ПИСЬМО КЕМЕЛЯ ШАБДАНОВА СВОЕМУ ПЛЕМЯННИКУ АБДЫЛДАБЕКОВУ ТАЙГУРОНОВУ, СЫНУ САМУДИНА ШАБДАНОВА, С НАКАЗОМ СОХРАНИТЬ ДОКУМЕНТЫ СВОЕГО ВЕЛИКОГО ПРЕДКА ШАБДАНА ДЖАНТАЕВА

17 марта 1947 г.

Нашему сыну Абдылдабеку. Я посылал тебе письмо с кратким описанием истории о жизни Шабдана Баатыра. Так же отправил свидетельства о присвоении Баатыру чина, медали и свидетельство о награждении медалью Турецким султаном. В том же письме мной были отправлены телеграммы из Ташкента с соболезнованиями от «пол царя» Самсонова и других высокопоставленных мусульманских сановников, и Областные ведомости, где написан некролог на русском, мусульманском (на арабском алфавите) языках в связи с кончиной Баатыра. В первом письме я написал, что Баатыру присвоили чин в 1881 году. Присвоили не в 1881, а в 1883 году. Осмоналы написал в истории Баатыра о кончине его, датируя 27 марта, это ошибочно, так как Шабдан Баатыр скончался 6 апреля в пятницу.

Осмоналы в истории о Баатыре много написал, все это перепиши. Дай прочитать людям, знающим мусульманский язык и перепиши с 51 до 83-й страницы.

Все посланные мною подлинники документов сохрани. Если потеряешь, то сильно меня расстроишь.

Кемель.

(перевод с кыргызского языка). [6]

Баатыр, востребованный эпохой

У каждого народа есть личности, деятельность которых является своеобразным отражением эпохи, в которой они жили. По ним мы изучаем свою историю, сверяем свои поступки, тем самым постигаем истину народного самосознания. Известный русский историк Василий Осипович Ключевский еще в конце прошлого века высказал, на мой взгляд, примечательную мысль по этому поводу, когда утверждал, что «самосознание — трудное и медленное дело, венчающее работу человека или народа над самим собой, и достигается разносторонними путями. Праздники в память людей, двинувших или облегчивших эту работу, — минутные остановки, чтобы осмотреться, перевести дух, оглянуться на пережитое, сосчитать прожитые годы. Так в пути оглядываются назад, чтобы по выдающимся пунктам сообразить пройденное расстояние и проверить направление» 1. Поэтому вполне оправдано, что 12 августа 1997 г. по предложению Чуйской областной, Кеминской районной государственной администраций и широкой общественности нашей страны Правительство Кыргызской Республики издало специальное постановление о подготовке и проведении в 1999 г. 160-летнего юбилея Шабдана баатыра. В преамбуле данного документа отмечаются заслуги Шабдана баатыра в историческом развитии кыргызского народа и его роль в патриотическом, духовном и нравственном воспитании народа Кыргызстана.

Наверное, среди нас мало тех, кто более или менее не знаком с историей кыргызов и Кыргызстана, не слышал и не запомнил имя Шабдана баатыра Джантай уулу (1839-1912), сведения о котором до сих пор носят преимущественно легендарно-мифический характер, облеченные такими эпитетами как: айкол (великодушный), кец-пейил (добродушный), акылман (мудрый), жоомарт (щедрый), боорукер (отзывчивый), адилет (справедливый), акыйкатчыл (честный), чечкиндуу (решительный), абыройлуу (влиятельный) и т.д. И это вполне объяснимо, ибо он жил в поистине сложном и поворотном этапе истории кыргызского народа, был не простым свидетелем, а являлся активным ее творцом, по праву снискав к себе славу достойного сына своего народа особой эпохи — эпохи иноземного колониализма.

И поскольку такие моменты в истории нашего народа под прессом поворотов идеологической ориентации общества часто подвергались переосмыслению, то и находили противоречивые оценки со стороны историков и общественности. Это отчасти объясняется и тем, что до сих пор многие глобальные проблемы в истории нашего народа не нашли должного научного исследования и остаются дискуссионными. Они больше вносят сумятицу в умы наших соотечественников, вместо того, чтобы быть источником духовного воодушевления и патриотического воспитания.

