СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

ИЗВЛЕЧЕНИЕ

из

ДОНЕСЕНИЙ ШВЕДСКОГО КОММИСИОНС-СЕКРЕТАРЯ ПРЕЙСА (PREIS)

(Шведский Агент в Голландии, Comissions-Secretaer. У Соловьева (И. Р. т. XVI, стр. 78) Секретарь Шведского Посольства Пресс).

О ПРЕБЫВАНИИ ПЕТРА В. В ГОЛЛАНДИИ В 1716 И 1717 Г.

(Подлинник хранится в семейном архиве Графов Делягарди в Лeберёсте (в Швеции))

I.

Господину Барону Фон Мюллерну (v. Мuellern).

(Шведский Посланник при Генеральных Штатах. Местопребывание его не обозначено.)

(На Шведском языке.) Гага, 27 Окт. (7 Нояб.), 1716 г.

(Швеция приняла Григорианский календарь, т. е., стала считать по новому стилю с 1753 года.).

Ежедневно ожидают сюда Царя. Посольство известило о том Генеральные Штаты. Прибытию Царя, как говорят, не совсем то рады, потому что его чествование потребует больших издержек. Недовольны здесь также и тем, что он, по словам Посланника, сам намерен приглашать к ceбе на службу Офицеров и хлопотать в Амстердаме о заключении займа в 2 миллиона, под залог товаров, находящихся в Русских портах в Ливонии. О займе шли переговоры, под рукою, уже с прошлого Апреля, но не имели успеха, по недоверию к верности гипотеки. В 3-х, намерен Царь просить Амстердамский Магистрат разрешить свободное отправление Русского богослужения, обещая сделать то же самое для последователей Реформатской Церкви в Петербурге. Поручил довести до сведения Генер. Штатов о своем желании сохранить инкогнито, вследствие чего они справлялись, как следует им держать себя относительно его особы. Утверждают, что его последнее инкогнито было довольно убыточно для Республики. [2]

II.

Господину Послу Барону Эрику Спарре в Париже

(Генерал Э. Спарре был Французским Посланником в Париже.).

(На Шведском языке.) Гага 2 (13) Ноября, 1716 года.

О приезде Царя было нам известно только то, что его Посол дал о том знать Генеральным Штатам, и что Царь желает сохранить свое инкогнито; о самом же времени приезда мы ничего не ведаем. Прежде того он намерен иметь свидание с Королем Прусским, а также и с Английским (Вследствие различных неприятностей между Петром В. и Королем Английским, это свидание не могло состояться, не смотря на то, что последний дважды приезжал в Голландию в бытность Петра там.). Последний постарается внушить ему недоверие к нашим друзьям, заключить с ним новый союз и, может быть, снова затеять что-либо против нас. Вашему Превосходительству всего лучше судить о том, насколько эти опасения основательны. Только не подлежит сомнению, что его (Царя) пребывание здесь будет истинным любовным свиданием (l’heure de berger) для нас. Время покажет, на сколько мы были осчастливлены; ибо так как с одной стороны Император, а с другой те прочие преследуют совершенно различные цели, то мы должны опасаться, что та сторона, с помощью которой мы надеемся достигнуть желаемого, встретит на своем пути препятствия.

III.

Господину Барону Фон-Мюллерну.

(На Шведском языке.). Гага 4 (15) Декабря, 1716 года.

Наконец Царь прибыль в Девентер (Город в Голландии, на р. Эйселе). Вследствие его желания иметь, при вступлении в пределы Республики, отдельную стражу, Генеральные Штаты приготовили для него по 25 человек на каждой почтовой станции. Амстердамский Магистрат нанял для него лучший в городе дом и постановил принять на свой счет все издержки во время его пребывания. [3]

IV.

Господину Послу Эрику Спарре в Париже.

(На Французском языке.) Гага 4 (15) Декабря, 1716 года.

