Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

ЭРДЭНИПЭЛ

КОНЕЧНАЯ ПРИЧИНА РЕЛИГИЙ В МОНГОЛИИ

Основное учение сакья заключается в идее о созерцании порядка и достижении следствий. В нем говорится: для созерцания необходимо оставить материальный мир, явить милосердие и доброту... 502 Главнейшей службой является обряд чтения тарни (мистических изречений), но приглашенные из Индии пандиты занимались и преподаванием учения о свойствах 503, филологии, медицины, поэтики.

В эпоху Чингис-хана Тибет считался самой ученой страной. Поэтому весьма вероятно, что Чингис-хан заинтересовался ею и вошел в сношения с Сакья. В истории под названием «Желтая книга» говорится: «В 1226 г., когда Чингис-хан пошел войной на изменников минъякских тангутов, его старый знакомый лама дуйнхурба по имени Гун-Данба 504 прибыл для свидания с Чингис-ханом. Последний почтительно принял его и посадил впереди своих шаманов. Лама, заявив, что [184] монгольские войска разрушают храмы, портят изображения божеств в тангутской стране, просил Чингис-хана запретить подобные действия. Рассказав о значении и свойствах религии Шакьямуни, он попросил дать свободу церкви и относиться к религии с почтением. Чингис-хан принял его просьбу, отменил обложение в тангутской стране монахов [налогами], прекратил мобилизацию лам в войско и распорядился восстановить все разрушенное. К концу своей жизни Чингис-хан завещал своим сыновьям и братьям пригласить из Тибета ламу Гун-Данбу и оказать ему почтение» 505.

Согласно этому описанию, Чингис-хан, пойдя войной против тангутов, к концу своей жизни почти обратился в религию Шакьямуни. Так это или нет, неизвестно, точнее предположить, что монголы в эпоху Чингис-хана заимствовали у минъякских тангутов религиозные обряды сект карджудпа и сакьяпа. Это можно считать и началом возникновения религиозных сношений монголов с тибетцами. Но поскольку в некоторых историях пишут, что во времена Чингис-хана в монгольской стране еще не была распространена религия, а только зародилось почтительное отношение к ней, то справедливо будет считать, что в этот период среди монголов не было распространено тибетское религиозное учение, а только некоторые тайджи, то есть родственники Чингис-хана, начинали принимать учение тибетских знатоков тарни. Например, в «Хрустальном зерцале» говорится: «В 1227 г., когда Чингис-хан вел войну против тангутской страны, его младший брат Хасар, придя из местности Мунын-хошу, пошел убивать колдуна тангута, засевшего в доме одной вдовы. При себе Хасар имел яд. Настигнув колдуна, он применил яд, а также произнес тарни. Затем он одной стрелой убил колдуна наповал».

[VI.] Эпоха трех ханов после Чингис-хана

После смерти Чингис-хана из четырех его сыновей — Джучи, Чагатая, Угэдэя и Тулуя, согласно заветам отца, престол унаследовал Угэдэй, который в возрасте сорока трех лет в год желтой коровы (1229) воссел на престол и правил государством в течение тринадцати лет. Умер он в год белой коровы (1241). После него в течение шести лет из-за невозможности решить вопрос о престолонаследии обязанности хана выполняла вдова Угэдэя Тургэн (Туракина). Затем в году красного коня (1246) в первом весеннем месяце великим ханом всенародно был избран сын Угэдэй-хана Гуюк. Но болезнь не позволила ему долго править государством, и в год красной овцы (1247) он скончался. После него также долго не могли решить вопрос о престолонаследии. Временно замещала хана вдова Гуюка, но в год белой свиньи (1251) всенародным собранием был выбран сын Тулуя Мункэ. Он вступил на престол хана на сорок пятом году жизни и правил государством в течение девяти лет. Умер он в год желтой овцы (1259). Время вступления на престол и кончины этих трех ханов даны по «Золотому сказанию», но в некоторых других историях годом смерти Угэдэя называют 1242 г., а Гуюка — 1248 г.

Во время царствования трех ханов - Угэдэя, Гуюка и Мункэ монголы были сильны по-старому. Все завоеванные при Чингис-хане страны были по-прежнему подвластны монголам, все противодействия изменников — Цзиньского царства и прочих своевременно подавлялись, на западе в Европе были завоеваны новые [185] земли, которых у монголов при Чингис-хане еще не было. На юге осуществлялись планы по завоеванию Сунского государства. Все это поистине удивительно!

В эпоху этих трех ханов столицей был город на Орхоне Хара-хорин. Город был заложен Угэдэй-ханом по плану, намеченному великим курултаем, созванным еще при жизни Чингис-хана в 1220 г. Постройка велась пленными мастерами из государства Цзинь. Город был назван Хара-хорин или Урту-балгасун, а позднее — Хухэ-балгасун. Некоторые называют его Хара-гурум. На месте этого города ныне стоит монастырь Эрдэни-дзу.

Со времени вступления на престол великого хана Угэдэя и до смерти Мункэ — хана, в течение тридцати одного года большая часть монгольского народа продолжала исповедовать шаманскую религию. Ханы по старому обычаю также предпочитали поклонение шаманам. Несмотря на это следы религии Шакьямуни, распространенной уйгурами, не были стерты совершенно. Кроме того, ханы и князья поддерживали связи с карджудпаским монастырем Цал-Гунтан и монастырем Сакья, установленные еще Чингис-ханом, почтительно относились к религии Шакьямуни и были за распространение ее в Монголии. В некоторых историях пишут: «Угэдэй — хан по завещанию своего отца Чингис-хана перевез из Хара-балгасуна и Цаган-балгасуна (Баин-балгасуна) построенный уйгурами храм Дзу-Шакьямуни вместе с изображением божества в Хара-хорин. Там он восстановил его и, собрав уйгурских и монгольских лам, проводил богослужения.

В то время впервые с запада прибыли магометанские и христианские монахи для проповедования своего учения. Они у ворот храма Дзу-Шакьямуни по звону больших колокольчиков нашли молящихся уйгурских и монгольских лам. Они стали расспрашивать молящихся лам о законе религии Шакьямуни. Между ними начался спор, в котором каждый защищал законы своей религии и считал неправым другого. Сведения об этом дошли до Угэдэй-хана. Магометанских и христианских лам вызвали в ямынь. На допросе они заявили: "Зная о том, что монгольский великий хан является властелином огромного мира, мы с нижайшим почтением явились сюда для ознакомления вашего величества Богдо-хана с нашими религиями". Однако Угэдэй-хан, отнесся к этим монахам неодобрительно. Он снарядил гонцов и с сопроводительным письмом по уртонам 506 отправил их обратно. Затем он установил законы, запрещающие допуск магометанских и христианских монахов. Таким образом, все религии, пришедшие извне, кроме буддийского учения, были запрещены».

Из этого явствует, что Угэдэй-хан преградил путь проникновения магометанской и христианской религии в монгольскую страну, но восстановил и возвысил религию Шакьямуни, распространенную еще уйгурами. В летописях «Дэбтэрийн далай» («Море книг») 507 и «Шара дэбтэр» («Желтой книге») 508 сказано: «Угэдэй-хан, выполняя завещание отца Чингис-хана, пригласил из Тибета ламу Гун-Данбу. Дав ему аудиенцию в Хара-хорине, Угэдэй-хан, Сайн-ахай 509 и другие последовали за ним и приняли посвящение Хэруке. Это — первое посвящение, данное монгольскому хану» 510.

То, что Угэдэй-хан, исполняя волю отца, пригласил и содержал в Хара-хорине ламу Гун-Данбу, весьма возможно. Но трудно поверить в то, что он принял посвящение. Если бы это было правдой, Угэдэй-хан должен был быть глубоко верующим человеком. Однако в «Золотом сказании» сообщается факт, почерпнутый из некоей [186] летописи и отрицающий последнее: «Угэдэй-хан, получив посланную Сакья-пандитой литую статую божества, не мог понять, из чего она сделана — из золота или другого материала, и [чтобы проверить] сделал пилкой надпил». Судя по этому сообщению, Угэдэй-хан, следуя заветам отца, отдавал предпочтение религии Шакьямуни, но не был глубоко верующим человеком.

В некоторых сочинениях пишут, что Угэдэй-хан, чтобы излечиться от болезни ног, пригласил из Тибета Сакья-пандиту. Тот помолился и совершил ритуал жертвоприношения Махакале тормой 511, благодаря чему болезнь хана прошла. С тех пор монголы и приняли религию. Совершенно ясно, что это неверно. Но то, что Сакья-пандита Гунгаджалцан, действительно, был приглашен в монгольскую страну для религиозного дела и распространения грамоты, соответствует истине. Относительно же того, когда и кто пригласил Сакья-пандиту в монгольскую страну, в разных историях пишут по-разному. Если разобраться в них, то они распадаются на два основных мнения. Одно из них говорит следующее: «В виду измены Тибетского государства, Угэдэй-хан в год белой мыши (1240) снарядил войска под командованием Дархан-тайджи Доварда 512 для войны с тибетцами. Последний разрушил храмы Равдан и Дзаллхакан 513. Одновременно с этим в монгольскую страну был приглашен Сакья-пан- дита Гунгаджалцан. Сакья-пандита прибыл в Монголию вместе с восьмилетним внуком Пагба-ламой 514 и встретился с Угэдэй-ханом. Вскоре после этого Угэдэй-хан умер. Затем в год черной зайчихи (1243) владетель земли Лянчжоу 515 — Гудэн-хан через Сакья-пандиту добился составления монгольской письменности».

Другое мнение говорит: «В год желтого дракона (1243) Гудэн-нойон, пребывая в местности Лянчжоу, узнал, что в монастыре Сакья, с которым поддерживал отношения еще его дед Чингис-хан, имеется ученый лама Гунгаджалцан. Он послал к нему письмо со своим младшим братом 516 Дархан-тайджи Довардом и двумя сопровождающими его слугами. Там было сказано: «Могущественный хан, наделенный силой по божественному предопределению, мы сообщаем вам, Сакья-пандите Гунгаджалцану, о том, что для воздаяния за благие дела наших родителей и божеств нам стал необходим лама, который смог бы правильно различать добродетели и грехи. Мы выбрали вас. Вам надлежит приехать к нам, не боясь трудностей дальнего переезда. Если откажитесь, ссылаясь на старость, вы нарушите клятву Бурхана Шакьямуни о помощи живым существам, [которую следует оказывать] не щадя себя. В случае если вы не явитесь на наш призыв, мы вынуждены будем двинуть на вас войско. Оно, несомненно, нанесет много ущерба народу, и в этом вы должны будете винить себя! Для блага дела религии и правления просим прибыть, как можно быстрее. Банди, прибывающие с запада 517, рекомендуют вас. В качестве даров посылаем с Довардом пять слитков серебра, одно священное облачение, изготовленное из шести тысяч двухсот жемчужин, одну шелковую куртку-курму, пару сапог-гутул с чулками, два куска ганди-магнаг (шелковая материя с заткаными драконами), два куска тонди-магнаг 518 и двадцать кусков пятицветного шелка. Писано тридцатого числа восьмой луны года дракона».

Получив это письмо, Сакья-пандита Гунгаджалцан сообщил, что он доложит своему учителю Сакьяшри-пандите и, получив его разрешение, немедленно выедет. Пандита Гунгаджалцан выехал со своим внуком Пагба-ламой и, проследовав [187] через тибетский район Уй, в год красного коня (1246) на шестьдесят пятом году жизни прибыл в город Лянчжоу. В это время Гудэн-нойон отсутствовал. Он находился в центральной ставке монгольского государства на выборах великого хана Гуюка. Затем, когда Гудэн вернулся в город Лянчжоу в год красной овцы (1247), он встретился с пандитой Гунгаджалцаном. Гудэн, беседуя о религиозных вопросах с пандитой Гунгаджалцаном, не мог разобраться в объяснениях пандиты. Тогда к нему на помощь пришли уйгурские ламы. Они разъяснили сказанное. При Гудэн-нойоне и раньше были тангутские и уйгурские ламы, но такого ученого, как пандита Гунгаджалцан, не было. Поэтому Гудэн-нойон с большим почтением относился к Сакья-пандите, его молитвенные сочинения ставил сверху шаманских изображений, банди сажал выше шаманов, а пандиту Гунгаджалцана — во главе всех. Это было выражением высшего уважения. В том же году, во время царствования Гуюк-хана, Сакья-пандита занялся исправлением старого уйгурского письма, чтобы переводить на него религиозные книги. Прожив пять лет в городе Лянчжоу, Сакья-пандита скончался на семидесятом году жизни. Это было в году белой свиньи (1251). Мощи пандиты Гудэн-нойон замуровал в храме Брулдэ в городе Лянчжоу в субургане, который и поныне существует там». 519

Перед вами две точки зрения. Которая из них правильна? Я считаю следующим образом. Угэдэй-хан мог снестись с Сакья-пандитой и в 1240 г. пригласить его в монгольскую страну. В отношении же того, что Сакья-пандита, прибыв в Монголию, представился Угэдэй-хану, [возникают сомнения], так как это не сходится ни с датами, ни с маршрутом следования Сакья-пандиты в Монголию. Другая точка зрения, утверждающая, что Сакья-пандиту пригласил в 1244 г. Гудэн-нойон, более основательна. Даты правильны и оно обосновывается подробнее. Поэтому она представляется и более достоверной.

