№ 198

1750 г. июля 6. — Справка Коллегии ин. дел о состоянии торговли с казахами при Гурьеве-городке.

В прошлом 1743 г. в Колл. ин. дел тайной советник и бывшей в Астрахани губернатор Татищев от 15 октября представлял, что тайной советник и оренбургской губернатор Неплюев сообщал ему, дабы к российским городам с купечеством киргиз-кайсак не допускать, а иметь им торг в Оренбурге и на реке Яике, где построен будет городок. На что к нему он, тайной советник Татищев, писал, что к Оренбургу приезд имеют и пользуются киргис-кайсаки одне те, которые ближе к нему кочуют, а другим по удалению ездить неудобно. В другия ж места, где им способно и было с пользою российскою, и приезд их в Астрахань пресечен и не допускаются. И оттого чаятельно им не без огорчения, яко и пред тем Абулхаир-хан в письме своем упоминал, что оне по неспособности купечества сумнительство имеют, якобы с ними поступается не так, как с подданными е. и. в. Того ради, по мнению его, тайного советника Татищева, для государственной пользы надлежит торговать всех их допустить приезжать, первое — в Оренбург, второе — к Яицкому казачьему, третие — где новой город на Яике построится, четвертое — к Гурьеву, а в Астрахань токмо хивинцам, [520] бухарцам и трухменцам водою и сухим путем по-прежнему Кайсак же к Астрахани, доколе на Яике город не устроен, допустить, а когда устроится и астраханские купцы туда с товарами приезжать способ возымеют, тогда к Астрахани их, кайсак, не допускать, кроме посланцов с какими прозьбами, и притом человек 100 с коньми и скотом, и то не более как дважды в год.

А в 1744 г. от тайного советника Неплюева и генерал-майора Штокмана при доношении от 14 генваря о киргис-кайсаках мнении между другим написано, что из Астрахани на требование оного тайного советника Неплюева ответствовано, чтоб к лутчему сего киргиского народа содержанию как в Астрахани, так и во всех местах торг им позволить, дабы могли видеть, как другие народы в подданническом послушании находятся и какие за продерзости казни чинятся, то уповательно от времяни до времян, и в послушание могут ввыкнуть. И хотя сначала какие пакости от них оказались, но по отискании того других удерживать, а между тем могут и главные их попадаться, чрез что скоря я воров доставать будет можно, и к прекращению воровства усердности и страх их вдореняться в них будет. На которой ответ они, тайной советник Неплюев и генерал-майор Штокман, мнением своим представляли, что по известному киргис-кайсацкого народа непостоянству на оном основаться и утверждаться весьма ненадежно, паче же и опасно, чтоб от такого повсемественного им, киргис-кайсаком, дозволения по природному их лехкомыслию не столько при городах и крепостях, как и в проезде по дорогам многих грабительств и наглостей не последовало, которые возбранять и прекращать не без великого будет затруднения.

Оной же тайный советник Неплюев и от того ж числа представлял, что с киргис-кайсаками торг производить назначено, а имянно: по Яику главной в Оренбурге, а от оного шерк в Орской крепости да на Уйской линии в Троицкой крепости. А чтоб оной вниз по Яику, яко то в казачьих старом и вновь застроенных крепостях дозволить, то для пресечения с калмыками их ссор и прежде бывших им, калмыкам, раззореней весьма за неполезно признавается. К тому ж яицкие казаки, и сами с ними будучи, довольны торгам в вышеписанных -местах, для бывающаго от них по тамошним степям и пустотам безпокойства и воровства в тех своих местах торговать и коммуникации к ними иметь не хотят. А буде запотребно, разсудится от Астраханской губернии с кайсаками торг иметь позволить при Гурьеве-городке, не перепущая их за Яик, в том, по тамошнему усмотрению, больших трудностей не признавается, только и тамо могут ли они с калмыками беэсорно обойтись, то от лутчаго л редуомотрения той губернии зависит.

