КОММЕНТАРИИ К ТЕКСТУ

586. Три года тому назад, когда писал я свое исследование об «Ургинских хутухтах», мне не было известно это обстоятельство и факт избрания второго халхаского хубилгана Чжэбцзун-дамба-хутухты был описан мною почти единственно на основании устных преданий халхасов, которые собрал я во время поездки по Монголии. Согласно этим преданиям я говорил, что при избрании второго хубилгана в среде халхаских князей «начались происки и как результат их раздоры между князьями: каждому хотелось, чтобы хубилганом был признан его сын, каждый, под предлогом просьбы Далай ламе о скорейшем указании хубилгана, ехал в Тибет и там так или иначе заводил свой иск и строил козни против своих собратий... В письменности, говорил я далее, нет указаний на все эти обстоятельства, но монголы сами, не стесняясь, говорят об этом».

Читая этот рассказ и сопоставляя его с настоящим известием, некоторые, может быть, заподозрят справедливость того или другого и возразят, какие же могли быть происки князей, если месторождение хубилгана было предрешено прежде, кто мог решиться на них, какой был смысл в этих происках? Но мне кажется, что нет никакого основания ни отвергать сообщаемый мною теперь и заимствованный из биографии Чжэбцзун-дамба-хутухт факт о предрешении месторождения хубилгана, ни заподозривать верность устных преданий монголов, изложенных мною в исследованиях об ургинских хутухтах: они только дополняют друг друга и более ясно рисуют нам положение дела. Суть в том, что маньчжурами и представителями халхаской власти было заранее решено объявить, следующим хубилганом сына Дондоб-дорчжиева, но это решение не было конечно обнародовано, ибо в противном случае самое избрание хутухты могло бы показаться народу насильственным, умышленным, а потому конечно и не божественным. И так происки могли иметь полное основание, ибо настоящего предрешения не знал ни кто. Очень может быть, что все знали пророческие слова Ундур гэгэна, но они были сказаны так осторожно, что только намеком утверждали решение маньчжуров: они не указывали ни на какие либо отличительные признаки хубилгана, ни на время его рождения; и в самом деле указать какую нибудь особенную примету будущего ребенка было невозможно, определить время его рождения опять таки нельзя, ибо могло быть, что жена Дондоб дорчжиева родит на первый раз девочку, да и на второй тоже. При той неопределенности пророчества, которая скрывалась в словах Ундур гэгэна, дожидаться сына Дондоб-дорчжиева можно было целый десяток лет, а определение времени естественно грозило соблазнительным скандалом, который и случился при избрании четвертого хутухты (см. Тр. Росс. дух. мис. в Пек. т. II, стр. 488). Ничего не говоря так. обр. о самой личности хубилгана, пророчество указывало только на его отца и мать; но и это указание было опять таки так двусмысленно, что по нему трудно было угадывать истину. Теперь, когда мы знаем обстоятельства, мы даем слову «хояр» значение «вторичный» и нам кажется дело ясным, но собственно слова «хояр ван» могли иметь значение - два вана, второй ван; а может быть находились мудрецы, которые истолковывали их и еще как нибудь. Более точно было сказание о матери - она должна была быть родившеюся в год обезьяны или курицы. Но и оно давало с своей стороны широкое поле для происков, ибо все князья, у которых были жены или наложницы, родившиеся в год обезьяны, или курицы, могли рассчитывать на то, что сын их будет избран хубилганом а следов. и могли доискиваться этого избрании.

587. Сайн. ноян. айм. шаст. Т. 70, л. 4.

588. Сэц. хан. айм. шаст. Т. 57, л. 21.

589. Ibid. Т. 60, л. 3.

590. Хуан-чао-фань-бу-яо-ле. Цз. 4-я, л. 22-й.

591. Туш. хан. айм. шаст. Т. 50, л. 7-й.

592. Туш. хан. айм. шаст. Т. 48, л. 6-й.

593. Ibid. Т. 48, л. 5.

594. Сэц. хан. айм. шаст. Т. 56, л. 6.

595. Цзасак. хан. айм. шаст. Т. 63, л. 12.

596. Хуан-чао-фань-бу-яо-ле. Цз. 4-я, л. 24-й.

597. Цзасак. хан. айм. шаст. Т. 63, л. 12.

598. Хуан-чао-фань-бу-яо-ле. Цз. 5, л. 1-й.

599. Так как сведения наши о странах Хуху нора и особливо за время царствования в Китае маньчжурской династии весьма незначительны, то я почитаю не лишним сообщить здесь краткий очерк исторических событий в этом крае и рассказать более подробно о возмущении Лубцзан-даньцзиня, которое явилось для маньчжуров, так сказать, главнейшею побудительною причиною к постановке Хуху нора в то положение, в котором находится он теперь. Сведения эти заимствованы мною из китайского сочинения Шэн-у-цзи, где они излагаются в главе «о двух походах Юн-чжэна на элютов».

