№ 88

1742 г. июня 13. — Запись показаний английского купца Гока о его поездке в Каракалпакию через казахские степи.

1742 г. июня 13 числа. Приехавшей от каракалпак аглинской купец Гок, куда он отправлен был по особливому определению, учиненному в Канцелярии оренбургской комиссии и прошлого 1741 г. июля 29 числа для означенных в том казенных и своих исправлений, о езде своей объявил нижеписанное:

1. Из Самары он, Гок, отправился, получа определенные ему для торгу на щет ево казенные деньги двести рублев, грамоты к Абулхаир-хану, к каракалпацким старшинам Уразак-батырю и протчим, и к кайсацкому Джанбек-батырю, також и указ с прочетом, изданным ему секретным наставлением того 1741 г. августа около третьяго числа; и прибыв в Озерную крепость, и справясь в нуждах, в орду поехал октября около десятого числа шесте с порутчиками, отправленными тогда к Абулхаир-хану и Абулмамет-хану ж. Затем, что из оной Озерной крепости, взяв от подп. Останкова по тому ж определению указ, ездил в Орск для взятья казенных подарков на триста рублей, и для смотрения за теми товарами, также и для всякого ему вспоможения вместо определенного солдата взял тамо казака ис татар Сабаная с казенною лошадью, а по прибытии оттуда ждал тут надлежащего к провожанию случая.

2. Отъехав из Озерного дней в восемь прибыл на Илек вблизость самого того места, где илецкая соль родится, в улус Средней кайсацкой орды Найманского роду к главному тут старшине Кунакаю-батыру, которой взял ево, Гока, из Озерного в провожание и принел в дом свой весьма ласково. В том улусе он, Гок, будучи, ездил в то место, где илецкая соль родится, нарочно смотреть с теми же порутчиками верст з десять, которое состоит горою каменною великою, и соли илецкой имеется великое [207] множество, кою киргис-кайсаки называют святою, потому что-де в той горе есть их святой старых нагайцов и лежит на самом наверху той горы, и к нему имеются норы, такие как человеку ходить можно до самого низу, о которых кайсаки ему сказывали; акиб напредь сего у башкирцов бывало такое обыкновение, что они показанному святому приносили жертву бросанием в те норы денег, серебра, шерсти, лоскутьев суконных и протчего кто что может. И как о том они, кайсаки, сказывают, то надобно думать, что тут таких денег и протчего великое множество находится; оную же илецкую соль ныне добывают российские люди, для которой и при нем, Гоке, станица человек около двусот была, и добывали. По той же реке Илеку угодии весьма изрядные: лесов, лугов и озер весьма довольно, кои он, Гок, с порутчиками Гладышевым и князем Ураковым нарочно примечали и обще усмотрели, что к заведению тут российского поселения место весьма удобное.

3. Потом помянутой старшина Кункай, ево, Гока, держав дни с четыре, отправил со означенными ж порутчиками к Джанбек-батырю за своим провожанием, к которому дней в десять и приехал, и он, Джанбек, был тогда кочевьем близ урочища Каракаил, где и зимовал, и принял их також изрядно. Причем он, Гок, посланную с ним грамоту, також сукно на кафтан, объявя, что оное прислано за верноподданическую ево службу, подал, за что он, [Джанбек], благодарил и к службам наипаче обещался.

4. От оного Джанбек-батыра отправился он, Гок, с порутчиком Гладышевым в ноябре месяце прямо на Сыр-Дарью, а с порутчиком князем Ураковым притом розъехались, и он, Джанбек, в провожание дал ему, Гоку, два человека, а к каракалпацким главным старшинам Уразаку и Усюндюк батырям отправил вместе с ним же, Гоком, от себя письмо, чтоб они неотменно посланцов своих для свидания з генералом отправили, объявляя, что он к ним для того послал и племянника своего, яко честного человека, на которого бив провожании их в пути, как к генералу поедут, надеялись, токмо оной племянник от него, Гока, еще остался, следуя же туда декабря 17 числа, и с порутчиком Гладышевым разъехался.