Представляемый Вам сборник документов и материалов о Шабдан баатыре является малой толикой того огромного количества документальных источников, сосредоточенных в архивохранилищах нашей республики и сопредельных стран, которые могут послужить основой для [7] объективного и полного отражения исторической действительности соответствующих периодов в истории нашего народа. Безусловно, при чтении и использовании этих документов необходимо быть предельно критическим, учитывать время, характер и предназначение каждого источника. В них отразилось видение проблемы авторами документов, выражавших интересы определенных политических групп, социальных слоев общества, преследовавших конкретные цели.

Конечно, всестороннее и последовательное исследование истории Шабдан баатыра, а следовательно и истории Кыргызстана этого периода, еще впереди, но сегодня уже можно внести некоторые коррективы. Прежде всего, со всей очевидностью нужно сказать, что никакого завоевания и угнетения Кокандским ханством Кыргызстана не было. Попытки среднеазиатских народов к объединению на основе близости территорий, языка, религии и общности исторической судьбы для организации отпора надвигавшейся опасности со стороны иноземных завоевателей усматривались русскими военными и дипломатическими чинами как эксплуатация и насилие соседей — ферганцев над кыргызами. Это обстоятельство в свое время являлось идеологической основой внешнеполитической доктрины Российской империи по ее продвижению на юго-восток и на юг к новым территориальным приобретениям в Средней Азии 2.

Анализ сведений источников и политической ситуации в Кыргызстане с середины XIX до начала XX вв. убеждает нас, что личность Шабдана баатыра, как посредника колониальных властей России в управлении новым краем, была востребована самим временем. И с этой ролью он справился с честью. Вероятно, не случайно, даже его ярый оппонент начальник Пишпекского уезда А. Талызин был вынужден еще в 1896 г. констатировать, что «...влияние Шабдана Джантаева главным образом основывается на личной его заслуге перед русским правительством, ... хотя родовитость (т. е. его происхождение из манапской среды — кыргызской правящей аристократии — Д. С.) Шабдана имеет значение, но он приобрел первенство между киргизами своим умом и ловкостью. ... У него есть и другие (кроме барона Штакельберга и Г. А. Колпаковского) влиятельные знакомства, о которых Пишпекские уездные начальники и мечтать не смеют, а потому должны видеться с Шабданом не так, как с другими манапами. Это народ видит и считает Шабдана сильным у русского правительства, а потому — авторитетным... Преимущество ему дают именно на основании его заслуг и потому еще, как говорили киргизы, что он знает много хороших господ, с которыми умеет держать себя» 3. Немного позднее другой представитель русской администрации — старший чиновник особых поручений при Военном губернаторе Семиреченской области, титулярный советник Николай Александрович Прокопов в своем рапорте Военному губернатору Семиреченской области П. П. Осташкину от 18 июня 1913 г., разъясняя причины установившихся тесных отношений Токмакского участкового пристава штабс-капитана Кутукова с Шабданом баатыром, писал: «1) что Шабдан Джантаев имел чин [8] Войскового старшины и был Георгиевским кавалером, 2) что Шабдана Джантаева высоко ценили и называли своим «другом» такие крупные лица, как генерал-адъютант Куропаткин, Генерал от кавалерии Штакельберг (Георгий), покойный член Государственного Совета князь Волконский, покойный Генерал от инфантерии Г. А. Колпаковский, покойные Туркестанские генерал-губернаторы С. М. Духовской и Н. А. Иванов, генерал от артиллерии Топорнин, камергер М. Г. Колпаковский и бывшие Военные губернаторы Семиреченской области А. Я. Фриде, Г. И. Иванов и М. Е. Ионов и нынешний Начальник Западно-Сибирской казачьей бригады Генерал-Лейтенант Калитин, 3) что покойный Шабдан Джантаев пользовался особым вниманием со стороны всех без исключения Туркестанских и Степных Генерал-Губернаторов, Военных Губернаторов Семиреченской области и Начальников Пишпекского уезда, 4) что Шабдан Джантаев, пользовавшийся колоссальным влиянием среди киргиз Семиреченской области, значительно облегчал местной администрации труды по управлению не только Токмакским участком, но и всем Пишпекским уездом, прекращая сильные раздоры среди киргиз и покражи скота и лошадей, как взаимная, так и русскаго населения, а в период после землетрясения 22 декабря 1910 г. в сбор сведений и раздаче пособий пострадавшим от землетрясения киргизам Сарыбагышской и Атекинской волостей, 5) что Шабдан Джантаев был человеком в высшей степени не взыскательным и никогда не предъявлял никаких требований по вознаграждению его за оказываемые им услуги хотя бы даже и косвенным образом, 6) что Шабдан Джантаев пользовался среди киргиз репутацией человека высокой честности и главное бессребреника» 4.

