-

Действительно, 13 апреля будущее представлялось далеко не в блестящем виде; но в эту минуту руководителей этого похода осенила одна из тех гениальных мыслей, благодаря которым выигрываются кампании и которая не мало содействовала исходу этой войны. Было ясно, что в данное короткое время невозможно было привести значительные силы в Читралу, но можно было быстро двинуть небольшой отряд, который, ударив в тыл Шер-Афзула, оставленного Умра-ханом под Читралом, произвел бы полезную диверсию. Сначала было предположено отправить смешанный отряд из регулярных войск и леви (Местные воины — милиция.), но по тщательном обсуждении было решено, что регулярные войска могут задержать быстроту похода; цель же марша — произвести нравственное впечатление — может быть одинаково достигнута одними леви. План заключался в следующем: главные силы должны были переправиться чрез Пянджхору и дать Умра-хану решительную битву; тем временем союзник англичан, Дирский хан, должен был, под прикрытием этого движения главных сил, быстро подняться вверх по Пянджхоре, по левому берегу, перевалить чрез Ловарайский проход, 10,450 фут высотой, спуститься в долину Читрала и распространять повсюду слух, что он составляет только авангард главной армии, завоевавшей уже долины Свата и Бажаура и разбившей на голову непобедимого до тех пор Умра-хана. [124]

Во исполнение этого плана, Дирский хан получил приказание немедленно двигаться с 1,000 чел. на Ловарайский перевал, и, как только мост чрез Пянджхору был готов, генерал Блёд перебросил кавалерию и произвел рекогносцировку занятой Умра-ханом укрепленной позиции у д. Мундн. Эскадрон гидов поднялся вверх по р. Яндулу до дер. Мианкала; здесь ему попался на встречу крестьянин, который охотно вступил в разговор. Ген. Блёд спросил его, где Умра-хан. Он указал на форт Мунда. Затем он согласился отнести Умра-хану записку и обещал принести ответ чрез полчаса. При помощи капитана Никсона, знакомого с местным языком, было написано весьма вежливое и любезное письмо, в котором Умра-хан приглашался выйти в поле для дружественного разговора с генералом (in all good fellowship and without prejudice.). Ответ не заставил себя ждать и гласил следующее: «Приветствую вас; я был бы очень рад встретиться с Вашим Превосходительством и спокойно переговорить с Вами, чем все дело решилось бы легко и просто. Но, к несчастью, я окружен 3,000 гази, и эти бездельники не хотят и слышать о каких-либо переговорах. Я думаю, что за Вами тоже следуют такие же Ваши головорезы. Очевидно, при таких обстоятельствах спокойный разговор не возможен. Поэтому я предлагаю Вам отослать назад Ваших головорезов, я отошлю своих, и тогда Вы и я можем сойтись вдвоем в поле для совещания». Все это было очень дружественно; но тем временем густые колонны патанцев стали дебушировать из Мунды и Мианкалы и, двигаясь с замечательной быстротой, заняли оба берега реки, почти везде проходимой в брод, и начали теснить гидов. Последние спокойно отступили, пока не показалась голова спешившей на выручку пехотной колонны. Это была 3-я бригада ген. Гэтэкр, сопровождаемая 11-ми Бенгальскими уланами и горной батареей.

Батарея сейчас же открыла огонь, кавалерия двинулась вверх по широкой и открытой долине реки, а пехота наступала по правому берегу. Но, несмотря на присутствие самого [125] Умра-хана, с первой же минуты было ясно, что противник не намерен был ввязываться в серьезное дело. Уроки прошлых боев не пропали даром и сопротивление было весьма вяло.

3-я бригада подвигалась почти беспрепятственно, противник отступал перед ней с потерей всего нескольких человек; под вечер, наконец, англичане увидали, что патанцы были в полном отступлении вверх по обширной долине, по направлению в Навагай. Войска ночевали в достигнутых ими пунктах, и, в ожидании решительного боя на следующий день вторая бригада была тоже вызвана вперед. Но на следующее утро позиция и форты были найдены покинутыми. Так легко, без бою, досталась англичанам последняя сильная позиция Умра-хана и решилась участь кампании, стоившей Умра-хану, этому грозному победителю в сотне боев, его престола и превратившей его в бедного изгнанника (Бедного не в смысле имущественном, конечно, ибо он еще из ф. Мунда отправил ночью под сильным конвоем одиннадцать мулов, нагруженных его казной; каждый мул может поднять: 6,000 рупий серебром или 120,000 рупий золотом; он предусмотрительно собирал золото, довольно редкое в Азии, во времена своего могущества, взимая известную долю доходов со всех купцов и земледельцев.).

