№ 119

[1743 г. сентября]. — Из донесения начальника Оренбургской комиссии И. Неплюева Коллегии ин. дел о положении в Малом и Среднем жузах.

1-е. Средней орды от Абулмамет-хана, чрез посыланных в ту орду с письмом ко оному хану и для проведьюания и смотрения тамошних обращений двух казаков, получены письма, в которых он, хан, объявляет, что он состоит е. и. в. в непременной своей верности и присягу свэю никогда не нарушит. Притом же дает знать, что о езде людей своих на воровство известия не имеет, а когда уведает, то их усмирять будет. Также и отсель о том уведомления просит, обнадеживая, что он, служа е. и. в., в отискании ограбленного и пленных людей служить будет. Что же к свиданию не бывал, тому показывает притчину, что брат ево, Аблай-салтан, в зюнлэрском полону бывшей, возвратился, с которым видеться желают что от великого степного пожара вся степь у них выгорела, и народ далее кочевать принужден, и затем-де съезжаться и советовать не могли, а обнадеживает впредь видеться. Прибывшие ж казаки объявили, что они, быв тамо, за помянутым ханом никаких противностей не видали, но паче-де показывал им себя в верности, и содержал их у себя весьма изрядно, и как от них уведомился, что той же орды Барак-салтан собрался в немалом людстве на воровство, за то, что пожалованная ему сабля, за известными Гос. колл. ин. дел обстоятельствы, не отдана, а иные разглашали, акибы оная Джанбек-тархану подарена, то-де вышеупомянутой хан немедленно послал к нему, Бараку, с таким (прошением: — ежели он от того своего злаго намерения не удержится, то он, хан, к пресечению того, хотя до десяти [302] тысяч людей своих соберет и, сам на него пошед, всех передавит, а на российские места отнюдь не допустит, — чим ево, Барака, и удерисал. И притом всем весьма показывал и утверждался в верности е. и, в. пребывать, а Абулхаир-хана весьма нарекал и объявлял, что всем нынешним киргизским злодействам, сколько их ни было, притчиною он, Абулхаир, хотя-де и пустил эхо, что or него Тазлярской род отложился и на то поступил, но во оные противности не одни тазлярцы, но и все-де ево люди уклонились, наипаче наущением и попущением ево, чтоб чрез то сына своего из России достать, которой-де в России во всяком довольствии содержится. Притом же-де он, Абулмамет-хан, о себе сожалел, что на нево напрасно сердятся за отдачу сына ево к зюнгорскому владельцу, что верности ево к е. и. в. не мешает, а буде-де потребно, то у него и другой сын есть, которого он в Россию отдать может. В бытность оных же казаков у помянутого хана от брата ево Аблая (бывшаго в полону у зюнгорцов) приехали кайсаки с письмом, что он, Аблай, свобожден и едет домой, а с ним зюнгорских посланцов тритцать человек, которые-де посланцы имеют намерение, чтоб видеться и с командующим в Оренбургской комисии. Помянутой Аблай с немалою бранью писал, также и на словах приказывал к хану сказать, что они ево в том полону без всякого старания и попечения оставили, и свобода-де ему оттоль учинена высочайшим е. и. в. призрением и милосердием чрез посылку туда майора Миллера, и что он за е. и. в. бога молить должен...

