20 февраля. Выводка 1^му полку.

21 февраля. Получил от Куропаткина телеграмму от 20^го февраля — и лестно, и отрадно. Копию с этой телеграммы послал генералу Зеленому при рапорте, а также в письме написал Тутолмину, Марксу и Флейшеру ¹.

22 февраля. Выводка 2^му полку. В 10 ч. к Орановскому.

23 февраля. Утром проводы Орановского в отпуск. Вечером выводка 3^му полку — опять возвратил галуны мухаджиру 3-го полка (урмийцу), попробовавшему было бунтоваться и отказывавшемуся от казённых лошадей.

24 февраля. Приводил в порядок книги ² /л. 25об./.

27 февраля. С визитом Амир-хан Сардар, новый генерал-губернатор Астрабада ³, с Аман-Олла-Мирзой за переводчика. Я настаивал, чтобы сотне казаков Амир-хан Сардар давал фураж сам, а казённый оставил бы /л. 23об./ нам на погашение дефицита — не соглашается <…> /Л. 24/.

Глубокоуважаемый

Владимир Андреевич!

Сергенга Мамеда Багир-хана я, по Вашему приказанию, потребовал к себе и спрашивал о золотых, розданных Вами нижним чинам, принявшим участие в услугах, оказанных господину генералу Куропаткину по дороге из Тегерана до Решта и в г. Тегеране, и оказывается, что действительно Вами уже розданы 42 полимпериала ⁴, но при этом 42 золотых выданы и другим нижним чинам, не вошедшим в общий расчёт, вроде ординарцев Ваших Ганифэ бека, Мамед бека и Али-Акбер бека, которые уже получили, и Али Каки и двух казаков, которых наиб сергенг Ага бек взял с собою не из бывших с Мамед Багир-ханом, которые и составляют 6 человек как раз на 6 золотых, которых и не хватает. Подробный список следующий.

I. Из чинов, взятых сергенгом Мамед Багир-ханом в Решт <и> уже получивших по золотому:

1^й полк.

1. Векиль раст Нур Мамед бек

2. Векиль раст Ибад-Олла бек

3. Казак Риза-хан

4. Казак Мегр ⁵ Али бек

5. Казак Гулям Али бек

6. Казак Шафи бек

7. Казак Гасан бек

8. Казак Гусейн б. Измаил

9. Казак Ибрагим б. Малик Мамед

10. Казак Мирза Абас

2^й полк

11. Казак Араб Али бек

12. Казак Юсуф Али

13. Казак Орудж бек

14. Казак Мирза Мамед Али [20]

15. Казак Хаджжи-Мурад бек

16. Казак Фарадж бек Баба

17. Казак Рашид бек Пирбаги

3^й полк

18. Сертип доюм Садык бек

19. Казак Шейх Али бек

20. Казак Абас Кули Ага

21. Казак Али Акбер-хан

22. Казак Мустафа Кули бек

23. Казак Гедает ⁶ бек

24. Казак Ибрагим бек

Итого 24 золотых /л. 28/

I. Чины из команды, не ходившей с сергенгом Мамед Багир-ханом в Решт и которые вторично пошли с сергенгом Ага беком и ещё не получали золотых и коим следует:

1^й полк

Векиль раст Кахраман-хан

Векиль раст Али-Аскер-хан Казак Мирза Абуль-Касым

2^й полк

Сертип доюм Мамед Багир-хан

Казак Ибад-Олла-хан

Казак Гусейн б. Измаил

3^й полк

Сертип доюм Джафар бек

Серппт доюм Мамед Таги бек

Сертип доюм Гусейн-Ага

Казак Али Аскер бек

Казак Мамед Али бек

Итого 12 золотых

Получивших уже 22 человека и долженствующих ещё получить по возвращении из второй поездки 12, всего 36 человек, которые и были назначены с самого начала.

II. Из нижних чинов, назначенных к Генералу в Тегеране, тоже получивших золотые:

1. Векиль баши Гвардейского эскадрона Назар Али бек

2. Векиль раст Гвардейского эскирона Гусейн-хан

3. Векиль чап Гвардейского эскадрона Самад бек

4. Векиль чап Гвардейского эскадрона Мугб Али бек

5. 2^й полк векиль баши Шир Али бек

6. 3^й полк векиль раст Абуль Касым бек

7. 3^й полк сертип доюм Гасан Ага

8. 3^й полк казак Шафи-хан (Хали)

9. Пеший 1^й полк Гасан б. Касым бек

Итого 10 золотых

Чины, получившие помимо этих людей:

1. Принц Мамед-Али Мирза

2. Оруженосец Вашего Высокоблагородия Ганифэ бек

3. Оруженосец Вашего Высокоблагородия Мамед бек

4. Оруженосец Вашего Высокоблагородия Али Акбар бек [21]

Итого 4 золотых

I. Из чинов, ездивших с Ага беком, не из команды сергенга Мамед Багир-хана, которые должны получить золотые по возвращении:

Векиль баши Али-хан

1^й полк сертип доюм Аюб бек

1^й полк казак Ибрагим б. Казым бек (Гади бек ⁷) ⁸

Итого 3 золотых

Четырём урядникам по золотому. Итого 4 золотых /л. 28 об./

Уже получившие из команды сергенга Мамед Багир-хана 22 человека = 22 золотых

Из его же команды, которые должны получить по возвращении 12 человек = 12 золотых

Состоявших при Генерале в Тегеране 10 человек = 10 золотых

Принц Мамед Али Мирза и 3 Ваших ординарца 4 человека = 4 золотых

Ездивших с сергенгом Ага беком не из команды Мамед Багир-хана 3 человека = 3 золотых

Урядников русских 4 человека = 4 золотых
Всего 55 человек = 55 золотых
Всего уже выдано на 42 человека = 42 золотых
Остаются у Вас 9 золотых
Итого 51 золотой

