№ 111
1649 г. июня 13-1652 г. сентября 13 *. — Доезд толмача П. Семенова, поданный в Енисейской приказной избе, о посольстве к Ахай-хатун и Турухаю-табунану
(* — Датируется по наказной памяти и по времени возвращения П. Семенова в Тобольск (см. док. № 130))
/л. 73/ Лета 7157-го июня в 13 день. По государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии указу и по наказной памяти стольника и воевод Василья Борисовича Шереметева да Тимофея Дмитреевича Лодыгина, да дьяков Третьяка Васильева да Василья Атарского велено тобольским сыну боярскому Ярофею Заблоцкому да подьячему Василью Чаплину ехати ис Тобольска в Мугальскую землю к Цысану-кану да к зятю ево Турукаю-табуну с их послы с Седиком с товарыщи и з государевым жалованьем. А с ними посланы толмач Панфилко Семенов да для провожанья служилые люди Васька Безносков, Тренька Соснин, Офонька Сергеев, Якунька Скороходов, Петрушка Чюкмасов, Якунька Кулаков. А государева жалованья с ними к Цысану-кану и зятю ево Турукаю-табуну послано: по кубку серебряному золоченому с кровлями — Цысану в 2 фунта, а Турукаю в полтора фунта, да по 2 портища сукна багрецу, да по лундышу зеленому мерою по 5-ти аршин сукно.
А приехав к Цысану-кану и к зятю ево Турукаю-табуну блиско их станов, велено обослатись к ним, кем пригоже. Да как им Цысан-кан и зять ево Турукай велят у себя быть, и им велено итти, а государево /л. 74/ жалованье — кубки и сукна велено несть перед собою толмачю и казаком.
И Ярофей Заблоцкой и Василей Чаплин, и служивые люди и мугальские послы ехали ис Тобольска до Енисейского остро[гу] (Часть текста оборвана. Здесь и далее слова в квадратных скобках восстановлены по смыслу и по отписке тобольского воеводы В. И. Хилкова (см док. 137)) 16 недель 3 дни. И в Енисейском остроге зимовали. А летом во 158 году отпустили их, Ярофея с товарыщи, и мугальских послов, из Енисейского острогу воевода Федор Полибин в Мугальскую землю к Цысану-кану и к Турукаю-табуну июня в 7 день. А ехали они, Ярофей с товарыщи, от Енисейского острогу до урочища до Сору 17 недель, а до Селенги-реки не дошли за день. А было их на судне с промышлеными людьми 22 человека.
И перешед Байкал-озеро Ярофей Заблоцкой и подьячей Василей Чаплин послали от себя в Мугалы к Цысану-кану и к зятю ево Турукаю для подвод казаков Петрушку Чюкмасова да Якуньку Кулакова с мугальскими послы, которые ехали с ними вместе, с Улетаем да з Зорзием. А сами они, Ярофей и подьячей с служилыми людьми и с толмачом с Панфилком, да мугальской посол Седик, остались за подводами в Сорах. И в том месте ждали они подвод [3] недели.
А во 159 году октябрь в 7 день сын боярской Ярофей Заблоцкой л. 75 с сыном своим Кирилом, да подьячей Василей /л. 75/ Чаплин, да казаки [348] Васька Безносков, Тренька Соснин, Офонька Сергеев, Якунька Скороходов, да промышленой человек Сергушка Михайлов, всего 8 человек, вышед из дощаника, и отошли сажень со 100, росклали огонь, и у огня грелись. А толмач Панфилко Семенов и мугальской посол Седик да промышленых людей 12 человек от Ярофея с товарищи остались у государевы казны в судне. И того ж дни наехали на Ярофея с товарыщи брацкие люди, а Тарукая-табуна ясачные люди, безвестно человек со 100, и Ярофея Заблоцкого, и сына ево Кирила, и подьячего Василья Чаплина, и казаков Ваську Безноскова с товарыщи, и промышленого человека побили досмерти и ограбили, и ружье, что с ними было, поимали, и к Панфилку с товарыщи к судну приступали, и из луков на дощаник по них стреляли. И толмач Панфилко от тех воров в дощанике отсиделись, и государево жалованье, что с ними послано к Цысану-кану и к зятю ево Турукаю-табуну, уберегли.