А тайный советник Татищев доношением своим от 27 того ж генваря между другим представлял, что тайной советник Неплюев к нему писал, дабы киргис-кайсакам в Астрахань с торгом не ездить и к ним никого в улусы не пущать, а торговаться токмо на Яике. А присланные к нему, Татищеву, от киргис-кайсацких старшин Исет-батыря с товарыщи посланцы объявили, что как скоро они возвратятся, немедленно купцы, с коими и другими товары будут, токмо он, тайной советник Татищев, приезжать им в Астрахань с караванами без указу позволения дать не смеет. А по мнению его, хотя торгу на Яике быть и к ним в улусы астраханских купцов с торгом не пущать, есть правильно и полезно. А чтоб киргисцам в Астрахань ездить не допущать, из того чает и не безвредно, ибо чрез такой их приезд к возобновлению отпуска в Хиву и Бухары караванов удобны явится способ и немалая как казенная, так и купецкая прибыль быть может. И чем больше оные киргисцы в российския городы с караваны приезжать будут, тем большая польза явится. [521]

На которое ево, тайного советника Татищева, доношение в посланном к нему из Колл. ин. дел от 22 февраля того ж 1744 г. указе писано, что кайсацкое купечество до Астрахани ль или только до Яика допускать, о том имеет он указу ожидать впредь, а между тем такое их купечество к Астрахани не призывать и не приохочивать.

По вышеписанным тайных советников представлениям подано 12 марта того ж 1744 г. в Прав, сенат [и] Колл. ин. дел доношение, в котором писано, что понеже в Колл. ин. дел ис прежних вышеупомянутого тайного советника Татищева доношеней усмотрено, что прошлаго 1743 г. в феврале месяце киргис-кайсацкая воровская партия, состоящая слишком в 300 человеках, идучи к Волге, повстречалась с бывшим в Астрахани для торгу с их же киргис-кайсацким батырем Джанбеком Джидру с товарыщи с 30 человеки и, приняв их в свою партию и учиня того старшину над собою главным командиром, нападали на калмык, бывших у Красного Яру, около русской ватаги, и взяли из оных в полон мужеска и женска полу человек со 100, да лошадей и верблюдов с 8. И хотя та киргис-кайсацкая партия, тогда российскою командою и разбита, но и потом такие ж воровские от них, кайсак, к Волге подбеги были, да и впредь быть могут. Того ради Колл. ин. дел, разсуждая все вышеписанные обстоятельства (о непропуске киргис-кайсак с их купечеством к российским городам и калмыцким улусам далее реки Яика), с представлением и мнением тайного советника Неплюева и генерала-майора Штокмана согласна. Но чтоб и астраханское купечество с киргис-кайсаками и торгу и мене товаров их участие иметь могло, также бы и калмыки с теми киргис-кайсаками в мирное между ими время бывшие торги не присекли и от того б в пошлинном сборе казне е. и. в. убытку не было, кажется мочно учредить к тому место при Гурьеве-городке, состоящем при устье реки Яика в ведомстве Астраханской губернской канцелярии, и тамо для пошлинного збору определить от той губернии кого нарочного. И для того россиян и калмык с купечеством чрез реку Яик в киргиз-кайсацкие жилища уже не пропускать. А оное место к торгу для российского купечества и тем способно, что от Астрахани до оного есть и морской ход.

А что принадлежит до представления тайного советника Татищева о пропуске чрез Яик к Астрахани бухарского и хивинского кораванов, и в том Колл. ин. дел никаких затруднений не предвидится, ибо те оба народы не такие воровские, каковые киргис-кайсаки.

На оное доношение в указе из Прав, сената от 13 июля того ж года в Колл. ин. дел писано, чтоб о всем вышеписанном быть по представлению оной коллегии, о чем в Астраханскую губернскую канцелярию и к тайному советнику Неплюеву из Сената и указы посланы.

Да и в Колл. ин. дел в Астраханскую и Оренбургскую губернские канцелярии от 9 августа того ж года указы отправлены с приложением с поданного в Прав, сенат доношения ис полученного на оное указа исправленной по тому ис. Колл. ин. дел к наместнику ханства калмыцкого Дондук-Даше грамоты копей.

А во оной грамоте к наместнику ханства писано, что здесь известно учинилось, яко киргис-кайсаки, приезжающие с торгом в Астрахань и б калмыцкие улусы, по возвращении их как под российскими жилищами, так и под калмыцкими улусами чинят воровство и увозят людей, и скот отгоняют, и другие многие пакости причиняют, также и бывших в их киргис-кайсацких улусах с товарами для торгу россиян татар и других грабят же и обижают. И для того повелено киргис-кайсак с их купечеством и ни за чем к российским городам и к калмыцким улусам, чрез реку Яик на здешнюю сторону, также и подданных россиян калмык и татар с купечеством в их киргис-кайсацкие улусы на ту сторону Яика отнюдь не перепускать, кроме с обоих сторон посланцов, и то не больше 10 человек. А [522] чтоб российские подданные могли с ними иметь порядочной и безопасной торг, для того велено учредить места для астраханского купечества и калмык при Гурьеве городке, а для протчаго российского купечества и башкирцов — при некоторых в Оренбургской губернии на реке Яике лежащих городех, и чтоб он, наместник ханства калмыцкого, о исполнении по сему и в улусах публиковал.