Не хватает 6 золотых, и эти 6 золотых именно на 6 человек, не вошедших в первоначальный расчёт, а именно на 4 Ваших ординарца — 4

на двух казаков, взятых сергенгам Ага беком

из Тегерана. но не из команды Мамед Багир-хана — 2

Итого 6 золотых

Ваш покорнейший слуга

Мартирос-хан

27 февраля 1895 г /л. 29/

28 февраля. Утром у Посланника разговор относительно преобразования бригады

(см. рапорт мой Садр-Азаму от <…> ⁹)

Посланник, к счастью, сегодня вечером едет к Садр-Азаму: в 5 ч. мы у Садр-Азама. Продолжительный разговор. Садр-Азам всё внимательно выслушал и предложил мне подать ему рапорт. Потом я стал просить, чтобы не посылать в Астрабад сотню казаков, настаивая, что, если и посылать, то лишь с тем условием, чтобы Амир-хан Сардар сам продовольствовался фуражом, а казённый фураж — на уплату бригадного долга. Садр-Азам уклонился /л. 23/ от прямого ответа. Входя, Посланник предупредил, чтобы это было по секрету от Мартирос-хана и потому чтобы я — ни слова Маргирос-хану, а чтобы перевёл мой рапорт Григорович. Но тот стал уклоняться, говоря, что Мартирос-хан лучше это сделает. Тогда Посланник вспылил: «Ну, так я поручу это Штриттеру ¹⁰. Выяснилось, насколько у них натянуты отношения, и они ненавидят друг друга /л. 23об./.

3 марта. У Наиба-эс-Сальтанэ. 60 человек мулл, а потому пришлось ожидать с 8 до 10 1/2 ч. вечера. Выяснилось, что Наиб-эс-Сальтанэ — враг Амир-хана Сардара: он предложил мне подать ему рапорт обо всех неудачах бригады, обещал всеми силами поддержать меня перед Шахом.

4 марта. Обед у Сушкова. Мартирос-хан, Рафалович и я Пропьянствовали почти до утра. Рафалович удрал. За ним послали и привезли опять. <. .. > /л. 24/.

5 марта. Страшный катцен-яммер ¹¹. Целый день рапорт Наибу-эс-Сальтанэ /л. 24об./. [22]

5 марта ¹². Подал Наибу-эс-Сальтанэ рапорт о том, что посылка сотни казаков в Астрабад в сущности для нас такое разорение, что посылка эта немыслима. Наиб-эс-Сальтанэ, враг Амир-хана Сардара, обрадовался случаю нагадить Амир-хану Сардару и немедленно же отослал этот рапорт Шаху.

6 марта. Весь вечер заседание командиров полков и эскадронов — составление наградных списков к Ноурузу 9^го марта.

7 марта Письма и рапорты к почте. Был с визитом вновь наречённый губернатор Хамсэ — Ала-эд-До Дулэ ¹³, начальник гулямов и шахских палачей.

7 марта. Дошли до меня слухи, что Шах намеревается потом потребовать от меня ещё 300 казаков. Так как это немыслимо, то я, чтобы не быть застигнутым врасплох, отправился к Посланнику и, гуляя по саду, изложил ему всю несостоятельность и неестественность внутреннего устройства Казачьей бригады Мало того, изложил ему, что при подобных порядках дальнейшее существование бригады немыслимо, и скоро она должна разложиться сама собою. Посланник, по-видимому, (?) вполне проникся истиною моих слов и назначил, чтобы в 5 ч. вечера сегодня я приехал к Садр-Азаму, где он будет меня ожидать (л. 30).

Я, не стесняясь, высказал Садр-Азаму в присутствии Посланника и Григоровича решительно всё, что накипело у меня на душе. Садр-Азам, склонив свою умную голову, усиленно затягивался. Когда я кончил, он сказал: «Да, всё, что говорил полковник — правда... Изложите всё в рапорте, и я подам его Шаху».

12 марта. Получаю записку от Ала-уль-Мулька ¹⁴, что меня требует (?) к себе Садр-Азам. Являюсь немедленно — и что же: преважно восседает один Ала-уль-Мульк, а никакого Садр-Азама нет. Это меня взорвало. «Что Вам угодно?», — спрашиваю превежливо. «Ею Величество приказал Вам послать ещё одну сотню с новым генерал-губернатором Эмир-Низамом ¹⁵». Меня словно гюрза ужалила: «Да ведь я подал Наибу-эс-Сальтанэ рапорт, что и одной-то сотни в Астрабад я не могу послать?!» /л. 30об./

«Ничего не знаю — это воля Его Величества», С минуту я подумал: «Скажите Садр-Азаму, что покуда мне не выплатят все 20 000 туманов долгу бригады до копейки, я никуда не пошлю ни единого казака». Ала-уль-Мульк опешил: «Но Его Величество...?». «Мне это всё равно — я сказал», — и с этими словами поднялся с места, И как ни хитрил, как ни молил Алауль-Мульк, я остался твёрд и с тем и ушёл.

От Ала-уль-Мулька я отправился прямо к Посланнику и доложил ему обо всём случившемся, а также о том, что Садр-Азам, которому я по Контракту вовсе даже и не подчинён, осмелился потребовать меня к себе /л. 31/ для объяснений с каким-то Ала-уль-Мульком. Требовать к себе меня, русского полковника, может во всей Персии один только русский Посланник. Посланник вполне разделил моё негодование и, так как он через час должен был ехать к Садр-Азаму, то и изложил ему всё то, что я говорил Садр-Азам извинился, пояснив, что желал лично сам говорить со мною, но что его в ту же минуту потребовал Шах. 2-ая же сотня с Эмир-Низамом не пойдёт.

Когда я вернулся домой, то застал у себя Сушкова, «Сартипа» Гейзлера и Мартирос-хана до того пьяных, что они не могли уже ходить. Сушков и Гейзлер так и остались ночевать. Маргирос-хан, проспавшись, удрал поздно вечером /л. 31об./.