Теперь коснемся Гудэна, который пригласил Сакья-пандиту. В некоторых летописях пишут: «Угэдэй-хан имел двух сыновей — Гуюка и Гудэна. После смерти отца Угэдэй-хана, восседавшего на ханском престоле шесть лет, в год черной змеи (1233) престол унаследовал Гуюк, который процарствовал всего шесть лет. (В монгольском тексте приписано тушью "лет". Вероятно, было неясно написано "месяцев"). Затем он скончался. После этого в год желтого коня (1234) на престол взошел брат Гуюка Гудэн, и с того времени город Лянчжоу стал столицей Великого Монгольского государства. Гудэн правил государством восемнадцать лет и скончался в год белой свиньи (1251). Вслед за Гудэном на престол взошел Мункэ». Согласно этому, Гудэн был великим ханом Монголии, что, однако, противоречит данным монгольского сочинения «Золотое сказание» и других летописей. Так же трудно поверить в то, что Гудэн сделался учеником Сакья-пандиты, принял посвящение Хэ-очиру 520, и отдал ему в подчинение тринадцать тумэнов (десять тысяч) тибетцев 521. О Гудэн-нойоне в летописях сообщается: «Шестой брат Хубилай-хана Гудэн 522 и седьмой брат Довард, по указанию матери-царицы, перекочевали со своими подданными в местность Шара-тала, что северо-восточнее Шилина 523, где Гудэн был возведен малым ханом. Он никогда не был великим ханом Монгольского государства». Это, вероятно, правильные сведения о Гудэне. Однако данные о том, что Гудэн и Довард были братьями Хубилай-хана, противоречат сообщениям [188] других источников. Поэтому они сомнительны. Так или иначе, по происхождению они являются, конечно, родственными тайджи, потомками Чингис-хана.

Еще говорят, что монгольская письменность, которой мы пользуемся сейчас, была составлена Сакья-пандитой. Начиная со времени уйгурского Богучар-хана и [монгольского] Чингис-хана, монголы пользовались уйгурской письменностью. Об этом говорилось выше. Старая уйгурская письменность по форме похожа на современное монгольское письмо. Некоторые слова мы даже сейчас можем разобрать. На каменном памятнике Чингис-хана 524 в 1225 г. была высечена надпись по-монгольски. Монгольская надпись на печати, посланной Гуюк-ханом христианскому папе, была написана в 1246 г. Это говорит о том, что монгольская письменность не была составлена Сакья-пандитой заново, а лишь переделана им из грубой формы в более удобную. Были введены мужские, женские, нейтральные гласные и согласные буквы.

Хотя Сакья-пандита и исправил монгольское письмо, в нем все же имелись недостатки, и переводить на монгольский язык духовную литературу было трудно. Монгольские князья тогдашнего времени на самом деле хотели получить от Сакья-пандиты способ продления жизни. Для этого он делал разные составы и лекарства. Что же касается религии, то он в этом отношении сколько-нибудь значительной пользы не принес. Но пандита Гунгаджалцан считался самым образованным человеком Тибета — во время пребывания в Лянчжоу, у него обучались китайцы, уйгуры, минъяки. При нем жили два его внука - Пагба-лама Лодойджалцан и Чагна, которых он привез с собой еще малолетними. Он обучал своих внуков, Пагбу — тибетской грамоте, а Чагну - монгольскому языку и письменности. Пандита Гунгаджалцан скончался в 1251 г. в Лянчжоу. Его внуки не смогли вернуться на родину и продолжали жить в Лянчжоу. В году черной коровы (1253) Хубилай, второй сын Тулуя, отправил посланцев в Лянчжоу с приглашением Пагба-ламе Лодойджалцану прибыть в центральную ставку Монгольской империи. Девятнадцатилетний Пагба-лама Лодойджалцан в том же году прибыл во дворец Хубилая. Великим ханом тогда был Мункэ, а Хубилай еще был нойоном. Это приглашение объясняется тем, что жена Хубилая Дзамба исповедовала буддизм, и в особенности буддизм школы сакьяпа. Хубилай под влиянием своей жены принял буддизм, почему и пригласил Пагба-ламу Лодойджалцана. При первой встрече Пагба-лама на все вопросы Хубилая отвечал по-монгольски, чем удивил Хубилая. Известны слова Хубилая: «Послав гонцов к тангутам, нашел умного смышленого банди».

В столице тогдашней Монголии жили несколько тибетских лам, приехавших из монастыря Цал-Гунтан, с которыми Пагба-лама Лодойджалцан вел беседы. Однажды ханша Дзамба сказала Хубилаю: «Ламы цалбинцы 525 говорят, что маленький банди весьма образован. Нам следовало бы возвести его в ранг главного ламы». Хубилай согласился, и Пагба-лама Лодойджалцан был возведен в ранг главного ламы. В некоторых исторических сочинениях рассказывается, что Хубилай построил дворец с оградой из коричневого дуба с белокаменными столбами и поместил туда Пагба-ламу. Принятый с почетом Пагба-лама через год обратился к Хубилаю с просьбой разрешить ему поехать на родину для того, чтобы он смог принять обеты гэлуна. Хубилай удовлетворил его желание. Он подарил ему шубу, украшенную золотом и жемчугом, орхимджи (ламская накидка через плечо), сотканную из [189] дорогих материалов, драгоценную шапку, золотой зонт, золотое кресло, лошадей, верблюдов и пр. В год желтого барса (1254) Хубилай выступил в поход против кара-киданей. Пагба-лама отправился вместе с ним, а подойдя к Тибету, простился с Хубилаем и пошел на родину.

Мункэ-хан в год желтого зайца (1255) отправил послов в Тибет и пригласил в Монголию Чойджи-ламу, известного под именем Карма-бакши 526 из монастыря Карма-Лхадан, придерживавшегося учения школы карджудпа. Мункэ-хан в 1256 г. принял посвящение от Карма-бакши, которого возвел в главные ламы и поднес ему черную шапку великой почести. Некоторые повествования пишут, что Мункэ-хан пригласил из Тибета Карма-Дунсумдзэмба-ламу. Это неверно, так как Карма-Дунсундзэмба родился в году белого барса (1110) и умер в году черной коровы (1193). Он был учеником ламы Дэхба-Лхаджэ, обучался у него учению карджудпа в местности Карма, а в году синей змеи (1185) основал монастырь Лхадан, откуда и начало распространяться учение карджудпа или карма. Учение карджудпа было основано в Тибете ламой Дэхба-Лхаджэ в начале XII столетия. Лхаджэ был учеником Милы. В основе этого учения лежит тантра. Это учение следует учению индийского ламы-тантриста Ванчин-Нирбо. Согласно его взглядам, суть учения передается учителем тайно и изустно. Оно и называется карджудпа, что по-монгольски означает «учение передачи повелений». Учение этой школы распадается внутри на десятки сект. Из них к Монголии имеют отношение карджуд-цалба и карджуд-карма. Учение карджудпа в корне отлично от учения школ, известных под именем сакья и нинлун 527.

Некоторые европейцы лам, исповедующих учение сакьяпа и карджудпа, прибывших в Монголию после Чингис-хана — всех называют «красношапочниками». Это объясняется незнанием сути вещей.

[VII.] Период правления Хубилай-Сэцэн-хана

После смерти Мункэ-хана военные и гражданские сановники, сторонники Хубилая, собрались в году белой обезьяны (1260) на реке Шанду-гол, недалеко от Долоннора, и провозгласили Хубилая великим ханом. Одновременно с этим в местности Хара-хорин так же собрались высшие сановники и провозгласили великим ханом младшего брата Хубилая — Иргабуха 528. Так монголы разделились на два лагеря, начались междоусобицы. Но вскоре Хубилай подавил своего младшего брата и сделался великим ханом. Он покорил почти весь Китай. Затем он оставил старую столицу Хара-хорин и в году синей мыши (1264) учредил новую столицу город Бэйпин 529, а государство переименовал в Великое Юаньское государство.

Хубилай был просвещенным и мудрым правителем, поэтому сверх тех земель, которые были приобретены в период правления трех ханов после Чингис-хана, он завоевал еще много обширных земель. Период правления Хубилая считают пиком расцвета монгольского государства. Тогда Монголия владела почти всеми землями Восточной Азии; острова и полуострова, лежавшие между Великим Южным морем и Тихим океаном, также принадлежали ей. На западе все страны, находившиеся по эту сторону Германии — Румыния, Польша, Россия и пр. были подчинены ей. По данным, приведенном в «Синем знамени» 530, всех больших и малых монастырей и [190] храмов, подчиненных Хубилай-хану, было сорок две тысячи восемнадцать, а число монахов различных учений доходило до двухсот тридцати трех тысяч ста человек.

Хубилай-Сэцэн-хан в совершенстве знал китайскую грамоту, преклонялся перед китайской культурой, а в отношении государственного правления, законов и прочего совершенно пренебрегал старыми обычаями. Он изменил все, следуя законам и обычаям Китая. Поскольку сам он был буддистом, то в качестве государственной религии ввел учение Шакьямуни. Так власть стала отдавать предпочтение буддизму. К ламам он относился с безмерным уважением, крупных вероучителей буддизма он наделял титулами «дишири», «гошири», «ценшири». Лама, наставник хана, жаловался титулом «дишири», прочие же приближенные к великому хану и почитаемые учителя — титулами «гошири», «ценшири». Титул «дишири» был дан Пагба-ламе Лодойджалцану. Пагба-лама, как было сказано выше, прибыв к себе на родину, принял обеты гэлуна, но в год восшествия Хубилая на престол великого хана вернулся в местность Долоннор, где был включен в свиту хана как главный учитель.

Вскоре ханша Дзамбу обратилась к хану со следующими словами: «Ламы-цалбинцы говорят, что Пагба-лама весьма искусен в тантре, он имеет такие посвящения, особенно из относящихся к учению сакьяпа, которых не имеет никто из других лам. Нам следовало бы испросить у него эти посвящения». Хубилай ответил, что сначала пусть примет их сама ханша, а ок испросит их позднее, если они окажутся действительно священными. Заручившись согласием хана, ханша Дзамбу поведала о своем желании Пагба-ламе. Она приняла посвящение Хэ-очиру, после чего почтительно спросила, чего желает лама получить в качестве дара. Лама ответил, что она должна совершить ему подаяние тем, что считает самым ценным из своих драгоценностей. Тогда ханша поднесла ему много золота и серебра и в том числе большую золотую жемчужину. «Когда меня выдавали замуж за хана, мой дед подарил мне эту жемчужину, и она для меня является самой дорогой вещью», — сказала ханша. Пагба-лама как учитель ханши стал во дворце одним из самых почитаемых людей. Ханша Дзамбу обладала большим влиянием, часто давала советы Хубилай- хану, поэтому-то Пагба-лама и сумел занять такое важное положение при дворе.

Хубилай-хан почитал также и Карма-бакши, который был приглашен в монгольский двор еще при Мункэ-хане. Но по мере возвышения Пагба-ламы, влияние Карма-бакши падало. Это, естественно, не могло не вызвать его раздражения. В 1262 г. он в присутствии Хубилай-хана продемонстрировал чудеса, которые чрезвычайно заинтересовали хана. Хан стал думать, что Карма-бакши обладает более основательными знаниями, чем Пагба-лама. Это в свою очередь задело ханшу Дзамбу. Она вместе с некоторыми сановниками стала внушать хану, что знания Пагба-ламы неизмеримо выше, чем у Карма-бакши. Действительно, Карма-бакши не обладал разнообразными знаниями, он был приверженцем тарни и гадателем, а Пагба-лама с малолетства обучался у Сакья-пандиты Гунгаджалцана различным наукам, и был, конечно, более образованным ламой, чем Карма-бакши. С того времени, как начались распри между Карма-бакши и Пагба-ламой, ханша Дзамбу стала постоянно восхвалять Пагба-ламу и, наоборот, хулить Карма-бакши. В конце концов, она добилась того, что Хубилай-хан отправил Карма-бакши на родину. В некоторых исторических сочинениях говорится, что Карма-бакши скончался в [191] Монголии, его прах помещен в субурган под названием «Камалашила» в местности Лянчжоу, которая находится на границе Китая, Тибета и Монголии. Однако в «Синем знамени» и других сочинениях сказано, что Карма-бакши скончался в году черной овцы (1283) восьмидесяти лет от роду, то есть после возвращения к себе на родину.

После удаления Карма-бакши Пагба-лама Лодойджалцан занял при дворе главенствующее положение. В это время Хубилай завоевал Тибет. Он издал указ о наборе тибетцев в армию и о взимании с Тибета различных налогов. Однако Пагба-лама решил добиться для Тибета привилегий и обратился к Хубилай-хану со следующими словами: «Наш Тибет - бедная окраина, народу в нем мало, территория небольшая. Такой стране тяжело нести бремя воинской повинности и налогов. Пусть великий хан смилостивиться и освободит ее от указанного бремени». Хубилай-хан, найдя просьбу неисполнимой, решительно ее отклонил. Тогда Пагба-лама рассердился и заявил: «Если так, то что тут делать одинокому тибетскому монаху, лучше ему немедленно уехать на родину!» Хубилай-хана это заявление не тронуло, и он своего решения не изменил. Однако ханша Дзамбу сумела уговорить Хубилай-хана не отпускать Пагба-ламу и сохранить с ним прежние взаимоотношения, ссылаясь на то, что Пагба-лама — самый образованный лама из всех бывших при дворе. Хубилай-хан удовлетворил ее желание. В год синей коровы (1265) Пагба-лама изъявил желание вернуться на родину. Хубилай-хан согласился отпустить его. Он одарил его богатыми дарами.

