Петр Великий

Петр Великий, Император России,

в Голландии и в Заандаме в 1697 и 1717 гг.

(См. “Русская Старина”, март 1916 г.)

Путешествие Царя в Англию.

9-го ноября Царь имел особое свидание с королем Вильгельмом в Гааге, куда он отправился в сопровождении Лефорта в своем обычном костюме и в обыкновенной карете. Он пробыл здесь нисколько дней. После этого Царь выразил желание посетить Англию. Король выехал туда раньше и вслед за этим выслал в Голландию три военных судна и одну яхту под общею командою адмирала Митчела. Петр, в сопровождении Меншикова и некоторых лиц из своей свиты, отправился в Геллефутслейс; отсюда он выехал 18-го января 1698 г. и 20-го этого же месяца прибыл в Гарвич, а на следующий день был привезен на королевском судне в Лондон. Посол Головкин оставался сначала в Голландии с другими представителями России, а позже он был вызван в Англию для принятия участия в обсуждении разных дипломатических вопросов.

В нашу цель не входит следовать за Царем день за днем, в этом путешествии, как бы оно ни было достопримечательно. Несомненно, что в Англии Царь преследовал ту же цель, как и в Голландии, а именно — внимательнейшим образом присмотреться к делу кораблестроения, а также и ко всему тому, что имеет ближайшее к нему отношение.

Для Царя был приготовлен на Темплебаре обширный дом, в котором некогда имела пребывание вдова короля [6] Карла II, но Царь предпочел жить на королевской верфи в Дептфорте, где он выбрал себе помещение у некоего Эвелинса, дом которого непосредственно примыкал к мастерским упомянутой верфи; здесь он мог отдаваться своему любимому делу и в волю работать на верфи и в одежде дворянина, и в простом костюме корабельного мастера.

Особенно важное значение для Петра имели сношения его с адмиралом маркизом Кармартеном и вице-адмиралом Митчелем, которые ему демонстрировали разные эволюции военных судов в Спайтхеде. В знак своего особого благорасположения к первому из названных лиц Царь заключил с ним договор о свободном ввозе в продели России табаку, употребление которого считалось там еще в то время греховным. Звание адмирала на службе Англии имело такое высокое значение в глазах Петра, что он ставил этот титул выше блеска своей короны. Царь часто встречался в Англии с знаменитейшими строителями судов, в особенности с Антоном Дином (Dean). Он склонял его сына, Джона Дина, и Жозефа Нее трейти к нему на службу. Менее заботясь в Англии, чем в Голландии, о найме корабельных плотников, он подрядил более 500 человек мастеров и разных рабочих специалистов, по всевозможным ремеслам, чтобы взять их с собой в Россию. В числе других приглашенных в Россию лиц были: один шотландец, по имени Фергарзон, впоследствии основавший в России школу мореплавания и содействовавший введению, там же, арабских цифр, и Джон Перри, очень искусный инженер, рекомендованный Царю Кармартеном.

В Англии Царь также усердно посещал разные фабрики, и большое количество всякого рода инструментов и всевозможных моделей было им приобретено здесь и отослано в Россию.

Царь часто посещал короля Вильгельма, но всегда без всякого парада. Простое платье английского дворянина он предпочитал всякому другому. Театральный представлений редко им посещались, но тем охотнее он отдавал время на осмотр разных учреждений, как, напр.: госпиталя в Гринвиче, орудийных заводов, монетного двора и т. п. Гринвичский госпиталь ему так понравился, что он советовал королю обменить его на С.-Джемский дворец. Он желал также ознакомиться с положением английского духовенства и вообще церковных дел в Англии, и обратился за [7] освещением этого вопроса к знаменитому епископу сальссберийскому Гильберту Бернет, который впоследствии написал о Петре книгу, но не отозвался о нем особо в благоприятном смысле. Однажды Царь присутствовал при торжественном заседании палаты пэров, куда с большею, чем обычно, помпою поехал также и король.

