Несколько назад тому часов был я почти за сотню шагов от города, в котором Вы находитесь комендантом, для осмотру положения места и силы, в оборону служащей. Надеялся я, что вместо алярму и сильнаго звону в колоколы найду отпор яко неприятель. Когда же регулярнаго войска противу себя я не предвидел, когда выстрелы с небольших пушек, которые моя команда не рушаясь с места притерпивала, столько делали действия, сколко по худой гарнизонной артиллерии надеяться можно, наконец знаю я, что весьма много сила моя Вашу превозвышает, почел за сим послать к Вам моего офицера с трубачом с предостережением, дабы Вы поддались со всем городом, ежели желаете избечь ужаснейших для города действий, хотя всякой поляк ужасается нечеловеческих обхождений. Однако со всем тем, когда еще отчаяние владеет и когда за невинную кровь и обиды одноземцев своих отомстить должно, никаково уважения остановить онаго не в силах, то будте ж Вы удостоверены, то ежели не поддадитесь по получении сего ж письма, приищу средствы к снесению мечем и огнем города, в котором Вы командуете, примером поступков, хотя с сожалением, Ваших одноземцов, которые после себя везде и скудость и опустошение оставляют.
Ожидаю скорейшаго ответа. Остаюсь с должным препочитанием, Ваш, государь мой, нижайший слуга Михайло Огинский.
РГВИА, ф. 41, д. 267, л. 50-50 об., ф. ВУА, д. 2726, ч. 9, л. 4-4 об.