Затем в год красной зайчихи (1267) Хубилай-хан вновь пригласил Пагба-ламу, послав к нему гонца с посланием и подарками. Пагба-лама, ссылаясь на то, что едет в столицу на встречу с императором, устроил тринадцать торжественных церемоний, подготовка и проведение которых вызвали [в Тибете] много хлопот. Один ученый лама по имени Ригбирилди из монастыря Нартан осудил Пагба-ламу, написав: «Светлое солнце буддийской религии заслонила темная туча почестей. Спокойствие и счастье всей страны задушено руками ханов и князей. Монах стал жить, как сановник в развратное время. Отныне я понял, что Пагба-лама, не уяснивший этих трех истин, не святой». Пагба-лама, отуманенный почестями, не был в состоянии принять эту критику и ответил так: «Разве не предопределены расцвет и падение религии Будды самим учением и повелением бурханов? Разве не зависят счастье и страдания страны от судеб самих людей? Разве вожди и предводители не должны приспосабливаться к своему положению? Отныне я понял, что ты, не понявший этих трех истин, не мудрец».

Пагба-лама вернулся в Бэйпин к Хубилай-хану в год желтой змеи (1269). Когда Пагба-лама прибыл, Хубилай дал ему такое повеление: «Каждая страна, будь то Индия, Китай или Тибет, имеет свое письмо. Тебе, лама, повелеваю составить новую азбуку, которая соответствовала бы монгольскому языку». И Пагба-лама составил так называемое [письмо] «хор-йиг» или «квадратное письмо». После составления этого письма Хубилай-хан немедленно издал указ о введении его вместо уйгурского письма. Ниже прилагается эта азбука 531. Новое письмо было составлено применительно к монгольскому языку и по форме подражало тибетскому. Буквами новой азбуки можно было писать как вертикально, так и горизонтально. Форма букв походила на квадрат, почему это письмо и стали называть «квадратным». [192]

Пользоваться этим письмом было довольно трудно, но так как великий хан издал указ о его введении, пришлось организовывать школы и учиться ему. Все официальные бумаги и распоряжения писались квадратным письмом, причем, к ним прилагались записи, сделанные китайскими знаками (иероглифами). Квадратное письмо было в употреблении, по-видимому, довольно долгое время. Однако, очевидно, из-за его сложности буддийские сочинения продолжали писаться старым письмом.

В год белой лошади (1270) Хубилай-хан обратился к Пагба-ламе с пожеланием принять посвящение, которое прежде получила его ханша. Пагба-лама заявил на это: «Вы — великий повелитель. Едва ли вам удастся соблюдать обеты нашего учения». Тогда Хубилай спросил: «А какие есть обеты?» Пагба-лама ответил: «В случае принятия посвящения учитель становится старшим, а ученик младшим. Ученик не сможет возражать учителю и даже в мыслях допускать дурное в отношении своего учителя». Хубилай сказал: «Если это так, я не смогу принять такого посвящения». Но тут вступила в беседу ханша Дзамбу, которая сказала: «Выход есть. Во время принятия посвящения и когда не будет много народу, пусть главенствует лама. В местах же, где управляют сановниками и князьями, старшинство должно принадлежать хану. В религиозных деяниях и делах, касающихся Тибета, хан не должен действовать без согласия ламы. Что же касается остального, то хан должен действовать независимо от ламы». Хан и лама нашли это предложение правильным, и после этого Хубилай-хан и еще двадцать пять человек приняли посвящение Хэ-очиру и сделались учениками Пагба-ламы. Хубилай-хан преподнес Пагба-ламе хрустальную печать шести поколений и присвоил ему звание «лама государства, владыка религии, духовный царь пяти стран, пандита-хутухта дишири». Затем хан подарил ламе золото, серебро, жемчуга, шелка, коня с золотым седлом и пр. Кроме того, тринадцать тумэнов тибетцев он сделал данниками монастыря Сакья и лам освободил от воинской повинности. Некоторые историки утверждают, что Хубилай-хан получал от Пагба-ламы посвящение Хэ-очиру три раза, и что первый раз это случилось в год черной коровы (1253). Это, очевидно, не так. Хубилай-хан в 1275 г. превратил тибетцев в данников монастыря Сакья и возвел в правители Тибета хубилгана сакьяского происхождения Шигьямбу 532, отправив в Тибет посла, который и обнародовал повеление императора. В год красной мыши (1276) и Пагба-лама получил разрешение вернуться в Тибет. На родину Пагба-ламу до самого монастыря Сакья сопровождал сын Хубилая Цэнмэ-тайджи с войском. Там он поднес ламам пожертвования, а они отслужили в его честь службу. Благодаря Пагба-ламе, который сделался в то время главным ламой хана, монастырь Сакья превратился в важнейшую политическую и экономическую силу.

Хубилай-хан, по-видимому, поддерживал отношения и с монастырем Цал-Гунтан. Например, говорят, что Хубилай по завещанию Угэдэй-хана посылал людей в монастырь Цал-Гунтан и оказывал монастырю поддержку. В некоторых сочинениях указывается, что по случаю обновления храмов и статуй монастыря владетелем Цалбинского аймака был поставлен князь Эринджил (непонятно) и что Хубилай-хан карджудпаского ламу Оргембу (Урджинба) в год черного дракона (1292) пригласил в Монголию. Однако, несмотря на то, что Хубилай-хан, по-видимому, поддерживал связи с другими монастырями, основным местом его поклонения был [193] все-таки монастырь Сакья. Это подтверждается данными о том, что Хубилай-хан намеревался ликвидировать учения различных сект Тибета и везде ввести учение сакьяпа, и был остановлен лишь самим Пагба-ламой.

Хубилай-хан вообще поддерживал лишь религию Шакьямуни, а против учения Лао-Цзы, например, вел в Китае борьбу. Некоторые данные указывают на то, что Хубилай-хан приказал сжигать в Китае книги, относящиеся к даосизму. Он же повелел Пагба-ламе, устроив диспут, подавить семнадцать даоских ученых. После поражения в диспуте они были насильно обращены в буддийские монахи. Так рассказывается в повествованиях.

Хубилай-Сэцэн-хан учредил несколько буддийских монастырей, собрал там монахов и повелел проводить богослужения. В исторических книгах об этом написано так: «Хубилай привез из Индии много статуй бурханов, построил несколько храмов, поселил туда монахов и установил постоянные богослужения».

Теперь несколько слов о статуе Дзандан-дзу 533. Согласно преданиям, давным-давно, еще при жизни Шакьямуни, один индиец по имени Вишвакарма создал статую Шакьямуни, которую назвали Дзандан-дзу. Через тысячу пятьсот лет эту статую привезли в Хотан (Ли), где и стали почитать как святыню. Через шестьдесят восемь лет после этого один китайский воевода по имени Мун-кун перевез эту статую к себе на родину. Оттуда Дай-Цин-хан джурчитов 534 доставил статую Дзандан-дзу в Бэйпин, где она была помещена в храм «Мин-цзун-ши». Там несколько поколений императоров совершали ей поклонение. Хубилай-Сэцэн-хан построил в Бэйпине специально для этой статуи большой храм под названием «Большой белый субурган». Он поместил туда Дзандан-дзу и назначил лам для совершения богослужений. Так монгольские ханы стали почитать эту статую.

В период правления Хубилай-хана создание храмов, учреждение общин монахов, введение богослужений происходило на территории Китая и Маньчжурии, а в самой Монголии ничего подобного не было, поэтому все рассказанное выше, можно сказать, к самим монголам не имеет никакого отношения. Да и вообще, буддийскую религию тибетского происхождения почитали в основном ханы и князья, а простые монголы продолжали по старому обычаю поклоняться шаманам. Некоторые цитируют высказывание английского ученого Ховорса (в тексте — Хаваса) 535, который писал: «Я не смог найти данных о том, как ламаизм распространялся среди монголов в период правления Хубилай-хана. Думается, в то время его исповедовали главным образом дворцовые сановники и высшая аристократия. Основная же масса монголов придерживалась шаманизма периода Чингис-хана». Это высказывание вполне соответствует правде, если говорить о религии, проникавшей из Тибета. Однако неправильным было бы думать, что буддийская религия, проникшая к монголам от уйгуров, могла бы исчезнуть бесследно.

VIII. О десяти императорах Юаньской династии после Хубилая

Хубилай-хан занимал монгольский престол в течение тридцати пяти лет. Он решил передать престол третьему из своих четырех сыновей — Чинким-тайджи. [194] Но Чинким умер еще при жизни Хубилая, поэтому в год синей лошади (1294) великий престол унаследовал сын Чинкима Улдзэйту, который в год красной овцы (1307) скончался. В том же году ему наследовал сын старшего брата Улдзэйту — Дармабала по имени Хайсан-Хулук-хан. Этот хан царствовал пять лет, то есть до года белой свиньи (1311). При хане Улдзэйту из монастыря Сакья ко двору был приглашен ученый лама пандита Чойджи-Одсэр. Хан сделался его последователем и поднес ламе титул дайшири (великий учитель). После смерти Улдзэйту Хайсан-Хулук-хан продолжал почитать ламу Чойджи-Одсэра. В некоторых исторических сочинениях говорится, что Улдзэйту пригласил из сакьяского монастыря ламу по имени Дарма-бала, а Хайсан-Хулук-хан почитал ламу Гунчэн-Чойгу-Одсэра. Однако эти сведения не соответствуют действительности. Из тибетских источников видно, что сакьяский Дармабала умер за шесть лет до восшествия на престол Улдзэйту, то есть в год красной свиньи 536 (1287), а Гунчэн-Чойгу-Одсэр умер за четырнадцать лет до восшествия на престол Хайсан-Хулук-хана, то есть в год черного дракона (1292). Видимо, сакьяского ламу Чойджи-Одсэра по ошибке стали считать Гунчэн-Чойгу-Одс гром.

Начиная со времени правления Улдзэйту, квадратным письмом, составленным Пагба-ламой, практически перестали пользоваться. Оно считалось трудным, и в государственных и религиозных делах продолжали употреблять уйгурское письмо. (Квадратное письмо употреблялось на всем протяжении правления династии Юань, как это показывают новейшие данные. Здесь излагается версия авторов, следовавших традиции «желтошапочной» религии). Но так как уйгурские буквы не были еще приспособлены к монгольскому языку, то религиозные книги продолжали читать на уйгурском языке. (Здесь дело не в буквах, а в традициях. Сравните средневековую Европу, где все богослужебные книги были исключительно на латинском языке). Поэтому Хайсан-Хулук-хан решил перевести на монгольский язык религиозные книги. В 1308 г. он поручил ламе Чойджи-Одсэру исправить старое уйгурское письмо и перевести на монгольский язык слова учения Будды. Он основал ведомство, отвечавшее за перевод книг на монгольский язык. Сакьяский лама Чойджи-Одсэр исправил уйгурские буквы и приспособил их к монгольскому языку. Он составил правила монгольского письма «Джирухэну толта» («Околосердечный жир») 537 и перевел несколько религиозных книг на монгольский язык. Это были первые переводы на монгольский язык буддийских книг.

В некоторых сочинениях отмечается, что при Хайсан-Хулук-хане лама Чойджи-Одсэр прибавил к сорока четырем буквам пятнадцати разрядов по четыре новые буквы, кроме буквы «ва», и каждую букву сделал семи родов, таким образом составив алфавит из ста букв 538. Таким образом, получается, что до времени Хайсан-Хулука не было следующих пятидесяти шести букв (двоеточием здесь обозначены точки над гласными (диерезис). — OCR): «о», «у», «о:», «u:», «но», «ну», «но:», «нu:», «бо», «бу», «бо:», «бu:», «хо», «ху», «хо:», «хu:», «го», «гу», «го:», «гu:», «джо», «джу», «джо:», «джu:», «йо», «йу», «йо:», «йu:», «то», «ту», «то:», «тu:», «до», «ду», «до», «дu:», «мо», «му», «мо:», «мu:», «чо», «чу», «чо:», «чu:», «ро», «ру», «ро:», «рu:», «со», «су», «со:», «сu:», «ло», «лу», «ло:», «лu:». Значит, уйгурский Богучар-хан (тюркский Бег-чур), ханы Угэдэй, Гуюк, Мункэ, Хубилай, Улдзэйту и другие не могли написать своих имен (за неимением букв, входящих в их имена)? Если взглянуть на листок из найденной Кротковым 539 уйгурской печатной книги, некоторые из [195] названных выше букв ясно видны. Поэтому сведения о том, что Чойджи-Одсэр составил пятьдесят шесть новых букв, следует признать неверными. Из комментариев к «Джирухэну толта» следует, что Чойджи-Одсэр в эпоху Хайсан-Хулук-хана к существовавшим ста буквам — девяноста восьми буквам семи разрядов, плюс «ва» и «вэ» — прибавил три разряда букв «джа», «ша», «фа», а также букву «э» и конечные хвосты. (Это не соответствует действительности, как и все прочие легенды о тибетских священниках, «составлявших и исправлявших» уйгурские буквы для монголов). Несомненно, монголы до этого исправления уйгурских букв и создания, таким образом, настоящего монгольского письма читали буддийские книги только на уйгурском языке. (Археологические и другие данные говорят о другом). В колофоне сутры «Панчаракша», переведенной Чойджи-Одсэром, сказано (пропуск). (Здесь монгольский текст дает очень безграмотную и искаженную копию колофона, вероятно, местами непонятную переписчику, сделавшему ряд фантастических ошибок. Смысл колофона сводится к тому, что на монгольском языке была мало распространена буддийская литература. Ее читали исключительно на уйгурском языке. Император Хайсан-Хулук вместе с Чойджи-Одсэром способствовали распространению перевода буддийских книг на монгольский язык).

