Петр Великий на водах в Спа в 1717 году.

От редакции: Автор брошюры «Петр Великий на водах в Спа» (Pierre le Grand aux eaux de Spa) — г. Альбен Боди (Albin Body). По окончании курса в Люттихском университете, Боди предпринял путешествие по Восточной Европе: он посетил Германию, Австрию, при-Дунайские княжества, Константинополь, Грецию и Малую Азию. Это путешествие развило в г. Боди вкус к архивным розысканиям и историческим исследованиям. Во время трехлетних занятий в Люттихском архиве, он извлек много материалов, относящихся к истории замка Франшимон и города Спа. Боди посещал также и частные библиотеки, сам начал собирать книги, документы, карты, планы и т. н. относящаяся к истории родного ему города Спа, и образовал довольно любопытную библиотеку, которую посещают все приезжие, мало-мальски интересующиеся историею. Не мало времени употребил он затем на рассмотрение архива города Спа, который до него не обращал ничьего внимания, и почерпнул оттуда множество дотоле неизвестных сведений. Результатом этих трудов были многочисленный монографии, изданные Боди. Самым большим трудом его была «La Bibliographie Spadoise», где собрано все когда либо появлявшееся в печати относительно города Спа; последний труд г. Боди — моно-графия, напечатанная в сентябре 1879 года «Gustave III aux eaux de Spa». Но не одною историею занимается Боди. Язык Валлахский обратил на себя его внимание: он написал несколько «Glossaries» на темы, предложенный различными учеными Обществами, и все эти труды были удостоены золотой медали. Еще остается прибавить, что город Спа сделал его своим архивариусом и библиотекарем (библиотеку эту, как сказано выше, он сам и основал), и что в Бельгии он пользуется репутациею весьма солидного и сведущего историка и филолога.

___________________________

Торжественно празднует в нынешнем году (1872) Россия двухсотую годовщину дня рождения Петра Великого. Великолепные народные праздники имеют вид действительно величественный, потому что [577] они освящают этот навсегда памятный день, в который родился Великий Преобразователь, сделавший свой народ, едва освободившийся от темноты невежества, соперником народов наиболее успевших на поприще цивилизации. Внимание целой Европы обращено на изучение жизни этого великого человека, о котором говорил Вольтер: «наконец Петр родился, и Россия образовалась». История на своих страницах достаточно выяснила великое значение его цивилизаторской деятельности и признала его вполне достойным громких титулов, поднесенных ему благодарными его подданными. Наша задача скромнее: мы беремся сообщить лишь несколько подробностей путешествия этого великого государя по нашей стране. Нам кажется, что мы избрали самое подходящее время для сообщения нашим согражданам фактов, неизвестных им доселе о пребывании между нами царя, о котором Этьен Араго писал: «имя царя Петра узнаётся еще в детстве». Со своей стороны мы можем также заметить, что здесь он принадлежит к числу самых известных людей, что жителям Спа имя Петра более знакомо, нежели имя кого либо из величайших героев истории. Действительно: приезд Петра Великого на наши минеральные воды был для нашего маленького города началом эпохи его славы и всеобщей известности. Выздоровление его от действия наших вод было драгоценнейшим свидетельством их действительности и по выражению Жюля Жанена: «это — великое чудо Спа».

В конце XVII века царь Петр совершил свое первое путешествие на Запад. В 1717 предпринял он второе. Выехавши в 1716, он побывал поочередно в Копенгагене, Любеке и Шверине, где заболела его супруга, сопровождавшая его в путешествии. Сам он поехал через Нейштадт в Аверсберг, где встретился с королем Прусским; далее — в Гамбург, Альтону и наконец в Амстердам. Царица приехала туда же, и они там пробыли несколько дней. Но не одна страсть к путешествиям и жажда видеть новые страны привлекла Петра в Голландию: горя желанием просветить себя, он решился отправиться во Францию. Опасаясь чтобы утомление не повлияло дурно на здоровье его супруги, он отправился один. Он поехал чрез Антверпен, Гент, Брюгген и Дюнкирхен в Париж, и при был туда 7 мая 1717. Франция управлялась тогда регентом Филиппом Орлеанским, за малолетством Людовика XV. Так как в мою задачу не входит описание путешествия Петра в столицу Франции (оно хорошо и подробно описано у всех биографов Петра Великого) 1, я позволю себе только заметить, что Московский государь не искал в Париже удовольствий светской жизни, но посвятил все время своего [578] пребывания там изучению того, что давало пищу его практически направленному уму.

После шестинедельного пребывания в Париже, Петр решил возвратиться в Голландию. В то время он чувствовал себя не совсем хорошо: здоровье его, изнуренное всякого рода трудами, внушало окружающим его серьезное беспокойство. Уже после Прутского похода (1711) он был так болен, что должен был пользоваться Карльсбадскими водами. Парижский факультет, а равно и его лейб-медик Арескин посоветовали Петру попробовать воды Спа. Он решился последовать немедленно этому совету и, как мы это увидим ниже, рад был этому. Петр оставил Париж 20 июня 1717, имел ночлег в замке Рэнси, 21 числа был в Суассоне, а 22 в Реймсе; 23 июля в Шарлевиле он отплыл по Маасу, намереваясь провести ночь в Живэ.

«Le Mercure politique et historique» (см. июльскую книжку 1717 года), так описывает прием, сделанный императору в этом городе:«Граф де-Гомпеш, узнав от коменданта города Живе, что его царское величество прибудет 23 июня, послал для встречи его генерал-майора де-Порталь. Граф де-Ланнуа, администратор провинции, выслал свою карету, запряженную шестериком прекрасных коней, которую сопровождали 12 аллебардистов, в новых плащах и с кокардами на шляпах, чтобы принять его величество в предместье, находящемся в нескольких шагах от города, предполагая, что он остановится. Но царь вышел из лодки у ворот де-Груаньон и сел на лошадь, приготовленную для него графом де-Гомпеш, который встретил его, со свитой из высших офицеров гарнизона. Его величество, в сопровождены графа, а также князя Куракина и других своих приближенных, поехал в замок. Государь более двух часов нес ходил с лошади, посетил все укрепления и делал замечания, достойные разве самых опытных инженеров. За тем он возвратился в замок и принял обед, который для него приготовил граф де-Гомпеш. Его величество был очень любезен со всем обществом, пил несколько тостов и рассказал очень подробно сражения и осады, которые лично вел. После обеда он сел на лошадь и отправился к губернатору, где остался ужинать. Затем дан был бал, и его величество танцовал с одною дамой из местного общества. Он ушел в час ночи и ночевал на своей лодке».

На другой день вечером царь остановился на несколько времени в Динане, где был принять от имени герцога Люттихского графом де-Руммен. Он провел ночь на своей лодке около Бувинь и прибыл 25 июня около 10 часов в Намюр, встреченный 10-ю салютами из соединенной городской и замковой артиллерии. Мы собрали все сведения о подробностях прибытия и пребывания в Намюре победителя Карла XII. Все меры были приняты, чтобы сделать прием, [579] достойный Петра I. 19 июня маркиз де-Приэ написал графу де-Ланнуа, губернатору Намюрской провинции, следующее письмо:

«Граф! Предупрежденные о намерении его царского величества выехать вскоре из Парижа и отправиться в Голландию чрез Шарлевиль, вниз по Маасу до Намюра, — мы извещаем вас об этом и передаем вам повеление его величества, нашего государя, чтобы вы отдали нужные приказания магистрату города Намюра о принятии его царского величества с почетом, должным его сану, сообразуясь при этом с желаниями высокого путешественника, как это было сделано здесь. Пусть принимают его на свой счет, как это сделали магистраты Фландрии и Брабанта во время проезда его величества во Францию. Салютационная пальба должна быть производима, не при его въезде в город, но по прибытии на квартиру, то же должно быть соблюдено и при отъезде, т. е. когда его величество удалится немного от города. Чтобы знать наверно день и час его прибытия в Намюр, пошлите расторопных людей к верховьям Мааса для рекогносцировки, чтобы они были в состоянии дать вам известия положительный. Мы же со своей стороны передали вам все что знаем об этом предмете. Да бережет вас, граф, Господь Бог. Брюссель, июня 19, 1717. Ваш друг Маркиз де-Приэ. Скрепил: Бретель».