Касаясь образа жизни и занятий Шабдана баатыра, А. Талызин пишет: «что в степи он играет роль как бы вроде помощника уездного начальника, к нему ходят с жалобами, которые он и разбирает, просят его заступничества перед высшим правительством и он от лиц всех киргизов в уезде хлопочет при заключении долговых сделок, просят его посредничества или поручительства, он и это исполняет. Все время он занят общественными делами...» 5.

По словам учителя токмакской русско-туземной школы Василия Петровича Ровнягина. «Каждый день Баатыра был деловой день. Из ближних и дальних мест съежались к дому Баатыра сотни киргиз со своими делами и думами. Много запутанных семейных и вообще, бытовых дел, Баатыр разрешал, как авторитетный третейский судья по «адату» (по обычаю). Баатыр был властителем киргизских дум. Он сеял мир и утешение враждовавших и обиженных — и пожал почет. Сотни съежаго киргизского люда кормились у Баатыра. Много привозили и приводили Баатыру заслуженной дани, в виде лошадей, баранов и проч. и все это приношение шло в народ. Возле Баатыра прокармливались десятки голой бедноты — старики и старухи. У Баатыра не было никому отказа ни в чем. И Баатыру ни один киргиз или киргизское общество ни в чем, никогда не отказывало» 6. [9]

Как видим, Шабдан был не только неофициальным помощником начальника уезда, но и ведал практически всеми вопросами чрезвычайных съездов и третейских судов. Об этом наглядно свидетельствуют строки архивного документа 70-х гг. XIX в.: «В каракиргизских волостях Пишпекского уезда власть над народом захвачена двумя родовыми манапами — Чолпонкулом (т. е. сыном Джангарача — Д. С.) из рода (точнее родоплеменной группы — далее сокращенно РПГ — Д. С.) солто и Шабданом из рода (т. е. РПГ) сарыбагыш, в руках которых находится вся судебная и административная власть: народные судьи на всех чрезвычайных съездах решают дело по указанию этих двух главных манапов» 7. И что примечательно, по словам начальника Пишпекского уезда, «при нем (т. е. в присутствии Шабдана в обществе — Д. С.) должности волостного управителя и законных судей не имеют надлежающего значения» 8. При этом, как следует из послужного списка войскового старшины милиции Шабдана Джантаева, он «на действительной службе не состоял... и не занимал ни какой должности» ни в местной, ни в колониальной русской администрации. Это ли не образец беззаветного служения отечеству! Такое редкое явление в государственном управлении дает основание считать, что и без чиновничьего кресла можно быть полезным обществу и оставить добрую память о себе в истории народа.

Политическое влияние Шабдана было очень велико не только среди кыргызов, но и среди высшего руководства русской администрации Туркестана. Об этом наглядно свидетельствует отстранение в 1890 г. от должности администратора Пишпекского уездного начальника войскового старшины Нарбута и в 1911 г. — бездарного волостного управителя Сарыбагышевской волости М. Алпысбаева? которые были освобождены после информации Шабдана Военному губернатору области об их злоупотреблениях и недостойном поведении 9.

За заступничество за своих соотечественников Шабдан баатыр по настоянию последователя Нарбута А. Талызина, который главной целью своей деятельности считал «систематическую борьбу с манапами», был обвинен в «клевете» и оштрафован 200 рублями 10.

Политика представителей колониальной местной администрации в начале XX в. была откровенно дискриминационной. Так, в 1911 г., по ложному обвинению в убийстве человека был арестован и заключен в тюрьму сын Шабдана, бывший волостной управитель Сарыбагышской волости — Мокуш Шабданов. Одновременно был освобожден от занимаемой должности и его брат, управитель этой же волости — Исамиддин. По словам современников Шабдана, он очень болезненно воспринял арест своего сына 11. Не исключено, что именно это и ускорило скоропостижную смерть гордого и свободолюбивого баатыра, последовавшую вскоре, 6 апреля 1912 г. [10]

По словам очевидца, учителя В. Ровнягина, проводы в последний путь усопшего баатыра были необычными: «На похороны Шабдана съехались тысячи киргиз и других туземцев Пишпекского и соседних уездов, много пролито искренних слез сожаления» 12.

