ЭДУАРД МЕРФИ

ХАЙБЕРСКИЙ ПРОХОД

Составил Эдуард Морфи.

Перевел с английского Генерального Штаба Подполковник Новицкий.

ОТ АВТОРА.

За пределами Индии нет географического названия, с которым теснее связывалось бы представление о нашей Восточной Империи, чем с именем Хайберского прохода, этого горного пути между пограничным городом Пешаваром и твердынями Афганистана. Виды его суровой природы хорошо знакомы читателям илюстрированных журналов, а сведения о его пустынности и дикости не раз доставлялись известиями с театров военных действий на северо-западной границе Индии, представлявшими его местом, в котором солдаты Королевы обагряют голые скалы кровью своих патанских врагов и либо стяжают здесь боевую славу, либо находят здесь вечное успокоение в могилах, лишенных надгробных памятников.

Насколько известно автору, до сих пор в литературе еще не появлялось ни одной книжки или брошюры, посвященной описанию Хайберского прохода. Сведения, изложенные в настоящей брошюре, собраны автором, в течение 6 месяцев, проведенных им в проходе.

Брошюра представляет собой лишь нечто в роде путеводителя, из которого могут извлечь полезные для себя сведения и люди, вынужденные посетить проход по служебным обстоятельствам и те, которые заглянут туда из любопытства. Быть может, эта брошюра не будет лишена интереса и для тех, кого более счастливые условия жизни никогда не приведут на эту дикую окраину нашей Восточной Империи.

Симла, Октябрь 1899 г.

Э. А. М. [89]

I.

Несмотря на стратегическую важность Хайберского прохода и на ту роль, которую он играл в истории Индии, сравнительно мало сведений, касающихся даже его физических условий (а тем более, касающихся управления проходом и многого другого) известны, как населению Индии, для которой он служит северо-западными воротами, так и британской публике, которая долго считала его лишь кладбищем английских солдат. Недавняя реорганизация отряда Хайберских стрелков, однако, возбудила интерес к этой местности (Хайберские стрелки реорганизованы в июне 1898 г. Сведения об этих единственных в своем роде солдатах будут даны в 5-й главе. Примеч. автора.) и так как последняя заслуживает серьезного внимания, то некоторые факты и цифры, касающиеся географического положения, истории, этнографических и физических условий Хайберского прохода могут оказаться достойными прочтения.

Хайберский проход представляет собой довольно пологий горный путь, ведущий из Индии в Афганистан через дикую, суровую горную область, залегающую между британской границей западнее Пешавера и афганским городом Даккой. Расстояние между этими городами — 66 верст, из коих 18, от Пешавера до Джамруда, по равнине; собственно проход, т. е. горный путь, проходящий по землям Афридиев и Шинварийцев, имеет в длину 48 верст. Общее направление прохода — северо-западное. Он достаточно широк для колесного движения; его высшая точка находится в Ленди-Котале («ота» значит вершина или седловина) и достигает лишь 3.600 ф. над ур. м. Пешаверская равнина имеет превышение в 1.200 ф., следовательно превышение Ленди-Котала над Джамрудом составляет 2.400 ф., что [90] на расстоянии в 26 верст между этими пунктами составляет 94 ф. подъема на одну версту. В своей западной оконечности проход становится круче. Дакка превышает уровень моря на 1.300 ф., следовательно дорога должна спуститься к ней от перевала на 2.300 ф. на расстоянии 18 верст, что дает 128 ф. на 1 версту.

Местность, по которой проходит дорога, исключительно гористая; ровные участки, годные для возделывания, не превосходят 7-8 верст в длину. Жители окрестных гор — полудикие горцы, отличающиеся беспокойным и вероломным характером. Их земли слишком бедны для того, чтобы прокормить их, а потому они уже издавна обратились к грабежам, которые доставляют им средства к существованию; разбои и воровства, практикуемые ими уже в течение нескольких поколений, настолько привились к ним, что ныне образ их жизни едва ли может подвергнуться каким нибудь коренным переменам. В прежнее время они держали в блокаде Хайберский проход и проявляли свою страсть к грабежам до такой степени, что грабили даже те караваны, которые предварительно уже уплатили им за свободный пропуск в проходе. Эти обстоятельства вынудили в то время индо-афганских купцов искать более безопасного пути по более трудному ущелью Тартарского прохода, который пролегает паралельно Хайберскому, севернее последнего. Только в конце второй афганской войны 1878-79 годов, когда проход перешел в руки англичан, он сделался безопасным горным путем между владениями Эмира и Индийской Империей. Его история, как полезного фактора в народной торговле, началась лишь с этого времени.

Бросим беглый взгляд на исторические события, связанные с именем Хайберского прохода. Несколько тысяч лет тому назад, на заре будизма, последователи этого учения проходили через его ущелья и сражались здесь в битвах, память о которых исчезла еще за долго до Христианской эры. Памятники будизма, относящиеся к древнейшим временам, весьма многочисленны в окрестностях Ленди-Котала. Большая масивная стена, вероятно, остаток пограничной стены, опоясывает хребет [91] около водоема вблизи форта. Ниже по проходу, около Али-Меджида, имеется масивный «топ», представляющий собой каменную башню с куполообразным верхом, возвышающуюся на вершине хребта, который вдается в виде мыса в долину. В мрачных ущельях прохода неоднократно сражались Афганцы и Индусы, а мусульманские завоеватели прошли их насквозь. Хотя горцы всегда отличались междоусобными распрями, как это и приличествует разбойничьим племенам, но, несмотря на это, они долго сопротивлялись мусульманскому нашествию; Афридии последние заменили Кораном своих идолов и поклонение огню; ныне все они — магометане. Александр Великий не входил в сношения с этими племенами, когда покорял Индию и достиг Пешаверской равнины кружным путем. Надир-Шах был отбит горцами северо-западнее Ленди-Котала и должен был искать дороги через Базарскую долину. Сейкские правители Пешавера, в начале XIX столетия платили Афридиям известную сумму за свободный пропуск караванов по проходу, подобно тому, как это делаем мы ныне. Англичане сражались здесь и выиграли сражение при Али-Меджиде в 1878 г. Они покинули проход в Августе 1897 года, когда Афридии захватили Ленди-Котал и Али-Меджид, а через несколько месяцев вновь без сопротивления заняли его.

Избиение английских войск во время первой афганской войны произошло не в Хайберском проходе, как некоторые думают, а в 200 верстах за ним, в диком ущельи, называемом Латабандским проходом, между Баракобом и Самуча-Мудла-Миром, в 45 верстах от Кабула. Когда Афганцы владели проходом, их ближайшим к Индии укреплением был форт Абдурахман, в 3-х верстах восточнее Али-Меджида. Его развалины сохранились еще до сих, но не возобновляются нами.

На дороге по Хайберскому проходу имеются следующие укрепления:

1. Форт Джамруд, на Пешаверской равнине; командует входом в проход, служит штаб-квартирой Хайберских стрелков и местом взимания торговых пошлин с караванов, следующих в обе стороны. [92]

2. Форт Мод, маленькое укрепление в 3-х верстах от Джамруда.

3. Форт Али-Меджид, в 14-ти верстах от Джамруда, в расширении прохода, достаточном для бивака каравана; на оконечностях этого открытого пространства проход суживается и легко может быть укреплен.

4. Форт Ленди-Котал, на высшей точке прохода; расположен на сравнительно широкой равнине, окруженной горами; форт находится в 30-ти верстах от Джамруда, что составляет величину дневного перехода караванов.

