85. 1815 г. сентября 4. — Журнал Комитета мин-ров, содержащий подтверждение, в связи с представлением, оренбургского военного губ-ра ж п. Г. С. Волконского, постановления названного Комитета о запрещении посылки военных экспедиций в степь.
В заседание Комитета мин-ров сентября 4 дня 1815 г. слушаны предложенные председателем Комитета высочайший его и. в. рескрипт, данный председателю 28 июля сего года, и приложенное при оном всеподданнейшее представление оренбургскаго военнаго губернатора относительно отправления в киргизскую степь военной команды.
В упомянутом высочайшем рескрипте изображено:
Кн. Николай Ивановичь! 127 Препровождая при сем представление оренбургскаго военнаго губернатора, я предоставляю вам разсмотреть оное в Комитете мин-ров и снабдить ген. кн. Волконскаго надлежащим разрешением.
Представление же оренбургскаго военнаго губернатора заключает в себе следующее: высочайшим его и. в. имянным повелением, воспоследовавшим на имя его, военнаго губернатора, от 19 августа 1804 г. по предмету заселения Оренбургской линии, между прочим, предоставлено: при важных грабительствах, киргизцами производимых, вместо частых поисков для прекращения в Орде возникших междоусобий и безпорядков, по усмотрению начальника тамошняго края, в случаях, не терпящих отлагательства, без представления вышнему правительству посылать в степь от 500 до 1000 человек военных людей из иррегулярных войск, придавая к ним по надобности и легкую артиллерию под командою благонадежнаго чиновника. Оренбургский [252] военный губернатор, полагая всегда себе единственною целию пользу государственную и верность к службе его и. в., руководствовался с того времяни высочайшею доверенностию и в продолжении 11-ти лет не имел нужды посылать в степь таковых отрядов более 4-х: один — под начальством шефа Оренбургскаго гарнизоннаго полка ген.-майора Гертценберга, другой — коменданта Верхнеозерной крепости Климова, 3-й — Войска уральская Илекской станицы наказная атамана полк. Донскова и 4-й — коменданта Губерлинской крепости Епанешникова. Из них 2 первые возвратились без успеха, а Донсков и Епанешников, достигнув местопребывания действительных воров по указанию самих же киргизцов, отбили от них, тогда как непреклонны учинились к добровольному возвращению похищенная: первой — 319 верблюдов, 225 лошадей, рогатая скота 220 голов, баранов до 10 000 и несколько мелочных вещей, последний же—верблюдов больших и малых 895, лошадей с жеребятами 86, коров и телят 410, баранов больших и малых 450 и 1 женку российскую, захваченную ворами киргизцами назад тому лет 40, которая в Пограничной комиссии объявила, что находится в плену у киргизцов довольное число российских людей. Означенное количество скота по оценке тогда же поступило в раздел по принадлежности, и хан киргизский Ширгазы Айчуваков, потерпевший великое раззорение от воров киргизцов, воспользовался также соразмерным участком. К сим отрядам имел он, военный губернатор, совершенно побудительныя причины, сколь для возвращения похищеннаго с здешней стороны, столько же и для наказания злодействующих киргизцов, потому что с некоторая уже времяни пребывавший в худом расположении к российской стороне и к ханам султан Каратай Нуралиев сын, имея многочисленную партию киргизцов из собственнаго и других родов и отделений, не преставал обращать их на хищнечества людей и скота со здешней стороны и грабежи купеческих караванов, проходящих чрез степь. И хотя во многих случаях не имели они удачи в злодейских своих предприятиях, быв наказуемы и преследуемы при самом начале покушений их, но за всем тем не укрощались и навлекали линейным жителям опасность до того даже, что без особенных команд нельзя было по нуждам никому выезжать на линии, а ход караванов по степи заградили вовсе. Таковые их злодеянии в особенности распростерлись от 1812 г., когда узнали они, что из тамошняго края по тогдашним смутным обстоятельствам отправлены в армию полки козачьих войск и башкирские, и тогда, как видно, полагали лучшею обязанностию для себя производить в действие намерение и предприятия; их; однако ж, хищнические замыслы их не имели важных успехов по принятым военным губернатором мерам высылкою к ним отрядов, без употребления которых, вероятно, могли бы они в такое для России время поколебать спокойствие во всем тамошнем крае, населенном большою частию магометанами, их единозаконниками, и равномерно не подающими надежды к мирной жизни при малейшем случае поколебания в народе.