5. 21 числа декабря приехал на Сыр-Дарью-реку, а 22 оную реку переехав, прибыл на каракалпацкую землю; 24 числа наехал в кочующем на той земле кайсацком улусе Меньшой орды Алчинского роду знатного и главного во всей орде Батыря-салтана, о котором он, Гок, ниже обстоятельно покажет; с оным улусом кочевали прямо до Хивинской дороги на реку Даматай, от Сыр-Дарьи день езды, кочевки чрез три; а от Даматай чрез три ж кочевки на реку Куван-Дарью, от Куван по Хивинской дороге степью, и 17 числа генваря приехали вблизость к кочевью Абулхаир-хана; откуда к нему ездил для свидания, коему объявил посланную с ним грамоту и просил о возвращении прежде ограбленного у него, Гока, киргис-кайсаками подарку. На что он, хан, хотя, обещал однакож просил подарков, и как можно было видеть, что бес того ничего и делать не хотел.

6. А между тем же, 6 числа генваря, заезжал он, Гок, к каракалпацкому старшине Уразак-батырю дни в три, и приехал к нему в урочище Карамул, близ устья Куван, кое впала в Аральское море; объявил посланную к ним ис канцелярии Оренбургской комиссии грамоту, также и то, что Джанбек-батыр к ним писал, которой принял шо с великою радостию и приласканием, и по той грамоте ему, Гоку, сказал, что он против прошлогодскаго обещания, ныне в Оренбург ехать особливо желает, и подлинно с ним же, Гоком, поедет. И показанную присланную к ним грамоту и письмо Джанбеково, также и привилегию оренбургскую, кою он, Гок, ему дал, писанную по-татарски, другим главным каракалпацким старшинам объявлять будет, почему и от них, честных людей, в посольство с собою возьмет. Притом он, Гок, с ним говорил, как ему в данном наставлении написано, о приведении их каракалпацких купцов для торгу в Оренбург. [208] На что он, Уразак, отвечал, что куда ныне как и прежде их купечества довольно желают; токмо наяред того дороги им к тому не было, о том же он, Уразак, обещал и верхним каракалпаком объявлять и склонять, сколько возможности ево будет. И от них також знатных посланцов и купечества в Оренбург привесть. По силе данного ему, Гоку, наставления для проведывадия ходу на Аральском море до Хивы просил он, Гок, у него, Уразак-батыря, дав такой вид, что для ево покою имевших росходов, чтоб он, Уразак, отправил ево тем морем до самой Хивы. На что он обещал с великою склонностию и уверением, что тем водяным ходом отправить готов. Чего ради не токмо надлежащее препровождение, но для лутшей безопасности даст сына своего, и еще другого знатного старшины сына ж вперед и возвратно. А между тем, когда он, Гок, в том пути будет, то он, Уразак-батыр, хотя все те дела исправлять, что принадлежит до збору их от всех главных и знатных старшин посольства, также и купечества в Оренбург, дабы как он, Гок, ис Хивы возвратился, то б не продолжая ничего со всеми оными посланцами и купцами ехать во оной Оренбург при нем, Гоке. И потому он, Гок, видя ево, Уразаково, такое для высочайших е. и. в. интересов усердие, дабы оные интересы бес послабления и без упущения предприять, подарил ему, Уразаку, один кармазинной кафтан, ценою, щитая с надлежащею прибылью, в восемнатцеть рублев, один кармазинной вершек на шапку, ценю в полтора рубли, черной бобр на шапку — рубль, ево фамилии мелких разных мелочей на три рубли.

7. Около пятого на десять числа получил известие, что каракалпаки стали иметь жалобу на Абулхаир-хана и ево улус, что они от него часто видят обиды, за что стали от них, каракалпаков, угонять лошадей.

