№ 43

1733 г. апреля 10 45. — Представление переводчика М. Тевкелева Коллегии ин. дел в связи с переходом казахов в российское подданство.

В Киргис-кайсацкой орде в ханы выбираютца из салтанов, которые из детей ханских, киргис-кайсацкою старшиною вольными голосами, а из старшин в ханы не выбирают. Имеютца тамо ныне главной Абулхаир-хан и еще ж два хана, а имянно: Шемяки-хан и Кочек-хан, и четыре салтана, и оные всегда собираютца для дел в совет и с общего согласия ва всем поступают. Токмо надо всеми первенство имеет вышеозначенной Абулхаир-хан, которой без согласия протчих ханов и салтанов и киргис-кайсацкой орды ничего одий собою делать не может. Однако оной Абулхаир-хан без ведома их присылал в Москву посланцов своих просить е. и. в., дабы повелено было принять ево в подданство е. и. в. токмо для того, что киргис-кайсаки, хотя и подданными ему именуются, но не токмо ему, [но] и прежде бывшим ханом никогда послушны не бывали.

А он, Абулхаир-хан, — человек весьма достаточного ума и не без лукавства человек, хотя оную орду в наибольшую власть свою взять не так, как предки ево оною владели, причитая их непослушание себе в озлобление, просил и протекции е. и. в., чрез которую намерен был в той киргис-кайсацкой орде себя одного ханом учинить и по себе наследников роду своего на оном ханстве утвердить. Чрез которое подданство, как усмотрено, может быть, он е. и. в. в верном подданстве твердым и будет, токмо то, по их лехкомышленным обычаям, не безсумнительно, ибо то ево намерение, в подданстве е. и. в. быть, невольное.

В бытность ево, Тевкелева, в Киргис-кайсацкой орде вышеозначенной Абулхаир-хан и Шемякин-хан, и двое салтанов, и многие из старшин присягу быть в верном подданстве е. и. в. учинили. Однако ж другие, — один хан и двое салтанов и немалое число старшины, — тому весьма противны и в подданстве быть не хотят, для того, что Абулхаир-хан без ведома их и согласия с ними просил протекции е. и. в. Чего ради переводчик Тевкелев представляет свое наипокорнейшее мнение.

Надлежит ныне оного кайсацкого Абулхаир-хана и знатного старшину Букенбай-батыря, которого о доброжелательных к стороне российской поступках пространно показано в журнале моем, також и всех протчих доброжелательных старшин высочайшею е. и. в. протекциею обнадежить, а особливо вышеозначенного Букенбай-батыря, ибо киргис-кайсацкая надежда вся состоит в нем, а он человек умной и доброго состояния. Ежели ж он, Букенбай-батыр, е. и. в. высочайшею протекциею обнадежен будет, то может он Киргис-кайсацкую орду удерживать от чинящих к стороне российской продерзостей, оной же со временем может склонить и противных кайсаков в подданство е. и.в.

Сия Киргис-кайсацкая орда е. и. в. в подданстве потребна быть имеет, особливо для хантайши, понеже в случай какой-либо от него, [100] хантайши, стороне российской показания противности, повелено будет ему, Абулхаир-хану, со всею ордою кайсацкою итти на него, хонтайшу, войною, то как можно надееться, что немногие кайсаки в домех своих за оною посылкою останутся, понеже они, кайсаки, с ним, хонтайшею, великую жалузию между собою имеют.

А оные киргис-кайсаки, також калмыки и башкирцы, признаваются одного состояние — народ дикой и лехкомышленной, ежели паче чаяния (чего сохрани боже) из них которой один учинится российскою стороне противным, то можно другие два народа против оного одного противника послать и можно надееться, что без утруднения к тому российского войска оного противника ими самими усмирить можно.