Ряд исторических сочинений указывает, что до Хайсан-Хулука богослужения и чтение буддийских книг происходили на уйгурском языке. Кроме того, некоторые европейские ученые говорят, что уйгуры, перекочевавшие с Селенги в Или, Тарбагатай и Эрэн-Хабиргу, исповедовали буддизм. Они построили в местах своего переселения храмы и дома, осели и сделались земледельческим народом. Храмы и субурганы, построенные уйгурами, сохранились до нашего времени. Немецкие ученые произвели раскопки в местах, где жили уйгурские отшельники. Они нашли бесчисленное количество образов Будды и религиозные книги. Большинство из этих книг было на уйгурском языке. Таким образом, книги, которые читали уйгурские ламы, теперь найдены и изучаются. Эти уйгуры, осевшие около Эрэн-Хабирги, сохраняли верность монголам со времени Чингис-хана до времени Даян-хана. Осевшие в городах и селениях, потерявшие воинскую доблесть, они не смогли оказать сопротивление завоевателям с запада — народу сартагул, который покорил их и сделал последователями ислама - чалманосцами. Вместе с тем изменился и уйгурский язык. Часть уйгуров не оставила своей старой веры, сохранила свой язык и книги, перекочевав на восток и осев на северо-западе от озера Кукунор. Этих уйгуров в наше время называют шара-уйгурами. Больше половины из них стали монголоязычными. Меньшая часть окитаилась. Так рассказывается об уйгурах. Кроме того, некоторые историки говорят, что на границе Монголии, Тибета и Китая, на западе от Ланьчжоу есть большой храм с каменной статуей Будды Майтреи. К юго-западу от Ланьчжоу есть большой храм Будды ушедшего в нирвану. Дальше на запад, на севере от озера Кукунор в Ганьчжоу есть большие и малые храмы Дунчак (пещерные храмы Дуньхуана?). На восток оттуда в земле шара-уйгуров или желтых уйгуров, в местности Хара-усу есть монастырь Даши-Гонджилин и ряд других. К востоку оттуда, в землях Ордоса, на южной стороне реки Хатун-гол (Хуанхэ) на вершине горы Лан есть интересный субурган, построенный из драгоценного синего камня и называемый Гомаслан (?). В его окрестностях есть много больших и [196] малых храмов, субурганов и скитов отшельников. На север от Хуанхэ, в Алашани, есть храм белого Манджушри 540 и пещеры, где жили шестнадцать «вечно пребывающих» (шестнадцать апостолов Будды) 541. Некоторые из этих храмов еще построены во времена древних гуннов. Большинство же относится к периоду правителя тюрок Тоба-хана (VII в.). Есть построенные и после Тоба-хана. Говорят, монголы, китайцы и тангуты чтили эти храмы, начиная со времени их основания и до позднейших времен. Кроме того, монголы, подвластные современнику Чингис-хана Даян-хану, говорят, имели сношения на западе с народами, обитавшими в районе Небесных гор (Тяньшань) и Эрэн-Хабирги и исповедовавшими буддизм. Еще есть сведения, что при преемниках Чингис-хана уйгурские монахи совершали богослужебные обряды монголов.

Все это указывает на то, что часть монголов до позднейших времен имела религиозные связи с уйгурами Эрэн-Хабирги и шара-уйгурами на юге.

После смерти Хайсан-Хулук-хана в 1311 г. в том же году на престол был возведен Буянту-хан, при котором из сакьяского монастыря был приглашен в Бэйпин перерождение из этого монастыря Донъедджалцан, получивший титул дайшири. К тому же времени относится приглашение Буянту-ханом ламы Чим-Джамбэна, ученика Иргэбралда из Нартанского монастыря. Великий хан несколько лет чествовал этого ламу, затем же, поднеся великие дары золотом, серебром, шелком и прочим, возвратил его на родину. Лама за счет этого золота и серебра вырезал печатные доски для полного издания Ганджура и Данджура и поместил их в монастыре.

Буянту-хан скончался в год белой обезьяны (1320). На престол был возведен его сын Гэгэн-хан, который пригласил из сакьяского монастыря ламу Содномджалцана, которому поднес титул дайшири и оказывал почтение.

После Гэгэн-хана в год черной свиньи (1323) престол наследовал Есун-Тэмур-хан, пригласивший из сакьяского монастыря в Бэйпин ламу Габсоднома и поднесший ему титул великого учителя дайшири. Лама Габсодном вместе с монгольским переводчиком Арслан-Биликту перевели ряд книг учения Будды на монгольский язык.

После Есун-Тэмур-хана и до Тогон-Тэмур-хана престол занимали пять ханов, которые приглашали в Бэйпин из сакьяского монастыря лам Ринчэнванбо, Намхайджалцана, Эширинчэна, кармапаских лам Ранчундорджи и Санджабала, сакьясца Гунгалодоя, кармапасца Ролбидорджи — всего семь тибетских лам. Таким образом, после смерти Хайсан-Хулук-хана ханы Юаньской династии приглашали из Тибета прославленных лам и носили имя великих императоров, соединивших светскую и духовную власть. Однако это было лишь следованием устоявшимся обычаям. На деле же ни для монгольского государства, ни для религии это ничего не дало. Все ханы свое время проводили в дворцовых развлечениях. Власть монгольских ханов, подати и налоги становились все более несправедливыми. Это вызвало при последнем хане Тогон-Тэмуре волнения по всей стране. В 1368 г. на престол великого императора воссел Хун-у, император новой — Минской династии. Он изгнал Тогон-Тэмура из Бэйпина. Таким образом, мины отняли у Тогон-Тэмур-хана китайскую державу спустя сто пять лет после восшествия на ханский престол в Бэйпине Хубилая и спустя сто шестьдесят три года после восшествия на престол Чингисхана. Минские императоры после изгнания Тогон-Тэмур-хана из Бэйпина сделали [197] этот город своей столицей. Великая Минская династия после занятия всего Китая уступила место Дай-Цинской династии, отнявшей у нее правление. До этого события прошло двести семьдесят лет, и сменилось шестнадцать императоров. Минские императоры, следуя традициям монгольских императоров династии Юань, продолжали приглашать из Тибета ученых лам и подносить им все тот же титул дайшири.

[IX.] Эпоха шестнадцати малых ханов после Тогон-Тэмура

Когда император Тогон-Тэмур, изгнанный из Бэйпина, бежал в Долоннор, захватив в рукаве государственную печать Юаньской династии, из всех монгольских князей лишь один полководец Хун-Буха-Бабай (Отец Лебедь-Бык) продолжал оказывать сопротивление минской армии. Он прикрыл императора, когда тот бежал в Монголию. Когда же Тогон-Тэмур дошел до Керулена, он сдержал натиск минских войск и тем самым отстоял от них собственно Монголию.

В 1370 г. умер Тогон-Тэмур. Китайцы, воспользовавшись этим, пошли войной. Сын Тогон-Тэмура Аюур-Ширидара (Аюшридара) бежал в Хара-хорин, древнюю столицу Монголии, а внук Тогон-Тэмура Майдарбал с большим количеством монголов попал в руки китайцев. Минские войска стали преследовать бежавшие монгольские войска, но, не достигнув цели, вернулись.

В том же году сын Тогон-Тэмура Аюур-Ширидара был избран великим ханом и назван Биликту-ханом. Он вместе с Буха-Бабаем собрал войско. Мины же за этот промежуток времени несколько раз нападали на монголов, но терпели поражение 542. Они не смогли заставить монголов склонить перед Китаем головы. Это придало монголам сил, они стали совершать на границы Китая набеги и тревожить минов.

При следующем хане Усхале (Кротком хане) 543 минский полководец Лан-юй взял пятнадцать десятитысячных корпусов и пошел на Монголию, решив прекратить набеги последних. В 1388 г. он нанес монголам большое поражение. После этого до 1400 г. при правивших друг за другом ханах Дзорикту, Энхэ и Элбэке 544 Монголия была ввергнута в междоусобицы, расколовшие монголов на восточных и западных и воевавших между собой. Хотя в это время монголы делились на западных (ойратов) и восточных, но на юго-востоке жила небольшая группа харачин, которых называли монголами-урянхами. Говорят, что эти харачины были самостоятельными и имели своего владетеля. В то время ойратские Угэчи-хасаха и Батула-чинсан объединили ойратов. Набрав силу, они пошли войной на восточных монголов. После того, как в 1399 г. они убили Элбэк-хана, восточные монголы были разбиты окончательно. Они разделились на три части, из которых одна перешла в подданство к Минскому императору, а другие — под власть к ойратам.

Престол хана у восточных монголов в 1400 г. перешел от Элбэк-хана к хану Гун-Тэмуру (1377-1402), но вскоре ханский престол занял Голджи или Улуй-Тэмур 545, который для своего государства вместо старого названия Юань взял имя Татар или Тата. Монгольские князья стали разделяться на хана (хагана 546) джинона и тайши. Тайши при хане исполнял обязанности первого министра. Должность [198] тайши занял Аруктай-тайджи, который убил хана Голджи и посадил на престол Буянширу, известного под титулом Дэлбэк-хан 547. В это время и позднее — при ханах Уяратай 548 и Атай главенствовал Аруктай-тайши. Когда Аруктай принимал титул тайши, монголы враждовали с минами. Поэтому минское правительство направило к ойратам посла, который должен был склонить их к нападению на восточных монголов. В результате — китайцы с юга, а ойраты с запада напали на восточных монголов, вступили на их территорию и нанесли им поражение.

После этого силы западных монголов стали расти с каждым днем. В 1434 г. ойратский Тогон-тайши напал на восточных монголов. Он убил Атай-хана и Аруктай-тайши и подчинил себе восточных монголов. Тогон-тайши сам хотел воссесть на престол великого хана всех монгольских племен, обитавших в войлочных кибитках, но не решившись, сделал монгольским ханом Тогтаху-Буха (Тайсун-хан). Затем он стал искать способы войны с Минским государством. Он покорил все монгольские племена, жившие к северо-востоку от Бэйпина — харачинов и тех монголов, которые стояли заставами на дорогах в Китай, и, не успев объявить себя всемонгольским ханом, умер в 1439 г. Перед смертью Тогон-тайши призвал своего сына Эсэна. Он дал наказ ему, как воевать с минами и передал ему свой титул тайши.

Эсэн-тайши повел военные действия еще энергичнее, чем его отец. Он не только покорил всех монголов, но и захватил китайского императора Чжэнтуна 549, чуть было не покорив Минское государство. Но, несмотря на силу и могущество Эсэн-тайши, между монголами и ойратами снова возникла вражда. В 1451 г. они начали войну, в которой восточные монголы потерпели поражение. Был убит монгольский Тайсун-хан. Ойраты овладели всеми монголами, и в 1454 г. Эсэн-тайши провозгласил себя ханом всех монголов. Однако монголы считали, что ханский престол может занимать только потомок Чингис-хана. Поэтому они не признали Эсэн-тайши ханом и в 1455 г. напали на него под предлогом того, что Эсэн-тайши незаконно, воровски овладел монгольской державой. Несмотря на сопротивление, Эсэн-тайши был разбит.

Начиная с этого момента, силы ойратов стали ослабевать. Однако у восточных монголов из рода Чингис-хана, которые продолжали носить титул великих ханов, борьба за власть, убийства, междоусобицы не прекращались, что подрывало их силу. Это не было виной монгольского народа, который по-прежнему был храбр и воинственен и отстаивал свои земли от иноземцев, а было следствием неразумного поведения нескольких тайджи.

С тех пор, как Тогон-Тэмур в 1368 г. был изгнан из Бэйпина, и до смерти Бату-мунхэ-Даян-хана в 1545 г. прошло сто семьдесят лет (177 лет). Хотя в исторических сочинениях и нет подробных данных о том, какая религия в это время была у монголов, но кое-какие сообщения есть. Хотя и говорят, что Тогон-Тэмур во время своего пребывания в Бэйпине приглашал из Тибета сакьяского ламу Гунгалодоя и кармапаского ламу Ролбидорджи и почитал их, но в хронике «Золотое сказание» сказано, что Тогон-Тэмур не послушался советов Титсу-Ибсулту-ламы, преступил заветы Пагба-ламы и поэтому потерял построенный Хубилай-Сэцэн-ханом великий Дайду (Великую столицу, Пекин). Из этого следует, что Тогон-Тэмур-хан был, по-видимому, равнодушным к религии. Кроме того, [следует учитывать следующее]. [199] На протяжении семидесяти пяти лет, с тех пор как Хубилай-Сэцэн-хан в 1265 г. сделал тибетский народ данниками сакьяского монастыря, они были подвластны монголам. В 1349 г. князь Дай-Шиту-Джалцан из провинции Уй установил в Тибете самостоятельную власть и стал управителем всего Тибета. Вскоре после этого в 1368 г. Тогон-Тэмур был изгнан из Бэйпина. Вследствие этого монгольские ханы вынуждены были уступить свою власть над Тибетом и Китаем, очагом буддийской религии. Поэтому буддизм среди монгольских аристократов начал приходить в упадок. В «Золотом сказании» об этом говорится так: «Когда Тогон-Тэмур-хан ушел из незабвенной Великой столицы, там остались и драгоценные религия и учение». Так религия Шакьямуни, исповедовавшаяся высшими аристократами в государстве юаней, после бегства Тогон-Тэмура пришла в упадок. Кроме того, не осталось и следов того буддизма, который был распространен при уйгурах среди некоторой части монголов. Хотя остатки этого буддизма и сохранялись после Тогон-Тэмура при нескольких последующих ханах, но они исчезли окончательно вместе с переходом уйгуров Эрэн-Хабирги в ислам.