Пешей команды, кои состояли по 9 марта 1895 г. 21 апреля 1895 г.

Урядник Орлов /л. 32/

Кучер Мартирос-хана ____________________4 ¹⁹

13 марта. Получил от Посланника письмо, в котором тот пишет, что Садр-Азам извиняется за то, что послал за мною, а вместо того принудил меня объясняться с Ала-уль-Мульком; просит во что бы то ни стало послать сотню в Астрабад, а что деньги, все должные нам Правительством 20 000 будут выданы завтра же. Что же касается до причин, почему я не желаю посылать сотню в Астрабад, Садр-Азам просит меня изложить ему в особом рапорте.

Получив это письмо Посланника, я немедленно же налетел к нему и объяснил, что 5-го марта мною уже подан рапорт Наибу-эс-Сальтанэ, который немедленно же послал его самому Шаху В рапорте от 5-го марта я просил не посылать сотню в Астрабад, выставив массу веских доводов, но в ответ на это Шах потребовал, чтобы я послал ещё другую сотню с другим генерал-губернатором — Эмир-Низамом /л. 34/.

Это что значит: что Амир-хан Сардар уже ранее успел настроить Шаха против меня. Получив рапорт, Шах вспылил: «Как? Мне отказывает полковник в повиновении? Не хочет посылать одной сотни? Так повелеваю послать две сотни! Поэтому теперь ²¹, после того как Шах таким образом отнесся к моему рапорту, я считаю ниже своею достоинства писать ещё что-нибудь подобное Садр-Азаму для нового представления Шаху.

Посланник вполне одобрил меня. При этом Посланник по секрету передал мне то, что сообщил ему Садр-Азам: «Ваше Величество, во что бы то ни стало надо заплатить бригаде 20 000 туманов». Шах: «Ну, взять 20 000 в банке». Салр-Азам: «Сегодня я опять обращался в Английский банк, и директор Рабино отказал. Может быть, желаете попытать счастья в Русском [24] банке — до сих пор с ним мы ещё не имели никакого дела?». Шах промолчал. «Ваше Величество, — продолжал Садр-Азам, — сегодня утром Вам принесли 70 000 туманов, которые Вы вознамерились отправить в Ваш сундук. Отдайте из них 20 тысяч бригаде». Шах гневно повернулся и, не ответив ни слова, ушёл /л. 34об./.

15 марта. Сегодня вечером опять получил письмо от бывшего Петербургского посланника, ныне назначенного Константинопольским послом, Ала-уль-Мулька, в котором тот от имени самого Шаха пишет, чтобы в Астрабад были назначены обязательно все старые казаки: видно, Шаху насплетничали, что я отобрал в Астрабад самую сволочь из всей бригады. Я тотчас созвал всех эскадронных командиров. Всего в Астрабад назначено.

Из них оказалось молодых 23 человека. Я приказал заместить их всех старыми, но самыми негодяями из всей бригады /л. 33об/.

16 марта ²². Новый год в Персии 9-го марта. Но так как в нынешнем году он совпал с постом, то встреча его и была отложена на 15/16 марта — день окончания поста. Сегодня большой салям. Обыкновенно на этом саляме Шах раздавал всем присутствующим мелкие золотые и серебряные монеты, которые специально для этой цели чеканились. Первоначально раздача этих монет производилась в течение 12-ти дней: Шаху подавали глубокое блюдо, наполненное первоначально одними золотыми монетами, а затем, с течением времени — уже перемешанные с серебряными. Шах запускал в них руку, захватывал более или менее и давал подходившему. Первоначально раздавалось 100 000 туманов, потом всё менее и менее, потом Шах стал раздавать только в один первый день саляма; прошлого года было роздано всего на сумму 13-15 000 туманов, а в нынешнем году раздачи монет уже вовсе не было /л. 33/ ²³.

Наиб-эс-Сальтанэ был особенно приторно любезен со мною — вероятно, и ему досталось от Шаха по поводу посылки сотен с Амир-ханом Сардаром в Астрабад и с Эмир-Низамом; а быть может, Наиб-эс-Сальтанэ заготовил мне какую-нибудь особенную пакость — она всегда предшествует особенной любезности /л. 33об./.

19 марта. Наиб-эс-Сальтанэ осматривал сотню, отправляемую в Астрабад. Я доложил Наибу-эс-Сальтанэ, что так как до сведения Его Величества Шаха дошло, будто я всю сотню умышленно набрал из новобранцев, я переменил и заменил старыми казаками и тех 23-х новых казаков, которые были назначены в состав сотни лишь потому, что они лучше старых. Но оказалось, что Наиб-эс-Сальтанэ решительно ничего об этом не знает, что всё это происки и фузули ²⁴ Ала-уль-Мулька, вероятно, по наущению Амир-хана Сардара и, быть может, Аман-Оллы-Мирзы, обиженною тем, что я его не назначил командиром сборной Астрабадской сотни, а предпочёл ему опытного командира 1-го полка мир-пянджа Сафар-Али-Агу. Наиб-эс-Сальтанэ страшно бесился, называл Ала-уль-Мулька педэр сухтэ (сожжённый отец), зян кяхбя ²⁵ (жена-б<…>) и проч. ²⁶

20 марта. В 12 ч. ночи пришли Сушов и телеграфист Гейзлер и принесли следующую телеграмму, полученную на имя Сушкова из Петербурга: «Пришёл заключению единственное средство уладить дело исправить сделанную ошибку немедленно представить Бельгарда производству Отвечай Орановский».

Я вскипел: значит, на бедного Орановского навились фузули Бельгард и Блюмер и убедили его послать эту пошлую телеграмму Я не мог заснуть, и мы пили всю ночь. Наутро была [25] послана следующая телеграмма: «Зависящее бригады сделано. Что нужно? Глухой смысл телеграммы непонятен. Сушков».

