№ 168

1748 г. декабря 24. — Донесение бригадира А. Тевкелева Коллегии ин. дел с ходатайством о назначении жалованья ханам Малого и Среднего жузов.

Прошедшаго августа 29-го числа с переводчиком Яковом Гуляевым от тайного советника и ковалера г-на Негаюева и от меня был посылан Орской крепости казачей атаман Исмаил Абдрезяков Абулхаир-хана к ханше Пупай и к детям ея и ко всему киргис-кайсацкому народу, и велено было переводчику Гуляеву после собрания с последним известием немедленно возвратиться, а ево, атамана Абдрезякова, оставить при ханше для усмотрения их, киргис-кайсадкого, обращения. И вышепомянутой переводчик Гуляев, по окончании у киргис-кайсацкого народа совета о выборе ими вместо Абулхаир-хана в ханы болыиаго ево сына Нуралы-салтана, прошедшаго октября 17-го числа ис киргис-кайсацкой орды в Оренбург возвратился, и с ним же ото всего киргис-кайсацкого народа о пожаловании в ханы объявленного Нуралы-салтана со всеподданнейшим о том прошением прислан Абулхаир же хана родной зять Джаибек-салтан с несколькими киргискими же старшинами, которые октября 22-го дня в Гос. колл. ин. дел с порутчиком Морковым и отправлены. И об отправлении их из Оренбурга от тайного советника и ковалера г-на Неплюева и от меня всеподданнейшими доношениями и с полученными от них письмами во оную же Гос. колл. ин. дел на почте отправлены прошедшаго октября 25-го числа инженернаго корпусу с прапорщиком Коптевым. А ноября 20-го числа вышепомянутой Орской крепости атаман Абдрезяков в Оренбург приехал и от ханши Пупай и от сына ее Ирали-салтана привез к тайному советнику и ко мне письма. Також-де, будучи в Киргис-кайсацкой орде при ханши Пупай, что он слышал и видел, объявил словесно. И те присланные от ханши и от сына ее Ерали-салтана ко мне подлинные письма с переводами и словесную записку атамана Абдрезякова при сем всеподданнейше прилагаю, ис которых высокоучрежденная Гос. колл. соизволит милостиво усмотреть.

Что понеже как я, нижайший, прошедшаго сентября 24-го числа во оную Гос. колл. чрез нарочного куриера всерабские мои доношении и журнал, при том же экстракт о Киргис-кайсацких ордах, некоторые мои по здешним обращениям примечани с рабскими моими мнениями я отправил. И во оном экстракте между протчих упоминается, чтоб в Киргис-кайсацкой орде без указу народам в ханы сами собою не выбирали и каким же образом оного киргис-кайсацкого народа от того ныне и впредь [437] удержать по их лехкомысленным обстоятельствам, резоны довольно изъяюнены, на которые уже из словесной скаски Орской крепости атамана Абдрезякова явно показалося, что в бытность ево в киргис-кайсацкой Меньшой орде некоторые киргис-кайсацкие старшина, отделясь самые малые люди, яко самовольной и необузданной народ, для подарков, по их обычаю, именовали ханом Батыр-салтана, у которого сын в Хиве ханом. А служитель ханши Зовзан сказывал, не более в том собрании было, как до дватцети человек старшин.