К этому письму присоединена была записка «О способе, как его царское величество желал быть принимаем в Австрийских Нидерландах».

Его царское величество желает иметь при себе свиту, состоящую из 12 всадников и субалтер-офицера, для переезда из города в город. Он желает въезжать в города инкогнито, во избежание стечения народа, и поэтому стрелять из пушек надо только после его прибытия на квартиру, и после его отъезда из города. Он не желает, чтобы буржуазия становилась под оружие для встречи его; но магистрат может принимать его на квартире и отдавать ему все почести. Он желает только караула из 20 солдат с субалтерн-офицером перед своею квартирой» 2.

Мы заимствуем у одного современника отчет о приеме, сделанном царю жителями Намюра:

«Будучи предупреждены, что его царское величество должен прибыть в Шарлевиль 21 июня, было решено в собрании депутатов, созванных по этому поводу, принять его на границе провинции. Для этого приготовили две разукрашенные лодки, на которых по два депутата каждого сословия отправились 23 июня утром с большим количеством прохладительного из Намюра; прибыв того же дня в аббатство Вользор, они там остановились. На другой день они поехали в Гюстир, куда его величество прибыл около 5 или 6 часов вечера, со своим двором на пяти лодках и при конвое от войск [580] Французских. Французский конвой был сменен Австрийским, и депутаты, увидев его величество, двинулись вперед, прицепили свою лодку к лодке его величества и предложили ему прохладительные напитки, которые имели с собой, чем он остался очень доволен. Затем они, довольные, возвратились на свою лодку л продолжали путешествие до острова, лежащего близ Бувинь, куда прибыли около 10 часов вечера. Его величество выкупался с некоторыми из своей свиты и затем переночевал на лодке. Очень рано они отправились и прибыли к замку Дав. Его величество остановился и пошел посмотреть замок, где был еще раз поздравляем депутатами. Севши опять в лодку, он прибыл около 12 часов дня к Груаньону, приветствуемый залпами замковой и городской артиллерии. Магистрат, по приказанию двора, приготовил великолепный обед, который понесли за мост, думая, что его величество остановится. Но Петр Великий сел на лошадь и поехал осматривать замок и укрепления, и члены магистрата, узнав от метр-д'отеля его величества, что он желает обедать на лодке, велели снести туда все свои приготовления и много различных прохладительных напитков. После того, его величество, вышедши из замка отправился прямо в помещение магистрата, чтобы посмотреть на народные игры, которые магистрат для него приготовил. Царь там ужинал и был так доволен и весел, что его придворные уверяли, что более 10 лет не видали его в таком хорошем расположении духа. Он дал 50 дукатов актерам и провел большую часть ночи в доме магистрата, слушая пение и смотря на танцы при звуках гобоя. Затем он пожелал возвратиться ночевать на свою лодку, несмотря на то, что магистрат приготовил для него и для большинства его свиты постель на счет города. На другой день даны были другие народные игры, которыми его величество остался очень доволен и дал опять 50 дукатов. После этих игр, которые окончились около 10 часов утра, он поехал осмотреть укрепления города. Члены магистрата распорядились приготовить обед, но он был отнесен на лодку; и так как его величество очень любил ловлю окуней, то причалили рыбный садок к его лодке, и он сам видел, как их ловили. Государь был очень доволен, и около 12 часов дня уехал при троекратном залпе городской и замковой артиллерии, сопровождаемый депутатами и отрядом кавалерии и инфантерии, в город Гюи, где они с ним распростились и возвратились на другой день в Намюр».

Царь проехал мимо Гюи не останавливаясь и ночевал на лодке между аббатством Флонь и деревнею Энжи. На другой день очень рано двинулся в путь и прибыл около 9 часов утра в Шокиер, на границу Люттихской провинции. [581]

II.

Император, после своего прибытия в Париж, послал через боярина из своей свиты очень любезное письмо к Иосифу-Клименту Баварскому князю-епископу Люттихскому, проживавшему в то время в Бонне. В этом письме он извещал его о своем намерении провести несколько недель в Люттихском княжестве. Князь Люттихский был очень озабочен, узнавши об этом, потому что это должно было стоить ему очень дорого 3, и он знал, что этот монарх очень прозорлив и могуществен. Петра описали ему «преисполненным различных фантазий, с некоторыми остатками варварских нравов, и сопровождаемым многочисленною свитою людей совершенно различного поведения нежели местные обитатели, капризных и со странными замашками, и наконец что как Петр, так и его свита были очень строги на счет того, что предполагали должным, или позволительным» 4.

Как бы то ни было, Иосиф-Климент очень ласково принял царского посла, казался сильно обрадованным сообщенному известию о прибытии царственного гостя и подарил ему свой портрет в медальоне, украшенном алмазами. Князь Люттихский сильно рассчитывал, что обитатели Люттиха возьмут на себя не только расходы на блистательный прием Русского монарха в городе, но и во все время его пребывания в княжестве. В этом смысле он послал письмо 7 июня своему тайному совету, на которое два дня спустя получил следующий ответ:

«Члены государственного совета, выслушав доклад канцлера о содержании письма его светлости к тайному совету от 7 июня о прибыли его Российского величества в эти края, покорнейше благодарят его светлость за его доброту, с которою он допускает, чтобы иностранный монарх не был охраняем другими войсками, как своими собственными, ежели он таковые имеет с собою, или же войсками управляющего краем. Но это было бы противно обычаям народа, который содержит войска для службы и приказаний его светлости. Касательно же вопроса о расходах вовремя пребывания его Российского величества в Люттихе, или в Спа, или где бы то ни было в этом крае, члены государственного совета писали об этом отсутствующим депутатам и некоторым другим почетным членам совета, которые в скором времени соберутся в городе для обсуждения этого вопроса. Между тем они высказывают свое мнение, что край не в состоянии платить расходы его императорского величества во время его пребывания в Спа, так как пришлось бы уплачивать расходы и за других монархов, нередко посещающих эти минеральные воды. Что же касается войск для караула при его величестве, члены надеются на [582] любезность его светлости прислать часть своих войск Люттихской гвардии, которая к тому же содержится на счет княжества. Нахождение войск в Люттихе вместо Бонна не ввело бы в излишние расходы ни его светлость, ни самую страну; а между тем, это тем удобнее, что его Российское величество не заставлял себя провожать в других странах, и что городок Спа и его окрестности не имеют фуража для кавалерии. Относительно пехотинцев, кажется, что по той же причине его царское величество был бы доволен частью Доббельштейнского полка, ибо городок Спа не в состоянии переносить постоя, особенно в то время года, когда будет много иностранцев, которых пребывание есть единственный доход обитателей, и общество было бы обременено долгами сверх сил» 5. Князь епископ, обманутый в своих ожиданиях, должен был все-таки признать справедливость сделанных ему возражений, которые были подтверждены новым письмом от 13 июня, в котором государственный совет единогласно постановляет, «что не находит возможным принять на свой счет расходы, которые мог бы сделать царь в Люттихе, или где-либо в этом крае; напротив, совет просит его светлость принять во внимание ту весьма большую несправедливость, какая отсюда могла, бы возникнуть» 6.

В то самое время, когда Иосиф-Климент писал тайному совету (7 июня), он пригласил обоих бургомистров города, Штира и Дюшато, сделать притотовления, для принятия царя со всею возможною торжественностью, и немедленно послал в Люттих большую часть своей прислуги, удержав при себе лишь самое необходимое число их. Граф де-Вентура, главный метр-д'отель, и высшие офицеры князя прибыли в Люттих, чтобы определить церемониал при дворе. Их сопровождал эскадрон кавалерии под начальством графа д'Аржанто д'Энё, который, с целым хором труб и литавр, конвоировал кареты с придворными камер-юнкерами и кавалерами. За ними следовали конюхи с дрессированными лошадьми, несколько фур, наполненных роскошною столового посудою курфюрста и всем нужным для такого блестящего дня. Поставщик двора, гоф-маршал и другие служители отправились в епископский дворец. Люттихский капитул и магистрат помогли своему князю в его желании придать возможно более блеска предстоявшей встрече царя.

