-

Через Хейберский перевал Спэнсера Вилькинсона.

(The nineteenth century. За октябрь 1893 года.)

Извлечено Генерального Штаба Подполковником Десино.

Спэнсер Вилькинсон в декабре прошлого года прибыл по железной дороге в Пешавер. Для общего обозрения окрестностей, ему посоветовали взойти на наблюдательную башню в укреплении. В направлении на г. Атток, вниз по Кабульской долине, представляющей собою единственное отверстие в массе окружающих гор, налево открывается вид на обширную равнину, окаймленную с севера как бы награможденными друг на друга горами, из которых особенно выделяются высокие снеговые вершины Гинду-Куша. В обратном направлении, в пятнадцати милях, взорам представляются дикие, темные горы, полукругом огибающие равнину. К югу находится перевал Когат, на западе — долина Базар (Bazaar) и Хейбер (Khyber), правее которого прорывается сквозь горы река Кабул. Окружающая равнина составляет британскую территорию, а окрестные горы — авганскую, на которой живут патанские племена, не признающие ни чьей власти.

Хейберский перевал считается самым северным проходом в горах, разделяющих Индию и Авганистан. В действительности же это только проход во внешней стене, ведущий в замкнутую горами Джелалабадскую равнину. За этой внешней оградой возвышается другая, с перевалами, ведущими из Джелалабада в Кабул.

Кабульская, Джелалабадская и Пешаверская равнины представляют собою пространства, окаймленные высокими горами, [209] которые отделяют эти равнины друг от друга. Джелалабадская равнина отделяется от Пешаверской Хейберскими горами, шириною в двадцать миль и высотою более 5,000 фут. Горная масса между Кабульской и Джелалабадской равнинами известна под названием Каркача (Karkacha) или Курд Кабульский (Kurd Kabul) хребет, шириною около пятидесяти миль и высотою около 10,000 фут. Только в этом месте горы, окружающие Джелалабадскую равнину, доступны; вследствие чего все сообщения между Пешавером и Кабулом пролегают через Джелалабадскую долину и Хейберский хребет, через который ведет только одна дорога через Хейберский перевал, если не считать крутых и трудных троп, пролегающих по ущелью р. Кабул.

Джелалабадская равнина составляет принадлежность эмира, а Пешаверская — Великобритании, но Хейберскими горами владеют племена их населяющие — независимые авганцы, или, как их называют на пограничном наречии, патаны. Вследствие бесплодности почвы им приходится искать другие средства для существования, в числе которых первое место занимают доходы, получаемые с перевала. С незапамятных времен патаны собирали пошлины с проезжающих или проходящих через Хейберский проход; система сбора пошлин крайне неправильна и не регулярна, вследствие того, что этот народ совершенно нецивилизован. Однако, они не отказываются заключать определенные условия для урегулирования этого дела. В первую Авганскую войну патаны согласились на предложение британцев, заменить сбор пошлин, с каждого проходящего, арендной платой и были спокойны, за исключением тех случаев, когда они считали себя почему-либо обманутыми. После последней Авганской войны этот порядок был возобновлен, и каждое из племен получает известное ежегодное вознаграждение от британского правительства, за которое перевал должен быть открыт в определенные дни недели всем путешественникам, получившим на то разрешение. Кроме этого, теперь придумано еще другое средство для упрочения добрых отношений между британским правительством и племенами: организован отряд Хейберских [210] стрелков, комплектуемый туземцами, и на который возложено охранение перевала в условленные дни и сопровождение караванов и путешественников. Слухи об аккуратной выдаче жалованья стрелкам распространяются по селениям и народ понемногу привыкает уважать британский авторитет. Всем здесь распоряжается полковник Ворбёртон (Warburton), который возведен туземцами чуть ли не в полу-монархи. Ему нередко приходится разрешать различные пререкания между патанами; разрешая эти недоразумения с большим тактом, он приобрел необыкновенное влияние, которым в течение уже многих лет Хейберский округ, занимающий площадь в тысячу квадратных миль гористой местности, держится в сравнительном порядке. На все это дело, т. е. на арендную плату за право пользования перевалом, на содержание Хейберских стрелков и полковника Ворбёртона, расходуется не более 10,000 фунтов стерлингов ежегодно.