Хотя монголы в это время и позабыли буддизм, это не значит, что они не исповедовали никакой религии. Они продолжали исповедовать шаманскую веру, по-прежнему отправляли шаманские обряды, гадание, жертвоприношения и пр. Например, в «Золотом сказании» говорится, что когда ойратский Тогон-тайши находился в плену у восточных монголов, он услышал, как в день пиршества монгольского Аруктай-тайши завывали собаки; по этому признаку он узнал, что у восточных монголов должно произойти несчастье, и на радостях поклонился Небу. И еще рассказывается, что Батумунхэ-Даян-хан и Сайн-Мандухай-хатун вдвоем приносили жертвоприношения и совершали поклонение предкам и Высшему вечному небу; тогда Мандухай-хатун произнесла такое благопожелание: «Чтобы не прервалось потомство отца-владыки Чингиса, да взлелею я у сердца моего семь сыновей, а на коленях — одну дочь!» И еще: когда воины Даян-хана выступили в поход, об этом услышали три Западных Тумэда 550 (племена) и пошли на них войной. Два войска встретились у Далан-Тэригуна. Тогда белый шаман алакчиутов и удзумчинов Эл- дунгэ-бакши сказал: «Дух жизни Иборая — огонь. Хорошо бы этот огонь залить водой». Говоря так, он разложил огонь и серебряной чашей лил на него воду». [Другой эпизод.] Оннютский заклинатель рассмотрел знаки и сказал: «Если на поединок (перед боем) выйдет смуглый коренастый человек из рода борджигин с поводьями из барсовой шкуры, то враг будет побежден». Таким образом, [видно, что] монголы того времени поклонялись Вечному синему небу и отцу-владыке Чингису. В месте, называемом «Восемь белых ставок Владыки» они приносили жертвоприношения и молились об избавлении от бед и ненастья, говоря: «Отец наш Владыка, сохрани нас от бед и даруй спокойную счастливую жизнь!» В «Золотом сказании» говорится: «Маулихай-онг, готовя войско к походу на хана Молона, совершал жертвоприношение Небу и молил: О, Вечное небо! О, Великий владыка (Чингис)! Я был добр к твоему потомку. Потомок же твой замыслил против меня недоброе. Знайте же об этом!» А Батумунхэ-Даян-хан, говорят, узнав, что уйгутский Онгорхай убил его сына Абахая, сказал: «Вы убили моего сына Абахая. За что? Кого он у вас убил?» И он обратился к Небу с жалобой: «О крови, что пролилась, о костях, [200] что полегли, знайте же вы, о Высокое небо и Великий предок!» Во всех исторических сочинениях отмечается, что монголы во всех случаях молились и совершали жертвоприношения восьми белым юртам Чингис-хана. Поклонение Вечному синему небу и духу Чингис-хана — не новый, а древний монгольский обычай. Почитание Вечного синего неба, Золотого солнца, Серебряной луны, освещающих мать-землю, девяносто девять духов-тэнгри, обо, духов Хангая и земли — это обычай шаманской веры, известный еще со времен древних гуннов. Поклонение же владыке Чингис-хану — новый обычай, распространившийся со времен Юаньской династии. Так как эта религия является поклонением отцу — владыке Чингис-хану, матери — великой государыне, духу — гению державы с просьбой ведать жизнью, радостями и горестями тех, кто обращается к ним, то, возможно, что она имеет корни в религии древних гуннов, поклонявшихся отцу и матери, старшим и младшим братьям. Чингиса же начали почитать со времени правления следующих за ним ханов. Например, при хане Бату, сыне Джучи, русский князь Михаил поклонился Бату-хану, но отказался поклониться изображению Чингис-хана, за что был казнен. Поклонение Чингис-хану, его знамени и гению-духу смешалось затем с религией, признающей перерождения, отчего сделалось совершенно запутанным.

В некоторых исторических трудах говорится, что после Тогон-Тэмура монголы перестали почитать Будду и его учение, стали творить порочные деяния, вкушать мясо и кровь. Если в ту пору умирал человек, то на его похоронах забивали скот и совершали жертвоприношения его духу, а иногда приносили в жертву духу и людей. Этот обычай, говорят, был запрещен тумэдским Алтан-ханом и Далай-ламой Содном-джамцо. В некоторых старых преданиях говорится, что монголы имели обычай умерщвлять своих одряхлевших родителей, забивая им рот салом бараньего курдюка с помощью голенной кости задней ноги барана. Обычай этот будто бы был отменен только после неоднократных вразумлений Далай-ламы Содномджамцо и Ундур-богдо Джэбдзундамба-хутухты. Однако все это — ложь, распространенная ламством в целях восхваления желтой религии. В период существования древних хунну и до возникновения нашей страны среди монгольских племен существовал такой обычай: когда умирал какой-нибудь важный человек, смотря по степени значения умершего, убивали то или иное количество людей из его свиты и погребали вместе с ним. Однако со времени Чингис-хана мы не находим известий о соблюдении этого обычая. Правда, среди монголов и до нашего времени сохранился обычай убивать особо любимое животное из стада, когда оно состарится, говоря, что его надо умертвить, пока оно еще имеет мозги. Точно так же в древнее время монгольские племена считали необходимым убивать близких и дорогих родственников, пока у них кости имеют мозг. Возможно, они и убивали их, исходя из этих представлений.

[X.] Распространение желтой религии в Монголии и влияние на этот процесс маньчжурской власти

По существу, мы только сейчас подошли к изложению причин и условий распространения в Монголии желтой религии. Чтобы читателю все было ясно, в [201] начале следует коротко рассказать о том, как желтая религия родилась и пришла в упадок в Тибете. Начало желтой религии в Тибете положил лама Богдо-Цзонхава. Он родился в год красной курицы (1357) в местности Цзонха (где ныне находится монастырь Гумбум), в семье крестьянина по имени Лунбумгэ из тангутского племени мэл. До шести лет он жил со своими родителями. Затем сделался монахом, дав обеты тойна ламе Чойджи-Тудувринчину. Его учитель дал ему имя Лубсандагва. В 16 лет он по указанию учителя отправился в Центральный Тибет обучаться различным знаниям. Прибыв в местность Ци-Цзан 551, он поступил учеником к очень образованным ламам. Особенно усердно он обучался у ламы сакьяского направления Джэбцзун-Риндагвы, преподавшего ему все тонкости больших сутр «бэлгэ-чинар» («признак-свойство» чего-либо или ученое состязание) 552. Проучился он до тридцатишестилетнего возраста. Двадцать лет он таким образом изучал учение о признаке-свойстве предметов, филологию и другие науки.

Хотя буддизм в Тибете в этот период внешне казался весьма процветающим, внутренне он находился в плачевном положении, существуя в виде различных сект и учений. Еще в 1042 г. в Тибет из Бенгалии был приглашен лама Джу-Атиша 553, который привел в порядок религиозное учение в Тибете, но вскоре после него оно опять начало приходить в упадок. Так, например, были сильны последователи секты нилуг-цокдзэмбэ 554, распространявшие свое учение со времени царя Тисрон-дэцзана 555. Это учение проповедовалось такими учителями, как Улан-Дзара, лама Хухэ-Умдуту («Синештанник»), Оргемба, Гуру-Чойбан и др. В основу их религии было положено тарническое учение Падмасамбхавы. Они почитали семьдесят пять божеств-тэнгри, которым поклонялись тибетские шаманы, считая их духами серебряно-белых гор с вечными снегами. Они считали, что такие явления круговорота бытия, как мнимые видения привязанности, существуют постольку, поскольку эти чувства привязанности к миру имеются у глупых обывателей. Видения круговорота жизни уйдут тогда, когда исчезнут привязанности. Тот, кто желает уйти из круговорота, должен развивать и поощрять скверные привязанности, ограничить анализ и изучение, руководствоваться высшими правилами тарни и таким образом достичь состояния будды (мистицизм). Ламы этого учения могли свободно предаваться созерцанию, считая себя буддами, тэнгри. Они пользовались спиртными напитками, имели право входить в сношение с женщинами и пр. Так законы Шакьямуни подвергались извращению. Основные идеи этой секты изложены в сочинении «Тонилхын хулэг» («Книга ухода из мира»), в которой указывается девять путей — «Адисын ундэс», «Убадшин джирухэну толта», «Линхувын туб гэрэл», «Пурбын ундэс» 556 и пр. Эти сочинения в основном берут начало в так называемых сокровищницах тайных писаний. Они преимущественно ложны. Поэтому они основываются главным образом на таких способах, как спасение, благословение, благоволение, сжигание ячменной муки под предлогом подавления чертей и духов. Ламы этой секты имели обычай носить красные шапки, поэтому их называют «красношапочниками», а их учение — красной религией.

С первого десятилетия XI в. в Тибете стало распространяться учение успокоения лудзинчи 557, главными адептами которого были индийцы Падамба (ум. 1117) и Маджиг-Лабдон (1055-1145) 558. Согласно этому учению, человек может стать [202] буддой, принеся в жертву свою бренную плоть. И учение, и обряды этой секты были полны разврата и распущенности, поэтому они постепенно стали такими же, как в красной религии.

Лама Гунпан-Тугджэдзондуй, живший с 1243 по 1313 гг. в местности Джонан создал новый монастырь. На основе проповедей некого Миджиддорджи он создал учение джонанпа. Его ученик Долбо-Шэрабджалцан 559 продолжил распространение учения джонанпа, написав, в частности, сочинение «Море действительности». Учение это основывается на следующих идеях: в теле каждого существа, хорошего [203] и плохого, есть нечто вечное и глубинное, что невидимо и недоступно человеку. Это — Джу-Будда. Оно особенно, отлично от другого, едино и истинно. Все остальное с точки зрения этого учения есть иллюзия и ложь. Адепты джонанпа называли свое учение высшей стадией буддизма. Они пользовались буддийскими сутрами, цитировали буддийские сочинения, причем, главным образом относящиеся к «Колеснице времени» (Дуинкуре) 560. Дисциплина этого учения, по-видимому, была строже, чем у красной религии.

Кроме перечисленных трех учений - цогдзэмбэ или красной религии, лудзинчи и джонанпа, были еще учения сакьяпа и карджудпа. Все эти пять направлений пренебрегали учением кадампа, введенным Джу-Атишей. Они всячески извращали обеты буддизма, ссылаясь на тантрические ритуалы.

Богдо-Цзонхава считал, что религия должна основываться на правилах учения кадампа, установленных Джу-Атишей. В течение тридцати лет он трудился над составлением расширенного устава религиозного учения, который он написал в виде толкования к повествованию Атиши «Лампада, освещающая путь к святости» (монг. Боди мурийн зула), назвав его «Ступени пути к святости» (монг. Боди мурийн зэрэг) 561. Кроме того, он изучил все крупнейшие труды индийских пандит о признаках-свойствах (цаннид) и на основе этого написал несколько сочинений об этом, выдвинув новые идеи. Многие ученые Тибета, например, из Сакья, стали негодовать, говоря: «Какой-то Цзонхава из нижней земли тангутов вздумал проповедовать новое учение. Надо устроить с ним диспут, подавить его ум и тем самым разрушить его идеи». Многие устраивали с Цзонхавой Лубсандагвой диспуты, но всякий раз оказывались побежденными сами, после чего становились его учениками. В результате к учению Цзонхавы стало обращаться все больше и больше образованных и ученых людей Тибета. Первого числа первого весеннего месяца желтой коровы (1409) Цзонхава Лубсандагва совершил большое богослужение божеству вечному Дзу в столице Тибета Лхасе с совершением жертвоприношений. С этого времени богослужение «Великое лхасское благопожелание» 562 стало ежегодным. В том же году на южном склоне горы недалеко от Лхасы 563 он построил новый монастырь Галдан-Намджаллин 564, где организовал проповедь своего учения. После этого цзонхавистов стали называть галданпа или гэлугпа. Так как они носили желтые шапки, их стали называть еще «желтошапочниками», а их религию «желтой».