Найденные в последние годы документальные источники проясняют один из дискуссионных моментов в биографии Шабдан баатыра — его позицию и роль в вопросе присоединения южной части Кыргызстана к Российской империи. Здесь лейтмотив жизненной ориентации Шабдана определяется словами его оппонента — начальника Пишпекского уезда А. Талызина в одном из его рапортов своему руководству 18 марта 1896 г.: «...у Шабдана излюбленная теория, которую он мне говорил неоднократно, что киргизы должны жить сообща как пчелы в одном улье...» 13. Шабдан баатыр этим руководствовался на протяжении всей своей жизни с самого начала политической деятельности.

Как участник крупной военной кампании русских войск против туркестанцев под Узун-Агачем и Каскеленом в октябре 1860 г. и хорошо осведомленный в политической ситуации в разрозненных среднеазиатских государствах, Шабдан баатыр рано осознал необратимость процесса присоединения края к монолитной и мощно развивающейся Российской империи и направил всю свою энергию на безболезненное вхождение соотечественников в новые условия жизни.

В 1873 г. население южного Кыргызстана, проживающее в Лейлеке, решилось на активное противодействие посягательствам Кокандского хана Худояра, который ужесточил свои отношения с соседними кыргызами, повысив ставки пошлин и др. сборов. Южане, хорошо осведомленные положением жизни своих сородичей на севере Кыргызстана, уже около 10 лет находящихся под юрисдикцией Российской империи, на деле ощущали выгоды новой русской власти, которая еще как следует не показывала свое истинное лицо. Известно, что новоприсоединенные к России территории на протяжении первых 5-10 лет не облагались податью в пользу администрации, кроме того, установилось относительное спокойствие политического положения края — прекратились взаимные мелкие стычки, возникавшие на почве барымты (угона скота), постепенно вводилось твердое административное управление, основанное на демократических принципах выборов местных управителей, усилился приток товаров русского производства, и т.д.

Естественно, все это импонировало южанам, и они в 1873 г. послали своих людей, Кулмахмета и Камбар Саркера, к Шабдан баатыру, чтобы он стал посредником в их переговорах об установлении тесных дружеских взаимоотношений с представителем русской администрации Токмакского уезда. Это была по существу попытка южан воссоединиться с кыргызским населением севера Кыргызстана. И как видно из письма лейлекцев к начальнику Ходжентского уезда, в ноябре 1873 г. они в этом устремлении первоначально получили поддержку начальника Токмакского уезда. К ним был командирован Шабдан баатыр, который и оказал консультативную помощь в [11] эффективной организации управления и противодействиях посягательствам Коканда 14. Но, к сожалению, посредническо-дипломатические усилия Шабдана на юге Кыргызстана были пресечены на уровне генерал-губернатора Туркестана. Об этом наглядно свидетельствуют строки рапорта исполняющего должность Туркестанского генерал-губернатора Г. А. Колпаковского своему начальству от 12 ноября 1873 г., где говорится: «...проверить заявление депутатов о сношении их через Шабдана Джантаева с токмакскими киргизами и, буде это окажется справедливым, немедленно их прекратить...» 15.

Выгодная ситуация была утрачена, и когда через пару лет к 1875 г. положение здесь еще более осложнилось, то, по сведениям академика Б. Д. Джамгерчинова, «военный губернатор Семиреченской области попытался послать манапа Шабдана Джантаева в лагерь повстанцев для организации захвата Пулата (т. е. молдо Исхак Асан уулу — руководителя народного движения сопротивления — Д. С.), последний об этой неблаговидной миссии был предупрежден киргизами Токмакского уезда» 16.

