СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

БЕДРЕДДИНЗАДЕ АЛИ БЕЙ

КАЙМЕ

«КАЙМЕ» БЕДРЕДДИНЗАДЕ АЛИ БЕЯ

(статья 1)

В истории государства Сефевидов первая четверть XVIII в. характеризуется как период упадка некогда могущественной государственности, образованной усилиями тюркских племен в начале XVI столетия.

Критическая ситуация, сложившаяся в стране в рассматриваемый период, диктовала и правительству Османской империи настоятельную потребность в сборе информации о внутриполитическом положении государства Сефевидов.

В свете неотложной необходимости в сведениях о государстве Сефевидов и появился представляемый вниманию читателей перевод «Кайме» Бедреддинзаде Али-бея.

Автор «Кайме», судя по его сообщениям, в момент, когда было решено отправить его в государство Сефевидов, находился на посту мирливы санджака Зарушад Карсского эялета. Выбор остановился на Бедреддинзаде Али-бее не только потому, что он был «знаком со страной Аджемов», видимо османов удовлетворяли и личные качества Али-бея как разведчика, который,, находясь впоследствии в государстве Сефевидов, оправдал их надежды.

Способности Бедреддинзаде Али-бея как разведчика проявились в том, что среди бесконечного мира явлений он сумел для анализа отобрать те из них, которые были связаны со стратегическими интересами Османской империи. Этот интерес явился нитью, которая не дала автору заблудиться среди фактов и событий, имевших место в государстве Сефевидов в рассматриваемый отрезок времени.

Рассматривая «Кайме» как ценный источник по истории государства Сефевидов, необходимо отметить, что автор, судя по его высказываниям, не претендует на роль ученого-историка, написавшего специальную работу по истории соседнего государства. Бедреддинзаде Али-бея интересует не столько история страны, а сколько текущие события, которые он старается анализировать, разумеется в силу своих возможностей, через призму стратегических интересов своего государства.

Автор «Кайме» не профессиональный историк. Но мы имеем дело с работой личности, который разглядел в глубине происходивших явлений то, что стало очевидным спустя много лет, особенно в первые годы османских и русских завоеваний.

«Кайме» Бедреддинзаде Али-бея — это донесение, подготовленное по поручению Дивана, возглавляемого в этот период великим везирем. И поэтому «Кайме» Бедреддинзаде Али-бея носил характер тайного донесения, оно размножению не подлежало. Этим можно [68] объяснить то, что «Кайме» имеет всего один список, который, несомненно, должен быть автографом.

При переводе, который дается с некоторыми сокращениями, мы пользовались изданием Ф. Челика. По сообщениям издателя единственный список «Кайме» находится в фонде «Турецких рукописей» библиотеки Стамбульского Университета (№ 478) ¹.

ПЕРЕВОД

О причинах восстаний племен и войн и прочих событий, случившихся в стране Аджемов с 1017 [1705] г. х. вплоть до благополучной и удачной новолуний 1035 [1723] г. х.

Ввиду того, что мы были знакомы (со страной Аджемов) — она была пригранична к нашему санджаку — и располагали достаточным временем, мы по заданию прибыли в эти края, пробыли там в течение долгого времени и тщательно все изучая, обо всем опрошенном делали [необходимые] записи.

Повествуемые в «Каиме» события, охватившие большинство областей страны с первых дней [нашего пребывания в стране Аджемов] и [продолжающиеся] по сей день, написаны на основе убедительных сведений, полученных у проживающих здесь мусульман-суннитов, странствующих купцов и торговцев, достоверных слов доверенных лиц и тех должностных лиц Аджемов, которые проявляли смиренность и чистосердечность и симпатию к нам, и всегда готовы были [перейти на нашу сторону] как во время наших походов, так и в мирное время.

Крепость по названию Кандахар, ранее входившая во владения правителя страны Иран и Азербайджан, сбившегося с правильного пути шаха Султан Хусейна, не имеет себе подобия в сильных укреплениях и имеет внутри крепостных стен пригодные к возделыванию земли и пастбища.

Так как рассудительным [кызылбашам] ставшим скверными [под влиянием] вероотступничества, было неприемлемо изречение «Да упаси нас Аллах, сбереги и защити! Он удерживает мерзости, гнусного и преступления» ², то не имеющий себе подобия, почтеннейший Господь бог ниспослал высочайшее изречение «Поистине, религия перед Аллахом — ислам», «Скажи: «О Боже, царь царства!' Ты даруешь власть кому пожелаешь, и отнимаешь власть, от кого пожелаешь» ³, из смысла которого вытекала предвечная воля матери верующих, Искренних Женщин и Чистосердечных четырех друзей о совершении их (кызылбашей) мести.

Когда Эль-Хадж Мир Увейс, глава проживающего между Хиндом и Аджемом кочевого племени из суннитов и ханафитов ⁴, по названию Агван-и Сулейман ⁵ находился в Священном Хадждже ⁶, его племя подверглось притеснениям и нападениям. По возвращению [Мир Увейс] проявил свою тайную и врожденную религиозную вражду и пыл, явился со своим племенем в четыре тысячи дымов и разбил шатры в окрестностях упомянутой крепости [Кандахар].

