-

ДУХОВНОЕ ЗАВЕЩАНИЕ ПОМЕЩИКА МЕЧИНСКОГО

1680 г.

Последняя воля.

Таковое божественное постановление жить человеку на свет и умереть, и я, живя с тысяча шестьсот двадцать второго года, и нося туже смертельность в моих летах и моем нездоровьи, решился еще до смерти распорядиться моим имуществом. Прежде всего я заявляю, что разделяю на вечные времена между моими сыновьями имущество, приобретенное моим счастием и моим трудом: старшему Иоанну я назначаю целый Янушов, имение во всех отношениях хорошое и обширное. Казимиру-же удел равный по сравнению с имением Янушево, принимая во внимание, и взвешивая словно на весах, чтобы никто из них небыл обижен, так как я отношусь к обоим с одинаковою отческою любовю — я назначаю Мечин с прибавкою двух участков в Носкове (оба эти имения равны одному Янушеву), что им известно и ясно из дарственных моих записей в Закрочимских актах. Однакоже актом, в Закрочим совершенным, я выделил для себе и супруги моей, а их матери, участки Носкова в пожизненное владение из надела Казимирова, пока мы будем в живых. В воздаяние за то Казимир получит все, что мы построим и исправим, так в строениях, как и в посевах в имении Носков. Что касается Длотова, то мы сохраняем за собою сие владение целиком в неограниченном при нашей жизни владении, никому не передавая права собственности на оное до дальнейшего перед кончиною распоряжения, имея в виду мы, родители, какую мы найдем благодарность со стороны наших детей, каким образом они будут своим расположением к нам снискивать нашу благосклонность, о чем я вздумал написать в последнюю минуту жизни вторичное завещание относительно всего, чего бы сдесь недоставало.

В случае есьли-бы это несостоялось, то они должны разделить между собою Длутов по ровну, по-полам, точно так как мною сдесь описано равенство, то есть полями и холопами есьли мы до этаго времени нелишимся сего имения по каким-либо неблагоприятным случаям, чего сохрани Бог! Чтоже касается имений, данных нашим синовьям, то мы с супругою моею, а их матерью выговорили себе надлежащее и полное по всему повиновение, всякую сыновскую услужливость и попечение в старые наши лета во всем, чего от них потребуем, свободное пользование лесами так для построек, как и отопление, пользование садовыми фруктами, хмелем, рыбою, берегами реки Вислы для ловли, амбарем для вывозки в Мечине, выгоном в нашу пользу, равно как и в пользу жителей Длотова на время, крестьянскими повинностиями и поденщизною с этих-же имений, а также ремесленниками, находящимися в этих-же имениях.