Идя навстречу желанию короля, Петр разрешил известному художнику кавалеру Готфриду Кнеллеру нарисовать его портрет.

Проведя около трех недель в Англии, Царь простился с королем, который имел при этом случай предложить ему в подарок роскошную яхту, построенную и вооруженную по типу военного фрегата; яхта эта служила с тех пор Царю во всех его морских поездках. Король презентовал также Царю превосходнейшую модель военного, 120-ти пуш., корабля, исполненную по всем правилам искусства, с необыкновенною точностью и пропорциональностью. Петр был в высшей степени доволен этим подарком и, в свою очередь, отдарил короля большим бриллиантом, завернутым в грубую серую бумагу, — несомненно грубый символа дающего и его страны.

На подаренной королем яхте Царь отправил в Россию главнейших лиц из числа приглашенных им ехать на службу к нему в Россию. Адмирал Митчел доставил его обратно в Голландию на другой королевской яхте, которую сопровождали два военных корабля.

Жизнь и занятия послов и других русских во время отсутствия Царя.

Как кажется, Царь в продолжение всего своего пребывания на верфи Ост-Индской компании не позволял никому из русских вельмож посещать его здесь. Но едва только Царь отбыл в Англию, как князья и другие знатные русские, остававшиеся в Амстердаме, попросили себе разрешения у директоров названной компаний осмотреть верфь и склады, что им любезно и было предоставлено; принять их и сопровождать поручено было двум лицам: Хинлопену и де-Блокури. Можно думать также, что некоторые из русских устроились жить на самой верфи, не изменяя, однако, прежнего образа жизни и усердно работая.

Во время пребывания Царя в Англии, граф Головкин [8] был часто посещаем в Заандаме своими соотечественниками, которые здесь много тратили денег. Им очень хотелось научиться кататься на коньках. Но так как у них на родине не имеют понятия о слабых местах на льду, то они позволяли себе слишком рисковать; в то же время привыкнув у себя на родине выносить страшный холод, они, при печальных для них иногда здесь, во время катания, инцидентах, не торопились менять мокрое платье на сухое.

В начале февраля месяца в Заандам прибыл, в сопровождении многочисленной свиты, один из русских послов, вероятно — Возницин; сам он остановился у Головкина, а сопровождавшее его — разместились в гостинице. Князь Багратион, который в Голландии особенно интересовался всем, что касалось артиллерии и большие успехи которого были замечены Царем еще во время опытов при Мейдерберге, сопутствовал названному послу. Однажды, князь встретил на улиц одного юношу, по имени Исбранд Корнелисзоон Блеекер, в котором он нашел большое сходство с своим младшим братом, оставленным им на родине, в России. Он был так взволнован этою встречею, что не мог сдержать своих чувств. Он сильно полюбил мальчика и так привязался к нему, что просил родителей мальчика оставить его у себя на все время, покуда он будет находиться в Заандаме.

Князь жил в доме Мейнерта Блюма. 6-го февраля этим последним был устроен в своем доме послам и другим знатным русским особам прием и роскошное угощение.

Пользуясь пребыванием в Голландии посольства со свитою, Витцен не упускал столь благоприятного для него случая, чтобы, путем посещения приезжих-чужеземцев, не собрать новых мaтepиaлoв для пополнения и обогащения капитальнейшего его труда: “Северная и Восточная Татария”. Среди приезжих русских он отыскал башкир, монголов и киргиз и собрал очень любопытные сведения относительно образа жизни и нравов этих aзиатcкиx племен. О Сибири он узнал многое от графа Салтыкова, начальствовавшего в Тобольске; относительно грузин и черкесов он получил сведения от самого принца грузинского, как бы в благодарность за услуги, оказанные Витценом отцу этого принца в 1685 г. Бургомистр относился к молодому принцу с большим вниманием и сочувствием, — он чтил в нем постигшее его несчастие. Он не мог не поражаться [9] необыкновенною превратностью человеческой судьбы, видя, как принц, — которому как старшему в роде, должен был перейти престол большого царства, — здесь, в Голландии, в угоду русскому Царю и для пользы его монархии, — принужден заниматься низкими мастерствами и ремеслами.