Царь должен прибыть сюда не позже сегодняшнего, или завтрашнего, дня. Для приветствия его Амстердамский Магистрат выставил на валу 12 орудий. От души желаю, чтобы настоящие предположения подействовали на успех негоциации (Здесь разумеются мирные переговоры, затеянные между знаменитыми Министрами Карла XII Бароном Гёрцом и Петром В., имевшие целью отделить последнего от его союзников.); все надеются и желают того.

V.

Господину Барону Мюллерну.

(Ha Шведском языке.) Гага 15 (26 Декабря), 1716 года.

Уже с 19 числа Царь находится в Амстердаме и занимается осматриванием всего того, что касается кораблестроения. Уверяют, что заем в 2 миллиона гульденов им уже заключен, за поручительством вынужденным от (здешних) купцов, торгующих в Москве. Взятую сумму он обязуется выслать на собственных судах в Амстердам. Ходатайствовал о позволении иметь там своих экспедиторов и уполномоченных, но Амстердамские купцы противятся тому, и еще город не дал своего согласия. Занятые 2 миллиона, как говорят, предназначаются на постройку большого военного корабля.

Собираюсь в Амстердам, чтобы узнать что-нибудь об известных переговорах. Он приедет сюда до Рождества (по Русск. ст.) и праздновать его будет в Амстердаме.

VI.

Тому же

(На Шведском языке.)

Амстердам 21 Дек., 1716 (Генв.,1717 г.).

О Царе рассказывают престранные вещи. То, что я донес о происходящих переговорах, не совсем сходно с тем, что рассказывали в Гаге. Напротив, его предложение приходится здесь вовсе не по вкусу, и не думают бросаться на приманку. Царица остается здесь в ожидании своего разрешения от бремени, его же [4] прибытия не очень-то желают, так как по сему случаю придется подносить на зубок (fodderskaenken, отцовский подарок), что, по здешнему обычаю, для Принцев составляет 4000 гульденов пожизненной ренты. В ожидании, он убивает время, занимаясь разными наблюдениями, преимущественно над всем тем, что относится к кораблестроению. Что касается до его личности, то он носит черный поношенный кафтан, сверх кафтана надет кортик (охотничий нож). Парика он не носит, а собственные, черные, лоснящиеся волосы гладко причесаны и без пудры. На голове простая Русская шапка. В речах своих относится к персоне Его Королевского Величества (Шведского Короля) с уважением, называя Его Величество не иначе, как “мой брат Карл”, притом заверяя всегда о своем расположении к миру. Он посетил некоего Ренара (Renard), Английского агента, и оставался у него более 5 часов, рассматривая различные редкости и между ними несколько прекрасных карт. При взгляде на карту Poccии всплеснул руками и уверял в своем миролюбии, причем одно лицо, стоявшее в дверях, сказало: “Как жаль. А я надеялся Вас видеть Константинопольским Императором”. Ответ Царя был, что восклицавший не понимает, что такое война: “Я дряхлею, вел столько лет войну, страна истощена войной, и я желаю остаток моей жизни прожить в мире”. При сем сказал, что тому, что научился вести войну и приучил свой народ к войне, он обязан не кому иному, как Его Величеству. Он окружен совершенно простым народом; в числе его перекрещенец Еврей и корабельный мастер, которые с ним кушают за одним столом. Он сам часто и много ест. Жены и вдовы матросов, которые состояли у него на службе и не получили следующих им денег, постоянно преследуют его своими просьбами об уплате, а также и те, мужья которых находились на сожженных Голландских судах, которые несколько тому назад были побиты Русскими при Гельсингфорсе. Однажды, когда эти просители стали приставать к нему с бранными речами, он принужден был уйти из дома задним выходом. Его агент, получивший приказание и обещавший удовлетворить их, уже с 3 недели не мог провести ночь у себя дома. Вокруг дома, где пирует Царь со своими гостями, держат наготове пожарные трубы, на случай пожара от кутящих.

VII.

Тому же

(На Шведском языке.)

Амстердам 25 (5) Генваря, 1717 года.

