Старопольские тексты из хорватских архивов.

Около 36 лет назад Ян Лош закончил свое обозрение памятников старопольского наречия, заключив его словами ”Пусть число новооткрытых старопольских памятников увеличится так сильно, что потребуется новое издание их общего обзора” ¹. И действительно, хотя необходимость подобного нового обозрения и ощущается не очень сильно, но с тех пор все-же, кое-что было найдено и опубликовано. Наряду с Брюкнером и его драгоценными достижениями в этой области, следует упомянуть и о некоторых небольших сборниках и записках, вышедших до 1952 г. 49 из их входят например в подобный сборник Мусиола, сообщающий различные сведения о языке, жизни и обычаях в Силезии между 1521 и 1570 гг. ² Это доказывает только, что подобные, сами по себе тривиальные, сборники вполне могут являться весьма интересными с культурно-исторической и филологической точки зрения, хотя с другой стороны им предпочитают тексты с реальным (обычно считающимся более важным, государственным, политическим) содержанием. К сожалению старопольская литература  такими именно текстами не очень богата и для первого десятилетия XVI в. Лош с достаточными основаниями мог указать только на Legatio 1503 г. ³ В этом свете тем более ценным является польское собрание документов, обнаруженное недавно др. К. Книвальдом в архиве Югославской Академии Наук в Аграме (Загреб). Оно включает не только важные материалы по истории Польши и политическим отношениям с ее многочисленными соседями, но и содержащий три документа, составленных в то время на польском языке ⁴.

Первый служит переводом устного послания, переданного посланцем крымско-татарского хана, Менгли-Гирея ⁵, королю Яну Ольбрахту 22 апреля 1500 г. в Кракове. Чтобы более наглядно представить общую картину я предвосхищу Oratio посла, письмом Менгли-Гирея от 10 февраля того же года, позаимствованным мною из аграмской рукописи, которое также доныне неизвестным. Письмо гласит ⁶:

________________________________________________________________________________________

Светлейшему и славнейшему господину государю Яну Ольбрахту, достойнейшему королю Польши, дражайшему брату и прочее.

Менгли-гирей, «слово мое» (varbum mamu), великий татарский император и прочее, светлейшему и славнейшему королю Польши и прочее, нашему дражайшему брату, [шлет] привет и [желает] всех благ и особой дружбы. Мы, светлейший король и возлюбленный брат, слышали от твоего гонца, Якова Вороны ⁷, о твоем добром здравии и благополучии, а также о горячем приветствии от нашего посла, Корчи, за твои дары, [которые] мы получили. Мы в то же время уведомляем тебя, как дражайшего брата, о [нашем] здравии и о добром выздоровлении. Ворона, твой гонец, и Корча передали нам все, что ты доверил им на словах, и сообщили нам твои намерения; услышав об этом, мы весьма обрадовались. Ведь ты требовал от меня, чтобы я послал к тебе Захарию ⁸, который был у нас в Зихии, но ему не по чину идти в качестве твоего осведомителя. Антонох, господин Зихии, пришел к нам, и мы повели его с собой в Зихию и, изгнав Камболата, его соперника, который обратился в бегство, поставили господином вместо него этого Антоноха; около четырех месяцев мы были заняты тем, чтобы заполучить названное место и господина Зихии. Поэтому Ворона, твой названный гонец, ждал нас в нашем доме, вплоть до нашего возвращения, которое задержалось по указанной причине. Затем мы велели забрать его семью у Мусы-хана, который купил ее у других, и приобрели их за 170 дукатов, ибо не могли сделать это за меньшую сумму. Когда мы пребывали в отношении этого в первоначальном добром намерении, от великого турецкого султана прибыл наш брат Ямгурчи (этому Ямгурчи я поручил при его уходе сказать султану о желании заключить с тобой мир). Поэтому султан передал названному Ямгурчи такие слова: «У меня в мыслях было заключить мир, и вот, мы [его] заключили. Теперь же, если твой брат хочет с ним помириться, пусть сам [это] решает, ибо между вами – старинная дружба». Видя, что дела между нами обстоят столь славно, я, почтительно облачив Ворону в нарядные одежды и передав ему коней, посылаю его вместе с нашим верным послом Махметом ради заключения с тобой доброй дружбы и мира. И вот, ныне начинается то, о чем я ранее посылал тебе сказать. Поэтому, ради установления между нами добрых отношений, пришли в качестве посла вместе с названными мужами – Вороной, который уже знает обо всем, что нужно сделать к нашему общему благу, и Махметом – одного доброго человека, умного и толкового юношу, с большими полномочиями – по выработке и заключению добрых отношений между нами. Чтобы после того, как он окажется у нас, у него не было возможности сослаться на то, что он не может все это исполнить. И чтобы нам тогда не было стыдно ⁹. Для этого мы на словах передали и рассказали названным Вороне и Махмету наши мысли, дабы все это они пересказали тебе, и ты бы оказал им полное доверие. Для посла, посылаемого тобой, я пришлю надлежащий и полноценный пропуск, обширный и всеобщий, дабы он мог спокойно и без опаски прийти, а затем по своему благоусмотрению уйти без всяких помех со стороны какого-либо лица. Ради заключения между нами добрых отношений поскорее пришли вместе с ними также хорошего переводчика, названного Алексея, то есть твоего верного слугу, которого я одарю от щедрот нашей милости, да и ты тоже распорядись. Чтобы ты знал, дражайший брат, что насколько я хотел, чтобы мои сыновья разъезжали верхом, не держа их в узде, в которой я их держал, но жалуя их, настолько я и его пожалую им. И для того, чтобы добрая дружба между нами могла быть заключена как можно скорее, пришли твоего названного гонца в течение двух месяцев, ибо я не в силах постоянно содержать их, и жаловать.