Кавалерия быстро выехала вперед и заняла ф. Мунда, где нашла все признаки быстрого бегства. Книги и разное добро были разбросаны повсюду, пушки без лафетов валялись у ворот, все было в страшном беспорядке и единственным обитателем остался один несчастный искалеченный идиот. Некоторые из найденных бумаг представляли значительный интерес; одна из них была написана муллой с вершины Малакандского перевала: «Мы видим неверных, детей свиней, расположившихся у наших ног в долине. Их очень немного, и мы легко отправим их всех в ад. На нашей стороне 12 или 15 тыс. человек племени гази и позиция наша хорошо укреплена. Завтра или на следующий день я буду иметь честь уведомить Ваше Превосходительство, что неверные уничтожены» и т. д. Другой литературный курьез, найденный в ф. Мунда, было письмо одной шотландской фирмы в Бомбае, предлагавшей [126] снабдить Умра-хана всевозможным оружием и снарядами, начиная от орудий Максима по 3,700 рупий за каждое и кончая револьверами по 34 рупий за штуку. К счастью, майор Дин, бывший в то время депутатским коммиссионером (Deputy Commissioner.) в Пешавере, во время узнал о добрых намерениях этой патриотической фирмы, которая и сочла за лучшее перенести свою деятельность в Каир. Много других писем свидетельствуют о громадном влиянии бежавшего вождя; предложения о помощи, добровольные и не добровольные, показывают, что силы, которыми он мог располагать, простирались до 30 тыс. человек, все так или иначе вооруженные, в значительной доле ружьями, заряжающимися с казны, составлявшими собственность Ее Величества Королевы Англии.

Итак 17 апреля Умра-Хан в последний раз тщетно пытался остановить наступление англичан, и в тот же день он навсегда исчез с театра военных действий. В тот же день Читральский гарнизон сделал блестящую вылазку под начальством лейтенанта Харлей 14-го сейкского полка. В ночь на 18 апреля осада была снята и Шер-Афзул со всем своим войском бежал в горы. Здесь он вместе с 1.500 чел. был окружен, взят в плен и отведен в Дир.

История последних войн, веденных Англией, не дает нам примера более решительного и полного успеха. В течение одного месяца со дня объявления мобилизации, цель кампании была достигнута, многочисленное войско неприятеля было разбито и рассеяно и все главные вожди находились в плену, у англичан или у их союзника афганского эмира. Помимо превосходства в вооружении и организации, бывшего бесспорно на стороне англичан (хотя Судан и Капская земля являли не один пример, где оба эти элемента не оправдались в той же степени даже против совершенных дикарей), интересно проследить причины столь решительного успеха.

Причин главных три: 1) быстрая и успешная мобилизация отряда, назначенного для освобождения Читрала; 2) решительное [127] поражение, нанесенное неприятелю в дол. Сват, на р. Пянджхора и в долине Яндула; 3) смелое и решительное наступление небольшой колонны полк. Келли с севера. Не следует забывать конечно и упорного сопротивления гарнизона, поставленного в почти безвыходное положение, который своей стойкостью охладил пыл осаждавших его полчищ и подготовил почву для решительного успеха при приближении других колонн. Это была действительно военная игра, веденная на основании здравых принципов и с точным расчетом; в результате успех был обеспечен; правильность всех расчетов и комбинаций еще более поразительна, если принять во внимание удаление друг от друга исходных пунктов обеих колонн и те громадные физические трудности, которые предстояло преодолеть им. Ясно, что пользуясь преимуществом внутренних операционных линий, Умра-Хан мог бы разбить англичан по частям, если бы наступление было ведено ими менее искусно, а именно, сначала со всеми силами броситься на слабую колонну полк. Келли, находившуюся в почти непроходимых дефиле; затем с войсками, опьяненными успехом, раздавить малочисленный читральский гарнизон, уже сильно потрясенный и страдающий от недостатка провианта, и наконец обратиться против главной колонны ген. Ло, ведя за собой массы магометанских племен, доведенных в своем фанатизме до высшей степени. Конечно, в конце концов результат кампании не мог быть в пользу Умра-Хана, но все же он имел бы за собой несколько успешных дел. Как выяснилось впоследствии из рассказов пленного Шер-Афзула, Умра-Хан, в общих чертах, именно так и предполагал действовать, и только превосходные комбинации и стратегическое искусство, выказанные в ведении освободительных колонн, заставили его отказаться от первоначального плана.

Спешить не было более никакой надобности. 20 апреля полковник Келли беспрепятственно достиг Читрала. Головная бригада ген. Гэттэкр, высланная вперед для устройства дороги для мулов чрез Ловарайский перевал, все еще глубоко покрытый снегом, медленно подвигалась вверх по Читральской долине, более для виду, дабы не усложнять еще более и без [128] того трудную задачу прокормления больших отрядов так далеко от базы. Кампания окончилась получением милостивого рескрипта от Ее Величества Королевы и сердечной, товарищеской благодарности от главнокомандующего.