Царь прилежно собирает все возможные регламенты всех гильдий, кожевенных заводов, мануфактур, как и других [5] общественных учреждений, которые все часто им посещаются, и с большим вниманием все изучает. Был он в Смирительном Доме, дабы, как он выразился, получить понятие о строгости наказаний. На сделанный ему вопрос: “К чему он собирает упомянутые регламенты?” он будто бы отвечал: “Чтобы убедиться, в чем я ошибался, и постараться исправить; что его государство способно на всякое улучшение, но бедно хорошими учреждениями”. Здесь оказывают его особе большое уважение (estime) и довольно возятся с ним, но более рассудительные утверждают, что Голландцы воспитывают у себя за пазухой змею. В одном письме из Ревеля пишут, что необыкновенная буря совершенно разрушила восточную близ города гавань, все бастионы с находящимися на них орудиями опрокинуты в море, что самые большие корабли — Св. Антоний и Фортуна, затонули, и о других важных повреждениях. Эти известия очень тронули и огорчили Царя и, говорят, что он будто бы сказал: “Ясно вижу, что Бог не желает осуществления моих планов”.

VIII.

Барону Гёрцу

(Георг Генрих Барон Фон Шлиц, по прозванию Фон Гёрц, бывший Гольштейнский Министр, был назначен Шведским Полномочным Министром Карлом ХП в Лунде 30 Октября, 1716 г. Он имел свидание с Петром В. в замке Лоо, в провинции Гельдерн.)

в Париже.

(На Французском языке.) Амстердам 31 Декабря, 1716 года (11 Генваря 1717 года).

Что касается здешних новостей, то все они носятся к поведению Царя. Его визит начинает уже прискучивать. Что же будет месяца через два! Много всякой всячины придумывают на его счет, но большая часть выдумок не имеет ни сочинителя, ни основания. Когда он упоминает о Kopoле (Шведском), то всегда отзывается о нем, как о Государе, наиболее им уважаемом, и не дозволяет, в своем присутствии, дурных отзывов об Его Величестве. В самый день прибытия сюда посетил он наших (notre monde). Одно лицо, которому это близко известно, уверяло меня, что Царь спросил гг. Депутатов о причине долгого задержания их (Шведов?). Ответ был, что боялись, что они воспользуются своими судами и овладеют флотом (Голландским), идущим из Зунда. Так как, при сем [6] случае, эти господа (Депутаты) стали говорить о потерях, особенно по Балтийской торговле, то Царь возразил на это, что он вполне понимает право Короля (Шведского) запретить торговлю с покоренными им городами; что же до остального, то, вероятно, Республика чем-нибудь обидела Короля, без чего Его Величество не стал бы с ней так поступать. При всех случаях Царь выказывает необыкновенное желание заключить с Королем мир. Просидев у г. Ренара 5 часов, он сказал, касательно этого предмета, много разумных вещей; клялся по своему в том, что он ничего не пожалел бы для доказательства Королю своих миролюбивых намерений, если бы тот показал хотя малейшее расположение к миру. Боится он только, что Министры той и другой стороны затянуть это дело. (Далее передается выше приведенное известие о буре в Ревеле, с прибавкою только того, что на бастионах находилось 200 орудий). Царь получил от одного Мекленбургского дворянина печатное письмо (une lettre imprimie), и при этом случае было замечено, что, желая показать смешную сторону Датской декларации (Король Датский Фредерик IV, подозревая Петра В. в неверности заключенному между ними союзу, запретил Русскому войску высаживаться в Датских владениях, а Русским галерам ходить между островами.), он употребил те же самые выражения. Меня положительно уверяли, что он инкогнито отправится в Утрехт для свидания с Английским Королем, который прибудет туда в скором времени. Это свидание вызвано настоятельным желанием самого Царя; Английскому Королю не очень-то хотелось, но уважил просьбу.

IX.

Барону фон Мюллерну.

(На Шведском языке.) Амстердам от 1 (12) Генв., 1717.