На оную грамоту оной наместник ханства листом своим от 15 сентября того ж 1744 г. доносил, что он по силе той грамоты публикацию учинил.

1747 г. апреля от 10 дня в указе ис. Колл. ин. дел к действительному камергеру и астраханскому губернатору Брылкину между протчим писано, что при Гурьеве-городке между киргис-кайсак и россиян торг производится ль, здесь неизвестно.

И на сие оной астраханской губернатор Брылкин от 30 майя того ж года доносил, что киргис-кайсаки для торгу к Гурьеву-городку не приезжают, почему астраханские обыватели ради торга ездят в Оренбург.

Того ж 1747 г. декабря от 31 в указе к губернатору Неплюеву по притчине киргиз-кайсацких на Волгу для воровства подбегов писано, что для лутчей от тех их набегов безопасности меможно ли по обе стороны реки Яиха в пристойных местах в осеннее время на степь выжигать.

На что он от 6 майя 1748 г. доносил, что по представлению войска яицкого усмотрел он, яко по здешнюю сторону Яика степь выжигать не полезно, и того ради определил он то войско яицкое, дабы по сношению с гурьевским комендантом старались степь выжигать, только по ту сторону реки Яика в осеннее время до самого Каспийского моря.

Оное его, тайного советника, определение указом из Колл. ин. дел от 8 августа того ж года апробовано и для исполнения по тому от того ж числа и к астраханскому губернатору указ послан.

Того ж 1748 г. астраханской губернатор Брылкин от 20 генваря и от 21 марта представлял, что из прикочевавших к Яику киргис-кайсак Исетевых детей трое и с ними 97 человек для торгу к Гурьеву-городку допущены были. Генваря с 28 февраля по 5-е число как с российскими, так и с калмыками торг имели и меняли лошадей, баранов, овчины, кошмы на муку, на пшено и на серое сукно. И по расторговании, того ж числа отбыли в свои жилища. И притом как от них русским и калмыкам, так и им от русских и калмык обид и ссор никаких не было. И даваны были от них в то время в Гурьев-городок в аманаты киргисцов по 2 человека, которые по расторговании також-де отпущены благополучно.

Он же, губернатор Брылкин, от 30 апреля доносил, что писал к нему тайной советник Неплюев по полученному от яицкого войскаваго атамана Бородина известию, якобы кочующие при Гурьеве-городке калмыки з бывшими при оном городке кайсаками мену производили на свой калмыцкой ясырь, от которых теми калмыками выменено лошадей 50 и баранов с 100. Притом же променено им, кайсакам, ружье, панцыри, чугунные котлы, таганы и протчее.

И по онаму тайного советника Неплюева сообщению послан от него, губернатора астраханского, к гурьевскому коменданту указ и велено о всем том достоверно тамо разведать, подлинно ль калмыки людей, також ружье, панцыри и протчее железное меняли и сколько чего имянно и с чьево позволения. И о всем том его, губернатора, репортовать, а впредь тем всякому торговать воспретить.

Того ж 1748 г. сентября от 24 брегадир Тевкелев из Оренбурга представлял, чтоб при Гурьеве-городке киргис-кайсакам торг иметь запретить для нижеписанных резонов.

1-е. Ис того немало пошлин пропадает. [523]

2-е. Оренбургскому в большем числе состоящему товару тем цену портят, и от того российским купцам приключиться может разорение.

3-е. Бедным калмыкам детей своих киргисцам продавать будет не можно.

4-е. У киргисцов з близ кочующими калмыками ссор и нападеней и от того происходящих затруднений не будет.

