О

СКАЗАНИЕ О ТАШКЕНТЕ

/л. 354а/ ¹... В те счастливые, благословенные времена в странах кипчакской степи [и] в городе Ташкенте от четырех частей ташкентской округи на украшающем власть престоле [пребывали] четыре вельможи этого города, знатного Аулайкулиханского ² рода. Происхождение их отцов и дедов, через лиц, записанных в родословной по степеням их [174] достоинства, возводится непосредственно к Алача-хану ³, Юнус-хану ⁴падишаху, Бабур-хану ⁵ до эмира Тимура Гургана, до Чингиз-хана кипчакской степи, Огуз-хана ⁶, Бузанчар-хана, Кара-хана ⁷ кипчакской степи и до потомков святого Нуха, привет ему, Сама и Яфета, как мы записали, приведя в порядок, в предисловии к славной генеалогии, включающей эту длинную родословную. От «их произошли правившие в те дни в этом городе их сыновья и внуки, герои того времени, воины-/л. 354б/ богатыри.

В Шейхавендтахурской ⁸ части Ташкента правителем был Бабахан-тура Аулайкулиханид, в Бешагачской части правителем был Раджаб-бек из потомков Аштарханидов ⁹, в Кукчинской части правителем был» Мухаммед Ибрахим-бек, из потомков Чагатай-хана, а в Сибзарской: части был правитель из потомков Джучи-хана. Они осуществляли управление страной, власть и правосудие по отношению к подданным в подвластных местах кипчакской степи совместно, по взаимному соглашению. При отражении неприятеля выходили на бой по очереди. Иногда из-за благородного рвения к защите чести на Джангахе ¹⁰ происходили поединки.

В то время как в Шейхавендтахурской части, среди базара, сыновья Бабахана-туры... ¹¹.

В те времена как на базар, так и на обрабатываемые поля /л. 355а/ и на охоту выходили в полном боевом снаряжении, в кольчуге, шлеме, с копьем, клинком, саблей и ружьем при себе. В самый разгар базарной торговли при продаже и купле баранов произошла ссора и драка с сыновьями Чагатаидов. Из-за срама и чести потомки [правителей] трех частей [Ташкента] объединились [и стали драться против] потомков Аулайкули-хана, шейхавендтахурцев из махалли Диванбеги ¹²...¹³, который был родным дядей по матери составителю этой истории чудес. Произошло сильное побоище, много трупов отважных Аштарханидов,. Чагатаидов и Джучиханидов вынесли из битвы. В конце концов победа досталась потомкам сыновей Аулайкули-хана, и они возвратились в четыре части [города].

В то время потомки Бабахана-туры состояли на службе у знаменитого деда Салимсатса-туры, который был дедом Бабахана. [Они были] приближенными этого, украшающего сражения, смелого богатыря, /л. 355б/ отважного, добронравного, дальновидного, предусмотрительного, красноречивейшего [оратора] того времени, самого великодушного и гостеприимного [человека всех] времен. Вместе с подчиненными, родственниками и приближенными они пришли к тому благородному вельможе-начальнику, рассказали о поведении трех партий частей [города] и поведали о ссоре.

Тогда Салимсак-тура из махаллей Диванбеги сказал потомкам и сыновьям:

«О вы, свет очей [моих], Аулайкулиханиды и мощь десницы [моей] Алачаханиды! Сей престарелый, проживший много лет старец, опасаясь вашей смелости, отклоняет эту жалобу. Правильный план завоевательных действий состоит в том, чтобы позор и основную причину зла возложить на общину Аштарханидов Бешагачской части, а к партиям Чагатайханидов и Джучиханидов проявить как можно больше единодушия, взаимопонимания и терпимости /л. 356а/. Завоюем Бешагач, а потом быстро двинемся против них».

Итак, препоясавшись в те дни таким образом поясом храбрости, после небольшой ночной подготовки, рано утром ринулись они из [175] Шейхавендтахурской части в Бешагачскую и без больших хлопот и сражений одержали победу. В Бешагачской части построили дворец Дервиш-хани ¹⁴ и воздвигли разнообразные постройки.