Пригласил к себе [Мир Увейс] главу крепостного гарнизона, грузина по происхождению Георги Мехмед-хана, сына Шехневаза из Тифлиса, в середине ночи убил его, уничтожил его подчиненных, помощников, слуг, приближенных, и проникнув в крепость, истребил находящихся там грузин и непристойных вероотступников, захватил [69] упомянутую крепость, очистил ее от гнусных шиитов и оставил там около четырех тысяч гази — храбрых львов.

На следующий год вновь беспомощный шах отправил [на крепость Кандахар] брата убитого Георгия, грузина по имени Кейхусрем, с шестидесятью тысячами обреченными на поражение воинами, казной, арсеналом и огромным количеством необходимого для похода снаряжением. Тот отправился в назначенную сторону, проявил, по его мнению, большое усилие и рвение, семь месяцев держал крепость в осаде, и никак не добивался победы. И когда [Кейхусрев] был охвачен деланием отомстить за убитого брата — безбожника, Господь Всевышний раскрыл сокровенную мысль: «Оно. священное себе равных и товарищей», «Аллах—славен и владыка мести» ⁷.

Упомянутый Мир [Увейс] сообщив ему [Кейхусреву], что «я отдам тебе крепость», обманул его, а Кейхусрев же поверив [Мир Увейсу], приступил к заготовке боеприпасов, с утраченными [иллюзиями], потихоньку отправился в сторону крепости [Кандахар]. А Мир [Увейс] вылетел из крепости подобно невидимой молнии, и как истинный лев, не оставив в покое скопище собак вероотступников, напал на них, вырубив безжалостной мечью вышеназванного сипехсалара и прочих ханов и знатных лиц, большинство воинов; уцелевших заковал в цепи, а всю армию, казну, арсенал, провизию, вьючный скот, пленных, ягнят, верблюдов, мул и шатры получил как трофей. Судя по списку (дефтер), воинов спаслось только семьсот людей, которые и известили шаха о постигшей их неудаче.

В двадцатом первом (1709) году, безутешный шах отправил вновь [против Мир Увейса] Мухаммед Заман-хана, семерых ханов, должностных лиц во всеоружии в сопровождении такого же количества поклоняющихся дьяволу воинов. Те же, начав бой, были разгромлены, большинство [воинов] нашли свою смерть обнаженными мечами, и после того, как вся армия была расстроена и окружена, упомянутый Мухаммед Заман, прося пощады жалобным голосом, перешел на его (Мир Увейса) сторону, стал подчиняться [Мир Увейсу] и повиноваться его приказам.

Во время этих событий упомянутый Мир [Увейс] захватил большую казну, огромное количество имущества, крепости, крупные сооружения, каза ⁸ и нахийе ⁹, подведомственных упомянутой крепости, бесчисленное количество людей, вступил на стезю правителя, взялся за царствование и стал чеканить дирхемы и динары с элькабом «[Отчеканено] в ставке Кандахар. Справедливый хан, шах Вселенной, Достославный Мир Увейс».

[Мир Увейс] захватил все деревни, находящиеся по ту сторону своих владений, [а также] расположенные вокруг нахийе. Однако благоустройству их не проявил желание и [придерживаясь] мнения, что эти местности не граничат [с землями] Аджемов и что [мол] всякое движение здесь прекратилось, [Мир Увейс] привел в полный беспорядок [эти места] и ушел, оставив их таковыми и по сей день.

«Им—из геены ложа, а над ними — покрывала» ¹⁰ — таково было состояние распутных кызылбашей, которые после этой яростной и беспощадной атаки [Мир Увейса] еще больше проявляя свою неуместную боязнь, чувствуя немощь, и испытывая страх в сердцах, [70] покинули захваченные упомянутым Мир[Увейсом] края, и прекрати ли споры.

И в то время, когда они (кызылбаши) были оставлены в покое, упомянутый Мир [Увейс] вняв приятным словам, благосклонно принял [приглашение Аллаха], переселился в загробный мир, оставив преемником благородного дитя Мир Махмуда,

Он же, будучи в расцвете своих сил, стал править страной так, как подобает Махмуду. Наготове были при нем много знамен и войско из около сорока тысяч храбрецов; по правую и левую руку, спереди и сзади выстраивались высокопоставленные военные лица. До конца двадцать девятого (1717) года [Мир Махмуд] покорил Герат, Ирак, Кирпан, Джам, Ленгер, Нишапур, «Кал'а-и Хадия и другие, свыше сорока городов, касаба ¹¹ и паланка ¹². А Мешхед, Шираз и прочие им подобные города он окружил и осадил, но не включил их в свои владения, вычеркнув их захват из своих планов, пощадил [население] этих городов и обязав их договором выплатить определенную сумму [денег], товаров, оружия, прекратил войну.

Ввиду того, что [Мир Махмуд] изо дня в день становился сильнее и выдвинулся в выдающиеся люди, высокие армейские чины из окружения шаха, совершая отступничество, принимали подданство упомянутого Мир (Махмуда) вместе со своими племенами и подчиненными, и до сего времени свою службу связывают с [Мир Махмудом].