Отправив последнее мое письмо, я узнал из верного источника, что Царь имел свидание с Английским Королем в Утрехте (Это известие противоречит нашим историям.), и что он прибыл туда без всякой свиты. Полагают, что Царь желал узнать мысли Короля на счет мирного договора. Что же касается предполагаемой Датчанами высадки, то должно думать, что об этом говорят только для того, чтобы встревожить Его Величество; но может быть что-нибудь и готовится. Царь, а может [7] статься, и Датский Король, вероятно и имеют это в мыслях, но не вероятно, чтобы первый для того рискнул лучшим своим войском, невероятно теперь более, что год тому назад, когда Его Величество, менее чем в настоящее время, был в состоянии отразить вторжение.

X.

Тому же.

Гага от 8 (19) Генваря.

Царица находилась уже на пути из Везеля в Амстердам, но заболела, вернулась в Везель (Не выезжая из Везеля, где родила 2 Генваря, 1717 г. (И. Р. Соловьева, т. XVII, стр. 63)), где и разрешилась от бремени Царевичем. Царь намеревался отправиться туда третьего дня, но, как слышно, Царевич скончался, чему здесь отчасти рады, так как это избавляет от подарков и других расходов.

XI.

Тому же.

Гага, от 22 Февраля (2 Марта).

Причина, заставляющая Английского Короля настаивать на изгнании Русских (из Германии) заключается частью в опасении, чтобы Царь не вздумал отмстить на Ганноверских владениях за то, что он, Король, склонился к миру с Его Королевским Величеством. Выдают за верное, что по этому же самому и Датский Король объявил Русскому Посланнику в Копенгагене, Князю Долгорукому, о своем намерении отказаться от высадки в Шонию и Царского 20 тысячного вспомогательного войска, намереваясь в этом году действовать только оборонительно, на что хватит его собственного войска; если же Царь желает что-нибудь предпринять против Швеции, то может действовать, как сочтет за лучшее для себя и своей славы. Узнав из этой декларации своего союзника, что тот намерен действовать особняком и пользоваться Русскою помощью, на сколько она соответствует его собственным планам, Царь крайне на него разгневался. Эта декларация также понудит его продлить срок своего пребывания в Мекленбурге, дабы обождать, какой оборот примут дела и не завяжутся ли мирные переговоры. Многие уверяют, что при таких обстоятельствах он, для [8] приобретения дружбы Его Величества, сделается во многом уступчивее. Что касается его болезни, то она, сопровождаемая лихорадкою, продолжается. При нем находятся 4 врача, и одни из них опасаются за его выздоровление, тем более, что поторопились сделать ему операцию (incissio).

ХП.

Тому же.

Гага, от 29 Феврали (9 Марта).

Между тем Императорский Министр Гемс (Heems) продолжает вести с Царем порученную ему негоциацию, и уверяет, что в свою последнюю поездку в Амстердам вынудил у Царя распоряжение, чтобы 12 Русских батальонов готовились к выступлению (из Мекленбурга). Для остальных выпросил он себе отсрочку до более удобного времени, когда могут подойти его галеры. Впрочем, около 1000 человек останутся для охранения Герцога Мекленбургского. Гемс говорит, что трудно выразить ту ненависть, которую он встретил в Министрах Царя к Английскому Королю: она доходит до того, что Канцлер (Вице-Канцлер Шафиров) назвал Барона Бернсторфа (Ганноверский Государственный Министр, двоюродный брат и воспитатель знаменитого Датского Министра. Происходя из Мекленбурских дворян, он ненавидел Poccию за поддержку Герцога Мекленбургского против непослушных дворян.) мошенником (fripon). Шафиров уверяет, что как Царь, так и Министры его сильно желают заключения мира с Королем Шведским. Впрочем, Гемс с тех пор как заручился обещанием, что Русские войска будут выведены из Германии, более не выказывает сильного желания к заключению Северного мира, не то что 3 недели тому назад, когда осторожный Царь, уверенный в поддержке, находил удобным отважиться на крайнюю меру и, по совету Князя Куракина, думал об увеличении своих сил в Мекленбурге, а не о выводе их оттуда. Но когда Император взялся за дело решительно и, сообща с Королем Английским и другими Имперскими Князьями, начал вооружаться, в то же время Король Датский отказался от высадки, а Король Прусский, не смотря на свой недавний трактат, как уверяют, также принимает сторону Императора, с этого времени в Царе отважного духа значительно поубавилось, и он решился на мирную меру — вывести свои войска из Германии. Носится, слух, что Царь требовал [9] своего сына в Голландию, но тот, не смотря на то, что находился под надзором Меньшикова, нашел возможность уехать в Москву, дабы присоединиться к духовенству и другим знатным особам, которые никак не могут привыкнуть к новым, необыкновенным для Русских, порядкам, которые введены Царем. Не могу ручаться за достоверность всей этой истории; ибо ее с намерением могли придумать здесь, чтобы ускорить отъезд Царя, так как его пребывание с каждым днем становится все более докучливым и неприятным, и начинают наконец понимать, что все его мысли заняты тем, как бы ввести в своем государстве ремесла, искусства и фабрики, подобные здешним. О переговорах Царя мало слышно так как после вышеупомянутых промахов (foten), он не особенно расположен напрасно расходовать свои деньги.