5-го декабря, в 8 часов утра, Вилькинсон вместе с Ворбёртоном выехал в парной повозке из Пешавера по направлению в Хейберскому перевалу. Дорога пролегает по плоской равнине, почти безлесной и бедной лугами или возделанными полями. С обеих сторон и впереди виднелись горы, окаймляющие равнину: по левую руку горы казались низкими и далекими, впереди — выше и ближе, а по правую руку опять ниже и дальше. Прямо впереди открывался вид на вершину Тартара (Tartara). С движением вперед за невысоким хребтом на севере, отстоящем примерно на 20 миль от пути следования, постепенно обнаруживались более высокие и отдаленные вершины, а за ними, вдали, как бы разорванная линия Снежных гор. Сделав небольшую остановку в форте Гари Синхе (Hari Singh), оффициальной резиденции полковника Ворбёртона, путники в 10 часов прибыли в Джамруд (Jamrood), с глиняным замком или укреплением, каравансараем и плацом для парада, на котором упражняются Хейберские стрелки. Стрелки имеют бодрый и военный вид. От Джанруда дорога, на протяжении трех миль, полого подымается по волнистой местности к подножию гор и выходит в лощине, начиная от которой [211] начинается подъем по чрезвычайно обрывистым горам с почти вертикальным наслоением. Среди этих гор дорога проложена так, что нет особенно крутых подъемов или извилин. На протяжении трех или четырех миль она постепенно поднимается, а затем выходит на край дикого и неровного плато, спертого зубчатыми вершинами. С этого плато спускается небольшая долина с потоком, небольшим пастбищем и примитивной мельницей, известной под названием Лала Чайна (Lala China). Путники перешли долину и, после подъема в одну или две мили на другой хребет, прибыли в форту Али Масджид (Ali Masjid), расположенному на вершине, близ реки. Далее дорога прорезает дефиле правее форта, и незаметно подымаясь по долинам, огибает вершины и выходит на равнину от трех до четырех миль длиною при одной мили в ширину. Эта более обширная долина усеяна деревнями, или скорее укреплениями, с поразительно странными постройками. Четыре глиняные стены, в 15 фут вышины и по 120 фут длины, с выдающимися бойницами наверху, окружают квадратное пространство, в которое можно проникнуть только посредством единственных ворот. Башни расположены так, что могут фланкировать два фаса. Каждая такая крепостца составляет принадлежность известного семейства, которое живет внутри стен в глиняных домах. Вилькинсон насчитал около двадцати таких укреплений. Справа в середину долины врезается скалистый утес с развалинами древнего буддийского храма и с постом Хейберских стрелков. Подобные посты из двух, четырех и более человек размещены по обеим сторонам дороги с начала до конца перевала на всех командующих пунктах.

Около трех часов путешественники прибыли в концу равнины и, миновав короткое дефиле, вышли на другую равнину, лежащую поперег дороги и несколько наклонную. В середине этой впадины расположен форт Ланди Котал (Landi Kotal), по фигуре продолговатый прямоугольник, длиною 1,050 фут при ширине в 750 фут, с высокими и прочными глиняными стенами и фланкирующими башнями по углам. Вокруг по всей [212] впадине разбросаны селения, подобные только что описанным. Местность совершенно безлесна.

В форте построены казармы на несколько рот, сараи и конюшни, врытый резервуар для воды и офицерские квартиры. В 1/4 мили от форта находится каравансарай, обнесенный такими же глиняными стенами как и форт, но по своим размерам гораздо меньший. В то время этот каравансарай кишел людьми, лошадьми, верблюдами, мулами и ослами, пришедшими из различных стран Центральной Азии, из Самарканда, Ташкента, Балла и Кабула.

Из форта кажется, что из впадины Ланди Котал нет выхода, но, проследовав милю или две, путники прибыли к оврагу, по которому пролегает дорога, спускаясь полого вниз. Спустившись на милю или две, Вилькинсон взобрался на шпиц, с которого в направлении оврага можно было видеть Ланди Хана (Landi Khana), или Авганское подножие перевала. Справа и слева вид стесняется горами, подымающимися на 5,000 фут над дном ущелья.

Путники возвратились назад в форт и занялись исследованием его окрестностей. В полдень они взошли на вершину Писгах (Pisgah), расположенную на западной границе впадины Ланди Ботал и с которой можно видеть всю Джелалабадскую долину или равнину на протяжении от Дакки (Dakka), где река Кабул входит в Хейберский хребет до гор, позади которых скрывается город Джелалабад, в 50 милях от места наблюдения. Река видна на протяжении многих миль, но ее тонкая водная поверхность кажется незначительною по сравнению с широким каменистым руслом. Растилающаяся внизу долина представляет собою ровную поверхность, местами пересеченную холмами и скалами, за которыми тянутся одна за другой неправильные горные цепи, причем с левой и правой стороны эти цепи проектируются на снеговые горы.

На следующий день Вилькинсон направился обратно тем же путем в Пешавер.