В это время, беспомощный шах вызвал к себе сына брата упомянутых Георги и Кейхусрева, нынешнего хана Тифлисского эялета Вахтанга ¹³, священника, по происхождению из неверных грузин. Посвятил его аджемский шах в шиитскую веру и дал ему кызылбашское имя.

[Шах] уловками, неоднократными просьбами назначил упомянутого Вахтанг-хана главнокомандующим с тем, чтобы тот с целью отомщения за своих дядь пошел войной на Мир Махмуда. Для сбора воинов и заготовки снаряжения [Вахтанг-хан] три года пробыл в Тебризе, потратил огромные средства. Однако не сумев набрать достаточного количества воинов, не осмелился пойти на упомянутого Мир (Махмуда), и ничего не добившись, вернулся в свои края ¹⁴.

* * *

Во время этих событий султан племени Абдаллы Эседуллах, он же хан страны Луристан, составляющего четвертую часть страны шаха, порвало цепь повиновения, двинулся с пятидесятью тысячами пешими и всадниками, нанес большой ущерб краю Аджемов, захватил неприятельские земли, например, местность по названию Джулха, расположенной в районе стольного города шахов Исфахани. Невозможно описать ночные нападения и [устраиваемые] ими грабежи. Ограбление большого количества шахских кобылиц в той же местности и прочие ущербы были бесконечны.

Эти [события] открыли новую рану в душе шаха-горемыки и [стороны] по сей день ведут бои описанным образом. Однако, упомянутый Эседуллах, не достигнув единогласия с Мир Махмудом, возжелал действовать самостоятельно, не стал подчиняться упомянутому Мир [Махмуду]. Не признал его и после сражения с [Мир Махмудом], за что последний казнил [Эседуллаха], а сына [Эседуллаха] по отцу, [71] Касымхан-бея [Мир Махмуд] поселил в своей резиденции и ныне, являясь главой [племени Абдаллы] и их командующим, пребывает в здравии и выполняет приказы Мир Махмуда.

А из узбеков, взбунтовало, склонное к грабежам племя по названию Белуджи ¹⁵, которые с двумя—тремя тысячами людей всегда грабили окрестности Кашана и Исфахана, проливали много невинной крови и совершали изнасилования. Для того, чтобы покончить с их бесчинством, шахом неоднократно назначались воины. Но подавление их было невозможным: таково положение дел и сейчас. Вследствие этого [шах] стал более грустным, а ноша — более тяжелая.

Во время этих неурядиц в Бахрейне жило племя Имама Хариджи ¹⁶, имеющее противоположную шиитской, умеренную доктрину, и не любящее его превосходительства Абу-л-Хасана — да соблаговолит Аллах его достоинством! — и султанов шехидов обеих Хасанов— да будет Аллах доволен ими! Так это племя хариджитов вышло из повиновения, захватило шахские судна, находящиеся в их пристанях и прочие крупные вещи, уничтожив назначенные шахом таможенника и прочих офицеров, поставили шаха в безвыходное положение.

В то время, когда [шах] был беспомощен и бессилен в усмирении бунтовщиков, в тысяча сто двадцать восьмом (1716 г.) году в западной части страны [Аджем] выступили около двух тысяч лезгин из четырех деревень, именуемых Джархар нахийе Тифлис, возглавляемые лезгинами по имени Канлы Шабан и Молла Абдуллах. Три года подряд они не раз совершали ночные нападения на нахийе Тифлис и Гянджу, сжигали дома, насильственно брали драгоценности и украшения монастырей, уводили в рабство женщин и детей, убивали и душили высокопоставленных лиц. А неверные грузины, прославившиеся умелыми стрелками, храбрыми и отважными [несмотря на] неоднократные отпоры [лезгинам] и убийства их, не устояли перед силой [лезгин]. В соответствии с благородным наставлением. «И ведь наше войско, оно-то победоносно» воины-мусульмане, одержали победу, подлые гяуры же были разбиты и прокляты, много высокопоставленных лиц попали в пекло, были смяты ураганным ветром и, оказались под огнем, а отряд лезгин изо дня в день продвигался вперед.

Когда один из шахских должностных лиц Цахурский бей Али Султан, лезгин по происхождению, достиг единения с вышеназванными лезгинами (Канлы Шабан и Молла Абдуллах) стал уважаемым человеком, упомянутый хан Тифлиса, сбившийся с правильного пути Вахтанг и грузинские гяуры, поняв, что долго им не устоять [перед лезгинами], обсудили [этот вопрос] и попросили пощады у вышеупомянутого племени. А названное племя же следуя смыслу [изречения] «Помилование зекят победы», пощадила их. Вплоть до наступления сего благополучного (1135/1722) года, между ними воцарило спокойствие, безопасность и лицемерие. Даже каждый год они (грузины) приглашали к себе лезгинских беев и кетхуда ¹⁸ , оказывали им уважение и почести, дарили ткани и товары, драгоценные изделия, много красивых одежд, исполняли церемонию установления искренних отношений.