В наилучших отношениях с бургомистром был также посол Головин, возвратившийся из Англии раньше, чем Царь. Витцен был многим обязан Головину. Этот последний знал лучше, чем кто-либо другой, отдаленнейшие части русского государства, как в качестве бывшего губернатора сибирского, так и благодаря своим путешествиям до самых китайских границ. Он помог Витцену в выяснении разных научных вопросов, в особенности в выяснении невозможности пути в Индию через север; также относительно исторических данных о тунгузах, китайцах и татарах; наконец, относительно древних предметов, золотых и серебряных, найденных в Сибири при раскопке курганов. Между ними возникли дружеские отношения, которые позже еще более скрепились взаимною перепискою их и обменом подарков, в числе которых был художественной работы серебряный кубок, оцененный Витценом очень высоко и найденный в стране, где искусство обработки серебра было забыто уже в течение многих веков.

Между тем, Головин, пользуясь отсутствием Царя, задумал также ближе ознакомиться со страною. 23 апреля, Головин, в сопровождении Лефорта и многочисленной свиты, в числе которой находился священник с длинною бородою, посетил своих соотечественников в Заандаме. В продолжение двух дней они осмотрели крупнейшие верфи и фабрики, при чем они были сопровождаемы Кальфом Блоомом. Лефорт познакомился с последним еще раньше. Все русские поместились в отеле “Мориаансгоофд”. Здесь они жили в постоянной работе. Но, в то же время, в преданиях города сохранилось, что хозяин названного отеля не мог подыскать в Заандаме бокалов, которые были бы достаточно вместительны для его гостей-чужеземцев, благодаря чему эти последние и приобрели славу здоровых кутил, которую они повсюду оставили после себя и которая находит подтверждение себе в письме из Лифляндии: “Лефорт, сообщается в этом письме, человек — одаренный большим умом, очень приятный в обращении; в отношении своей честности и мужества — это, в истинном смысле слова, швейцарец, но и [10] как любитель выпить — он не имеет себе равного: у него всегда пир горою, с музыкою, тромпетами и всевозможными излишествами. Я нигде не встречал больших любителей выпить, чем у него, — трудно описать все, что творилось там, и все они похвалялись этим — как особыми талантами. Если Петр был второй Бахус, то они были достойною его свитою”.

В Амстердаме удивлялись, а в то же время и огорчались, что оставшиеся здесь послы, — занятые наймом людей и покупкою военных припасов, и проч., на свободный вывоз каковых из Голландии они испросили и подучили разрешение, в продолжение всей зимы ничего не говорили о своем предстоящем отъезде. Но в конце марта месяца были замечены первые признаки к этому отъезду. Послы, через гофмейстера, двора, просили довести до сведения их высокомочий о намерении их в ближайшие дни возвратиться в свое отечество: раньше ими предполагается отправить свою свиту и свои экипажи в Клеве, а затем выедут и они сами. Послы высказывали свою уверенность, что генеральные штаты сделают необходимые распоряжения к тому, чтобы их проводили до границы, где уже все расходы принимаются ими на себя. Их высокомочия изъявили на это свое согласие и поручили гофмейстеру сопровождать их, соблюдая наивозможную бережливость в расходах.

Гофмейстер, узнав, что багаж уже отправлен, 8 апреля, в Клеве, вывел из этого заключение, что и послы скора должны отъехать, и потому озаботился, чтобы нужное число яхт для внутреннего плавания (по каналам) было приведено в готовность и собрано в Амстердаме, а большие суда — в Гауда; но, несмотря на все это, те и другие должны были все-таки оставаться еще некоторое время на якоре, так как послы желали дождаться возвращения своего повелителя.