Из Кырк-ора (ex Chercher), 10 февраля 1500 года. В подтверждение и удостоверение всего вышесказанного мы приложили нашу большую печать.

________________________________________________________________________________________

Устное послание, более подробнее и более детальное, гласит:

________________________________________________________________________________________

Слова посла, пересказанные представителем цезаря ¹⁰ в Кракове 22 апреля [1502 года].

Как отец мой, Аджи-Гирей ¹¹, присягу держал, так же и я хочу держать королю, брату нашему. А если не буду держать, тогда меня присяга пусть поразит.

Что будет говорить Ахмет посол, то это мои слова, как бы из моих уст.

Если мой посол будет задержан, тогда король, брат наш, тем скорее пусть пошлет к нам своего гонца.

Если гонец брата нашего тем скорее приедет к нам, я воссяду на шею ¹² войску своему.

А брат наш король, какого бы хотел великого посла, того я к нему и пошлю. А которого бы хотел король послать, пускай напишет имя его, которого пошлет к нам.

Если брат наш пошлет к нам Давида, тогда Давид пусть возьмет с собой с нашей стороны в посольстве Довлетика ¹³, а если до этого приедет, тогда Довлетика пусть до этого возьмет.

А если не захочет Давида послать, пусть пошлет к нам которого надумает годного доброго человека, а у Довлетика возьмет тех, которым Довлетик мог бы верить.

Есть двое казацких голов ¹⁴, которые не смеют приехать в Орду, а я бы их всех домой отпустил.

Брат здравствующего перекопского царя, который живет в орде заволжской, сообщает мне, что заволжский царь ¹⁵ хочет двинуться к Днепру (nyeprv) и советует мне поскорее выслать разведчиков и идти к Днепру (njeprv). И если там занять берег Днепра, приехавшие туда заволжские [татары] поумирали бы с голоду.

Ездил к гробу Мухаммеда ¹⁶ брат мой Ямгурчи Султан, с которым я отправил посольство к турецкому царю (do Czessarza) ¹⁷, прося его милость, чтобы соизволил помириться с королем польским и быть [с ним] в мире. А если не захочет этого сделать, то велел ему передать, что я уже давно связан присягой с королем польским и должен быть с ним в мире.

А когда мой брат вернулся из [паломничества к] гробу Мухаммеда, тогда царь турецкий через моего брата сказал мне и написал, чтобы я заключил союз (szya yednal) с польским королем, что я и готов учинить.

Ногайский ¹⁸ дал заволжскому [хану] помощь, чтобы своего врага прогнал (segnal).