Сколь бы раз шах не приглашал их к себе в ставку и предлагал службу в своей армии, они отклонялись [от предложенного] бессмысленными причинами, ложными словами» неуместными извинениями, Уступая по-плутовски, собирались предпринять непристойные действия, [72] всегда выражали чистосердечие и верность как Вечноблагоденствующей Высочайшей Обители, так и аджемскому [шаху]. Но то, что настоящий их сговор и недоброе дело с московитянами, очевиден и сомнения не вызывает, ибо по природе своей упомянутый Вахтанг, происходящий из нечистого рода, был склонен к вероломству и был неблагодарным [человеком]. А об одном из дядей [Вахтанга по отцу] Георги Мехмеде (Мухаммеде) ¹⁹, вызвавшим бунт в Кандахаре, говорилось в предыдущей странице. Когда упомянутый [Георги] был ханом в Тифлисе, шах, следуя их дурному обычаю, попросил к себе его (Георги) законную и добродетельную, созданную для изумления жену, упомянутый (Георги), счел за унижение отдать свою жену и бежал из вилаета [Тифлис].

Явился [Георги] в Обитель Ислама, остановился в крепостях Ахысха и Ардахан эялета Чылдыр, был почтен славой Ислама, и взяв в то время себе имя Мехмед, вновь вернулся в страну Кызылбашей. И когда тот принял веру шиитов [здесь] стали утверждать, что. «у него однажды было замечено вероломство и никоим образом покоя от него не будет», прогнали его со своих краев и заставили умолкнуть на окраине Ирана, в Кандахаре. Именно в то время из-за его необдуманных действий, возникла смута [в Кандахаре].

А другой дядя [Вахтанга] Арчил-хан ²⁰, который в бытность своим ханом Тифлиса, также, вследствие ссоры, возникшей из-за его жены, бежал [из своей страны], и укрылся в Высочайшей Обители. [Арчил-хану] было передано правление Ачыкбашем (Имеретией) и «подобно вороне в клетке», не будучи уверенным [в себе] бежал в Московию и остался там вплоть до своей смерти. А двое его неспокойных сына до сего времени пребывают у сбившегося с верного пути царя [Петра I]. Договор же упомянутого Вахтанга с московитянами и подданничество восходят к его дяде и осталось в наследство от предков.

Ныне, как было изложено, племя лезгин, став сильной, требовательной, сплоченной, продолжала продвигаться вперед. Для уничтожения лезгин шах разбитой армии собрал сорок тысяч шейтаноподобных воинов, пятерых ханов, правителя Ширвана Хасан Али-хана, военачальников и отправил их с большим снаряжением. Те разбили шатры на широкой равнине между Тифлисом и Гянджой, и когда намеревались разбить лезгин, названному племени стало известно об этом и рано утром они напали на армию красноголовых, убили упомянутых военачальников и прочих ханов и должностных лиц, большинство воинов, а остальных взяли в плен, захватили их армию, все имущество, казну, вещи и скот. Убитых было настолько много, что от зловония трупов через поле боя ни люди, ни дикие животные не могли пройти, птицы не могли пролетать, а люди перестали пользоваться этим коротким путем.

* * *

Невозможно описать огромные имущества и бесчисленное множество добычи, грациозных рабов, стройных девушек и прочих красавиц, драгоценных изделий, материй и товаров, захваченные упомянутым племенем с первого дня выступления и до сего времени.

Сурхай Мустафа-бей Кумыклы и Уцмий Ахмед, султан из Шамхалского вилаета, который находится у подножья горы Албуруз [73] (Эльбрус), издавна населенной лезгинами, страстно желая присвоить богатую добычу, имеющейся у вышеназванных лиц, и жаждая, обещающего рая лучезарной священной войны (газа), явились со свыше двадцатью тысячами пешими и всадниками из кумыков и прочих лезгин, и лезгинами Джара в эялет Ширван — в благословенную землю, где проживают сунниты — который испокон веков является источником знаний и краем ученых из этой области распространялись на всю страну знания. Установили они здесь союз и достигли единогласия со здешними мусульманами-суннитами, и неоднократно разрушали деревни злопутных еретиков в эялете, грабили их, убивали должностных лиц, а женщин уводили с родных мест.

Наконец, в [I] 132 году, в пятнадцатый день благословенного месяца реджеб, в ночь благопожелания (23—24 мая 1720 г.) они захватили крепость Шемаху [арестовали] правителя области Хусейн-хана, убили его детей и родственников, полностью ограбили в упомянутом городе постоялые дворы, рынки, дома, дворцы, имущества местных жителей, купцов и торговцев.

В упомянутом эялете, в такой же степени обширной, как [эялет] Эрзерум и подведомственные [ему земли], [Сурхай Мустафа-бей Кумыклы и Уцмий Ахмед, султан] не пощадили просящих помилования шиитов и искоренили их род. А община суннитов хоть и представлена лезгинами, выбрала каим-макамом ²¹ Эльхадж Давуд-бея, который с давних пор постоянно проживает в нахийе Мюскур, находящегося в районе пристани Ниязова.

