№ 20
1673 г. апреля 23 — июня 5 *. — Статейный список переговоров томского воеводы И. И. Ромодановского с Дурал-табу нано м и послом Алтын-хана Мерген Дегой с товарищами
(* — Датируется по упоминанию числа в тексте)
/л. 14/ 144-го июля в 7 числе. По государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии указу присланы с Москвы в Томской томские дети боярские Василей Старков да Лука Васильев да томские служилые люди, а с ними алтыновы послы Дархан да Урал Конзины с товарыщи, 8 человек, и государево жалованье к Алтыну-царю и к лабе и к Дурал-табуну по росписи привезли сполна, и государеву грамоту и списки з государевых грамот и шертовальную запись, по чему приводить Алтына-царя к шерти, и государевы листы к Алтыну-царю и к лабе отдали. А по государеве грамоте велено выбрать в Томском из томских детей боярских человека добра да подьячего от места и служилых людей против Якова Тухачевского и подьячего Дружины Огаркова и, дав им государево жалованье и подмога против того ж, как наперед сего дано, и з государевым жалованьем к Алтыну-царю и к лабе и к Дурал-табуну и алтыновых послов отпустить ис Томского. И те Алтына-царя и лабины послы и государевы послы з государевым жалованьем к Алтыну-царю и к лабе и к Дурал-табуну не отпущены для проезду от киргиских людей. /л. 15/
А июля в 14 день стольник и воеводы князь Иван Иванович Ромодановской с товарыщи велели, выбрав ис томских служилых людей 4-х человек, Обрамка Кизылова с товарыщи, да с ними толмача Алиярка, да с ними Алтына-царя людей дву человек, а велели им итти к Алтыну-царю через Киргизы. И будет в Киргизах царя Алтыновы люди есть, и им велеть под государево жалованье к Алтыну-царю и под послов изготовить подводы. А будет алтыновых людей в Киргизах нет, и им велели итти к Алтыну-царю и про государево жалованье и про послов государевых и ево сказать. И чтоб он, Алтын-царь, против государева жалованья и послов выслал навстречю людей своих и подводы велел приготовить, а из Киргиз одному служилому человеку, будут ли в Киргизах царя Алтыновы люди и подводы изготовят ли, с вестью быть в Томской.
И 144-го ж августа в 12 день из Киргиз томской служилой человек Федька Алпатов в Томской приехал, а сказал. — Как они с мугальскими людьми на киргиской харул приехали, и киргизы их встретили, а в Киргизах заехали Алтына-царя людей 4-х человек. И им, служилым людем, в Киргизах корм дали и подводы готовить велели, и к Алтыну-царю государевых служилых людей, Обрамка Кизылова с товарыщи, 3-х человек, да толмача Алиярка отпустили, а ево, Федьку, дав подводы, отпустили в Томской с вестью, что подводы под государево жалованье к Алтыну-царю и под послов готовы и Алтына-царя люди навстречю государевы казны и послов будут /л. 16/. А в Томском выбран к Алтын-царю в послех сын боярской Степан Олександров да подьячей Ондрей Самсонов. Государева им жалованья дано их оклады на 145 год по 10-ти рублев человеку, да подмоги против того ж. Да с ними конных служилых людей 7 человек: десятник Обрамко Кизылов, Мишка Сыроежин, Омелька Вершинин, Федька Алпатов, Васька Якимов, Гришка Серебреников. А государева жалованья на 145 год дано десятнику Обрамку оклад ево 7 рублев 25 алтын, рядовым 5-ти человеком оклады и по 7-ми рублев с четью да подмоги против государева жалованья; да пешей казак Куземка Гаврилов государева жалованья 4 рубли с четью, подмоги против тово ж. [79] Да с ними ж толмач бухаретин Ермаметко — государева жалованья 8 рублев да подмоги против тово ж. Тангуцкие земли к лабе Дайн Мерген-ланзе сына боярского Бажена Карташова да подьячего Герасима Тимофеева, а государева жалованья Бажену дали 11 рублев, подьячему Герасиму оклад ево 12 рублев, подмоги против тово ж; да с ними томских служилых людей 5 человек: Васька Иконник, Ивашко Коломкин, Мишка Астраханец, Ивашко Якимов, Гришка Махкоступин, а государева им жалованья дано по 7-ми рублев с четью человеку, подмоги против тово ж. А толмачю велели с ними быть Алиярку, которой послан наперед к Алтыну-царю с служилыми людьми объявить про государево жалованье и про послов, а государева /л. 17/ жалованья дано толмачю 8 рублев да подмоги против государева жалованья.
И 144-го ж августа в 28 день томские дети боярские Степан Олександров и Важен Карташов и подьячей Ондрей и Гарасим и служилые люди з государевым жалованьем к Алтыну-царю и Алтына-царя послы ис Томского отпущены к Алтыну-царю.