Накануне приезда монарха-путешественника, городской совет отправил в Шокиер, для встречи царя на границе княжества, депутацию из бывшего бургомистра города Люттиха камер-юнкера его светлости Энгельберта де-ля-Не и несколько членов совета. Эти депутаты, вместе с депутатами от кафедрального капитула (графом де-Лидекерке, архидиаконом Арденским, бароном де-Берлемон, архидиаконом [583] Гено и Матвеем Клерком, архидиаконом Кондрозом) отправились в Шокиер на лодках 7. Их «сопровождали музыканты, размещенные тоже на лодках, изящно украшенных гирляндами» 8.

По прибытии царской флотилии к Шокиеру, представители города приблизились к лодке Русского монарха, передали ему приветствие от имени города Люттиха, куда и продолжали свой путь вместе с царем, при громе пушек и звуках музыки. Подъезжая к городу, царь был удивлен множеством собравшегося народа и красотою Люттихских набережных. В 11 часов прибытие царя было ознаменовано тремя салютами крепостной артиллерии, на которые ответило множество выстрелов с берега реки. С этим пушечным громом смешивались трубные звуки и приветственные восклицания народа. Царская лодка вскоре причалила, и Петр вышел на берег напротив церкви Августинов, где де-ля-Ней, каноник капитула, приветствовал его на Латинском языке от имени его светлости и передал ему письмо от своего государя. Несколько минут спустя оба бургомистра, управляющие городом, депутаты совета и чиновники общины были представлены царю и выражали радость, что их город имел честь быть посещенным одним из величайших и могущественнейших владык мира. Де-Штир говорил по-Голландски, потому что царь лучше других Европейских понимал этот язык, хорошо изучивши его во время своего пребывания в Саардаме 9. Князь Куракин, исполнявший обязанность переводчика во время пребывания царя в Париже, посланник и первый министр царя 10, благодарил от имени его величества в самых любезных выражениях, и прибавил, что царь в своих путешествиях имел случай неоднократно убедиться в инженерном искусстве уроженцев Люттиха 11. Придворная карета его светлости, запряженная восемью лошадьми, ожидала царя. Де-ля-Ней занял место по левую руку монарха; князь Куракин и один из генералов его величества поместились на заднем сиденье. Впереди [584] царской кареты, в придворных экипажах ехала свита императора. Этому кортежу предшествовал отряд конной гвардии под командою графа д'Аржанто и отряд пехотного Доббельштейнского полка, под начальством полковника де-Винь. За царскою каретою ехали бургомистры, члены городского совета и другие сановники. Кортеж направлялся к епископскому дворцу. Улицы, по которым проезжал Петр, были изящно украшены цветами, зеленью и флагами и обставлены шпалерами войск.

Вскоре после прибытия во дворец, его величество принял депутатов кафедрального капитула, отведал вина, поднесенного ему бургомистрами, и в 12 часов дня присутствовал на обеде, на котором были все знатные лица города. После обеда царь проехался по городу, осмотрел кафедральный собор, главные церкви и в особенности церковь св. Якова, где сильно заинтересовался каменного лестницею, которая долгое время считалась единственною в своем роде.

Подобно тому, как и в Париже, Петр Великий отказался от приготовленной квартиры в Люттихском дворце, а остановился в гостинице де-Лорен на Зеленой площади. Там же вечером графом де-Верита был сервирован для его величества и свиты ужин. Ужин отличался необыкновенною роскошью. Всеобщее внимание привлекла серебряная посуда епископа. Вечером, в честь августейшего гостя пущен был великолепный фейерверк, и весь город был прекрасно иллюминован. По распоряжению бургомистров на казенных зданиях в том числе и городской ратуши были поставлены щиты с гербами императора Российского и архиепископа Кельнского. На другой день очень рано царь осмотрел в окрестностях Люттиха каменноугольные копи и отправился в Спа, сопровождаемый своею свитою, каноником де-ля-Ней, полком гвардии курфюрста и отрядом Люттихской пехоты, которые находились при нем во все пребывание его на водах.

III.

Прибытие Русского царя в наши тогда почти дикие края было чем-то столь необыкновенными что жители Спа сначала не верили этой новости. В самом деле, дороги, которые вели в город, были тогда почти непроходимы. Но подобные препятствия мало озабочивали царя, которого не в состоянии были остановить громадные степи, на север и на юг от его империи лежащие. Городок Спа в то время едва насчитывал 300 бедных большею частью мазанок или деревянных шалашей; но это тоже было неважно для монарха, привыкшего к лагерной жизни. Он знал, что всегда будет в состоянии устроиться довольно удобно. После затруднительной и утомительной дороги, Петр Великий прибыл в Спа, или, как тогда говорили, в «Гавань [585] Спасения». Царя приветствовало начальство города, и поднесло ему почетное вино 12.

Едва устроившись на наших водах, от которых он ожидал ежели не совершенного излечения, то по крайней мере облегчения, он хотел немедленно начать курс вод. По существовавшему тогда обычаю, больным, посещавшим воды Спа, предписывали сначала пить воду источника Пугона. Царь начал курс на другой день после своего прибытия и пил воду из этого источника следующие два дня. За тем, по предписанию своего лейб-медика Арескина, он попробовал воду из Жеронстеры, очень мало еще употребляемую. Арескин в сопровождены главных врачей Спа посетил и изучил целебные свойства всех источников, и они согласились, что вода Жеронстеры будет самая полезная для царя. По своему обыкновению царь вставал очень рано и немедленно отправлялся к Жеронстере. Он ездил иногда в карете, иногда в коляске, иногда и верхом, но чаще всего в парном экипаже, причем лошадьми сам правил. При плохих дорогах прогулки эти были небезопасны.

Воды, пить которые врачи предписали царю находятся, на расстоянии 3 1/2 верст от Спа. В то время, к которому относится наш рассказ, источник Жеронстеры был еще мало посещаем публикой, и потому доступ к нему был очень затруднителен. Нелишне будет привести описание, сделанное современником, той дороги, по которой должен был проезжать ежедневно августейший больной. «Дорога туда была отвратительнейшая и несмотря на короткое расстояние (3 версты) требовалось более часа с четвертью времени, чтобы туда добраться. Выходя из Спа, дорога шла по пустыне; путешественник легко мог подумать, что он попал в пустыню Фиваидскую; несколько одиноких, тощих деревьев, мраморные массы, покрытия мхом — одни останавливали на себе его взор. По краям дороги стояли высокие каменные глыбы и иногда даже пересекали ее. По такой дороге нельзя было двигаться скорее черепахи; ежеминутно кучер должен был сходить с козел, чтобы, осторожно объезжая большие камни, не опрокинуть экипажа. Экипажи эти были совершенно особенного типа: это был род легких кресел, покрытых кожею или клеенкою, с занавесками без стекол и портьер. Такая корзинка стояла на дрогах и двигалась при помощи двух очень широких крепких колес. В задней стенке ее тоже было стекло, чтобы можно было смотреть за вещами, которые прикреплялись сзади экипажа, так как лакею там не было места. Две лошади не могли идти рядом; чтобы въехать на гору, их запрягали гуськом. Какова бы ни была погода, лошади шли с одинаковою быстротой, и они до того привыкли к этой [586] дороге, что ставили ногу в прежний след, на те же камни, так что можно было заранее предсказать те же самые толчки» 13. Что касается возвратного пути, удобнее было возвращаться верхом, но царь предпочитал идти пешком, ибо это ему служило прогулкой. Насколько гора делала неприятною езду к источнику, настолько был приятен возвратный путь; дикая, девственная природа придавала ему много прелести.

Хотя царь прибыл в Спа с определенною целью — поправить расстроенное здоровье свое, он не всегда точно подчинялся предписаниям врачей. Так иногда он сразу выпивал необыкновенное количество минеральной воды. Де-ля-Ней говорит, что он видел, как раз царь выпил утром 21 стакан воды Пугона, что подействовало только на произведение отличного аппетита. Совет, составленный из врачей Спа и Люттиха, запрещал также пользующимся водами сырые плоды. Этому так строго придерживались, что, несмотря на противное мнение Боергава, в гостиницах никогда не давали плодов на десерт. Царь далеко не подчинялся этому. Очевидцы рассказывают, что однажды, немедленно после вод, царь съел 6 фунтов вишен и десяток фиг. Надо было иметь сильное телосложение и крепкое здоровье Петра Великого, чтобы не почувствовать неприятных последствий от этой невоздержности. Понятно, что лечение ему казалось скучным, ибо нелегко переменить свои привычки. Но из этого не следует заключать, что Петр пренебрегал осторожностью. Нелишне припомнить свидетельство, приводимое Жюлем Жаненом, что царь пил наши воды пополам с крепкими напитками 14.

