1751 г. сентября 23. — Рапорт переводчика Я. Гуляева Оренбургской губернской канцелярии о требовании хана Нурали произвести замену аманатов.
Е. и. в. из вышереченной губернской канцелярии указы от 20 числа сентября чрез нарочно присланного татарского диалекта ученика Михаила Анчухина и киргисца Бузая я сего же сентября 22 числа получил, по силе которого принадлежащее до Нурали-хана того же 22 числа пополудни часу в девятом по призыву ево в лебытность протчих киргисцов только при брате ево Айчуваке-салтане о всем со истолкованием представлял, на что оной хан, осердясь, сказал: «Хотя-де я ныне в Оренбург и еду, то не для каких дальних с тамошним и командирами разговоров и церемоний, но для учинения смены находящемуся у вас сыну Пирали-салтану сыном же своим Маметялием, как о том мне от стороны е. и. в. оренбургскими главными командирами объявлено, чтоб погодно детьми моими смену чинить. Но как-де ныне мне ты объявляешь, что-де господин брегадир сего малолетнего сььна моего без позволения е. и. в. принять не смеет, а то уже стало быть с российской стороны ко мне немилость чего для в последние, написав от себя письмо с таким объявлением, нарочных пошлю. Когда ныне помянутаго сына моего не переменят и будут отлагать до предбудущаго году и до указу, то я уже могу притти в крайнее отчаяние и отвергну себя от подданства, откочую прочь хотя к зюнгорским калмыкам, а «иргисцам-де объявлю то, что я более сего в подданстве е. и. в. быть не желаю и кто что из оных киргисцов чинить не пожелал, позволение тем дам и тогда-де увидеть могут, что от того происходить будет».
На что я ему, хану, сказал: «Хотя оное вы не чувствуя себе е. и. в. высочайшия милости и всенародное свое благополучие и учините, но кроме гневу е. и. в. и погибели киргис-кайсацкому народу получить ничего не можете». Да и протчие к тому приличные резоны представлял.
Итако, он хан, с вышереченным братом своим, не приемля то, пришли в великой азарт и, не распространяя более свои разговоры, объявили, что они желают еще дослать, как выше показано, о той смене с письмом, чего для и я, как мне указом определено, вышеписанного ученика Анчухина послал, которой о том, яко и обо всем от меня ему, Анчухину, объявленному, обстоятельно вышеречанной губернской канцелярии домести может. А меня, до получения на оное свое письмо ответу, и со мною находящихся при себе удержал, но сие ево ханское и брата объявление по ветреному их состоянию от лехкомыслия, а не со всенароднаго киргис-кайсацкого согласия, яко хотя и не опасно, но токмо как и о всем киргис-кайсацком народе состоянии реченная губернская канцелярия небезизвестна есть, что они фундаментальное разсуждеиие мало имеют.
И сим вышереченной губернской канцелярии покорно репортую и на разсуждение предаю.
Подлинное подписано тако: переводчик Яков Гуляев.
Секретарь Иван Коптяжев.
С подлинным читал, канцелярист Андрей Портняшн.
АВПР, ф. 122, 1752 г., д. 3, л. 21. Копия.