Боже мой, чего они ещё от меня хотят? Всё, что мог сделать человек, я уже сделал, хотя Бельгард и не состоит в бригаде уже целых полгода /л. 34об./.

21 <марта>. Первое ученье после Уразы <нрзб.> поста перед новым годом.

Наиб-эс-Сальтанэ. Я выстроил сотню и показал, указав, что сплетни относительно того, что набраны только молодые, несправедливы Наиб-эс-Сальтанэ потребовал от меня письмо Ала-уль-Мулька. Я сказал, что сжёг. Ответ Наиба-эс-Сальтанэ, когда я отъехал, — педэр сухтэ ²⁷.

22 марта. Привлёк снова к ведению хозяйства Мартирос-хана — идиотство Рафаловича: оказалось дефицита с лишком на 4 тысячи туманов — вот тебе и погашение; не спал ночь, нервы опять расстроены Неджеф-Кули-хан — 1000 туманов на экстренные расходы; его выговор мне.

23 <марта>. Ученье. Наиба-эс-Сальтанэ не было на Майдан-Машке.

Письмо Наиба-эс-Сальтанэ о принятии обратно в бригаду Раджаба-Али-бека (его замечательная история ²⁸ ) /л. 22/

В Тифлис
Генерального Штаба полковнику Хелмицкому
23 марта 1895 года.
г. Тегеран (Персия)

Христос Воскресе!

Дорогие и глубокоуважаемые

Елена Алексеевна, Павел Людвигович и маленький Хелмицкий (имярек).

Начинаю с сути: до конца сентября никакого ответа дать тебе не могу, ибо. во-первых, сам ещё не знаю, что станется с моею персоною, а во-вторых, до сих пор я только обзаводился и потому, кроме кое-каких должишек, в данную минуту ничего не имею. В сентябре для меня лично должно выясниться всё: или я еду в имение (хотя бы только на три дня, а быть может, и на очень, очень долго) и там на месте решаю, как поступить с собою, или же остакось здесь до окончания трёхлетнего срока и тогда высылаю тебе 500 рублей (за 800 не ручаюсь, хотя возможно и то).

Вот и всё, дорогой дружище. А пока прости — что можно будет, верь, не стану /л. 37/ ломаться и сейчас же всё сделаю, но теперь у меня такое переходное время и такая тяжесть на душе, что ты бы и не узнал прежнего зубоскала Косаговского. Не знаю, что больше тяготит — Персидская ли бригада, своё ли собственное имение?

Ну, до свидания. Мой сердечный привет Елене Алексеевне и всем, кто меня ещё хочет помнить.

Елена тебя целует — её замучила крапивная лихорадка, и она через месяц едет в имение на всё лето.

Что касается до урядника Севаева, то почему-то я был убеждён, будто давно известил тебя, что он мне не нужен.

Крепко целую,
Всегда твой В. Косаговский
23 марта 1895 г.

Если хочешь, чтобы письма вместо 6-7 недель ходили только 2-3, надписывай наверху: через г. Баку /л. 37об./. [26]

24 марта. Мартирос-хан через Ихтимат-Низама передал Наибу-эс-Сальтанэ относительно Раджабаг

Сотне, назначенной в Астрабад, выступить после скачек /л. 22/ ²⁹.

25 марта. По случаю Благовещения отменил учение. Благовещение в церкви. /^ХПри выходе из церкви Посланник встретил меня следующими словами, сказанными краине раздражённым тоном: «А я, полковник, хотел уже Вам писать, полагая, уж не передумали ли Вы подавать рапорт насчёт вопиющих безобразий в бригаде, о которых мы с Вами говорили...». «Черновой рапорт у меня в кармане, Ваше Превосходительство, — сухо ответил я, — и я явился сюда для того, чтобы прежде чем переписывать набело, прочесть его Вашему Превосходительству»

Бывший Петербургский, ныне Константинопольский, посол Ала-уль-Мульк наврал на меня Григоровичу, сказав, что он удивляется, чего полковник артачится и не посылает в Астрабад сотню казаков, так как все деньги уже выданы! Я опроверг эту гнусную ложь и бесповоротно заявил, что не выпущу сотню в Астрабад до тех пор, покуда не получу всех денег сполна./

27 марта. На 31 марта назначены шахские скачки, но так как это приходится как раз в Страстную субботу ³⁰ , а Посланник, как выкрест, особенно сильно стоит на страже всех религиозных празднеств, ибо, по удивительному выражению персов, «горшок ³¹ горячее щей» ³², то я, прежде всего, прозондировал через Орановского Посланника — куда, и в дыбы не ввести? Шосланник всего только два года тому назад, на 55^м году жизни, отрёкся от лютеранства и принял православие, сделавшись самым завзятым русаком — Евгений Карлович Бюцов!!!!!/

Ну, тогда уже ничего более не оставалось, как послать Мартирос-хана к Наибу-эс-Сальтанэ доложить, что мы, русские, не можем быть на скачках 31 марта, ибо это приходится как раз в Четверг на Страстной ³³.

Меня особенно напугала вся Российско-Императорская Миссия 6^го декабря 1894 года ³⁴. С воцарением Николая II царское тезоименитство перешло с 30^го августа на 6^ое декабря. Но так как это произошло только в нынешнем году и ещё официально даже не объявлены Царские дни, то Посланник при всей Миссии заявлял, что в нынешнем году он не будет вовсе /л. 35/ никого принимать 6^го декабря. «А на 6^ое Шах как раз назначил большие манёвры под Даушан-Тепе», — сказал я. «Ну, что же, это ничего», — ответил Посланник.