И 145-го ж апреля в 20 день пришли в Томской от Алтына-царя государевых послов подьячей Ондрей Самсонов, да с ним служилых людей 4 человека: Мишка Астраханец, Ивашко Коломкин, Обрамко Кизылов, Васька Якимов, а сказали. — Пришли де они к Алтыну-царю з государевым жалованьем в Мугальскую землю в алтынов улус на Кусунтукай октября в 18 день и государеву грамоту Алтыну-царю подали, и чли ее ему, царю Алтыну, а переводили толмачи — на мугальской язык толмач Ермаметко, и государево жалованье по росписи царю Алтыну и лабе отдали. И были у Алтына-царя в улусе октября с 18-го числа февраля по 8-ое число, а шертовали по шертовальной записи, какова с ними послана, за царя Алтына ево, царя Алтына, душею лаба Дайн Мерген-ланза да брат Алтына-царя Дурал-табун.
А февраля в 8-м числе из Мугальские земли отпущены государевы послы в Томской, а з государевыми послы от Алтына-царя и от братьи его и от лабы Дайн Мерген-ланзы к государю отпущены здать послов 22 человека. Да с ними ж /л. 18/ идет в Томской для провожанья государевы дани и государевых послов проводить до Томского брат Алтына-царя Дурал-табун, а с ним мугальцов ево улусных людей 40 человек. А пришли они от Алтына-царя в Киргизы апреля в 1 день. И киргизы де были в бегах и в смятенье, блюдясь от Алтына-царя войны, и их де, Ондрея и служилых людей, товарыщи их Степан Олександров и Важен Карташов отпустили из Киргиз наперед в Томской с вестью и чтоб изготовить под послы и под государеву дань подводы. А что у них в Мугальской земли у Алтына-царя против государева наказу делалось, и то все писано у них в статейном списке. А Алтына-царя брат Дурал-табун бил челом государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии, чтоб государь его пожаловал, велел к нему навстречю выслать с кормом и с подводами.
И стольник и воеводы князь Иван Иванович Ромодановской с товарыщи велели чатцким мурзам Бурлаку Аккулину с товарыщи /л. 19/ собрать 15 подвод, томским жилецким людем 21 подвода, пашенным крестьяном 27 лошадей. И те подводы собраны и апреля в 21 день отпущены ис Томского к Лому, от Томского за 30 верст, с сыном боярским с Миколаем Мархлинским, да с ним же Алтына-царя к брату к Дурал-табуну и к послом алтыновым отпущено государева жалованья корму 2 лошади да ведро вина.
Апреля в 20 день приехали от государевых послов томские служилые люди Омелька Вершинин, Гришка Серебряник, а сказали, что их отпустили послы Степан Олександров с товарыщи с вестью, а пришли с [80] алтыновыми послы за полднища до Лому апреля в 20 числе, а чает их по сю сторону Лому. А царя Алтына брат Дурал-табун идет в Томской з государевыми и Алтына-царя с послы, а с ним людей его и с послы 44 человека. Да он же, Дурал-табун, взял киргиских людей дву человек и ведет их с собою в Томской, а 20 человек своих людей оставил в Киргизах.
Апреля в 22 день приехали от послов Степана Олександрова служилые люди Федька Алпатов да Гришка Мяхкоступин, а сказали, что Алтына-царя брата Дурал-табуна и послов з государевым жалованьем, с кормом и с вином, и с подводы встретили к Лому и государево жа/л. 20/лованье на корм, лошадь и вино и подводы отдали, а начевать им от Томского за 7 верст на Верхотурцове пашне.
И апреля в 23 день стольник и воеводы князь Иван Иванович Ромодановской с товарыщи велели томским детем боярским и служилым конным и пешим казаком и жилецким и оброчным и торговым всяким приезжим людем быть навстречю за Томской острог готовым и наряд большой и затинной устроить на том месте, где итти царя Алтынову брату Дурал-табуну и послом /л. 21/.
И апреля в 23 день с Верхотурцовы пашни Алтына-царя брату Дурал-табуну и послом с мугальскими людьми велели итти к Томскому, а из Томского велели быть на встрече за острогом томскому сыну боярскому Петру Сабанскому да подьячему Ондрею Глазунову, а томским детем боярским и служилым конным людем быть на выезд в чистом платье, а пешим служилым казаком и жилецким и оборочным и торговым приезжим всяким людем подле острогу и дорогою до двора, где ему стояти, быть с пищальми. А как сын боярской Петр Сабанской и подьячей Ондрей Глазунов брата Алтына-царя Дурал-табуна и послов встретит и им велели сидеть на лошадех. А как Дурал-табун и алтыновы послы и мугальские люди с лошадей сойдут, и им, Петру и Ондрею, велели сойти, а говорить им речь. — Божиею милостию великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича, всеа Русии самодержца и многих государств государя и облаадателя, его царского величества стольник и воеводы /л. 22/ князь Иван Иванович Ромодановской, Ондрей Ондреевич Бунаков да диак Анисим Трофимов велел тебя, Дурал-табуна, и алтыновых и братьи ево и лабиных послов встретить и быть в приставех мне, Петру, и Ондрею и ехати им велели с ними и проводить на дворы и быть у них сыну боярскому Петру в приставех.