8. Около дватцать (пятого числа Абулхаир-хан возимел желание ехать в Аральское владение, по которому ево уже кайсацкие старшины стали на него жаловаться, и пришед к Батыр-салтану, говорили, что он, хан с ними ,уже ничего не советует, и хочет против их советов ехать в Аральское владение, за что они намерены ево покинуть и притти под дирекцыю ево, Батыр-салтана.

9. Февраля 4 числа оной Абулхаир-хан звал ево, Батыр-салтана, и много разных старшин для совету о том ево отъезде, токмо Батыр-салтан никак ехать к иему не хотел, и против того ево желания жестоко стоял с тем резоном, что для такой езды в Аральское владение излишняго скота у него нет, а намерен ехать лутше назад в Среднюю орду к Абулмамет-хану, Джанбек-батырю и к протчим владельцам, и проведать о юртовском состоянии, также и какие у них советы, по которому к лутшей пользе и поступать. За что у них произошла великая ссора, в которой Абулхаир-хан ему, Батыр-салтану, произвел и такие неприличные слова, что он, Батыр-салтан, от него, Гока, насытился один, а ему Абулхаиру, не делит, от российского-де государя давно мне определено жалованье, токмо генерал держит у себя и что велено не дает, ежели б-де моего тамо сына не было, то б-де я и совсем того купца ограбил, и потому Батыр-салтан стал кочевать прямо назад, а ево, Абулхаир-хана, оставил.

10. Девятого числа спрашивал он, Гок, помянутого Батыр-салтана про салтан[а] Мурата. На что он оказал, что (назад тому года с три приехал некоторой человек х каракалпакам, и назвал себя салтан[ом] Муратом, родственником бывшего у каракалпак хана, и объявил о себе, акибы он особливые мудрости за собою имеет такие, что когда захочет, то пустит дождь, и малым числом об большаго отбиться может, и для того каракалпаки ево, салтан[а] Мурата, зделали ханом, токмо после они, каракалпаки, узнали, что он в том их обманул. За что ево ограбили и хотя и ныне счисляется у них ханом, токмо в великом недовольствии. А после оной Батыр-салтан про него говорил, что они слышали, что он, салтан Мурат, из [209] башкирцов и в России великие противности делал, за что бит кнутом и оттого из России бежал.

11. Перваго на десять числа некоторая каракалпацкая партиа среди ночи, напав на улус оного Батыр-салтана, конной табун отогнали весь, от которых он с киргис-кайсаками, не зная в коликом числе та партия была, пришли в великой страх, и покинув кибитки и протчее все, взяв токмо самое нуждное, бежали. О котором на другой день он, Батыр-салтан, дал известие Абулхаир-хану, и для такой опасности немедленно соединились вместе и покочевали назад до Сыр-Дарьи обще.

12. Прежде того недели за три посылал он, Гок, в верхние каракалпаки от себя нарочного человека для проведываниа, которой, возвратясь, принес известие. Первое, об оном салтан[е] Мурате, что он у самых верхних каракалпак сидит ханом, и что подлинно беглец из башкирцов, природою Уфимскауго уезду, был крещен, имел рус[с]кую жену, знает татарскую грамоту, которую он обучал от некоторого башкирца Сеит-муллы, от роду ему около пятидесят лет; оной же от него, Гока, посыланной, будучи тамо, видел в каракалпаках много башкирцов, бежавших вместе с Карасакалом, которые живут своими домами. И об нем, Карасакале, сказывали, что он подлинно не Шуна, но башкирец, и они с ним вместе с киргисцами ходили под зюнгорских калмык, которые их весьма побили. Отчего они, башкирцы, к каракалпаком и ушли, а Карасакал живет и поныне у киргис-кайсаков в Найманском улусе; оной же посыланной от него, Гока, в тех каракалпаках видел еще главного башкирского бунтовщика, именем Мосе-батыря, которой ему сам сказывал, что он от роду имеет около тридцати лет, Усергенской волости, бежал с вышеписанным же Карасакалом и с ним ездил также под калмык. Он же, Мосе-батыр, ездил в прошлом году главным з башкирцами и каракалпаками около осьмисот человек на сибирскую сторону, на реку Иртыш для раззорениа розсийских жилищ и весьма много полону достал, а по ево скаске больше тысячи человек, почти все робята и бабы. Оной же посыланной от него, Гока, будучи в каракалпаках у одного каракалпаченина, имянем Темирбекбай, видел рус[с]ких пленников, человек с пятнадцать, и Мосе-батыр сам сказал, что у каракалпак всего полону сыщется до трех или четырех тысяч.