О чем он, брегадир Тевкелев, и тайному советнику Неплюеву сообщил, почему оной от 12 октября того ж года напротиву того сюда представил, что хотя первыя брегадира Тевкелева резоны акиб из того пошлина пропадает и в Оренбургском товаре цена портится и российским купцам последует разорение не суть важны, яко там пошлина в казну чаятельно берется и здешним збором и торгом свидетельствуется, что от оного торгу ничего не убыло и в товарных ценах ни же купцам ущербу не было, яко там российской товар дешевле, а киргиской дороже здешняго продавать и покупать весьма несходно, и известно, что приезжающие для торгу киргис-кайсаки, много не разменяв своего, возвратившись, да и сами астраханцы и тамошние калмыки в Оренбург ездят. К тому ж, сколько ему, тайному советнику, ведомо, однажды прошлою зимою торг там был, да и то хлебом и мелочью. А чтоб запрещенных товаров киргис-кайсакам не продавать и как при оной мене поступать, о том от астраханского губернатора тамошнему командиру надлежащее определение учинено. К тому ж по всем окрестностям и сие видно и понятно, что тамошней торг во многое распространиться и оренбургскому весьма предосудителен быть не может, но при всем оном последние два резона, то есть можно ль удержать, чтоб у киргисцов с калмыками при таком их торгу ссор не происходило и киргисцы б о калмыцком состоянии не наведывались, також и калмыки по бедности своей киргисцам детей своих не продавали, подлежат разсуждению, ибо в Оренбурге чрез яицких казаков не неизвестно, что калмыки людей киргисцам меняли, хотя о числе, сколько продали, неизвестно. По лехкомыслию ж их не только всегда сие может от них происходить, но сумнительно и того, чтоб они не стали и рус[с]ких людей красть, и киргисцам таким же образом променевать, итако, надлежит ли при оном Гурьеве с ними, (киргис-кайсаками, торг и мену позволять, сие состоит в особливом Колл. ин. дел разомотрении, ибо то больше по окрестностям Астраханской губернии разсуждать должно, яко с оренбургской стороны ис того ни пользы, ни предосуждения не видно. Разве сие одно уважить, что буде там торг будет, то со временем, ежели б етужда позвала, киргис-кайсаков захватить и удержать, то чрез тамошняго коменданта не невозможно ж будет отведать, ибо оное оренбургскому ничему не помешает, понеже всегда можно будет отговорку иметь, что там, яко во особливой команде, без ведома оренбургского или по особым указом учинено.

По оным их доношениям в разсуждении Колл. ин. дел 1749 г. ноября 6 дня, которое при указех к тайному советнику Неплюеву от 27 ноября отправлено, а брегадиру Тевкелеву 7 декабря дано, между протчим, писано, что у Гурьевского городка за Яиком велено степи повсягодно выжигать, и затем тамо впредь с киргис-кайсаками и торгу быть неуповаемо.

А сего 1750 г. генваря от 19 дня в доношении Астраханской губернской канцелярии писано, что гурьевской «комендант капитан Сабанин уведомил о приехавшем в Гурьев-городок от киргис-кайсацких старшин Исет-тархана и Хара-батыря посланце Теренгуре с двумя киргисцами с прошением, чтоб их пропустить в Астрахань, объявляя, что он имеет у себя письма от Нурали, хана киргис-кайсацкого для испрошения позволения, чтоб их киргис-кайсаки при Гурьеве-городке с русскими и кочующими при том городке калмыками торг имели.

И на оное по посланному из Астраханской губернской канцелярии указу повелено их, посланцов, по силе указов в Астрахань не отправлять, [524] а объявить, что дела их состоят в ведомстве оренбургского губернатора, а к торгу при Гурьеве-городке их допустить и для лутчагю от продерзостей воздержания и спокойнаго торгу до возвращения их от Гурьева в свои места требовать от них в Гурьев двух или трех человек из старшин и при торгу наиприлежнейше смотреть, дабы от русских и калмык кайсакам в продажу не производились запрещенные отпуском из России за границу вещи.

Но был ли по тому в Гурьеве с киргисцами торг, и с начала позволения того торгу сколько тамо в казну собрано пошлин, и подлинно ли калмыки киргис-кайсаком калмычат и другие заповедные товары меняли, о том из Астраханской губернской канцелярии известия не получено.