И все же, судя по сведениям из «Послужного списка Шабдана», составленного по просьбе Н. Аристова в 1885 г., «Автобиографии Шабдана» и другим документам, Шабдан баатыр со своими джигитами в октябре 1875 г. принял участие при сотне барона Штакельберга в военной экспедиции русских войск на юге Кыргызстана, вблизи городов Сузак, Ботокара и Спискен (Избаскан), против Пулат-хана. Хотя его действия во время похода были хорошо оценены русским генералитетом, так как он за это «первый из кара-киргиз, удостоен был награждения знаком военного ордена 4 степени, а за тем серебренной медалью в память покорения Кокандского ханства», Шабдан уже 27 октября 1875 г., не дожидаясь окончания этой экспедиции, «отпросился у Кауфмана домой» 17.

Действия Шабдан баатыра и его джигитов на юге Кыргызстана, по-видимому, не выходили за рамки дозволенного, чтобы не показаться прислужниками русских генералов, их целью было именно предотвращение напрасного массового кровопролития. Это наглядно проявилось в ходе Алайской экспедиции в июле-октябре следующего 1876 г. под руководством командующего войсками Ферганской области генерал-майора М. Д. Скобелева. По утверждению Шабдана, к этой экспедиции его призвал М. Д. Скобелев, а в рапорте от 23 октября 1876 г. генерал-майора говорится, что «храбрый и достойный Шабдан прибывший по своей охоте (т. е. желанию) с 25-ю джигитами из Токмака и предложивший свои услуги, отказался от своей доли добычи, сказав, [12] что он пришел служить, а не барантовать» 18. Другой русский начальник летучего отряда полковник Витгенштейн в своем рапорте М. Д. Скобелеву от 7 сентября 1876 г. так же отмечает, что «Джигиты Шабдана и он сам были весьма полезны во время этого дела» 19.

Благодаря нахождению в экспедиции Шабдана и его брата Байбосуна появилась возможность дипломатического разрешения создавшейся ситуации между противоборствующими сторонами. Для наглядности приведем полностью содержание малоизвестного письма лидера алайских кыргызов Абдуллабека Алимбек уулу, полученного адресатом 27 июля 1876 г. В нем говорится: «Его превосходительству Скобелеву! Мы получили Ваше письмо о перемирии. До сих пор с помощью Аллаха и его пророка, собрав людей, мы оказывали сопротивление потому, что вы постоянно нарушаете принятые Вами же обязательства. Например: вы передали правление Кокандского ханства регенту Насреддину, за тем отобрали власть, а его отправили в Сибирь. Вы так же генерал Скобелев, составили соглашение с уважаемым в народе Абдрахманом автобачи, обещали его оставить в Коканде, но нарушили свое слово и отправили его и нескольких наших биев в Сибирь. Все это, вызвало недоверие к Вам, и боясь Вас вынудило нас уйти в горы, оказывать Вам сопротивление. Вы опираетесь на силу и количество своего вооружения. Мы не вооружены и надеемся только на волю Аллаха.

Если бы Вы выполняли свои обещания, мы не пошли бы на такие деяния. Мы хотим, пока живы, защищать себя, свою честь. Мы кочевники, но и нужны и имущество, и богатство, и всякие блага.

Вы начиная с Токмака, покорили кыргызов, кыпчаков, сартов, давали обещания, но после захвата Коканда все изменилось. Если бы вы не изменяли своих обещаний, то не было бы этого восстания. Если вы действительно желаете мира и намериваетесь сдерживать свои обещания, то дайте задание Шабдан баатыру. Мы тоже выражаем ему доверие. Пусть Шабдан баатыр решает наши проблемы. На все ваша воля, но если вы оставите Шабдана в Ошском уезде, возможно, что между нами установится порядок» 20.

Но, к сожалению, хотя «Абдуллабек склонен был сдаться, прочие мятежники не соглашались на это и после открытой драки, вся партия потянулась на (перевал) Кызыл-Арт, захватив брата Шабдана с его двумя джигитами» 21. Вскоре Байбосун и его друзья были отпущены на волю. Кыргызские предания сохранили народную память о плодотворной посреднической роли Шабдан баатыра во время этой военной экспедиции в переговорах между попавшей в плен матерью Абдуллабека знаменитой «царицей Алая» Курманжан датхой и русским генералом М. Д. Скобелевым. И, что он тогда же, лично выпросил у генерала Скобелева помилование 35 приговоренным к расстрелу муллам, ишанам и другим почетным людям г. [13] Намангана 22. Всего же, по данным автора первого биографического сочинения о Шабдане Осмоналы Сыдыкова, баатыр способствовал освобождению от ответственности за различные проступки 73 своим соотечественникам 23.

