№ 151

1748 г. июня 21. — Запись показаний сакмарского казака Кубека, ездившего в Младший жуз к хану Абулхаиру.

1748 г. июня 21 числа посланной от брегадира Тевкелева к Абулхаир-хану [из] сакмарских казаков старшина Кубек возвратился. И с ним Абулхаир-хан и ханша ево Пупай отправили киргис-кайсацкую старшину часто упоминаемого Исергапа-батыря, которой в крайней милости у ханши, в Орскую крепость к брегадиру Теюкелаву приехали. И оной сакмарской старшина Кубек брегадиру сказал, что ему, Кубеку, и Байбеку, и Исергапу было от него приказано словесно Абулхаир-хану и ево ханше со обстоятельством объявить. И они все троя единогласно о нас изъяснили подробно и, выслуша Абулхаир-хана и ханша их словесное объявление, разсуждали-де зело изрядно, а потом и письмо от брегадира вручили. И что он, Кубек, будучи у Абулхаир-хана, видел и слышал, доносил нижеследующее.

1-е. Абулхаир-хаи посланное от него, брегадира Тевкелева, письмо велел прочесть при всех киргисцах, и егда прочли, как он, Абулхаир-хан, так и все киргис-кайсацкие старшина зело образовались, и все, встав с места, сняв свои шапки, учинили е. и. в. поклон и приносили свои всеподданнические благодарении за то, что всемилостивейше соизволила указать к ним для их нужд прислать брегадира Тевкелева, которой их степное зверское поведение издавна знает, и их худое дело поправлять, и дуракам, по их обычаю, доброе наставление по искусству своему дать может. К тому же всего лутче, что он сам язык знает и изъяснение ево всем им понятно и приятно.

2-е. После тех киргис-кайсацких старшин разговоров Абулхаир-хан всем при том присутствующим старшинам с великою горестию, и с сердцем, и с немалым юриком, и почти з бранью объявлял следующее: что он, Абулхаир-хан, сию благодать и неизреченное сокровище им, киргис-кайсаком, нашол один и без них всеподданнейше просил е. и. в., чтоб как ево, Абулхаир-хана, так и всю Киргис-кайсацкую орду соизволила всемилостивейше указать принять в подданство Российской империи, и потому е. и. в. всемилостивейше соизволила указать повелеть для принятия их в подданство и к присяге привести прислать мурзу Тевкелева, который в 1731-м г. и был. И тогда они, не токмо киргис-кайсацкие старшина, и весь народ от него, Абулхаир-хана, были недовольны, но зло с ним поступили и крайняя делали досады, представляя то, что чего для Абулхаир-хан без их совету и согласия оное учинил и просил быть в подданстве. Однако он, Абулхаир-хан, несмотря на их неразсудное дурачество, отнюдь от своего прошения не отрекся и (крайне старался оное действительно совершить. И [390] он, Абулхаир-хан, по своему старанию и мурзы Тевкелева их, киргис-кайсацкие, зверские степные обычаи по знаемости и искусству вспоможением ево их действительно в подданство привел, в том они и присягали, ибо он, Абулхаир-хан, на оное поступил не для себя, но для пользы и спокойнаго жития всего киргис-кайсацкого народа. А они не токмо ему, Абулхаир-хану, за то приноси благодарение, но многие досады и противности делали. Ныне же как увидели киргис-кайсацкой весь народ, что то учинено им, Абулхаир-ханом, для их благополучия, которое они уже ныне у себя и имеют, ибо всемилостивейшая государыня по его, Абулхаир-хана, прошению соизволила указать город Оренбург построить, и тут для киргис-кайсацкого народа базар учредить, как они ныне свои от того пользы получают, и за то им, киргисцам, надлежало е. и. в. всеподданическое рабское благодарение принести и во всем быть верным, а они вместо того делают немалые противности и по присяжной своей должности ненадлежащие поступки, и тем ево, Абулхаир-хана, приводят е. и. в. к гневу, и ему великой стыд делают. И многие-де к тому приличные весьма полезные слова, укоряя их, киргис-кайсацкой народ, говорил, и на то-де киргис-кайсацкие старшина на слова ево, Абулхаир-хана, никакого ответу не дали, токмо молчанием препроводили.