Да сего ж 1750 г., марта от 22 дня тайной советник и оренбургской губернатор Неплюев и брегадир Тевкелев по репорту ис киргис-кайсацкой орды переводчика Гуляева доносили, что Hypали, хан киргиз-кайсацкой, присылал к тому переводчику писаря своего с приказанием, чтоб писать к нему, тайному советнику, дабы едущия в Оренбург с серебром хивинцы ни в Гурьеве, ни в Яицком казачьем городке и ни в каких крепостях и фарпостах, кроме Оренбурга, торговать допущены де были и накрепко бы то запрещено было, ибо с ними со всех родов немалое число и киргисцов ездят. А когда они, кроме Оренбурга, торги производить будут, то в Оренбург многие приезжать уже не будут, отчего и в орде в поправлении всяких дел препятствие воспоследует. И того ради и он, хан, прилежно того смотреть, и ежели инде где, разторговався, поедут, таких грабить велеть хотел и для того, по сообщению онаго переводчика, яицкой войсковой атаман о недопущении тех хивинцов к торгу нигде и в их ведомстве на все форпосты ордировал.

И притом они, тайной советник Неплюев и брегадир Тевкелев, представляют, что ежели при Гурьеве-городке торгу не возпретить, то признавают они, что оной немалое несходство произвесть может, а имянно.

1-е. Что допущением торговать у Гурьева-городка оренбургскому торгу помешательство и уменьшение последует, а что касается до участия в нем астраханскому купечеству и калмыкам, то прямыя капитальныя купцы из Астрахани никогда для того туда не ездят, но как оныя, так и калмыки в Оренбурге торгуют. Итако, в Гурьеве такие только и перебивают, на которых в содержании на русския умеренной, а на азиатские товары невысокой цены надежды нет. Следовательно, от таких, яко несостоятельных людей, в общей пользе только упадку ожидать надлежит, а притом еще и в запрещенных товарех на них, не без сумнения, как то в 1748-м г. о продаже и людей на тамошних калмык разные показании были.

2-е. Что и представленные от Нурали-хана резоны сами в себе существительны, ибо кои в Гурьеве-городке разторговаться могут, тем уже в Оренбург ехать нужды не будет, следственно, и приезды киргиские в Оренбург умалятся, а что меньше их в приезде будет, тем и в предприятых Колл. ин. дел известных к желаемому в киргиской орде поправлению мерах такого способу, каков от многолюднаго их приезду по необходимой их нужде чаятелен быть не может. К тому ж, ежели в Гурьеве-городке торг не остановится, а после в требованиях от Нурали-хана хотя малое какое чрез тот тамошней торг затруднение произойдет, то и он, хан, возымеет притчину больше оное в препятствие почитать, нежели бы сам стараться долженствовал сверх того.

3-е. Ежели хан хотя один караван по возвращении из Гурьева ограбит, то тем в Оренбурге весь такой плод, каков прошлаго лета был и впредь чаятелен, пресечься может, ибо из-за того уже и в Оренбурге ехать всяк опасность возымеет.

Того ради они, тайной советник Неплюев и брегадир Тевкелев, разсуждая оные обстоятельства, до дальшаго Колл. ин. дел разсмотрения за [525] необходимо нужно признали в Гурьев-городок с указом из Оренбургской губернской канцелярии послать, чтоб до особого указу ныне тамо не только с хивинцами, но и с киргисцами торговать отнюдь никто допущен не был, разве на хлеб и на сено. Ибо под имянем киргисцов и хивинцы тут мешаться не оставят, а тогда оныя будут для торгу приезжать, то им объявлять, что с (ними торговать якобы некому, и для того б они ехали в Оренбург, где главной торг бывает. И которыя ис хивинцов пожелают в Оренбург чрез форпосты, те бы оттуда отправлены были до перваго форпосту с провожатыми, чтоб они и дорогою, кроме того, что на хлеб и на сено, мены ни с кем не чинили, со объявлением чего он, тайный советник Неплюев, и к астраханскому губернатору Брылкину писал, требуя, чтоб он для означенных обстоятельств и от себя о том подтвердил. А и впредь, когда тамо киргисцы или протчия азиатския купцы торгу просить будут, о том бы гурьевскому коменданту прежде в Оренбург описываться велел, дабы ежели какое в том с оренбургской стороны несходство случится, можно было оное без ущербу интересов предостеречь. Сверх того, и к войску яицкому послан указ и велено и с хивинцов, которыя для проезда в Оренбург к форпостам прибудут, тех от места до места препровождать за провожатыми, подтверждая оным провожатым о недопущении с ними до мены нигде никого по вышеписанному ж. И на все то просят они резолюции.

Переводчик Александр Турченинов.
Подканцелярист Петр Попов.

АВПР, ф. 122, 1750 г., д. 5, лл. 1-16.