№ 32.

АВТОБИОГРАФИЯ ШАБДАНА ДЖАНТАЕВА

(Из рукописи неопубликованной книги Н. А. Аристова «Западный Тянь-Шань. Уссуни и кыргызы или кара-киргизы». Ч. 2. — СПб., 1893.)

1885 г.

...Здесь, для удобства соображения с датами военных действий в Фергане, помещаю я составленную в 1885 году, по моему желанию, автобиографию кара-киргиза рода сарыбагыш войскового старшины Шабдана Джантаева, значительную часть которой составляет его участие в этих военных действиях; участие это им наивно преувеличено, тем не менее и эта часть биографии не лишена своего рода интереса.

«В тот год, когда коканский кушбеги, появившись с войском в наших местах, разграбил известного в роде бугу Шопака вместе с подвластными ему киргизами, родился я, Шабдан, на Туюк-булуне, близ Кунгей-Аксу, на Иссык-куле, в мае 1840 года. Так как у отца моего от разных жен было много других сыновей, то по достижении пятилетнего возраста, он отдал меня одному бедному человеку, у которого я получил небрежное воспитание. Девяти лет я опять перешел жить к моему отцу и служил ему три года.

В те времена главным делом и кыргыз, и казаков были набеги и грабежи, и даже влиятельные и богатые кыргызы для приобретения славы занимались ими. Чтобы сделаться известным между кыргызами, я начал участвовать в набегах. Пришлось в первое время перенести много неудач, но я не унывал и не бросал своей деятельности. Наконец мне удалось достичь известности не только у кыргызов рода тынай, которые начали выбирать меня своим предводителем во время набегов, но сделался влиятельным и в других родах кыргызов и казаков. Те и другие в это время подчинены были сартам (коканцам), которые не запрещали кыргызам набеги, а напротив доносили своему хану в Кокан с похвалою о предводителях набегов. Бек пишпекский Атабек выбрал из кыргызов меня и Байсеита Тойчибекова из [66] казаков и отправил нас в Кокан к хану в качестве депутатов. Малля-хан принял нас благосклонно и щедро наградил нас позолоченными саблями, ружьями и другим оружием, а также шелковыми халатами. Он отправил нас обратно со своим военным министром Канаатом, который шел с войском против русских. Бой произошел на Узун-агаче, где сарты были разбиты и бежали в Пишпек. Устроив в Пишпеке крепость, Канаат поехал в Ташкент. Меня он взял с собою, Байсеит же пожелал остаться дома. Служил я в Ташкенте при Канаате два года. Он хотел отправить меня беком в Пишпек, но я не пожелал.

В бытность мою при Канаате, царедворцы Малля-хана, родом кипчаки, Алимбек, Кыдыр, Шабдан-ходжа с пятью товарищами, убили Малля-хана в его спальне, за то, что он поручил Канаату высокие должности. Услышав об этом, Канаат послал в Бухару человека за младшим братом Малля-хана Худояр-ханом и, по прибытии последнего, провозгласил его ташкентским ханом. Коканцы и кыпчаки возвели на коканский престол Ша-Мурат-хана, сына Сарымсак-хана. По избрании хана, коканцы предприняли поход на Ташкент, чтобы взять в плен Худояр-хана и Канаата и предать их казни. Держали они Ташкент в осаде 53 дня и наконец, чтобы ворваться в город, подступили к ташкентским воротам, именуемым Карасарай. Боясь, чтобы коканцы не разбили ворота, Канаат дал приказание войскам сделать вылазку и отбить неприятеля. Никто из сартов не решался выйти первым. Тогда я со своим джигитом Баяке влез на стену по лестнице и спрыгнул на землю; сартовские солдаты не отстали от меня, боясь своего хана. За стеной произошел рукопашный бой, пало с обеих сторон много людей, но мы взяли перевес и коканцы обратились в бегство. Через десять дней происходило сражение на Шилбинин Иляби, где под моей командой находилось пятьсот пеших воинов, данных мне Канаатом; я напал с ними на одно крыло неприятеля и обратил его в бегство. После этого неприятель отступил к Кокану.

За оказанные мною в двух сражениях услуги, Худояр-хан, по представлению Канаата, назначил меня беком в Азрет-Султан (г. Туркестан), когда я возвращусь [67] из отпуска, так как я просился домой. При отъезде моем Худояр-хан поручил мне известить о победе над коканцами всех беков в восточных городах, принадлежащих Ташкенту, и манапов кыргызов и казаков. В Пишпеке я узнал, что [ген.] Колпаковский взял уже Мерке [?] и что наши кара-киргизы, во главе которых был мой отец, отложились от сартов и подчинились русским. Рахматулла, бек пишпекский, будучи зол на меня за отца, велел джигита моего Баяке высечь розгами, дал ему сто ударов и обоих нас посадил в зиндан. Нам однако удалось бежать из тюрьмы, и мы прибыли домой. Рахматулла потом присылал Доссарыка, своего человека, передать мне, что хочет со мною мириться, но я, помня его обиды, убил посланного и разошелся таким образом с сартами, передавшись окончательно русским. Вскоре Колпаковский взял и Пишпек.