3-е. При том же-де собрании Абулхаир-хана ханша Пупай присутствовала и по окончании Абулхаир-хана слов им же, киргиским старшинам, к пользе высочайшего е. и. в. интереса со, многими, по их обычаю, сперва зело многоприятными словами их угобжала, а потом толь их поступками укоряя, (представляла им то, что киргис-кайсацкая орда чего никогда не имела, как е. и. в. высочайшую милость себе получила: 1-е — спокойнее житие, 2-е — никакой неприятель на них отважно не нападет и имеют себе немалую оборону. Токмо они, киргис-кайсацкой народ, сами, не чувствуя такую великую е. и. в. милость, всегда делают продерзости, и Абулхаир-хана приводят в стыд, и ево слова, яко своего владельца не принимают и не слушают. Ныне же сын их содержится в аманатах и надлежит другим сыном переменить, понеже-де не токмо человек, но и зверь к своим детям жалость имеют, и оне также, как и другие, детей своих любят. А Абулхаир-хан в аманаты детей своих отдает не для поступок и ради неверки своей и детей ево, но для непостоянства киргис-кайсацкого народа, их обычная, и она, ханша, к тому подобно употребляя весьма полезные слова, немалое время продолжала.

4-е. На ее, ханши, слава их, киргис-кайсацких старшин, ни один ничего не мог отвечать, токмо все с немалою уклонностию объявляли: что-де она изволит изъяснять — все правда. Потом Абулхаир-хан тех старшин от себя отослал, чтоб они немедленно собрались и советовали, что ему делать, и на чем положат и к нему б пришли и докладывали. И тех старшин, их было (немалое число, собравшись в одном месте, советовали между ими в разговорах, вину всю сняли на себя, понеже-де многие продерзости происходили от них, вдргасцов, а от стороны Российской империи ни на одного ничего доказать не могли. И того ради по совету доложиться во всем отдаться на волю Абулхаир-хана и просить ево, хана, к лутшему сысканию добраго способа, дабы старался объявляя то, что они больше сего примыслить не могли, что пленников рус[с]ких и калмыцких ото всех киргисцов, у того имеются, отобрать. А ежели кто заупрямится, от того всем миром сильно отнять и отдать брегадиру Тевкелеву, и впредь глупых людей до шалостей не допускать. Токмо ему, хану, надлежит ныне содержащего в аманатах сына своего переменить другим сыном Айчюваком, и оное он, Абулхаир-хан, попрежнему своему обещанию необходимо учинить должен. С тем к Абулхаир-хану и пришли и просили ево, чтоб он, Абулхаир-хан, добрыми способами мог их худое дело поправить. Токмо ханша, как скоро услышела их, старшинское, предложение и просьбу, им [391] стала говорить, ничего-де того не будет и оные старшина, когда по домам разойдутся, ни одно дело в действе не будет. Во всем том останется в стыду Абулхаир-хан, а они будут в стороне. И на то ханше старшина отвечали — исполнять будут. И потом, как Абулхаир-хан и все киргис-кайсацкие старшина положили термин ехать к брегадиру Тевкелеву в Орскую крепость будущаго июля к 5-му числу, ежели на тот срок возвратится от Каракалпацкой орды сын Абулхаир-хана Айчювак-салтан, а ежели же-де на показанной срок не возвратится, положили другой срок — того ж июля к 10-му числу.