А после Ярофея с товарыщи толмач Панфилко ждал к себе товарыщей своих Петрушка Чюкмасова да Якуньку Кулакова /л. 76/ из Мугал 13 дней. А как товарыщи ево Петрушка и Якунька к нему приехали, и с ними ж вместе приехали с подводами мугальских людей 30 человек. И Панфилко с товарыщи в Мугалы з государевым жалованьем без Ярофея Заблоцкого и без подьячево ехать не хотели, а хотели ехать через Байкал-озеро в Баргузинской острог к Василью Колесникову. И мугальские люди с тем государевым жалованьем Панфилка с товарыщи взяли и повезли с собою в Мугалы. А говорили те мугальские люди Пан[филку] с товарыщи. — Хто де государевых посланников Ярофея с товарыщи побили, и про [то] Цысан-кан и зять ево Турукай сы[щут] и указ учинят.
И толмач Панфилко Семенов и казаки Петрушка и Якунька с теми мугальскими людьми и с послом Седиком в Мугалы к Турукаю-табуну поехали, а достальных своих людей, которые с Панфилком были, оставили в судне. А от судна ехали до улуса Турукая-табуна 12 дней, а наехали улус на урочище на Кынге-реке. А Цысан-кан до их Панфилкова приезду умер 1, а осталась от него жена ево Тайка 2. И ту Цысанову жену Тайку с улусными людьми наехали на урочище на реке на Туле. /л. 77/
А как Панфилко с товарыщи к Турукаю-табуну и к Цысанове жене к Тайке в улусы приехали, и Турукай-табун и Цысанова жена Тайка велели им быть у себя на посольстве. И Панфилко с товарыщи к Турукаю-табуну и к Цысанове жене Тайке шли, а государево жалованье несли с собою.
А пришед, говорили. — Божиею милостию великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича, всеа Русин самодержца и многих государьств государя и облаадателя, его царьского величества, стольник и воеводы Василей Борисович Шереметев да Тимофей Дмитреевич Лодыгин, да диаки Третьяк Васильев да Василей Атарской послали из царьского величества отчины из Сибири из Тобольска к Цысану-кану и к зятю ево Турукаю з государевым жалованьем сына боярсково Ярофея Заблоцкого, да подьячего Василья Чаплина, да с ними в толмачех е[го], Панфилка, да казаков Ваську Безноскова, Якуньку Скороходова, Треньку Соснина, Офоньку Сергеева, Петрушку Чюкмасова, Якуньку Кулакова. [А как] Ярофей Заблоцкой с товарыщи Байкал-озеро перешли, и не дошед Селенги-реки, послали к Цысану-кану и к нему, Турукаю-табуну, с вестью сказать про государево жалованье и про себя и про /л. 78/ послов их и для подвод царьского величества служилых людей их, Петрушку Чюкмасова да Якуньку Кулакова, а сами остались с послом их с Седиком в Сору. И Мугальские земли ево, Турукая-табуна, братцкие люди царьского величества посланников сына боярсково Ярофея Заблоцкого, да сына ево Кирила, и подьячего, и служилых людей [349] человек, да промышленого человека побили до смерти и ограбили донога и ружье поимали. А ныне государева жалованья, что с ними послано к Цысану-кану и к нему, Турукаю-табуну, отдать и о посольском деле говорить некому. И чтоб она, Цысана-кана жена Тайка, и Турукай-табун тех воров велели сыскать и указ им учинили, а царьского величества посланников — сына боярсково и подьячего и служилых людей, которых они побили, велели животы их и ружье и платье сыскать же и отдать им, Панфилку с товарыщи.
И Цысанова жена Тайка Панфилку с товарыщи сказала, — Про тех де воров, что царьского величества посланников Ярофея Заблоцкого с товарыщи Турукая-табуна братцкие люди побили и ограбили, велю Турукаю-табуну сыскать. А Турукай-табун сказал. — Как де государевых посланников братцкие люди побили, про то ему не ведомо. И он де, Турукай-табун, тех воров учнет сыскивать. /л. 79/
Да Турукай же табун и Цысана-кана жена Тайка Панфилку с товарыщи говорили.- — Коли де ныне царьского величества посланников нет, а они, Панфилко с товарыщи, с посланники ис Тобольска посланы вместе, и о посольском бы деле говорили им, и государево жалованье, что с ними послано к Цысану-кану и к нему, Турукаю-табуну, отдали ему, Турукаю, и Тайке. Да спрашивали у них про государево царьского величества здоровье. А сами они были в цветном платье.
И Панфилко Семенов с товарыщи Цысана-кана жене Тайке и Турукаю-табуну говорили. /л. 80/ — Божиею милостию великий государь наш царь и великий князь Алексей Михайлович, всеа Русии самодержец и многих государств государь и облаадатель, на своих великих и преславных государствах Росийского царьствия, дал бог, здорово. И объявили им государево жалованье.