В заволжской орде господа рассорились меж собой, забрали Базар (Bazar) и с половиной базара пошли в Черкассы. Другая половина разошлась между ними.

А перекопский [хан] обратил во зло королю его милости ибо имел там у заволжского [хана] своего посла ¹⁹.

(Здесь текст обрывается)

________________________________________________________________________________________

Первая из двух этих редакций послания к королю, которые интересны уже тем, что составлены в различной тональности и не имеют предварительного латинского оригинала, гласит:

________________________________________________________________________________________

Послание к его милости королю [Сигизмунду]

Когда твоя милость окончательно уехал из своего государства (panstwa) великого княжества Литовского ²⁰, сословия и советники (stanv y rzadzye) по-доброму вспоминали и были очень благодарны ТМ ²¹, хотя уже в то время было очень нужно, чтобы ТМ отсюда не уезжал. И все же, узнав о делах панства ТМ королевства польского, рада ТМ панства Литовского по доброй воле приняла отъезд ТМ с полной надеждой, [что в случае нужды] ТМ решит тотчас воротиться к своему панству, имея ласковый взгляд к делам и великим нуждам собственного государства твоей милости.

И когда [мы] с великой жаждой ожидали приезда ТМ, случилось это великое и тяжкое происшествие, унесшее с этого света (szyaczya stego szwyata) пана Яна Заберезинского ²², великого маршалка и государственного советника ТМ великого княжества Литовского ²³, о смерти которого все это панство очень сожалело.

Этот случай вызвал большое замешательство и возмущение среди всех людей твоего панства и придал немало смелости врагам ТМ, узнавшим о столь тревожном [деле]. Далее ²⁴ посредством наших писем ²⁴ ТМ [еще до] отъезда без всякого промедления [узнает] обо всех делах, которые [тут] творились. [Мы] выписали все трудности и несогласия (nieprzespyecznosczy) твоего панства и подданных ТМ и покорно просим ТМ, чтобы ТМ решил немедленно приехать, вовремя усмирить эти беспорядки (zamyeska) и ласково разобраться ²⁵ во всех этих делах и других нуждах ²⁵.

Ибо несмотря на то, что ТМ сейчас услышал было об этих делах этого панства, своего королевства, однако же [жители Литвы] не сомневаются, что ТМ их решит, как это изначально делали [представители] славного дома ТМ и как им это советовали делать паны рады того королевства.

Ибо и славной памяти отец ТМ король Казимир ²⁶, знаменитый лаской и милосердием к своим подданным, с великой заботой и прилежанием даже по малейшему поводу часто без всякого промедления приезжал до [польского] королевства и с королевства до [литовского] княжества в случае жизненной нужды этих государств и своим присутствием тотчас же легко разрешал все трудности. Столь же доброй памяти господином, хотя и не столь деятельным (czvyny), был и король Александр ²⁷, брат ТМ.

А твоя Милость, хотя через частые покорные письма от рады и просьбы своих подданных этого государства ведает такие трудности и опасности своих сословий и своих подданных в этом же государстве, до сего времени так и не решил поспешить сюда для их ласкового разрешения.

В любом случае ТМ, как пан мудрый, должен хорошо понимать, что без ТМ не может быть усмирения этой гражданской смуты (zamyeschanya domovego) и отпора неприятельской враждебности (nyeprzespyesznosczy). И хотя бы все было готово, ясно, что это мало бы помогло без главы и без поводьев. Богу ведомо, что все какие есть государства этого света, которые выросли в силе своей, расширились в славе своей и сохранились в целости своей, все это во всех случаях состоялось наличием и деятельностью их господ. Также и все те государства, которые перенесли какие-либо знаменитые беды либо пришли к окончательному упадку, это случилось с ними не столько из-за их слабости либо неприятельской силы, сколько из-за отсутствия или негодности тех, которые ими управляли.

И поэтому, милостивый король, рада и верные подданные ТМ, огорченные отсутствием ТМ и боясь, как бы чего не случилось с народом и государством, от беды и упадка которого боже сохрани, заботясь [об этом], достаточно часто и подробно сообщали в своих письмах обо всем, что говорят, о всяческих нуждах и о замеченных недостатках. А обо всем, что по какой-либо причине не могло быть прописано по их недосмотру или из-за чего-то неожиданного, сообщали еще и через меня ²⁸. И покорно просили, чтобы ТМ решил смиловаться над ними и своим милосердием и лаской позаботился о том, чтобы, как пану доброму и справедливому, как-то обустроить это свое государство, ибо все дело пришло к тому, что отсрочки приезда ТМ никоим образом терпеть не можно без большой беды и заметного упадка.