Британский солдат и его сотоварищ по индийской армии привыкли служить во всяком климате и на всякой местности, ибо столь обширная монархия, как Британская империя, заключает в себе всевозможные климаты и страны. Только что описанная кампания заключает в себе почти все существующие разновидности климата и местности: лютые морозы сменялись страшным гноем, проливные дожди — снежными мятелями и градом; высочайшие в мире горные хребты чередовались с глубокими, широкими реками, изумительными по изменчивости силы и быстроты течения. Но смелый британский солдат и его индийский товарищ со своими верными спутниками — шинелью и одеялом, бодро шли на встречу всем трудностям, как люди, привыкшие преодолевать необычайные тягости и лишения на суше и на воде. Всякая война дает истории имена новых героев и новых подвигов, и эта кампания не явится исключением на страницах истории британской армии в этом отношении: британская армия в праве гордиться именами генералов Ло, Блёд и Уотерфильд; блестящий поход полк. Келли на всегда прославил его имя; но может быть наиболее дорогим для солдатского сердца и славным в его памяти останется отчаянная и успешная вылазка, сделанная храбрым поручиком Харлей с его сейками 17 апреля 1895 г.

Подробное изложение хода обороны форта Читрала помещено в Сборнике Материалов по Азии выпуск LXIV, под заглавием: «Оборона форта Читрал». Перевел сотник Ознобишин. Дневник событий с 3-го марта по 19-е апреля 1895 г. The Fortnightly Review, July 1895. [129]

Во избежание повторений, ограничусь поэтому приведением только хронологического указания событий со дня начала осады до ее снятия, необходимого для целости изложения об освобождении Читрала, отсылая желающих более подробно ознакомиться с этим эпизодом кампании к вышеназванной статье.

3-го марта в 4 1/2 часа дня получены первые сведения о приближении Шер-Афзула с большими силами. Враждебность его намерений еще не выяснена вполне.

Кап. Кэмпбэль, начальник гарнизона, решается немедленно произвести усиленную рекогносцировку с 200 чел. кашмирской пехоты. При встрече с полчищами Шер-Афзуля, последние открывают огонь. Разгорается упорный бой. Кашмирская пехота в этом бою получает свое огненное крещение, дерется превосходно, но должна уступить громадному численному перевесу; поздно вечером начато отступление обратно в форт; урон убитыми и ранеными до 25%; кап. Кэмпбэль ранен, лейт. Бёрд убит.

4-го марта начинается осада; гарнизон состоит из 99 сейков, 301 чел. кашмирской пехоты, 57 нестроевых и 6 английских офицеров. Главное начальство принимает кап. Тоунскенд. Продовольствие при половинной даче должно хватить на 2 1/2 месяца. Сейки имели по 300 патронов, кашмирцы по 280.

С 4-го по 7-е марта форт, несмотря на постоянный огонь противника, усиленно приводится в оборонительное положение; ежедневный наряд караульной службы 140-150 чел.

В ночь на 8-е марта неприятель делает попытку поджечь водокачку, одновременно демонстрируя на противоположный фронт. По отбитии неприятеля и прекращении пожара сделаны раз навсегда все распоряжения на случай возникновения пожара в форте. Годных к службе оставалось всего 80 сейков и 200 кашмирцев.

9-го, 10-го 11-го марта пуниальцы продолжают работы ко сносу близлежащих стен и внешних построек.

В ночь на 13-е марта произведена атака на спуск к воде, но отбита огнем. [130]

15-го марта получено письмо от Шер-Афзула с извещением о поражениях понесенных британскими отрядами капитана Росса и лейтенанта Эдуардса.

16-го марта передано д-ру Робертсону письмо лейтенанта Эдуардса, подтверждающее его пленение.

22-го марта офицеры должны были убить своих пони — на мясо. С 23-26 марта шли беспрерывные дожди, размывшие часть стены, исправление которой оказалось очень затруднительным и утомительным.

29-го марта был поднят национальный флаг, сшитый из разных частей одежды.

30-го марта гарнизон считал 343 штыка, ежедневный наряд равнялся 171 чел.

31-го марта неприятель возвел новую траншею на противоположном берегу реки в 175 ярдах от места, где гарнизон брал воду.

5-го апреля неприятель делает успешную попытку поджечь пороховую башню; пожар удается потушить только с большим трудом.

8-го апреля — неудачная попытка поджечь ту же башню.

В ночь с 10 на 11 апреля — нападение большими силами на спуск к воде; нападение отбито после двух часового боя.

12-го апреля заметно отступление больших партий от форта по направлению к Мастуджу.

16-го апреля слышен стук кирки под Бемлей около пороховой башни.

17-го апреля в 4 ч. дня произведена вылазка под начальством лейт. Харлей (40 сейк. и 60 кашмирск. стрелков) с целью оттеснить неприятеля и взорвать его мину. Вылазка увенчалась полным успехом; галлерея была разрушена на протяжении 35 фут.; отряд 1 1/2 часа оставался под сильным огнем вне форта и потерял 8 чел. убитыми и 13 ранеными. [131]

18-го апреля неприятель был занят уборкой раненых и убитых и не беспокоил осажденных;

В ночь на 19-е у главных ворот послышался голос, извещавший, что Шер-Афзул и читральцы бежали. Впущенный в форт, человек этот оказался известным своим расположением к Англии читральцем. Сведения его были верны, он же известил о том, что отряд полк. Келли находится в двух переходах от Читрала в Барнасе.

