№ 183

1749 г. сентября 12. — Письмо хана Нурали оренбургскому губернатору И. Неплюеву об оказании помощи в усилении его власти над народом.

Высокородному й высокопревосходительному г-ну тайному советнику ковалеру и Оренбургской губернии губернатору Ивану Ивановичу желаю всякого благополучия и многолетного здравия.

Вашего выс-ва письмо от человека моего Айджарыка исправно мне вручено, и я содержание оного выслушал, и хотя я, чтоб о мне впредь сумнения не было и, имея попечение о скором окончании наших дел, по моей верности о состоянии нашего народа чрез Байбека и доносил, токмо оное Вы, как видно, приняли ненадежно, чего я не уповал, ибо служить готов. Понеже Вы сами о состоянии дикаго нашего народа небезизвестны. что ежели б они пленных отдавать хотели, то б и при родителе нашем и до произведения меня ханом их всех высвободить могли. Но плуты думают, чтоб их никогда не отдавать, разве когда, по нашему обыкновению, людей захватывая, будете держать, то и дела немедленно окончаться могут, для чего было я Вам мнение свое и представлял. И чтоб то за досаду Вами причтено не было, того ради Вашего выс-ва, яко большаго моего брата, и ныне прошу милостиво разсудить и, меня сожалея, спомоществовать для того, что народ наш несогласной, хотя один раз мною показанные люди у Вас задержаны будут, то ис того в народе никакого зломышления быть не может, и все исполнено будет. А бес того ныне за неимением у нас городов и что добрые люди и плуты кочуют не на одном месте, согласиться было с ними невозможно. К тому ж за неотмщение смерти отца моего имею я к народу свое неудовольствие и ездить по их дальным улусам был не в состоянии. Однако ж чрез нынешнюю зиму, хотя то все народ наш и не знают, с многим усильным истолкованием представлять буду, почему предбудущею весною, которые захотят высвобождать сами пленных приводить, а которые не захотят, те сами ж ответствовать будут. А что до меня принадлежит, то я о том ответствовать буду ж, что з г-ном брегадиром Тевкелевым, наипаче ж с Вашим, выс-вом говорено, то все правда и ничего не говорено не оставлено. И я по милости е. и. в. всемилостивейшей нашей государыни ханом пожалован и протчими знаками награжден, который я яко на теме[ни] своем имею и ни в чем оставления не имею. Токмо чрез сие простое произведение меня в ханы ежели от Вашего выс-ва спомоществования мне не будет и мы народу о себе знать не дадим, то народ нас бояться не будут, доколе, по обыкновению киргискому и по мнению моему, показанные мною от родов лучшие люди и из знатных мест задержаны не будут. А ежели б то, как и выше означено, учинено было, то б с помощию божиею чрез один опыт окончаться могли и впредь народ, ввыкая год от году, на такие шалости отваживаться не будут. А ежели Вы изволите думать, что я в сем деле не знаю, то оное напрасно. А что Вы изволите упоминать, что какая на то е. и. в. резолюция воспоследует, Вы и сами не знаете, то правда. Токмо я надеюсь, что и тогда я с плутами сравнен не буду, ибо сие верно доношу, что ежели то, по обыкновению нашему, учинено будет, [484] то дела немедленно окончаться могут, а ежели на всех, то есть правых и виноватых, обще раззорение последует, то я над кем и какой хан буду, от чего, боже сохрани и даруй, чтоб мне всегда с добрыми людьми благополучным остаться. Того ради Вашего выс-ва паки прошу, пока я от народа обо всем ответы собирать буду, милостивно потерпеть, находившаяся же здесь капитана Яковлева с бывшими при нем, чтоб долговремянным задержанием в скуку не пришли, возвратил, а обстоятельно ответствовать буду тогда, когда народ с зимовей прикочует.

За показанное с Сенкирбаем благодетельство благодарствую, чрез что как Аблай-салтан, так и народ в лучшей верности обращаться будут.

Отправленные от Вас с Байбеком купцы ко мне не бывали, как только что я ис письма усмотрел. Однако, ежели бог благоволит, их не оставим, ибо я, во-первых, надеюсь на бога и на высочайшую е. и. в. милость и на здравие Вашего выс-ва и никакого зломыслия иметь не буду, чего для и впредь прошу меня не оставлять.

Посланныя от Вас муки десять, да круп десять же четвертей мне довезены, за что все удовольственно благодарствую, а особливо тем доволен, что меня доброю славою снабдили.

Еще Вашего выс-ва прошу брата моего Адиль-салтана во всем так же, как и Айчувак-салтана и находящихся при нем, Адиле, людей, також и человека моего Бузая против протчих киргисцов не оставить. И остаюсь с неотменным и всегдашним моим доброжелательством Нурали-хан, в чем и печать свою приложил.

До услуг Ваших и для препровождения Кюбяша и Укубаша послал сентября 12 дня 1749 г.

От него же, Нурали-хана, в цыдульке написано: «Которые лекарства с сим посланному Укубяшу Вы прежде сего пожаловали, и то было ему полезно, чего для Вас, г-на генерала и большова моего брата, прошу пожаловать и еще столько, чтоб он и вылечиться мог, за что б я и лекарскую добродетель в незабвенной памяти иметь мог».

На оных ево, Нурали-хана, чернильная печать приложена.

Переводил переводчик Яков Гуляев.

АВПР, ф. 122, 1749 г., д. 4, лл. 270-271 об. Перевод.