И Цысана-кана жена Тайка и Турукай-табун в то время стояли, а говорили. — Дай бог, великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Русии здоров был на многие лета. А после того спрашивали про здоровье стольника и воевод Василья Борисовича Шереметева с товарыщи.
И Панфилко Семенов с товарыщи говорили. — Царьского величества стольник и воеводы Василей Борисович Шереметев с товарыщи на царьского величества на службе в Сибири в Тобольску по их поезд здорово.
А после того Панфилко с товарыщи спрашивали про их Тайкино и Турукаево здоровье, и говорили Цысана-кана жене Тайке и Турукаю-табуну о деле. — В прошлом во 157 году присылали Цысан-кан и он, Турукай-табун, к великому государю нашему, к его царьскому /л. 81/ величеству, послов своих Седика с товарыщи з грамотами и с поминки бити челом ему, великому государю, на его царьского величества сибирских ратных людей, что они, приходя на их улусные кочевья, воюют и разоряют и улусных их людей побивают. И великому б государю нашему, его царьскому величеству, Цысана-кана и ево, Турукая-табуна, пожаловати, вперед на их улусы своих царьского величества ратных людей войною посылать не велеть, а Цысану б кану и ему, Турукаю-табуну, велеть быть вперед под своею царьского величества высокою рукою в подданстве, в прямом холопстве, навеки неотступным. И великий государь наш царь и великий князь Алексей Михайлович, всеа Русии самодержец и многих государьств государь и облаадатель, его царьское величество Цысана и ево, Турукая, пожаловал, хочет их вперед держать в своем царьском милостивом жалованье и в защищенье под своею царьского величества высокою рукою в подданстве, и своих царьского величества ратных людей на улусы их войною посылать не велел. [350]
А изговоря то все, Панфилко Семенов с товарищи поднесли государево жалованье: Турукаю-табуну кубок серебряной с кровлею, золочен, весом в полтора фунта, /л. 82/ да 2 портища сукна багрецу, да лундыш зеленые, мерою по 5-ти аршин сукно. А что послано государева жалованья к Цысану-кану, кубок же серебрян с кровлею золочен, весом в 2 фунта, да 2 ж сукна багрецу, да лундыш зеленые, мерою по 5-ти ж аршин сукно, и то государево жалованье — ку[бки] и сукна поднесли Цысана-кана жене Тайке. И Турукай-табун и Цысанова жена Тайка государево жалованье — кубки и сукна у Панфилка с товарыщи при[няли] честно и на государьской милости били челом.
Да Панфилко ж с товарыщи Цысанове жене Тайке и Турукаю-табуну говорили, чтоб они, видя к себе великого государя нашего, его царьского величества, милость и жалованье, и вперед были на царьского величества милость надежны, и в том бы они, Тайка и Турукай, перед ними, Панфилком с товарыщи, шертовали, что им, Тайке и Турукаю-табуну, с лудьми своими вперед быть под царьского величества высокою рукою в подданстве и в вечном прямом холопстве навеки неотступным, и ему, великому государю, служити и прямити и во всем добра хотети. И где он, великий государь, укажет им, Турукаю и Тайке, и с людьми их быти на своей царьского величества службе против своих государевых недругов, и они б, Тайка и Турукай-табун, со всеми своими улусными людьми были готовы безо всякого ослушанья, /л. 83/ и против государевых недругов и непослушников стояли крепко, а царьского бы величества людем никакова дурна не чинили, и дань б с себя и со всех своих улусных людей к царьскому величеству присылали по вся годы безпереводно; а великий государь наш царь и великий князь Алексей Михайлович, всеа Русии самодержец и многих государьств государь и облаадатель, учнет их держать в своем царьском милостивом жалованье и во оборони и в защищенье, смотря по их правде и службе.
И Турукай-табун и Цысанова жена Тайка в то время против тех Панфилковых речей ответу ничего не дали.
Да Панфилко ж с товарыщи говорили Турукаю-табуну и Цысанове жене Тайке. — Как были у великого государя нашего, у его царьского величества, на Москве послы их Седик с товарыщи, и они били челом великому государю нашему, его царьскому величеству, чтоб великий государь, его царьское величество, Цысан-кана пожаловал, велел к нему прислати аргамака доброго, и аргамака к нему послать для дальнево пути немочно, и до их земли аргамака довести невозможно. /л. 84/
А после того Панфилко Семенов и Петрушка Чюкмасов и Якунька Кулаков у Цысановы жены у Тайки и у Турукая-табуна просилися назад в Сибирь в Тоболеск, а говорили им, чтоб они, Тайка и Турукай, велели их, Панфилка и Петрушку и Якуньку, отпустить от себя в царьского величества отчину в Сибирь в Тоболеск, не задержав, во всем в деле, и проводити их до Тобольска велели также, как и их послы из царьского величества отчины из Сибири из Тобольска отпущены честно безо всякого задержанья.