И того ж числа царя Алтына брату Дурал-табуну и алтыновым послом встреча была и поставили их на дворех к Томи в нижнем остроге. А с алтыновым братом Дурал-табуном пришол сын ево Ясакту да людей ево 20 человек, алтыновых послов 4 человека да 4 кошовара, от братьи ево, от 3-х братов царевых, 7 человек, да от лабы Дайн Мерген-ланзы 7 человек. И на приезде им государева жалованья посла /л. 23/ но корму — яловица да ведро вина, да полтретья ведра пива поддельного 1, да 2 ведра меду, 2 ведра браги поддельной. А поденново корму велели давать Дурал-табуну к обеду давать 5 чарок вина, к ужине 3 чарки; сыну его Ясукту — к обеду 3 чарки вина, к ужине 2 чарки вина. Алтыновых и лабиных послов 11-ти человеком — по 3 чарки вина к обеду, а к ужине по 2 чарки вина. Да царевым и Дурал-табуна людем 20-ти человеком — к обеду по 2 чарки вина, к ужине по чарке вина да Дурал-табуну и с людьми 3 ведра поддельной браги, по ведру меду. А послом 11 человеком 2 ведра браги, полведра меду. /л. 24/
Киргиским 2 мужиком по 2 чарки вина на день да ведро браги. А на корм, покупая, давали животину и лошадьми, как им сытым быть.
И апреля в 24 день стольник и воеводы князь Иван Иванович Ромодановской с товарыщи велели томским детем боярским и служилым [81] конным и пешим казаком и жилетцким людем быть с пищальми в нижнем остроге к дворам, где поставлен Алтына-царя брат Дурал-табун и послы, и на съезжем дворе велели устроить избу, сукны и ковры, и велели быть к себе на съезжей двор брату царя Алтынову Дурал-табуну, и послали под нево и под сына ево съезжего двора свои лошади. /л. 25/
И пристав Петр Сабанской з братом царя Алтыновым Дурал-табуном на съезжей двор приехал, а с ним сын ево Ясакту да людей ево пришли за ним 20 человек. И велели ево Дурал-табуна, из съезжей избы встретить в сенях сыну боярскому Остафью Харламову да подьячему Федору Редрову, а встретя, им говорить речь. — Великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича, всеа Русии самодержца и многих государств государя и облаадателя, его царского величества стольник и воеводы князь Иван Иванович Ромодановской, Ондрей Ондреевич Бунаков, диак Анисим Трофимов велели тебя, брата царя Алтынова Дурал-табуна, встретить.
И пришед в-ызбу, Дурал-табун и сын ево Есакту, а с ним людей ево 20 человек, и стал на коленках, а говорил речь: Послал ево Алтын-царь из Мугальские земли проводить до Томского великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии самодержца послов и Алтына-царя и братьи ево и лабиных послов к великому государю з данью, а в Томском велел про государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии самодержца и его государевых детей о великом государе царевиче князе Олексее Михайловиче и о великом государе царевиче князе Иване Михайловиче здоровье спрошать ему, Дурал-табуну, и о всяком государеве деле о договоре. /л. 26/
И стольник и воеводы князь Иван Иванович Ромодановской с товарыщи царского величества про его государево царево и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии самодержца и его государевых детей царевичей, великого князя Олексея Михайловича всеа Русии и великого князя Ивана Михайловича всеа Русии про многодетное здоровье сказали, а речь говорил диак Анисим Трофимов. — Божиею милостию великий государь царь и великий князь Михайло Федорович, всеа Русии самодержец и многих /л. 27/ государств государь и облаадатель, и дети ево государевы, государь царевич и великий князь Олексей Михайлович всеа Русии и государь царевич и великий князь Иван Михайлович всеа Русии на, своих великих преславных государствах Росийскаго царствия превысочайшем престоле, дал бог, здорово.
И Дурал-табун, слыша про их государское многолетное здоровье, челом ударил. И стольник и воеводы князь Иван Иванович с товарыщи спросили про здоровье царя Алтыново, и он Дурал-табун, дорогою шол здорово ль?
И Дурал-табун про царя Алтыново здоровье сказал. — Как он поехал от Алтына, и Алтын-царь здорово, и он дорогою ехал здорово ж. /л. 28/
И стольник и воеводы князь Иван Иванович с товарыщи Дурал-табуна спросили. — С чем ево Алтын-царь прислал в Томской и послов своих шлет к великому государю?