13. Показанной же Мосе-батыр тому посланному от него, Гока, сказал, что они ныне собираются пами ехать на сибирскую сторону, о котором зборе тот посыланной сам у многих каракалпаков видел, что они лошадей своих нарочно для похода кормят.

14. Он же в тех каракалпаках видел при Каип-хане одного из российских пленников знатной фамилии, которой попал в полон с Бековичем и от хивинцов продан оным каракалпакам. Имя ево Иван Михайлов сын Гагарин, в России был дворянин, а говорят, что он родной племянник бывшему князю Федору Гагарину. Оной пленной и поныне живет там холост, и содержит веру свою, и весьма желает, дабы он, каким-нибудь образом, от того полону был избавлен, о чем приказывал просить здесь главного командира, и объявить, что он может о тамошнем состоянии некоторое и к пользе показать.

15. Упомянутой посыланной от него, Гока, верхних каракалпак изъехал около Куван-Дарьи-реки, народ многолюдной, токмо тут земли бесплодны, кроме тех мест, где есть ниские, в которых они хлеб сеют, и около их растет камыш для скота; крупного лесу он почти не видал, а довольно к степи мелких дров, которой по их называют саксаул; у них же, каракалпак, много быков, которых они употребляют заместо лошадей, в телеги и под верх; ханов они, верхние каракалпаки, имеют трое: первой — Ходже-хан, другой — Раскул-хан, третий — Каип-хан; при них старшины — первые люди, а имянно: около Раскула-хана — Алимбай-батыр, [210] Клаубет-бий, около Каип-хана — Темирбек-бай, а о третьем не известен, понеже живет в самом верху.

16. Марта 1 числа приехал к дему, Гоку, Уразак-батыр, которой дал ему известие, что Карасакал недавно приходил на каракалпак, и учинил им раззорение; притом он, Уразак-батыр, об отъезде своем в Оренбург обещание свое при Батыр-салтане еще подтвердил и взял от него еще оренбургскую привилегию для посылки в верхние каракалпаки, с которою и отъехал домой, а сам обещался возвратиться к нему, Гоку, вскоре, и, взяв ево от киргис-кайсаков, немедленно отправить в требуемой путь водою на Аральском море до Хивы; с ним же, Уразаком, вместе приезжал самого главного старшины Маратышека ¹¹⁶ сын, которому он, Гок, для лутчей свободности ево в казенных усмотрениах подарил один вершек на шапку карамазинного сукна ценою в полтора рубли, да бобр на шапку ж — в рубль.

17. Марта 17 числа приехал к нему, Гоку, из нижних каракалпак посыланной туда к Маратышеку для разговору, которой показал, что он, Маратышек, состоит в одном намерении с Уразак-батырем, которому за то от того посланного и с ево фамилиею раздарено на два рубли.

18. Он же, Маратышек, ему объявлял, что в верхние каракалпаки приехал от зюнгорских калмык посол, а за каким делом, о том неизвестно.

19. 24 числа он, Гок, услышал, что Уразак-батыр приехал к Абулхаир-хану, чего ради он, Гок, для свиданиа к нему, Уразаку, послал человека своего, токмо он ево, Абулхаир-хана уже не застал, а он, хан, отпустил ево домой, но оной Уразак-батыр, не доехав до того, умер; и после того от каракалпак и кайсаков между собою корреспонденциа вся пресеклась.