Шабдан баатыр сохранил самые доброжелательные отношения к жителям юга Кыргызстана в последующие годы. Об этом наглядно свидетельствуют настойчивые усилия — ходатайства перед Степным генерал-губернатором Семиреченской области с 1882 по 1885 г. его и Сооромбая Кудоярова по досрочному освобождению из-под стражи жителя Тогуз-Торавской волости молдо Мамырбая Куатбекова 24.

Пожалуй, Шабдан баатыр был среди мусульманского населения Туркестана обладателем, пожалуй, самого большого количества правительственных наград: 5 почетных халатов 1-го разряда, 1 халат 2-го разряда, две большие золотые медали на Станиславской и Анненской лентах для ношения на шее, четырех медалей, а) В память покорения Кокандского ханства, б) В память всех походов и экспедиций в Средней Азии 1853-1895 гг., в) В память священного коронования императора Александра III, г) В память в Бозе почивающего императора Александра III знак общества Красного Креста, знак Военного (Георгиевского) ордена 4 степени. Высочайше пожалованные золотые часы с такою же цепочкою. Шабдан баатыр был в числе представителей коренного населения Семиреченской области, принявших участие в церемонии коронации Александра III в Санкт-Петербурге в 1883 г., тогда же получил военный чин Войскового старшины (майор).

И тем не менее знаменитый баатыр так и не стал полноправным гражданином Российской империи, хотя для утверждения ее власти в Туркестане он отдал много сил и энергии. Так, осталось без последствий его обращение в 1899 г. к императору Николаю II о принятии его с сыновьями в дворянское сословие. После неоднократных просьб по выделению ему в частную собственность земельного участка (400 десятин) с 1898 г., лишь к концу его жизни Николай И поставил резолюцию: «Согласен, во всяком случае пожизненно. 24 октября 1910 года» 25.

В декабре 1904 г. Шабдан баатыр совершил паломничество в Мекку, в ходе которого в Константинополе он внес 2000 рублей в фонд строительства железной дороги, следуемой в сторону священной горы мусульман, за что был награжден эмиром Турции грамотой и золотой медалью. После этого знаменитый баатыр еще активнее начал действовать в сфере защиты интересов своих туркестанских соотечественников — мусульман. Об этом свидетельствует составленная им от имени мусульманского населения Семиреченской области на имя председателя Кабинета Министров в 1905 г. петиция, которая состояла из 11 пунктов. В ней указывались «недочеты в правовой жизни» мусульман [14] края и просьба организации в Семиречии Мусульманского духовного собрания с передачей ему всех дел по ведению управления мусульманами вплоть до судебных установлений; права на открытие мечетей, медресе и мектебов с преподаванием на родном языке; изданию газет, журналов и книг и равноправия на приобретение недвижимого имущества, профессионального образования и владения землей 26.

Еще в начале XX в. Шабдан баатыр построил в Токмаке мечеть, а затем в родном Чон-Кемине прекрасную мечеть-медресе, на возведение первой было израсходованы в основном его личные средства, более чем 10 тыс. рублей, а второй — 15 тыс. рублей. В медресе Чон-Кемина обучались 300 кыргызских детей по самой передовой, по тем временам, методике. А сын Шабдана Исамидин, получивший образование в г. Намангане и Токмаке, в 1809 г. открыл и содержал школу «Шабдания» с 150 учениками, сам же преподавал в ней. Учителями в них были настоящие профессионалы, специально приглашенные из городов Оренбурга, Казани, Ташкента и Бухары. Баатыр их труд оплачивал очень высоко. Каждый из них получал жалование от 500 до 1000 рублей, при полном обустройстве жилищно-бытовых условий 27. Если учесть, что в то время на рынке хороший баран стоил не более одного рубля, а лошадь до пяти рублей, то можно ясно представить себе величину заработной платы этих учителей, и осознать ту отеческую заботу, которую проявлял Шабдан баатыр в отношении подрастающего поколения, т. е. о будущем своего народа.