Накануне, т. е. 5^го декабря, вечером я снова зашёл к Посланнику, который играл с Араб-Саабом ³⁵ на бильярде, в обыкновенной форме и снова заявил, что завтра русские офицеры и урядники не могут быть на молебствии, потому что предстоят большие манёвры Посланник снова ответил мне. что завтра решительно ничего официального он делать не будет и потому можно …

6^го декабря по окончании манёвров еду прямо с манёвров к Посланнику всё-таки поздравить с тезоименитством нового Императора. Прежде всего сталкиваюсь с французским посланником Балуа — значит, уже это не секрет, что сегодня тезоименитство Русского Императора, если французский посланник явился с поздравлением Посланник никого не принимал, и потому я с Рафаловичем прошёл к Штритгер /л. 35об./. «Ну хороши же господа русские представители: вместо того чтобы помолиться на молебне за Нового Царя — с персюками воюете», — огорошила меня прОклятая дипломатка. Мне стало больно и обидно, и я не постеснялся вывести на чистую воду всю подлость Посланника в этом вопросе, ибо не могло быть никакого сомнения, что слова «дипломатки» — его отголосок.

Понятно после всего этого, почему я был так осторожен насчёт командования скачками в четверг на Страстной неделе. Поэтому-то я и послал Маргирос-хана к Наибу-эс-Сальтанэ заявить, что мы в четверг на скачках быть не можем, причём поручил всё-таки дать ему почувствовать, что лично я ничего не имею против присутствия на скачках, но что Посланник [27] против этого. Наиб-эс-Сальтанэ было заартачился, но Мартирос-хан превнушительно дал ему понять, что всё, что нужно будет, я устрою заблаговременно, но что ни сам не пойду, ни из русских никому не позволю — это бесповоротное решение.

Шах страшно извелся, когда Наиб-эс-Сальтанэ сообщил ему моё решение. Это в данную минуту очень некстати, ибо перед /л. 36/ подачею моего решительного рапорта его не следует ничем раздражать. Но, тем не менее, я вынужден был это сделать, ибо раздражать в даннуто минуту Посланника, без поддержки коего мой рапорт может быть не только не полезен, но, обратно, вреден — ещё более нежелательно. Поэтому из двух зол я решился выбрать меньшее — предпочёл раздражить Шаха в пользу успокоения Посланника. Но, тем не менее, утром я всё-таки сделал ещё одну последнюю попытку — послал Сушкова попытаться склонить Посланника на то, что, дескать, ничего не значит, что скачки назначены на 31 марта, т, е. на Страстной Четверг Но Посланник безусловно против При этом он высказал гнусную двуличность: он сказал Сушкову, что, по желанию полковника (?!) он напишет Садр-Азаму, что, дескать, сам полковник находит это неудобным. На это Сушков ответил ему, что, на, против, полковник решительно ничего не имеет со своеи стороны, а что ведь это он же сам, Посланник, восстал против участия русских в Страстной Четверг на скачках. Таким образом, Посланник был уловлен в жульничестве на месте преступления /л. 36об.// — явно умышленная забывчивость: дескать, не он, Посланник, не допускает участия русских в Страстной Четверг, а сам полковник! Но я не поддался на эту новую дипломатическуо подлость и парализовал её тем, что немедленно же послал к Наибу-эс-Сальтанэ Мартирос-хана с соответствующими инструкциями. Так как Сушов тоже, видимо, вилял, то я решился сам ехать к Посланнику, которого застал у Штриперов, и объяснил ему, что, дескать, ему нечего беспокоиться писать Садр-Азаму (мало ли что он там бы понаписал), а что, дескать, я уже передал Наибу-эс-Сальтанэ, что мы не поедем на скачку и т. д. и ти д. Посланник успокоился, хотя был видимо смущён.

После ходили часа два по саду Между прочим, я не выдержал и сказал: больнее всего то, что из слов Вашего Превосходительства, сказанных 25 марта, я заключил, что Вы усомнились в том, будто я готов поставить вопрос ребром и теперь сам норовлю на попятный двор...».

Не всегда были безусловно виноваты одни полковники. Иногда (?) и посланники находили неудобным для себя из-за полковничьих представлений ссориться с Персидским правительством, и потому посланники игнорировали представления наиболее вопиющие несчастных полковников /л. 36об././

29 марта 1895 г.
Тифлис
Христос Воскресе!

Почти год как Вы, дорогой Владимир Андреевич, в первый раз показались нам в форме командира Персидской бригады Забыли, вероятно? А мы только что про это вспоминали. У нас собралось несколько человек офицеров Генерального Штаба, и разговор как-то перешёл на Вас. Надо заметить, что нет более горячих сторонниц, как женщины, и моя Деля отстаивала Вас, точно на поле битвы (хотя никто и не нападал), доказывая, что лучше Вас не было и не будет командира Персидской бригады /л. 39/.

Впрочем, она была под впечатлением моего разговора с Зеленым по поводу Вас и Бельгарда, разговора, умышленно мною начатого и имевшего целью побудить Вашего кавказского принципала представить Вас к награде. Дело в том, что Евстафьев уехал в феврале в Петербург, не успев ничего добиться. Перлик ³⁶, когда я завёл речь, ответил уклончиво, и я решил, посоветовавшись с Купцом и Горохом, начать деиствовать через Зеленого. После нескончаемых [28] лабиринтов зеленовской речи договорились до того, что Зеленый представит Вас в дополнительную консульскую норму, опираясь на Манифест, тотчас же /л. 39об./ по получении ответа на посланное в Петербург объяснение по делу Бельгарда. Вне правил представить нельзя, так как все 7 наград «вне правил» на 1895 г. были заняты ещё в декабре 1894 г.

Что касается Перлика, то, хотя мне передавали по секрету, тем не менее, сообщаю Вам (пусть останется между нами), что Перлик очень обижен, что Вы ему не выхлопотали звезды. Мы с Трофимовым за него похлопотали ³⁷, а он нас и забыл, сказал он своему другу, от которого я это слышал. Впрочем, наши звёзды не дают покоя многим. Вр<...> и Тарановский часто /л. 40/ заглядывают в отделение с просьбой напомнить Вам о них. Посылаю Вам мою картинку «в звездах» и ещё раз сердечно благодарю за Ваше внимание, память и хлопоты.