Существует очень любопытный документ о ежедневном образе жизни этого великого монарха. Это письмо того же кафедрального каноника де-ля-Ней, состоявшего при царе в Спа, к министру-секретарю Кельнского курфюрста, г-ну Пассера, проживавшему в то время в Бонне. Письмо это писано из Спа 27 июля:

«Надо сознаться, что этот монарх довольно странен. Граф д'Аржанто, который, должно быть, вчера приехал в Бонн, будет потешать его светлость рассказами о странных вещах, которых он был здесь свидетелем. Но так как он обедал у его величества только в торжественных случаях, я должен вам описать будничный обед Русского царя. Прибыв в четверг, 22 июля в Спа, я застал царя в палатке, и представил его величеству корзину фруктов из моего сада. Его величество сделал мне честь принять это и пригласить меня к обеду. Меня предупредили, что это обыкновенный [587] обед его величества. Стол был накрыт на восемь человек, но немедленно прибавили четыре прибора. Царь сидел без галстуха и в шапочке; мы все сидели боком и на значительном расстоянии от стола. Два солдата из почетного караула подавали блюда и миски с бульоном и говядиной. Каждый брал одну из них и ставил ее за тарелкой, так что, для того чтобы взять ложку бульона, нужно было вытягивать руку как для отдачи чести ружьем. Съевши бульон, если вам еще хочется, вы можете черпнуть из миски вашего соседа, как это его величество сделал из миски канцлера. Адмирал, не имея аппетита, кусал свои ногти. Вдруг взошел какой-то человек и поставил на стол шесть бутылок вина. Царь взял одну из них и налил по стакану каждому. Канцлер, около которого я сидел, заметив, что я ел говядину без соли, так как единственная солонка находилась на другом конце стола, сказал мне очень любезно: «милостивый государь, ежели вам угодно соли, надо взять себе». Я чтобы не казаться сконфуженным, вытянул руку через стол перед царем и взял себе соли на целый обед. Почти все миски были вывернуты на скатерть, точно также как и вино. Поэтому когда сняли приборы скатерть была пропитана жиром и вином. Второе кушанье подано было следующим образом: блюдо принес солдат, случайно проходивший мимо кухни. Не имея времени снять шапку он потряс головой, и шапка слетела на землю. На блюде находилось два куска телятины и четыре цыпленка. Его величество, заметив что один цыпленок больше других, взял его пальцами, осмотрел со всех сторон и бросил на мою тарелку, сделав знак, что он хорош. Блюдо буквально скользило по столу от одного к другому, так как жирная скатерть представляла почти совершенно скользскую поверхность. Обед кончился дессертом из пирожков, которыми в то время славилось Спа. Когда встали из-за стола, царь приблизился к окошку и щипчиками вычистил себе ногти. Я должен был думать о самых неприятных вещах, чтобы воздержаться от смеха во все время обеда. Пришедши домой и начав читать молитвенник, вспомнил я, что не постился в пятницу! Но я утешаюсь тем, что этот грех искупается самим обедом у Русского царя» 15.

Рассказ каноника де-ля-Ней несходен с описанием царского обеда, которое нам оставил секретарь его Иван Черкасов, сопровождавший его величество в Спа: «Петр любил только простые блюда, каковы: щи, каша, поросенок, сметана, холодное жаркое, с [588] корнишонами, или маринованными лимонами, ветчину, Лимбургский сыр и т. п. Перед едой он пил анисовую водку, а после обеда квас и Французское красное вино, или Венгерское». Сен-Симон в своих мемуарах почти в тех же выражениях рассказывает об обедах Петра. Петр жил очень скромно в Спа. Нет сомнения, что если бы в свое пребывание на наших водах он бы нашел наблюдателя достойного его, мы имели бы об этом монархе очень интересные сведения. К несчастью, из многих сочинений о наших водах нет ни одного, где бы сообщалось что-либо заслуживающее внимания Мы можем только цитировать некоторые места из сочинения одного нашего историка 16, которого, как республиканца и члена национального собрания, нельзя заподозрить в пристрастии. Читателям небезъинтересно будет познакомиться со внешностью этого великого монарха Мы заимствуем характеристику, сделанную С.-Симоном в своих мемуарах: «это был человек, говорит он, очень большого роста и прекрасного телосложения, хотя немного худощавый. Он имел лицо круглое, большой лоб, красивые брови, нос небольшой и тонкий, зато губы его были толстые. Цвет лица — смугло-розовый; сильный контраст с которым представляли его красивые черные глаза, живые и проницательные. Взгляд этих глаз был величественный, порою — добрый, порою — строгий. Конвульсивные подергивания левого глаза редко впрочем повторявшаяся и мгновенно исчезавшие, обезображивали тогда красивое его лицо и делали его страшный и свирепым. Вся наружность его выражада ум, обдУМанность и величие и не была лишена известной грации. Шея его была повязана платком; парик едва доходил до плеч, темный сюртук, как раз в меру, с золотыми пуговицами жилет, брюки, чулки. Ни перчаток, ни манжет он не носил; носил лишь звезду своего ордена на сюртуке и ленту снизу. Сюртук его почти постоянно был застегнут, шляпа же лежала обыкновенно на столе и он ее никогда не надевал, даже когда выходил на улицу. Но и в такой простой одежде нельзя было не видеть, что пред вами действительно великий человек».

Царь остановился в Спа со свитою, состоящею из 40 человек, между которыми было не более двенадцати вельмож. Это были князь Куракин, первый министр царя, князьДолгорукий, вице-канцлер барон Шафиров, тайный советник Толстой, капитан Александр Романцев, лейб-медик Арескин и секретарь Иван Черкасов. Совершенно ошибочно мнение, что царь застал свою супругу в Спа 17. Екатерина ожидала своего супруга в Амстердаме, где он с нею и съехался. Вся его прислуга состояла из лакея и швейцара. Де-ля-Ней, [589] которого обширные познания, живой характер и приятный разговор очень понравились царю, вместе со шталмейстером его светлости де-Сиесеном — одни, по желанию императора, состояли при нем во время его пребывания в Спа. Избегая роскоши, монарх принял только маленький отряд войск епископа Люттихского для эскорты, которая состояла из конницы и пехоты, всего 200 человек и 70 лошадей. Граф д'Аржанто командовал этою гвардиею его величества с тремя капитанами де-Виллер, Коатбак и Дюмарто. Докье и Девин, квартирмейстер, гоффурьер, два трубача, хирург и 60 человек конницы составляли всю конную гвардию. Кроме того, император имел четырех гайдуков. Для всей этой свиты, не нашедшей помещения в городских домах, были устроены бараки. Его величество сам, очень часто оставляя свое помещение, проводил дни в палатке. которая по его приказанию была сооружена на площади, носящей теперь его имя 18 Привыкший к простой и суровой жизни, враг изнеженности, он имел только простой деревянный стул.

Присутствие августейшего путешественника в Спа привлекло туда громадный наплыв окрестных жителей. Приехали даже обитатели Люттиха и Вервье, и, увидев знаменитого монарха, все были очарованы его простотою и любезностью. Всякое воскресенье в город стекались большие толпы окрестных крестьян, и иногда царь выходил к ним и разговаривал с ними. «Оттого царь (писал Пёльниц в 1740 году) находится в большом почете во всех этих местностях со времени последнего его путешествия в Спа, и там ничего и никого не знают выше, кроме его». Презирая тщеславие, он любил, чтобы его смешивали с обыкновенными приезжими больными. Он носил тоже простое, без всякого отличия платье, которое надевал в Париже и во всем подчинялся местным обычаям, так что, для примера своего послушания властям, он во все время своего пребывания не носил шпаги.