В начале марта тревожные слухи о положении дел в Читрале стали доходить до Гильгита, резиденции британского политического агента и главной квартиры 3,000 отряда, расположенного на этой границе.

По слухам весь Нижний Читрал восстал с оружием в руках против англичан, и всякое сообщение с д-ром Робертсон и офицерами, два месяца перед тем выступившими из Гильгита в Читрал, было прервано. Возникали серьезные опасения за судьбу, как многочисленных мелких отрядов, рассеянных по разным постам вдоль дороги, так и отдельных партий, находившихся в пути к Читралу. Британским агентом, посланным индийским правительством для ведения политических дел на этой границе, был сэр Робертсон; но он был заперт в Читрале и руководство всеми сношениями с различными государствами вокруг Гильгита и Читрала в это критическое время выпало на долю капитана Стюарта. Удерживать в покое и в порядке все разнообразные народы, живущие у этой границы, при заразительном влиянии читральских беспорядков было задачей не легкой. Эти впечатлительные и легко возбуждающиеся племена Гинду-Куша берутся за оружие при малейшем вызове, раз в окрестностях мир и тишина [132] нарушены. Известия о происшествиях в Читрале должны были скоро дойти до них и возбудить их внимание и интерес; на обязанности британских офицеров лежало предостеречь их, что опрометчивое и безрассудное восстание, подобное читральскому, было бы сопряжено для них с большим риском и весьма тяжелыми последствиями. Они должны были решиться: быть с англичанами или против них, и нужно отдать справедливость, что английское влияние и престиж были настолько велики даже в таких государствах, как Гунза и Нагар, покоренных всего три года перед тем, что на вопрос британского политического агента, не найдутся ли охотники временно записаться в ряды леви (Местная милиция государств Гунза и Нагар.) в дополнение к девяносту чел., вполне снаряженных и расположенных в Гизре, по дороге в Читрал, правители обоих этих государств не замедлили повторить уверения в своей неизменной преданности, в доказательство чего немедленно прибыли в Гильгит с 900 чел. вполне снаряженных и готовых служить британскому правительству. Каждый имел при себе 14-ти дневный запас продовольствия; дух этого войска не оставлял желать ничего лучшего. Часть этих людей приняла участие в походе на Читрал, другая — была оставлена для охраны проходов близ Гильгита и, как увидим далее, эти люди, три года тому назад дравшиеся против англичан с отчаянным мужеством, теперь, в минуту нужды, оказали полковнику Келли такое содействие во время его похода в Читралу, что он не мог им достаточно нахвалиться.

Полковник Келли командовал всеми войсками на гильгитской границе; он был командиром 32-го пионерного полка, за несколько месяцев перед тем пришедшего на эту границу для постройки дорог и фортов, а также для придания большей устойчивости кашмирским войскам, составлявшим главную часть гильгитского гарнизона.

Всего на этой границе было расположено до 3,000 чел.: 32-й пионерный полк, регулярной индийской армии, 200 чел. 14-го Сейкского полка, тоже индийской армии, 3 баталиона кашмирской [133] пехоты, по 600 чел. каждый, и кашмирская горная батарея. В начале марта эти войска были распределены следующим образом:

в ф. Читрал	100 чел. сейк. и 300 чел. кашм. пех.
» Мастуджи	100 » » и 150 » » »
» Гиздре	100 » » »
» Гуписе	140 » » »
» Гильгите	целый полк кашмирских войск
» Гунзе и на линии между Гунза и Гильгитом	200 чел. кашм. пех.
» Чилас	400 » » »
» Буньи и на линии между Буньи и Гильгитом	Пионерный полк в 800 чел.

Когда выяснилось критическое положение дел, правительство ясно сознало необходимость двинуть сколь возможно больше войск из Гильгита для некоторого облегчения положения читральского гарнизона, впредь до подхода главной колонны ген. Ло из Пешавера. Однако невозможно было выслать из Гильгита сколько-нибудь значительные силы, так как многие из соседних государств еще не задолго перед тем волновались и, вопреки всем их заявлениям преданности, необходимо было быть на стороже: государство Гунза подчинилось только в конце 1891 г., Чилас — годом позже. Ни в том, ни в другом пока не заметно было признаков какого-либо волнения; наоборот, Гунза казалась даже совершенно довольной и спокойной, но все же соседство с беспокойными и фанатическими племенами долины Инда побуждало к осторожности. При таких обстоятельствах, тем более, что было совершенно неизвестно, как поступит население Ясина и других государств к югу от него, было решено, что полк. Келли возьмет всего 400 пионеров и 2 орудия, с которыми и двинется в Читралу, дабы содействовать продлению обороны до подхода главных сил со стороны Пешавера.