Что сказать о Тифлисе?

Соловьёв назначен вице-директором. Сахарову предложили место начальника штаба в Чите. Одинцов получил Кабардинский полк. Прасолову предложили штаб 11 Кавказской дивизии. Шульц устроен своею женою вместо Одинцова. Вот, кажется, и всё. Я был болен Zoster два месяца, лечился электричеством и теперь поправился. Зато жена начала скрипеть.

Оля готовится усиленно к экзаменам Обе шлют Вам сердечный привет. Кланяйтесь няне. Искренне Вам преданный М<…> /л. 40об./

29 марта ³⁸ . Вчера Наиб-эс-Сальтанэ сильно беспокоился и требовал к себе Мартирос-хана узнать, сделал ли полковник все соответствующие распоряжения. Сегодня на Майдан-Машке <—> что сегодня же я всё устрою и подготовлю для скачек, но что в самый день скачек туда не поеду

Отсалютовав и отрапортовав, я увёл бригаду к Даушан-Тепе, где в присутствии шахского адъютанта расставил всю бригаду по скаковому кругу, сделал репетицию сбора и церемониала и только во втором часу пополудни вернулся с бригадою домой.

30 марта. Посланник вдруг загорячился, что я до сих пор не подаю обещанного рапорта, и выразил даже сомнение, уже, дескать, не отдумал ли я. Я моментально уехал домой и весь день и всю ночь просидел за рапортом, составляя примерно новые штаты.

Замечательное дело: в течение 16-ти лет ни одному полковнику не удавалось уломать Посланника посодействовать уничтожению того или другого зла — посланники всегда отпихивали от себя все вопросы, касающиеся бригады, а тут вдруг Бюцов сразу взялся так круто! Видно, неспроста вдруг сразу проявился такой /л. 41/ необычайный благодетель! Тут что-то неспроста и, вероятно, есть какая-то связь с другими, политическими, делами Персии. Я слышал, что Режи (табачная монополия) на этот раз хочет взять на себя Россия. Кроме того, осложнения в Астрабадской провинции с йомудами и гокланами тоже должны иметь тесную связь с внезапным пробуждением энергии Посланника, Вместе с тем, возможно также и то, что Посланник ожидает нового назначения и потому решился, прежде чем уйти из Персии, добиться уплаты дефицита, так как он поручился в оба русских банка в исправной уплате бригадою в срок (12 апреля и 16 апреля) 15 000 туманов ³⁹, что при ныне суицествующих порядках, разумеется, немыслимо.

31 марта. Страстной четверг. Скачки. Сушков, «Сартип» Гейзлер и я с утра уехали удить рыбу Наловили много, но выпили ещё больше — приехали пьяно-распьяно. Второй драгоман Миссии Вольф видел нас и в тот же день разнёс эту весть по городу Вернувшись домой, я адски разругал Елену за неуместные нотации при посторонних, главное же — при урядниках. Гейзлер был также мертвецки пьян, Сушков — немного меньше /л. 41об./.

1 апреля. Утром подал Посланнику свой знаменитый рапорт от 31 марта 1895 г № 7^ой и вместе с тем и копию тот же рапорта в переводе на персидский язык для Садр-Азама. После подачи мною этого рапорта Посланник внезапно изменился и сделался неузнаваемо любезен [29]: он, вероятно, убедился, что я вовсе не персидский слуга и что все сплетни относительно того, что за Эмир-Туманскую ленту я готов стоять горой за персюков, лишены всякого здравого смысла.

Теперь надо добиться только, чтобы непременно сам Шах прочёл мой рапорт и притом повидался с Садр-Азамом прежде чем с Наибом-эс-Сальтанэ, который больше всех задет в моём рапорте и потому скорее нагадит, тем более что с Посланником они — враги Поэтому я, узнав, что Шах должен был получить мой рапорт от Садр-Азама вчера вечером, послал Наибу-эс-Сальтанэ другую копию моего рапорта только сегодня утром.

Да, заварил я кашу — как-то только и удастся мне её расхлебать!!! Если удастся — слава будет великая и положение моё упрочится так, как ничьё до сих пор. Но если не удастся — дело грозит отозванием из Персии русских инструкторов, за что всецело отвечу я один перед Русским правительством. Никто как Бог! /л. 42/

Сегодня Страстная Суббота. Бесконечная заутреня и обедня. Скучнейшее официальное разговение у Посланника, При выходе от Посланника он остановил меня в прихожей и, когда все вышли, снова пригласил войти в зал и передал мне свои собственные впечатления при разговоре его с Садр-Азамом, которому Посланник сегодня же свёз и лично вручил мой рапорт при дипломатической ноте. Садр-Азам с глубоким вниманием медленно прочёл весь мой рапорт от начала до конца, глубоко вздохнул, потупился, помолчал несколько минут и затем только сказал: «Как всё то, что этот полковник пишет, удивительно верно понято и ясно изложено. Сегодня же я пошлю этот рапорт Его Величеству Шаху Он должен, наконец, узнать всё».

Единственныи истинный доброжелатель Персии из числа самих персов — это Садр-Азам. Ещё вчера Садр-Азам имел с Шахом такую сцену, за которую в недобрый час у него могла слететь голова с плеч. Шах, жадность которого в последнее время стала доходить до психического расстройства, дабы положить ещё что-нибудь в свои сундуки или, по крайней мере, не вынимать из них на уплату следующих долгов, разорвал на 40 000 туманов бератов, поданных ему для уплаты денег различным лицам, из коих почти сплошь все были бедняки. Эта выходка грозила серьёзным волнением народа, чаша терпения которого стала переполняться. Садр-Азам явился к Шаху и резко заявил ему, что просит сложить с него все достоинства и по-прежнему сделать его простым шахским абдаром (буфетчиком). Буря была адская: у Шаха сделалось нечто вроде припадка, но, в конце концов, он приказал снова написать все бераты /л. 42об/.

