№ 200

1750 г. сентября 14. — Письмо хана Нурали бригадиру А. Тевкелеву о настоятельной необходимости встречи с ним для переговоров о смене аманатов.

Высокородному и превосходительному господину брегадиру, истинному и искренному благодетелю моему, дяде, мурзе.

Я было с знатными старшинами с сыном моим Мухаммедели-салтаном и с надлежащими при нем людьми для перемены их и свидания с вами исправно выехал и по тракту едучи приехал к брату моему Айчувак-салтану, кочующему по Илеку-реке, остановился и всеусердно желал с Вами видеться и особливой разговор иметь и все мои сердечные намерения и секреты Вам открыть и веселиться. А по усердной моей верности в начале богу, также и е. и. в. всемилостивейшей нашей государыне сердечных и маловозрастных своих детей одним другаго, не нарушая своего обещания слыша, чгго каждогодно они сменяемы будут, сменять и чтоб чрез то все дела по нашему общему согласию и дружелюбию ко окончанию приведены были. Токмо недавно чрез переводчика Якова (когда посланной от вас человек сюда прибыл) услышал, яко ваше пр-во находитесь в тяшкой болезни, также божиею волею супруга Петра Ивановича скончалась, почему о такой вашей болезни и о ево несчастном и печальном состоянии сердечно сожалею и затем желаю, чтоб хотя уже он благополучно здравствовал, яжо сие и всем есть неминуемо и тако должно уже ему самому себе от толь великой печали по своему благоразумию воздерживать, ибо, как сие божеское соизволение есть, то и терпеливости ево в том надобности быть. Вы ж изволите объявлять, яко за вышеписанными притчинами, по прибытии моем к Вам, со мною разсуждения иметь некому, да и везеннаго мною малолетнаго сына на смену сыну же моему без указу е. и. в. сами собою примять не в состоянии, то, что ис того за притчина последовала, не ведаю. И хотя сын мой мал, но люди мои ево питают и дети у меня один другаго почитаются не лучше, ибо сами Вы давно [527] изволите ведать, что они у меня еще все в несовершенных летах, у меня ж есть здесь приятели и неприятели. К тому ж нет ли еще у Вас какого в чем о мне сумнительства и более того говорить не нахожу, разве Вы к тому какой способ сыскать можете. Я было с стороны своей, по всем повелениям Вашим, сердечных своих детей ежегодно сменяя, чрез то себе авантаж и хвалу получать желал. Токмо как ныне оное объявление получил, то от того пришел в великое сумнение и крайнюю печаль. И ежель подлинно так, что сына моего принять не изволите, то оным Вы меня как камнем в грудь ударите, зачем уже и в находящихся аир ест меня подвластных моих останусь безвластен и с каким ответом к ним возвращусь. Того ради прошу со мною свидание ваше иметь и детям моим смену учинить. И хотя Вы и больны будите, только б зрение Ваших очей было, а я бы с Вами и с лежащим на постеле без всякого предосуждения видеться мог. Для того патси прошу отсель нас не возвращать, ибо ежели я с Вами повидаться и лице мое с Вашим совокупить не удостоюсь, то уже до скончания света сокрушаться принужден буду для того, что когда я при здоровье Вашем видеться желал, толь наипаче ныне при сем обстоятельстве отлучить себя оного не желаю, яко и здесь при усердном желании Вам здравия как я и дражайшая моя родительница, так и братья мои и вся наша фамилия пребываем. Ежели же Вы нас отсель назад возвратите и сына принять и мне к свиданию приехать позволить не изволите, то что ис того будет, когда нынешняго году свиданию назначили быть, да Лаки отмените, но только из оного нашему народу неудовольствие происходить будет. А когда я с Вами буду персонально разсуждать, то удовольствие в том быть может, ибо бес того и народ наш будет говорить сие, что ханом сами учинили, а мурза-де ныне между обоих сторон, будучи на генеральском месте старателем, над ханом нашим и над народом посмешество чинит. И ежели подлинно ныне свидания не будет, то конечно от того роптания умножится, а как свидание будет, то разсуждают, что Вы сами наш народ сыскали и, ведая состояние их, сожалеть изволите, то и они, чувствуя то охотно, того свидания жадничают. Буде же-де они без свидания возвратятся, то будут причитать и сумееваться, что оное чинится не бес притчины какой и тако спасение и грехи им вам будут. А мы положились уже на господа бога. И ежели так будет, то со обоих сторон и пересылка пресечься может. И в таком случае имеющимся между нами делам окончательнаго от нас ответа требовать не можно будет и затем прибегая к господу богу от подданства вовсе отложиться имеем, что изволите за истинную признавать.

До услуг Ваших при сем послал Мурзатая Уджана, Кидайбиева сына Кучубая, Джаймурзу Тайгула.

Писано при урочище реки Илека, сентября 14 числа 1751 г.

На оном письме ево, Нурали-хана, чернильная печать приложена.

Переводил переводчик Мансур Дельной, в чем он татарским письмом и подписался ¹⁷⁵.

Секретарь Иван Коптяжев.
С подлинным читал канцелярист Андрей Портнягин.

АВПР, ф. 122, 1752 г., д. 3, лл. 21 об,-22 об. Перевод.