Куку нор, Кам, Цзан и Вэй исстари составляли четыре больших тангутских аймака. В конце правления минской династии из Гань-чжоу и Лян-чжоу вторгнулся в эти провинции Гуши-хан и овладел ими. Так как Кам изобилует хлебом, а Куку нор представляет собою обширную степь, то Гуши-хан завещал своему потомству кочевать в Куку норе и собирать оброк с Кама, а Цзан и Вэй отдал он Далай ламе и Баньчэню. В 13-м году правления Шунь-чжи Гуши-хан умер. Потомки его поделились на две ветви: Лацзан-ханов - в Тибете и Очирту-ханов с алашаньским валом - в Куку норе и в Ордосе. Вскоре Очирту-хан был убит Галданом, а алашаньский ван передался маньчжурам и император подарил ему для кочевьев горы Алашань. Таким образом линия кукэнорских ханов пресеклась. При походе Канси за границу восемь тайчжиев, происходивших от Гуши-хана, лично представились императору. Из сыновей Гуши-хана тогда был жив Даши-бату. Маньчжуры дали ему звание цинь-вана, остальным же пожаловали титулы бэйлэ, бэйсэ и гун’ов. Вслед за сим они оказали маньчжурам услуги и усмирении Тибета и с тех пор эти восемь домов поднялись вновь. Галдан и Цэван во всю свою жизнь постоянно имели виды на Куку нор; но, опасаясь могущества китайских войск, не смели делать сюда вторжений и жили мирно. Тибетские хошоуты, правда, должны были в последнее время признать над собою власть Цэвана, но кукунорские хошоуты оставались в своем старом (независимом от чжунгаров) положении. Сын Даши-бату - Лубцзан-даньцзинь наследовал (от отца) звание цинь-вана и ходил в Тибет вслед за маньчжурскими войсками. По возвращении оттуда Лубцзан-даньцзинь, памятуя, что тангуты и Куку нор подчинялись хошоутам, а сам он законный внук Гуши-хана, начал стремиться к порядкам, бывшим в старину, у старых людей: он старался восстановить их владения и стать во главе всех аймаков. Летом 1-го года правления императора Юн-чжэна (1723) он уговорил аймаки составить сейм в Цаган-тологой’е и здесь приказал всем носить старые звания, а не называться ван’ами, гун’ами, бэйлэ’ми и другими титулами; сам он принял прозвание Далай-хун-тайчжия, стал во главе всех и хотел принудить, чтобы все тайчжи провозгласили его Очирту-ханом; наконец он хотел овладеть тангутами, чтобы господствовать над всем Куку вором. Цинь ван Цаган-даньцзинь и цаюнь-ван Эрдэни не подчинились Лубцзан-даньцзин’ю, но, будучи не в силах противустоять войскам его, осенью, в 8-й луне, бросились к Китаю к хэ-чжоу-гуань’скому караулу. Император дозволил всем им войти в пределы империи и командировал жившего в Си-нине ши-лана Чан-шоу для переговоров; во Лубцзан-даньцзинь задержал его. В Куку-норе исстари находился великий лама - Цаган номыин хан, который, вышедши из Тибета, поселялся в кумирне Тарл и был последователен желтого учения. Фани были у него в послушании. Лубцзан-даньцзинь разного рода кознями и хитростями увлек этого ламу на свою сторону и тогда влияние его распространялось повсюду. Двести слишком тысяч кочевых фаней и лам одновременно поднялись и вторглись в Си-нин: они ограбили (у жителей) коров, лошадей и оказали сопротивление маньчжурскому войску. Зимою, в 10-й луне император приказал цзун-ду провинций Шэнь-си и Сы-чуань - Нян-гэн-яо быть «успокоивающим отдаленные страны» великим цзянь-цзюнем и поселиться на житье в Синине, а сычуаньскому ти-ду Юэ-чжун-ци быть в качестве «возвышающего величие» цзянь-цзюня и состоять помощником в военных делах. Нян-гэн-яо, с целью обезопасить Китай от нападения мятежников, отделил часть войск на Юн-чан и на Булунгир; сторожа на юге Батан, Литан и Хуан-тэнь-гуань, занял дорогу, по которой мятежники могли войти в Тибет; и просил высочайшего повеления, чтобы Фу-нин-юан’ю и другим указано было поселиться в Турфани и на оз. Кас (к востоку от Лоб-нора и в 2000 ли от западных границ Си-нин-фу), чтобы таким образом отрезать мятежников от сообщений с чжунгарами. После сего (Нян-гэн-яо) отправил войска для атаки укрепленьиц - Нань-шэн-чуань, Нань-чуань, И-чуань, Бэй-чуань и Гуй-дэ, рассеял главнейших пособников Лубсан-даньцзиня и переселил аймак Цаган-даньцзиня в Лян-чжоу. Устрашенный Лубсан-даньцзинь обратился к Чан-шоу с просьбою о прощении и последнее было ему даровано. В 12-й луне монгольские бэйлэ, бэйсэ, гуны и тайчжи, избивая и приводя в подданство мятежников, доставили маньчжурам свыше 100 тысяч человек из аймаков, состоявших в ведении Лубцзан-даньцзиня. В 1-й луне 2-го года правления юн-чжэнова Юэ-чжун-ци напал на состоявших в союзе с мятежниками лам в кумирне Го-лун-сы, которая находится к северо-востоку от Си-нина; овладел тремя горными хребтами, сжег 17 поселений, более 7000 жилых домов и убил свыше 6000 человек. В это же время были разрушены кумирни Ши-мынь, Ци-цзя и Го-ман. Что касается Лубцзан-даньцзиня, то он утвердился в ущельи Ча-да-му, что в Улан хур’е, откуда до Си-нин’ской охраны будет более тысячи ли. Нян-гэн-яо докладывал, чтобы командировать туда отряд в 20000 слишком солдат, которые двинулись бы для нападений по четырем дорогам: из Синин’а, Сунь-фаня, Гань-чжоу и от р. Булунгира. Юэ-чжун-ци, принимая в соображение, что Куку нор велик; что численность фаней простирается не менее как на 100000; что, если при углублении маньчжуров в степи мятежники разбредутся и завлекут их, то маньчжурские войска побивая одних, в тоже время несомненно будут упускать других; что войска эти наконец будут окружены со всех четырех сторон неприятелями и что вообще этот путь опасный, считал за лучшее воспользоваться тем временем, когда весенняя трава еще не проросла и с пятью тысячами отборных солдат, да с десятком тысяч коней поспешно напасть на места незащищенные. Юн-чжэн одобрил эти соображения и исполнение их возложил исключительно на Юэ-чжун-ци. Во второй луне выступило войско. По дороге оно встретило стадо диких зверей и, догадываясь из сего, что впереди стоят мятежники, начало двигаться тихонько со свернутыми знаменами и действительно встретило несколько сот бегущих неприятелей. Ночью маньчжурские войска напали на неприятельские отряды, охранявшие р. Хада и преследовали их день и ночь, так что люди и лошади истомились от жажды. За границей (собственного Китая, т. е. в Куку норе) в то время все смерзлось, но Юэ-чжун-ци умолял небо и вдруг забил ключ, из которого можно было напоить все десять тысяч коней. За тем маньчжуры загнала мятежников в гору Чун-шань и побили их здесь числом до 2-х тысяч. У мятежников в то время не было ни кордону, ни шпионов и маньчжуры, шествуя безмолвно и осторожно, прошли целую ночь. Миновав 160 ли, на рассвете подошли они к неприятельским юртам. Мятежники еще спали, лошади у них не были на готове. Все они разбежались в суматохе. Лубцзан-даньцзинь переоделся в платье фаньской женщины и бежал на белом верблюде. Маньчжурские войска преследовали ежедневно мятежников на 300 ли и через несколько дней пришли к озеру Санкэ, где красные ивы закрывали небо: ничего не стало видно и дорога потерялась. Тогда маньчжуры возвратились назад. Озеро Санкэ находится на границе Куку-нора и Тибета, в 700 слишком ли от истока Желтой реки, на север от р. Му-лу и на запад от инородческой волости Юй-шу. Тут бестравный солончак. Маньчжуры боялись, чтобы Лубцзан-даньцзинь с своими отрядами не ушел в Тибет и потому преследовали их вдоль рек на юго-запад; но мятежники сами (повернули на север) и от р. Гашунь начали пересекать Гоби, а на севере передались чжунгарам. Таким образом Лубцзан-даньцзинь не был пойман: тем не менее маньчжуры захватили в плен его мать, братьев, сестру и главных сообщников, убили до 80000 его данников и несколько десятков тысяч заставили вступить в подданство; что же касается до захваченных верблюдов, лошадей, коров, овец, оружия и юрт, то им не было и счета. До притона мятежников войска дошли в 15 дней, а всего были в экспедиции два месяца. По доставлении пленников в Пекин, было извещено об этой победе на императорском кладбище и розданы были соответственные награды участникам похода. В 4-й луне войска выступили снова, чтобы повоевать остальных сообщников Лубцзан-даньцзиня. Западные горы военного округа Чжуан-лан тянутся на 200 слишком ли к Ши-бао-чэн танской династии, на юге они подходят к р. Да-тун. Тут повсюду неприступные местности. С востока эти горы образуют увал в 400 слишком ли. Несколько тысяч туфаней заняли это междугорие и, пользуясь тем, что маньчжуры имели дело в Куку норе, отрезали провиант и побили маньчжурских чиновников. Нян-гэн-яо много раз повоевывал их и много раз они бунтовали; теперь пошел на них Юэ-чжун-ци с 20000 войска. Воры однако по прежнему начали употреблять хитрости: они перевезли стариков и слабых в восточные горы и оставили только хороших наездников, которые разъезжали взад и вперед. Юэ-чжун-ци разделил свое войско по двум дорогам и в двух поражениях решительно разбил туфаней, которые теперь начали просить о принятии их в подданство. Тогда войска были отозваны. Маньчжуры последовательно раздвинули свои владения в Куку норе более чем на тысячу ли, по частям оделили этою землею всех монголов и учредили здесь 29 хошунов. С этого времени халхасы, хошоуты и хойты образовали из себя самостоятельные аймаки и не подчиняются кукунорцам.