Закончив эти дела, стали бить в барабан притязаний на те две части [города]. Для придания блеска [своей] власти весной устроили большой пир и угощение курилтая. Перед всеми девяносто двумя племенами поставили на обсуждение вопрос о назначении одного среди них правителем вилайета и одного из эмиров — эмиром войска вилайета. В тот момент все племена сделали эмиром змиров войска Салимсак-туру из махалли Диванбеги, Аулайкулиханида, Алачаханида, Шейхавенд/л. 356б/тахурца, который был родным дядей по матери составителя этой вереницы историй о новых событиях. Рустама-туру также возвели в чин аталыка, а другого — Адила-туру — назначили на пост парваначи. Таким же образом Бабахана-туру утвердили на должность. сардара войска.

После отдыха дядья автора этой родословной и современной генеалогии, вместе с большинством племен и их благородными вождями, с согласия простого народа их, назначили правителем вилайета Юнуса-ходжу Банги ¹⁵ вследствие ошибочного представления о его стойкости. Вознеся громкие благословения ему до голубого неба и шумные прославления его власти и правосудия на все четыре стороны света, они спокойно возвратились на родину, к местам своего постоянного пребывания.

После того как Юнус-ходжа Банги укрепился на посту управления вилайетом, /л. 357а/ опьянение верховной властью день за днем [все больше] смешивалось у «его с опьянением от курения банга, и из нормального человека он стал умалишенным. Своих собутыльников он посчитал достойными доверия и участия в государственных делах и сделал их своими советниками. Кроме того, в каждое из преданных ему племен группы санджакли назначил он сыновей правителями крепостей. Например, Мухаммед-ходжу, Хан-ходжу, Хашим-ходжу, Султан-ходжу и Хамид-ходжу — всех расставил в подвластные городу Ташкенту [места]. В то же время, не посоветовавшись с эмирами вилайета, не обсудив с благородными эмирами страны и начальниками государства, по-наущению группы казахов отправил он посла в столичный город Коканд к султану Алим-хану хакану со следующим [заявлением]:

«Намереваясь претендовать на Ферганское владение, я иду через округи Намангана».

Когда эмиры страны и вельможи власти услышали о том, что произошло без совещания [с ними], они /л. 357б/ собрались во дворец Дервишхани и долго так говорили:

«Кровопролитие между населением Ферганы и Кипчакской степи не обойдется без ослабления и свержения власти и без распри между партиями [горожан]».

Не приняв во внимание их уговоры, Юнус-ходжа стал бить в барабан призыва в поход ¹⁶ и дал разрешение к отправке артиллерии и пушкарей. Выставив вперед стада животных, он пообещал потомкам ¹⁷пиры в Фергане. Пройдя переход за переходом, через трое суток он остановился напротив города Ходжента в селении Камиш Курган ¹⁸. После отдыха, на второй день он расположился возле реки Сыр, против; селения Шахидан ¹⁹. Отсюда, опять ударив в барабан отправления, вышли к селению Чадак ²⁰, что /л. 358а/ у подножия гор в окрестности Хуррам Сарая ²¹, и тут остановились. [176]

Сведения [об этом походе Юнуса-ходжи достигли] столицы деспотической власти — дворца Алим-хана. Султан Алим-хан тотчас после вечерней молитвы послал повеление в город Ходжент таджику Мухаммеду Раджабу кушбеги, чтобы он, перейдя реку Сыр, подошел к Юнусу-ходже с тыла и стоял бы лицом к лицу до соединения с ними [кокандцами].

Получив это извещение, Раджаб кушбеги без промедления перешел реку Сыр и, под утро подойдя, остановился. Когда взошло солнце, кокандские войска дошли до берега реки Сыр и приготовились к переправе. Как только алимханские знамена переправились [через реку], Раджаб кушбеги начал бой.