Ленди-Котал — наше ближайшее к афганским владениям укрепление, но британская територия продолжается, собственно, еще на 6 верст к северо-западу до Тор-Кама. Остающиеся 12 верст до Дакки проходят по афганской земле.

В Августе 1899 года, когда мы покинули проход, Ленди-Котал и Али-Меджид были предоставлены Афридиям. Когда мы вернулись сюда в Декабре того же года, то нашли оба форта разрушенными, при чем каждый кусок дерева, находившегося в них, был или сожжен или унесен. Недостаток леса на голых горах делает дерево наиболее ценным предметом грабежа в этой стране, чем и объясняется исчезновение его из обоих укреплений.

II.

Раньше, чем продолжать описание различных мест, взаимное положение которых может быть неясно для читателей, проследим местность от Пешавера до афганской границы.

От Пешавера, расположенного в юго-восточном углу равнины, дорога направляется прямо на запад мимо форта Гари-Синг, стоящего на полупути между этим городом и Джамрудом. Пролегая по совершенно гладкой равнине, она пригодна для всякого движения. За фортом Джамруд дорога некоторое время идет еще по сравнительно ровной местности и лишь в 4-х верстах западнее его вступает в горы. Отсюда уже до Али-Меджида идет сплошной подъем. Дорога здесь хороша и, принимая во внимание те препятствия, которые представляет [93] гористая местность, имеет сравнительно легкий подъем. В некоторых местах около скалистых боков прохода полотно дороги проходит по виадукам на масивных каменных столбах, по карнизам, высеченным в скалах или по трещинам, образовавшимся от действия воды или вулканических сотрясений. По всем этим местам дорога столь же удобопроходима, как и на любой горной дороге в Англии, становясь хуже лишь за Тор-Камом в пределах Афганистана. Вблизи Али-Меджида проход сильно суживается. Слева, в глубоком ущельи, протекает река (ручей в обыкновенное время, но бешенный поток в половодье) по галечному руслу, справа возвышаются голые скалы, непроходимые даже для горных коз, с которых легко могут быть сбрасываемы камни и обломки скал на неприятеля, пытающегося пройти в этом месте. Это сужение скоро кончается, проход расширяется, но через версту опять суживается, превращаясь в мрачное ущелье, подобное большим каньонам Колорадо. По обеим сторонам дороги скалы возвышаются почти отвесно. Внизу река извивается темной лентой по узкому серому, каменистому дну ущелья. Солнце проникает сюда только в полдень, а зимой, когда буря приближается с севера, ветер воет и ревет в узком ущельи: каждый порыв бури бывает слышен в Али-Меджиде еще задолго до того времени, когда ветер достигнет выхода из ущелья.

Около последнего, в расширении прохода, уже давно был построен Афганцами большой форт на вершине горы на левой стороне реки. Он был перестроен англичанами после занятия ими Али-Меджида в 1878 г. Кроме этого, англичане построили на соседних холмах несколько блокгаузов, командующих участком прохода к западу, а также несколько небольших укреплений на правой стороне реки и выше по ущелью.

В Али-Меджиде имеется караван-сарай и интендантские склады. Кроме этого, здесь заслуживает внимания гробница мусульманского святого, бывшего первым священнослужителем мечети Али, именем которой и называется это место. Впрочем, туристам, интересующимся только проходом, не стоит терять времени на осмотр этой гробницы. [94]

За Али-Меджидом дорога идет по узкому ущелью, в котором нет не только никаких признаков человеческого жилья, но даже и чего-либо могущего поддерживать человеческую жизнь: здесь одни мрачные горы, на скатах которых только местами встречается редкий кустарник.

Русло реки постепенно теряется и в верховьях ручья нет совершенно ключей. Кое-где, около дороги можно заметить одну, две пещеры, в которых находят себе убежище пастухи или разбойники, в прежние времена преимущественно последние, ныне уже оставившие свои подвиги собственно в Хайберском проходе. Эти пещеры вырыты в осадочных породах горных скатов прохода. Они достигают иногда до 12 футов в ширину и до 7-8 футов в вышину. Они пусты и сильно закопчены. Вблизи них часто встречаются небольшие бруствера, сложенные из камней (сангары), из за которых стрелок легко может неожиданно подстрелить противника; сангары находятся на всех местах, командующих более важными участками прохода.

В 10 верстах западнее Али-Меджида проход расширяется и превращается в ряд небольших долин, окруженных горами, вдающимися в них отдельными мысами. На оконечности одного из последних, у дороги, стоит будийский топ, служащий ныне помещением для военного поста. Это место прохода населено несколькими келями (родами) Афридиев и пестрит их селениями, обнесенными четырехугольными глиняными стенами с сторожевыми башнями, столь хорошо знакомыми публике по илюстрациям, относящимся к военным действиям в Тира. Большинство селений разрушено бригадой генерала Гамонда, овладевшей Ленди-Коталом зимой 1897-98 гг. и там, где прежде возвышалось несколько десятков башен, стороживших такое же число деревень, ныне стоят лишь две или три. Последние принадлежат тем туземцам, служившим в Хайберских стрелках, которые остались нам верны в 1897 году, в противоположность многим, бросившим службу и присоединившимся к своим сородичам во время общего восстания в Августе этого года. Окружающая местность, за исключением участков, занятых полями, не огороженными и не [95] охраняемыми со стороны дороги, представляет сплошную пустыню. Открытые места продолжаются почти до самого Ленди-Котала, где начинается уже довольно обширная равнина, называемая равниной Лоарди, по среди которой стоит Ленди-Котальский форт. Эта постройка не представляет, в сущности, форта в действительном значении этого слова и может быть быстро разрушена полевой артилерией в течение одного часа. Это — четырехугольная стена с небольшими бастионами на углах, из которых она может быть анфилирована. Форт доставляет необходимое укрытие от огня и обеспечивает от атаки открытою силою, потому что его стены, снабженные бойницами, имеют вышину от 12-ти до 14-ти футов, местами и более. Он не имеет постоянного артилерийского вооружения, которое едва ли и принесло бы пользу, потому что форт окружен со всех сторон командующими высотами. За фортом раскинулись обширные обработанные поля, среди которых разбросаны многочисленные селения мирных Шинварийцев, оказавших нам содействие в наблюдении соседних с фортом высот в течение кампании 1897-98 гг.

Перед фортом находится большой плац для учений, а за ним — европейское и туземное кладбища, на которых спят вечным сном сотни англо-индийских солдат. Возле кладбищ — водоем, собирающий воду во время дождей, а несколько далее — караван-сарай, в котором ночуют караваны. Вблизи последнего, на невысоком холме, находится круглый блокгауз, удобный для наблюдения окрестностей и предупреждения о приближении разбойников. Внутри караван-сарая имеются помещения для людей, навесы для животных, открытое место для палаток и водоем. По другую сторону блокгауза имеется небольшой скаковой круг.

Водоснабжение Ленди-Котала, главным образом, зависит от хороших ключей, находящихся в 3-х верстах за укреплением, откуда вода проведена по трубам в три резервуара, расположенные в узкой котловине.