И Дурал-табун говорил. — Были от великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии самодержца к Алтын-царю с его государевым жалованьем послы Степан Олександров с товарыщи и государево жалованье к Алтыну-(К Алтыну в тексте повторено дважды, пропущено дошло)царю все сполна. А говорили Алтыну-царю, чтоб Алтын-царь прежнюю свою шерть подкрепил, что ему великому государю служить и прямить, и быть в холопстве, и дань с себя давать ежегодь с прибавкою и на том шерть дал сам. [82]
И Алтын-царь государево жалованье принял с радостью чесно и на государской милости бил челом, а велел за себя для укрепленья шерти шертовать своею душею отцу своему и учителю лабе Дайн Мерген-ланзе да ему, Дурал-табуну, что ему великому государю служить и прямить и быть в его государеве повеленье, и где ему государь быть на своей государеве службе велит, и он готов. А сам Алтын-царь не шертовал, что у них того в Мугальской земли не повелось, что царь царю шертует, и дань с себя собрал и послов государевых и своих послов к великому государю з данью отпустил. И что дани отпустил, и та дань описана в грамоте имянно (См. док. № 14). И о том от Алтына-царя приказ с ним, Дурал-табуном, будет, государь той ево шерти не поверит, что он велел за собя шертовать вдругоряд отцу своему и учителю лабе Дайн Мерген-ланзе /л. 29/ и ему, бра: у своему Дурал-табуну, и для б веры велел государь имать у лутчих ево улусных людей дочерей за свои люди, и то будет вернее. А еьо, Дурал-табуна, послал Алтын-царь государевых послов и своих и братьи своих и лабиных з данью проводить до Томского и для посольского договору. И он по приказу Алтына-царя государевых послов и алтынных к великому государю з данью проводил до Томского здорово и бил челом на государской милости, чтоб государь ево пожаловал своим государевым жалованьем. И он, видя к себе государскую милость, великому государю служить и прямить и быть под ево государевою царскою высокою рукою в холопстве неотступен, и где государское повеленье будет на свою государеву службу, и он, Дурал-табун, готов итти своим улусом. И подал к великому государю от Алтына-царя да от Алтына-царя детей письмо (См. док. № 14, 15), и то письмо у него взято. И Дурал-табун и сын его и люди, которые с ним были, государевым жалованьем, вином и медом, поены довольно и отпущены на дворы пьяны.
И того ж числа велели сыну боярскому Петру Сабанскому быть на съезжей двор с алтыновыми послы. И как алтыновы послы Мерген Дега да Дархан Суха с товарыщи пришли на съезжей двор, и их велели встретить в сенях сыну боярскому Остафью Харламову да подьячему Федору Редрову, а на встрече говорить. /л. 30/ — Великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии самодержца, его царского величества стольник и воеводы князь Иван Иванович Ромодановской с товарыщи велели вас, послов, встретить.
А пришед в-ызбу, послы, став на коленках, спрошали про государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии и его государевых царевичей, великого князя Олексея Михайловича всеа Русии и великого князя Ивана Михайловича всеа Русии про здоровье от Алтына-царя. И диак Анисим Трофимов говорил. — Божиею милостию великий государь царь и великий князь Михайло Федорович, всеа Русии самодержец и многих государств государь и облаадатель, и его /л. 31/ государевы дети, государь-царевич князь Олексей Михайлович всеа Русии и государь-царевич князь Иван Михайлович всеа Русии на своих великих преславных государствах Росийскаго царствия превысочайшем престоле, дал бог, здорово.
И послы алтыновы Мерген Дега да Дархан Суха, слыша про их государское многодетное здоровье, били челом.
И стольник и воеводы князь Иван Иванович с товарыщи спросили Алтына-царя послов про алтыново здоровье, здорово ль Алтын-царь и они, послы, здорово ль дорогою шли?
И послы Алтына-царя Мерген Дега да Дархан Суха сказали. — Как [83] они пошли из Мугальские земли от Алтына-царя, и Алтын-царь здорово, и они дорогою шли здорово ж.
И спрошали послов с чем они к великому государю идут и есть ли с ними от Алтына-царя к великому государю и в Томской о каких государевых делах письмо?
И послы Мерген Дега с товарыщи сказали. — Посланы они к великому государю з данью от Алтына-царя, а письмо к государю и что послано с ними дани, и про то про все приказ у царева брата у Дурал-табуна, а с ними письма и никакова приказу нет. И послы Мерген Дега с товарыщи государевым жалованьем, вином и медом, поены довольно и с съежжево двора отпущены на двор.
И того ж числа велели быть и лабиным Дайн Мерген-ланзы послом и царевых братей /л. 32/ на съезжей двор и встретить в сенях томскому сыну боярскому Остафью Харламову да подьячему Федору Редрову.
А как лабин Дайн Мерген-ланзы и царя Алтыновых братей Тайчин-наяна, Даин-наяна, Елден-наяна послы пришли в-ызбу и спрашивали от лабы Дайн Мерген-ланзы и от Алтыновых братей про государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии самодержца и про его государевых детей царевича и великого князя Олексея Михайловича всеа Русии и царевича и великого князя Ивана Михайловича всеа Русии многолетное здоровье, и диак Анисим говорил. — Божиею милостию великий государь царь и великий князь Михайло Федорович, всеа Русии самодержец и многих государств государь и облаадатель, и его государевы дети, государь царевич князь Олексей Михайлович всеа Русии и государь царевич князь Иван Михайлович всеа Русии на своих великих преславных государствах Росийскаго царствия превысочайшем престоле, дал бог, здорово.