Хейберский перевал не более как препятствие для движения. Благодаря британским инженерам, дорога хороша, нигде нет [213] уклона круче, чем 1 к 50. В военном отношении перевал труден, — ущелье при Али-Масджиде и дефиле за ним могут обороняться долгое время небольшим отрядом против армии. В 1878 г. сэр Сам Броун (Sir Sam Brown) не имел успеха в своей фронтальной атаке, и обходное движение, заставившее отступить авганцев, не удалось бы, если бы обороняющийся был более бдителен. В северу через горы пролегает путь, называемый иногда перевалом Тартара, но он не пригоден для значительного отряда и его легко оборонять. Южнее по параллельной главному пути Базаровой долине тоже пролегает дорога; но на нее можно попасть из Джелалабада только перевалив через высокий хребет, и она не пригодна для действий против бдительного противника. При хорошей обороне, и если этому сочувствуют туземцы, Хейберский хребет будет заперт для наступающего по какому угодно направлению.

От Пешавера до Джелалабада — 80 миль и от Джелалабада до Кабула — 90 миль. Каждая миля железно-дорожного пути, проложенная за Пешавером, во всех отношениях, придвинула бы Индию ближе к Кабулу. Количество товаров, которые теперь на протяжении 170 миль везутся на верблюдах и мулах, в значительной степени умножилось бы при железной дороге. Кланы, которые теперь не знают британцев, ознакомились бы с ними и сделались бы дружественными. Эмир и его народ имели бы возможность ближе узнать индийское правительство. Эти выгоды оценены в Индии и в Хейберском округе произведены исследования с целью сооружения железной дороги. Перевал неудобен, так как спуск к Ланди Хана слишком крут для железной дороги. Но современные инженеры проложили бы линию по ущелью реки Кабул, которая прорезает хребет; по течению этой реки можно устроить отличную дорогу, не подверженную наводнениям, с уклоном не более 1/200 и без особенно трудных в конструктивном отношении туннелей. Раз будут проложены рельсы до Дакки, дальнейшее устройство полотна до Джелалабада затруднений не представит.

Надо иметь в виду особенность положения Джелалабада. Огромные горы, которые были видны с вершины Писгах, [214] составляют северную ограду Джелалабадской равнины, через которую не только авганская или британская армии, но даже и отдельный путешественник едва ли когда переходили. Южная сторона равнины не видна с Писгаха; она окаймлена прямою цепью гор Сефид-Кух (Sufed-Koh), от 12,000 до 15,000 фут высотою и совсем без перевалов. В своем западном конце равнина пересекается северными и южными хребтами по высоте вдвое большими, нежели Хейберские горы, и с немногими перевалами, несравненно труднейшими, чем перевал Хейбер. В этих именно дефиле британская армия, отступающая от Кабула, была истреблена в 1842 году; это событие почему-то известно под названием «Хейберской резни».

Многие убеждены, что лучшими планами обороны северо-западной границы Индии было бы удерживать за собою укрепленную позицию в этих горах, связав ее железной дорогой с Пешавером, так как эта позиция представляет собою ворота Авганистана. Британские войска были бы в двух или трех переходах от Кабула, центра авганской жизни и торговли и узла всех сообщений страны. Ничего не могло бы быть лучше, если бы только авганцы были согласны. Но едва ли они добровольно примут такое предложение, и надо полагать, что только хорошим поражением, их можно принудить в этому. Джелалабадская долина населена наиболее беспокойными из патанских кланов. И железная дорога всецело зависела бы от их произвола; в виду чего прежде всего необходимо обеспечить себя преданностью этих кланов. Человек, подобный полковнику Ворбёртону, мог бы выполнить эту задачу, если бы ему дали свободу в действиях и поддержку.

В настоящее время таких людей держат на веревке; но не индийское правительство, которое ценит их, а пенджабское. Может показаться невероятным, но тем не менее политический агент Хейбера непосредственно не сносится с индийским правительством, а рапортует и получает инструкции от пенджабского правительства. Внимание местного правительства главным образом обращено на внутренние дела провинции и оно не имеет ни денег, ни штаба для пограничной политики. [215]

Трудно понять, почему бы современен не провести железную дорогу до Кабула. Кажется, что такой исход должен быть в виду у индийского правительства. Железная дорога в Кабул, лучше всякого агентства, уничтожит изолированность авганцев и изгладит воспоминания о несчастных сражениях, которые отвратили их от британцев. Она бы помогла индийскому правительству оказать действительную помощь для защиты страны, в случае если бы они нуждались или желали ее. В настоящее время отчасти эмир, а более всего муллы, противятся проведению железной дороги, боясь, что европейское влияние будет опасно для их власти. Простой народ не имеет ничего против железной дороги, или даже против англичан. Если провести линию даже только до Дакки и пригласить хейберские племена на платные работы, то уже одно сохранение времени и беспокойств, сопряженных с караванною торговлею, убедило бы все население Джелалабадского и Кабульского округов в выгоде железного пути.

Надо помнить, что в этих странах железная дорога приносит все выгоды и уничтожает все невыгоды, связанные с присоединением страны. Она объевропеивает или англизирует страну.

Текст воспроизведен по изданию: Через Хейберский перевал Спэнсера Вилькинсона // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Выпуск LIV. СПб. 1893