Большую часть время император посвящал на прогулки. Он был хороший ходок, и этим долгим и далеким прогулкам его следует приписать благотворное влияние на него наших вод. Известно, что во время лечения нашими водами врачи постоянно прописывают прогулки, верховую езду и другие телесные упражнения на открытом воздухе. В своих прогулках царь посещал неоднократно все источники и был в замке Франшимон в то время еще сохранившемся. Он не предавался тоже любимейшему из времяпровождений посетителей наших вод — карточной игре. В свободное время Петр играл только в шахматы; из карточных игр же он знал только gravias, Голландскую игру, но играл в нее очень редко. В Спа, как и везде, он любил сохранять инкогнито. Так, еще теперь, говорит [590] О. Скуар, показывают в Спа, на берегу речонки знаменитой своими форелями место, на котором некто Ксофле застал царя удящим рыбу. Место это составляло собственность Ксофле, которого царь щедро наградил, а Ксофле, кроме того, долго после этого продавал рыбу, уверяя, что она наловлена самим царем, что и послужило к быстрому обогащению Ксофле. Не знаем, справедлив ли этот анекдот, так как, по отзывам его биографов, он не любил ни рыбной ловли, ни охоты; Петр Великий, равно и внук его Петр II, никогда не ели рыбы; в постные же дни Петр питался плодами и мучными блюдами.

Когда дурная погода мешала прогулкам, царь по нескольку часов проводил в токарных мастерских, а также и у художников живописцев. Токари и художники, рисовавшие на глазури, были в нашем городе в то время весьма искусные, которых произведения показываются еще теперь. По словам Пёльница, царь с удовольствием следил за их работой и сам работал с ними. Он накупил множество этих вещей, которые продаются в Спа, и осведомлялся о способе их приготовления.

Петр I имел страсть все знать, всему учиться. Он обладал громадною памятью, уменьем внимательно сосредоточиться на предмете, которым он занимался и замечательною силой воли. Неотступно преследуемый одною и тою же мыслью образовать и цивилизовать свое государство, он и во время своего пребывания в Спа успел научиться многому, что потом было им с пользою привито в России. Узнав, что в деревне Bovigova близ Олонецка появился железный источник, он отправил Арескина произвести химический анализ его вод и потом рекомендовал его своим придворным; он построил там церковь, несколько зданий и в начале февраля 1719 поехал туда на несколько недель вместе с царицею и вдовствующею Курляндскою герцогинею. По образцу Спа, он там учредил токарные и другие мастерские. Из пустыни он сделал место приятное для провождения времени и торговое. В том же году он послал доктора Шробера осмотреть горячие источники по берегу реки Терека на Кавказе.

Посвящая часть своего времени доступным в Спа удовольствиям, Русский монарх не забывал своей страны и по несколько часов ежедневно занимался политикой. Курьеры извещали его о каждом, даже мельчайшем, происшествии. Во время его пребывания в Париже он посетил Сорбонну, и тамошние богословы воспользовались этим случаем для ходатайства соединения церкви Российской с Римскою 19. Дюверне 20 оставил нам очень интересный рассказ об этом свидании царя с Сорбонскими докторами, истощившими все свое красноречие, [591] чтобы убедить Петра уничтожить разницу в вере и упросить его присоединиться к Римскому учению. Император ответил им предложением составить об этом записку, для передачи ее Русским епископам. Но когда записка эта была готова, Русский монарх уже уехал из Парижа. Впрочем, она была ему вручена уже в Спа одним из докторов.

Напомним довольно важный факт в Русской истории, случившийся в Спа незадолго до отъезда царя. Мы имеем в виду его последнее письмо к сыну, в то время скрывавшемуся в Неаполе. Для большей ясности, предпошлем следующее:

Источником сильнейших печалей, которые когда-либо испытывал Преобразователь России, были его семейные невзгоды, особенно же его несогласия с единственным сыном, царевичем Алексеем. Слабый, суеверный, ленивый, распутный, — царевич был полон предрассудков, унаследованных от царицы Евдокии, всегда был готов способствовать неудачному проведению полезнейших преобразований отца, явно противился всем просветительным реформам царя, так мало согласовавшимися с его косностью. Петр I старался навести своего наследника на путь истинный и сделать из него способного продолжателя предпринятого им дела прогресса. Он ставил его во главе управления, заставлял его путешествовать, женил его на прелестнейшей женщине, принцессе Вольфенбюттельской, — но все было напрасно! Видя тщетность своих усилий, родительские чувства Петра уступили место любви к отечеству, и он, именем отца и монарха, повелел сыну вступить в монастырь и отказаться от Русского престола, предпочитая лучше лишить его наследства, чем обрекать всю страну на новое погружение во мрак того варварства, из которого он ее вывел. Алексей, которому, в случае ослушания, грозила участь преступника, сначала соглашался на все, что от него требовали; но вскоре переменил намерение и бежал в Вену, где укрылся под покровительство своего шурина, Карла VI.

Весть о побеге сына достигла до Петра в Амстердаме. Не зная о месте укрывательства, он разослал посланных ко всем дворам Германии и Италии. Незадолго же до отъезда из Парижа, ему донесли, что царевич, покинув Вену, удалился в одну из Тирольских крепостей, а затем перебрался в замок Сент-Эльм, в Милане, где и живет со своею любовницей Афросиньею. Обдумав хорошенько, как поступить, Петр послал в Неаполь двух из своей свиты, тайного советника Толстого и капитана Александра Румянцова 21, людей, пользовавшихся его безграничным доверием — и поручил употребить все усилия, чтобы вернуть наследника в Москву 17 июля посланные [592] покинули Спа, везя два царских собственноручных послания, одно к Карлу VІ, другое к Алексею. Принятые Карлом VI, Толстой и Румянцов, в виду данного им позволения, отправились в Неаполь для свидания с царевичем. После долгих неудачных переговоров, им наконец удалось, благодаря вмешательству вице-короля, видеться с молодым князем и вручить ему отцовское письмо. Вот содержание этого последнего, как оно приводится у одного из тогдашних писателей 22.

«Сын мой! Все знают о твоем неповиновении и неисполнении моих приказаний. Несмотря ни на мои слова, ни на все меры, ты не последовал моим наставлениям, и наконец, пользуясь моим отъездом, позабыв о сделанных тобою обещаниях, ты своим побегом и укрывательством, как преступник под иностранным покровительством довел свое неповиновение до крайности. Вещь доселе неслыханная не только в нашей семье, но и у кого бы ни было из наших подданных! Чего только ты ни делал своему отцу и каким позором ни клеймил свое отечество? Я пишу тебе в последний раз. Ты должен исполнить все, что тебе скажут Толстой и Румянцов. Такова моя воля! Если же ты боишься меня, то могу ручаться, именем как этого послания, так и моим обещанием перед Богом и его судом, что ты не будешь наказан в случае твоего послушания и исполнения моих желаний. В противном же случае, именем Богом мне дарованной власти, ты будешь проклят за твои обиды и сопротивления отцу. Именем же твоего монарха, ручаюсь, что найду средства поступить с тобою так, как ты того заслужил, и уповаю на Бога, что он мне поможет в моем правом деле. Наконец, вспомни и то, что я ни в чем тебя не насиловал. Разве я был обязан предоставлять тебе свободный выбор того, чего сам ты желал? Желай я тебя принудить к чему-либо, у меня было на то достаточно власти в руках. Мне стоило только приказать — и все бы исполнилось! Петр. Спа, 16 июля 1717».

Алексей, зная жестокий характер своего отца и те враждебные чувства, какие он ему внушил, сначала хотел было не слушаться, рассчитывая на покровительство Карла VI; но видя, что последний более не желает вмешиваться в его семейные дела, вынужден был подчиниться. Вот его ответ:

«Благочестивейший государь и отец! Толстой и Румянцов вручили мне милостивое послание вашего величества, из которого, как и из слов посланных, я узнаю о всемилостивейшем прощении, в случае моего возвращения. Со слезами на глазах благодарю вас за милость, которой вовсе недостоин. Повергаясь к вашим стопам, молю [593] о вашем милосердии и прошу о прощении всех моих преступлений, хотя и заслужил всевозможный кары. Но ваши милостивые уверения успокаивают меня и, следуя вашей воле, сейчас же покидаю Неаполь, чтобы спешить в Петербург и предстать перед вашим величеством с теми, которых ваше величество за мною послали. Покорнейший и вместе с тем негодный слуга вашего величества, недостойный называться его сыном. Алексей. Неаполь, 4 октября, 1717».