В скором времени предполагается улучшить водоснабжение караван-сарая и укрепления. Внутри последнего есть [96] прекрасный колодезь, которым уже не пользуются с Августа 1897 г., когда восставшие Афридии загрязнили его телами убитых ими слуг капитана Бартона, командовавшего Хайберскими стрелками. С тех пор колодезь подвергается постоянному обеззараживанию и очищению и с того дня, когда правительственная лаборатория найдет его воду годной для употребления, укрепление будет иметь свою хорошую воду для нужд гарнизона, что, конечно, имеет весьма важное значение. В Али-Меджиде вода доставляется из реки туземными водоносами по чрезвычайно крутому скату, а потому укрепления, расположенные на соседних высотах, не будут в состоянии долго сопротивляться неприятелю, который может легко принудить их сдаться от жажды, отрезав доступ к воде.

Кроме водоснабжения, в Ленди-Котале будет улучшено укрепление, с целью приспособить его возможно лучше для обороны. На возвышенностях к северу и северо-востоку от караван-сарая предположено устроить несколько блокгаузов, снабженных всем необходимым для гарнизона. Стены форта предположено сделать выше, чтобы воспрепятствовать обстреливанию его внутренности. Тем не менее, как уже сказано выше, форт не может отказать надлежащего сопротивления современной артилерии.

Следующее за Ленди-Коталом место по дороге, Тор-Кам, находится ниже водных резервуаров, в 6-ти верстах за укреплением, на афганской границе; здесь британские интересы кончаются и Хайберские стрелки передают в этом месте караваны под охрану афганского конвоя, называемого «касадарами». Мы не имеем никакого контроля над последними 12-ю верстами дороги от Тор-Кама до Дакки.

Хайберский проход соединяется с Базаровой долиной следующими четырьмя боковыми ущельями: Чура и Алячи, выходящими ниже Али-Меджида и Базар и Бара, — около Ленди-Котала; по ним проходят лишь тропы, непригодные для колесного движения. За Тор-Камом дорога начинает портиться, хотя колесное движение по ней возможно до Нимлы, в 30 верстах за Джелалабадом, находящимся в 75-ти верстах от Ленди-Котала. [97]

В исключительных случаях колесное движение возможно до Кабула, отстоящего на 223 версты от Ленди-Котала. В 1896 году придворные кареты Эмира были привезены в Кабул на телегах через Хайберский проход, но несколько лет раньше этого, после посольства Дюранда, орудия, подаренные Эмиру английским правительством, были отправлены через Квету, Кандагар и Газни и передвигались при помощи паровоза. Было бы невозможно протащить их по такой трудной местности, пересеченной руслами горных ручьев, какова между Нимлой и Кабулом.

Малый Хайбер (или Куд Хайбер), между Даккой и Джелалабадом, сравнительно легко проходим, но Латабандский проход, за Гайдамаком по Кабульской дороге, где в 1879 году был подписан договор и где в 1840 году английские войска были истреблены, ныне почти недоступен для колесного движения. Генерал Робертс устроил здесь дорогу, годную для движения артиллерии, но снега и дожди впоследствии испортили ее и преимущественно в тех местах, где является в ней наибольшая необходимость. Слоны, на которых часто перевозят товары между Джелалабадом и Кабулом, не могут карабкаться по Латабандскому проходу и должны обходить его на протяжении 12-ти верст по старой британской дороге, по которой мы отправляли наши пушки во время занятия нами Кабула. Этот 12-ти верстный участок — единственный между Тор-Камом и Кабулом, добросовестно поддерживаемый в исправности.

III.

В течение последних месяцев кампании 1897-98 гг. в Тира, был составлен проект постройки железной дороги по Хайберскому проходу до Ленди-Котала, которая дала бы возможность быстро передвигаться от любого города Индии к афганской границе. Однако, этот проект был оставлен в Августе 1899 года, когда было решено, что, если и представится необходимость соединить Пешавер с Афганистаном рельсовым путем, то железную дорогу придется, вероятно, строить в другом направлении. В тоже время решили продолжить железную [98] дорогу от Пешавера до Джамруда (Этот участок с широкой колеей (5,5 ф.) уже построен. Прим. переводчика.). По этому случаю нелишне будет привести здесь выдержку из газеты «The Pioneer» от 7-го Августа 1899 года, касающуюся взглядов вице-короля относительно Хайберского прохода.

«Политика, принятая ныне в отношении Хайберского прохода, вызывает необходимость отклонить проект о постройке в нем новых и дорого стоющих укреплений и реорганизовать отряд Хайберских стрелков, чтобы заменить ими регулярные войска, половина которых уже выведена из Ленди-Котала; остальная часть этих войск будет отправлена в Индию тотчас по исправлении некоторых работ, заключающихся в улучшении и исправлении укрепленного караван-сарая в Ленди-Котале и небольших постов в проходе, которые будут заняты Хайберскими стрелками. Численность последних будет доведена до 1.200 ч., разделенных на 2 баталиона, при 6 английских офицерах; они будут получать усиленное жалованье и наградные за хорошую службу. В настоящее время правительство Индии не намерено приводить в исполнение проект о постройке железной дороги по Хайберскому проходу, потому что, если таковая действительно понадобится, то может быть проведена в другом направлении. Однако, весьма вероятно, что широко-колейный путь будет продолжен до Джамруда. В Пешавере будет находиться подвижная колонна для поддержки Хайберской милиции».

Из этой выдержки видно, что продолжение железной дороги за Пешавер ныне совсем оставлено.

От Пешавера до Бомбея — 2.375 верст по железной дороге и переезд этого расстояния занимает 72 часа по большой Индийской Полуостровной линии и несколько больше по линии Бомбей — Барода — Центральная Индия. Стоимость переезда от Бомбея — 65 руб. в 1-м класе, вдвое меньше во 2-м и вчетверо меньше — в 3-м. В 3-м класе ездят только туземцы. От Пешавера до Калькуты — 2.178 верст, время переезда — 60 часов по Восточно-Индийской железной дороге, но стоимость билета больше, [99] чем от Бомбея — 83 руб. в 1-м класе. Путешественники останавливаются не в городе Пешавере, где нет помещений для европейцев, а в кантонменте, где можно устроиться с такими же удобствами, как и в любом городе Индии. Здесь есть дорожное бунгалоу (Простого вида гостинница, содержимая правительством. Прим. переводчика.), в котором можно иметь за небольшую плату комнату и недурную пищу, но за то и страдать от бесчисленного количества ос, летающих на веранде. Это бунгалоу лучше многих других в Индии и до последнего времени представляло собой единственное убежище для путешественников. Лишь после окончания кампании в Тира, здесь была открыта некиим де-Розарио гостинница, в которой можно найти больше удобств, чем в бунгалоу. Гостинница хорошо устроена, чиста, с хорошей кухней; суточная плата — от 3 до 3 1/2 рублей. Содержатель этой гостинницы находился зимой 1897-98 гг. при Пешаверской колонне в Хайбере и хорошо знает страну и местное население. Поэтому рекомендуется поручать ему хлопоты по найму экипажей, верховых лошадей и проводников для поездки в Хайберский проход, что он выполнит, конечно, гораздо лучше, чем всякий турист. Для посещения прохода необходимо иметь разрешение политического чиновника в Пешавере или офицера, командующего Хайберскими стрелками в Джамруде. Так как испрашивание этого разрешения вызывает некоторую потерю во времени, то рекомендуется запастись им заблаговременно до приезда в Пешавер письменным сношением с соответствующими лицами. Когда разрешение получено, остается лишь избрать способ передвижения. Лучший и удобнейший экипаж — тонга; лошади в этом экипаже сменяются весьма часто в определенных местах, почему движение может производиться безостановочно. Плата за тонгу до Ленди-Котала и обратно около — 13-ти рублей. Можно, не нанимая целого экипажа, взять одно место в почтовой тонге, что обойдется лишь около 7-ми рублей, но в этом случае турист не может свободно располагать своим временем и вернуться в тот же день в [100] Пешавер, потому что почтовая тонга выходит из Ленди-Котала ранее, чем туда приходит Пешаверская. Плата за проезд от Пешавера до промежуточных мест (Джамруда и Али-Меджида) колеблется от 2-х до 9-ти рублей, в зависимости от того, ехать ли в почтовой тонге или в отдельной. В тонге, кроме кучера, помещаются три пасажира.