20. Апреля 14 числа к киргис-кайсацкому Батыр-салтану приехал от зюнгорского владельца Галдан-Чирина посол в трех человеках с малым подарком и привезли с собою от оного владельца грамоту, кою отдали к Абулхаир-хану, и оную он, Гок, после сам видел, в которой написано: первое, Галдам-Чирин приказывает, чтоб Абулмамет-хан, Батьир-салтан и протчие владельцы и главные старшины приехали жить к Туркестанту; второе, требует детей их к себе в аманаты, в том числе и Абулхаир-хана сына з белою кибиткою; третие, требует, чтоб с кайсацких Средней и Меньшей орд собрать с каждой кибитки тю одному карсаку и, определя к тому сотников, прислать к нему оные в день; четвертое, спрашивает притчины, для чего он, Батыр-салтан, вместе с Карасакалом ездили и разорили ево границы улусы; притом, пятое, подтверждает накрепко, дабы проезжающим из России в Хиву и в Ташкент и оттуда в Россию купцам, какие б они ни были, от кайсаков отнюдь никаких обид не было; которая грамота окончана тем, что ежели они, кайсаки, по тому не исполнят, то он, Галдан-Чирин, пришлет двух зайсангов с войском своим: одного на Среднюю, а драгого — на Меньшую орду, и велит всех разорить.

21. От онаго ж при-ехавшаго зюнгорского посла он, Гок, слышал, что прошлого года от владельца их прислан был к каракалпаком посол, которого они, каракалпаки, застрелили, и для того-де владелец их приказал разведать о причине того каракалпацкого убивства.

22. У онаго зюнгорского посла он, Гок, спрашивал: бывал ли когда от персидскаго Надыр-шаха к владельцу их, Галдан-Чирину, посол, которой ему объявил, что никогда еще не бывал.

23. Оной же посол ему, Гоку, сказывал, что владелец их, Галдан-Чирин, ныне по сей стороне живет от китайского государства до самого Водокшана в добром намерении к тихости и к покою, и китайской-де император, ежели оной владелец их потребует силы, то до дватцати и тритцати тысяч ему дать готов. [211]

24. 15 числа получил он, Гок, известие, что Карасакал на каракалпак имел вторичной поход и их довольно разорил; говорят, что с ним войска кайсацкого было от восьмисот до тысячи человек, и от оных каракалпак взяли в полон, как о том все подтверждают, около тысячи человек и немалое число скота; причем им, каракалпаком, оной Карасакал объявил, что он, когда у них хлеб поспеет и паки на них будет, и потом как сказывали, что он на них уже совсем изготовился, почему разсуждается, что уже и пошел.

25. 21 числа получил известие, что ездила киргис-кайсацкая партия на трухменцов, токмо трухменцы их победили и убили досмерти около ста человек. Главным же в этой кайсацкой партии был табын Букенбай, коего також убили, и потому кайсаки стали опасение иметь уже от них, трухменцов.

26. Майя 1 числа Батыр-салтан отправил от себя посла к Карасакалу недалеко от Орских вершин в урочище Аманкарагай и звал ево, чтоб он вместе с ним поехал на каракалпак, токмо тот ево посол при нем еще не возвратился.

27. 21 [числа] Батыр-салтан ему, Гоку, сказал, что от каракалпак многолюдное посольство х киргис-кайсакам идет, чтоб с ними помириться и взятой от них, каракалпак, ясырь выкупить.

28. 23 числа приехал к нему, Гоку, обретающейся при Абулхаир-хане абыз (мулла) и сказывал, что недавно приехал ис Хивы один посол, которого хан посылал туда зимою. Оной посол сказывал, что в Хиве состоит голод, персицкое войско еще не прибыло, обретающейся в Хиве хан Нурали-салтан прошедшей зимы посылал к лерсвдокому Надыр-шаху просить позволения, кому имянно хивинским владением владеть, на что он, Нурали, от него, шаха, получил указ в такой силе, что до него, Нурали, дела иет и ему свободной путь, куда хощет; a в Хиве ханам (велено быть Юлбарс-хана, кой напредь сего ханствовал тут же, сыну ево.