Двести или триста поколений сининских инородцев - фаней, которые на севере располагались (своими кочевьями) вдоль Гань-чжоу и Лян-чжоу, на западе соприкасались с тюркскими племенами, а на юге граничили с провинциями Сы-чуань и Юнь-нань, проживали совершенно самостоятельно в отношении друг друга. Во времена династии Мин элюты вторглись к ним с северной границы и поработили их. Фани начали платить им оброк за кочевья и признавали власть только монголов, а Китая не знали. Теперь, согласно высочайшему докладу, здесь постановлены были фаньские старшины в инородческих волостях и все они (фани) были росписаны по дао, тин’ам и вэй’ям. Этим также было ослаблено могущество элютов. Кроме того здесь установлены были сроки для дани, определена была торговля и указаны для производства ее (пункты); установлены были сеймы, на обязанности которых было докладывать о выбранном старшине; решено было, чтобы для производства дел обмениваться донесениями и приказами и чтобы ваны и гуны были встречаемы всеми низшими коленопреклоненно; учреждены были военные округа: Да-тун, Ань-си, Ша-чжэу и Лю-гоу, а для охраны северной и западной сининских дорог прибавлено конного и пешего войска 5000; поставлены были цзун-бины в Да-туне и Ань-си, а Си-нин из военного округа переформирован в область. Здесь должен был иметь свое местопребывание кукунорский правитель. Кочевье алашаньского вана было переведено за гору, а (южная) часть горы, в видах надлежащего отношения к Нин-ся, была обращена в китайскую землю. Розданы были печатные грамоты знаменитым государственным учителям (минь го-ши); во всякой кумирне определено было быть ламам в количестве не свыше 300 человек и запрещено им хранить у себя оружие. Городские гарнизоны должны были сторожить по ночам. Положение стало грозное и элюты не смели уже более посещать Куку нор.