Комментарии

1. См. л. 166об.

2. Надо сказать, что В. А. Косаговский уделял серьезное внимание формированию личной библиотеки. Некоторые книги, особенно необходимые ему по роду его деятельности, он заказывал из России, На данный момент у нас нет сведений о том, имелись ли на них владельческие записи или экслибрисы и существуют ли в каких-либо книгохранилищах блоки некогда принадлежавших ему книг. Однако среди его дневниковых записей встречаются каталожные библиотечные карточки, скорее всего, изготовленные уже после возвращения из Персии, на основании которых можно говорить о наличии на этих книгах библиотечных шифров, Так, между л. 25 и 26 вложена карточка личной библиотеки Косаговского Начальное учение православной христианской веры. На чувашском языке. Тјан тён кёнеки. Казань. Тип. К. А. Тилли. 1873. В левом нижнем углу расположен шифр Ling. 934 В правом верхнем углу простым карандашом — Ч 18, В правом нижнем углу — 1/8⁰ min. verte. На обороте карточки Прежде чем читать эту книжку, следует обратить внимание на «предуведомление» к ней, изложенное на последних страницах, а между л, 41 и 42 вложена библиотечная карточка Указание пути в Царствие Небесное на чувашском языке. По сочинению Высокопреосвященнейшего Иннокентия Митрополита Московского п Коломенского. Казань. Тип. Кип. Университета. 1893. В правом верхнем углу Ч 20. В правом нижнем углу 2/8⁰ verte. На обороте Книга 1. Царство Небесное. Книга II. :Жизнь и страдания Иисуса Христа. Издание Православного Миссионерского Общества.

3. В тексте Астерабада.

4. То есть 168 туманов, или 210 рублей золотом.

5. Мехр ***

6. Хидайат .

7. Хади-бек

8. Пункты 2 и 3 объединены фигурной скобкой, напротив которой имеется надпись взятых сергенгем Ага-беком,

9. Имеется в виду рапорт № 7 от 31 марта 1895 г. См: Норик Б. В. Рапорт полковника В. А. Косаговского о положении в Персидской казачьей бригаде. 1895 г. // Восточный архив. 2018, 1 (37). С 20-32.

10. Второй драгоман Российской Императорской миссии в Тегеране, Позднее А. Н. Штриттер сам станет первым драгоманом и «авторитетом миссии по персидскому языку». СВ. Чиркин характеризует Штриттера и его супругу как «радушную русскую пару» (Чиркин С. В. Двадцать лет службы на Востоке: Записки царского дипломата, М., 2006. С 60).

11. Katzenjammer, нем. — тяжелое похмелье.

12. В правой колонке 5 марта — 12 марта.

13. Мирза Ахмад-хан 'Ала ад-Доуле был сыном Мухаммад-Рахим-хана Дулу 'Ала ад-Доуле Амирнизама, одного из наиболее знатных придворных Насер ад-Дин-шаха. Унаследовал титул «'Ала адДоуле» после смерти отца в окгябре 1882 г, В 1885-1886 г. удостоен чина амир-е туман. Был правителем в Ширазе, Астрабаде, Керманшахе, а также других городах и провинциях. Известен своим грубым и резким характером. Застрелен возле своего дома на ул. Лалезар 1 декабря 1911 г. (Бамдад М. Шарх-е хол-е реджал-е Иран дар карн-е 12 ва 13 ва 14-е хеджри. Т. 1. С. 89-93).

14. Саййид Махмуд-хан Диба 'Ала ал-Мульк (1842-1925) был сыном Мирзы ' Али-Асгара Мостауфи и братом Мирзы Мухаммада-Рафи' Табатабаи Низам ал-'улама. Начал свою государственную службу в Азербайджане. Позднее сопровождал Гаффар-хана Садик ал-Мулька в Тифлис, Затем, вернувшись и проработав еще некоторое время в Табризе, Махмуд-хан перебрался в Тегеран, откуда был направлен в командировку в Лондон. Через полгода он уже служил помощником консула в Хаджи Тархане и вскоре достиг ступени генерального консула, В 1877 г. в связи с переводом его старшего брата Асадуллы-хана полномочным представителем в Санкт-Петербург Махмуд-хан был назначен на его место генерального консула в Тифлисе. В 1883 г. назначен советником иранского посольства в Петербурге. В 1884 г, в связи с вызовом его брата в Тегеран временно исполнял его обязанности, и с этих пор за ним закрепилось прозвище «Шарже д'афер» («поверенный в делах»; chargb d'affaires, *** В 1885-1886 г, Махмуд-хан стал первым секретарём посольства, а в 1886-1887 г. — послом в Петербурге. Титул «'Ала ал-Мульк» получил в 1890 г. В 1895 г. Махмуд-хан назначен послом Ирана в Стамбуле. После убийства Насер ад-Дин-шаха в 1896 г. Махмуд-хан приложил все усилия для экстрадиции в Иран Мирзы Ака-хана Кермани, шайха Ахмада Рухи и Мирзы Хасан-хана Хабир ал-Мулька, Преуспев в этом деле, он, однако, потерпел неудачу с задержанием Джамаль ад-Дина Афгани, которому покровительствовали англичане. В 1901 г. отозван из Стамбула и назначен правителем Кермана. Позднее занимал пост министра юстиции в кабинетах Атабек-А'за.ма и Мухаммад-Валихана Сепахсалар-А'зама. Похоронен в Куме в семейной усыпальнице (Бамдад М. Шарх-е хол-е реджал-е Иран дар карн-е 12 ва 13 ва 14-е хеджри. Т. 4. С. 39-42).