ХIII.

Тому же.

Гага от 20 (31) Марта.

Р. S. Царь с Царицею и со всею свитою отъехали вчера в Роттердам, в намерении посетить Зеландию и проехать далее до Брабанта. Не известно, возвратится ли он сюда, так как приказано следовать за ним остальным лицам его свиты и канцелярии.

ХIV.

Тому же.

Гага от 30 марта (11) Апреля.

Царица возвратилась, а Царь приехал в Брабант и направился вниз к Дюнкерхену, на которое место он взял вексель. Оттуда он поедет смотреть знаменитый северный канал. Вчера вечером выправил его Канцлер у Г. Дальвига (D’Alvig) (Дальвиг, Кассельский Посланник (Соловьев)) паспорт в Швецию и обратно для Г. Ранка (Rank) (Генерал Ранк, Швед, находившийся в службе Ландграфа Гессен-Кассельского), и еще другой, с оставлением в нем места для имени лица, которое Е. К. Величество соблаговолит уполномочить на ведение переговоров (Кажется, для Барона Гёрца). [10]

XV.

Тому же.

Гага, от 19 (30) Апреля.

В настоящее время Царь находится в Париже. Он скрыл свое намерение (туда ехать) как от Царицы, так и от Канцлера Шафирова, уверив их, что он поехал только посмотреть Зеландию и Северный канал. Перед своим отъездом обратился, через Французского Посла, к Французскому Двору с просьбою, чтобы ему, не смотря на его инкогнито, было везде оказываемо должное уважение. Вследствие сего Регент послал для его встречи на границе своего Камер-юнкера (По Соловьеву (И. Р. т. XVII, стр. 76) Маршал, который проводил Петра в Париж 28 Апреля), с прислугою и с приказанием уплачивать за все издержки. Царя в дороге сопровождали 12 всадников. Из Парижа пишут, что на содержание Царя Французская казна отпускает по 700 франков золотом, а по другим известиям, по 1000 экю. Царица, намереваясь между тем уехать в Везель и ожидать там Царя, отправилась с Шафировым в Амстердам. Таким образом полагают, что Царь уже более не возвратится сюда, обстоятельство, которое всеми толкуется, как признак неудовольствия на Штаты. Не подлежит сомнению, что его нынешнее пребывание отличалось от прежнего меньшею к нему предупредительностью и не представляло много приятностей. Вообще, здесь стали теперь отзываться о Царе с гораздо меньшим уважением. Вот пример. По его настоянию, Амстердамский Магистрат трижды предлагал Австрийским купцам сложиться и сделать Царю подарок в 10 тыс. червонных, но те наотрез отказали в том. Столь же неуспешны были все Царские попытки заключить заем, купить суда и пр., так как вообще избегали входить с ним в какие-либо дела. Все удивляются, что нет никаких известий о местопребывании его сына, и вообще со времени его тайного отъезда из Петербурга ничего о нем не слышно.

XVI.

Тому же.

Гага, от 24 Апреля (3) Мая.