600. Река Булунгир находится в 300 слишком ли от Куку нора. Хошоуты при движении на север, за Цзя-юй-гуань, непременно должны были переправляться через эту реку (Шэн-у-цзи. Цз. 3-я, л. 55).

601. Цзасак. хан. айм. шаст. Т. 65, л. 4.

602. Шэн-у-цзи. Цз. 3-я, л 54.

603. Чжэбцз. дам. хут. турул. намт. л. 42.

604. Ibid. л. 43.

605. Шэн-у-цзи. Цз. 3-я, л. 57.

606. Цзасак. хан. айм. шаст. Т. 63, л. 17.

607. Туш. хан. айм. шаст. Т. 51, л. 13.

608. Цзасак. хан. айм. шаст. Т. 64, л. 10.

609. Ibid. Т. 63, л. 13.

610. Хуан-чао-фань-бу-яо-ле. Цз. 5-я, л. 3-й.

611. Сайн. ноли. айм. шаст. Т. 70, д. 5.

612. Цзасак. хан. айм. шаст. Т. 65, л. 23.

613. Достойно замечания, что не смотря на заслуги, оказанные эфу Цэрэном при заключении трактата и особенно при разграничении земель, эта командировка не обошлась для него без потери. По окончании переговоров с русскими посланниками, маньчжуры обвинили Цэрэна в том, что он выставлял строи войска, стрелял из пушек и кланялся небу (?); министерство приговорило Цэрэна за эти проступки к лишению чина, но император наказал его только вычетом жалованья за три года (Сайн. ноян. айм. шаст. Т. 70, л. 4). По всей вероятности проступок этот относится к образу встречи русского посла Владиславича, который, как известно, при проезде от русской границы в Китай, был повсюду встречаем монголами с почетными овациями. У стен Пекина он также вел переговоры о том, что бы, при въезде его в столицу, была пушечная пальба, как это соблюдалось в Монголии; но маньчжурское министерство отказало в этой чести Владиславичу, хотя и согласилось на пути его по улицам Пекина поставить 8000 человек войска и салютовать ружейными выстрелами.

614. Сайн. ноян. аймаг. шаст. хуриянгуй Т. 69, л. 9.

615. Хуан-чао-фань-бу-яо-ле. Цз. 5-я, л. 1.

616. Туш. тан. айм. шаст. Т. 46, л. 17.

617. Чжирухэну толта до настоящего времени составляет почта единственное грамматическое руководство у монголов; ибо последние их произведения по этой части литературы, каковы «Монгол усуг’ун йосон’и сайтур номлахсан хэлэн’у чимэк», «Монгол усуг’ун тобчи номлал» и «Монгол усуг’ун номлалга нилхас’ун тэчжигэл хэмэхдэху», представляют собою ничто иное, как краткую выборку из Чжирухэну толта с весьма незначительными, и подчас неудачными попытками создать что либо новое. Чжирухэну толта в издании Юн-чжэна, по свидетельству составлявших его лам, есть сокращение из более обширного сочинения того же имени, написанного первым изобретателем монгольской письменности, сакъяским ламою Цойчжи-оцзэром. По содержанию своему Чжирухэну толта издания Юн-чжэна разделяется на три части, из которых первая часть излагает исторические сведения о происхождении монгольской письменности, а две последних собственно говорят о грамматике монгольского языка. Первая часть разделяется на три отделения и начальное из них говорит о появлении буддизма у монголов при Чингис хане; второе - о развитии этой религии в среде монголов при Мункэ хане и Хубилае, а третье - о происхождении письменности и переводе священных книг. При этом довольно подробно излагаются сведения о неудачной попытке составить монгольский алфавит Сакъя Пандиты; об изобретении квадратного монгольского алфавита Пакба ламою в царствование императора Хубилая и наконец об окончательном изобретении монгольского письма Цойчжи оцзером, который, отвергнув квадратную письменность Пакба ламы, обратил внимание на алфавит Сакъя-пандиты, после чего дополнил и исправил его на столько, что он стал совершенно пригоден к выражению звуков монгольской речи. Вторая часть Чжирухэну толта, т. е. собственно грамматика, разделяется на отделения, излагающие учение а) о звуках (деление: на гласные, согласные и средние; гласных - на твердые и мягкие и пр.), б) о склонении имен, г) спряжении глаголов; за сим она снова возвращается к учению о произношении звуков и правописании слов, обещая в награду за правильность в устной и письменной речи - наследование царства Сукавади. Третья часть заключает в себе изложение о различии звуков (деление на гортанные, губные, язычные и пр.). Это деление, по словам Чжирухэну толта, имеет приложение в астрологии и специально назначается для производства гаданий.

618. Дэгэду шашин эрдэни бэр монгол орон’и тугэгулухсэн уг’и уцзэгулухсэн л. 11.

619. Это сочинение доставлено в СПБ. университет проф. В. П. Васильевым и хранится в университетской библиотеке под № 12972-м.

620. Чжэбц. дам. лам. ца-цзы л. 13.