Повозка «там-там» (нечто вроде арбы, но меньше размерами), хотя и вмещает в себе такое же число пасажиров, но может быть рекомендована лишь для одиночного путешествия, в виду различных своих неудобств. Хотя лошади в них крепки и привычны к горным дорогам, однако же с этими повозками часто случаются приключения в проходе, почему они представляются удобными лишь для переезда по равнине до Джамруда. Плата за «там-там» неопределена, а потому необходимо торговаться с возчиками до выезда, а так как они представляют собой самых отчаянных грубиянов, то следует предоставить торговаться с ними кому либо из служащих в гостиннице. Обыкновенно в оба конца берут от 9-ти до 12-ти рублей, хотя туземцы ездят дешевле. На промежуточные расстояния берут от 2-х до 9-ти рублей. До Джамруда можно доехать и в фаэтоне за 2-4 рубля (в оба конца), но эти экипажи хуже других в Пешавере. Если путешественник хочет только проехаться по проходу, то он может выехать из Пешавера в 7 ч. утра, приехать в Ленди-Котал в полдень, пробыть там до 3-х ч. дня и вернуться в Пешавер к 7 ч. вечера, чтобы иметь достаточно времени для приведения себя в порядок перед обедом. В Ленди-Котале нет совершенно помещений для туристов; всякий едущий туда должен вести с собой все необходимое, включая и пищу, хотя кое-что возможно иногда достать и в Ленди-Котале.

Людям, едущим в Хайбер по службе, конечно, невозможно выбирать времени для поездки, но для едущих туда ради любопытства, необходимо дать совет не посещать прохода в жаркое время года, если желательно получить какое-либо удовольствие от поездки. Время для последней следует выбирать между серединой Сентября и 1 Марта. С наступлением [101] весны в проходе становится невыносимо жарко; скалы, сильно накаляясь солнечными лучами, наполняют ущелья душным, горячим воздухом, не охлаждающимся даже ночью. Даже привычные к жаре Афганцы страдают здесь в это время года. Вот что писал 9-го Августа 1899 г. один из обитателей Хайберского прохода.

«Жара в Хайбере стояла последнее время чрезвычайно сильная. Один туземец из торгового каравана умер от солнечного удара в Ляль-Баге. Два дня спустя после этого один турист на дороге вблизи Джамруда и рабочий на пути между Джамрудом и Али-Меджидом умерли от этого же. В течение этой же самой недели мужчина и женщина, сопровождавшие караван, были поражены солнечным ударом вблизи Ленди-Котала. Кроме этого, еще один туземец заболел от жары и умер в тот же день в Ленди-Котале. С тех пор сделано распоряжение, чтобы при каждом караване находился мул, нагруженный водой или льдом».

Хотя автор намеревается описывать только английскую часть Хайберского прохода, но считает не лишним сообщить некоторые общие сведения о пути до Кабула.

За Ленди-Коталом движение более затруднительно, чем до этого места, потому что турист должен запастись для этого путешествия большим походным имуществом. Ниже перечисленные переходы могут быть в большинстве случаев проходимы по два в один день. От Ленди-Котала до Тор-Кама, в сущности, менее перехода, но это расстояние приводится здесь лишь потому, что в Тор-Каме путешественник заменяет конвой Хайберских стрелков афганским конвоем.

Путь от Пешавера до Кабула идет через следующие пункты:

Поездка в Кабул, конечно, представляет собой более затруднительное путешествие, чем в Ленди-Котал и должна быть заранее тщательно подготовлена. Эмир разрешает иногда иностранцам посещать его владения, гарантируя их безопасность и свободное возвращение в Индию. Пока будут производиться все предварительные сношения с афганскими властями для свободного пропуска во владения Эмира, путешественник будет иметь достаточно времени для необходимых приготовлений в дорогу. Ему необходимо иметь трех вьючных лошадей или мулов для своей палатки, дорожных сундуков, продовольствия и кухонных принадлежностей и двух верховых лошадей для себя и своего слуги. Снарядившись таким образом, путешественник отправляется в Тор-Кам обыкновенным порядком, высылая вперед свой караван и здесь встречает афганский конный конвой, высылаемый для него, по приказанию Эмира, из Джелалабада. Величина конвоя зависит от служебного положения проезжающего. Кроме конвоя, Эмир, обыкновенно, высылает слуг, вьючных животных, продовольствие и проч. В своих запасах турист должен иметь некоторое количество консервов, потому что по пути он не найдет ничего кроме хлеба, куриц и баранины. Не следует забывать также, что хотя в Кабуле имеется спиртоочистительный завод, на котором приготовляется крепчайший в мире ром, тем не менее Эмир хороший магометанин и не станет угощать своего гостя пивом или виски, а потому тот, кто нуждается в этих напитках, должен запастись ими перед выступлением. Что касается содовой воды, то, конечно, для того, чтобы запастись ею [104] в достаточном количестве, нужно было бы нагрузить ею с дюжину вьючных лошадей, а потому можно посоветывать взять с собой несколько коробок с капсюлями, содержащими в себе жидкую углекислоту и пару особых бутылок, приспособленных для насыщения обыкновенной воды углекислотой из капсюлей. И то и другое легко достать в европейских магазинах в Индии.

В заключении этой главы бросим еще раз взгляд на суровую картину горной природы Хайбера.

Горы, ограничивающие проход, достигают высоты от 2.000 до 7.000 ф., лишены травянистого покрова и только кое-где дают приют редким кустарникам, одинокому дереву или пучкам жесткой сухой травы. С вершин наиболее высокого хребта Тор-Сапар или с других подобных высот открывается величественный вид на окружающую местность. С таких мест проход кажется желто-коричневой щелью, извивающейся от широких равнин Пешавера до Джелалабада, с блестящей лентой р. Кабул, бегущей с запада на восток с крутым поворотом к северу. С Аспогхара открывается чудный вид на проход с его многочисленными разрушенными селениями по дороге от Гургуры к Ленди-Коталу и на окрестности последнего. С Тор-Сапара вид еще лучше, особенно в сторону Афганистана.

Горы Хайбера слагаются преимущественно из глинистых сланцев с большим содержанием черной слюды, которая отсвечивая на солнце, придает скатам оригинальный вид, точно они облиты водой и составляет резкий контраст с окружающим серым фоном гор. В Хайбере встречается также много гнейса с известняком.

В течение жаркого времени года в Хайбере почти совершенно нет воды, кроме искусственных водоемов и редких, бедных водой, ключей. Там, где есть, хотя бы в небольшом количестве, вода, растет крес, волосатик и другие папоротники, из коих волосатик растет здесь также роскошно, как и в Гималаях и Калифорнии.

На возделанных равнинах Хайбера, обрабатываемых первобытной сохой из согнутых палок с металическими концами, [105] созревают все зерновые хлеба, несмотря на то, что поля сплошь покрыты камнями.

Хотя Хайбер и не имеет хороших пастбищ, но некоторое количество овец, коз и крупного скота находит себе местами подножный корм, достаточный для пропитания.