И спросили про лабу Дайн Мерген-ланзу и царевых братей Тайчин-наяна да Даин-наяна, Елдан-наяна здоровье и их послов.
И послы лабины Дайн Мерген-ланзы и царевых братей говорили. — Как они пошли из Мугальские земли, и лаба Дайн /л. 33/ Мерген-ланза и Алтына-царя братья Тайчин-наян и Даин-наян, Елден-наян здорово, и они шли здорово ж.
И стольник и воеводы князь Иван Иванович Ромодановской с товарыщи спросили лабина Дайн Мерген-ланзы и царя Алтыновых братей послов, что их приезд в Томской и есть ли с ними к великому государю и в Томской о каких государевых делех письмо?
И послы от лабы Дайн Мерген-ланзы и от царя Алтыновых братьи Тайчин-наяна и Даин-наяна, Елден-наяна говорили. — Посланы они к великому государю з данью, а что с ними дани отпущено, и то писано имянно, и подали письмо. А иного с ними никакова приказу нет.
И стольник и воеводы князь Иван Иванович с товарыщи письмо у них приняли, а их, послов, велели государевым жалованьем, вином и медом, поить довольно, и напоя допьяна, велели приставу итти с ними на дворы.
А листов того дни переводить было некому: в Томском нихто мугальской грамоте не умеет, а им, мугальским людем, прочитать было немочно, что были государевым жалованьем пьяны.
И того ж дни после обеда пристав Петр Сабанской пришол в съезжую избу сказал. — Как де был Дурал-табун на съезжем дворе и государскую милость видел и напил/л. 34/ся пьян и лег спать, а с ним были киргиских 2 мужика. И один мужик Иирек, пришед к-ызбе и розволокти лук, и из лука стрелил по сонном по Дурале-табуне и пострелил ево по горлу. И того киргиского мужика люди Дурал-табуна туто ж у избы ножи изсекли досмерти, а Дурал де одва жив будет. [84]
И стольник и воеводы князь Иван Иванович Ромодановской с товарищи велели другово киргисково мужика взять в съезжую избу и роспрашивали: товарищ его, киргиской мужик, по какому умышленью по Дурал-табуне стрелял или их для того из Киргиз прислали, чтоб в государеве вотчине им ссора учинить, того даря Алтынова брата для своего воровства убити, чтоб сказал про то правду.
И киргиской мужик в роспросе сказал. — Послал де их киргиской Ишей-князец з Дурал-табуном в кошеварех, а велел им проведывать, как государская милость к Дурал-табуну будет, и им, приехав в Киргизы, сказать князцом, и князцы де будут на то смотря к государской милости в Томской. А про то убивство Дурал-табуна от товарыща своего не слыхал и в думе с ним не был. А как де товарыщ ево пострелил Дурал-табуна, и ево люди, Дурала-табуна, учяли ножами резать, а ему де в те поры велел схоронитца Дурал-табуна человек Мартыкай-табун Белая Шапка, чтоб ево тут же с убойцом не иссекли. И того мужика велели держать приставу служилому /л. 35/ человеку Трифанку Галиченину.
И стольник и воеводы князь Иван Иванович, поговоря меж собя, чтоб того Алтына-царя брата Дурал-табуна осмотрить, будет ли он от той раны жив, и того б киргиского мужика перед ними в умышленье убойства ево попытать. И ездили на двор к Дурал-табуну Ондрей Бунаков да диак Анисим Трофимов и Дурал-табуна осматривали, по коему месту застрелен, и роспросить людей ево, коим обычаем ево тот киргиской мужик застрелил.
И Дурал-табун осматриван: застрелен по губам и у бороды кость пробита да в грудь, повыше правой титьки, пробита рана персты на три, не говорит и одва жив будет. И говорили Дурал-табуна сыну Есакту и послом Алтына-царя и братье его и лабиным, чтоб того киргиского мужика в умышленье убивства Дурал-табуна перед ними пытать. И сын Дурал-табуна и послы царя Алтынавы и лабины били челом государю, чтоб того киргиского мужика, которой остался жив, портить, пытать ево, не велели: будет де жив будет Дурал-табун, и им ехать сквозе киргиских людей и в том бы киргиском иссеченом мужике была очистка, что своровал тот мужик, застрелил Дурал-табуна из лука, и за то ево изсекли, а тот мужик все видел и киргиским людем роскажет. А велели б ево, покамест назад пойдут, держать /л. 36/ приставу, чтоб без них не ушол к киргизам.