И Турукай-табун Панфилка с товарыщи держал у себя 30 недель и отослал к Цысанове жене Тайке. И Цысанова жена Тайка держала их у себя 10 недель, а велела им, Панфилку с товарыщи, у себя ждать Турукая-табуна. И говорила им. — Послала де она от себя к Турукаю-табуну для сыску про убойство и про грабеж царьского величества посланников, про Ярофея Заблоцкого с товарыщи. А Турукай-табун в то время откочевал на реку на Шилку, а к ней, Тайке, не приехал.
И Панфилко Семенов с товарыщи у Цысановы жены у Тайки [351] просилися вдругоряд, чтоб она отпустила их назад в Тоболеск. И Цысана-кана жена Тайка Панфилка /л. 85/ с товарищи отпустить велела.
И Панфилко с товарищи говорили Тайке о послах, чтоб она к великому государю, к его царьскому величеству, послала с ними, с Панфилком с товарищи, послов своих или провожатых до Тобольска. И Цысанова жена Тайка Панфилку Семенову с товарыщи на отпуске говорила. — Послов де ей, Тайке, с ними, с Панфилком с товарыщи, к великому государю послать нельзя, потому что Цысана-кана у них не стало, а осталось от него десяти жен 12 сынов, и ныне де у них в Мугальской земле смятенье, и земля стала в растроенье, а как де земля устроитца и царя выберут, и в то де время они великому государю будут бити челом и к царьскому величеству послов пошлют. А слышат де они про великого государя, что он, великий государь, ево царьское величеств, во многих землях велик и славен. И они де с ним, великим государем, рады ссылатца посольством. А что де царю их в том шертовать, что им великому /л. 86/ государю служить и дань с себя и с людей своих ему, великому государю, давать, и мугальской де царь и люди ево наперед сего в такой неволе не бывали и никому не служивали и дани с себя и с людей своих не давы[вали], тем де они ни с кем не ссужаютца. А что де ныне от царьского величества его государево жалованье прислано к Цысану-кану с ними, с Панфилком с това/л. 87/рыщи, кубок и сукна, и тово де государева жалованья против Цысановых даров, чем Цысан-кан великому государю челом ударил, не будет и не дослано. А про убойство де государевых посланников Ярафея Заблотцкого с товарыщи велит она, Тайка, сыскать Турукаю-табуну, а как де сыщут, и о том де великому государю ведомость они учинят.
А выговоря то Цысанова жена Тайка велела им, Панфилку с товарыщи, дать подводы и провожатых и отпустила их от себя к Турукаю-табуну с человеком своим с Манзи-табуном, а Турукаю-табуну велела их отпустить и проводить в Баргузинской острог. А послов своих им, Панфилку с товарыщи, не дала.
А как Панфилко с товарыщи от Цысановы жены Тайки к Турукаю приехали, и Турукай-табун им, Панфилку с товарыщи, велел быть у себя на отпуске. /л. 88/
А как Панфилко с товарыщи к Турукаю на отпуск пришли, и Турукай-табун говорил. — Как де Цысана-кана и ево, Турукая-табуна, послы Седик с товарыщи к великому государю, к его царскому величеству, [посла]ны бити челом ему, великому государю, на сибирских служилых людей, чтоб вперед на их улусы сибирские служилые люди не приходили и не воевали и [не розо]ряли, а после де тех их послов ени[сей]ский сын боярской Иван Галкин с служилыми людьми приходили на их улу[сы] войною и улусных де их людей розогнали. А про послов де своих Цысан-кан и Турукай-табун, которых они посла[ли] к великому государю, чаяли побитых. А после де Иванова приходу Галкина еха[ли] Байкалом-озером в судех Василей Колесников с служилыми людьми, а государевы де посланники Ерофей Заблотцкой с товарыщи ехали после Василья Колесникова вскоре, и братцкие де люди, подсмотря тех посланников, чаяли их воинскими людьми, побили в неведы. И те де братцкие люди убийцы от него, Турукая, откочевали неведомо где, и сыскать де их ему, Турукаю, ныне /л. 89/ немочно, а как де он, Турукай, тех во[ров] сыщет, указ им учинит. А что де великий [государь] их пожаловал, вперед своих государевых р[атных] людей на их улусы посылать не велел, и на том де государеве жалованье они бьют челом. А что де вперед ему, Турукаю, и мугальским людем быть под царьского величества высокою рукою в подданстве и вели[кому] государю служить и прямить и дань с себя и с [352] людей своих давать, тово де наперед [се]во не бывало, и в холопстве де они ни у [кого] не бывали и никому не служивали и дани с себя и с людей своих не да[вы]вали.