Читрал отстоит от Гильгита на 220 миль; дорога ведет но весьма трудной гористой местности и пересекает перевал на 12,400 футах высоты. Долины, по которым пролегает дорога, очень узки, — в немногих открытых местах достигают [134] ширины одной мили, большею же частью не шире нескольких сот ярдов, а во многих случаях представляют из себя узкое дефиле между горами в несколько тысяч фут вышиной, обрывающимися круто к скалистой пропасти, на дне которой бешено мчится горный поток.

Шандурский перевал отстоит на 90 миль от Читрала и на 130 миль от Гильгита. К западу от него, как уже сказано, вся страна была в полном возмущении против англичан и, по последним сведениям, не только читральский, но и мастуджский гарнизоны были осаждены, отряд кап. Росса уничтожен, один офицер убит, другой отряд лейтенантов Эдуардса и Фоулера тоже атакован по дороге в Читрал. К востоку от Шандура лежит провинция Ясин, раньше бывшая независимой, а в последние годы вошедшая в состав читральских владений. Хотя провинция эта до сих пор оставалась спокойной, но нельзя было знать не вызовет ли неудовольствия среди населения проход полк. Келли чрез их территорию; между тем одно пассивно-недоброжелательное отношение, не говоря уже об открытом сопротивлении, делало задачу достижения Читрала почти безнадежной, так как в вопросах продовольствия и перевозочных средств, полк. Келли почти всецело зависел от населения стран, по которым приходилось наступать.

23 и 24 марта колонна полк. Келли выступила из Гильгита, сейчас же по получении известия об уничтожении отряда кап. Росса. Первый эшелон состоял из 200 чел. пионеров кап. Бородэйль лейтенанты Кобб и Бетюн и сержант-капитан (Surgeon-Captain — чин военно-медицинский.) Броунинг-Смит; второй эшелон из 200 чел. пионеров и 2-х орудий Кашмирской горной батареи, лейтенанты Петерсен и Бух. Сам полк. Келли шел с первым эшелоном.

С этими небольшими силами выступил полк. Келли на помощь читральскому гарнизону, с целью восстановить престиж британского имени, оборонить границу, удержать колеблющихся от перехода на противную сторону и поддержать бодрость духа тех, кто еще верил в силу англичан и от них ждал помощи. Для [135] незнакомых с индийской армией необходимо предварительно сказать несколько слов о тех, на чью долю выпала эта тяжелая, но славная задача. 32-й пионерный полк комплектуется сейками из Пенджаба. Организация и снаряжение полка имеют в виду специальную цель — постройку дорог и возведение легких пионерных работ в авангарде армии; вместе с тем люди обучены стрельбе и могут наравне с обыкновенными пехотными баталионами принять участие в бою. Они вооружены ружьями Генри-Мартини и имеют, кроме того, каждый — топор, лопату или другой необходимый шанцевый инструмент. Палаток не было взято в поход для уменьшения тяжестей, перевозка коих была очень затруднительна. Каждый сипай имел право взять с собой 15 фунтов багажу, далее он нес на себе шинель (greatcoat), восемьдесят патронов и был одет в короткий мундир из бараньей кожи («poshtin»). Горные орудия были 7-ми фунтовые, довольно устаревшего образца. Офицеры и нижние чины артиллерии принадлежали в армии кашмирского магараджи, и несколько лет обучались под руководством английских офицеров. В Тунисе (65 миль от. Гильгита), где год тому назад кашмирскими войсками был выстроен маленький каменный форт под наблюдением капитана Тоунсхед, в качестве передового поста в направлении на Читрал, в отряду присоединился лейтенант Стюарт, королевской артиллерии, и принял командование орудиями.

Еще в 5 переходах далее в Гизре полк. Келли ожидали небольшой отряд кашмирских войск — 60 чел. пехоты с лейт. Гоу (Gough) и 40 чел. сапер и минеров с лейт. Ольдхэм, и 100 чел. милиции Гунза-Нагар.

Гизр лежит на 10,000 фут выше уровня моря; это — маленькая деревня с независимым смелым населением. Здесь должны были начаться главные затруднения полк. Келли. До сих пор он не встретил какого-либо серьезного препятствия. Население Ясина не выказало враждебности и отряд благополучно достиг Гизра; но здесь лежал глубокий снег, и перед приходом отряда снег шел пять дней, не переставая. В двух переходах впереди был Шандурский перевал, и английские офицеры [136] должны были сказать себе, что если им не удастся перейти чрез проход или, если отряд потерпит неудачу по ту сторону гор, то преданность ясинцев почти наверное не устоит пред искушением напасть на них с тылу и действовать за одно с читральцами из чувства самохранения, в уверенности, что последние сильнее англичан.

31-го марта оба эшелона достигли д. Гизр и, несмотря на сильный снег и неблагоприятную обстановку, было решено на следующий же день двигаться дальше, так как английские офицеры уже четыре недели были заперты в Читрале, и являлось необходимым всеми средствами спешить на помощь.