Таким образом, оренбургский военный губернатор, озабочиваясь удержать благоустройство в пограничном крае, управлению его вверенном, священной обязанностию и первым долгом поставлял не упускать из виду ни малейшаго случая, могущаго послужить на пользу государственную, и содействием строгой меры, приемлемой на обуздание строптивых необразованных и своевольных с дерзновением киргизцов, успел достигнуть, что ход караванов из областей азиатских чрез степь открылся опять и на Троицкой и Оренбургской меновные дворы вышло уже 3226 верблюдов. Между тем посредством оной же меры и различными убеждениями преклонил и самаго султана Каратая к раскаянию и покорности, столь долго остававшаяся в мятежной жизни и неблагомысленном расположении, 128 который, повинуясь военному губернатору, осенью прошедшаго года имел свидание с ним в Оренбурге, и кн. Волконской, обнадежив предстательством своим у престола его и. в. [253] о всемилостивейшем прощении во всех произшедших до сего времяни предосудительных от него поступках, отпустил в Орду с таким предложением, чтоб невредимо препровел он отсюда отправленный тогда и следующие из Хивы и Бухарии нынешнею весною караваны, что и исполнил он с точностью и сам с подвластными и приверженными ему султанами, родоначальниками и киргизцами прикочевал на сих днях для мены в числе 20 000 кибиток и расположился от Илецкой соляной Защиты в 25-ти, а от Оренбурга в 80 вер. с ожиданием открытия в меновом дворе торговли. О количестве же приведеннаго им на мену скота он не имеет еще сведения. Среди сих действий его и мероприятий получил он, военный губернатор, 24 марта от министра финансов отзыв, что он, вследствие полученных от него неоднократно извещений о чинимых за границею грабежах киргизцами купеческих караванов и о посылке для возвращения разграбленных ими товаров за границу воинских команд, а также по поводу вступивших к нему донесений о злоупотреблениях, воинскими командами в случаях сих чинимых, и возвращении их в границы с отобранным от киргизцов разным имуществом мимо таможен и застав, по важности обстоятельств сих, независящих собственно от его решения, входил с представлениями в Комитет мин-ров, который журналом, 26 сентября 1814 г. состоявшимся, положил подтвердить оренбургскому военному губернатору, чтобы баранты яко главный источник злоупотреблений ни под каким предлогом не производить и воинских команд за границу для возвращения ограбленнаго имущества не посылать, что и возложить на ответственность его, военнаго губернатора. Хотя таковое положение, сколько нипротиворечущее высочайшему его и. в. имянному повелению, данному оренбургскому военному губернатору в руководство по тамошнему краю от 19 августа 1804 г., но он, однако ж, не осмеливается не исполнить онаго должен по необходимости оставаться теперь в бездействии, естьли б хищный киргис-кайсацкой народ грабительства и злодеяния свои и далее продолжил, что легко по вероломству их и случиться может, когда узнают они, что прежняя мера строгости, на обуздание их предприемлемая, остановлена, и тогда откроются вредныя поступки от них больше прежняго, в твердом уповании, что никаких преследований и наказаний им не будет. Тогда и торговля с Бухариею и Хивою совсем закроется, и вероятно, хищники, собираясь большими скопищами, врываться могут в пределы внутренняго поселения, не будучи предусматриваемы благовремянно никем, поколику с сим запрещением и линейная стража и поселенцы на линии не могут уже обозревать чрез посредство разъездов положение мест за цепью ни на какое разстояние. И хотя ведеты, по тамошнему краю называемые маяки, учреждены на возвышенных местах, но как неподвижныя не имеют возможности открывать местоположение столь удобно, сколько успевают в том особые разъезды, обязанные осмотреть все худыя места на степной стороне для отвращения потаенных сокрытий, воровских и нечаянных нападений их на работающих в полях и на сенокосцов, так как луга по большей части находятся на степной стороне.
Обстоятельство сие оренбургский военный губернатор предавая во всевысочайшее его и. в. благоусмотрение, всеподданнейше представляет: естьли означенное положение министров благоугодно будет оставить в настоящей его силе, тогда как р. Урал, составляющая цепь и разграничивающая внутренний селения от киргис-кайсацкой степи, состоит ныне в самом скудном положении, так что всех по ней бродов и отмелей командирующеюся на летнюю службу кордоною стражею обнять невозможно, надлежит умножить уже оную втрое больше, нежели сколько теперь командируется иррегулярных войск, ибо вся Оренбургская линия от Алабужскаго редута, коим примыкается к Сибирской линии, до крепости Разсыпной и пределов, Войску уральскому принадлежащих, простирается на 1100 вер., исключая линии по р. Илеку и по тракту от Оренбурга к Илецкой соляной [254] Защите, учрежденным на предмет охранения соливозцов, количество же иррегулярных войск содержит сию обширную дистанцию только 8000 человек. И тогда казенный издержки на полугодовое летняго времени содержание помянутых войск увеличится слишком за 200 000 руб., вместо того как теперь состоят оные из 60 000, полагая, в то число жалованья, провиант и фуражное, кому сколько по узаконениям принадлежит продовольствие; а потому он, военный губернатор, на все оное и ожидает высочайшего разрешения, и когда поведено будет руководствоваться положением Комитета мин-ров, тогда безопасность и спокойствие тамошняго края, многочисленная и разноплеменная, невозможно никак наблюдать в полной мере местному начальству.