А Турукай же табун говорил. — Ныне де у [них] в земле царя нет, а от Цысана де кана [оста]лось 12 сынов, и меж ими ныне [смятенье]. А вперед хто на Цысаново место [из де]тей, ево царем будет, и о том, что им быть у великого государя в подданстве и великому государю служить и прямить и дань с себя и с людей своих давать, учнут они говорить, и к царьскому величеству о том ведомо учинят. /л. 90/
Да Турукай же табун ударил челом великому государю в дарех чашку залотую невелику. А послал ее с Панфилком с товарыщи, и дав им подводы и провожатых 10 человек, отпустил в Баргузинской острог.
И Панфилко Семенов с товарыщи, отъехав от улуса Тарукая-табуна 2 дни, и те Турукаевы провожатые на дороге Панфилка Семенова с товарыщи ограбили и ружье и запас и всякую рухлядь и подводные лошади отняли, и побить хотели до смерти, а сами поворотились назад. А Панфилко Семенов с товарыщи до Баргузинского острогу шли пеши 9 дней большею нужею и голодом.
А как Панфилко с товарыщи жили в Мугалах у Цысановы жены у Тайки и у Туракая-табуна, и им корму дано было только недель на 5. А после того корму Панфилко с товарыщи корм себе в Мугальской земле покупали, а купили корму на 20 на 7 рублев. Да у них же, у Панфилка с товарыщи, Цысан-канова жена Тайка и Турукай-табун взяли сильно товаров: кож и сукно и всякой товарные мелочи, ценою на 50 рублев, а за то ничево не дали. /л. 91/
А как Панфилко с товарыщи приехали в Баргузинской острог, и приказщик Василей Колесников отпустил их из Баргузинского острогу через Енисейской острог в Тоболеск. А в вожах послал до Енисейского острогу одного человека енисейского казака Мишку Каранду. А промышленые и гулящие люди, которые остались от Панфилка с товарыщи в судне, как они пошли в Мугальскую землю, не дождався их, Панфилка с товарыщи, из Мугальские земли ушли за море и дожидались в Братцком остроге, а как дождались, пришли в Енисейской острог с Панфилком с товарыщи вместе.
По склейкам и под текстом рукоприкладство: К сему доезду вместо тобольских служилых людей толмача Панфила Семенова, Петра Чюкмасова, Якова Кулакова по их веленью казачей петидесятник Ондрюшка Неупокоев руку приложил.
Ф. Сибирский приказ, стлб. 220, лл. 73-91. Подлинник.
Опубл.: Н. Н. Оглоблин. Сибирские дипломаты XVII в. — «Исторический вестник», СПб.. 1891, т. 46, стр. 164-168. В пересказе.
Комментарии
1. Существуют значительные расхождения в определении даты смерти Шолоя Цецен-хана. По Илэтхэл-шастир Цеценхановского аймака — это 1655 г. (см. А. М. Позднеев, Монгольская летопись «Эрдэнийн эрихэ»..., стр. 159), по «Шара Туджи» — 1652 г. (см. «Шара Туджи». Монгольская летопись XVII века, М.-Л., 1957, стр. 157). На основании доезда толмача Панфилы Семенова, датированного 13 сентября 1652 г., Н. П. Шастина считает, что Шолой скончался скорее всего в 1651 г., до приезда к нему Семенова, и лишь предположительно упоминает 1650 г. Между тем документы Сибирского приказа от 1650 г. (см. док. № 118) позволяют с большей уверенностью считать 1650 год наиболее достоверной датой смерти Шолоя Цецен-хана.
2. Тайка — Ахай-хатун — старшая жена Шолой Цецен-хана. Носила титул дайху (императрица). П. Семенов принял ее титул за собственное имя, отсюда Тайка. Титул дайху — китайского происхождения (подробно об этом титуле см. Б. Я. Владимирцов, Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм, Л., 1934, стр. 138).