1-го апреля полк. Келли со всем отрядом выступил из Пура; затруднения начались с места. Выступление, назначенное в 7 час. утра, пришлось отложить на три часа, так как кули, собранные для переноски тяжестей чрез перевал, разбежались. Несколько часов отряд подвигался, утопая в снегу; но в 2 часа дня стало ясно, что при всем рвении идти на выручку своих товарищей в Читрале, это было невозможно при тех средствах, коими отряд располагал. Необходимее всего было взять орудия, ибо одного слуха о том, что полк. Келли ведет с собой артиллерию было достаточно, чтобы произвести угнетающее впечатление на читральцев, не привыкших к этому роду оружия; читральцы раньше боялись регулярных войск индийской армии, но они уже успели уничтожить два отряда этих войск и успешно сражались с другими отрядами, почему одни пионеры полковника Келли не были бы в состоянии произвести то сильное нравственное впечатление, которое было так необходимо; появление же орудий должно было произвести потрясающее впечатление на читральцев, и полк. Келли больше всего опасался за перевозку чрез перевал двух орудий, взятых им из Гильгита. Но, повидимому, это было делом совершенно невозможным. Лафеты и зарядные ящики были навьючены на мулов, но на первом уже переходе от Гнзра оказалось, что мулы эти едва могли двигаться по глубокому снегу; они вязли в снегу по брюхо, и в полдень уже было ясно, что их невозможно вести далее, не говоря уже о самом перевале. Таково было [137] положение дел, когда полк. Келли выступал из последней до перевала деревни. Ему приходилось выбирать: или отложить на время все предприятие в ожидании более благоприятного времени года, или перейти горы только с частью своих сил, а с остальными вернуться в Гизр на квартиры. Он избрал последнее: 200 пионеров, орудия и 50 чел. нагарских леви вернулись с ним в Гизр, между тем как 220 пионеров с кап. Бородэйль, лейтенантом Кобб и с.-капитаном Смит, 40 кашмирских сапер и минеров с лейт. Ольдхэм и 50 чел. милиции Гунза остались в Тиру, маленькой деревушке в 7 милях впереди Гизра.

2-го апреля весь день шел снег и капитан Бородэйль должен был спокойно сидеть в Тиру с эшелоном, назначенным для первой попытки перехода чрез горы. После полудня прибыл из Гизра лейт. Стюарт с обоими орудиями. Было невозможно перевезти их на мулах, но пионеры, не желая оставлять их позади, добровольно вызвались переправить их на собственных спинах. Они заявили своим офицерам, что сверх своих ружей, патронов, шанцевого инструмента и ранцев они берутся перевезти оба орудия с лафетами, зарядными ящиками и т. д. Отряд 4-го Кашмирского полка с лейтенантом Гоу вызвался помочь им и с этой целью тоже прибыл в Тиру.

Это предложение, свидетельствующее о блестящем духе войск, было, конечно, с радостью принято офицерами, и 3-го апреля кап. Бородэйль выступил из Тиру со своим маленьким, но бодрым отрядом. Снег был очень глубок и движение по нем необычайно трудно. Один из офицеров, бывших в отряде, писал: «Едва ли можно придумать более «трудную задачу, чем та, которую солдаты добровольно взяли «на себя; но как она ни была тяжела, к их вечной славе «нужно сказать, что они совершили этот подвиг до конца». Сначала пробовали везти орудия на узких санках, но скоро их бросили, так как все же след, протаптываемый людьми, был еще уже и очень неровен; таким образом люди весь день пробивались по снегу с орудиями, пока наконец около [138] 10 час. вечера настолько стемнело, что едва можно было различить след. Дабы ускорить движение и дать возможность всему отряду еще в тот же день сосредоточиться на месте ночлега, было разрешено отсталым сложить в снегу патронные сумки, предметы снаряжения и т. д., после чего отряд двинулся дальше в Лангару, месту ночлега у подошвы перевала. Здесь была только одна маленькая изба, в которой поместили наиболее уставших людей; остальные же, за отсутствием палаток, должны были спать под открытым небом; при этом не следует забывать, что все это были сейки из долин Пенджаба, выросшие в одном из наиболее жарких климатов мира, теперь же они должны были, после страшных напряжений предшествовавших дней, проводить ночь на снегу, на высоте около 12,000 фут, при морозе около 0° Фарренгейта (15° ко Реомюру.). Большинство и не думало о сне; они насколько возможно согревались у маленьких костров, разведенных с помощью мелкого кустарника, росшего вокруг бивака, и усталые ожидали тягостей следующего дня.