Посполитое рушение должен будет нести своим иждивением Иван как старший от нашего имени, равно как от имени своего брата, а именно поэтому, что он при нашей жизни будет пользоваться большем наделом, у Казимира-же не чем будет нести военную службу, так как [720] Мечин находится под залогом у сестры, а мы держим части Носкова. А так как в Длутове нет выгонов, то когда они разделать между собою по-полам Длутов после нашей кончины, Иван недолжен препятьствовать холопам Казимира пользоваться на равне со своими крестьянами выгоном и водою в Янушеве, что он сам, по чувству братской любви, дозваляет в нынешнем моем отцовском письменном распоряжении. Относительно-же границ между Носковом и Янушевом за Носковскую усадьбою они должни держать между собою таким образом, как он определены моими отцовскими межевыми знаками, сохраняя между собою братскую любовь. Новый двор в селении Мечине, который стоил мне более двух тысяч золотых, я имея в виду справедливость вещей и одинаково любя своих сыновей, и желая, чтобы они одинаково пользовались моим трудом, позволил взять половину на Янушев, другая-же половина остается Казимиру в Мечине; я дал тоже наследственную корчму из Мечина в пользу Янушева за разборку этаго строения и перенос оного в Янушев, — родная сестра дала ему право держать Мечин безвозмездно в течении года ничем неуменьшая своего права, которым она пользуется как закладным имением. А так как супруга моя, как мать по тойже любви, точно так как я отец, отказался от собственного труда от моих деревень, онаже уступила свои права, то я в воздаяние ей записал, не так как прежде сделана ей была запись, когда она довольствовалась не большим записом (наделом), но обеспечил ей записью на имении, ныне оставляемом за мною Длотово, две тысячи польских золотых. Снохе-же моей я записал в Гостинских актах по половине Янушева и половин Длутова шесть тысяч золотых, взяв только четире тысячи, следовательно в силу сего моего постановления, так как сыну моему принадлежит целый Янушев, то он неимеет права изъявить притязании на Длутово при нашей жизни и эти две тысячи золотых, которые я записал прежде всего матери, а не снохе, распределено темже правом, что и замечено в записи, я прошу чтобы был уплочен долг моей дочери моей госпожи Унецкой, который числится за Казимиром в количеств пяти тысяч золотых, шестая-же тысяча за Яном на Янушеве и прошу также, чтобы они смотрели за тем, чтобы соединив вместе эти шесть тысяч, обеспечили оные на каких нибудь чистых имениях, так чтобы она непонесла никакаго урона. Они должны смотреть за этим как братья, прочие-же долги, а именно долг шестисот золотых, записанный мною на всех имениях, долг, сделанный на постройку Мечннского костела, в честь распятого на крест Господа, я прошу вас, сыновья мои, и приглашая вас с собою на страшный суд Господень, чтобы вы построили костел в Мечине, или чтобы вы уплотили деньги тому, кто возмется построить оной, ибо эти шестьсот золотых есть нечто иное как мои грехи, которые вызвали бы на вас наказание Бога. Старинные права светские как духовные, на сколько они были привязаны к этим имениям, передаю вам, моим синовьям, как я разделил имение по ровну между вами, точно как вы должны пользоватся ими и ровну нести ответственность. Долг отцев иезуитов в Пултуске, пятсот золотых, которые пришли на мою долю, вследствие приобретения части Мечина, хотя третая часть пришла на долю господина Францишка. Вы как сыновья должны отдать с процентами, а также вы должны похоронить тело [721] господина Яна Мечинского, обремененное проклятием (анафемою) по поводу этаго долга, исходатайствовать освобождение от проклятия. Я повелеваю это сделать и прошу под опасением отказа в моем отцовским блогославлении. А так как я делал значительные расходы в пользу Яна, показывая его свету, а именно определяя в военную службу (я расходовал) три тысячи золотых, при поступлении опять в Литовское войско тысячу золотых на разные его поездки, ища для него счастия, наверно около тысяча золотых с излишком, на сватовство его на нынешней супруге и на устройство для него новоселья и расходовал уже по меньшей мер тысячу золотых с излишком. Выделив ему уже имение, я подарыл ему лошадь и зброю, стоимостию в несколько сот золотых и другого еще одного коня и пару карых лошадей и скот, находившийся в Мечине, не считая того, что еще больше дано мною и контуш в род полшубка, несколько платьев; ему же младшему ничего мне дать и ничем вознаградить младшего, так как вследствие сего моего распределения исчерпан расходами в пользу старшаго, то я даю ему лишь мое и материнское блогословление, пускай он сам почется о себе самом. Чтоже останется в Носкове после моей смерти, то Ян недолжен предъявлять никаких притязании, на все что останется от мала до велика лошади, скот, все движимые вещи, это все я даю, дарую этим моем распределением после нашей смерти, ничего неназначая Яну, ибо у него всего вдоволь, движимыя-же вещи, которые останутся после смерти матери, Казимир должен все это отдать сестре своей госпож Унецкой. А есьлибы мы вследствие неблагоприятной судьбы лишились того, чем теперь владеем, то это нам позваляется и Казимир должен удовольствоватся тем, что останется после нашей смерти. А так как нам осталось немного, и наличных денег у нас нет, то я завещаю триста польских золотых для Пресвятой Девы в пользу Червинского костела под залог для отпевания понихид за упокой моей души в день святого Мартина, таким образом чтобы мои наследники собрали эти деньги с крестьянских налогов из Длутова необременяя себе самых, как указывает запись, то есть чтобы они уплачивали ежегодно по двадцати золотых, которые я вздумал было начать по моей жизни за мои грехи.

Я прошу моих сыновей, чтобы они нас вдвоем (то есть меня с матерою), положили в одну гробницу также и Пресвятой Девы в монастирском костеле.

Я прошу жену мою, чтобы она оставалась в имении в том наделе, который мы оставили за собою, пользуясь своими правами, записью и пожизненным владением, делая добро за мою душу. Кроме того я прошу еще моих троих детей, чтобы каждое из них уплатило за сто панихид после моей смерти.

Написав это, я даю им связку стрел подобно оному отцу, чтобы они относились взаимно друг к другу с любовью и братским согласием, чтобы они любили нас до смерти, нас охраняли и благодарили за наши благодеяния, оказыванные им от рождения и чтобы они были довольны тем, что написала моя собственная рука, ибо я здесь неруковожусь никаким пристрастием, я люблю обоих единаково, ибо хотя бы они привели сто тысяч мудрецов, то они не съумелибы лучше взвесить вещей. Я заклинаю вас блогословлением Божьим, отцевском и материнском. [722]

Что я написал то написал, а кто из вас противоречил бы в чем нибудь моей воле, то я пишу мое отцевское право: проклятый сын пускай на тебя и на твоих сыновей.... а прочье догадайся, что я собственоручно и они в знак утверждения подписали, наравно со мною, и скрепили залогом в тридцать тысяч, соглашаясь со мною.

Войцех Дунин Мечинский.

Внесено в протокол дел гродзких старостинских закрочимских в ближайший понедельник на праздниках святых угодников Вита и Модеста года Господня 1680 — сею последнею волю его превосходительства господина Дунина Адальберта Мечинского, каштеляна Закрочимского.

Достоверность перевода с польского языка приложенного у сего подлинного акта, сделанного же по прошению Адама Дунина Мечинского 31 мая 1880 года, свидетельствует

Варшава, 3 (15) дня января 1881 г.

(L. S.)

(Подп.) начальник главного архива Царства А. Павинский.

Верно с подлинным: член императорского вольно-экономического общества в Петербурге Мечинский Адам Дунин.

Текст воспроизведен по изданию: Духовное завещание помещика Мечинского. 1680 г. // Русская старина, № 12. 1883