В тот же час к эмирам и командующему войском [ташкентцев], коим был Салимсак-тура, от Юнуса прибыло указание приготовиться к битве. В этот самый момент Бабахан-тура, Рустам-тура и Адил-тура, войдя в лагерь командующего /л. 358б/ войском, заявили:

«Эй, старик предводитель войск! Сначала пусть вступят в битву доброхоты свиты — подразделения санджакли и потомственные части Юнуса-ходжи, а потом уж мы выступим против войск, приближающихся из Коканда». Это предложение сообщили Юнусу-ходже, и он пустил [в бой] подразделение санджакли и отряд потомков. После сближения [с врагом и] недолгой битвы казахский отряд дрогнул и обратился в бег-ство. Подразделение потомков Юнуса-ходжи тоже побежало. А эмиры и прочие городские войска и предводители, украшающие арену битв, задержались на поле боя, приблизились к Алимханову шатру, позволили [начать преследование] и указали, как быстрее догнать безрассуд-. ных беглецов, захватить пленных и добычу.

Поняв, в чем дело, /л. 359а/ ферганские нукары кинулись вслед бегущим и до конца дня хватали и грабили. А ташкентские эмиры и начальники, после того как все успокоились, перешли горы по Йетти-буйнакской дороге и через селение Шахидан вышли на дорогу к селениям Намданак ²² и Фаркент ²³. Затем через селение Курама и крепость Канджигалы ²⁴ они пошли по Кинарской дороге и у входа в рабат Абдуллахани ²⁵ присоединились к Юнусу-ходже. Отдохнув ночь в том рабате, ушли оттуда, затем через Бешагачские ворота вошли в Ташкент и расположились в Урде ²⁶.

Тяжко переживая упадок [своей] власти, [Юнус-ходжа] через год переселился из сего непрочного мира в жилище вечного упокоения ²⁷.

Комментарии

1. На предыдущей странице рукописи (см. Факсимиле, I) в центре написано позднее перечеркнутое сообщение о восшествии на кокандский престол Алим-хана (1800-1809), ссылка на рассказы еврея-диванбеги и муллы Джуванмарда и указание на то, что рассказанные ими события происходили через два года или позже после воцарения. Имеются в виду, очевидно, неудачный поход на Коканд ташкентского правителя Юнуса-ходжи и воцарение Алим-хана.

На полях той же страницы (л. 353б) помещено окончание глосс, начатых раньше и не имеющих отношения к «Сказанию о Ташкенте». Ниже, посреди правого поля начинается длинный текст, относящийся непосредственно к публикуемому «Сказанию» и продолжающийся на лл. 353б-359а. Этот текст составлен и написан несомненно позднее публикуемого «Сказания» и содержит другое изложение истории неудачного похода Юнуса-ходжи с явной тенденциозностью против него и в пользу кокандского хана. В нем ничего не говорится о ташкентском самоуправлении XVIII в., однако отмечено, что Юнус-ходжа получил власть в Ташкенте с помощью горожан (мардуман-и шахр), что под его знаменами на Коканд двигалось восьмидесятитысячное войско и что после поражения он потерял престиж в глазах духовенства и простых людей (фукара).

2. Аулайкули — возможно, имеется в виду Аблай, казахский хан Средней Орды (1771-1787). См. В. В. Бартольд, Сочинения, т. II, ч. 1, стр. 529 и др.

3. Алача-хан (букв. «хан-убийца») — прозвище монгольского хана Ахмеда, сына Юнуса (ум. в 1504). См. В. В. Бартольд, Сочинения, т. II, ч. 1, стр. 90.

4. Юнус-хан — монгольский хан, правивший Ташкентом в 1485-1487 гг. См.: В. В. Бартольд Сочинения, т. II, ч. 1, стр. 88-89; М. Е. Массон, Прошлое Ташкента,— «Изв. АН УзССР», 1954, № 2, стр. 120.

5. Бабур-хан — Тимурид Захираддин Мухаммед Бабур, основатель империи Великих Моголов (1483-1530).

6. Огуз-хан — мифический предок тюрок-огузов. См. В. В. Бартольд, Сочинения, т. II, ч. 1, стр. 552.