Возвращение Царя в Амстердам.

Царь вернулся обратно из Англии не раньше 7-го мая. На пути в Голландию его захватил на море жестокий шторм, который он выдержал с необыкновенным присутствием духа. Когда матросы указали ему на ту большую опасность, которой подвергается их судно, он, смеясь, ответил им: “слыхали ли вы когда-нибудь, чтобы русский царь утонул в море у берегов Голландии?” [11]

Прибыв в Амстердам, царь, прежде всего, направился на корабельную верфь, свое любимое жилище.

По возвращении его из Англии, в нем заметили большую перемену как в одежде, так и в обращении с людьми, в соответствии с лицами, с которыми он имел дело.

Прибыв на верфь, Царь нашел две роскошные транспортные яхты, которые строились здесь для него, совершенно законченными и оснащенными; он лично наблюдал за нагрузкою этих яхт всем необходимым для отправки в Россию.

В то же время было набрано в Голландии более 640 чел., чтобы отвести их в Россию; это были разного рода художники, ремесленники, мастеровые; но всего же больше было нанято искусных корабельных плотников; все они были посажены, 16-го мая, на 8 барок и отправлены в Тексель, чтобы там пересадить их на русские корабли, готовые к отплытию в Архангельск. Собрались большие толпы народа, чтобы проститься с отъезжающими и проводить их; много было также здесь и просто любопытствовавших, почему и не обошлось без некоторых неприятных инцидентов. Кроме голландцев среди уезжавших в Россию были лица и других национальностей и в числе их много французов, бежавших с родины вследствие религиозных распрей и отправляющихся в Москву.

Многие из местных голландцев с грустью смотрели на отъезд на чужбину столь значительного числа сведущих и полезных людей, а также на вывоз такого большого числа моделей разных машин — мельничных, ткацких, прядильных и других. Эти люди как бы предвидели тот великий ущерб, какой нанесен будет всем этим собственному их отечеству. Насколько этот страх впоследствии слишком оправдался — об этом мы скажем позже.

Последнее посещение Царем Заандама.

20 мая Петр в последний раз приехал в Заандам и тотчас же остановился в доме Корнелия Кальфа, с которым и поехал на том же буэре по Заану. Дарю хотелось видеть, как мелют табак, и он, вместе с Кальфом, отправился сначала на одну табачную мельницу, но так как к ним скоро присоединились другие именитейшие купцы, то Царь посетил еще несколько табачных фабрик. Затем, в [12] сопровождении князя Багратиона, он отправился в дом Кальфа, где и провел весь вечер, при чем никому из свиты не было известно — где именно находится Царь. С особым удовольствием разговаривал он о Заандаме и с большою похвалою отзывался о жителях его, говоря, что в искусстве постройки торговых судов он ставит заандамцев выше англичан; он удивлялся той необыкновенной быстроте, с которою они и строют и оснащивают свои суда; хвалил их образцовый порядок и целесообразность в их учреждениях, высокое качество их работы, а также их громадные запасы леса и обилие всякого рода машин.

Царь оставался еще до полудня следующего дня в доме Головкина, совсем не выходя на улицу, так как там все время стояла большая толпа любопытных.

Отъезд Царя и посольства из Голландии.

После многих пререканий гофмейстера с послами, требовавшими, чтобы издержки по содержанию их в Амстердаме были приняты на счет государства по день их отъезда, 25 мая состоялся, наконец, отъезд Царя из Амстердама; он не сопровождался никакими особыми церемониями, кроме стрельбы из орудий. Окончательно Царь, со своим посольством, оставил пределы Голландии 3 июня.