5-е. После ж того их совету, несколько дней спустя, приехали к Абулхаир-хану из Средней орды знатные киргиские старшины Джанбек-тархан м Букенбай-батыр со многими же старшинами для совету же, где как оные Средней орды, так и Меньшей орды немалое число в там собрании старшина были. И в том совете також-де на основании, как и вышепоказано и на прежнем совете было положено, так поступать согласили, а Средней орды дела исправлять положили на Джанбек-тархана. Токмо-де Джанбек-тархан, как услышел, что оную тягость кладут на него, зело многие укорительные з бранию Меньшей орды киргисцам слова говорила, таковые-де продерзости делали Меньшой орды, и за их беспутные поступки принуждены и Средней орды, и оне претерпеть сии трудности; хотя-де Средней орды Кипчацкого роду некоторые плуты, сообщась с ними, Меньшей орды, плутовали, для того оной Кдачацкой род кочюют с ними, Меньшей орды с киргисцами, вместе, а от Средней орды в дальном разстоянии. А кроме-де того, из Средней орды никто никаких продерзостей не делали, и какие б шалости и происходили, оное все от Меньшей орды. Ежели б-де их человек по дватцети в городех держали в тюрьме, в железах, то-де и плутовать перестали. А Абулхаир-хана не слушают, а он за них худое слово несет на себе, в том и остается. Ежели б-де он, Абулхаир-хан, их худые поступки на себя не принимал и добрые б-де старшина ему, Абулхаир-хану, помогали, тех плутов, поймав, отдавали по крепостям и сидели б оне несколько в тюрьме, то б-де такия продерзости делать опасалися и другие, а бес того-де уже плутов унять стало невозможно. К тому ж-де, подобно Джанбек-тархана словам, помогая ему, Джанбек-тархану, многие полезные слова говорил и Букенбай-батыр. И потом и они положили для свидания з брегадирюм Тевкелевым до вышеупомянутаго же числа, и ожидать ханского сына Айчювака. И как Абулхаир-хан, так и ханша и вся киргис-кайсацкая старшина с тем известием онаго Кубека и Исергапа к нему, брегадиру, и отправили наскоро.

6-е. Потом брегадиру Тевкелеву киргизец Исергап точно то же объявил. А письмо-де Абулхаир-хан не дал для того, что тому назад дней за пять у писаря ево пропали два верблюда, и поехал-де искать, и затем и писать было некому. А при отправлении ево, Кубека, ханша приказывала, чтоб он брегадиру Тевкелеву объявил, как сын ее, Айчювак-салтан, ис походу приедет, то уже всемерно ево они на смену Ходжахмет-салтану отправят. Платье-де уже от него, брегадира, к нему прислано. Только не имеется у него шапки, чтоб было к нему, брегадиру, приехать при российских офицерах не стыдно. Черную лисицу или пару хороших соболей, чтоб брегадир Тевкелев пожаловал, прислал, понеже-де он сам знает, они яко степные народы, тамо им взять негде.

7-е. Абулхаир же хан к брегадиру Тевкелеву старшиною Кубеком особливо донести приказывал, что-де о главном наезднике плуте Тювеле и еще он напоминает, дабы-де для удержания ево приложить крайнее старание, ибо-де, как он сыщется, то и к свободе пленных, которые имеются у него Кипчацкого рода, отдавать посиоряе поворачиваться будут, и [392] затем в Астрахань пошлют или не пошлют, — оное-де уже зависит в воле брегадира Тевкелева. Однако ж-де он не для чего иного, но к единой своей верности о том напоминает, понеже не только нужен он для нынешних ясырей чрез него освободить из его роду, но и наивящше потребен для переду несколько подержать ево и в железах помучить. А егда, хотя и время придет, и освободить, и тогда ево дать добрым старшинам на чистые поруки, чтоб он отнюдь ни в каких плутовствах предводителем и нижесоглашином не был, понеже он не глуп и тем способом, ежели оборотиться ко истинному и добрым человеком будет, тогда многие тысячи плуты, на него глядя, перестанут и ево послушают.

К подлинной записке старшина Кубек тамгу свою приложил такову:

Секретарь Иван Коптяжев.
С копиями читал канцелярист Андрей Портнягин.

АВПР, ф .122,1748 г., д. 3, лл. 128-131 об. Копия.