IV.

Хотя Ленди-Котал не так богат достопримечательностями, как Рим, Париж или Лондон, но тем не менее, если путешественник захочет основательно ознакомиться с ним, он не может ограничиться несколькими часами, а должен провести здесь день или два. Конечно, караван-сарай не заслуживает подробного осмотра, но за то здесь представляется возможность совершить несколько интересных прогулок: к северу, к Тор-Сапару, откуда открывается чудный вид на снеговые пики Гиндукуша, на р. Кабул и на Джелалабадскую равнину, в горе Суфолька, с высоты которой видны на большое расстояние горы и равнины Афганистана и куда ведет великолепная дорога, построенная в то время, когда здесь предполагали строить укрепление (от караван-сарая до вершины этой горы не более получаса ходьбы); к горе Писгах, командующей фортом и к Тор-Каму, по пути к которому можно осмотреть водные резервуары, снабжающие форт водой. Селения Шинварийцев, расположенные за фортом, очень живописны, особенно весной, когда поля покрыты изумрудной зеленью, оживляющей однообразный, краснобурый фон окружающих гор. Однако, они теряют много при ближайшем осмотре, потому что их обитатели грязны и неопрятны, а большинство детей страдают глазными и накожными болезнями. Шинварийцы, вообще, не любят посетителей, осматривающих их селения.

Другой предмет для любопытства туриста представляют развалины древней будийской стены, вероятно, служившей когда то в качестве пограничного укрепления и опоясывающей возвышенность около водоемов. Около форта находятся также развалины древнего будийского храма. Кроме этого, заслуживают внимания: разрушенные селения Афридиев ниже Ленди-Котала и боковое [106] живописное ущелье Бари, ведущее в Баварскую долину, в расстоянии 6 верст к юго-западу от форта. Однако, следует иметь в виду, что посещение мест, лежащих в стороне от главной дороги, не безопасно без вооруженного конвоя.

Прибытие караванов, приходящих сюда по вечерам в понедельник и четверг, с их живописной толпой азиатских купцов из Кабула, Бухары, Индии и Тибета, может заинтересовать путешественника. Сильное впечатление производит эта чисто восточная картина. Сотни медлительных, важных и слюнявых верблюдов бесшумно двигаются с сетками, наполненными гранатами из Кабула, с мешками, наполненными азиатскими материями из Туркестана. Возле них толпятся нагруженные мулы, ослы, лошади и быки. Сильные, рослые вожаки развьючивают животных, укладывая вьюки на землю в караван-сарае и затем ведут верблюдов, которые ворчат, рычат и сопят, как могут это делать только верблюды, к водоемам возле кладбища, где животные, скользя на их мокрых краях и неуклюже спотыкаясь, спускаются к воде, чтобы наполнить ею свои огромные желудки. В караванах можно увидеть женщин с закрытыми лицами и детей различных возрастов, одетых в живописном тряпье. Все это болтает, кричит до захода солнца, когда, съевши свой скромный ужин, укладывается спать среди вьюков на земле под открытым небом. За час или два до рассвета караван просыпается, вьюки укладываются на животных и караван выступает в дальнейший путь. Хотя эта картина и весьма живописна, но все же кто хочет вполне насладиться видом азиатской толпы, должен быть в Али-Меджиде в пятницу около полудня, когда здесь встречаются караваны, двигающиеся в обе стороны. Впечатлений, полученных здесь, хватит путешественнику навсегда.

V.

Хайберские племена, за исключением Шинварийцев, которые всегда отличались миролюбивым характером, представляют собой горцев с разбойничьими наклонностями. Они выносливы, [107] храбры и при надлежащем обучении и дисциплине, становятся прекрасными солдатами. Подобно всем горцам, они хорошо сложены, крупного роста (встречаются люди до 6 футов вышины) и выглядят молодцами. Черты их лиц обнаруживают их семитическое происхождение.

Первый род или «кель» Афридиев, встречающийся в проходе — Закка, владевший весной 1897 г. 50-ю укрепленными деревнями, расположенными вблизи дороги, но разрушенными тогда же британскими войсками. Закка доставляли нам всегда больше беспокойств, чем все остальные горные племена, взятые вместе. 30 лет тому назад они пользовались столь же дурной славой, как и ныне. Майор Джеймс, один из лучших начальников, когда либо стоявших во главе Пешаверского отдела, писал в 1864 г. следующее:

«Ни в ком не выражается так ярко дикий и разбойничий нрав Афридиев, как в их роде Закка. Мало занимаясь земледелием, презирая торговлю лесом, доставляющим работу в течение зимы другим племенам, они существуют исключительно грабежом. Опытность в воровстве является у них завидным качеством, которого ищут в своих будущих мужьях девушки и стараются развить в своих детях родители. Каждый ребенок мужского пола тотчас же после рождения посвящается в воры. Для этого пробуравливают в стене отверстие, в которое просовывают ребенка взад и вперед со словами: "гхаль-шах, гхаль-шах, гхаль-шах", т. е. "будь вором, будь вором, будь вором". Этим горцам так мало доверяют свои же соплеменники, что их клятва не признается народным собранием достаточным ручательством в исполнении ими своих обязательств при каких либо сделках и в этих случаях от них требуют заложников».

Далее майор Джеймс говорит, что, не имея в пределах своих земель «зиарета» (Священное место, могила почитаемого святого и т. п. Прим. переводчика.), Закка схватывали первого попавшегося человека, заслуживавшего почитания, убивали его, [108] набрасывали на его труп кучу камней, а спустя несколько дней после этого они уже поклонялись на этой могиле своему собственному святому.

Участок прохода, в котором находились селения этих горцев, лежит между Гургурой и ущельем Каида, в 2-х верстах ниже Ленди-Котала. Собственно, этот участок и называется горцами Хайберским проходом. За родом Закка живет род Маликдинцев, менее дикий и воинственный, чем первый; эти горцы более многочисленны на плоскогории Тира, чем в Хайбере. В прежние времена они представляли собой главный род Афридиев, игравший важную роль во времена Надир-шаха. Их предводитель Дария-хан вступал в переговоры с этим завоевателем после его поражения Афридиями, когда он пытался проникнуть в Базарскую долину для наказания непокорных горцев (В то время предводитель Оракзаев служил проводником армии Надир-шаха в Пешавер, через Тира и Базарскую долину. Прим. автора.). Когда Надир-шах увидел предводителя Маликдинцев, жевавшего, за неимением другой пищи, корень одного растения и узнал, что горцы питаются этим растением, он решил, что покорение этого племени не может принести ничего хорошего, а потому оставил его в покое и свернул в сторону. С тех пор и до наших дней все Афридии живут в такой же бедности.

Род Кукки, в сущности, тоже воровское и разбойничье племя, но в то же время он дает нашей туземной армии несоразмерно большое, сравнительно с его численностью, число офицеров, из коих многие достигли высоких отличий. Роды Камраи, Камбер и Сипах, хотя и имеют каждый известный участок прохода, вверенный им для охранения дороги, но собственных земель не имеют в проходе. Камраи — самый малочисленный «кель» Афридиев, живущий в долине Бара и сравнительно миролюбивый. Камбары — весьма сильный, но отличающийся мирными наклонностями «кель». Они снабжают, как туземную армию, так и отряд Хайберских стрелков отличными солдатами и населяют долину Бара, плоскогорие Тира и местности около Кожуры, к западу от форта Бара. [109]

Сипахи обитают в этих же местностях: их пещерные жилища, в которых они живут в течение зимы, тянутся верст на 8 по Кожурской долине. Они считаются наиболее мирными Афридиями, хотя и отличаются замечательной храбростью. Несмотря на последнее качество, лишь немногие из них поступают в нашу туземную армию, что, впрочем, можно объяснить тем, что их земли вполне обеспечивают их существование. Миролюбие этих горцев явствует из того факта, что лишь один из их маликов (старшин) был убит за все время с 1878 г.; за это же время у Камраев было убито четверо старшин, а у Камбаров с 1880 г, по 1889 г. — трое.