29. Зимою же Аральского владения самой главной фамилии Артак к оному персицкому Надыр-шаху отправлял великое посольство с ниским поклоном и отдался под ево (власть, что оной шах давно от них требовал и ныие состоит в ево воле.

30. Ерали-де-салтан, другой Абулхаир-хана сын, приехал к нему, Абулхаир-хану, и стал с ним советовать, что ныне слышно, рус[с]кие требуют нагайских ясырей назад даром и еще хотят требовать Карасакала, того б ради, он, Абулхаир-хан, ныне вблизость к России, пока проведает подлинное о российском намерении, не ехал и юртов своих не покидал, а поступал бы во всем с совету своих старший; и еще он, мулла, сказывал, что всегда к ним приезжают старшины их, и Абулхаир-хана журят и бранят, для чего он, хан, к России приближается, и всегда подтверждают, чтоб он с юртами удалялся, чего ради, он, мулла, по своему разсуждению признавает, что ево ханской юрт хочет остановиться и кочевать далее от российских мест.

31. 30 числа на дороге от Батыр-салтана получил разные известии, что Карасакал подлинно готовится на каракалпак итти в-третьи.

32. В бытность ево, Гока, в той Киргис-кайсацкой орде от многих людей слышал, и то известие довольно ему подтверждено, что на киргис-кайсацкой степи ж, близ реки Эмбы, имеется ключ, хотя действительно назвать не может, но по их толкованием заподлинно разсуждает, что невтяной, черной невти и с великим довольством, которой к получению в Россию способ есть все водою, а имянно: из Эмбы в Каспийское море, а ис того моря — в Астрахань; близ той же реки имеются квасцы.

33. О торгу он, Гок, разсуждает, что в Киргис-кайсацкой орде оной [212] иметь не полезно, а он, Гок, больше прибыли видел в нынешнем году от каракалпацкого торгу, токмо за бывшим ныне у них смятением от нападениев киргис-кайсацких случая не было, чтоб и половины товару расторговать, однакож убытков в том торгу не видал, токмо имел несколько оттого, что ево, Гокова, скотина пала.

34. О каракалпацком же народе он, Гок, усмотрел, что оной народ немал, настоящие товары у них — волки, лисицы, корсаки, барсы, мерлины, сабины, попоны шерстяные, добротою не худы, они же имеют хлеб, быки, коровы, случается у них товар бухарской недорог, и потому он, Гок, разсуждает, что у них торг производить с немалою прибылью можно, а отсель товары им потребны: сукна разные, красные юфти, бобры порешины, корольки красные, бисер, разные железные, яко ножи, стремяна, котлы, иглы и протчее.

35 Будучи он, Гок, в каракалпаках, хотя случая не имел на Аральском море быть, затем, что, хотя совсем готов к той езде был, несмотря что у них война с кайсаками была, чего ради и провожание свободное от Уразак-батыря было исходатайствовал, токмо он, Уразак, умер, а после ево, как выше показал, что у каракалпак с кайсаками никакой уже комуникации не было; однако ж берега того моря в разных местах видел и разсуждает, что на самом морском берегу от кайсацкой или от каракалпацкой сторон сколько он видел и сколько слышал, чтоб пристань зделать, способного места нет, но около Сыр-Дарьи устья или повыше на олой весьма способное место сыскать к тому можно, ох чего российскому государству великая прибыль быть может.

36. О выданных ему, Гоку, при отправлении ево прошлого 1741 г. в июле месяце казенных деньгах и товарах объявил, что оные он, Гок, как скоро ныне и с Кайсацкой орды имеющиеся у него тамо в готовности привезет и в Оренбурге распродаст, так скоро и в казну заплатить готов, а какие на оные по силе учиненных от него, Гока, кондицей в щет казенной расходы были, о том он покажет тогда и положит на разсуждение главного командира.