Цзонхава, создавая свое учение о признаках-свойствах, основывался на повествовании «Основа мудрости» 565 индийского ученого Нагарджуны 566, а также на комментарии к этому сочинению под названием «Обладающий ясным словом» 567, составленным также индийцем Индракирти 568. В общих чертах это учение сводится к следующим рассуждениям. Если взять кусок золота и постараться изучить его, то будет необходимо разложить его на составляющие свойства: вес, жесткость, цвет, форму и пр., или разложить его на внутренние элементы, вплоть до мельчайших частиц. Что же после этого останется от куска золота? В его отдельных составных частях нет признаков формы и материи — ни цельного куска, ни золота. Если же совокупность составных частей называется золотом, то ведь эта совокупность, как сказано выше, раскладывается на составные части, и тогда мы не обнаружим в ней и признака совокупности. Если мы возьмем кусок золота и при помощи особого [204] орудия разложим его на составные части и рассмотрим, то увидим, что золото разложилось на десятки различных металлов, и его как такового нет. Разложив же кусок золота на мельчайшие частицы, мы увидим, что и в этих частицах есть составные части. Пока они носят название «материя», им присущи изменения, разложение, распад. С другой стороны, если мы смешаем кусок золота с материей другого свойства, то в силу обстоятельств, возникших при смешивании, он может стать материей со свойствами, противоположными золоту. Поэтому и само золото и материя, полученная от его изменений, являются лишь видимостью взаимных связей, а определенного, самостоятельного свойства у них нет. Следовательно, образование предмета и получение им того или иного свойства есть результат накопления материей разнообразных свойств. Точно так же живые и неживые тела, образовавшиеся от сочетания различных причин и следствий, следуя состоянию этих причин и следствий, изменяются в результате действий климата, температуры, благоприятных и неблагоприятных условий и пр. Поэтому они, каждое в отдельности, не имеют своих особенных свойств, их свойства являются приобретенными, а это равносильно чуду. Хотя все тела зависят от причин и условий и не имеют своих особенных свойств, в силу закономерности действия причин, различные свойства предметов могут быть полезными или вредными. Эти взгляды называются учением о пустоте, то есть небытии или отсутствии материи. Распространявший их в Тибете Богдо-Цзонхава умер в год желтой свиньи (1419), двадцать пятого числа первого зимнего месяца, достигнув шестидесяти трех лет. Его ученики после смерти учителя решили возвести на его место лучшего из них и вверить ему дело желтой религии. Так старший из учеников Цзонхавы был возведен на кафедру Богдо в монастыре Галдан-Намджаллин. Таким образом, впервые появился титул «галдан-ширэту», или настоятеля Галдана.

Среди учеников Цзонхавы более ста человек прославились как ученые. Они писали разнообразные трактаты и распространяли воззрения учителя. Среди них особо известны Дармаринчин (р. 1364), Хайдуб-Чойдже и Гэндундондуб 569, занимавшие поочередно престол галдан-ширэту. Другие ученики Цзонхавы создавали новые монастыри, открывали школы желтой религии. Например, ученик Цзонхавы лама-цорджи Дашибалдан 570 еще при жизни учителя в 1416 г. построил на южном склоне горы Гэпэл монастырь Балдан-Брэбун и организовал дацаны семи различных школ. Джамцо-цорджи Шакьявати 571, который от имени Цзонхавы ездил в Китай, по возвращении в 1419 г., то есть в год кончины учителя, на севере от Лхасы собрал монахов и создал монастырь Сэра-Дэджинлин. Спустя двадцать семь лет после этого, то есть в год красного зайца (1447) 572 ученик Цзонхавы лама Гэндундондуб в местности Цзан создал монастырь Дашилхумпо с общиной монахов и религиозными дацанами. Организация монастырей, стремление последователей Цзонхавы обучаться по правилам, установленным учителем, их презрение к богатству и проповедь тленности всего окружающего, следование строгой дисциплине — все это делало учение Цзонхавы популярным и авторитетным. Тибетцы совершали монастырям этой школы большие подношения. Соответственно стремительно увеличивалось число монахов, последователей Цзонхавы. Таким образом, через сто с небольшим лет после смерти Цзонхавы монахов-цзонхавистов стало очень много. [205] Но несмотря на внешнее благополучие желтой религии, дисциплина монахов слабела, они стали стремиться к наживе. Для этого монахи стали гадать, читать заговоры, тем самым становясь похожими на тех, кто исповедовал красную религию.

Вскоре появился обычай нахождения перерождений больших лам после их смерти и почитания их. Этот обычай впервые возник у карджудпа. Последователи этой секты начали считать Карма-Миджиддорджи, когда он был еще младенцем, перерождением Карма-бакши, носившего черную шапку 573 и приглашенного еще Мункэ-ханом в Монголию. Поэтому Миджиддорджи был возведен в 1512 г., когда ему исполнилось всего шесть лет, на престол Карма-бакши в монастыре Цурпу. С этого времени и началось в Тибете почитание перерождений или хубилганов. Правда, издавна существовал обычай почитания многих ученых лам Индии и Тибета в качестве перерождений бодхисаттв. Этот обычай опирался на идеи сутр «Большой колесницы» о том, что бодхисаттвы, уйдя из мира, возвращаются в круговорот бытия для оказания помощи живым существам. Ламы утверждали эти идеи, используя различные сочинения и толкования, описывавшие будущее положение мира. После того, как Карма-Миджиддорджи был объявлен перерождением у «черношапочников», последователи Цзонхавы назвали ламу из Цзана Гэндунджамцо великим хубилганом желтой веры.

Возведение в хубилганы Гэндунджамцо 574 произошло следующим образом. В год синей лошади (1474) на шестьдесят четвертом году скончался лама Чойджи-Гэндундуб, ученик Цзонхавы, основатель монастыря Дашилхунпо, автор многих религиозных трактатов. В это время в местности Цзангин-Танаг 575 в доме некоего Гунджина родился мальчик, которого назвали Гэндунджамцо. Лама-гадатель Донъед, живший в районе Танаг-гол, объявил этого мальчика перерождением Гэндундуба, и местные жители стали почитать его. Гэндунджамцо в малолетстве был отдан в монастырь Дашилхунпо. Он получил там хорошее монастырское образование и постепенно стал весьма влиятельным ламой. Старый настоятель монастыря Панчен-Ешигемо не захотел уступать власть молодому хубилгану, и тот был удален из Дашилхунпо. Гэндунджамцо некоторое время провел в монастыре Брэбун-хийд. Затем, в год желтой змеи (1509) в местности Мэтоктан он основал монастырь Чойнхорджил. А в 1512 г. монастырь Дашилхунпо пригласил Гэндунджамцо и возвел его на престол [настоятеля].

С этого времени цзонхависты все увереннее стали говорить, что Гэндунджамцо действительно является перерождением Чойджи-Гэндундуба. Это было очень выгодно крупным ламам Брэбун-хийда, и они обратились к властям Тибета в Дэвашун 576 с таким заявлением: «Танагский лама Гэндунджамцо истинно является перерождением Чойджи-Гэндундуба. Ведь есть предопределение и повеление высших будд о том, что перерождение Хоншим-бодхисаттвы возродит желтую религию. Все признаки ламы Гэндунджамцо соответствуют тем, что указаны буддами. В то время, когда ламы карджудпа объявили своего черношапочного хубилгана, достойно ли нам не иметь своего перерождения, который бы утверждал нашу желтую религию. Нам следует немедленно возвести в [хубилганы] Брэбун-хийда ламу Гэндунджамцо и вверить ему дело желтой религии». Просьба была удовлетворена. В год красной коровы (1517) Гэндунджамцо был приглашен в монастырь [206] Балдан-Брэбун-хийд и объявлен хубилганом Хоншим-бодхисаттвы. Ему было пожаловано звание «джалван» 577, и он был объявлен великим ламой желтой религии. Так в Тибете впервые появились далай-ламы.

Между прочим, первым далай-ламой считается Гэндундуб, а Джалван-Гэндунджамцо - лишь вторым. Последний, дожив до шестидесяти пяти лет, умер в год черного барса (1542). После его смерти, в 1543 г. у сановника правительства Тибета Дэвашун Намджилдагвы родился сын, которого, согласно указаниям ламы Чойджона и Нэйджи-Чойджона 578, назвали перерождением Джалван-Гэндунджамцо. В четыре года он был возведен в монастыре Брэбун-хийд на престол великого хубилгана желтой веры.

В это время последователи учения Цзонхавы стали порицать Панчен-Ешигемо за гонения на перерождение своего учителя, за нарушение клятвенных обетов между учеником и учителем, так как лама Гэндунджамцо является перерождением Чойджи-Гэндундуба [учителя Панчен-Ешигемо]. Панчен-Ешигемо понял, что во избежание неприятностей ему следует пригласить Гэндунджамцо в Дашилхунпо и возвести его там на престол. В следующем 1512 г. он пригласил Гэндунджамцо в Дашилхунпо и возвел его на престол первого ламы монастыря.

Еще при монгольском императоре Тогон-Тэмуре тибетский князь из провинции Уй Дай-Ситу-Джалцан добился независимости Тибета и установления самостоятельной тибетской власти. Тогда в Лхасе было учреждено правительство [рода] Пагмодуба-Ниддунг. В течение ста пятидесяти лет сменилось восемь дэсридов 579 или правителей, и все они почитали учение Цзонхавы. При третьем Дэсрид-Чойджидагве князь из провинции Цзан Ринпун-Донъеддорджи, последователь карджудпа, двинул войско на провинцию Уй и в 1490 г. низверг правительство Пагмодуба-Ниддунг. В местности Джид-Шод он установил новое правительство [рода] Ринпун.

Правительство Ринпун стало притеснять желтую религию. Оно ограничило права ее лам, великое богослужение статуе Будды Дзу в Лхасе стали вести ламы карджудпа. Ламы, последователи Цзонхавы, обиженные и оскорбленные этим, сговорившись с сыном старого дэсрида Чойджидагвы Дашидагвой, составили заговор против [рода] Ринпун и в году красной мыши (1516) восстановили старое правление. Сына Чойджидагвы Дашидагву они сделали дэсридом в Лхасе. Ламы-«желто — шапочники», вернув, таким образом, правительство Пагмодуба, решили, что только народная поддержка сможет сделать его сильным. Ради этого они использовали религиозные представления различных школ о перерождениях и объявили Танагс — кош ламу Г эндунджамцо великим ламой всей «желтошапочной» религии. Они издали об этом эдикт. Он гласил:

«Представители различных учений, следуя пророчествам ламы-прорицателя Донъеда, считают Танагского ламу Гэндунджамцо перерождением Гэндундуба. Это правильно. Пророчества будд и великих святых о том, что перерождение Хоншим-бодхисаттвы должно явиться в мир и распространить желтую религию, исполнилось. По приметам и знакам это - Гэндунджамцо. То, что Его святейшество Гэндунджамцо есть перерождение Хоншим-бодхисаттвы, указано в святых книгах. Не пристало нашей желтой вере не иметь своего главенствующего великого ламы, в то время как последователи религии карджудпа возносят своего перерожденца [207] "черношапочников" и так распространяют закон своей веры. Нам следует спешно призвать Его святейшество Танагского Гэндунджамцо, возвести его на кафедру монастыря Брэбуна и вручить ему дела нашей желтой религии».

Лхасское правительство Дэвашун срочно послало гонца в монастырь Дашил-хунпо с приглашением Гэндунджамцо прибыть в Брэбун. Гэндунджамцо отказался. Тогда Дэвашун повторил свое приглашение в такой жесткой форме, что Гэндунджамцо ничего не оставалось, как согласиться. В год красной коровы (1517) 580 Лхасский Дэвашун торжественно ввез Гэндунджамцо в Брэбун, объявил его перерождением победоносного Хоншим-бодхисаттвы, пожаловал ему имя Третьего Джалван-Содномджамцо и вверил ему дела желтой религии.

Начиная с эпохи Джалван-Содномджамцо, вместо «джалван» стали употреблять имя «Ваджрадара» — Ваджрадара далай-лама. При этом Далай-ламе Содномджамцо в году белой лошади (1570) 581 в семье Цзанского Гунгабалджора родился мальчик, который впоследствии поступил в монастырь Дашилхунпо и весьма преуспел в изучении религиозных наук. Все стали говорить, что Чойджиджалцан из Дашилхунпо исключительно образован и сведущ в знаниях. Высокопоставленные ламы объявили его перерождением ученика Цзонхавы Хайдуб-Чойдже, воплощением Будды Амитабхи, разъяснив, что на это указывают все пророчества мудрецов 582. Затем в году белой мыши (в тексте ошибочно: «курицы»; 1600) лама Чойджиджалцан вступил на престол монастыря Дашилхунпо. Он был наречен Высшим воплощением Будды Амитабхи, Панчен-Тамджидчэнпа («Великий всеведущий») и принял дела желтой религии наравне с далай-ламой.

Так в Тибете появились ламы панчен-богдо. После возникновения далай-лам и панчен-богдо, хутухты и хубилганы стати множиться, [их стало столько, сколько] песчинок на земле. В выявлении и определении этих перерождений участвовали различные гадатели, прорицатели и предсказатели, так называемые, чойджоны и гуртэнпа. В желтой религии институт этих чойджонов и прочих гадателей получил широкое распространение. После XVI в. в Тибете осталась лишь слава, что в его монастырях и скитах монахи изучают труды Цзонхавы и блюдут в чистоте обеты. На деле же установленные Цзонхавой чистейшие законы было почти невозможно увидеть. Об этом можно узнать из следующих глав.

Далее — о том, как желтая религия распространилась в Монголии. Распространение в Монголии желтой религии связано с тогдашним положением Монголии. Поэтому необходимо вкратце обрисовать, что представляла тогда собой Монголия. Об этом — [одиннадцатая] 583 глава.

[XI.] О том, как желтая религия распространилась в Монголии и о том, как это было связано с властью маньчжурской династии [продолжение]

Из шестнадцати ханов, правивших в Монголии после Тогон-Тэмура, шестнадцатый был Батумунхэ-Даян-хан. О нем в «Золотом сказании» сказано, что он правил с года белой свиньи (1491) по год красной свиньи (1527) тридцать семь лет. По [208] сообщениям других исторических сочинений он занимал престол с года желтой коровы (в тексте ошибочно «свиньи»; 1469) по год черной зайчихи (1543) шестьдесят пять лет. Согласно «Драгоценному сказанию» Саган-Сэцэн-хунтайджи 584 и другим сочинениям, этот хан правил с года белого тигра (1470) 585 по год черной зайчихи (1543) семьдесят четыре года. По этим данным трудно определить точные даты правления Батумунхэ-Даян-хана, ясно одно — он занимал державный трон в монгольском государстве на протяжении многих лет. В некоторых сочинениях рассказывается, что он кочевал на территории между Гоби и Хангаем.