2-е. Гос. колл. ин. дел по оным обстоятельствам довольно усмотрит, что помянутого хана состояние от прежних о нем представлений не разнствует, то есть, что он отдачею сына своего к зюнгорскому владельцу так обязался, что против своей воли поступать ныне должен. И помянутой владелец имеет ныне способ и резон свой претендовать, чтоб сына ево, Абулмаметева, переменить сыном же Барак-салтановым, которую перемену, по приезде Аблаевом, на бывшем у них совете, акибы и учинить уже согласились, как то в скаске гтрибывшаго оттоль башкирца показано, но что действом исполнится, то впредь время откроет. А ныне та оказуемая ханская верность, в какой бы вид ни была, до того довольно, что он, Абулмамет, с Абулхаир-ханом согласия не имеет, но паче, как видно, нарекая нынешния ево, Абулхаировы, поступки, себя и народ лутше и вернейше изъявить старается и сына своего в Россию дать якоб обещается, что, может быть, и исполнит, когда в зюнгорах находящейся ево сын Бараковым переменится или, как и паче, отпустится. Чего ради в ответном к нему письме от меня, Неплюева, нарочно снисходительнее и со обнадеживанием милости е. и. в. писано. Напомянув кратко состояние тех и протчих киргиских дел, также о сыне ево, а притом и сие дал знать, что я, Неплюев, всемилостивейшаго позволения просил о езде зимлим путем ко двору е. и. в. не телько для сего, чтоб объявить, когда он, хан, по желанию своему сына ко двору е. и. в. отправит, то купно со мною возьмется. Но дабы в случае такого всемилостивейшаго позволения Абулхаир-хан или кто ис противников пустых ис того раэглашеней не произвел, как то здесь во время статского советника Кириллова по отлучении ево на время в С.-Петербург от бывших в бунте башкирцов произошло. Что же касается до Барак-салтана, то и об оном к предупомянутому хану нарочно с такою умеренностию писано, чтоб ему подать случай к раскаянию о ево оказанных непристойных поступках и намерениях и предоставить способ, чрез которой он себя в прежнее состояние и почтение привести может и пожалованную ему саблю получить удостоится, как то в приложенной копии явствует. Ибо по здешнему усмотрению и слабейшему разумению весьма сходнее и полезнее, чтоб сими яко удобнейшими и не так затруднительными, но легчайшими образы оной дикой народ в прежнее установление и в покой привести, кольми ж паче то, чтобы их между собою согласие не [303] допустить. Какое же чрез отправленного к .нему, хану, казака известие получено будет, о том о всем Гос. колл. ин. дел впредь покорнейше донесем. Между тем же, несмотря на нынешнее той орды состояние, повсюду, а паче с сибирской стороны (где наиболее та орда кочует) неослабная осторожность имеется.

3-е. Меньшей орды от Абулхаир-хана по 22-е число сего сентября никаких писем в получении не было, токмо от сына ево, Ерали-салтана, чрез вышепомянутых казаков, бывших у Абулмамет-хана, письмо получено, в котором он некоторым образом одабривает нынешнее Абулмаметево состояние и объявляет о чинимых под табуны их от башкирцов воровских набегов (что и прибывшие казаки показали со объявлением, что такие от башкирцов воровские подбеги оказались и непрестанно чинятся). А об отце своем, где и как находится, ничего не упомянул. Ис чего видно, что он отцовских поступок хотя и не опробует, но яко сын явной противности не открывается. Итако, за долговремянным неполучением от оното Абулхаир-хана известия и что он на разные посланные к нему письма об отпуске находящегося у него афицера ничего не ответствовал, разсуждено к нему, хану, отправить из вышеозначенных приезжих казаков одного с одним киргисцом, которой приезжал от него с письмом к находящемуся здесь сыну ево Кузьахмет-салтану. В какой же силе к нему, хану, и к помянутому сыну ево писано, с того при переводе оного от салтана полученного письма прилагаются копии ж. Причем ему, хану, и о езде моей, Неллюева, для вышепоказанного резону в запас сообщено, с представлением, ежили он похочет, то и сын ево ко двору е. и. в. взят быть может, також и о заключении благополучного и победоносного вечного мира с короною шведскою ему, Абулхаиру, как и Абулмаметю, сообщено ж. А к Ерали-салтану нарочно с того письма копия послана, дабы он ведал, яко здесь не неизвестно, в каких окрестностях отец ево с народом обстоит и что ему рекомендуется.