7. Кара-хан — легендарный предок династии Караханидов (илеков). См. В. В. Бартольд, Сочинения, т. I, стр. 63.

8. Шейх Хавенди Тахур — ташкентский суфий XIV в., о культе которого заботился Ходжа Ахрар. См.: В. В. Бартольд, Сочинения, т. II, ч. 1, стр. 277; М. Е. Массон, Прошлое Ташкента, — «Изв. АН УзССР», 1954, № 2, стр. 112.

9. Аштарханиды или Джаниды — бухарская династия, правившая с 1599 по 1747 г.

10. Джангах — площадь в Ташкенте, неподалеку от старогородского базара, на месте которой теперь разбит парк им. Пушкина.

11. Здесь, возможно, в оригинале пропущено несколько слов. См. текст и Факсимиле.

12. Махалла Диванбеги — квартал в Ташкенте, к югу от Ходры, на противоположном берегу глубокого оврага. По воспоминаниям А. Расулева, в этом овраге раньше было много воды и он назывался Тарлак.

13. Здесь опять пропуск в оригинале, пропущено, очевидно, имя Салимсака-туры. См. текст и Факсимиле.

14. Дервиш-хан — Шейбанид, правивший Ташкентом в конце XVI в. Известно его торговое посольство в Москву. См. Ю. А. Соколов, Ташкент, ташкентцы и Россия, Ташкент, 1965, стр. 27-28.

15. Банги — прозвище, намекающее на пристрастие Юнуса-ходжи к курению банга.

16. Здесь также характерный пропуск, замеченный писцом, который отметил это место особым значком. Этот и подобные пропуски в отмеченных выше местах доказывают, что «Сказание» было переписано с другого оригинала. См. текст и Факсимиле.

17. Имеются в виду, очевидно, потомки знатного рода, к которому принадлежали Алача-хан, Аулай и сам Юнус-ходжа. Из них составлялись особые воинские части, на ходившиеся в непосредственном подчинении Юнуса-ходжи.

18. Камыш-Курган — селение на правом берегу Сыр-Дарьи, приблизительно в 4 км от этой реки, между переправами Чиль-Махрам и Чимбай.

19. Шахидан — селение, расположенное в 8-10 км севернее Камыш-Кургана. На картах обозначается как «Шаидан».

20. Чадак — селение в Папском районе Ферганской области Узбекской ССР. См. «Административно-территориальное деление Узбекской ССР», Ташкент, 1954, стр. 99.

21. Хуррам-Сарай — совр. Гурумсарай Папского района, селение на правом берегу Сыр-Дарьи, выше впадения в нее р. Чадак-су.

22. Намданак — крупное селение в Паркентском районе Ташкентской области, в 15 км к югу от Паркента.

23. Фаркент — Паркент, районный центр Ташкентской области, расположенный в 47 км к востоку от Ташкента.

24. Канджигалы — селение на р. Ангрен, приблизительно в 50 км к юго-восто ку от Ташкента.

25. Рабат Абдуллы-хана, по сведениям Я. Г. Гулямова, находится в местности Кераучи, Пскентского района Ташкентской области, приблизительно в 45 км от Ташкента.

26. Урда — ханская ставка, дворец, существовавший в Ташкенте неподалеку от пересечения современных улиц Навои и Абдуллы Тукаева.

27. Далее, на лл. 359а-360б говорится, что Юнусу-ходже наследовал его старшин сын Мухаммед-ходжа, который убил своего брата Хан-ходжу и правил в Ташкенте в течение трех лет. После Мухаммеда Ташкентом правил четвертый сын Юнуса-ходжи — Султан-ходжа. Так как кокандцы в XIX в. постепенно завладели всей принадлежавшей Ташкенту степной округой и ежегодно осаждали город, разоряя его окрестности, горожане были вынуждены просить мира и в 1808 г. передали власть над Ташкентом кокандскому хану.

(пер. О. Д. Чехович)
Текст воспроизведен по изданию: Сказание о Ташкенте // Письменные памятники Востока. 1968. М. Наука. 1970