Император Тогон-Тэмур, бежав из Пекина, построил свою столицу на реке Керулен — Барс-хото, город Дуван-Чаван древнего царства Ли-ю-а. Однако говорят, что знаки и знамения не были благоприятными, поэтому он переселился в древнюю столицу императора Угэдэя Харахорин (Каракорум европейцев; город «Дуван-Чаван» мифического древнего царства Ли-ю-а, вероятно, надо читать «Дун-чен царства Ляо», то есть Киданей), реконструировав его. После этого монгольские ханы, как сообщают различные исторические труды, имели резиденции в Хухэ-Хото и других местах 586. Однако после Тогон-Тэмура у монгольского правительства не было оседлого столичного центра, оно кочевало в кибитках.

Батумунхэ-Даян-хан перед смертью разделил ханство на одиннадцать уделов по числу своих сыновей, рожденных от трех ханш, и положил начало дроблению [Монголии] на множество мелких самостоятельных ханств. Старшему сыну Турболоду достались [племена] чахар, сунит, удзумчин и др.; Улусболоду — урианхан; Барсболоду — три [области] западных тумэдов; Арсболоду — восточные тумэды, семь племен ордосских юншебу; Очирболоду - кешиктен; Алчболоду — джарут, барин; Алболоду - хара-гэр, шарайгол; Гэрболоду — урут, ордос; Чинтайджи — хара-татар, а младшему сыну Джалаирскому хунтайджи Гэрсэндзэ — тринадцать халхаских племен.

Джалаирский хунтайджи Гэрсэндзэ своих подданных халха-монголов поделил среди семи сыновей, в результате чего и возникло семь племен-отоков Халхи. Остальные [племена] — хорчин, джалайт, дурбэт, хошут, горлос, харачин, оннют, абаганор и др. были поделены между четырьмя братьями Чингиса и потому остались у своих старых князей, не подвергнувшись новому делению. Так возникли семь халхаских хошунов — от раздачи халха-монголов семи сыновьям Гэрсэндзэ.

Халха, объединяющая тридцать тумэнов Северной Монголии — подданных Джалаирского хунтайджи Гэрсэндзэ, получила свое название, как утверждают некоторые исторические труды, от слова «заслон». Северную Монголию стали называть «Халхой», то есть «заслоном» вот почему. После изгнания Тогон-Тэмура из Пекина, китайский император династии Мин послал письмо и дары Тогон-Тэмуру с предложением быть ханом на его старой родине и стать «заслоном» («Халхой») великой державы. Кроме того, в надписи на стеле перед храмом «Возрождающим религию» говорится: «На север от столицы ее оберегают-заслоняют монгольские дзасаки пятидесяти одного хошуна - все аймаки Халхи. Прошло много лет с тех пор, как они строго охраняют северные пограничные земли. Этим "заслонцам-халхасцам" ныне уже нет надобности охранять границы и сторожить страну. Границы близки. Им досталось много милостей. Они глубоко постигли наши наставления». [209] В «Илэтхэл-шастре» 587 - родословных князей сказано: «Эту страну стали называть Халхой после того, как Джалаирский хунтайджи Гэрсэндзэ, потомок в шестнадцатом колене императора родоначальника Юань (Чингис-хана), стал жить в горах Хангая».

Согласно этим сообщениям, северные монголы стали называться халхасцами (то есть «заслоном») с тех пор, как сделались прикрытием, охраняющим границы. Однако это ошибочное утверждение. В монгольской хронике «Золотое сказание» сказано: «Шесть корпусов-тумэнов Чингис-хана — это Ордос, составляющий один тумэн; двенадцать тумэдов 588 — 1 тумэн; Юншебу, Асут и Харачин — 1 тумэн; все они составляют три западных корпуса-тумэна. Чахар — 1 тумэн; Халха — 1 тумэн, Урян-хан — 1 тумэн; они составляют три восточных тумэна (три корпуса-тумэна левого фланга)». В сочинении «Хрустальные четки великой династии Юань» баринского Рашпунцага 589 сказано: «Некоторые историки говорят, что когда все монголы собрались для возведения великого Чингис-хана на монгольский престол, язык киданей, хоть и не был совершенно похож на говор нынешних халхасцев, но был очень близок к нему, например, имел мягкое произношение твердых согласных». Кроме того, есть сведения, что народ рода Халха [издревле] проживал на востоке озера Буир-нур.

Исходя из данных сведений, можно сделать вывод, что народ Халха существовал в древние времена и был ветвью киданей. Размножившись и смешавшись с монголами других родов и племен, он в конце концов образовал северных халха-монголов.

Что касается названия Халхи «семихошунной», то это произошло оттого, что Джалаирский хунтайджи Гэрсэндзэ разделил халха-монголов между своими семью сыновьями, отдав каждому один хошун, или удел, халхасцев.

После появления самостоятельных семи владетелей в Халхе, от потомков старшего сына Джалаирского хунтайджи Дархан-хунтайджи Ашихая и его сына Данбатур Наянтая 590 произошли князья Дзасактуханского аймака. Потомки третьего сына Оноху 591 -Уйдзэн-нойона составили князей Тушэтуханского аймака. Потомки четвертого сына Аминдурала — суть князья Сэцэнханского аймака. Потомки шестого сына Далды — суть князья Дархан-бэйлэ Потомство пятого сына Тарни, по-видимому, прервалось.

После того как Батумунхэ-Даян-хан разделил свой народ на уделы между сыновьями и положил начало дроблению монголов и появлению мелких владетельных князей, монгольское государство раздробилось и разделилось на три части — южных монголов, северных халхасцев и четырех ойратов. Эти три части в свою очередь стали делиться внутри себя на роды и кости, в результате чего ко второй половине XVI в. монголы были раздроблены и слабы. Монгольские князья и тайджи того времени, оспаривая друг у друга власть, находились в постоянной вражде, испытывали взаимную злобу и зависть, непрерывно учиняли смуту и конфликты. Они не стремились к объединению мыслей и укреплению силы. Князья не могли ужиться друг с другом, как бараньи головы не помещаются в одном корыте.

Даян-хан передал государственную печать Юаньской династии младшему сыну Туруболоду. Потомки Туруболода на протяжении почти ста лет до 1634 г. хранили печать Юаньской династии. Было пять ханов — Боди-Алаг, Тарайсун-Годан, Ту — мэн-Дзасакту, Буян-Сэцэн и Лигдэн-Хутухта, которые, однако, управляли лишь [210] чахарами и близкими к ним народами, не имея сил и возможности подчинить себе прочие монгольские племена.

Наиболее сильным владетелем той эпохи был тумэдский Гэгэн-Алтан-хан, сын Барсболод-джинона, хана западных трех тумэнов. Алтан-хан, начиная с 1532 г., когда ему было 26 лет от роду, постепенно подчинил себе двенадцать тумэдов, и, став сильным правителем, решил отомстить врагам за старые обиды. Он напал на ойратов Джэла-Туруги 592 и подчинил себе их часть. Затем он много раз нападал на Дай — Минское государство, разрушая города и селения. Тогда мины, решив умиротворить Алтан-хана, послали к нему чиновника и поднесли титул «суй-ван» 593, или «миролюбивый и справедливый князь», а также золотую печать и многочисленные дары. «Не следует ли ныне нам, как большому и малому государствам, жить во взаимной дружбе и помощи, пребывая каждое в благоденствии и спокойствии?» - говорили китайцы, хитроумными и искусными способами пытаясь остановить набеги Алтан-хана.

Алтан-хан несколько раз ходил войной на амдосцев, покорив некоторые племена тангутской окраины. Хоть Алтан-хан и провел всю жизнь в походах и войнах, это не только не привело к усилению монгольского государства, но привело к тому, что монгольская государственность была «обменена» на буддийскую религию, что, в конце концов, сделало монгольские племена безвестными и покорными маньчжурам и китайцам. Безусловно, Алтан-хан не стремился к изменению исконного монгольского пути, он лишь следовал традициям прежних монгольских императоров и желал лишь возродить великую державу и драгоценную религию, процветавшие при императоре Хубилай-Сэцэн-хане. Алтан-хан хотел быть похожим на Хубилай-Сэцэн-хана. Ради этого он пригласил из Тибета нескольких влиятельных лам, принял буддизм и начал его широко и настойчиво распространять среди монголов. В результате этого монголы оказались в плену фанатичной веры и сделались, таким образом, легкой добычей для китайцев и маньчжуров.

Начало распространение Алтан-ханом в Монголии буддизма в форме желтой веры (ламаизма) началось во второй половине XVI в. Обратившись к историческим сочинениям за ответом на вопрос - каковы были религиозные верования, пришедшие в тогдашнюю Монголию, мы увидим, что монголы стали исповедовать не только желтую веру (ламаизм), установленную Цзонхавой, но и красную веру, и сакьяскую, и карджудпаскую, развившиеся в Тибете из общей буддийской религии. (Под религией здесь подразумеваются школы буддизма, которые по-монгольски называются «шашин», то есть религия).

Точных данных о времени появления вероучений красной, сакьяской, карджудпаской сект в Монголии нет, поэтому некоторые иностранные историки считают, что они являются остатками вероучений, распространенных еще в Юаньской империи. Но в эпоху существования Юаньской империи сакьяское и карджудпаское вероучения не были распространены в самом монгольском народе, поэтому трудно представить, чтобы они могли сохраниться после падения Юаньской империи и просуществовать в течение почти двухсот лет. Кроме того, все монгольские исторические сочинения говорят о том, что традиции буддизма в Монголии прервались после императора Тогон-Тэмура и возродились только при тумэдском Алтан-хане. [211] Некоторые иностранные историки отмечают, что буддизм принял также и Хутагтай Сэцэн-хунтайджи 594, сын Но-Тарни-хунтайджи, четвертого сына старшего брата Алтан-хана. Они пишут следующее: «В год красного тигра (1566) во время правления императора Цзяцзина 595 Дай-Минской династии Сэцэн-хунтайджи, отправившись походом на Амдо, остановился у стыка трех рек Ширэмучи 596 и послал местных лам объявить, что если ламы сами покорятся ему, он будет поклоняться их религии и учению, если же не покорятся, он посчитает их своими врагами. Затем Сэцэн-хунтайджи принял буддийскую веру и вернулся в Монголию вместе с ламой Лирджин».

Другие историки сообщают, что «тибетцы с древних времен были любителями чая. Религия Будды, распространенная среди тибетцев, не могла бы продвигаться дальше без внедрения чая. В Монголии же до второй половины XVI в. чая не употребляли. Поэтому когда в 1577 г., или в 5-м году правления минского императора Ваньли 597 в 9-й луне шаньсийский пристав Цзюй-ши-ши-чэн доложил, что Алтан-хан послал письмо в Гу-юань-су-цзюнь-фу 598 с просьбой открыть торговлю чаем, то китайцы удивились — почему монголы, совершенно не употреблявшие чай, вдруг возжелали его закупать?»

Из перечисленных фактов следует, что буддизм в Монголии начал распространяться только во второй половине XVI в. Тумэдский Алтан-хан и ордосский Сэцэн-хунтайджи совершали набеги и военные походы на Амдо, и вошли таким образом в контакт с амдосцами. Поэтому буддизм в Монголии стал распространяться среди ордосцев, тумэдов, кукунорских олётов и других племен за десять с лишним лет до прибытия туда Далай-ламы Содномджамцо в 1578 г. При этом монголы, принимая буддизм, не делали различий между теми или иными школами тибетского буддизма, считая их учение за одну общую буддийскую религию, и следовали проповеди и наставлениям тех тибетских и амдоских лам, с которыми входили в контакт. Поэтому в Монголию проникло учение всех школ Тибета — желтой, красной, сакьяской, карджудпаской и пр. Среди них наиболее широкое распространение получила желтая религия, можно сказать поэтому, что все другие секты продвигались вслед за ней.

Во Внутренней Монголии это религиозное учение распространяли тумэдский Алтан-хан, ордосский Сэцэн-хунтайджи, Бошокту-джинон, чахарский Тумэн-Дзасакту-хан и др. Во Внешней Монголии ее распространению способствовали дед Тушэту-хана Абатай-Сайн-хан, дед Сайн-нойон-хана Тумэнхэн-Сайн-нойон, у илийских монголов-ойратов — Аюши-хан. Хотя источники говорят о том, что Алтан-хан и Сэцэн-хунтайджи, начав воевать с Амдо и войдя в контакт с племенами, проживавшими там, положили начало распространению буддизма среди монголов, это не означает, что они были первыми в Монголии, принявшими буддизм и заставившими других последовать их примеру.

Наряду с появлением в Монголии лиц, которые, войдя в сношение с Амдо, приняли религию Будды и стали добиваться ее распространения среди своих соплеменников, в политике Минской династии по отношению к монголам все больше места стало занимать учение Будды. Мины пытались использовать ее для прекращения набегов монголов на китайские границы. Их главная цель заключалась в том, чтобы сделать монголов покорными, склонить их к своим ногам, превратить в рабов. Они использовали всевозможные способы, чтобы заставить Алтан-хана [213] принять религию Будды и всячески способствовали широкому распространению буддизма в монгольских землях. Об этом пишут некоторые иностранные историки. Например, летопись «Шэн-у-цзи» Вэй Юаня 599 сообщает: «Обращение в желтую религию монголов началось с Алтана. Поклонение же Будде самого Алтан-хана началось под влиянием его жены Сан-нян-ши. Благодаря умелому ведению дел китайскими вельможами Чжан-Чжуй-жэнь и Ван-Чин-гу 600 за пятьдесят лет не только были остановлены воинственные нападки врагов, постоянно беспокоивших китайские границы, но и для китайского государства установился двухсотлетний мир».