И апреля в 26 день стольник и воеводы князь Иван Иванович Ромодановской с товарыщи велели съезжей двор очистить и взять лабина человека Алдара, которой пришол з Дурал-табуном в провожатых да другово лабина ж посла Дуба-бакши, которой идет к Москве, и велели им царя Алтыновы и царя Алтыновых детей и братьи царя Алтыновой и лабино Дайн Мерген-ланзы письмо честь, а с их речей переводили на руской язык толмачи бухаретин Ермаметко да томской толмач Ивашко Уланов да Федька Федоров. А в переводе царя с Алтынова письма написано. — Великому государю Белому царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии самодержцу подданной твой Алтын-царь бьет челом. /л. 37/ Служить мне, царю Алтыну, со всею ордою на чом шертовал и никаково дурна над государевыми людьми не думать. И что ты, государь, Белой царь, указал мне быть, и из де готов под твоею государевою высокою рукою быть и шертовали по моему веленью тебе, государю, преже сего Дурал-табун, Тайчин-табун. И как были государевы послы Яков и Дружина, и Дружина меня бранил матерны и солгал на меня и смутил. И из послал к тебе, великому государю, послов своих бить челом о справке. А ныне, как государевы послы были, и я велел за себя шертовать вдругоряд своею душею лабе да брату своему Дурал-табуну, [85] что быть под государевою рукою з детьми и з братьи и со всем улусом. Дай господи, государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русин здрав был и многодетен и рад ему, государю, служить со всем улусом, и где ево государево повеленье будет на службы... (Далее утрачены листы с изложением писем Алтын-хана, его детей, братьев и ламы Дайн Мерген-ланзу. См. док. № 14-19) /л. 38/ и многодетен. И государю послал и подписал Дайн Мерген-ланза своею рукою (См. док. № 14).
Да сын боярской Степан Олександров да подьячей Ондрей Самсонов подали шертовальную запись, по которой им велено привесть к шерти царя Алтына. И за царя Алтына шертовал ево царя Алтына душею отец ево и учитель лаба Дайн Мерген-ланза да брат Алтына-царя Дурал-табун. А на той шертовальной записи приложена рука царя Алтына и лабы Дайн Мерген-ланзы и Дурал-табуна. И те их руки переведены и подлинная шертовальная запись отпущена в Посольской приказ. А на шертовальной записи написано царева рука: Яз, царь Алтын, руку приложил, что по моему веленью лаба и Дурал-табун моею душею шертовали, что мне ежегодь дань давать и в государеве повеленье во всем быть.
Рука лабина: Яз, лаба, по царя Алтынову веленью ево душею государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии самодержцу шертовал, что Алтыну-царю служить и прямить и быть в государеве повеленье, и руку приложил.
Рука Дурал-табуна: Яз, Дурал-табун, по царя Алтынову веленью ево душею /л. 39/ государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии самодержцу шертовал, что Алтыну-царю служить и прямить и быть в государеве повеленье, и руку приложил 2.
А в отпуске от Алтына-царя и от 3-х братов ево и от лабы к государю к Москве послов: алтыновых послов 4 человека да с ними 4 человека кашеваров; алтынова брата Дайчин-наяна послы Олзет Тархан-бакши да Бокака, да с ними кашевар; другово брата Даин-наяна посол Дурал-бакши с кошеваром; третьево брата Елденя-наяна Дархан-убаш с кошеваром; лабиных послов Ламиек да Дуба-бакши да Качин Колачи, 4 человека кошеваров. /л. 40/
А майя в 3 день стольник и воеводы князь Иван Иванович Ромодановской с товарыщи для отпуску Алтына-царя и братьи ево и лабиных послов ко государю к Москве велели приставу Петру Сабанскому Дурал-табуну и алтыновым послом и лабиным говорить. — В опуске их к государю 22 человека и их столько отпустить много, и чтоб они отпустили царя Алтыновых 2 человек, да с ними кошевара, алтыновых от 3 братей 3 человек послов да с ними кошевара, лабиных дву человек послов да кошевара, всех 10 человек, а достальных бы Дурал-табун воротил с собою в Мугальскую землю. /л. 41/
И пристав Петр Сабанской, пришед в съезжую избу, сказал. — Говорил он Дурал-табуну и алтыновым и братьи алтыновым и лабиным послом, что они отпускали к государю к Москве послов з данью 10 человек, а 12 человек отставили и отпустили к Алтыну-царю з Дурал-табуном.
И Дурал-табун говорил. — Отпущены де послы к великому государю з данью от Алтына-царя и от братьи ево и от лабы от Мерген-ланзы 22 человека. И он из тех послов отставить не смеет царя Алтына, а в том воля государская, велит ли их всех отпустить или нет, токо де ему их с собою в Мугальскую землю взять не уметь. А будет де не тех послов оставит сколько человек, и в том де государеву делу будет раздранье.
И майя в 7 день стольник и воеводы князь Иван Иванович [86] Ромодановской с товарищи велели приставу сыну боярскому Петру Сабанскому с послы царя Алтына и братьи ево и лабиными быть на съезжей двор и дань им, что с ними послана /л. 42/ к великому государю, припесть. И тое дань по росписи против письма пересмотрели, и той дани роспись.
Роспись, что государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии Алтын-царь бьет челом дани — 2 барса, 250 соболей, 5 камок.
Государем царевичем князю Олексею Михайловичю всеа Русии и государю царевичю князю Ивану Михайловичю всеа Русии царя Алтыновы дети бьют челом дани — 2 камки.
Великой государыне царице и великой княгине Евдокее Лукьяновне царя Алтына жена бьет челом дани — ирбиз.
Государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии царя Алтынов брат Дайчин-наян бьет челом дани — куяк, наручи, шишак, ирбиз, барс, 2 розсомаки, рысь с коктями, 90 соболей, камка. /л. 43/ Государю царевичю и великому князю Олексею Михайловичю всеа Русии бьет челом дани — пояс, серебром навожен.
Государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии другой царя Алтынов брат Наин-наян бьет челом дани — куяк, барс, 4 сажени камки, 108 корольков белых, 5 бобров, а по смотру бобр, 4 кошлока. Государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии третей царя Алтынов брат Ельден-наян бьет челом дани 40 соболей. Да сверх письма прибыло: бобр чорн да бобр рыж.
Государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии лаба бьет челом дани — шишак золочен, наручи, куяк, ирбиз, барс, 100 соболей с хвостами и с пупки, 100 соболей без хвостов с пупки, /л. 44/ шуба хвостовая соболья под камкою черчатою. Государыне царице и великой княгине Евдокее Лукьяновне бьет челом лаба дани — 4 сажени камки красные, 4 сажени камки цветной, 100 соболей без хвостов с пупки.
Государю царевичю и великому князю Олексею Михайловичю всеа Русии лаба бьет челом дани — чюга золотная, наручи, 50 соболей с пупки без хвостов. Государю царевичю и великому князю Ивану Михайловичю всеа Русии лаба бьет челом дани — солнышник, шуба соболья, бобр чорн, 2 бобра рыжих. /л. 45/
И стольник и воеводы князь Иван Иванович с товарыщи говорили послом Алтына-царя Мерген Деге с товарыщи. — Написаны к государю 4 человека послов да 4 человека кошеваров, и их столько отпустить много, и они бы товарищей кого отставили.
И послы говорили. — В том де воля государева, а отпустят они з данью к государю дву человек послов да дву человек кошеваров.
Лабиным послом Ламиеку с товарыщи говорили. — Написано их от лабы послать к государю 3 человека послов да 4 человека кошеваров, и столько их отпустить много, и они б товарищей своих убавили.
И лабины послы Ламиек с товарыщи били челом государю: — лаба де Имерген-ланза /л. 46/ великому государю служит и прямит и послал их государю з данью 7-ми человек, и их бы ис Томского к государю отпустили, а отставить они никово лабы не смеют, и отставили человека.
А алтыновых братей Дайчин-наяна и Даин-наяна и Елден-наяна послом Олзе Тархану-бакше с товарыщи говорили. — Написано их послов 4 человека да с ними 3 кошевара, и их столько отпустить много, и они б отставили, а отпустили б одного посла да кашевара.
И послы Олзет Тархан-бакши с товарыщи говорили. — Послали де их братья царя Алтынавы Дайчин-наян и Даин-наян и Елден-паян к великому государю з данью впервые и им не ити и отставить немочно, чтоб их отпустили к государю к Москве всех. [87]
И стольник и воеводы князь Иван Иванович с товарищи говорили послом братьи Алтыновой, что их 4 человека послов да 3 кошевара много, и они б шли 3 человека послов да взяли б одново кошевара. /л. 47/
И послы Олзет Тархан-бакши с товарыщи говорили. — Им отставить никово не уметь, идут к государской милости все, а без кошева ров им быть нельзе. И те братьи царя Алтыновы послы 4 человека да с ними 3 кошевара отпущены.
А Дурал-табун апреля с 25 числа июня по 5 число от раны лежал в Томском болен, а велели его лечить томскому служилому человеку Макарку Колмогорцу.
А июня в 5 день стольник и воеводы князь Иван Иванович Ромодановской с товарыщи велели Дуралу-табуну быть на съезжей двор и Дуралу-табуну говорили. — Присыланы государевы послы к Алтыну-царю Яков Тухачевской да подьячей Дружина Огарков з государевым жалованьем, а велено им Алтына-царя привести к шерти, что ему быть под государевою высокою рукою в холопстве навеки и дань с себя давать ежегод. И Алтын-царь сам не шертовал, а велел за себя шертовать тебе, брату своему Дурал-табуну, да затье своей Биюн-табуну да Тайчин-табуну на том, что быть ему, Алтыну-царю, под государевою высокою рукою в холопстве и дань с себя давать ежегод и во всем /л. 48/ быть в государеве повеленье, где ему государь ни велит на своей государеве службе быть, и ему быть готову. А ныне Алтын-царь великому государю пишет в своем письме: бьет челом великому государю царю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии самодержцу подданной Алтын-царь, а не холопством. И та ваша шерть стала непостоятельна.
И Дурал-табун говорил. — Как были великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии самодержца послы Яков Тухачевской да подьячей Дружина Огарков з государевым жалованьем, и Алтын-царь велел за себя шертовать ему, Дуралу, и зятье своей Биюн- табуну да Тайчин-табуну на том, что великому государю служить и прямить и быть во всем государеве повеленье, и где государь велит быть на своей государеве службе, и ему, Алтыну-царю, быть со всем своим улусом готову и дань с себя великому государю давать ежегод. А что быть в холопстве, и тово не было, и они на том не шертовали, и в грамотах алтыновых /л. 49/ того не написано, что бьет челом холоп Алтын-царь, а писал к государю грамоту он, Дурал. А что в челобитной Алтына-царя писано к великому государю: бьет челом холоп Алтын-царь, и он про то не ведает, хто такую челобитную писал. А у них де тово не повелось, что писатца холопством, холопство де у них безчесно.
