II.
О пребывании в России последнего короля польского Станислава-Августа Понятовского
(1796-1798).
По смерти польского короля Августа III, благодаря сильному влиянию императрицы Екатерины II, был единодушно избран, 7 -го сентября 1764 года, на сейме в короли Польши сын графа Станислава Понятовского, последний польский король Станислав-Август, короновавшийся в Варшаве в том же 1764 г. Когда последовал раздел Польши, и Варшава, в виду противоречия короля этому разделу, была занята Суворовым, Станислав-Август переселился в Гродно, где и подписал 25-го ноября 1795 г. условия третьего раздела, причем отказался и от престола; по кончине же императрицы Екатерины II, был приглашен императором Павлом I приехать на жительство в Петербурга и присутствовал затем и при короновании его величества в Москве. [401]
По поводу прибытия его в Россию, генерал-фельдмаршал князь Репнин 30-го декабря 1796 г. сообщил курляндскому губернатору Петру Алексеевичу фон-дер-Палену, что «его величество король польский поедет в течение февраля месяца в Петербурга, чтобы были приняты меры для нужных его величеству 150 лошадей и для приготовления пристойных ему я его свите квартир, и что принимать его должно по земской части со всем уважением, принадлежащим чужестранному государю и коронованной главе; что же относится до военной, то поступать следует по высочайшему его императорского величества уставу». При этом Репнин приложил и выписку из устава такого содержания: при проезде сквозь крепости коронованной главы, если оной угодно будет, стрелять из одиннадцати пушек, бить поход, офицерам салютовать и ставить двух гренадер к ее дому. Прочим же особам государским иностранных фамилии отдавать честь по их чину, если оные в службе, а если не в службе, то чести не отдавать, а ставить гренадера на часы к их дому 3.
4-го января 1797 года генерал-лейтенант граф И. А. Безбородко, назначенный для препровождения короля из Гродно в Петербурга, — писал курляндскому губернатору фон-дер-Палену: «Его сиятельство господин генерал-фельдмаршал князь Николай Васильевич Репнин, ордером своим от 18-го декабря, ко мне писать изволить, что по высочайшему его императорского величества повелению возложено на меня препровождать от Гродно до Петербурга его величество короля польского и в проезд его иметь всякое попечение о выгоде, спокойствии и безостановочном путешествии. Его сиятельство предписывает мне, как скоро назначить отъезд его величество, то отнестись мне о том к вашему превосходительству и прочим гг. губернаторам. Вследствие чего честь имею уведомить ваше превосходительство, что король, разделив свиту и экипаж свой на две части, полагая под каждую часть для своего экипажа и свиты сто пятьдесят лошадей, с первой частию сам его величество изволить выезжать непременно 4-го февраля встав рано, а вторая часть свиты выступить 5-го числа и будет следовать как по маршруту означено таким образом, что всегда будет одним днем позже переезжать те же станции и иметь там ночлеги, где первая с его величеством следовала. По проезде второй партии, не нужны уже тогда будут лошади, коим необходимо должно возвращаться по приезде первого транспорта на станции прежние, дабы иметь время отдохнуть лошадям и быть в состоянии поднять второй транспорт. Как за первый, так и за второй транспорты, будут за каждый платимы прогоны находящимися свиты королевской полковниками: при [402] первом, — Вицким, а при втором — Киркором. Сверх же 150 лошадей, кои для одного только короля и свиты его в каждом транспорте употреблены будут и за кои, как я сказал, будут от каждого транспорта платимы прогоны, необходимо потребно для меня, для канцелярии моей, казны у меня находящейся и для штаб и обер-офицеров наших, в свите при короле состоящих, 30 лошадей, за кои будут платимы прогоны от казначея, при мне находящегося, поручика Розенбаума, по приказанию главнокомандующего, из суммы мне на то определенной. Посему необходимым считаю представить вашему превосходительству и просить, что на каждой станции потребно лошадей всего числом сто восемьдесят, дабы не иметь остановки.
«По каким же местам следовать изволит его величество и где будет иметь ночлеги, из сего маршрута 4 изволите усмотреть ваше превосходительство; тут же представляю вам и список о числе свиты при короле находящейся 5.
«Желание ее величества иметь путешествие сие таким образом, чтоб выехать весьма рано и, не останавливаясь во весь день, поспешно следовать, иметь в одно время поздний обед там, где ночлег назначен.
«Необходимо достанется ночлег короля в Митаве и другой в Риге, тут конечно заменены будут все те невыгоды других ночлегов, коих трудно избежать по дороге, а паче по Виленской губерния, где не везде есть выгодные дома.