А если бы вдруг ТМ по какой-либо причине либо наговору будет неласков к своему панству и подданным и окончательно их оставит, хотя они надеются, что такого от ТМ не заслужили, они покорно просят ТМ, как и до того просили, чтобы ТМ изволил им [об этом] поведать, и они cмогли бы вовремя поберечься, чтобы из-за этих неурядиц и промедления ТМ не лишиться остатков своего имущества (vboszthwa) и своих жизней ²⁹.

[Послание] к польским панам

Ваши милости уже все знают и могут об этом поразмыслить, хотя мы часто писали его милости королю обо всех важных делах, раздорах (zathargnyenye) и других трудностях своего панства княжества Литовского и подданных его милости, младших братьев Ваших милостей. Поэтому нет нужды повторять то, что вашим милостям и так хорошо известно. Мы, паны рады этого панства, просим Ваши милости как панов и своей старшей братии, чтобы из-за таких событий и несчастий (nyelacznosczy) братии своей Ваши Милости решили бы сжалиться, довести все это до его Милости короля и посоветовать его милости, чтобы решился без всякого промедления поспешить для разрешения этих дел и [умиротворения] подданных своего его Милости ³⁰ убогого ³⁰ панства. Ибо и вправду есть необходимость (osatateczna potrzeba) в том, чтобы Ваши Милости урядили потребности этого панства [вместе] с его Милостью [королем].

Вашим Милостям хорошо известно и должно быть хорошо памятно, что когда что-то случалось либо была какая нужда у вашего славного королевства, мы никогда не уклонялись (nygdyszmy sye nye chronyly) и делали все, что от нас требовалось, ибо понимали, что все это ради братской любви и единства обоих государств: того и другого. Не боясь никаких трудов и расходов ³¹ и [не щадя] жизней ³¹, мы по доброй воле готовы так поступать как ныне, так и всегда, ибо хорошо разумеем, что любая польза и беда [будет общей] для народов обоих государств. А ныне также нижайше просим Ваши Милости, чтобы в великих нуждах этого государства милостиво решили помочь советом и своей братской помощью [своему] пану ³² и своему панству, как об этом подробнее просили через своего посла пана Яна Заберезинского ³³.

________________________________________________________________________________________

Третье послание - инструкции посла, отправленного к Михаилу Глинскому - подтверждает, что Глинский, и после своего восстания, к которому он некоторым образом чувствовал себя принужденным ³⁴, вовсе не отвратился от короля и был вполне открыт для извинения и примирения, равно как и сам королевский совет совершенно не рассматривал это событие как нечто трагическое, исключающее возможность примирения Глинского с королем. Инструкция гласит следующее:

________________________________________________________________________________________

Прежде всего разъясни вышеупомянутому пану [то], что [мы] высказали было до их милости через тебя, что советовали объяснить королю его милости причины этого [поступка], если бы его милость король [решился] вспомнить собственную свою приязнь. И еще объясни, [что] его милость король не ответил его милости из-за того, что его милость решил, [что] это дело можно отложить до своего срочного приезда. А когда его милость [решит] к тому панству своему срочно приехать, сказать ему, [что так], как в то время решил поступить и по своему желанию [покаяться и вернуться] к его милости королю, так и ныне с доброй волей хочет это сделать. И были паны их милости в доброй надежде, что до того времени в этой гражданской смуте еще был путь к доброму концу, и по этой причине уговорили бы его милость короля, если бы до его милости короля не доходили слухи о враждебных действиях неприятелей его милости против владений и престола (mayestatv) его милости. И из-за этих слухов его милость король никакого ответа ему не дал в том, о чем его милость просил.