Говоря о характере Хайберских Афридиев, не бесполезно будет привести несколько строк из официального отчета о Пешаверском округе за 1883-84 гг. Но, читая эти строки, не следует забывать, что они писались за 13 лет до кампании в Тира 1897 г., лишь после пятилетнего опыта управления Хайберским проходом и ранее того как Хайберские стрелки получили прочную организацию.

Конечно, с тех пор условия изменились, но характеристика Афридиев, данная вышеупомянутым отчетом, остается справедливой и ныне.

Вот что говорится там:

«Хайберские Афридии отличаются от всех прочих племен, населяющих местности, соседние с Пешаверским округом, тем, что с наступлением жаркого времени года, они уходят в горы восточного склона Сефид-Куха, где на прохладном плато Тира, населяют довольно обширное пространство. Зимой они спускаются к холмам и долинам, находящимся в непосредственном соседстве с границей, между Джамрудом и Когатским проходом. Здесь они обрабатывают ничтожные участки земли, пасут свои стада и занимаются доставкой на базары дров, угля, сена, циновок и веревок. Постоянное их местожительство, за малыми исключениями, находится в верхней части долины Бара и в Тира; спускаясь же зимой в предгорья, они ведут полукочевой образ жизни. Впервые мы встретились с Афридиями во время первой афганской войны, когда они вполне [110] обнаружили свой смелый, но не заслуживающий доверия нрав, способность к партизанской войне, но и полное неумение противустоять регулярным войскам. Со времени присоединения Пенджаба и до второй афганской войны наши отношения с ними были более или менее дружественны. Хотя они и не стеснялись производить набеги на нашу, открытую для их грабежей, територию между Джамрудом и фортом Бара и грабить, как город Пешавар, так и его каyтонмент, тем не менее у нас не было с ними открытого разрыва и мы не сталкивались с ними в больших массах, как с Юсуфзаями и Мохмандами. Может быть это объясняется тем, что при демократическом строе жизни, их беспокойный нрав препятствует образованию союза племен (Восстание Афридиев в 1897-98 гг. доказало, что Афридии способны на это. Прим. переводчика.), как это бывает у Мохмандов и Юсуфзаев, имеющих своих наследственных ханов и тем, что в зимнее время, находясь в полной зависимости от Пешаверского округа, доставляющего им средства для жизни, они должны приближаться к границе, где легко подвержены в это время года нашим ударам со стороны Пешавера. Влияние последнего обстоятельства весьма вероятно, потому что наибольшими грабежами отличался всегда род Закка, постоянно живущий в Базарской долине и никогда не посещающий зимой восточной части Хайбера. Когда началась вторая афганская война, среди Афридиев образовались две партии: одна стояла за нас, другая приняла сторону Афганцев. Предводители дружественной партии были вызваны нами и мы вошли с ними в соглашение о поддержании порядка в проходе, за что им было назначено вознаграждение. Однако, в виду того, что враждебная нам партия пользовалась в стране большим влиянием, это соглашение не привело к желательным результатам, почему и явилась необходимость снарядить две экспедиции в Базарскую долину для наказания горцев за нападения на Хайберской дороге. После Гандимакского договора предводители враждебной партии явились к нам с покорностью. С ними было [111] заключено соглашение в Августе 1879 г., при чем каждому племени было назначено денежное вознаграждение за выполнение этого соглашения, а сами предводители одарены соответственно положению каждого. После этого, некоторое время дела шли хорошо и хотя было очевидно, что Афридии не могут вполне побороть своих разбойничьих инстинктов, но все же это соглашение давало надежду на установление порядка в проходе. С выводом войск из прохода безопасность движения по Хайберу была возложена всецело на ответственность местных племен.

В Феврале 1881 г., после продолжительных переговоров, народное собрание всех Хайберских племен утвердило следующее соглашение с британским правительством:

1) британское правительство признает независимость Хайберских Афридиев,

2) Афридии должны поддерживать порядок в Хайбере, за что получают от правительства денежное вознаграждение,

3) Афридии обязаны содержать известное число вооруженных людей (джизальчичей) для сопровождения караванов,

4) все пошлины, взимаемые с караванов, поступают в пользу правительства

и 5) все роды Афридиев несут общую ответственность за поддержание порядка в проходе и выполнение настоящего соглашения.

После утверждения этих условий, 21-го Марта 1881 г., английские войска были выведены из Али-Меджида и Ленди-Котала. В течение последних трех лет горцы в точности исполняли свои обязательства и ныне Хайберский проход также безопасен, как любая большая дорога в самом благоустроенном округе Индии. За эти три года были лишь два случая нападения горцев на нашей територии: в Июне 1881 г. шайка Маликдинцев напала на пост туземной конницы в Пешавере, а в Сентябре того же года Камбары произвели нападение в Когате; оба нападения представляли собой, однако, дело отдельных головорезов, руководимых личной местью и не имели ничего общего с положением дел в Хайберском проходе; не будучи враждебными действиями, направленными против правительства, [112] они не нарушили наших добрых отношений с горцами. За эти нападения был наложен денежный штраф на соответствующие «кели» Афридиев, который и был уплачен без всяких затруднений. В Хайбере по прежнему все осталось спокойно».

Напоминаем еще раз читателю, что вышеприведенные строки написаны 13 лет ранее появления на северо-западной границе Индии «безумного муллы» и тех событий, которые привели к военным действиям зимой 1897-98 гг.

VI.

Англия, открывши движение по Хайберскому проходу, обеспечивши от грабежа торговые караваны и освободивши последних от уплаты налога за свою безопасность местным Афридиям, лишила последних источника дохода, на который они смотрели, как на ниспосланный им небом; поэтому новый порядок вещей казался горцам несправедливостью, обрекавшей их на еще большую бедность. В виду этого, правительство, во избежание недовольства и насилий со стороны горцев, решило уплачивать им денежное вознаграждение, возложив, однако, на каждый род ответственность за сохранение порядка в соответственных частях прохода.

Последний разделен на следующие участки:

От Джамруда до форта Мод охраняют Кукки.

От форта Мод 2 версты по проходу охраняют Сипахи.

Далее до поворота прохода к северу охраняют Камраи.

Далее до места, находящегося в 2-х верстах южнее Али-Меджида охраняют Кукки.

Далее 2 версты охраняют Камбары.

Далее 3 версты охраняют Маликдинцы.

Далее до места, находящегося в 2-х верстах ниже Ленди-Котала охраняют Закка.

Далее до афганской границы охраняют Шинвари.

Шинвари когда-то принимали деятельное участие в торговом движении по проходу, но стеснительные меры афганского правительства по отношению к местной торговле вынудили их прекратить это занятие. Их мирный характер оказал им [113] плохую услугу при назначении англичанами денежного вознаграждения, потому что им выдается наименьшее.