Что следует до изъяснения мин-ра финансов на щот якобы злоупотреблений, чинимых со стороны воинских команд при случаях посылки их в степь для возвращения ограбленнаго киргизцами, и что возвращаются они миновав таможен и таможенных застав, то как разграбленные купеческие товары всегда отбираются при посредстве самих купцов, по тому военный губернатор и не полагает быть при том какому-либо злоупотреблению, тем больше, что естьли бы воинскими командами взято было что-либо из принадлежащаго купечеству, тогда не оставило бы оное принесть жалобу ему прежде, яко местному начальнику, но сего, однако же, никогда до сведения его не доходило ни от самих купцов и ни от таможен Оренбургской и Троицкой, равно и от киргизцов не было жалобы, чтоб кто из них со стороны воинских команд обижался несправедливо. Хотя же из отряда, командировавшагося в 1812 г. при полк. Донском, некоторые чиновники и козаки скрыли было несколько из киргизских вещей при возвращении их из степи, но после и сии вещи, быв открыты, отобраны без остатку и поступили в раздел с прочими, кому принадлежало удовлетворение. А комендант Губерлинской крепости Епанешников, возвратись из степи, представил взятый от воров киргизцов рогатый и прочий скот члену Пограничной комиссии, которым при посредстве таможеннаго чиновника быв все освидетельствовано и по оценке равномерно поступило на удовлетворение по принадлежности.
В прочем касательно до заключения о барантах, оных с самого начала вступления его, военнаго губернатора, в управление Оренбургским краем не происходило, кроме как осенью в минувшем 1814 г. башкирцы, при линии живущие, будучи озлоблены киргизцами по прежним угонам лошадей, оставались неудовлетворенными от киргисцов, дерзнули прорваться сквозь линию в степь и напасть на аулы кочевавших близ Орской крепости киргизцов, у которых отогнав несколько скота, наконец между собою примирились, но виновные по сему случаю, следствием открытые, преданы военному суду.
Комитет, разсуждай по предмету настоящаго представления оренбургская военнаго губернатора, признал нужным обратиться к тем причинам, по коим он журналом 26 сентября 1814 г. воспретил посылку в степь воинских команд для наказания киргизцов и возвращении пограбленнаго ими. Причины сии главнейшие состояли в том, что воинские команды, быв посылаемы в степь, под разными предлогами делали там злоупотребления, производили убийства, грабежи и раззорения не только виновным, но и мирным и даже преданным совершенно России киргизцам. И сие неоднократно бывало поводом ко взаимному с их стороны мщению, которое оказывали они более над караванами, идущими из России в Хиву и Бухарию и оттуда в Россию, отчего торговля наша по сей части приближалась к совершенному уничтожению. В отвращение того Комитет, упомянутым журналом 26 сентября предположив испросить у государя императора высочайшее повеление об отправлении на Оренбургскую линию воинская чиновника для изследования и прекращения означенных злоупотреблений, [255] признал нужным, между тем воспретить посылку в степь воинских команд для возвращения ограбленных имуществ и наказания киргизцов; к отмене чего и ныне Комитет не видя достаточных уважений и оставаясь при той же прежней резолюции своей, положил: подтвердить чрез главнокомандующего в С.-Петербурге оренбургскому военному губернатору о точном исполнении даннаго ему по означенной резолюции предписания, о чем довести сим журналом и до высочайшаго его и. в. сведения.
Статс-секретарь Молчанов,
Пометы: № 157. Генваря 6. 7 генваря 1816 г. Исполнить — нужное. Исполнено генв[аря] 18.
УЦГАЛ. МВД, Деп. пол. исп., № 249, 1816 г., «По положению гг. мин-ров в неотправлении в киргизскую степь воинских команд», на 15 листах, лл. 1-13 об. Копия.
Комментарии
127. Салтыков Николай Иванович. С 1812 г. председатель Комитета мин-ров и Гос. совета.
128. См. предисловие, гл. IV.