621. Дэгэду шаш. эрд. б. монг. орон. тугэг. уг’и уцзэгул. л. 11. - Кочевья шабинаров Зая-Пандиты располагаются в долинах среднего течения трех Тамиров и ограничиваются на севере горами Баин цзурухэ, а на юге р. Уриду Тамиром. Ближайший путь к монастырю Зая-пандиты из России может быть на ургинско-улясутайский торговый тракт к почтовой станции Шибакту. От этой станции монастырь Зая-пандиты располагается верстах в 25, неподалеку от высокой и чествуемой шабинарами Зая-пандиты горы Даши-лун. В 1879-м году Заин хуре, как называют этот монастырь халхасы, содержал в себе до 800 лам. Здесь же хранятся в серебряном субургане и мощи этого буддийского святителя (Неизданные записки о путеш. автора по Монголии).

622. Описание это помещено в Histoire et description de touts les peuples. - Tartarie p. 213.

623. «Между Баркюлем и Хами, говорит китайский толкователь, есть хребет Кошоту, что по монгольски значит «имеющий памятник», так как на вершине этого хребта есть танский памятник (от времен) похода на запад Бэй-син-цзянь. От хребта этого к югу до Хами - три станции, а к северу до Баркюля - две станции». Нет сомнения, что этот хребет Кошоту, есть тот самый перевал чрез Тянь-шань, которым проходил Тянь-шань из Баркюля в Хами наш путешественник Потанин и обратно из Хами в Баркюль доктор Пясецкий в экспедиции г. Сосновского. Оба эти путешественника в своих книгах, описывая перевал Кошоту, ничего однако не упоминают о стоящем на нем памятнике. Как горный проход, этот перевал имел несомненно очень большое значение для китайцев и чжунгар в стратегическом отношении.

624. Шэн-у-цзи. Цз. 3-я, л. 58.

625. Ачжи, или Ачжи-богдо есть общее название горной цепи южных алтайских гор. Потанин переваливал чрез эти горы на обратном пути своем из Хами в Улясутай. Бичжи, по показаниям того же путешественника, есть название реки, протекающей верстах в 70 от гор Ачжи-богдо к сз. Оба помянутые пункта находятся в хошуне Мани цзасака цзасакту хановского аймака.

626. Цзасак. хан. айм. шаст. Т. 65, л. 5.

627. Хуан-чао-фань-бу-яо-ле. Цз. 5, л. 3.

628. Ibid. Т. 62, л. 5.

629. Туш. хан. айм. шаст. Т. 50, л. 21.

630. Сэцэн. хан. айм. шаст. Т. 56, л. 6.

631. Ibid. Т. 59 л. 8.

632. Шэн-у-цзи л. 58.

633. Цзасак. хан. айм. шаст. Т. 68, л. 12.

634. Сайн. ноян. айм. шаст. хуриянг. Т. 69, л. 23.

635. Шэн-у-цзи. Цз. 3-я, л. 58.

636. Хуан-чао-фань-бу-яо-ле. Цз. 5, л. 4.

637. Туш. хан. айм. шаст. Т. 49, л. 10.

638. Горный перевал, находящийся в восточных отрогах Алтая.

639. По сказаниям Шэн-у-цзи, это озеро находится в 200 ли от города Кобдо и приблизительно именно в таком расстоянии от этого пункта показывается оно на карте Клапрота. Посетив эти места вместе с экспедициею Потанина в 1876 г., я не обратил специального внимания на исследование об этом озере; но в дневнике моем значится, что долина, которую, повидимому, занимает у Клапрота озеро Хотон нор, теперь имеет общее название долины оз. Даин гола. Потанин утверждает, что самое это озеро называется урянхаями Хотон; но по всей вероятности сведение это добыто им уже после моего оставления его экспедиции (Очерки северозападной Монголии ч. II примеч. стр. 16), киргизы же кочевавшие вокруг этого озера ничего не могли сообщить мне помимо того, что озеро называется Даин голом. Из этого Даин гола вытекает действительно речка Кутан (Хотон), как называли ее окрестные киргизы. Кутан течет по направлению к северу не более как на расстоянии 12-15 верст и впадает в Кобдо. Река Кутан изобилует рыбою, равно как и все мелкие ручейки и озера, наполняющие долину Дайн гола. У истоков своих, т. е. близ озера Дайн года, Кутан протекает по болотистой равнине, берега реки вообще открытые и только при впадении в р. Кобдо поросли они деревьями. В долинах Даин гола мы повстречали множество хошо-чилӯнов, т. е. памятников с изображениями на них героев, в честь которых они, вероятно, поставлены. Важнейшие из них описаны и представлены в рисунках у Потанина (Очерки северозападной Монголии, часть II) под № 33 и 34; к этому прекрасному описанию их нашим наблюдательным путешественником трудно было бы прибавить что либо, хотя относительно хошо чулуна № 33-й мы еще можем сказать, что он вытесан из гранита, высота его от земли 1 метр, ширина камня 34 сантиметра, а толщина 15 сантиметров. Изображенное на камне лицо обращено на СВ. На груди у изображенного человека высечен углубленными чертами четырехугольник и мне показалось, что резчик хотел изобразить этим бурхана, который обыкновенно носят на груди буддисты. Если это так, то настоящий хошо чилу относится по времени своей постановки уже к тому периоду, когда в этих странах был известен буддизм, а следовательно и не составляет собою особенной древности. К этому последнему заключению меня располагает еще более прекрасно исполненный и сохранившийся хошо-чилу Даин-батыря (у Потанина № 34). Камень, на котором иссечено это изображение, возвышается от земли на 1 метр и 50 сантиметров, ширина его 38 сантиметров, а толщина 17 сантиметров. Совершенно монгольские черты лица Даин-батыря, приподнятые кверху и скошенные глаза, закрученные усы, уши, и серьги все это исполнено по местам мелко и сохранилось так отчетливо, что невольно вселяет сомнение к его древности; - всесокрушающее время как будто бы не коснулось этого памятника и на лице его уцелели даже краски, положенные во время оно для придания большей живости изображению: таким образом сохранились еще красные обводы глазных век. Под подбородком у этого истукана иссечено также точно подобие квадратного четырехугольника (которое я принимаю за изображение бурхана), а линии, которые андреевским крестом переплетают грудь Даин-батыря, чрезвычайно напоминают собою расположение снуров и перевязей в костюме китайско-монгольских солдат. По всему сказанному я склонен предполагать, что хошо чилӯ Даин батыря есть именно памятник какого либо урянхайского богатыря времен Канси, или Юн-чжэна, когда рассматриваемые нами места постоянно служили ареною для военных действий. Заметим при этом, что китайские географы до сего времени не знают озера Даин гола, хотя на картах их и изображаются те три бассейна, которые нам называли Даин голом (два южные называются у китайцев Хотон, а северный Хурха-нор); сообщавший же нам сведения о Даин голе киргизский султан Самаркан прямо говорил, что озеро получило свое настоящее имя от прозвания хошо чилуна. Ясно, что название Даин гол есть позднейшее.