Несчастный Алексей с трепетом доверял клятвенным обещаниям отца в полном прощении. Его предчувствия скоро оправдались. Едва он прибыл в Москву, где царь уже находился, — его схватили, посадили в тюрьму и, после процедуры, имевшей подобие суда, он был приговорен к смертной казни. На следующий же день, по прочтении приговора, Алексей умер в страшных мучениях. Как самый процесс Алексея, так и приговор, и его смерть, — все это, несмотря на многочисленный сочинения, вышедшие в России и Германии, осталось неразгаданною тайною. Если что и может оправдать Петра в этом мрачном эпизоде, то разве слова Вольтера: «не Петр, а сама нация приговорила Алексея».

После почти месячного пребывания в Спа, царь, чувствуя себя совсем здоровым, решил уехать. Он собрал власти и войска, и князь Куракин в самых любезных выражениях благодарил за гостеприимство от имени монарха. Сам царь роздал властям несколько медалей, войскам же пожаловал некоторую сумму денег. Вечером того же дня государь пригласил властей города ко своему столу. Мы уже говорили, что наши власти напрасно старались оказать царю почет, учреждая в честь его различные празднества; всякий раз Петр выражал желание сохранять инкогнито. Накануне своего отъезда, впрочем, он сделал исключение. Около 8 часов вечера были зажжены огни на вершинах гор, окружающих город, загремели пушечные выстрелы, заиграл оркестр из гобоев, флейт и труб и играл всю ночь на скале. При отъезде царя были зажжены огни и около источника. Наконец на базарной площади окрестные крестьяне несли зажженные плошки на длинных палках и появились перед помещением царя с песнями и радостными криками.

Перед отъездом из Спа император хотел оставить городу если не памятник, достойный благодарности великого монарха, то по крайней мере что либо такое, что могло бы последующим посетителям напомнить благотворное влияние, произведенное на него водами Спа. Он приказал вырезать на мраморной доске надпись и, по просьбе властей вод, велел Арескину выдать им следующее свидетельство.

«Я нижеподписавшийся, тайный советник и главный врач его величества императора Российского, свидетельствую сим, что его величество, отправившись в Спа, страдал потерею аппетита от ослабления желудочных фибр, имел опухоль ног, жолчные колики и [594] бледность лица. Пользуясь водами Спа, его величество стал поправляться со дня на день. Его величество взял на себя труд отправляться к источнику Жеронстере, отдаленному на 3/4 мили от города, зная что воды полезнее на месте. Хотя его величество пользовался в прежнее время водами в других местах, но нигде не нашел таких, которые бы ему принесли столько пользы, как воды Спа. Дано в Спа, июля 24 дня 1717 года. Р. Арескин».

Жители Спа нисколько не ошиблись, полагая, что это простое свидетельство, более чем все памятники, увековечит в их городе воспоминание о пребывании и выздоровлении этого великого монарха.

Царь покинул Спа 25 июля, обедал в Лимбурге и прибыл вечером в Аахен. О том, что он проедет чрез этот город, власти были предупреждены заранее, и потому они приготовили ему хороши прием. «Отряд конницы под начальством полковника де-Фольвиль и подполковника Селингена прибыл в Аахен 25 июля утром. Губернатор барон Гакстгаузен с советником Фабрициусом проводили отряд до Аахенской границы; оттуда губернатор отправился в Лонцен, где царь обедал, и просил его принять отряд. Бургомистры лежавших на пути местечек встречали царственного путешественника с музыкою во главе отряда местной милиции. При въезде в Аахен, царь был встречен артиллерийским салютом. Петр остановился вблизи от Кармелитского монастыря, у помещика Клермона. На другой день он осмотрел купальни и собор, где ему показывали мощи, к которым он прикладывался; затем он обедал в ратуше. 27 июля царь выехал из Аахена. Эскорт Голландских войск проводил его в Нейбург, где он обедал, а затем отправился в Маастрихт» 23.

«Губернатор этого города, предупрежденный о прибытии царя, отправил на встречу ему конный отряд, а также велел поставить почетный караул у городских ворот. Город Маастрихт приветствовал его величество троекратным залпом из ста пушек. После представления магистрата, царь быль прошен на ужин в ратушу, что и было им принято. Затем царь выразил желание осмотреть форт св. Петра, поехал туда в экипаже и обошел его внутри и снаружи. Возвратившись в город через ворота св. Петра, он следовал по крепостному валу вплоть до своей квартиры. В 8 часов вечера он был в городской ратуше, где его ожидали члены магистрата и городские дамы. Его императорское величество тотчас после ужина оставил своих гостеприимных хозяев за танцами. Спектакль был отложен в надежде на возвращение его величества. Действительно царь вернулся. Давали «Горациев» Петра Корнейля, затем [595] следовал вокально-инструментальный концерт и балет. Члены магистрата на другой день приготовили для царя военное зрелище. Для этой цели они велели обществу лодочников построить форт на Маасе. Это общество было единственным, получившим от Карла V привилегию на представление народной игры «аттаки форта». В этот день сделано было исключение, и в число наступавших принимали и посторонних. Царь занял устроенную на набережной ложу и был там принят старшинами и бургомистрами. Два пушечные выстрела были сигналом начала приступа. Только два человека защищали форт, между тем как несколько лодок с народом готовились к приступу. Наступающие, одетые лишь в рубашки и короткие панталоны, были сначала оттеснены. Видно было, как они падали в воду и плыли к берегу. Только после двухчасовых усилий они взяли форт. Первым взошел Генрих Кнопс и был за это награжден принятием в цех лодочников и число граждан города. Во время сражения царь закусывал. По окончании зрелища, царь поехал с генералом Допф в Недеркан, где и обедал. Осмотрев сады, его величество возвратился в Маастрихт, простился с губернатором и членами магистрата и сел в яхту, которая должна была его везти в Голландию. Троекратный салют всей артиллерии проводил царя при его отъезде» 24. Император, встретившись со своею августейшею супругой в Амстердаме, поехал в обратный путь чрез Германию и прибыл в свою столицу 21 октября 1717.

IV.

Посещение Петром Великим нашего города останется навсегда памятным событием в его летописи. В самом деле, пребывание в Спа Московского царя, его скорое излечение от вод и громкие похвалы, которые он расточал нашим источникам, — все это сделалось известным во всей Западной Европе и повлияло очень благотворно на процветание нашего города. Все удивлялись, узнавая, что воды эти продолжили драгоценные для всей Европы дни Петра. С тех пор наши воды одержали верх над всеми своими соперницами; каждый год ожидало их новое торжество; и если Вольтер мог сказать, что Россия всем обязана Петру Великому, то мы в свою очередь тоже можем сказать, что и наш город Спа многим обязан Петру. Уже в 1718 и 1719 годах заметно увеличилось число посетителеий его. Источник Жеронстеры, до тех пор почти непосещаемый, сделался предметом самого усердного пилигримства.

Мы уже сказали, что царь пожелал оставить обитателям Спа воспоминание о своем излечении и свидетельство о его благодарности. И [596] он это сделал. Он передал городу простую доску из черного мрамора, с Латинскою надписью, «правильность языка которой, сделала бы честь и академии надписей» 25:

Petrus Primus, D. G. Russor. Imperator

Pius, Felix, Invictus,

Apud suos militaris disciplinae restitutor

Scieutiar. omnium utriumq. protosator

Validissima bellicarum navium

Proprio Marte constructa classe

Auctis ultra finem exercitibus suis

Ditionibus tam avitis quam bello partis

Inter ipsas Bellonae flammas in tuto positis,

Variarumq. per Europam Gentium lustratis moribus.

Per Galliam ad Namurcum atq. Leodium

Has ad Spadanas aquas

Tamquam ad salutis portum pervenit;

Saluberrimisq. praesertim Geronsderici fontis feliciter potis

Pristino robori oblatoeq. incolumitati restitutus fuit

Anno MDCCXVII die XXIII julii

Revisisque dein Batavis

Avitumque ad imperium reversus.

Aeternum hocce gratitudinis suae monumentum

Hic apponi praecipit.