Полагают, что Царь уже более не воротится сюда, потому что он в дурных отношениях с Республикою, вследствие того, [11] что она оказывала ему мало уважения и не содержала его на свой счет; в Амстердаме он и люди его свиты были только освобождены от уплаты акциза с покупаемых ими продуктов.

XVII.

Тому же.

Гага, от 8 (19) Июня.

Доселе Царь находился в Париже, но уведомляют, что он вскоре оттуда уедет. Прусский Король был уже в Везеле и намеревался ехать в Париж, но, по неизвестной причине, отправился обратно. Полагают, что Царь писал ему о малой надежде привести переговоры с Королем (Шведским) к желанному концу. Уступка Ревеля служит главным препятствием, и так как Царь не находит возможности отдать этот город, то и решился ехать обратно. За справедливость этих слухов я не ручаюсь.

XVIII.

Тому же.

Гага, от 15 (26) Июня.

О Царе извещают, что он будет вынужден отправиться из Парижа в Спа, для пользования минеральными водами. Он требовал от Курфирста Кельнского дать ему 300 человек телохранителей из Пруссаков, на что тот ему ответил, что у него, Курфирста, найдутся такие 300 человек, на которых можно будет положиться также, как на Пруссаков.

Говорят, что Царь прибудет в Амстердам и отправится на фрегате в Гамбург. Ему предлагали, в виде конвоя, несколько военных кораблей, но он отказал — весьма загадочное обстоятельство, которое толкуют различно. Уверяют, что, по случаю захвата (Русскими) Шведского военного корабля, Царю нельзя рассчитывать на расположение Его Величества, на что я отвечал, что Его Величество настолько великодушен, что давно забыл о том, что Царь был его врагом. Царь поручил опытным по торговле с Россией купцам составить проект для устройства внутренней и внешней торговли и учреждения Коммерц-Коллегии, уверяя, что самое страстное желание его — дать своей стране предначертанные им учреждения. Утверждают, что он обещал Франции повременить выводить свое войско из Мекленбурга.

XIX.

Тому же.

Гага, от 2 (13) Августа.

Что заставляет Царя так сильно желать отдельного мира, [12] об этом не решаюсь судить. Конечно, придумать можно много причин, но все ли они совокупны, или одна из них, служит побудительною — об этом всего лучше судить Вашему Превосходительству. К этому присоединяется также разлад в Царском семействе по случаю неизвестности пребывания Царевича: одни говорят, что он в Неаполе, другие, что поспешил отправиться на тот свет. Мне сказали по секрету, что Царица втайне умножает несогласие между отцом и сыном, с целью упрочить наследство Русского престола за своими детьми. Желание Царя поскорее осуществить свой проект относительно Петербурга и устройства в нем торговли, может также служить одною из причин его мирного настроения. Все письма из Парижа наполнены известиями о многих фабрикантах и ремесленниках, привлеченных большими вольностями и привилегиями к переселению в Петербург. Также Царь весьма обижается, что Английский Король побуждает его вывести из Германии войска и угрожает войною с Турцией. Не знаю, эти ли все обстоятельства, или что другое, увеличивают желание мира, но только могу сообщить, что Генерал Понятовский (Станислав Понятовский, спасший жизнь Карлу ХII под Полтавой, отец Польского Короля Станислава-Августа) узнал, что Русскому Посланнику весьма желательно со мною видеться.

XX.

Тому же.

Гага, от 3 (14) Августа, 1717.

Царь все еще в Амстердаме, и не знают, когда и куда он направит свой путь: то говорят, что он поедет через Берлин, то - морем. Французский Посланник отправился, по приказанию своего Двора, на границу для приветствования Царя со стороны Регента. С ним поехали вся его свита и кухня для угощения Царя.

Получено прискорбное известие о завладении Царскими галерами острова Готланда, что навело на Амстердамских купцов такой страх, что они боятся посылать свои корабли в Балтийское море.

XXI.

Тому же.

Гага, от 21 Августа (1 Сентября), 1717.

Царь совсем изготовился ехать в Берлин, и полагают, что он отправится завтра утром.

Сообщ. А. А. Чумиков.