640. Шэн-у-цзи. Цз. 3-я, л. 59-й.

641. Шэн-у-цзи. Цз. 3-я, л. 59.

642. Цзасак. хан. айм. шаст. Т. 61, л. 30.

643. Сайн. ноян. айм. шаст. Т. 71, л. 30.

644. Сы-цзы-бу-ло.

645. Хуан-чао-фань-бу-яо-ле. Цз. 5-я, л. 4.

646. Туш. хан. айм. шаст. Т. 49, л. 10.

647. Илэтхэль шаст. Т. 19-й, л. 10.

648. Цаган-сӱль, иначе Цаган нор находится в 200 ли (около 100 верст) к ЮВ. от Хобдо. О. Иакинф, сообщая этот факт, говорит, что маньчжуры не могли содержать своих войск в Хобдо потому будто бы, что это место было отдаленно от китайской границы и маньчжуры якобы затруднялись удержать его за собою. Но очевидно, что о. Иакинф не знал положения Цаган-сӱля, не исследовал основательно образа действий маньчжуров, а потому и придумал, к несчастию впрочем крайне неудачно, свое объяснение. В самом деле, если маньчжуры затруднялись отдаленностью Хобдо, до которого считали они около 5000 ли от великой стены, то много ли значило для них передвижение лагеря на каких нибудь 100 верст к югу? - Маньчжуры во все время не оставляли Хобдо и содержали хобдоский лагерь, в Цаган сӱле же был поставлен ими новый охранный отряд, совершенно отдельный от хобдоского.

649. Сэц. хан. айм. шаст. хуриянгуй Т. 53, л. 14.

650. Цзасак. хан. айм. шаст. Т. 61, л. 30.

651. Туш. хан. айм. шаст. Т. 49, л. 10.

652. Шэн-у-цзи. Цз. 3-я, л. 16.

653. Ibid. Цз. 3-я, л. 59-й.

654. Ibid. д. 69.

655. Шэн-у-цзи. Цз. 3-я, л. 60.

656. Сайн. ноян. айм. шаст. Т. 71, л. 30.

657. Цзасак. хан. айм. шаст. хуриянг. Т. 61, л. 30.

658. Туш. хан. айм. шаст. Т. 51, л. 13.

659. Ibid. Т. 52, л. 4.

660. Ibid. Т. 50, л. 7.

661. Ibid. Т. 50, л. 21.

662. Хуан-чао-фань-бу-яо-ле. Цз. 5-я, л. 5.

663. Хуан-чао-фань-бу-яо-ле. Цз. 5, л. 5.

664. Туш. хан. айм. Т. 50, л. 29.

665. Шэн-у-цзи. Цз. 3-я, л. 60. По нашей летописи Цэрэн в 1731-м году был пожалован титулом «отличного богатыря» и сделан великих цзасаком халхаских; но это пожалование, как увидим ниже, относится не к настоящему а к следующему году, когда Цэрэном было выиграно сражение с чжунгарами при Эрдэни-цзу.

666. Хуан-чао-фань-бу-яо-ле. Цз. 5, л. 6.

667. Туш. хан. айм. шаст. Т. 50, л. 7.

668. Туш. хан. айм. шаст. Т. 50, л. 31.

669. Шэн-у-цзи. Цз. 3-я, л. 60.

670. Туш. хан. айм. шаст. Т. 48, л. 6.

671. Шэн-у-цзи. Цз. 3, л. 60.

672. Хуан-чао-фань-бу-яо-ле. Цз. 5, л. 7.