Anno MDCCXVIII. 26

Над этим находится Русский императорский герб, вылепленный из Итальянского алебастра. Весь памятник имеет 8 футов вышины и от 5 до б футов ширины. Этот маленький памятник сделан был в Амстердаме.

Магистрат Спа смотрел на этот памятник, как на драгоценнейший подарок, когда либо полученный им из рук монарших. Он, конечно, старался сначала извлечь из него как можно больше пользы для города и вод, и объявлял об этом событии во всех современных газетах. В архивах города Спа сохранилась корреспонденция бургомистра Лёлю с аптекарем Сальпетером, которая показывает нам, насколько предки наши дорожили этим памятником. Из восьми писем, которые мы нашли, вот самое интересное:

«Господину Сторо, актуарию города Спа. По поводу вашего письма я хотел поместить в газетах заметку о том украшении, которое его царское величество прислал нам. Я думаю сообщить о скором прибытии этого подарка, подробно описав его при этом случае. Г. [597] Нессель хочет поместить в этой заметке свой отчет об исследованиях, произведенных им над водами Спа в 1716 году, приведших к тому результату, что при согревании они много теряют, и наоборот — много приносят пользы, если взяты прямо из источника. Вот проект того, что мы хотим поместить: его царское величество, пользовавшись прошлое лето водами источника Жеронстеры в Спа, несмотря на громадные неудобства, не только нашел облегчение своих страданий, но настолько укрепил свое здоровье, что прислал нам прекрасный памятник с надписью золотыми буквами и со своим гербом, как вечное свидетельство целительных качеств наших вод. Многие требуют, чтобы мы составили об этом книгу и поместили в ней означенную надпись, для распространения известия об этом и заграницею, так как свидетельство, выданное по приказанию царя, воздает необыкновенные похвалы водам Спа. Я полагаю, что можно бы вырезать эту надпись на меди и распространить ее в отдельных оттисках, что было бы еще лучше, чем печатать об этом в газетах. Надо чтобы воды Спа были действительно так хороши и полезны, когда они удостоились такой похвалы его величества. Честь имею быть вашим покорнейшим слугою Ф. Сальпетер. Люттих, 9 июня 1718».

После некоторых объяснений с обеих сторон, решено было напечатать маленькую брошюру 27 и раздавать ее даром. Брошюра эта, кроме свидетельства Арескина, содержит в себе еще изложение способа, каким лечился царь, несколько практических советов о том, что воду полезно пить на месте источника.

Как только члены магистрата вошли во владение драгоценною для них доскою, они начали между собою спорить о том, где ее поместить Одни советовали поставить ее на дороге к Жеронстере около Капуцинского монастыря. Другие говорили, что лучше поместить ее на базарной площади, мотивируя это тем, что в надписи на доске прямо о Жеронстере не сказано, а значится только has ad Spadanas aquas, что может относиться ко всем источникам города.

В то время над источником Пугона построено было маленькое здание, имеющее форму портика и обнесенное кругом каменным забором, к которому подходили больные, употреблявшие эту целебную воду. Несколько позади находился небольшой павильон, в зале которого можно было согреваться от сырости и холода, столь часто даже летом посещающих наши горы. Перед фронтоном этого здания поставлена была доска Петра I; она находилась там более столетия и [598] постоянно льстила гордости жителей Спа, как драгоценный подарок монарха Российского. Много поколений посетителей перебывало с тех пор на наших водах; все они, при виде этого памятника, укрепляли свои надежды на выздоровление от тех вод, про которые в средние века говорилось: Arcana Dei miraculis plena. Этот памятник увековечил также в сердцах населения Спа память о Петре. Кроме того, главная городская площадь носит имя этого великого императора.

Памятник этот имел своих посетителей и, кроме того, был перемещаем. В 1782 один из потомков дома Романовых, великий князь Павел Петрович прибыл в Спа со своею супругою, под именем графа и графини Северных. Их сопровождали: главнокомандующий Салтыков, камергер князь Куракин, князь Трубецкий и врач Крузе. Великий князь нашел отменнное общество в Спа, т. е. много людей знатных по имени и по происхождению, например: Фонтенеля, Сосюра, Месмера, эрцгерцогиню Австрийскую Марию-Христину и ее супруга, князя Федора Гагарина, княгиню Гагарину, князя Вяземского и других. В самый день приезда августейших путешественников, их повели к памятнику, воздвигнутому в честь их прадеда. Они его долго осматривали, и великий князь велел одному из своей свиты сделать рисунок. Перед отъездом из Спа великий князь и его супруга посетили все минеральные источники и пожелали увидеть и тот источник, который укрепил здоровье того, который заслужил прозвание «Отца Отечества».

В последние годы прошлого столетия наш город познакомился с террором. Памятнику, составлявшему гордость жителей Спа, угрожала та же участь, которая постигла все, что напоминало корону и что, по понятиям того времени, называлось деспотизмом. К счастью он был сохранен, благодаря находчивости бургомистра, который велел его ночью спрятать в надежное место. Подарок царя подвергся новым опасностям после сражения под Аустерлицем. Префекта департамента Урты, к которому принадлежал город Спа со времени присоединения Бельгии к Франции, узнав о существовании памятника, приказал мэру известить его о надписях и характере этого памятника и уничтожить этот обожаемый знак благодарности. Не без протестов мэр подчинился этому требованию. Позволяю себе привести его письмо:

«Милостивый государь, господин префект! Герб Российский, который в 1718 году был помещен в зале Пугона, а не под зданием этого источника, есть только памятник, воздвигнутый Петром Великим, императором Российским, посетившим в 1717 году наши воды. Он свидетельствует, что отягченный болезнями царь вылечился на наших водах. Этот знак благодарности столь великого мужа много увеличил славу моего города. Имею честь послать [599] вами надпись, которая находится под гербом. Никогда мы, господин префект, не смотрели иначе на этот герб, как на памятник, свидетельствующий о благотворном действии наших вод. В критические моменты революции, гербы были действительно сняты и надпись только оставлена, чтобы какой-нибудь злоумышленник не осмелился уничтожить. Источник Совеньеры до сих пор носит гербы фамилии Гросбеков, которая устроила этот источник, и никогда на это не обращали внимания. Во всех странах почитают древние памятники, а этот, который существуем, в Спа с 1718 года, как подарок этого монарха, был охраняем с особою заботливостью. Когда я восстановлял эти гербы над надписью, я не мог ни думать, ни ожидать, чтобы могла возгореться война между Французскою империею и Россиею. Никакого, впрочем, приказа не было, чтобы снять гербы. Прикажите, и они будут сняты. Спа дорожит ими, потому что они припоминают ему пребывание императора который в знак благодарности их ему подарил. Остаюсь с почтением Лезаак. Спа, 15 вандемьера, ХIV год».

Несколько спустя, в 1815 году медальон с Русским гербом был еще раз поставлен на своем месте. Мы уже говорили, что великий князь Павел Петрович был в Спа в 1782 году. Два раза еще после того потомки Петра Великого пребывали между нами. Сто и один год прошли со времени посещения великого царя. Россия, быстро подвигалась по пути цивилизации, под влиянием толчка, который ей дал «le grand fondateur en tout genre» (слова Вольтера), сделалась великою, сильною и могущественною державой, которая диктовала законы всей Европе. После Аахенского конгресса в 1818 году, собранная но поводу Парижского мира 20 ноября 1815 года, и где говорено было о выходе союзных войск из Франции, император Александр I приехал в Спа с генерал-лейтенантом Чернышевым и графом Шуваловым. Великий князь Михаил Павлович и генерал Далидинский (Dalidinsky) сопровождали царя. Никогда на водах Спа не собиралось такое блестящее общество, как тогда: король Прусский, принц Фридрих Прусский, герцог и герцогиня Оранские, принц Карл Прусский, генерал Варцлебен, Малаховский, герцог и герцогиня Кумберландские, принц Гессен-Гомбургский, Веллингтон, лорд Кастельрейг и другие. Государь остановился в гостинице Черного Льва и видел памятник, оставленный великим законодателем. Он узнал от членов магистрата, что обитатели гордились тем, что спасли жизнь одного из величайших монархов земного шара. Несколько празднеств были даны по этому случаю.