4-е. По отправлении оных писем, 22 числа, находившейся при нем, Абулхаир-хане, полковой квартермист Моисеев в Оренбург прибыл и вывез сысканных им, ханом, ис пленных черкас мужеска и женска полу девятнатцеть человек, с которым от него, хана, присланы посланцами старшина Кутыр-батыр, ясаул Киикбай, свойственник ханшин Баймурза, да Мамыт, с ними ж рядовой киргизец Карачура, которые подали здесь отправленные с ними от помянутого хана письма, одно на высочайшее е. и. в. имя, в коем назначены посланцами ко двору е. и. в. означенные ясаул, Баймурза и Карачура, да три письма ко мне, Неплюеву, ис которых писем писанное на имя е. и. в. подлинное с переводом, а с присланных ко мне токмо переводы к разомотрению Гос. колл. ин. дел прилагаются при сем. А что к нему, хану, против того писано в ответ, с того копия ж.

5-е. Из оных приложеней Гос. колл. ин. дел усмотрит, как умышленно помянутой хан своевольному народу движение и на злодейства повод учинил, но сам себя при всем том так оставил, что он ныне учиненные от злодеев поступки в засвидетельствование своей верности употребить старается. Ибо прежде являл, что на все то народ, не послушав ево, поступили, а ныне старается и всякое усердие изъявляет, чтоб пленных людей всех собрать и освободить и народ свой утверждать оказуется, что, может быть, как то и прибывшей афицер доносил, и от прямого уже усердия чинит, видя, что намерение ево к освобождению сына ево не исполнилось и за поступок злодеев сам стал не без опасности. Но вскоре удержать и обуздать народ свой силы не имеет, ибо у них на всякое зло и воровство такая натуральная склонность, что от владельца либо от старшин одно слово или малое движение многих к тому привести и возбудить может, как то и при самом отпуске того афицера одна воровская малая партия пошла для воровства под крепости и подбегали к Губерлинской и к Ильинской [304] крепостям под лошединные табуны, однак, по имеющимся осторожностям не допущены и, не учиня вреда, назад бежать принуждены. И могло статься, что недовольствием ево, хана, в перемене сына ево, означенные злодеи возбуждены, которое и сим доказуется, яко при злодеях предводителем был настоящей жены ево брат родной, Дербешали-салтан. Но как бы то ни было, ныне сего уже довольно, что обращении ево, ханские, другой вид возимели. Ибо, он по словам прибывшаго афодера, весьма о том старается, чтоб ево в верности признавали, которую он и письмами своими подтверждает. И в знак того приказывал афицеру, что он ко двору е. и. в. нарочно таких двух человек послал, то есть ясаула своего и свойственника ханшина Баймурзу, что когда-де они в такой посылке будут, то в отыскании пленных людей свойственники их ему наипаче помогут, которым он при поездке сказал, что им только до Оренбурга ехать. А о посылке ко двору е. и. в. не объявил для того, что они, ведая своих родов плутовство, ехать не похотят. А о третьем, Карачуре, велел донести, что он и на воровство ездил, и хотя глуп и между ими за дурака признавается, точию-де знатного роду, и также-де будет способ к лутшему оных пленных людей отысканию, как и отсель отправлен кощеем, а ие посланцом. Однак, при всем том, об отпуске сына своего, здесь содержащагося, не имея отсель надежды в отправленном своем к е. и. в. письме оо многою прозьбою представляет, в которой вид более и означенные посланцы от него отправлены.