В докладе Лян-Гуанского 601 генерал-губернатора Сэн-Чуншуана, сделанном в 33-м году правления Гуаньсян Минской династии, говорится: «Принятие монголами желтой религии суть результат тонкого подхода минского вельможи Чжан-Чжуй-жэнь к вопросу о мирном усмирении монголов. Сегодня же Монголия весьма темна. Количество населения сократилось. Ученые не рождаются. Все это зависит от религии».

В исторических записках о государствах на западных окраинах Минской империи сообщается: «В середине царствования императора Лунцина, правившего на престоле Минской династии с 1567 по 1572 гг. 602, сын Алтан-хана тайджи Бинту предложил построить храмы в районе Кукунора за заставой Чжа-юй-гуан. Министр [214] церемоний, несмотря на несогласие всех прочих чиновников, дал разрешение на постройку, считая это добрым делом и стремясь поддержать тайджи в хорошем начинании, а также учитывая маловажность и отдаленность храмов. Эти храмы были построены около 2-го года правления Минского императора Ваньли (1574). Им дали, согласно указу, название «Ян-Хуа», то есть «Храм просвещения Китая».

По сведениям, приведенным в «Хуан-мин» 603, в Белом месяце 6-го года правления императора Лунцина Минской династии (1572) Цзунду-Ван-чунху доложил императору просьбу своего северного противника, миролюбивого и справедливого князя Алтана о посылке ему тибетских книг с золотым шрифтом, а также лам для исполнения церковной службы. В 1-м году правления Ваньли (1573) император послал Алтан-хану тибетские книги.

Эти данные говорят о том, что принятие буддийской религии Алтан-ханом было инспирировано исключительно Минской династией. Само принятие религии Шакьямуни совершилось в середине правления Лунцина, императора Минской династии. Алтан-хан через год или два после принятия буддизма, то есть в год белой овцы (1571) встретился в Хухэ-Хото с ламой Асаном, прибывшим из амдоской местности Дзогэ, расположенной юго-западнее Кукунора. Восхваление желтой религии и рассказы о деяниях Третьего Джалван-Содномджамцо 604 сильно подействовали на впечатлительного Алтан-хана, который решил во что бы то ни было распространить желтую религию в монгольской стране. Об этом Алтан-хан и подал письменное заявление императору Минской династии Лунцину в год черной обезьяны (1572). Затем, в год черной курицы (1573) Алтан-хан пошел войной на тангутское племя вара и завоевал его. Монголы захватили много людей, в их числе был и Ариг-лама, которого Алтан-хан принял с уважением и почестями. В год синей собаки (1574) ордосский Сэцэн-хунтайджи (тогда еще принц), будучи принят Алтан-ханом, заявил: «Какое благо, о великий хан, что ваши года благоденствуют. Но вы половину жизни отдали военному делу. Заставили китайцев уважать ваше достоинство, а с победой над вара, ваша военная мощь возросла в десять раз. Теперь в этой жизни и в следующей нет ничего более важного, чем вершить дело религии и учения. Этому учат все мудрецы прошлого. Люди говорят, что на юго-западе, в горах покрытых вечным снегом 605, проживает хутухта, перерождение Хоншим-бодхисаттвы. Я думаю, нам следует послать специального чиновника, чтобы он пригласил того хутухту к нам, чтобы мы могли распространить светлейшее учение и последовать примеру нашего предка Хубилай-Сэцэн-хана, пригласившего Пагба-ламу».

Алтан-хан принял это предложение и собрал на сейм всех тайджи трех хошунов ордосского западного крыла. На нем было решено в целях распространения желтой религии пригласить из Тибета Третьего Джалван-Содномджамцо. В том же году Алтан-хан снарядил чиновника Нанджибу, вручил ему подарки и письмо, и послал в Лхасу, поручив пригласить Джалван-Содномжамцо. Нанджибу с товарищами достигнув Лхасы и получив аудиенцию, преподнесли Джалван-Содномджамцо-ламе подарки и письмо от Алтан-хана. После этого лама встретился с тибетским правителем Дэсрид-Агвандагвой. На просьбу посоветовать о том, как быть, Дэсрид-Агвандагва сказал: «Хан государства, расположенного на нижнем краю земли, где еще нет света учения, желает, пригласив вас, распространить там желтую [215] религию. Это — высокое предназначение! Будет совершенно справедливым, если вы удовлетворите желание этого хана, одарите монгольские земли своим пребыванием и поможете тамошним живым существам распространением религии».

Джалван-Содномджамцо согласился поехать в монгольскую страну. Лама и его милостынедатель 606 договорились встретиться в местности Кукунор. Джалван-Содномджамцо предложил до его приезда полагаться на ламу Дзулдойсанбо, первого ламу из дацана Дулба 607 монастыря Брэбун, и направил его вместе с монгольскими послами к Алтан-хану. С другой стороны, милостынедатель Алтан-хан, молясь о долгоденствии своей жизни, построил в местности Барун-Джу 608 новый храм — Намджил-дацан, где учредил службу, посвященную молению о долголетии.

Относительно Намджил-дацана в современных тибетских летописях единодушно сообщается, что он был построен в год синей собаки (1574). Некоторые же историки годом приглашения Далай-ламы в монгольскую страну считают год красной мыши (1576). Это, несомненно, ошибочное мнение.

После возвращения из Лхасы монгольских сановников Джалван-Содномджамцо стал собираться в дорогу, чтобы исполнить свое обещание. Однако в год синей свиньи (1575) в Тибете вспыхнула междоусобная война между Уй и Цзаном, начатая Ринопорин-нойоном. Тревожное положение задержало выезд Содномджамцо. Алтан-хан же в год красной мыши (1576) снарядил своего сына Бинту-тайджи вместе с Адос-дарханом 609 («дархан» означает не «мастер», а «свободный») и другими к Джалван-Содномджамцо в Лхасу с богатыми дарами и посланием. На их приглашение Джалван-Содномджамцо улыбнулся и возразил так: «На этот счет есть благое предсказание, и я не позднее будущего года непременно отправлюсь к вам. Прошу почтеннейших послов доложить об этом своему хану». Он вручил ответные дары для Алтан-хана и отправил Бинту с прочими в обратный путь. Те по прибытии доложили Алтан-хану о том, что цель их поездки достигнута. Все были обрадованы.

После этого в районе Кукунора в скалистом месте были построены для встречи Джалван-Содномджамцо храмы и жилые помещения. По поводу этих храмов иностранные историки пишут так: «"Повествование государства Мин о татарах" сообщает, что Алтан-хан на старости лет принял божественную религию и во второй раз просил императора разрешение на постройку южнее Кукунора храма для Далай-ламы. По указу храм был назван Ян-Хуа».

В сочинении «Хуан-Мин-шилу» 610, кроме того, отмечается: «В четвертой луне 5-го г. Ваньли (1577) управитель трех приграничных районов сообщал, что Алтан-хан на западе, на Кукуноре, основал храм, постройка которого закончена. Храм назван Ян-Хуа. Вообще же, этот храм, о котором говорится, что он был построен Алтан-ханом для Далай-ламы, есть тот самый храм, который начал строить в Кукуноре сын Алтан-хана Бинту. Постройка его началась в период Лунцина, но была по некоторым причинам приостановлена и возобновлена по поводу приглашения Алтан-ханом Далай-ламы, а в 5-м году [правления] Ваньли возобновлена и закончена».

Сообщения этих сочинений противоречат друг другу в вопросе о времени постройки храма Ян-Хуа. Был он построен раньше или позже? Бинту или Алтан-ханом? Дело в том, что название Ян-Хуа относится к двум храмам. Одним храмом их считать нельзя. Тогда, согласно сообщениям монгольских и тибетских летописей, [216] основание Алтан-ханом нового храма в скалистой местности в районе Кукунора для встречи Джалван-Содномджамцо следует считать законченным в год красной коровы (1577) 611. Алтан-хан, закончив постройку храма, в зимнем месяце того же года красной коровы приступил к подготовке встречи Джалван-Содномджамцо, а именно — к устройству почетного приема, организации охранных войск и пр. В это время в Тибете, в Лхасе, Джалван-Содномджамцо также готовился к отъезду в Монголию. Закончив большое молитвенное богослужение о благом пути в лхасском храме Джу 612, в том же году красной коровы 26-го 11-й луны он выехал из монастыря Брэбун-хийд. При выезде были устроены торжественные проводы при участии князей лхасского правительства Дэвашун и высших лам всех ближайших монастырей. Так, Джалван-Содномджамцо в пути встретил Новый год.

Наступил год желтого тигра (1578). При достижении [процессией] гребня хребта Акачин ей встретились монголы с навьюченными верблюдами. Через несколько дней следования была устроена первая официальная встреча, организованная Алтан-ханом, во главе с юншебуским Барга-тайджи, Хатан-Батаром, тумэдским Масан-бакши 613 и другими в сопровождении восьмиста конных всадников. Встречающие исполнили обряд поклонения ламе и поднесли ему дары из серебра, шелка и прочего. Затем на гребне хребта Цаган-Арик эти князья сделали ламе подношение в тысячу лошадей и десять тысяч овец. После этого была устроена вторая встреча во главе с ордосским Сэцэн-хунтайджи, тумэдским Даян-нойоном в сопровождении трех тысяч всадников. Они поклонились ламе, поднесли ему в дар оседланных лошадей, золото, серебро, шелк и прочее. Наконец, третья группа встречающих во главе с Дзорикту-тайджи, Чин-Батаром и тремястами высокими лицами три дня подряд совершала церемонию поклонения и подношения даров. Кроме того, от имени китайского императора прибыла делегация в составе ста человек во главе с Шил-гуши 614, которая также поднесла богатые дары.

15-го числа 5-й луны того же года, когда Джалван-Содномджамцо прибыл в Кукунор, из ставки 615 Алтан-хана выехали для встречи лично от хана пятьсот конных во главе с двумя ламами - Донройсамбу и Дорджи, а также переводчик Лоцзава-гуши. Затем из дворца хана вереницей вышли несколько тысяч человек для совершения подношений и для музыкального сопровождения. Вслед за ними выехал Алтан-хан в белом одеянии и на белом коне в сопровождении жен и детей, а также с войском в десять тысяч человек. Поклонившись Джалван-Содномджамцо, они ввели его в тот самый храм, который был построен в районе Кукунора в скалистом месте. В честь встречи ламы и милостынедателя была совершена первая церемония поклонения ламе с подношениями, в которые вошли: серебряная мандала, сделанная из пятисот лан, золотой сосуд большого размера, наполненный драгоценностями, шелка пяти цветов по двадцать кусков каждого цвета, сто лошадей, в том числе десять белых коней с драгоценными седлами и сбруей, шелк «магнат» (с вышитыми драконами) пяти цветов, десять тысяч лан серебра. В конце церемонии был устроен пир.

Алтан-хан, Сэцэн-хунтайджи и другие имели беседу с Джалван-Содномджамцо через переводчика Лоцзава-гуши-бакши. Беседа шла о том, что в прошлом религия Будды была распространена среди монголов, а затем исчезла. В конце они коснулись вопроса, как распространять желтую религию в народе. Для этой цели были [217] установлены специальные законы. Было решено в первую очередь запретить обряды шаманской веры и требовать предпочитать учение желтой религии.

Затем все ближайшие кукунорские, тумэдские, ордосские и чахарские монголы, а также все тамошние китайцы, тангуты и уйгуры сошлись в одном месте. Всего собралось около десяти тумэнов (сто тысяч) человек. Лама восседал в центре, около него сидели князья на почетных местах. Сэцэн-хунтайджи, стоя, высоким голосом обнародовал только что установленные законы. Он сказал: «Раньше наше монгольское государство, начиная с великого священного Богдо-Чингис-хана, и во времена царствования Угэдэя, Мункэ, Хубилая и других ханов объединяло три страны — Китай, Тибет и Монголию. К нам по приглашению приезжали высшие ламы, последователи законов сакьяпа и карджудпа. Религия Бурхана Шакьямуни была вознесена, как солнце! Но во времена следующих ханов она пришла в упадок. Мы привержены величайшим грехам. Наше питье и пища — это мясо и кровь. Наш мир стал похож на ужасающее море из крови. Теперь же, когда Светлейший Бурхан-хутухта-лама и Милосердный хан встретились, как солнце и луна, для нашей монгольской страны открылся путь благоденствия. Высшая религия расцветает. Кровавое море превращается в молочное. Ввиду сказанного все великие и малые, все мужчины и женщины, все люди обязаны отныне соблюдать как десять благодеяний все заповеди, которые я оглашаю теперь для всех подданных хана, людям двенадцати тумэдов и всем прочим.

(пер. Ринчен и Самбу)
Текст воспроизведен по изданию: История в трудах ученых лам. М. Товарищество научных изданий КМК. 2005

© текст - Самбу ?. ?., Ринчен ?. ?. 2017
© OCR - Иванов А. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Товарищество научных изданий КМК. 2005