Лезгинские беи же [после выбора каим-макама] вернулись со своими людьми в свои края.

И поныне упомянутый Давуд-хан является владыкой Ширвана и правит знатными людьми Джара, а купцы и торговцы, будучи в период его правления в спокойствии и безопасности, идут туда и обратно (т. е занимаются торговлей — Г. М.).

Но в пятничные дни и праздники в минбарах ²² вне всякого сомнения упоминается высочайшее имя благоденствующего и величественного султана двух материков и двух морей, хакана ²³ почтенных, величайшего среди государей и избранных, великолепия лучезарного шариата ²⁴ и сияющего яхонта короны величайшего царства, служителя достопочтенных стран и местностей, блистательных городов и земель, кыблы ²⁵ всей вселенной, михраба ²⁶ благоволения всей общины [мусульман] падишаха — прибежища справедливости и шахеншаха — опоры благоденствия, величественного господина нашего, покорителя мира современности, его превосходительства, бесподобного среди всех себе равных, гази ²⁷ Ахмед-хана. И они подают прощение о верности, изъявляя желание верноподданничества, умоляют о принятии [их под свое покровительство] и желают его осуществления Высочайшей Обителью султаната, опекаемого, из-за вечного его достоинства и чести, Владыкой всего сущего.

Однако, у упомянутого племени являющегося разрушителем и похожего по образу жизни и облику на татар, отсутствует способность захватывать страны, крепости, области, нет конкретного занятия, не существует [определенных] порядков, которые служили бы [для них] руководством в управлении и традиций в царствовании. Вследствие этого им неизвестно право на самостоятельное управление страной [74] Они, имея арсенал, военное снаряжение, армию, не осиливают проведение осады где-либо в течение небольшого времени, не способны укомплектовать батальон (табур), прорыть траншеи.

А что касается [обращения их] с вооружением, то они [хорошо] только стреляют из ружья и лука. И большинство лезгин искусные мастера в изготовлений ружей и одежды. У них не хватает пулей и пороху; в тех местах их не достать и за высокую дену. Ввиду того, что над ними взошла, поддерживаемая Всевышним Господом яркая звезда [спасения], то будущее их будет светлым.

«Довольно мне Аллаха, на него полагаются полагающиеся» ²⁸.

После захвата Шемахи, лезгины и сунниты, оставшиеся в вилаете Аджем, осадили и город Гянджа; а когда сыновья Цахурского бея Али Султана и двести его людей обнажили мечи и ворвались во внутрь Гянджи, некоторые двуличники, находящиеся среди них, оповестили глав шиитов [о нападении]. Те же, создав укрытия в тайных кварталах [города], некоторое время скрывались в защищенных местах и были наготове. И когда воинство исламское было близко к покорению [города] и вот-вот должны были под азан Мухаммеда — да будет ему мир! — объявить о победе, укрывшиеся шииты разгромили и прогнали их из города.

Когда шииты вновь приступили к заготовкам, на помощь к Гяндже прибыли хан Ревана и прочие ханы с сорока тысячами шиитов. Когда они стали утверждать, что «Гянджу предали сунниты [города], похожие [в измене] на ширванских суннитов», и что они сами намерены грабить некоторые деревни [суннитов], а им устроить поголовное истребление, то сунниты установили единение, вступили в сражение с еретиками, и разбили их, беглецы [шииты] быстро удалились в [свою] армию. А трусы из армии [шиитов], оставив ее бежали в гянджинскую крепость. Находящиеся в крепости сунниты закрыли за ними ворота [крепости], и уничтожили их здесь.

Воины-мусульмане Преследовали [отступающую] армию шиитов, разгромили ее, а беглецов повесили.

Раненные и изодранные [шииты] вступили в город Реван и только их хан остался в Гяндже. После этого должностные лица Ревана явились [за ханом] и многочисленной ложью привели его в Реван.

* * *

О положении Гянджи с того времени по сей день ничего не сообщается.

Названные Сурхай и Уцмий и их товарищи, находились у [подножья] горы Албуруз и не смогли явиться в Гянджу из-за множества дел и половодья рек в начале весны. И вот в эти дни Тифлисский хан проявил свое кощунство, коварство и лицемерие, двинулся с огромным количеством гянджинских неверных, и чтобы отомстить за Ширван, пролил кровь суннитов, проживающих в нахийе Барда и Шеки [эялета] Гяндже, ограбил их имущество.

И в это время явились Сурхай и Уцмий. И ввиду того, что те достигли единогласия с Эльхадж Давуд-беем, Вахтанга охватила неуместная боязнь, и тот вернулся обратно и удалился к себе в Тифлис.

После этого между упомянутым Сурхай-беем и Эльхадж Давуд-беем возникла ссора. Когда [Давуд-бей] задумал самому стать [75] правителем Ширвана, он сказал, что «во время завоевания, на предложение вам [стать правителем], вы отказались, а когда бросили жребий, то оно попало мне, на что вы дали согласие. А теперь такое рассуждение неуместно», и замолчал. И Сурхай-бей ушел в предгорье Албуруза.