37. По бытности ево, Гока, в тех ордах о персидском шахе он, Гок, усмотрел, что оной шах тамошних областей народ весьма к себе приласкивают: и бухарцы, и хивинцы под ево властию живут очень легко, а ныне и аральцов в свою волю также привлек, по которому он, Гок, разсуждает, что, может быть, вскоре и каракалпацкой народ к тому же приласкивать будет, которому в том всякая способность есть, ибо они, каракалпаки, до самой Хивы имеют ход водою.

38. А о намерениах зюнгорских калмык с кайсаками более того как от приехавшаго при нем, Гоке, Батыр-салтану зюнгорского посла известия не получил, токмо слышал, что от зюнгорского владельца отправлено войско на горских киргис — состоящей народ особливо от киргис-кайсаков, кой живет недалеко от Ташкента.

39. О намерениях же киргис-кайсацких Средней орды також не знает, а Меньшая по большей части в том состоит, что в России блиско кочевать не хотят, пока Абулхаир-хан у российского генерала побывает, и будут смотреть, что Абулхаир-хан с рус[с]кими зделает, и ежели он, хан, чрез то учинит, что в противность их советов, то они ево ханом больше почитать не будут. А ежели они увидят какое опасение от рус[с]ких, то иные говорят, что «у нас-де силы много, и можем прямо чрез Волгу и нижних калмык силою пройтить и соединиться с нагайскими татарами на Кубань», а иные говорят, что будут кочевать назад к Сыр-Дарье учинить мир с каракалпаками и дадут детей своих в аманаты Галдан-Чирину, по которому им жить будет вольно, и ежели-де когда увидят обиды от России, [213] то-де нашей силы вместе с зюнгорскими калмыками и каракалпаками против рус[с]ких спарить довольно будет».

40. Будучи он, Гок, в Киргис-кайсацкой орде по имеющемуся у него случаю с Батыр-салтаном, об нем объявляет, о чем он, Батыр-салтан, и сам прилежно наказывал.

Оной Батыр-салтан — сын бывшего в Туркестане Каип-хана и сам он, Батыр-салтан, бывал ханом в Хиве, токмо по своей охоте возвратился в орду и ныне обретается в Меньшой орде, хотя по Абулхаир-хане самой главной и имеет род Чаклинской. Однако ж по ево, Гокову, примечанию, в той орде он, Батыр-салтан, больше чести имеет, нежели Абулхаир-хан. По приезде ево к Сыр-Дарье попал он, Гок, в ево Батыр-салтана, улус, которой ево сыскал, и с самого того времени держал у себя с великою ласкою. По разговорам и по объявлению ево с тем резоном, что он давно желал по своему намерению склонен быть российскому государству, токмо до сего времени как от него в Роосию, так и из России к нему послов не бывало, и затем не знает, известно ли об этом в той России, а топерь-де тебя ии российский государь, ни Абулхаир-хан, но бог мие дал для того-де, что все мое намерение к России чрез тебя исполнять буду, и ежели-де ты ныне знаешь, что потребное к службе моей российскому государству, то-де скажи, в чем я службу учинить готов». И потому он, Гок, будучи у него, Батыр-салтана во всех своих исправлениах имел чрез него всякую способность и вспоможение, и когда он посылал в верхние и нижние калмыки, то он, Батыр-салтан, давал от себя надежное провожание и письма просительные, бес которого б он, Гок, учинить ничего не мог. Он же, Батыр-салтан, часто говорил, что он желает прежде себя в Россию отправить поклон, отдать сына своего, также о Карасакале, что ежели он подлинно не Шуна, то он душевно обещается, что ево в Россию с своей стороны отдать готов. Он же приказал объявить, что назад тому лет с пятнатцать из отправленного каравана из Астрахани до Хивы с иноземцем Гарбом половина ограблена киргис-кайсаками, то хотя при том грабеже он, Батыр-салтан, был главным, однакож-де, хотя б та половина ими ограблена и не была, но будущие при том люди и весь тот караван кинув, бежать принуждены были, для того, что не имели немалое время воды, отчего едва не померли: а как тое половину каравана они, кайсаки, получили, то и водою тех людей удовольствовали, токмо в том грабеже он, Батыр-салтан, и добра немало зделал тем, что при нападении их на тот караван учинен был от них, кайсаков, с теми будущими при том людьми договор, чтоб и с того взять им равную половину, а они по учинении онаго такую половину нагрузили самым последним товаром, в котором и прибыли никакой почти не было, и с тем ту половину им, кайсакам, и отдали. И кж они, кайсаки, приняв оную, узнали, что все самое последнее перегружено, то хотели было другую лутшую отнять, но он, салтан Батыр, до того их не допустил. Итако, тот караван не весьма с большим убытком остался, о чем-де он, Батыр-салтан по приезде в орду полк. Тевкелеву объявил и засвидетельствовал, и он, Тевкелев, и будущие с ним офицеры о том известны; в том числе и обретающийся ныне здесь геодезии порутчик Писарев против того же, и он, Гок, бывший в Хиве при свидании с одним гречанином согласно о том от него слышал, однакож и в том во всем он, Батыр-салтан, с покорностию желает прощения.