На следующее утро кап. Бородэйль выступил к перевалу; было ясно, что если люди будут пытаться одновременно перенести чрез перевал орудия и все тяжести своего снаряжения, то они от изнурения и утомления не дойдут до конца; поэтому кап. Бородэйль приказал людям сложить все лишние тяжести, лейтенант Стюарт и Гоу были оставлены в Лангаре, для устройства лагеря и охраны оставленного имущества, впредь до присылки капитаном Бородэйль подмоги с той стороны перевала или до прихода помощи из Гизра. Переход чрез Шандур потребовал от людей нечеловеческих усилий; ежеминутно они проваливались в глубоком снегу, хотя леви, идя впереди, и старались пробить нечто в роде тропинки; местами они проваливались выше пояса, так что товарищам приходилось их вытаскивать. Когда достигли половины подъема, люди просто падали от усталости, и казалось, что они должны будут отступить пред непосильной задачей. Снег был глубиной от 3-5 фут и на полтора фута он лежал совершенно свежий и [139] рыхлый; в то же время солнце светило на белую снеговую поверхность настолько ослепительно, что, не смотря на бывшие у всех синие очки, многие заболели снеговой слепотой. Отсутствие воды тоже заставляло страдать людей. Некоторые сосали снег и тем утоляли свою жажду. Люди были так уставши, что одно время английские офицеры думали, что придется еще одну ночь провести в снегу; но около 5 1/2 час. дня авангард достиг западного края плоской вершины перевала, и наконец начался спуск. Известие об этом быстро распространилось по всей колонне и прибавило бодрости; люди подбадривали друг друга для последнего усилия, а когда удалось добыть немного воды, они стали идти совсем весело. Настала критическая минута: отряд должен был спуститься по западному склону перевала в страну, уже более месяца бывшую в войне с англичанами. Было известно, что у подошвы горы лежит деревня, и было весьма возможно, что усталые войска капитана Бородэйль наткнутся на сопротивление в самом важном пункте своего тяжелого Похода. Поэтому капитан Бородэйль выслал вперед на рекогносцировку дер. Ласпур бывших в его отряде леви Гунза. К счастью, деревня оказалась незанятой, ибо читральцы едва ли предполагали возможным переход чрез Шандур при данных условиях. Около 7 1/2 час. вечера отряд достиг д. Ласпур после 12-ти часового перехода.

Немногочисленные жители этой разбросанной деревушки немедленно вышли на встречу отряду с заявлениями покорности и преданности. Приняв некоторые самые необходимые меры предосторожности на случай ночного нападения, отряд разместился на ночлеге по избам и сараям, и желал лишь одного, чтобы хотя эту одну ночь можно было провести спокойно и отдохнуть от непосильных трудов.

На следующее утро (5-го апреля) капитан Бородэйль отправил жителей Ласпура на ту сторону перевала в Лангар, чтобы помочь лейтенантам Стюарту и Гоу перевезти орудия и оставленные тяжести. Этим двум офицерам с небольшим отрядом кашмирской пехоты удалось довершить начатое дело перевозки орудий чрез высокий перевал при самой неблагоприятной [140] обстановке и завершением этого истинного подвига доставить отряду полковника Келли неоценимое усиление. 4-го апреля с.-кап. Смит осмотрел людей, перешедших чрез Шандур, и нашел 25 случаев отмораживания и 30 случаев снеговой слепоты, к счастью не серьезных; но было ясно, что еще одного дня подобных усилий было бы достаточно, чтоб привести весь отряд в совершенное расстройство.

Однако положение этого маленького отряда, так смело перешедшего чрез горы, было весьма серьезно. Он находился в присутствии неприятеля, возбужденного успехами, с ужасным перевалом в тылу, фактически отрезывавшим возможность отступления. Деревня Ласпур была до некоторой степени захвачена неожиданно, хотя на перевале и Замечены были два лазутчика; но ниже в долине было известно присутствие больших партий читральцев и нападение на отряд становилось возможным всякую минуту. Согласно полученным от полк. Келли инструкциям, кап. Бородэйль должен был укрепиться на бивуаке, послать обратно своих кули и стараться открыть сообщение с гарнизоном Мастуджа (в 2-х переходах от Ласпура), тоже осажденного читральцами.

5-го апреля была сделана рекогносцировка впереди деревни, и леви известили, что неподалеку показалась небольшая партия читральцев.

6-го апреля кап. Бородэйль с 120 пионерами и обоими орудиями произвел усиленную рекогносцировку к дер. Гаст, удаленной на 12 миль; дер. Гаст была достигнута беспрепятственно; встречавшиеся по пути деревни были почти совершенно безлюдны, но все же удалось захватить человек тридцать и 12 пони для транспортирования тяжестей. В ту же ночь кап. Бородэйль вернулся в Ласпур, где застал полковника Келли, его начальника штаба лейтенанта Бенион и около 50 леви, переваливших чрез Шандур.

7-го апреля войска оставались на месте и готовились в дальнейшему походу.