Все это не осталось незамеченным со стороны русской администрации, которая стала опасаться усиления панисламизма в Туркестане. Активизировалась откровенная травля Шабдан баатыра и его окружения, уже находившихся под негласным надзором еще с 1888 г. 28. Это объективно привело, наряду с другими причинами глобального масштаба, к возникновению национально-освободительного движения в крае, выразившегося в открытом восстании народа против колониализма в 1916 г., в ходе которого сыновья Шабдан баатыра закономерно стали руководителями, а имя знаменитого земляка — знаменем этого поистине патриотического движения народного духа.

Таким образом, в освещении этих запутанных, но очень принципиально важных вопросов истории Кыргызстана, и в частности страниц, посвященных жизни и деятельности одного из славных сыновей кыргызского народа Шабдан Джантай уулу наши суждения и выводы должны быть предельно выверенными, при этом учитывать все взаимосвязанные аспекты событий с тем, чтобы на реальной документальной основе добиться раскрытия объективной исторической истины.

Доолотбек Бекиш уулу Сапаралиев, кандидат исторических наук.


Комментарии

1. Ключевский В. О. Статьи по культуре // Соч. в девяти томах. Т. 9. М., 1990. С. 101-102.

2. Об этом подробно см.: Сапаралиев Д. Б. Этнополитическая история Оша и его окрестностей с XVIII до середины XIX в. Б., 1999.

3. ЦГА Республики Казахстан. Ф. 44. Оп. 1. Д. 695. Л. 2.

4. ЦГА Республики Казахстан. Ф. 44. Оп. 1. Д. 20941. Л. 16об. 17об.

5. Там же. Д. 695. Л. 5.

6. Ровнягин В. Войсковой старшина Шабдан Джантаев(некролог) // Семиреченские областные ведомости. 1912. 29 апреля. С. 9.

7. Цит. по: Усенбаев К. О щедром манапе, о смелом батыре // Советская Киргизия. 1991. 5 января. С. 6.

8. ЦГА Республики Казахстан. Ф. 44. Оп. 1. Д. 695. Л. 4.

9. Там же. Д. 2139. Л. 53.

10. Там же.

11. См.: Осмонов А. Баатыр жонундо уккан билгендеримден // Шабдан баатыр. Б., 1992. С. 56.

12. Ровнягин В. Войсковой старшина Шабдан. ...С. 10.

13. ЦГА Республики Казахстан. Ф. 44. Оп. 1. Д. 695. Л. 4.

14. См.: Кыргызстан — Россия: История взаимоотношений (XVIII-XIX вв.) / Сб. док. Б., 1998. С. 336.

15. Там же С. 337-338.

16. Джамгерчинов Б. Д. Очерки политической истории Киргизии XIX в. Фрунзе, 1966. С. 349.

17. См.: Аристов Н. Западный Тянь-Шань. Усуни и кара-кыргызы. Ч. 2. Рукопись // Архив Географического общ-ва России. Разряд. 65. Инв. № 11. С. 585.

18. ЦГА Кыргызской Республики. Ф. 75. Оп. 1. Д. 53. Л. 46.

19. Там же. Л. 30.

20. РГВИА. Ф. 1396. Оп. 2. Д. 97. Л. 154-154об.

21. ЦГА Кыргызской Республики. Ф. 75. Оп. 1. Д. 53. Л. 50.

22. См.: Шабданов К. Шабдан жонундо кыскача тарых // Шабдан баатыр... С. 9. См.: Сыдыков О. Тарихи кыргыз Шадмания. Кыргыз санжырасы. Б., 1990. С. 47.

23. См.: Сыдыков О. Тарихи кыргыз Шадмания. Кыргыз санжырасы. Б., 1990. С. 47.

24. См.: ЦГА Республики Казахстан. Ф. 64. Оп. 1. Д. 1508. Л. 2-6.

25. Цит. по: История Киргизской ССР. Т. 1. Фрунзе, 1968. С. 374.

26. См.: ЦГА Республики Казахстан Ф. 44. Оп. 1. Д. 8815. Л. 5-6.

27. Айтмамбетов Д. Дореволюционные школы в Киргизии. Фрунзе, 1961. С. 44; Джумагулов А. Великая тризна по Шабдану // Слово Кыргызстана. 1992. 13 июня. С. 10.

28. См.: ЦГА Республики Казахстан. Ф. 44. Оп. 1. Д. 35769. Л. 35-35об.; Там же. Д. 8815. Л. 9-10.