Показанное к России доброе намерение и ревность он, Батыр-салтан, имел, пока у него с Абулхаир-ханом ссора не учинилась, о чем выше показано. А потом он, Батыр-салтан, как ему, Гоку, казалось, такие поступки переменил и стал показывать охоту к подданству зюнгорскому владельцу и хотел туда отправить сына своего. Он же стал боле соглашаться с [214] Карасакалом и как получил известие, что Абулхаир-хан ево, Карасакала, зовет к себе, то он, Батыр-салтан, «немедленно отправил к нему от себя посла, чтоб он не ездил, объявляя, что оной хан хочет отдать ево в Россию. Однакож он, Гок, о той ево, Батыр-салтана, перемене признавает виною более Абулхаир-хана потому, что он ево, Батыр-салтана, в показанной ссоре всгда бранил, называя вором и гровил, что он, хан, в приезд в Оренбург всякое воровство на него покажет и отдаст в руки российским людям. Он, Гок, против того ево, Батыр-салтана, часто наставлял и утверждал, чтоб авое «намерение не переменял, несмотря на ево ханские поступки, объявляя, что когда они в Оренбург приедут, то генерал их ссору и достоинства лучше разобрать может и по достоинству наградить не оставит; и потому недавно он, Батыр-салтан, паки на такое ж желание справился и стал всегда туисить, чтоб он, Гок, скорее к генералу отправился и от него б «письмо отвез, для чего он, Гок, сюда и приехал. Однакож он, Батыр-салтан, намерение еще имеет, осенью всю орду подняв, итти на каракалпак, к чему Джанбек-батыр обещает ему силою своею помочь учинить, и при том ево, Гока, отъезде он, Батыр-салтан, ему, Гоку, приказывал, чтоб ежели ему в Оренбург приехать повелено будет, то у генерала с покорностию просит, чтоб к нему для того приезду прислал платье и что он надеется милостивой грамоты, что по ево чести не уничтожительно призван будет, ибо-де я не ради Абулхаир-хана буду, но для своей доброй ревности».

41. Притом же он, Гок, объявил, что в бытность ево у Батыр-салтана, каракалпадкой знатной старшина Маратышек присылал к Абулхаир-хану посла просить, чтоб он имеющихся в Кайсацкой орде их каракалпацких пленников в Оренбурге рус[с]ким людям не продавал, и как он, Гок, о том услышал, то немедленно к нему, Мартышеку, послал от себя с таким объявлением, что он, Гок, о том доложит генералу и может быть, что он, генерал, таких пленников покупать и запретит, за что он и другие каракалпацкие старшины весьма благодарили.

На подлинном объявлении подписался по-аглицки по пунктам [следует подпись Гока].

АВПР, ф. 122, 1742 г., д. 4, лл. 65-75 об. Копия.