Как в прежнем моем мнении, так и ныне всеподданнейше доношу, что киргис-кайсацкого народа, по их лехкомыслию, от таких их замерзелых обычаев удержать ничем неможно, как е. и. в. высокоповелительным указом учиненному хану определить годовое денежное и хлебное жалованье. А ежели тому хану жалованья определено не будет, то они такие продерзости чинить никогда не перестанут, и может статься, что в таком образе и Барак-салтана зделают ханом, понеже киргисцы для подарков всего зделать в состоянии и от таких их бездельных поступок всегда беспокойства и затруднени произойти могут. А когда хану определено будет годовое жалованье, от того указом учиненного хана надежда и опора ево будет тверда и народ весь к нему склонится и в послуша-нии быть могут, и в разсуждении у них утвердится, что они суще подданные и окружные орды. Как о том услышат, что хану определено жалованье, то и от подлинно их признают российскими подданными же, тогда он, хан, и сам без указу до самовольных выборов не допустит. Паче же и тот салтан, котораго б и похотели малые люди зделать ханом, но он и сам не основательное ханство от малых людей принять и напрасно убыток себе зделать не захочет, да и вступить ему будет не ис чего, для того от народу доходу ему не будет, а жалованья не дастся, к тому же оному самозванному хану и не без страха будет. А как однажды такой порядок оснуется, тогда генерально всем народом без указу другаго хана зделать дерзать не осмелются, и по тем обстоятельствам, можно надеяться, время от времяни оной самовольной и непорядочной в ханы выбор киргисцы и оставлять могут. А тот хан, которой определен будет е. и. в. указом и станет получать годовое жалованье, то всемерно оную е. и. в. высочайшую монаршескую милость помня и чувствуя, в послушании быть должен и принужден служить верно.

Итако, когда хан будет верен, а народ ево станут слушать, то безо всякого сумнительства е. и. в. высочайшей интерес всегда с пользою находиться может. А когда хан будет безвластен, а народ слушать ево не будут, то и взыскивать на нем будет нечего.

К тому же еще я, нижайши, всерабское свое мнение приношу, ежели повелено будет Джанбек-салтана (которой отправлен изо всей Киргис-кайсацкой орды со всеподданнейшим прошением о пожаловании вместо Абулхаир-хана сына ево Нурали-салтана) и при нем киргисцов из С.-Петербурга поскоряе, не удержав, отправить и он хотя зимой в Оренбург возвратится и в орду от себя наперед отправит одного или двух киргисцов наскоро с тем известием, что он в Оренбург прибыл благополучно и к н,им едет. И как о вюзвращени Джанбек-салтана услышат, то все те киргисцы, которые недоброжелатели, в страх придут и худаго размышления могут перестать чинить, понеже вся орда больше склонны к детям Абулхаир-хана, и прибытие Джанбек-салтана может лутче разорвать и успокоить маленьких безпутных партей. А ежели Джанбек-салтан возвращением в Оренбург продолжится, чтоб те самовольные киргивды, мало-помалу друг к другу приставая, не умножились разными партиями.

Також-де о Барак-салтане и о Средней орде в посланном моем экстракте от 24-го сентября да в доношении моем от 25-го октября [438] всенижайше доносил. А ныне по скаске Орской крепости атамана Абрезякова, что Барак-салтана ото всех сторон уже ево надежда, видно, ныне худая, только остается, то ево намерению, ему в способ зюнгорской владелец, да и пришло ему у того владельца необходимо протекцию просить, о чем усильно и домогается. А егда зюнгорской владелец со всем ево, с ним отшедшим улусом примет, то немалые повреждения зделает. Понеже которые киргисцы с ним, Барак-салтаном, откочевали, а их в Средней орде родственники и свойственники останутся немалое число, а зюнгорской владелец лукавством тем даст немалую льготу и до времяни их станет содержать во всяком довольствии, чтоб тем приманить их родственников к себе. И когда он к себе присовокупит, тогда тако ж раскосует, как санчиповьгх калмык, а потом киргисцы противу ево весьма безсильны будут. И того ради, чтоб Среднею орду от зюнгорцов отдалить, в посланном моем экстракте, сколько мог я выразумить, з довольными резонами рабское мое мнение приносил. Понеже иным никаким образом от зюнгорской стороны Среднею орду отдалить, по здешним обращением, способу не (видно, как в Орской крепости учредить другой торг или ярманку, ис котораго несомненно можно уповать: 1-е — что Среднея орда от той стороны отдалится и к российской стороне усерднея будут; 2-е — ис того немалая казенная пошлина умножится, да и кроме того, от того торгу многие пользы оказаться могут, о чем я, как ведая по здешним обращениям, елико могу смыслить, всеподданнейше и приношу.

А впротчем состоит в мудром разсуждении высокоучрежденной Гос. колл. ин. дел.

О сем всерабски доносит Алексей Тевкелев.
Канцелярист Василей Седов.

АВПР, ф. 122, 1748 г., д. 4, лл. 344-347.