Эльхадж Давуд-бей, взяв на этот раз к себе Уцмия Ахмед-бея, совершил со своими воинами поход на степь, известную под названием Муганчёлю, находящуюся на Тебризской стороне, и стал победителем под покровительством Всевышнего Аллаха.

Проживающие в упомянутой степи все туркменские племена в двадцать—тридцать тысяч шатров, которые переселились сюда исстари с Богохранимой страны, приняли подданство Давуд-бея и проявили ему большое доверие. А [Давуд-бей] назначил им правителя и таким образом завладел [он] этими местами.

А когда [Давуд-бей] с этих мест совершил, призывающий к порядку, поход на Ардебиль, сунниты [Мугани], кетхуда и главы [племен] изъявили повиновение, и за семнадцать дней захватили Ардебиль, уничтожили шиитов, разграбили [город], взяли бесчисленное множество добычи. [Давуд-бей же], назначив каим-макамом муганского келентера ²⁹ упомянутого Ахмед-хана, а ученого человека по имени

Абд-ар-реззак-эфенди-муфтием ³⁰ и кадием, вернулся обратно.

* * *

Крепость [города] Демир-капу — Дербент, часть которой основана Искендером, а другая — Анушированом, расположена на берегу Хазарского моря в районе Гюльзюма, что у самой границы Ширвана, и имеет прямоугольную форму. Внутри [крепости] и поныне проживает около пяти тысяч семей и имеются свободные земли, позволяющие вместить столько же семей, а также пятьдесят шесть пушек, прочих вооружений и другие необходимости, оставшиеся со времени основания [крепости]. А на одной из больших пушек даже написано:

«Я одет в саван,
так стану ли я бояться врага?
Эй враг, остерегись меня
Я извергаю огонь» ³¹.

На [Дербендской] стороне находится также крепость Бадку, где имеется белая и черная нефть. Что касается пушек, вооружений, снаряжений, то они имеются и в данной крепости. Возле [крепости] имеются пристани и порты.

А порт Ниязова находится около этих [крепостей], но ввиду того, что [Ниязова] не имеет крепости, сунниты захватили его. Хотя большинство жителей в упомянутых крепостях [имеется в виду Дербенд и Баку — Г. М.] являются суннитами, но, вследствие того, что [эти крепости] находятся в руках кызылбашей, [Хаджи Давуд[ отправил своего сына Сулейман-бея на окончательной захват окрестностей [этих крепостей] и их самих, то жители упомянутых крепостей, стали просить его: «С давних времен мы с вами были соседями и в течение того же времени у нас с вами были дружеские связи, а [потому] мы не станем возражать сдаче упомянутых крепостей. Однако, сдача [крепостей] без боя несовместима с [нашей] честью и мужеством. [76] Вместе с тем у нас есть опасение, что после окончания [битвы] нам придется перенести тяготы. А если и будет битва, нас постигнут еще большие трудности. Битва эта добрососедству нашему нанесет ущерб, от этого и вам пользы не будет. Но пусть захват этой крепости будет повременен за счет захвата Ардебиля. Захватите его (Ардебиль) — эти крепости к вашим услугам».

Упомянутый Сулейман-бей попросил разрешения у отца [на возвращение], и тот разрешил ему, а [Сулейман-бей] в соответствии с данным указом покинул [эти места].

Захватил [Хаджи Давуд] каза, нахийе, города и касаба, находящиеся в окрестностях Гянджи, разрушил большинство местностей, только Гяндже остался в руках красноголовых. А те взяли с собой своих жен, имущества, ушли в высокие горы и к влиятельным лицам, и укрылись. И только должностные лица вели себя покорно, и оглядываясь по сторонам грустным взором, становились безмолвными и ошеломленными.

Двумя обстоятельствами было вызвано то, почему до нынешнего времени они [Хаджи Давуд и Сурхай] не захватили Гянджу, Одна — эта ссора между Сурхаем и Хаджи Давудом. Второе, утверждая, что «если такой очаровательный город как Гяндже будет захвачен насильно (т. е. боем), то он, как и прочие местности станет опустошенным и разрушенным», они не изъявили желания [захватить Гянджу]. Однако их намерение, если оно будет предопределено [Всевышним], было таково: если в начале благословенной весны Сурхай-бею вместе с кумыками и многочисленными прочими воинами удастся напасть и захватить Гянджу, и если не возникнут какие-либо препятствия, то он станет правителем [Гянджи]. А если [Сурхай] двинется отсюда в Тифлис и ему удасться осадить и захватить [Тифлис], то он был вознамерен привлечь на свою сторону Уцмия султана (т. е. кайтакского правителя Ахмеда).

А Эльхадж Давуд вместе с воинами-суннитами Ширвана и лезгинами прибыл в Тебриз через вышеупомянутую Муганскую степь, и когда, по воле Аллаха Всевышнего захватил [город], решил собрать вместе всех своих товарищей и готов был направиться в Реван, в Эчмиадзин как принял во внимание, что продовольствия в этот благополучный год у них было мало — в окрестных районах был голод — довольствовались судьбой и вернулись обратно.