«Его сиятельство князь Николай Васильевич (Репнин), препоручил мне иметь внимание, дабы всякое пристойное уважение и почести были везде воздаваемы особе его величества, кроме пушечной пальбы в городах и собирания войска в строй, о чем сообщено не чинить нигде; почему поставляю за долг объясниться вашему [403] превосходительству следующим касательно встречи его величества: где есть конные войска, а паче казаки, нахожу весьма нужным конвоировать его двенадцатью человеками по крайней мере от станции до станции, при офицере или старшине. Я писал о сем командующему войсками в Литве, г. генерал-лейтенанту графу Румянцеву, равно и ваше превосходительство в том прошу; также и о карауле для его величества, наиболее же на ночлегах нахожу нужным, чтобы оный от ближайших команд поставлен был.
«Караул у его величества всегда состоял здесь в полной роте со знаменем и музыкою; но как в иных местах, а паче селениях, по отдалении оттуда войск не можно того иметь, то там по крайней мере нужно было бы, чтоб при офицере шестьдесят человек было оного. Касательно же до почестей по земской части, так равно во время проезда короля чрез уездные города и во время прибытия в Мятаву, сие остается все в расположени вашего превосходительства учинить как вам угодно будет».
23-го января, граф Безбородко сообщил фон-дер-Палену, что относительно встреч, «король прилежно просит, дабы как в Митаве, так и везде во время его проезда, не были оные чинимы; и стороною узнавши о намерении вашем с дворянством встретить его на границе, меня о сем просил, чтобы вы и дворянство не беспокоились, не менее того и о караулах тоже просит, разве только малое число оного».
По приезде в Петербурга, Понятовский прожил в нем около года и 1-го февраля 1798 г. скончался. О погребении его состоялось следующее высочайшее повеление:
«Нашим генерал-лейтенанту графу Безбородко и действительному статскому советнику Карадыкину.
«По случаю кончины его величества короля польского, повелеваем учредить под ведением вашим печальную коммисию для распоряжения всего нужного к погребению тела его величества с подобающею честию, по сношению вашему с нашим обер-церемониймейстером, который сообщит вам церемониал, нами утвержденный. Об отпуске же вам на разные надобности потребных сумм, повелели мы нашему государственному казначею указом, в копии у сего прилагаемым; а относительно чинов, нужных как для письменных дел, так и других надобностей, имеете вы истребовать оных, силою сего, от нашего канцлера князя Безбородко, генерал- прокурора князя Куракина и правящего кабинетом, по лучшей удобности».
Вслед за тем 11-го апреля 1798 года, последовал следующий высочайший указ:
«Нашим канцлеру князю Безбородко, и действительным тайным [404] советникам генерал-прокурору князю Куракину и государственному казначею барону Васильеву.
«По кончине покойного короля польского, нашли мы сходственным с человеколюбием нашим призреть оставшихся после него разных чинов и служителей, которые все содержание свое от него заимствовали. Предполагая, что союзники наши: их величества император римский и король прусский, участвовавшие в разделе бывших польских земель, по сродному им великодушию, не отрекутся разделить с нами и таковые же в пользу сих соболезнования достойных людей распоряжения, рассмотрели мы списки всем покойному королю принадлежавшим, и, назначив каждому по мере службы его единовременную дачу, произведение того в действо препоручает вам на следующем основании. Первое, сверх отпущенных по первое мая сего года из назначенных по конвенции между тремя дворами на содержание покойного короля ежегодно по двести тысяч червонных, ассигновать из казначейства нашего на настоящий яко траурный год всю сумму, которая до истечения оного, то есть до 1-го января 1799 года следует. Второе, из оной отпустить по приложенному при сем списку, нами утвержденному, означенные единовременно деньги каждому с роспискою, всего тридцать восемь тысяч семьсот двадцать семь червонных, а тем, кои находятся в Варшаве доставить надлежащим переводом для раздачи чрез коммисаров наших в помянутом городе тайного советника барона Аша и канцелярии советника Дивова тридцать четыре тысячи девятьсот тридцать шесть червонных. Третье, следующие на удовольствование королевских служителей в Варшаве заслуженным ими жалованьем по день кончины его в списке показанный девять тысяч червонных — отослать к помянутым барону Ашу и Дивову с тем, чтоб они, кому следует, те деньги раздать приказали с надлежащею