№ 119. 28 июля. Отчет генерала О. Дерфелъдена Н. Репнину о своем марше и сражении под Слонимом
К вчерашнему моему краткому донесению о вторичном занятии Слонима честь имею препроводить при сем подробное дополнение. Коронное и литовское войски, хотя и превосходнейшие нас в рассуждении своего числа, не осмеливались вступить в настоящее с нами сражение, а отошли по двум дорогам к Зельве и Рожанке. Происшествия же бывшие как при моем подступлении или, паче, побеге неприятеля были следующие.
Вышедши 25-го числа из местечка Вензович с Апшеронским, Тульским и Низовским пехотными полками, третьим батальоном Лифляндского егерского корпуса, Софийским карабинерным и тремя эскадронами Сумского легкоконного полку с 18 орудиями полевой артиллерии, прибыл я в тот же еще день к реке Щаре при деревне Сапежине Воли и на другой день перешел сию реку вброд и стал лагерем по ту сторону деревни Голинки. Я желал было в тот же день приспеть к Слониму, но по чрезмерно песчаной и тесной дороге, а притом и по неблизкому расстоянию, принужденным нашелся, чтоб в рассуждении позднего времени не открывать себя неприятелю, приостановится в упомянутой деревне в трех милях от Слонима. Неприятель за движениями нашими при реке Щаре имел наблюдательную заставу из трехсот человек, которые, однако ж, при первом появлении казаков назад отступили и о нашем движении возвестили своему корпусу. [134]
При подходе к местечку Деречину открыт был новый бикет, состоявший из семидесяти человек. Командующий авангардом господин генерал-майор и кавалер граф Зубов отрядил против них пятьдесят человек Софийского карабинерного полка под начальством господина премьер-майора князя Багратиона и несколько донских казаков Астахова полку. Храбростию и расторопностию сей команды неприятельской бикет был совершенно разбит, ибо двадцать семь человек положены на месте, тридцать четыре, в том числе один наместник и десять товарищей с двадцатью рядовыми, захвачены в плен, а прочие все рассеяны.
Сей предварительный успех должен был для нас быть тем лестнее, что произведен был без потери одного человека, исключая только того, что сотник Сухов ранен в левое плечо. Все известия в том согласовались, что невзирая на несогласие между мятежными начальниками и смерть Беляка, по всем догадкам раненого в прошедшем сражении с господином генерал-майором и кавалером Лассием, неприятель приуготовлялся к сильной обороне, соединясь с стоявшим под Деречиным своим отрядом, а делаемые им на Замостье батареи, с которых он насквозь перехватывать мог выстрелами лагерь упомянутого господина генерал-майора и кавалера Лассия, меня еще больше в сей мысли подкрепляли. Итак, дабы предупредить неприятеля в помышляемой им атаке, на наши войски, стоявшие на той стороне реки Щары, решился я его атаковать сам и для того назначил 27 число и время атаки при следующем распоряжении.
Господину генерал-поручику и кавалеру Загряжскому, так как между нами никоим образом не было пресечено сообщение, предписал я переправится чрез реку против селения Ганков и вдоль по реке идти к местечку. Господину генерал-майору и кавалеру Лассию препоручил атаку с лица на самое местечко. А сам, вместо того, чтоб идти берегом на местечко Остров и Заречье и чрез то оборотить правое свое крыло к горам, обратился я на Деречин и, оставя оное в правой руке, чрез Вербовец пошел на самые горы, во-первых, дабы у многочисленной неприятельской конницы отнять все выгоды атаки, а, во-вторых, дабы усилию неприятеля сильнейшее противупоставить действие артиллерии.
Неприятель выстроился на горах и занял предводительствуемое мною войско пушечными выстрелами с двух бойниц, которым я не прежде ответствовал, как по взошествии на вышлую гору, на которой выстроил с правого фланга егерей и приказал опытному артиллерии господину капитану Саковичу начать пальбу, а на левой фланг поставил Тульский пехотный полк и батарею весьма сведущего артиллерии ж капитана Кудрявцева. Донские казаки беспрестанными наездами тревожили левое крыло неприятеля и кроме наносимого неприятелю вреда взяли четырех человек [135] в плен. Двадцать два успешных с нашей батареи выстрелов привели неприятельские к молчанию и неприятель, потеряв несколько егерей и мушкатер, начал колебаться, делал разные притворные движения и обратился в бегство на две дороги, не дождавшись даже переправы господина генерал-поручика и кавалера Загряжского.
Переход чрез Щару вброд и преодоление трудной и тесной весьма дороги их чрезвычайно устрашило так, что, узнав от своих бикетов о нашем приближении, они уже отправили вперед весь свой обоз и казну. Как скоро я приметил, что неприятель отступает одною колонною по дороге к Зельве, которая также ведет на Рожанку и Волковиск, а другою на Рожанку же чрез Деветну, то разделил я войски на две части, из коих одну послал справа на рожанскую дорогу, а другую влево к местечку Слониму. Но поспешность неприятельского побега была столь велика, что пехоте достичь его было невозможно и я принужден был отрядить с конницею господина бригадира Ланскова, а для подкрепления оной, в случай обращения неприятеля, Муромский пехотный полк при двух орудиях полевой артиллерии. Преследование сие продолжалось до семи часов пополудни и неприятель несколько раз порывался обратится назад, но беспрестанно с уроном был стесняем и потерял взятых нами в плен пятнадцать человек и двадцать подвод с разным имуществом и вещами. С нашей стороны при сем убит один казак и трое из них ранены. Число неприятельской силы было знатное, ибо исключая двадцати семи орудий и литовского корпуса, оная состояла пехотою из 5, 15 и 18-го полков или полка фузилеров Тихотского и Красинского, из коронной пехотной гвардии и полков Чижова и Круликовского и Рафайловича, а конницею из коронной конной гвардии или полка Мировского, из всех уланов из шести эскадронов народовой кавалерии, которыми всеми командовали Шераковский и Грабовский. Литовской же корпус состоял из шестисот пеших стрелков и конных полков Хлевинского и Озулевича с шестью орудиями.
АВПРИ, ф. 79, оп. 6, д. 1838, л. 291 -294.