А Сурхай обосновался в местности под названием Табасаран, а Эльхадж Давуд—в Шемахе.

* * *

Аджемы, вследствие чрезмерного бессилия, были разгромлены; о чести и славе же названия, «кызылбаш» стали забывать, «словно оно исчезло и позабыто», и разговоры о них вовсе прекратились.

И до сего времени у них как с агванами, так и лезгинами и прочими было много войн, но ни разу ни одна из них не увенчалась успехом;, всегда они терпели поражения, были отвергнуты [Аллахом] и осуждены. Не вызывает сомнения, что, если кто-либо из правителей, султанов, глав ополчений и не будут бунтовать, то они (кызылбаши) не в [77] силах ответить им, а в случае выступления сильного врага теряются, не умея оказать ему и малейшего сопротивления.

В настоящее время повсюду в стране свирепствует голод, среди [кызылбашей]участилось и стало очевидной лицемерие, и друг другу не дают покоя. То, что они по вышеизложенным обстоятельствам не способны отразить атаки сильного врага, ясно как день, очевидно всем.| А сами они исключают из своих помыслов думу о войне, и заботясь об иждивенцах и имуществе и говоря: «Так у кого же нам укрыться, у кого найти убежище?», дрожат и находясь в объятиях волнения, ошеломлены и стали трепещущими подобно осенним листьям. По воле Господа бога они в такой нелепой степени трусливы, что их нельзя сравнить даже с толпой женщин.

И то, что они до сего времени не напали на земли Высочайшей [Обители] Благополучия, и не осмелились совершать гнусность и причинять ущерб, [объясняется] не тем, что они не хотят выглядеть виновными в нарушении договора ³². Несомненно это из-за того, что они чрезмерно слабы и не могут набрать силу, вследствие отсутствия у них достаточного ума.

Если обратить внимание на действительное положение дела, то не секрет, что в дни постигших их неудач и во времена их унизительного положения, [они] обращались за помощью к неверным и грешным, [не желали] поддержки прибежища мира—Высочайшего Порога из-за их недоверия к людям Ислама. Отсюда становится очевидным, что они не стремятся соблюдать договор и старую искреннюю дружбу. [Наши отношения] неоднократно обсуждались должностными и высокопоставленными лицами, о которых они говорили: «Если примем подданство неверных, они не станут вмешиваться в дела нашей религии и посягать на наши края, деревни и реайа. Но, с вами (османами) у нас старая религиозная вражда и по той причине, что неприязнь между нами продолжается, на случай принятия нами вашего подданства, вы нас оставите в тяжелом положении, религию нашу запретите, присвоите все наши доходы, захватите наши земли и края, а нас превратите в своих райятов». Они-то вот и в плену этих соображений.

Перейдем к событиям об агванах, о которых мы писали выше.

В [1] 132 (1720) году шах, обреченный на неудачу неизлечимый страдалец, собрал все силы, заготовил большое количество боеприпасов и провиант, назначил Тюрк-оглу Сефикули-хана командующим свыше семидесяти тысяч нестойких и обреченных на гибель воинов, и послал на войну с Мир Махмудом.

Рано утром, во время азана Мухаммеда ³³, когда они двигались со своими полками, внезапно столкнулись с воинами Мир Махмуда, сражались в течение трех часов. И по устоявшейся традиции шииты вновь были разбиты, командующий их (Сефикули-хан) был казнен, армия захвачена, воины были взяты в плен. Шах, прибежище неудачи, двинулся сам лично из Исфахана, явился в их дар-ус-сефер Казвин, поселился там и предался грезам. И истолковывая к добру увиденные им запутанные сны, он (шах) вновь приступил к приготовлениям, словно только что воссел на шахский престол: «Ну что из себя представляет этот Мир Махмуд? Клянусь шахским мужеством мне следует в этом году уничтожить его вместе со своими воинами, опорочить его славу и не оставить и следа о его достоинстве». И когда под влиянием [78] матери преступлений — вина и опиума, к которым он пристрастился, [шах] стал наркоманом и под влиянием опиума занимался пустословием и на лице были видны их [следы], то недимы ³⁴ стали одобрять его слова, а некоторые, клеветничая, говорили: «О шах, как сказано в изречении «Ваш покровитель — только Аллах» ³⁵, вы происходите из благородного рода являетесь достойным потомком Шейха Сефи, и никто не сможет одержать победу над вами. Но ваш этимад-уд-довлэ, лезгин по происхождению Сефикули, в настоящее время сговорился с взбунтовавшимися в Шемахе лезгинами и охвачен непреодолимым желанием сесть на ваш трон. Они [лезгины] продвигаются сюда с тех мест, а он сам [Сефикули] хочет убить вас, и окружив себя ими [лезгинами] намерен стать шахом Ирана и Азербайджана!».

А шах поддерживал их: «Вы говорите правду», и как в анекдотах Ходжи Насреддина, поверив лжи, велел выколоть бесподобные глаза этимад-уд-довлэ, и сказал: «Шахский хлеб ослепил твои глаза». Обвиняя в нечестности упомянутого хана, и успокаивая беспокойное сердце, [шах] свел на нет [истерзающую его] душу боль.