15. Хасан-'Али-хан Гаруси Амир-е Незам, имевший также титулы «Салар-е 'аскар» и «Салар-е лашкар», (1822 — 7 января 1900) прослыл как прекрасный каллиграф, мастер эпистолярного жанра и знаток персидской и арабской поэзии. Он был выходцем из старинной семьи, происходившей из курдского племени кабудванд, населявшего Гарус. Начиная с Сафавидской эпохи, его предки занимали достаточно важные государственные должности. Сам Хасан-'Али-хан в довольно раннем возрасте был возведен в чин полковника Гаруского полка, с которым он принимал участие в осаде Герата. В течение 3 лет состоял на должности начальника пограничной стражи Керманшахана. Дела Хасан' Али-хана пошли в гору только после смерти Мухаммад-шаха Каджара. С 1856 по 1858 г, он занимает должность хранителя шахских зданий, а затем в качестве шахского представителя посещает Турин, Лондон, Брюссель, Берлин и пр, В 1859 г, назначен чрезвычайным и полномочным послом Ирана в Париже (после чего за ним закрепилось прозвище «Вазир-мухтар»). По возвращении из Парижа в течение 5 лет был членом Государственного Совета, В 1872 г. Хасан-'Али-хану был присвоен чин амир-е тумана, и его назначили министром «общественных нужд» (вазир-е фава 'ид-е 'аме), Он находился в числе свиты, сопровождавшей Насер ад-Дин-шаха во время его первого путешествия в Европу, Титул «Амир-е Незам» был получен им в 1885 г. До 1894 г. был наместником в Курдистане, Керманшахане и Гарусе (Бамдад М. Шарх-е хол-е реджал-е Иран дар карн-е 12 ва 13 ва 14-е хеджри. Т. 1. С. 359-367).

16. Махди ***

17. Хамидулла / Хамидаллах

18. Хабиб .

19. Следующая строка зачеркнута 2 сарайдара — 1 т. 7, в списках про негодных Бот.

20. Кроме того, здесь же имеется три математических расчёта, относящихся к указанным выше расходам,

21. В тексте перед словом теперь стоит если, которое, как представляется, затуманивает смысл

22. Во второй колонке 13 марта — 20 марта 1895.

23. См, также: Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. Очерки в рассказах Мисль-Рустема. СПб., 1897. С 61, 79.

24. Жаргонизм, происходящий от персидского слова фузуль «любопытный“, нахальный, напористый», Следует понимать как «интриги».

25. Зан-е кахбе — проститутка.

26. Мисль-Рустем замечает: «Персы не только красноречивы в разговоре, но и красноречиво ругаются. Чего только не наскажет во время руганья перс: и «го-хорд ешь грязь», и ”педер сухте” —«сожженный твой отец» и т.д.; но самой сильной руганью и оскорблением у них считается, когда говорят «гури-педерет», т.е. «гроб отца твоего оскверню». Ругаются у персов все, даже знать, но до драк, как у нас, редко доходит» (Мисль-Рустем, С 37).

27. Педар сухте — каналья, мерзавец.

28. К сожалению, самой этой истории автор «Дневника» не излагает.

29. На л. 22об., имеется запись Всего офицеров — 173, пенсионеров — 108, сартипов — 27. Кроме этого, здесь же мы находим математические расчеты — видимо, финансовые.

30. Описка автора дневника, На самом деле — четверг.

31. Сверху подписано миска.

32. Имеется в виду персидская поговорка косе гярмтар аз ош , которая дословно переводится как «миска горячее супа» и эквивалентна русским поговоркам «святее Папы Римского», «больший католик, чем сам Папа».

33. Далее зачеркнуто Наиб-эс-Сальтанэ было заартачился.

34. В тексте стоит «1895» год. Однако, несомненно, имеется в виду год 1894-й. В противном случае остается признать, что данный текст написан после 6 декабря 1895 г., а это маловероятно, поскольку, во-первых, В. А. Косаговский занимался своими дневниковыми заметками довольно регулярно и столь большой временной разрыв едва ли возможен, а, во-вторых, контекст ясно указывает на то, что весь следующий пассаж представляет собой воспоминание о событии, имевшем место до 27 марта 1895 г, Кроме того, заметим, что 6 декабря 1895 г, наш автор, по его же собственным словам, был болен и весь день не вставал с постели (см. л. 215).

35. Т.е. с Григоровичем.

36. Генерал-лейтенант Пётр Тимофеевич Перлик в 1889 г. был назначен начальником штаба Кавказского военного округа (РГВИА, Ф, 76. Оп.1. Ед. хр. 217. Л. 91об.).

37. Перлик, в частности, по протекции своего старинного товарища, некоего Гаврилова, ходатайствовал за Косаговского в 1889 г. для перевода последнего в штаб Кавказского военного округа на открывающуюся вакансию обер-офицера по поручениям (РГВИА. Ф. 76, Оп. 1. Ед. хр. 217, Л 91об.).

38. В правой колонке 29 марта — 3 апреля 1895.

39. В РГВИА хранится два заёмных письма: 1) на 70000 кран 7000 туманов) от 6 апреля 1895 г. № 58. по которому через 3 месяца полковник Косаговский обязуется вернуть указанную сумму сполна Ссудному Банку Персии (подтверждено Миссией; на обороте красным карандашом написано «Погашено»); 2) на 50000 кран (= 5000 туманов) от 16 апреля 1 895 г. № 78, по которому через 3 месяца Косаговский обязуется вернуть указанную сумму сполна Отделению Московского международного торгового банка в Тегеране (подтверждено Миссией; оплата была исполнена только к 22 апреля 1896 г.) (РГВИА. Ф. 76. Оп. 1. Ед. хр. 171. Л. 1-2).

Текст воспроизведен по изданию: Дневник В. А. Косаговского за 1894-1895 годы // Восточный сборник, № 40. 2019

© текст - Норик Б. В. 2019
© сетевая версия - Strori. 2023
© OCR - Флоровский Н. 2023
© дизайн - Войтехович А. 2001 
© Восточный сборник. 2019