673. О. Иакинф в своем сочинении «Историческое обозрение ойратов» на стр. 99 рассказывая об этом событии, говорит следующее: «Осенью 1732-го года Галдан-цэрэн со всеми своими силами произвел нападение на земли чжасахту хана Цэрына и захватил все его имущество, скот, двух сыновей и наложницу. Чжасахту хан, за несколько дней перед сим отправившийся в Пекин, еще в дороге получил известие о несчастии, случившемся в его владениях». Из настоящих описаний явствует во 1-х, что Галдан-цэрэн в этот поход на Халху не нападал на земли цзасакту хана, а обогнул их по южной стороне Алтая; во 2-х - что Цэрэн не только не был цзасакту ханом, но даже и не принадлежал к цзасакту хановскому аймаку (цзасакту ханом в это время был Цэван-чжаб) и наконец в 3-х считаем долгом пояснить на основании биографии эфу Цэрэна и сказаний Шэн-у-цзи, что Цэрэн в это время совершенно не ездил в Пекин: он был сначала в цаган сӱльской крепости, за сим отправился оттуда в свои кочевья набрать себе новых солдат и с ними должен был идти и сторожить хангайский горный проход Бомботу, находящийся в вершинах реки Цзака, в урочищах, занятых ныне кочевьями Чин-суцзукту дамы. Маньчжурский план поражения Галдан-цэрэна при этом походе был следующий: пропустив чжунгаров на северную сторону Хангая, загородить им горные проходы и таким образом уничтожить Галдан-цэрэна на северной стороне Хангая совершенно: добить его предполагалось или у горных проходов, если бы Галдан-цэрэн бросился на юг; или же у Хобдо и Цаган сӱля, если бы он избрал путь возвращения северный. Этот то план и заставил Цэрэна идти к горному проходу Бомботу в то время, как неприятели были уже не подалеку от его кочевьев.

674. Туш. хан. айм. шаст. Т. 51, л. 14.

675. Ibid. Т. 50, л. 22.

676. Ibid. Т. 50, л. 28.

677. Сэц. хан. айм. шаст. Т. 59, л. 11.

678. Шэн-у-цзи. Цз. 3, л. 16 и 60-й.

679. Хуан-чао-фань-бу-яо-ле. Цз. 5, л. 8.

680. Сайн. ноян. айм. шаст. Т. 69, л. 23.

681. Относительно упоминаемых местностей, равно как и о направлении пути бежавших чжунгар мы можем сказать следующее: первое урочище, в котором дано было халхасами сражение ӧлӧтам, - Кэрсэн чилу находится верстах в 50 к северу от Улясутая; ныне здесь располагается вторая станция почтового тракта из Улясутая на Дзиндзилик. Падерин называет ее Кэргэн чилу; на карте Клапрота она надписывается Kerlen tsiloo; но г. Потанин, посетивший эти места и собравший о них предания монголов, уверяет, что все монголы называли ему эту станцию Кэрсэн чило. Теже монголы рассказывали Потанину, что здесь происходили сражения между дурбэтами и халхасами (очевидно, что рассказщики имели в виду сказать о битвах между чжунгарами или ӧлӧтами и халхасами; но как представителями чжунгарских или ӧлӧтских поколений являются теперь в этих местах дурбэты, то они и говорят, что битвы происходили между дурбэтами и халхасами). «3000 дурбэтов, говорили монголы Потанину, ходили войной на халхасов: первая битва была при Кэрсэн чилу; вторая в урочище Эмэгэн тологой (к северо-востоку от озера Тирхин цаган нора, из которого вытекает река Чилӯту); третья при урочище Абыгылтай к востоку от р. Хануя (между Хануем и Хунин-голом); здесь было убито 1000 дурбэтов. На Орионе была последняя битва, где остальные две тысячи дурбэтов были уничтожены» (Потанин. Очерки сев. зап. Монголии Ч. II, стр. 76). Очевидно, что рассказщики вели свою речь именно о настоящем походе, но им все таки не были известны все те пункты, в которых происходили битвы у Цэрэна с чжунгарами; между прочим они не знают и о битве при озере Хара шэнцзи, о которой упоминает Шэн-у-цзи. Местонахождение этого озера нам неизвестно и не показывается ни на китайских, ни на европейских картах; принять его за Терхиин цаган нор едва ли возможно, потому что последнее на картах китайских всегда называется Улчжэйту нором. Во всяком случае помянутые показания монголов имеют большой интерес, как выясняющие нам путь, по которому двигались чжунгары.

682. Хуан-чао-фань-бу-яо-ле. Цз. 5, л. 8.

683. Шэн-у-цзи. Цз. 3, л. 61.

684. Эрдэни цзуйн тӯхэ л. 23.

685. Туш. хан. айм. шаст. Т. 52, л. 22.

686. Эрдэни-цзуйн тӯхэ л. 23-й.

687. Определить с положительною точностию этот пункт для нас пока невозможно, вследствие недостаточности исторических данных. Урочищ с именем Усун-цзуил в настоящее время известно нам три. Первое из них, прославленное как месторождение Ундур гэгэна, находится в тушету хановском аймаке; второе - в аймаке цзасакту хана, получает свое название от реки Усун цзуил, вытекающей из восточных оконечностей гор Цасуту богдо, что на севере Цицик нора; а третье, заимствующее свое название также от реки, находится верстах в 30 к северо-западу от Улясутая и в таком же расстоянии к юго-западу от Кэрсэн чилу. Судя потому, что маньчжурские войска шли по требованию Цэрэна, и что последний в своем извещении к главнокомандующему маньчжурских войск несомненно указал пункт, в котором стоят чжунгары (т.е. Кэрсэн чилу), можно с большим вероятием предполагать, что здесь идет речь именно об этом последнем Усун цзуил, прилежащем Кэрсэн чилу и Улясутаю.

688. Туш. хан. айм. шаст. Т. 52, л. 26.

689. Туш. хан. айм. шаст. Т. 48, л. 6.

690. Ibid. Т. 52, л. 26.

691. Шэн-у-цзи л. 61.