Комментарии

1. Karsli Bedreddinzade Alibeg. Н. 1117-1135 (1705-1723). Hazirlayan Dr. F. Celik. — «Erzurum—Atatiirk Oniversitesi Edebiyat Fakultesi ARASTIRMA dergisi, 1976, № 7, s. 89-170.

2. Коран, XVI, 90.

3. Коран, III, 19, 26.

4. Ханафит — последователь одной из четырех религиозно-правовых школ в ортодоксальном исламе (суннизме).

5. Племя «агван», по сведениям Т. Крусинского / (Tarih-i seyyah der beyan-i zuhor-i Agvaniyan. Kastantiniyye, 1142/1729) в конце XIV в., в период правления Тимура было переселено из междуречья рек Куры и Аракс в Восточный Иран. Примечание издателя, с. 106.

6. Хадж — паломничество мусульман в Мекку к храму Каабе.

7. Коран, XIV, 47.

8. Каза — судебно-административная единица, являющаяся местом пребывания кадия. (Аграрный строй Османской империи в XV-XVII вв. Документы и материалы. Составление, перевод и комментарии А. С. Тверитиновой. — М., 1963, с. 202).

9. Нахийе — судебно-административная единица, находившаяся в подчинении каза (Аграрный строй..., с. 208).

10. Коран, VII, 41.

11. Касаба — небольшой городок.

12. Паланка — деревянное укрепление, обнесенное рвом, земляным валом и бревенчатым частоколом (см. Эвлия Челеби. Книга путешествия. Перевод и комментарии, вып. I. Земли Молдавии и Украины. — М., 1961, с. 286).

13. Вахтанг — правитель Картлии Вахтанг VI (1703-1709, 1711-1714, 1719-1750). Примечание издателя, с. 108.

14. По мнению Дж. Ханвея, современника Бедреддинзаде Али-бея, Вахтанг VI отказался в 1722 г. выступить в поход против афганцев вследствие того, что шах в 1721 г. помешал Вахтангу VI покарать дагестанских феодалов, систематически грабивших Грузию. (Т. С. Кутелия. Грузия и Сефевидский Иран/по данным нумизматики/. — Тб., 1979, с. 106.

15. Белуджи — ираноязычное племя. Бедреддинзаде Али-бей, видимо имеет в виду то, что белуджи в рассматриваемый период входили в конфедерацию тюркских племен, которую возглавляли узбеки.

16. Хариджиты — последователи самой ранней в исламе религиозно-политической партии, образовавшейся в ходе борьбы за власть в халифате между сторонниками Али ибн Талиби и Муавии. (Ислам. Краткий справочник. — М., 1983, с. 116-117. Далее. Ислам...).

17. Коран, XXXVII, 173.

18. Кетхуда — здесь: помощник бея племени.

19. Георги — Георги XI — царь Картлии, правитель Кандахара и Кермана.

20. Арчил-хан, он же Ираклий I (1688-1703 г). — Прим. издателя, с. 111.

21. Каим-макам — так в Османской империи называли государственных сановников, которые исполняли обязанности великого везира, находящегося в действующей армии. Здесь же автор «Кайме» применил этот термин к Хаджи Давуду, видимо, с учетом событий более позднего времени, когда в 1722 г. Ширван во главе с ладжи Давудом был принят в Османский протекторат. Хаджи Давуд, получивший от османского султана Ахмеда III (1703-1730 г.) титул трехбунчужного паши, должность бейлер'бея, становился, таким образом, исполнителем решений Дивана, возглавляемого великим везирем. Если добавить, что в Османской империи в XVI-XVIII вв., в соответствии с традициям управления страной, бейлербей эялета рассматривался как глава местного аппарата управления, выполнявший поручения великого везира, и одновременно, отчитывающийся перед великим везирем о проделанной работе, то, бесспорно, что бейлербей был помощником великого везира в эялете, Именно в значении «помощника» великого везира употребил Бедреддинзаде Али-бей слово «каим-макам» применительно к Хаджи Давуду.

22. Минбар — кафедра в мечети.

23. Хакан — так называли правителей у тюркских народов.

24. Шариат — правовой кодекс мусульман.

25. Кыбла — сторона, куда обращаются лицом во время молитвы, направление к Каабе.

26. Михраб — ниша в мечети.

27. Гази — борец за веру (за ислам).

28. Коран, XXXIX, 28.

29. Келентер — здесь: старшина племени.

30. Муфти — высшее духовное лицо, являющееся религиозно-юридическим авторитетом по вопросам применения шариата, высказывающее свое мнение в фетве.

31. Эти два бейта в «Кайме» даны на персидском языке.

32. Имеется ввиду договор между Османской империей и государством Сефевидов 1639 г.

33. Азан — призыв к молитве, провозглашаемый муэдзином, служителем мечети.

34. Недимы — приближенные шаха, в обязанность которых входило развлекать его особу занимательными беседами.

35. Коран, V. 55.