Вознаграждения получаются в следующем размере: Закка — 1.100, Кукки, Маликдинцы и Камбары по 850, Камраи — 325 и Шинвари — 520 рублей в месяц; все вознаграждения составляют около 60.000 руб. в год. Эта сумма представляет большой расход, но уплата ее приводит к довольно хорошим результатам. Со времени установления этих вознаграждений лишь один караван подвергся в 1882 г. нападению Афридиев рода Закка в расстоянии 45-ти верст от Али-Меджида, где они были отражены с большими потерями конвоем Хайберских стрелков.

Горцы получали денежное вознаграждение от правителей соседних государств еще задолго до занятия англичанами Хайберского прохода. После вторжения Надир-шаха, правители Пешавера платили дань Афридиям до нашествия сейков в 1818 г. Во время постоянной борьбы, терзавшей Пешаверскую провинцию в течение 25 лет после смерти Тимур-шаха (в 1793 г.), горцы всегда извлекали из нее пользу и постоянно поддерживали то одну, то другую сторону, за что получали вознаграждение, иногда весьма значительное. Все доходы Пешавера под управлением Дураниев (Дурании — царствующая доныне династия в Афганистане. Прим. переводчика.) поглощались этими платежами.

Исторические сведения о Хайбере, относящиеся к первой половине XIX столетия не всегда заслуживают доверия и неполны; даже в «Имперском обозрении Индии» Хентера имеется сравнительно мало данных о проходе и о его влиянии на ход военных событий. Приведем здесь некоторые сведения о действиях в проходе англо-индийских войск во время афганских войн, заимствованные из вышеупомянутого сочинения.

«В течение первой афганской войны Хайбер служил местом многочисленных стычек с Афридияыи-и различных несчастий с нашими войсками. Вот некоторые из них. [114]

22-го Июля 1839 г. полковник Уэт, с отрядом в 10.000 человек из всех родов оружия, двинулся из Джамруда в Гагри, где стал биваком и окопался; 24-го он продолжал движете к Ляля-Чайне, а 25-го атаковал Али-Меджид: одна колонна из 600 ч. с 2 орудиями, под начальством поручика Макесона, атаковала укрепление справа, а остальные войска с 17 орудиями — слева; небольшой отряд охранял вход в ущелье Шада-Багади. Обе колонны потеснили неприятеля, артилерия бомбардировала укрепление и, сбитый с передовых позиций, 27-го Июля, неприятель оставил форт. Англичане потеряли 22 чел. убитыми и 158 чел. ранеными. В Али-Меджиде был оставлен сильный пост, на пути к Пешаверу для поддержания сообщения с городом — небольшой отряд около Ляля-Чайны и пост около Дхаки. Отряд у Ляля-Чайны, состоявший из небольшого вспомогательного контингента Юсуфзаев, был атакован горцами тотчас же по взятии Али-Меджида; Афридии, будучи значительно сильнее этого отряда, ослабленного болезнями, соблазнились возможностью овладеть 12.000 рупий, недавно полученными отрядом, и, по слухам, зарытыми в его расположении. Обе стороны обнаружили замечательное упорство, но горцы вскоре овладели укреплением, перебивши ее защитников. После этого, сделавши несколько неудачных попыток овладеть Али-Меджидом, они удалились в горы.

Во время осады Джелалабада решено было для его освобождения отправить отряд из двух туземных полков пехоты, под начальством подполковника Мозелея. Выступивши ночью 15-го Января 1842 г., последний достиг на следующее утро Али-Меджида, где встретил небольшое сопротивление. Так как, вследствие некоторых недоразумений, с этим отрядом отправили лишь часть необходимого ему продовольствия, то явилась необходимость немедленно же послать ему остальное, что и было поручено отряду бригадира Уильда, состоявшему из двух туземных полков пехоты с четырьмя пушками и выступившему вскоре из Джамруда. Афридии, обеспокоенные движением отряда Мозелея, заперли проход и приготовились сопротивляться наступлению отряда Уильда; последний выступил 19-го Января, [115] встретил неприятеля и пытался было отбросить его, но малая числительность отряда и неудовлетворительное действие орудий, заставили его отказаться от намерения достигнуть Али-Меджида. В виду этого, Мозелей, положение которого становилось отчаянным, долго не думая, повернул обратно в Джамруд, имея при себе лишь незначительное количество продовольствия для людей, получавших уже в течение 5-6 дней уменьшенные порции и подвергавшихся, за неимением палаток, неблагоприятному влиянию зимней погоды.

В Апреле 1842 г. английские войска возвращались в Индию из Афганистана тремя эшелонами. Первый (генерала Полока) прошел без потерь, второй же (генерала Мак-Каскиля) не избег столкновения с горцами: одна бригада была атакована ими ночью и потеряла несколько орудий, отбитых, впрочем, на следующий день обратно. В Ноябре того же года ариергард генерала Нотта был атакован горцами между Ленди-Коталом и Ляль-Багом, а также и около Али-Меджида.

В 1878 г. посольство сэра Нэвиля Чемберлена, посланное из Индии в Кабул Вице-Королем лордом Литтоном, было задержано Афганцами около Али-Меджида и вынуждено вернуться обратно. За такое враждебное действие афганскому генералу Фаизу Магомету был вручен в Али-Меджиде ультиматум, но так как ответ на него не был доставлен в установленный срок, то в пределы Афганистана были двинуты три колонны английских войск, из коих одна — от Джамруда по Хайберу. Другие колонны выступили от Таля и Кветы. На следующий же день по их выступлении, форт в Али-Меджиде был взят английскими войсками под начальством сэра Самуэля Броуна, а в скором времени были заняты также Дакка и Джелалабад. Договор, окончивший в Мае 1879 г. эту войну, отдал Хайберские племена под наблюдение Англичан».

VII.

Отряд Хайберских стрелков, по новым штатам, утвержденным в Июне 1899 г., состоит из 12 рот пехоты (по [116] 100 человек каждая), разделенных на 2 баталиона и 53 всадников, при нескольких туземных офицерах. В отряде 6 английских офицеров: начальник отряда, два баталионные командира, два адъютанта и квартирмейстер. Начальник отряда назначается на 7 лет, а прочие офицеры — на 5. Штаб-квартира отряда — в форте Джамруд. 8 рот комплектуются Хайберскими Афридиями, а прочие роты — соседними горными племенами (Шинвари, Мулагори и друг.). Таким образом Хайберские стрелки состоят, главным образом, из тех самых Афридиев, которые так лишь недавно добывали себе средства для существования исключительно грабежом. Они хорошо сложены, крепки, выносливы, хорошие стрелки и вообще во всех отношениях отличные солдаты. Многие из них, сбитые с толку ложными слухами об ослаблении могущества англичан в Азии, принимали участие в восстании 1897-98 г., но вскоре вернулись под наши знамена. Сражаясь с нами, они вполне обнаружили свои отличные боевые качества; Индия никогда не имела лучших солдат, чем эти горцы. Они прекрасно ходят по горам, выносливы в походе, но вообще ленивы.