И стольник и воеводы князь Иван Иванович Ромодановской с товарыщи говорили Дуралу-табуну. — Алтын же царь пишет к государю и послом государевым говорил, что он, Алтын-царь, на государевых изменников на киргиских князцов хотел итти сам и их от их измены унять, и что под государевыми городы отогнали лошадей и коров, и которые государевы ясашные люди кочюют у них в Киргизах и которых ясашных людей грабили, все сыскать и отдать государевым людем и киргиских лутчих людей в Томской в аманаты прислать. И Алтын-царь на тех киргиз сам не пошел, и их, киргиз, от их измены не унял, и отгонных лошадей и коров и ясашных государевых людей и грабежу не сыскал, и в Томской в аманаты не прислал, и та шерть Алтына-царя стала непостоятельна. /л. 50/
И Дурал-табун говорил. — Алтын-царь на государевых изменников, киргиских князцей, итти сам и их под государеву высокую руку и отгонные лошади и коровы и ясашных людей их грабеж сыскать хотел, а не пошел сам, что у него учинилась незгода: умерла сестра да тесть. И он за тем на киргиз не пошел, а велел ему, Дуралу, в Киргизах те [88] государевы отгонные лошади и коровы сыскать и ясашных государевых людей, которые кочюют /л. 51/ в Киргизах, и их грабежной живот отдать государевым людем. И он, Дурал, киргиским князцом велел те отгонные государевы лошади и коровы сыскать и ясашных людей и их грабеж отдать. И киргиские князцы ево, Дурала, не послушали. И он про то непослушанье на них писал к Алтыну-царю и ныне, как будет у Алтына, про их непослушанье роскажет, и Алтын-царь пойдет на них сам и их подведет под государеву высокую руку.
Да Дурал-табун бил челом государю о государеве жалованье, чтоб государь ево пожаловал за ево службу, что он государю служит и за царя Алтына государю шертовал, и государевых послов и от Алтына-царя и от братьи ево и от лабы государеву дань до Томского провадил, велел бы ему дать своего государева жалованья, чем государь его ни пожалует.
И стольник и воеводы князь Иван Иванович Ромодановской с товарыщи велели для государева царского величества дать ему, Дуралу, государева жалованья — /л. 52/ пол 3 аршина сукна аглинского червчатого, пол 3 аршина сукна зеленого аглинского, пол 3 аршина сукна аглинсково темно-синего, 5 кож яловичьих красных. Да сыну его, Дурал-табуна, дали государева жалованья пол 3 аршина сукна аглинсково жолтово да 2 кожи яловичьих красных. Да Дуралу ж и сыну Дурал-табуна дали государева жалованья по вершку шапочному аглинскому, червчатому.
Да лабы Имерген-ланзы человеку его Алдару, которой приезжал в Томской для провожанья послов и государевы дани, дали государева жалованья — сукна жолтово аглинсково пол 3 аршина да кожу телятинную красную, да вершок шапочной аглинской, черчатой. Царя Алтыновым людем одному человеку пол 3 аршина сукна аглинсково темно-синего, 5-ти человеком по 2 аршина сукна аглинсково темно-синево. /л. 53/
Июня в 5 день Алтына-царя брат Дурал-табун с сыном и царя Алтыновыми и с его людьми и лабы Имерген-ланзы люди ис Томского отпущены в Мугалы, а корму им дано до Киргиз 4 лошади да ведро вина. А проводить ево послано ис Томского служилых людей 20 человек да чацких тотар 10 человек, а велено ево выпровадить из государевых ясашных волостей, чтоб от них государевым ясашным людем какой обиды не учинилось.
По склейкам и под текстом скрепа: Диак Анисим Трофимов.
На а. 14 об. помета: Выписать в доклад спорные статьи.
Ф. Монгольские дела, 1637 г., д. № 1, лл. 14-53. Подлинник: ф. Сибирский приказ, стлб. 74, лл. 75-35, 33, 34, 32, 31, 19-30. Второй экземпляр статейного списка, скрепленный дьяком А. Трофимовым; ЛОА АН СССР, ф. Портфели Миллера, оп. 4. кн. 17, док. № 174-183е, лл. 309-323. Копия XVIII в.
Комментарии
1. По толкованию В. И. Даля поддельные квасы, пиво, брага — это напитки, заправленные соками и различными пряностями.
2. Перевод текста рукоприкладства Алтына-царя, ламы Дайн Мерген-ланзу и Дурала-табуна, данный в статейном списке И. И. Ромодановского, не совсем совпадает с переводом этого документа, включенным в текст статейного списка С. Греченина н А. Самсонова (см. док. № 7, л. 27).