6-е. А понеже по нынешним ево, хана, киргис-кайсацкого народа обращениям отправление означенных посланцов ко двору е. и. в. запотребно разсудили: первое, — чтоб удержанием оных не подать притчины ложное его мнение заподлинно утвердить, акибы сын ево, по желанию ево, противно воли е. и. в. мною, Неплюевым, непеременен, ибо по засвидетельствованию прмбывшаго от него афицера и поныне думает, что то я, Неплюев, собою чинил; а второе — и. то, что когда означенные посланцы у двора е. и. в. будут, то во усмирении кир.гиского народа и во отыскании остальных пленных больше надежды. Ибо родственники их, когда не для верности, то для того, чтоб они ис того в России задержаны не были, о сыску тех пленых прилежнее будут простираться, яко те посланцы, как выше упомянуто, из лутших и многолюднейших родов, в которой образ и на Яике прибывших туда киргис-кайсаков двенатцеть человек удержано. И хотя хан о освобождении некоторых из оных просил и за одним между посланцами своими брата прислал, однак в посланном к нему ответе тем отговоренось, что яицкие казаки не хотят их отпустить прежде, пока все пленные на Илеке черкаса, ведомству Яицкого войска принадлежащие, собраны и освобождены не будут, со объявлением, что к тому их от Оренбургской комисии и принудить неможно, яко они яицкое войско о той своей обиде сами от себя е. и. в. доносили. Итако означенные присланные посланцы при доношении Гос. колл. ин. дел в кантору отправлены за провожанием одного прапорщика до Москвы со обыкновенным награждением. И представлено в ту кантору, чтоб ихтамо до указу ис помянутой коллегии содержать, которое их отправление нарочно при том старшине учинено, кой в орду обратно поехал, дабы хан и народ о милости е. и. в. вероятнее был. А главным над оными поехал вышепомянутой старшина Кутыр-батыр, хотя хан о посылке ево и не писал, но протчие двое, то есть ясаул и мурза, без него ехать не хотели и едва к тому склонены, отговариваясь тем, что им от такой дальней езде от хана ничего не гаворено и что они к такому делу необыкновенные, а оной старшина Кутыр и в прошлом 1742-м году у двора е. и. в. был. А что им при том отпуске в награждение и кормовых денег дано и как об них в иностранную контору представлено, о том Гос. колл. ин. дел изволит усмотреть ис приложенной при сем копии с посланного во оную кантору доношению. Что же касается до их посылки, то оная, как выше упомянуто, состоит в прошении ханском, чтоб сына ево отпустить, но за какими резонами оное [305] чинить несходно смвысочайшими е. и. в. интересами, о том в прежних доношениях, а имянно, прошлого году от 27 сентября из Сорочинска, от 27 октября из Самары и от 23 майя и от 8 июля сего году — ис походу Гос. колл. ин. дел довольно показано, на которые и ныне ссылаемся. А понеже по неспокойству оного хана и по ветренному состоянию киргиского народа, ежели таких ханских детей (всегда при Оренбурге содержать и самого хана в том особливою е. и. в. грамотою не утвердить, то от сего всегдашние затруднении происходить могут. К тому ж, по состоянию Оренбурга, яко самого пограничного города, равно же и других здешних крепостей, немалое потребно смотрение, чтоб такой содержащейся ханской сын утечки не учинил. А буде ж держать без выпуску за город и с караулом (как ныне Кузьахмет-салтана в Сорочинску содержим), то сие будет ханом не без противности, ибо напредь сего так содержаны не бывали. Того ради слабейшее наше мнение к разсмотрению Гос. колл. ин. дел покорнейше представляем, на нынешнее того хана прошение не разсудится ль послать к нему грамоту, изобразя, коим образом е. и. в. показуя к нему, хану, и ко всей ево фамилии особливую свою императорскаго величества милость, для лутчей ево, ханской, чести и чтоб дети ево, ханские, во всяком надлежащем по состоянию их обучении, и сведении были, всемилостивейше соизволяет настоящих ево“ ханских, детей при дворе своем со всякою свободою, а яе на границе содержать. Чрез что и все происходящие в укоризну ево, хана, непристойные от народа толковании уничтожены быть могут, и он, хан, о своих потребностях чрез такого своего сына при дворе е. и. в. представлять может. А ньинешняго ль Кузьахмет-салтана, в Сорочинской крепости находящаяся, таким образом ко двору е. и. в. взять, или он, хан, наместно одного другаго из родных ево братей от той же матери, яко наследников, пришлет, то оставить на ево волю. Которым образом и со всеми ханскими детьми поступать, ибо в пребывание их в резиденции е. и. в. не будет потребности, чтоб их за таким крепким смотрением, как здесь содержать, и ни в каком случае признавать не возмогут, что они живут под смотрением или под каким караулом, ибо хотя и всюду ходить и ездить с малыми людьми будет позволено, то уйтить трудно, а комисия оренбургская от содержания их многих происходивших, да и впредь еще чаемых затрудненей освободится. Итако, ежели Гос. колл. ин. дел сие наше слабейшее мнение милостивно апробует, то запотребно признаваем, чтоб с такою грамотою как возможно скоряя одного вышеозначенного старшину Кутыр-батыря повелеть отправить, а протчих трех, под видом другой посылки или какого иного претекста, удержать в Москве пока киргис-кайсацкие владельцы и народ успокоятся, и ллешньгх ими российских людей, собрав всех, освободят, о чем от нас и в Прав, сенат нижайше донесено ж. А с каким довольствием оных посланцов содержать и как отправлять, оное, по произшедшим от киргис-кайсацкого народа противностям, состоит в разсмотрении Гос. колл ин. дел. А здешнее о том мнение (все основывается на письме, отправленном к хану.