А если бы пан их милость пожелал рассмотреть [вопрос о том, чтобы] покориться его милости королю, то об этом деле пускай нам все расскажет, чтобы мы могли особо это передать его милости королю. Либо если бы захотел сам приехать к его милости королю, то ради этого мы выпросим у него охранную грамоту (glyeth) и сделаем все для того, чтобы его выслушали и можно было бы достичь того, в чем он его милость короля просил разобраться (badzye). Только ради этого надо бы еще уделить нашего и ³⁵ своего времени ³⁵ так, чтобы король его милость и любой другой человек мог хорошо понять ³⁶ его просьбы ³⁶ и согласиться [пойти] навстречу и [принять] его покорность.

На другие речи, которые до нас заново написал, отвечай, как учили ³⁷, и прочее ³⁸.

________________________________________________________________________________________

И только после того как ничто не помогло, только когда Глинский окончательно почувствовал угрозу со стороны короля, он перешел к Василию (III).

Комментарии

1. Przeglad jezykowych zabytkov staropolskich do r. 1543, l. Krakow 1915, S. 507.

2. Staropolskie teksty z protokolarza miasta Wozniki, Fontes II. TRN na Slasku, Katowice 1936.

3. В Codex Epistolaris Saec XV таковых содержится - наряду с одним формой клятвенного заверения - три (от 7 февр. 1499 г.), Acta Alexandri написаны на латыни и Acta Tomiciana I содержат (в приложении) также три текста составленных на польском языке (или же переведенных на польский): брачный договор 1506 года, договор с Менгли-Гиреем 1507 года и сопровождающее письмо султана Баязида от 8 мая 1507 года (оно же в своей первоначальной латинской форме содержится и в аграмской рукописи), Fol. 3, Briquet, T. 13574.

4. Собрание содержит в 100 фолиантах множество договоров, легаций, инструкций и писем (например, Concordia inter Dominos Hungariae et Bohemie Reges 1498 г., завещание королевы Елизаветы от 27 июня 1505 г., собственноручно написанное письмо канцлера и архиепископа Гнезненского Яна Лаского от 5 августа 1514 г. [написанное в Риме], где он защищает поляков и славян от Энея Сильвия и некоторых утверждений в его ”Космографии”, различные записки гуманиста Каллимаха к ”королю Альберту” и много тому подобного), имеющих большое значение для польской истории на рубеже 15-16 вв., особенно, учитывая, что именно для этого времени Metr. Regni являют значительные лакуны. Ср. Fr. Papee, Jan Olbracht, Krakow 1936, S. 174 и др.

5. Польские историки пишут его на русский лад: Мендли Герей или Менгли Гирей. В пользу написания Menchlicherei, Menchlicheris, см. Acta Alex., S. 404, 427, 429. См. также Machmetkierej (сын Менгли Гирея) Acta Tomic. I, 225-227.

6. Fol. 50 (характерный для своего времени список: F. 212 х 322 мм.).

7. Сыновья Вороны позднее удерживались Менгли-Гиреем в качестве заложников. См. Acta Alex., S. 429-430.

8. Захария – Zacharias, Mercator Italus in Tartaria. См. Acta Alex. (S. 271, 429).

9. Тактика Ягеллонов в подобных случаях состояла в том, чтобы отсрочкой выиграть время. См. Papee, Jan Olbracht 126.

10.  В Польше XVI века цезарем (Cezaris) называли, в частности, турецкого султана, так как после завоевания Константинополя (1453) Мехмед II начал употреблять этот титул по отношению к собственной персоне, и это переняли и его преемники (прим. А. Игнатьева).

11. Сравн. Adzigierey, Acta Tom. I, App. 23.

Aczgerey (Adzigierey) - Хаджи-Гирей, крымский хан (1428-1466), отец Менгли-Гирея I (1466-1514) (прим. А. Игнатьева).

12.  То есть лично возглавлю войско (прим. А. Игнатьева).

13. Бахамирза (Бахтияр мирза), Dowletykowicz, Acta Alex., S. 428. 

Dovlyetek - Мирза Бахтияр Довлетикович, возможно, один из сыновей бывшего крымского хана (1466 и 1474-1475) Нур-Девлет-Гирея (прим. А. Игнатьева).

14.  В оригинале здесь и в других соответствующих выражениях вместо привычного нам слова голова используется слово шея (schya) (прим. А. Игнатьева).