Через некоторое время, услышав, что родственника нашего Сарымсака, рода багыш, осаждают сарты и хотят его разграбить, я собрал отряд кыргызов и пошел освобождать его. Мне удалось нанести сартам поражение, при чем два их предводителя Пасим-кулак и Алишир были убиты: первый мною, а второй джигитом моим Баяке.

Возвратившись через год домой, я вскоре, с сорока джигитами, предпринял набег на калмыков, обитавших на Суашу, на Кульджинской стороне Текеса. Хотя набег наш был удачен и мы забрали много лошадей, но времена были уже не те: мы должны были, по приказанию Колпаковского, возвратить отбитый скот калмыкам.

Когда назначен был к нам начальником уезда Загряжский и отправился он по родам кыргызов переписывать их, то на Тогуз-Торау напал на него кыргыз Осман со своими людьми и взял в плен многих его джигитов, сам же Загряжский спасся в ближайшем лесу. Услышав о нападении Османа на уездного начальника, я собрал 200 кыргызов и устремился на Османа; потеряв в бою двух джигитов и убитых подо мною двух лошадей, я освободил уездного начальника с его джигитами. За это я получил от русских золотую медаль с почетным халатом второй степени. [68]

[В 1875 году] когда я находился с сорока джигитами на границе сартовских [коканских] и русских владений, при сотне казаков [барона] Штакельберга, за мною послал ген. Кауфман, чтобы отправить за кипчакским ханом Автобачи, который бежал после взятия Махрама. Я поехал с своими джигитами на зов Кауфмана по направлению к Андижану [с Нарына, где находилась сотня бар. Штакельберга]. Когда мы доехали до Сузака, то услышали, что Пулат-хан загородил нам дорогу с селения Аим-кишлак, по сю сторону Андижана. Посланного мною к Кауфману джигита перехватили и повесили. Пробиться не было возможности и мы должны были дождаться Штакельберга; соединившись с его сотнею, повернули к Намангану, так как услышали, что Кауфман ушел туда. Около городков Батакара и Спискена Пулат-хан опять загородил нам дорогу, но был отбит. Мне удалось при этом с двумя джигитами вогнать в городские ворота до тысячи неприятеля. На другой день я с десятью джигитами обратил в бегство пятьсот человек, чему свидетелями были Штакельберг и [казачий офицер] Дубровин. Отбив неприятеля, мы проехали к Кауфману в Наманган. Отсюда отправились с Кауфманом к Андижану, который в это время осаждал Скобелев. Взять Андижан ему не удалось и он, преследуемый неприятелем, встретился с Кауфманом на Джанабате. Вечером, заметив около 200 чел. неприятеля по ту сторону р. Сары-Дарьи, Скобелев, Штакельберг, я и еще трое казаков переправились через реку и обратили неприятеля в бегство.

В Намангане, по ходатайству офицеров, Кауфман дал мне с восемью товарищами по георгиевскому кресту, за нашу службу при Батакаре и Спискене. Из Намангана я сопровождал Кауфмана со своими джигитами в Ходжент, где получил от него 300 рублей денег и почетный халат, а также все мои джигиты одарены почетными халатами, что в сложности составит 1 т. руб. Из Ходжента я отпросился у Кауфмана домой, где и прожил около года.