7-е. От зюнгорцов упомянутого Абулхаир-хана, хотя никаких посланцов ныне нет, но прибывшей офицер объявил, что он между разговорами ему объявлял, акибы Аблай-салтан от зюнгорского владельца с великим награждением возвратился, получа во владение прежние их жилища: города Ташкент, Туркестант и другие. И будто оной салтан прислал к нему, хану, нарочного со известием об отдаче оных городов, и что к ним зюнгорского владельца приказ в том состоит: 1-е, дабы он, Абулхаир, к показанным городам кочевал и жил с ним дружески; 2-е, для верности прислал бы к нему сына своего и при нем тысячу человек киргисцов, а он, напротив того, пошлет к нему, хану, своего сына с толиким же числом людей, чтоб одному у другаго дочерей в замужество за детей брать и калмыкам у киргисцов, а киргисцам у калмык жениться и быть в соединении; 3-е, напрасно он, [306] хан, в подданство российское вступил, ибо-де российские люди похотные и того одного смотрят, чтоб токмо города строить и привести киргиокой народ в такое раззорение, как нижние калмыки и башкирцы приведены; 4-е, что он, зюнгорской владелец, от России нимало не опасен, и посланного-де к нему российского посла, не боясь ничего, к себе не допустил.

Причем он, хан, и другие пустые слова произносил, объявляя и сие, что Средняя орда, уповая на то, покочевала к помянутым городам. С ними ж-де соединилась некоторые часть и Меньшей орды. И старшины-де ево, якобы говорят, какая польза быть им в российском подданстве, что сына ево Кузьахмет-салтана взяли не в плен, да не отпущают и никаких ево ханских прошений не исполняют, а Аблай-де-салтан у зюнгорского владельца был и в полону, однако отпущен. Но что то особливой ево, хана, вымысел, в свой вид говоренной, о том ис предписанных обстоятельств довольно можно видеть. Ибо оной же прибывшей афицер объявил, что по возвращении Аблай-салппана кирлис-кайсаки к Туркестанту и в другие дальнейшая места кочевать отложили, но для каких известей, о том он подлинно уведать не мог. Токмо признавает, что им неприятно, о чем чрез поехавших туда здешних людей чаятельно прямую ведомость получить, а прежняя ведомость о смерти Галдан-Чирина не подтверждена. Что же касается до старшин, то из лучших людей, а особливо знатнейшие, в глаза ево, хана, бранят и укоряют, что он сам своевольной их народ на противности подвигнул и не только их от российской стороны всякой пользы и чрез торг имеющагося благополучия лишает, но еще и великим опасностям подвергает. А он, хан, между протчим, нарекает на меня, Неплюева, акибы те народные неспокойства произошли от меня, понеже он еще в прошлом году представлял, что народ ево не слушает, и для того просил, чтоб ему дать войско и от каждого б роду по два человека из старшин в аманаты в Орску захватить, но я того не учинил, о чем ис предписанного доношения от 27 сентября прошлого 1742 г. известно, яко то ни одно, ни другое с интересами е. и. в. не сходствует.