15.  Ших-Ахмат или Шейх-Ахмед - хан Большой Орды (1481-1502). 3 мая 1502 года крымский хан Менгли-Гирей со своим войском выступил в поход на Большую Орду. Шейх-Ахмед-хан с собственным войском находился на реке Суле (левый приток Днепра), где строил укрепления. Его люди массово переходили на сторону крымцев. 15 июня Менгли-Гирей разбил Шейх-Ахмеда и прошелся по всем его землям, завершив поход символическим сожжением Сарая. С этого момента крымские ханы стали называть себя повелителями Великого улуса. Большая Орда была разгромлена и прекратила свое существование, а ее последний хан Шейх-Ахмед с небольшим отрядом (300 человек) бежал в Хаджи-Тархан (Астрахань). Это событие считается концом Золотой Орды (прим. А. Игнатьева).

16.  То есть совершил паломничество в Медину (прим. А. Игнатьева).

17.  Баязет (Баязид) II - турецкий султан (1471-1512) (прим. А. Игнатьева).

18.  Правителями Ногайской орды в то время были Муса ибн Ваккас (1491-1502) и его брат Ямгурчи ибн Ваккас (1502-1506) (прим. А. Игнатьева).

19. Fol. 80-81, F. 192-247 мм., Briquet, T. 2674. Послание можно рассматривать как ловкую попытку татарского хана в то самое время, когда Баязид вел мирные переговоры с Яном Ольбрахтом, тоже заключить мир с польским королем, по возможности за счет хана волжских татар Шах-Ахмета. Ответ Яна Ольбрахта был, вероятно, настолько уклончив и неопределенен, что хан предпочел опустошить восточные провинции Польши (июнь-сентябрь 1500 г.), таким образом показав преимущества заключения мира с турками и татарами. См. Papee, Jan Olbr., S. 177f.

20. В конце 1507 года. См. L. Finkel, Eelkcya Zygmunta I, Krakow 1910, S. 225.

21.  В оригинале здесь и далее так и написано: ТМ, то есть Твоя Милость; эту аббревиатуру мы сохраняем и в переводе (прим. А. Игнатьева).

22.  Ян Юрьевич Заберезинский (1440-1508) герба Лелива - сын князя Юрия Заберезинского, маршалок великий литовский (1498-1505), воевода трокский (1498-1505), наместник полоцкий (1484-1496), гродненский (1505) и волковысский (1506). В 1495 году ездил к Ивану III сватать его дочь Елену за Александра, великого князя Литовского. 2 февраля 1508 года он был убит в своем имении около Гродно по приказу князя Михаила Глинского (прим. А. Игнатьева).

23. Зачеркнуто.

24-24. Зачеркнуто.

25-25. Вписано позднее.

26. Казимир и Александр во второй версии не упоминаются совершенно (не говоря уже о том, чтобы их различать).

27. Александр Ягеллончик (1461-1506) был великим князем литовским в 1492-1506 годах и королем польским в 1501-1506 годах (прим. А. Игнатьева).

28. Послание было передано Яном Заберезинским, сыном убитого великого маршала (прим. А. Игнатьева).

29. Далее вписано позднее: "И это воистину так".

30-30. Зачеркнуто.

31-31. Зачеркнуто.

32.  То есть королю Сигизмунду (прим. А. Игнатьева).

33. Fol. 77-77v, 83-83v, F. 207 x 297 мм., Briquet, 8632. Вторая версия (начинающаяся с ”Dalyey”): Fol. 78-78v, 82, F. 222 x 322 мм., Briquet, T. 13574. Письмо с выражениями благодарности на л. 82-82v.

34. См. Finkel. El. Zygm., S. 222-225, 232-233.

35-35. Вписано позднее.

36-36. Вписано позднее.

37.  Напоминаем, что этот текст является инструкцией посланнику (прим. А. Игнатьева).

38. Fol. 79, F. 217 x 287 мм., Briquet, 4589.

Текст переведен по изданию: Josef Hamm. Altpolnisches aus kroatischen Archiven // Wiener slavistisches Jahrbuch, № 2. 1952

© сетевая версия - Тhietmar. 2019
© перевод с польск., комментарии - Игнатьев А., с лат. - Дьяконов И. В., с нем. - Thietmar. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001