В их отряде имеется свой собственный оркестр, играющий по вечерам в Джамруде и представляющий собой оригинальное смешение европейской музыки с азиатской. Инструментами служат странного вида трубы, дудки и барабаны. Музыкальные пьесы весьма разнообразны, начиная от марша Эмира и кончая пьесами английского репертуара. Конечно, игра этого оркестра представляет собой, в сущности, один лишь шум, совершенно не похожий на музыку и от которого даже глухой может прийти в смущение. Вид играющих солдат так же оригинален, как и их музыка. Каждый из них обнаруживает необыкновенное старание и бородатый капельмейстер свирепо вращает глазами, оглядывая музыкантов, стоящих вокруг него и играющих с остервенением. Играющие на трубах и дудках так сильно надуваются, что их щеки делаются совершенно круглыми, а глаза, кажется, готовы вылезть на лоб. Посмотреть и послушать этот оркестр весьма интересно, но сделать это один раз в жизни — совершенно достаточно. [117]

Отряд Хайберских стрелков сформирован в 1878 году и состоял в то время из ирегулярных «джизальчичей» (стражников), вооруженных старинными ружьями. В последующие годы он был снабжен форменной одеждой, а во время экспедиции в Черных горах в 1883 году был перевооружен ружьем Снайдера. Хайберские стрелки принимали также участие в кампании 1891 года и за свои боевые заслуги получили много военных отличий. До Июня 1899 года отряд состоял из 800 пехотинцев и 30 всадников. С 1882 г. до Января 1898 г. ими командовал полковник Магомет-Аслам-Хан, дальний родственник афганского Эмира. После назначения его политическим агентом в Хайберском проходе, командование отрядом перешло к капитану Бартону (корпуса гидов), весьма опытному в пограничной службе офицеру, который командует им и поныне. Последний принял отряд, собственно, еще до восстания в Августе 1897 года, но затем был отозван в Петазер и принимал участие в походе Пешаверской колонки в качестве политического агента, а уже во время переговоров с горцами в начале 1898 года окончательно вступил в командование стрелками.

Стоимость содержания Хайберских стрелков до их недавнего переустройства, составляла сумму около 60.000 рублей в год. Ныне эта цифра должна увеличиться до 80.000. Это превышает общую сумму доходов от пошлин, взимаемых английским правительством в проходе, которая составляет лишь около 40.000 рублей в год. Перерасход в 40.000 рублей составляет, впрочем, пустяшную сумму сравнительно с издержками казны (около 170.000 рублей в год), вызываемыми управлением Хайберским проходом в связи с различными военными экспедициями.

Главнейшие статьи этих расходов следующие:

В течение многих лет Хайберский проход охранялся исключительно одними стрелками, по после восстания 1897 года здесь была оставлена полубригада регулярных войск под начальством полковника Невиля Чемберлена, которая, однако, в Январе 1900 года будет (Ныне это уже исполнено. Прим. переводчика.) отозвана в Индию и передаст проход и его торговое движение надзору Хайберских стрелков.

VIII.

Торговля Хайберского прохода, столь дорого стоющего Империи, находится в дурном состоянии. Она поддерживается здесь исключительно караванами на вьюках и лишь в редких случаях колесными обозами. Почти все караванные животные принадлежат Афганцам или окрестным горцам и лишь небольшая их часть принадлежит индийским купцам. До занятия нами прохода в 1878 году здесь совершенно не было торговли. Убедившись в том, что Афридии не могут оставить в покое караванов, купцы издавна стали пользоваться обходным Тартарским путем по землям Шильманийцев и Мулагорцев. Хотя этот путь гораздо труднее Хайберского, но так как местные горцы, получая с караванов известную плату за их безопасность, исправно исполняли свои обязательства, то купцы охотно посещали этот путь. Это повело к улучшению материального положения местных племен. Когда состоялось открытие торгового движения по Хайберу, то Шильманийцы и Мулагорцы потеряли свои доходы, почему правительство решило вознаградить их за эти убытки ежегодной выдачей каждому племени по 1.300 рублей. Надо отдать справедливость этим горцам, что они никогда не беспокоили караванов, хотя имели полную возможность делать это. [119]

Движение караванов по проходу происходит по вторникам и пятницам (Оно было прервано в Августе 1897 г., а восстановлено 15-го Марта 1898 г. Прим. автора.). В эти дни проход охраняется постами из Хайберских стрелков и караваны сопровождаются конвоем от Джамруда до Ленди-Котала. В другие дни недели проход почти совсем пуст. Лишь кое-где можно увидеть одиночного Афридия, бредущего по дороге или пастуха, укрывающегося под тенью скалы со своим стадом; все кругом мертво и безжизненно, изредка пролетит бабочка, слетит на скалу пернатый хищник, где-то в вышине запоет жаворонок, да серая трясогузка прилетит напиться воды в ключу, скрытому среди камней. Иногда можно увидеть на маленьких полях Афридиев несколько человек мужчин или женщин, обрабатывающих их. Но все эти мелочи не изменяют общего впечатления пустынности и дикости окружающих гор.

В караванные дни в проходе обнаруживается кипучая деятельность. По понедельникам и четвергам Хайберские стрелки встречают в Тор-Каме караваны и ночуют с ними в Ленди-Котальском караван-сарае. На следующий день они выступают вместе в Джамруд, куда и прибывают в тот же день вечером. Одновременно с этим другой караван выступает из Джамруда и оба встречаются в Али-Меджиде.

Некоторые караваны так велики, что вытягиваются по дороге на 10-12 верст, особенно в Октябре и Ноябре, когда торговое движение оживляется. В жаркое время года караваны становятся значительно меньше. С головы каждого караванного животного взимается в Джамруде известная плата, которая представляет собой, собственно, дорожную пошлину.

Размер ее следующий:

Эта пошлина, как сказано выше, дает ежегодный доход, в среднем, около 40.000 р.; в 1897 г., когда с Августа [120] проход был закрыт для торговли, она дала всего 35.000 р. Наибольший доход бывает в Октябре и Ноябре, когда он достигает до 8.000 р. ежемесячно; в летние месяцы он падает до 650 р. в месяц.

Если принять, что доход, получаемый правительством от торговли в Хайбере, составляет 2% от стоимости провозимых товаров, то последняя составит около 2 мил. рублей ежегодно.

Главные предметы вывоза из Афганистана следующие: гранаты, изюм, виноград, дыни, миндаль, полушубки, войлоки, лошади, камедь и проч. Важнейший из них — изюм, но наиболее ценный — гранаты. Тысячи верблюдов нагружаются этими фруктами и отправляются в Индию. На Пешаверском базаре гранаты вчетверо дороже изюма, взятого в одном с ним количестве по весу. Афганский Эмир значительно вредит торговле установлением в течение нескольких последних дет высоких пошлин в свою пользу. Он предоставил себе исключительное право вывоза миндаля и полушубков; последние приготовляются в Афганистане с различными вышивками и доходят в цене до 32 рублей за штуку. Оружие, огнестрельные припасы, мебель, машины и т. п. товары, предназначенные для Эмира и афганского правительства, освобождены от пошлин. Эмир принимал также меры к обращению в свою пользу торговли мехами и коврами, большие запасы которых находятся в его складах в Кабуле.

От Дакки до Тор-Кама лишь 12 верст, но плата, взимаемая Эмиром с караванов за безопасность их движения по этому участку, бывает в 5-10 раз больше той, которая взимается английским правительством за движение по британской части прохода. В последнее время Эмир запретил вывоз из Афганистана лошадей, составлявших прежде важную статью вывозной торговли. Понятно, что эти стеснительные меры отзываются весьма неблагоприятно на торговых сношениях Индии с Афганистаном.

Текст воспроизведен по изданию: Хайберский проход // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии, Выпуск LXXVI. СПб. 1902

© текст - Новицкий ?. ?. 1902
© сетевая версия - Тhietmar. 2017
© OCR - Иванов А. 2017
© дизайн - Войтехович А. 2001
© СМА. 1902