692. О. Иакинфу по всей вероятности не был известен факт перемещения цзянь-цзюня Марсая из Куку-хотоской крепости на Байдарик; оттого, прочитавши в летописях, что эфу Цэрэн известил Марсая о необходимости пересечь дорогу разбитым чжунгарам, он и передает, что это известие было послано в Куку-хото. Таким то образом и получился у него тот забавный рассказ, что китайские солдаты со стен Куку-хотоской крепости видели как чжунгары бежали в вершинах Байдарика.

693. Туш. хан. айм. шаст. Т. 49, л. 12.

694. Хуан-чао-фань-бу-яо-ле. Цз. 5-я, л. 8-й.

695. Сэц. хан. айм. шаст. Т. 55, л. 5.

696. Туш. хан. айм. шаст. Т. 47, л. 7.

697. Ibid. Т. 52, л. 17.

698. Сайн. ноян. айм. шаст. Т. 69, л. 23.

699. Цзасак. хан. айм. шаст. Т. 61, л. 33.

700. Сэц. хан. айм. шаст. Т. 59, л. 21.

701. Цзасак. хан. айм. шаст. Т. 61, л. 32.

702. Сэц. хан. айм. шаст. Т. 60, л. 3.

703. Ibid. Т. 67, л. 23.

704. Шэн-у-цзи. Цз. 3, л. 16.

705. Хуан-чао-фань-бу-яо-ле. Цз. 5-я, л. 11-й.

706. Сайн. ноян. айм. шаст. Т. 70, л. 10.

707. Шэн-у-цзи. Цз. 3-я, л. 17.

708. Туш. хан. айм. шаст. Т. 49, л. 9.

709. Туш. хан. айм. шаст. Т. 52, л. 26.

710. Ibid. Т. 50, л. 28.

711. Ibid. Т. 51, л. 14.

712. Ibid. Т. 48, л. 6.

713. Факт пожалования местностей титулами, кажется, довольно обыкновенный у восточных народов. Известно, что озеро Зайсай также точно получило от чжунгар свое вельможное прозвание в награду за то, что прокормило своею рыбою чжунгарский народ в голодное время. Я не встречал нигде известий о том, воздавались ли далее чжунгарами какие либо почести Зайсану; что же касается Орхона, то в бытность мою в монастыре Эрдэни цзу, мне пришлось видеть обряд чествования этой реки. Он состоит из обыкновенного ламского выхода из монастыря для чествования гор и рек; за сим у берега Орхона ламы читают реке этой макталы (хвалебные песни) и в молитвах испрашивают у гения владыки Орхона всякого рода благоденствие для окружающих реку мест и жителей. В жертву Орхону при мне бросали обыкновенные китайские пшеничные лепешки, жалованья же из Пекина не присылалось, как впрочем не присылалось и никому из халхаских правителей. Обряд этот в 1877-м году был совершен эрдэни-цзу’скими ламами 9-го июля.

714. Туш. хан. айм. шаст. Т. 49, л. 12.

715. Шэн-у-цзи. Цз. 3, л. 61.

716. Туш. хан. айм. шаст. Т. 51, л. 10.

717. Шэн-у-цзи. Цз. 3, л. 16.

718. Сэц. хан. айм. шаст. хуриянг. Т. 53, л. 15.

719. Мы знаем напр. из русских дипломатических актов, что в 1732 г. на русскую границу за один раз явилось 935 юрт монгольских переселенцев, в которых насчитывалось 2150 человек способных к военному делу. Очевидно, что остановить такое количество перебежчиков было весьма трудно для пикета, на котором едва насчитывалось 150-ть, 200 воинов.

720. Сэц. хан. айм. шаст. Т. 60, л. 3.

721. Туш. хан. айм. шаст. Т. 52, л. 18.

722. Сэц. хан. айм. шаст. Т. 60, л. 10.

723. Ibid. Т. 59, л. 16.

724. Ibid. Т. 60, л. 15.

725. Хуан-чао-фань-бу-яо-ле. Цз. 5-я, л. 13-й.

726. Цзасак. хан. айм. шаст. хуриянг. Т. 61, л. 13.

727. Эрдэни цзуйн тӯхэ л. 23.

728. Чжан китайская мера протяжения, название которой на монгольский язык переводится словами «хос-алда». Перевод этот, повидимому, заимствован буквально от маньчжурского «чжуда».

729. Эрдэни цзуин тӱхэ л. 24.

730. Неизданные записки автора о путеш. по Монголии.

731. Хуан-чао-фань-бу-яо-ле. Цз. 5. л. 14-й.

732. Крепость на Орхоне была построена несомненно в том же году, ибо от конца 13-го года правления, т. е. того же 1785 года, мы имеем доклад цзянь-цзюня Фу-пина к императору, в котором он извещает богдохана о своем перемещении из Улясутая в Орхонскую крепость и о построении оной. Выступив из Улясутая, доносил Фу-пин, я прибыл на Орхон и к северу от монастыря Эрдэни цзу построил крепость, поместив в ней 5768 человек солдат маньчжурских, монгольских и китайских, принадлежащих к зеленому знамени. Что касается самой крепости, то она имеет в окружности 1080 сажен; стены ее у основания толщиною в 1 сажень и 3 фута, а вверху - 1 сажень; высота их достигает 14 футов. По различным сторонам крепости располагается трое ворот, а на стенах ее имеется 7 дозорных башень: 3 над воротами, да 4 по углам. Вокруг крепостных стен прорыты канавы, которые входят и в самую крепость; по канавам течет вода, проведенная из р. Орхона.

733. Шэн-у-цзи. Цз. 3, л. 63.

Комментарии