точностию и росписками. Четвертое, остающиеся засим деньги обратить на уплату сделанных покойны м королем польским долгов в Империи нашей, как о том ниже сказано будет. Пятое, от наследников его отобрать объяснение, желают ли они принять оставшееся после него здесь имение, с надлежащею обязанностию отвечать за долги, им в России учиненные; в таком случае по описи им оное отдать и принять меры, приличные и достаточно кредиторов обеспечивающие; но буде они откажутся от платежа долгов, тогда истребовать, чтоб со стороны их был уполномоченный ,в присутствии коего уже приступить к продаже по вольной или аукционной цене, как выгоднее окажется, всех вещей, а затем выручаемые, равномерно и остающиеся от раздачи деньги, употребить на уплату долгов, в приложенной при сем росписи показанных, и таких, которые по верным доказательствам открыться могут, [405] позволяя впрочем тем, кои вещи свои на кредит покойному королю отдали, получить оные вместо денег обратно. Шестое, но буде всех остающихся и за вещи выручаемых денег окажется в сравнении здешних долгов недостаточно, тогда уже сделать распоряжение к платежу их по конкурсу, стараяся все сие исполнить без замедления. Седьмое, потребных для дела сего людей употребить можете из состоящих под ведениями вашими, також и из бывших при покойном короле, кои в службу вашу вступают 6, да и дом казенный мраморный тотчас очистить, перенеся все вещи по усмотрению вашему в один из казенных домов, в ведомстве вашем находящихся, и об окончании всего поручаемого вам донести нам. Восьмое, сумма под именем определенного по конвенции покойному королю польскому содержания, отпускаемая по 1-е января следующего 1799 года, имеет быть поставлена на общий счет наш и их величеств императора римского и короля прусского, вычтя оные из денег, кои первому по недоданным субсидиям, а последнему по другим вам известным расчетам следуют, о чем от коллегии иностранных дел и поручить послу нашему в Вене и министру в Берлине надлежащим образом изъясниться. Пребываем впрочем вам благосклонны.
Комментарии
3. Дело «Курлянд. архива» 1797 г. № 7.
4. Маршрута при деле не оказалось.
5. Свиту короля составляли: граф Мнишек, графиня Мнишек, дочь графа Мнишка, князь Иосиф Понятовский и при нем два (человека) из его свиты. Адъютанты: Цихоцкий, Гордон, Киркор, Бышевский, полковник Вицкий. Шамбеляны: Трембецкий, Вольский, доктор Беклер, духовник Юревич, полковник Михаил Грабовский, малтийский кавалер Станислав Грабовский. Лекаря: Гензельман, Ауспенгер, Взицицкий. Секретари: Пузина. Антон Понятовский, Караев, Бачариелли, Коханский. Староста Рикс. Камердинеры: Брюнет, Руссо, Кониар дантнст. Подконюшие: Кавецкий, Аксамитовский. Пажи: Яблонский, Скорульский, Буховецкий. Метр-д'отели: Тремо, Шиц с ними 20 человек принадлежащих до кухни. Портомоек шесть. Кондитер и при нем 4 человека. Келлермейстер и с ним 4 человека. Два фротера. За казначея Швендревский.
Впоследствии Безбородко написал Палену, что к списку лиц свиты прибавляется только «родная его величества племянница графиня Тышкевич, которой если однакож еще здоровье позволит».
6. В тот же день, 11-го апреля, было повелено определить по нижеследующему: Первое, первого хирурга Гензелмана — гоф-хирургом с чином надворного советника и с содержанием противу прочих гоф-хирургов, дантиста Коньяра — дантистом при дворе с окладом по семи сот по пятидесяти рублей; лекаря Суйцыцкого с окладом по четыреста рублей; надзирателей при больных Каморницкого и Хмелевского с жалованьем первого по сту по двадцати, а последнего по шестидесяти рублей, поместя их при придворном госпитале и производя все то жалованье из кабинета. Второе, находившегося в числе камер-юнкеров кавалера Д'Этруи, дав чин надворного советника, поместить в ведомстве господина действительного тайного советника и генерал-прокурора князя Куракина с жалованьем по восьми сот рублей на год. Третье, польского подполковника и лектора Брюнета с чином коллежского ассесора определить к делам по способности, назнача жалованье по пяти сот рублей; казначея Швендровского с таковым же коллежского ассесора чином и с окладом по семи сот по пятидесяти рублей на год оставить в ведомстве статского советника Фриза для дел им отправляемых.
Текст воспроизведен по изданию: Время Императора Павла I. (Рескрипты, письма и заметки) // Русская старина, № 8. 1898
© текст -
Безродный А. В. 1898
© сетевая версия - Тhietmar. 2016
© OCR -
Андреев-Попович И. 2016
© дизайн -
Войтехович А. 2001
© Русская
старина. 1898