Церемониймейстер ван-Динтер вскоре вернулся в Гаагу и затем представил правительству отчет по произведенным на посольство расходам, в котором показал, что ассигнованная сумма едва была достаточна для покрытия только половины действительно произведенных на этот предмет расходов. В виду этого государственный совет был уполномочен войти с новою петициею о дополнительном ассигновании еще 110 тысяч гульденов. Но, помимо этого, ходили слухи, что посещение Царем Голландии обошлось одному Амстердаму, не считая даже подарка в виде галлиота, в 200 тысяч гульденов.

Головкин остался в Заандаме. У него летом часто собирались проживавшее в Амстердаме русские, а также именитейший торговые люди, имевшие дело с Россиею. 17 октября, торжественно провожаемый на многих яхтах, уехал из Заандама и Головкин, оставив по себе добрую память, как о человеке честном и великодушном.

“Наконец, говорит Ноомен, Голландское государство и [13] Заандам развязались и освободились от этого великого, столь высокого, пресловутого, чрезвычайного и дорогого визита”.

Возвращение в Россию.

Мы не будем подробно описывать дальнейшего путешествия Царя; скажем только, что как в Дрездене, так и в Вене ему была устроена необыкновенно торжественная встреча, но что и в том и в другом городе, в особенности в первом из них, он старательнейшим образом уклонялся от участия в придворных празднествах в честь его. Германский император устроил во дворце “Favorita” особое торжество, называемое “Lantwirchaft”, дворцовый праздник, где император и императрица играли роль хозяина и хозяйки, принимающих у себя всех путешественников, одетых в их национальные костюмы. Петр пожелал явиться в роли северного голландца или заандамца; молодою девушкою, своею спутницею, в костюме голландки, он выбрал принцессу Иоганну фон-Турн-и-Таксис.

Находясь в Вене, Царь получил из России известие о заговоре против него и предпринятых им государственных преобразований. В этом заговоре приняли участие многие бояре, а также и духовные лица. Усиленно распространялись слухи, что народу грозить опасность подпасть под ига иноземцев. Старые враги Петра снова подняли головы, и стрельцы, рассеянные по окраинам и Ливонии, сплотившись, двинулись к Москве, чтобы Петра, как нарушившего своею поездкою основные государственные законы, объявить лишенным престола и возвести на царский трон, под управлением царевны Софии, сына Петра. Шеин и Гордон выступили против этих банд со своими войсками и одержали над ними победу; но этот успех иноземных полководцев над своими же русскими войсками — еще более воспламенил народную ярость.

Положение Российского государства было крайне тревожное в тот момент, когда Царь получил это известие. Тотчас по прочтении письма, Петр решил отложить свою поездку в Венецию, которую он перед этим задумал, чтобы, с одной стороны, наблюсти за постройкою там галер, а с другой, чтобы удовлетворить своему давнему желанно побывать в Италии, куда многие знатнейшее русские уже выехали вперед [14] из Вены (В Венеции и в Риме делались большие приготовления к торжественной встрече Царя. В последнем из названных городов возлагались большие надежды — склонить Царя войти в некоторые соглашения с папою в виду того, что Петр, будучи еще в Вене, проявил некоторый интерес к Иезуитам и не без любопытства смотрел на их пышные церковные церемонии. Прим. Автора.). Он отправился в дальнейший путь по направлению к России в сопровождении Лефорта и Головина. Возницын был оставлен, чтобы, при посредстве Англии и Голландской республики, заключить с турками мир в Карловице. Царь ехал в Россию чрез Польшу. В Кракове он получил известие о победе Гордона и Шеина и о подавлении мятежа. Таким образом, Царь мог бы еще повернуть в Италию; но он сознавал, что долг государя призывает его в отечество. Еще в начале сентября месяца он прибыл в столицу, где были крайне смущены таким поспешным и неожиданным возвращением. Первым делом Царя было — наградить те верные ему войска, которые одержали победу над стрельцами; вторым — покарать мятежников.

А. С. Лацинский.

(Продолжение следует).

Текст воспроизведен по изданию: Петр Великий Император России в Голландии и в Заандаме в 1697 и 1717 гг. // Русская старина, № 4. 1916