Через год Скобелев предпринял алайский поход против Абдуллабека. По незнанию местности, русским, во время завоевания коканского края нельзя было обойтись без помощи джигитов. Скобелев взял 25 джигитов [69] из аргынов, но они все были перерезаны Абдуллаханом, который, заманив их и истребив, загородил русским войскам дорогу. Лишившись таким образом всех джигитов, Скобелев призвал меня. Собрал я опять сорок джигитов, в том числе и прибыл к Скобелеву в Ош. Отсюда на другой день двинулись по ущелью Шут, которое впятеро страшнее буамского. На противоположном выходе из этого ущелья находилось войско Абдулла-бека. По приходе к ущелью, Скобелев взял у меня 20 джигитов: 10 послал за Штакельбергом в Кызыл-курган, а 10 отправил в ущелье для разведки о неприятеле. Когда мы вошли в ущелье, Скобелев послал меня с 20 джигитами вперед. Выезжая из ущелья, я увидел, что Абдулла-бек бежал, оставив свою мать, жен, детей и народ. Послал я одного джигита донести об этом Скобелеву и получил от него приказание сделать набеги на ближайшие аулы. Сделав несколько набегов, я взял в плен около 40 человек, много скота и имущества. Скобелев предложил нам взять все отнятое у неприятеля, но я отказался и сказал, что «пришел служить русским, а не грабить». Тут Скобелев сделал представление о награждении меня чином. Отдохнув три дня, двинулись мы к Кызыл-кургану, чрез селение Гульчу. Из Кызыл-Кургана Скобелев послал меня с 21 джигитом к Абдулла-беку для переговоров. Когда я прибыл к Кызыл-арту, где находился Абдулла-бек, то последний бежал с народом своим к Авганистану, боясь, что я его предам русским. Мне не хотелось вернуться к Скобелеву ни с чем, поэтому я отправился за Абдулла-беком в погоню. Захватить его я не мог, но пленил у него 8 человек и захватил одно знамя, которое передел князю Витгенштейну, нагнавшему меня с двумя сотнями казаков. Сюда же подошел и Скобелев с пехотою. Он дал моим джигитам 30 берданок, 6 револьверов и велел мне догнать Абдулла-бека. Он послал с нами, по моей просьбе, [капитана] Куропаткина. Гнались мы за Абдулла-беком двои сутки до Каракола, где к нам присоединился князь Витгенштейн. Отдохнули здесь и двинулись дальше, но не могли догнать Абдулла-бека и с Таш-кургана возвратились к Скобелеву. С ним мы отправились вниз [по Кызыл-су] по направлению к Каратегину. Когда мы доехали до Карамука, составлявшего границу каратегинцев, [70] Скобелев остановился и отправил меня с 18 джигитами послом к шаху каратегинскому, для переговоров о границе. Шах принял меня и отпустил со мною к Скобелеву своего младшего брата, с которым Скобелев и провел границу между владениями русских и каратегинцев. Отсюда мы двинулись к Кокану. Узнав на пути, что против русских возмутились кочевые роды в окрестностях Кокана — нойгуты [?], джаукесек, дулат, бостон, найман и др., Скобелев с перевала Кара-казыка, послал усмирить их князя Витгенштейна с двумя сотнями казаков и меня с джигитами. Мы поручение исполнили и взяли большую добычу. При стычке были ранены кн. Витгенштейн, [подпол.] Церпицкий, я и еще один офицер, фамилию которого теперь не помню. Сдав свою добычу в Кокане, я явился к Кауфману и получил от него 2 т.р. и почетный халат, каковыми были награждены и все джигиты. Из Кокана Кауфман и Скобелев поехали в Гульчу. Возвратившись отсюда в Ош, услыхал, что между кочевниками в окрестностях Джалал-абада поднялся вождь Джатым-хан, собирающийся воевать. Кауфман послал на него Скобелева с сотнею казаков. По приказанию Скобелева я выехал с своими 8 джигитами вперед и разбил войско Джатым-хана, взял у него 20 чел. и одно знамя, которое поднес к подъехавшему в это время Скобелеву.

За службу мою Скобелев представил меня к чину войскового старшины. Но Кауфман не согласился, потому что я неграмотный. Он советовал мне поучиться грамоте и обещал, что тогда он постарается выхлопотать мне этот чин. В Намангане я получил от Кауфмана 2 т. р. и все мы по халату, после чего отправились домой, и где Кауфман выслал мне по почте еще 1.600 р., так как в походах алайском и коканском я содержал джигитов на свой счет.

Прожив год дома, я отправился на Атбашу против китайцев, в отряде [полковника] Гринвальда. Зимою вернулся домой и получил за этот поход золотую медаль. Летом следующего года я посылал племянника с 15 джигитами на Атбашу же с отрядом [полк.] Щербакова. В оба похода джигиты содержались на мой счет.

В следующем [1880] году снова выставлялся на Атбашу отряд под начальством [полк.] Принца; при нем [71] находился и я с 100 джигитами, по приказанию Кауфмана. В этом походе я и джигиты получали содержание и жалованье из казны, как казаки.

В 1883 году я был назначен ген. Колпаковским представителем от кыргызов и казаков на коронацию Государя Императора и получил чин войскового старшины. За то, что Колпаковский не забыл моих заслуг, приношу ему глубокую благодарность.

Наград от русских я получал без счету. Кроме вышеупомянутых, я получил еще от Колпаковского почетный халат первой степени и красный крест за пожертвования лошадьми в турецкую войну.

Архив геогр. о-ва России. Разряд 65. Инв. № II. С. 581-586.