Три года спустя, в 1821 город Спа вписал в число своих посетителей еще имя наследника Русского престола, великого князя Николая Павловича с супругою его Александрою Федоровною, дочерью Вильгельма III короля Прусского. Они провели здесь несколько дней в обществе, которое должно было припоминать старым Спаданцам [600] прошлые времена. На балу данном королевою Нидерландскою, было три короля и 14 великих князей и княгинь. Наши отцы рассказывают еще о блеске и торжестве в нашем скромном городке. Великий князь Николай Павлович остановился в доме под названием Ville d'Auvers. Он любил очень прогуливаться в наших интересных горах, и каждый день видели его парные дрожки, управляемые типичным Русским кучером. По примеру Петра Великого он любил тоже присматриваться к изделиям наших мастерских и, кроме того, рисовал разные окрестные виды.

Монумент, воздвигнутый в память Петра Великого, находится близ источника Пугона, более всего посещаемого в Спа. В 1820 году он был возобновлен, благодаря особенному участию принца Оранского, впоследствии короля (Вильгельма II) и его супруги (Анны Павловны). Знаменитая доска из горного мрамора была поставлена над средними дверьми здания, которое обыкновенно носит название Пугона. Кроме этого памятника, город поставил бюст великого императора 19 июля 1856 года. Известный писатель Жюль Жанен, друг Анатолия Демидова, интересовался очень нашими водами. Посещая каждое лето Спа, он упомянул своему другу о доске, присланной царем городу. Обожатель искусств Демидов, владел бронзовым бюстом Петра Великого и подарил его городу. Произведение Рауха очень хорошо сделано: образ императора гордый и величественный; в этом лице отражаются одновременно доброта и непреклонная сила характера; большие густые волосы, доходящие до плечей, придают ему много грации; на костюме очень скромном видна Андреевская лента, которую царь носил обыкновенно. Стоя на гранитном пьедестале, он находится как раз над источником. На пьедестале вырезаны следующие слова: «воздвигнуть в честь царя Петра Великого и в память его пребывания в Спа в 1717 году». Праздник, данный по случаю постановки этого бюста так рассказан в местных газетах: «Здание было очень хорошо украшено флагами всех наций. Над колоннадой находилась большими буквами надпись: Петру Великому. Закрытый бюст стоял по правую сторону от источника. Все обитатели Спа сошлись на площади Петра Великого. Все окна окружающих домов были заняты дамами, по большей части Англичанками, в прекрасных туалетах. В 11 часов пушечные выстрелы предупредили публику, что городские власти отправились на церемонию. Оркестр исполнил национальный гимн. Официальный кортеж окружил бюст. Бургомистр произнес речь, вызвавшую рукоплескания. Затем г. Таль, советник при Русском посольстве, благодарил от имени России. Бюст был украшен лаврами и венками из дубовых листьев».

В 1872 году Спа праздновал также двухсотлетнюю годовщину рождения Петра Великого. Во вторник вечером 11 июня (30 мая по старому стилю), Русская колония, при участии городской администрации [601] устроила торжественное шествие. Мраморная доска с надписью была окружена гирляндами, иллюминована, украшена Русскими флагами; бюст императора был покрыт цветами и лаврами. Оркестр играл Русский и Бельгийский национальные гимны.


Комментарии

1. «Histoire de l'empire de Russie sous Pierre le Grand par Voltaire», часть вторая, глава VIII. — Периодический сборник: «Le cabinet liistorique», майская книжка, 1756 года.

2. Извлечено из протоколов Намюрского магистрата, reg. V, fol. 201, 203.

3. Пребывание Петра Великого в Париже стоило королю 600 ecus (около 3000 франков или 750 р. сер. в день).

4. Из тех же мемуаров.

5. Archives de Liege Etat primaire, k. 36 p. 197.

6. Archives de l'Etat. Etat primaire, k. 36, p. 198.

7. Archives de l'Etat. Cathedrale. Secretariat, E. 176, p. 401.

8. Poelnitz, «Amusemens des Eaux de Spa», 1740, t. I, p. 26.

9. Сен-Симон в своих «Мемуарах» (1717, гл. III) говорит, что «царь отлично понимал Французский язык, но, ради этикета, имел переводчика; что же касается Латинского языка и других, он ими владел в совершенстве».

10. Тот же Сен-Симон (ib. гл. 3) говорит, что Куракин был потомком Ягеллонов, что он отличался большим умом, тактом и образованием.

11. Здесь Куракин говорил о двух Люттихцах, которых царь видел недавно в Париже и любовался их работами: о Суалеме Реннекине и Дю-Ривье. В отчетах о путешествии Петра сказано, что царь был 26 мая и 6 июня в Марли, где внимательно осматривал машину, придуманную Реннекином. 12 июня царь посетил монетный двор, где принимали его величество де-Лоней и Дю-Ривье. Они, чтоб показать ему как делаются монеты и медали, отчеканили медаль золотую с бюстом Петра с одной стороны, а с другой — Слава и Река с надписью: Vires acquirit eundo Lut. et Paris. MDCCXVII. Царь был удивлен неожиданностью и, показывая всем, говорил: «это я, да, это я!» (De Stechlin «Anecdotes originales» 1787, p. 42 рассказанные Черкасовым; «Biographie Liegeoise» t. II, p. 439, art Du Rivier. «Merc. hist et pol.» Juillet 1717, p. 64. «Gazette de France» juin 1717).

12. Лютихский магистрат послал это почетное вино Спаданскому; оно состояло из большой бутылки старого Рейнвейна.

13. Poelnitz, «Amusemens des Eaux de Spa», t. I, p. 318.

14. «Les delices de Spa», p. 39. «Le terrible malade!» восклицает Жанен, рассказывая о том, как Петр Великий мешал железистую воду с алкоголем, пил «этот яд» и оставался здрав и невредим. «Ceci est le grand miracle d-Spa!» заключает Жанен. — Ред.

15. Письмо это появилось в «Gazette de Liege», десятый год, №33. В начале письма сказано что каноник был на обеде в четверг, а в конце говорится в пятницу. Поэтому, точно также как и по всему ходу письма, я заключаю, что у де-ля-Ней была цель рассказать небылицу курфюрсту, чтобы его рассмешить, а вовсе не дать фотографию обычаев, соблюдаемых у Русского царя. — Прим. перевод.

16. I. B. Leclere «Abrege de l'histoire de Spa» 1818, p. 114.

17. Мнение это, высказанное в статье, озаглавленной «Le grand duc Constantin», и подписанной Georges Murr, и помещенной в № 18, апреля 1857 в « Monde Illustre».

18. Главная площадь Спа зовется Place Pierre le Grand.

19. Voltaire «Histoire de l'Empire russe», part II. chap. IX.

20. «L'histoire de la Sorbonne», 1791, том II, стр. 228.

21. По исполнении поручения, Толстой был награжден орденом Андрея Первозванного, а Румянцов произведен в майоры гвардии, с пожалованием тысячи душ крестьян.

22. Iwan Nestesuranoi псевдоним I. Rousset «Memoires du regne de Pierre le Grand» 1726, том IV, стр. 28.

23. «Esprit des journaux» juin 1782, p. 207 перевод из «Aachensche Geschichten» Мейера, Mulheim, 1781.

24. «Annale de la Societe historique et archeologique de Maestricht 1854-55. Том I, стр. 294. — Bernard, «Tableau du spectacle francais de la ville de Mastrigt», 1781, стр. 84.

25. Jules Janin, «Les delices de Spa», 1847.

26. Нечего прибавлять, что Петр был совершенно чужд редакции этой надписи, составленной, вероятно, каким-нибудь льстецом из его свиты.

27. Description du magnifique present que Sa Majeste l'Empereur de la Grande Russie a fait au Magistrat de Spa en reconnaissance de се que par la vertu de ses Eaux il a obtenu l'entier recouvrement de sa sante en 1717». Печатано в Люттихе у Мильста, in 32, стр. 10 и прибавления один лист. Книжка эта довольно редко встречается.

Текст воспроизведен по изданию: Петр Великий на водах в Спа в 1717 году // Древняя и новая Россия, № 3. 1880

© текст - Шубинский С. Н. 1880
© сетевая версия - Тhietmar. 2017
© OCR - Андреев-Попович И. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Древняя и новая Россия. 1880