Причем еще за наиполезнейше признавается: ежели е. и. в. соизволит повелеть построить хотя небольшую крепость на устье реки Орь в том месте, где оная впала в реку Яик, и во оной определить гварнизон и несколько для посылок в розъезды яицких казаков, уфинских мещеряков и башкирцов. Из чего признавается тем:

1. Не токмо противным кайсакам, но и всему киргис-кайсацкому народу будет великой страх и принуждение быть в проекции е. и. в., а протчим российским городам немалое охранение. И будут оные кайсаки думать, что ежели им от российской протекции уклонитца, то им ни одного лета летоватъ из оной крепости не допустят по рекам Улькаяк, Иргис, Енбы которые не очень в дальном разстоянии оной крепости будут. А где они зимуют летом, в тех местах текущих рек нет — токмо колодези, а множества имеющагося у них скота из оных колодезей удовольствовать не могут.

2. Еще ж воровские кайсаки перестанут подъезжать под российские городы Самару, Сызрань и Черемшан на воровство, которые ездят и переезжают реку Яик на вышепоказанном месте и в других местах в близости оного, где имеет быть крепость, из которой всегда можно на каждой день (ежели построена будет) посылать для розъездов яицких казаков, башкирдов, уфинских мещеряков и тем ворам путь пересекать. В другом же случае, ежели б оные воровские кайсаки каким тайным образом и проехали, и, усмотря их шлях или след, из оной крепости надлежит ведомость чинить башкирцам и сакмарским казакам, понеже оным воровским кайсакам к российским городам к проезду и тамо дорога есть между башкирцами и Сакмарского городка. И когда такая предосторожность учинена будет, то ни един человек из них, кайсаков, уйти не может, и ежели дважды или трижды с ними такая осторожность учинена будет, то могут оные кайсаки воровские свои набеги чинить перестать.

3. От оной же крепости небезполезно будет и в купечестве российским купцам, понеже купеческие караваны, которые ходят из Ташкенту, из Туркистану и из Ходжанта для покупки росийских товаров в Бухары, то уже оные в помянутую крепость ездить с охотою будут, ибо им гораздо способнее во оную крепость ездить, нежели в Бухары, и росийские товары могут покупать во оной крепости дешевле, нежели как в Бухарах, и свои привозные товары могут продать, — из того им еще прибыток, — и можно надееться, что купечество с росийскими людьми распространила, от чего может произойти и пошлинной збор немалой.

4. Понеже Абулхаир-хан обещал для своего верного подданства на каждой год присылать в Москву по одному своему сыну с переменою, а имеет Абулхаир-хан одну жену и пять сынов; а из старшин киргис-кайсацких, из каждого роду обещал склонить давать по одному человеку жить во оную новопостроенную крепость во образ якобы для киргис-кайсацких дел судьями, которые разумеютца вместо политических аманатов. Оным старшинам, ежели по представлению Абулхаир-хана на то [101] склонятца, надлежит определить для лутчего их к стороне российской приласкания и охоты жалованье довольное, и, по их обыкновению, надеетца можно, что для жалованья и из знатных старшин будут погодно жить с немалою охотою.

5. Признаваетца, что еще российские караваны впредь могут в Хиву и чрез оную в Бухары ездить безопасно, понеже хотя из старшин якобы для киргис-кайсацких дел судьями во оной крепости погодно жить и не похотят, то можно с ними иметь договор такой, когда будет купеческой российской караван отъезжать в Хиву и в Бухары, чтоб они, кайсаки, дали оному свой конвой для препровождения оного каравана до Хивы, и за то обещать, или и действительно и наперед, дать им жалованье по договору, что надлежит, а у них взять для верности, пока караван за их конвоем как туда, так и назад препровожден будет благополучно, добрых аманатов, а как оной караван возвратитца, то тех аманатов их и отпустить.

6. Из оной же крепости до Хивы каравану ходить гораздо способнее, нежели из Астрахани, понеже в пути вод и дров довольно получить можно всегда, и ездить надлежит в лете в сентябре месяце, а не зимою; а из Астрахани за безводием в степях всегда караваны ходят зимою.

Помета: «Таково предложение е. и. в. слушать изволила апреля 10-го дня 1733 г.».

АВПР, ф. 122, 1733 г., д. 1, лл. 152-158 и об.


Комментарии

45. Датируется по помете. «Представление» было подано вице-канцлеру гр. А. И. Остерману 21 апреля 1734 г. См. А. И. Добросмыслов. Материалы по истории России. т.I. Оренбург, 1900, стр. 107.