8-е. Впротоем, что касается к совершенному успокоению непостоянного киргис-кайсацкого народа и к приведению в лутшее состояние киргиских владельцов, о том Прав, сенату нижайше доносили, что по всем окрестностям с высочайшими е. и. в. интересами сходнее б, чтоб оной народ, не употребляя силы, но доброю манерою время от времени в чувство и к познанию собственной их пользы и благополучия приводить, коим образом ныне с ними и поступается. И со владельцами их, юои все, как выше явствует, верностию себя прикрывают, в какой бы то образ ни было корреспонденция на прежнем основании продолжается с одним токмо разстолкованием, какую крайнюю погибель оной народ нынешними своими поступками на себя влечет, и за какими абстоятельствы достойное им отмщение удержано, то есть, дабы за злодеев добрым раззорения не причинилось, в котором случае различать их трудно, и в надежде того, что владельцы и добрые старшины почтятся своевольной свой народ от злодейства, следственно, и от погибели сами удержать и пленных людей всех освободить. Как то Гос. колл. ин. дел ис копей с отправленных ко владельцам их писем милостивно усмотреть изволит, что по вышеизображенньш обстоятельствам более успеху возымело, нежель как все за злодеями посыланные ныне партии, от которых оные злодеи, имея у себя для того нарочно добрых лошадей и будучи ничем не отягощены, всегда в даль ретировались и уходили, а сильные партии во внутренность орды их посылать тем за неполезно было вдризнаню, чтоб от того весь народ к отчаянию, следственно, на противности и к генеральному замешанию не привести. К тому ж в таком безвременном их замешании не только в строении города Оренбурга при начале оного, и во утверждении новых линей остановка б учинилась, но и кем бы Башкирию и протчие границы прикрыть, в том бы недостаток нашелся, ибо [307] всех здесь расположенных людей токмо против воровства, а под случай бунту тех сил недовольно. Но буде б паче чаяния такие употребляемые ныне легчайшие и удобнейшие средства желаемого совершенства не возимели и киргис-кайсацкой народ или часть оного, яко ныне Меньшей орды, в прямое заметание уклонились, в таковом случае необходимо уже будет, чтоб употрейя все способы и собрав пристойные силы, поступить, и таким образом страх и послушание во оной легкомысленной народ вкоренить. Но понеже к такому действу по состоянию киргис-кайсадаого народа наибольшая потребность со всех сторон, а паче в нерегулярных и легких людях, того ради нарочно писано отсель в Астраханскую, Казанскую и Сибирскую губернии, в Уфинскую и в Исетскую правинции с требованием во время такой чрезвычайной надобности, сколько где воинских нерегулярных надеждных людей собрано быть может, на каком содержании и какими б удобнейшими трактами в потребные отправить и пр. Подобно ж тому требовано известия и из Таврополя о тамошних крещеных калмыках, ис которых и ныне, для оказавшихся киргиских злодейств, триста человек было наряжено и служили охотно (коим при отпуске, сверх даванного правианта, против прежних дач выдано жалованья по одному рублю, да дву зайсангам их: одному — двенатцать, а другому — десеть рублев). Обретающимся же с сибирской стороны полк. Останкову и Павлуцкому и подл. Бахметеву, яко довольно оведомы о всей тамошней границе и о киргжжом с той стороны состоянии, определено съехаться и, имев разсуждение, прислать мнение, ежели нужда востребует такого над киргис-кайсаками действа, то каким образом с тамошней стороны поступать. А к яицкому войсковому атаману Бородину послан указ, чтоб он сам с несколькими лутшими старшинами для такова ж разсуждения нынешним времянем на краткое время в Оренбурге был, ибо они о обоих киргиских ордах и о ситуации оных наибольшее имеют сведение. Итако, собрав все означенные ведомости к высокому Прав, сената разсмотрению, надлежащим доношением представим. Между тем же на предписанное во ожидании резолюции пребываем.

Иван Нвплюев
Фон Штокман.
Асессор Петр Рычков.

АВПР, ф. 122, 1743 г., д. 3, лл. 96-106