8-го апреля отряд беспрепятственно дошел до Гаста; произведенная в тот же вечер рекогносцировка выяснила, что [141] неприятель занимал сильную позицию поперег долины у местечка Хаколват, в нескольких милах от Гаста. Полк. Келли решил атаковать эту позицию на следующее утро. Хаколватская позиция, по природе очень сильная, по праву принадлежит к числу так называемых неприступных позиций. Кажется, что горсть людей может задержать здесь целую армию. По обеим сторонам долины возвышаются крутые обрывистые горы в несколько тысяч фут высотой; по дну долины протекает река и единственная дорога по долине вела или вдоль подошвы каменистого обрыва, заняв верхний края которого противник мог сбрасыванием камней воспрепятствовать всякому движению по дороге, — или чрез реку и далее зигзагами поднималась по склону крутых утесов, вершины которых были усилены каменными завалами. На всех доступных пунктах на скатах гор были тоже возведены каменные бруствера, и если бы читральцы решились оказать полковнику Келли упорное сопротивление, он вероятно был бы остановлен здесь на продолжительное время при первом же соприкосновении с противником и цель похода — доставление быстрой помощи читральскому гарнизону — не была бы достигнута. Во время кампании 1891 г. против Гунза, английские войска простояли около двух недель перед совершенно подобной позицией, хотя только немногие из людей Гунза были вооружены ружьями, тогда как большинство читральцев имели ружья, заряжаемые с казны. При том всякий другой исход дела, кроме полной победы, должен был неминуемо поставить весь отряд в весьма серьезное положение в виду ненадежности населения вдоль длинной коммуникационной линии.

В 10 1/2 час. Утра 9-го апреля полковник Келли двинулся для атаки позиции. Рано утром лейтенант Бенион выступил с милицией Гунза; он должен был взобраться на горы по левому берегу реки, с целью обойти правый фланг противника и атаковать его с тылу. Пуньяльцы были посланы по правому берегу с целью обойти по горам противника, засевшего по краям каменистого обрыва. Позиция противника состояла из ряда каменных завалов, возведенных на вершине наносных холмов на левом берегу реки и запиравших все тропинки [142] со дна долины вверх. Правый фланг позиции был защищен снеговым ледником, спускавшимся к самой реке, и завалами, построенными один над другим вверх до снеговой линии. Дорога со дна долины вела на вершину наносных холмов правого берега, по крутому короткому подъему, усеянному большими камнями и изрезанному оврагами; далее она пересевали эти плоские холмы и тянулась вдоль, подошвы крутых глинистых склонов в расстоянии 500 ярдов от линии завалов, венчавших высоты противоположного берега, и лишенная какого бы то ни было укрытия на протяжении около 2 миль; кроме того, несколько человек, забравшись на горы, могли сбрасывать глыбы камней на дорогу.

Полковник Келли располагал для атаки следующими силами: 190 чел. 32-го пионерного полка, 2 орудия кашмирской горной батареи, 40 кашмирских сапер и минёров и 50 чел. леви — всего 280 чел. Полк. Келли полагал, что всякая отсрочка в ожидании подхода эшелона, переходившего в этот день через Шандур, даст противнику время усилиться численной лучше укрепить позицию, поэтому он решил атаковать его немедленно. Полурота 32-го пионерного полка составляла авангард, за ней следовали главные силы в следующем порядке: кашмирские саперы и минеры, полуроты пионеров, два орудия, везенные людьми (кули), другая рота пионер. Тяжести, под охраной арриергарда, остались в Гасте впредь до приказания. Отряд перешел на правый берег по мосту, разрушенному неприятелем, но исправленному саперами и минерами для проходи пехоты; орудия перешли в брод и весь отряд поднялся на прибрежные холмы, как раз против расположения правого завала противника.

Согласно приказанию полк. Келли, авангард должен был сойти с дороги и развернуться на вершине.наносных холмов против завала A (см. чертеж) и залпами, и артиллерийским огнем заставить его замолчать. Таким же образом предполагалось затем обратиться против следующего завала B, в ожидании удобного случая для пехоты спуститься в реке, подняться на левый берег, дабы продольным огнем [143] обстреливать остальные завалы, на которые направлена была фланговая атака лейтенанта Бениона. Авангард развернулся примерно в 800 ярдах от позиции противника; главные силы следовали за ним. Один взвод головной полуроты рассыпался в цепь, другой составлял поддержку; остальные два взвода и другая рота — в резерве. Орудия выехали на позицию на правом фланге и открыли огонь с расстояния 825 ярдов по завалу A. С развитием огня, остальные три взвода головной роты продвинулись вперед и удлинили линию огня вправо и влево от орудий. Стреляли залпами с расстояния 800 ярдов, затем цепь продвинулась вперед еще на 150-200 ярдов. Несколько позже был выслан один взвод из роты резерва, чтобы заполнит интервал, образовавшийся в центре вправо от орудий. Несколько метких залпов и удачно выпущенных гранат заставили противника очистить первый завал. Тем временем лейт. Бенион со своими леви успел взобраться на высоты левого берега и выгнал противника из-за траншей, построенных на скате гор. Покончив с первым завалом (A), полк. Келли обратил сосредоточенный огонь главных сил на следующий завал (B) с тем же решительным и быстрым успехом. Гонимые лейтенантом Бейнон, толпы противника бросились вниз в долину, где столкнулись с отступавшими гарнизонами завалов A и B и скоро бегство сделалось общим. Полковник Келли приказал начать общее наступление через реку, под прикрытием огня резерва; река была пройдена в брод и оба завала A и B заняты. Затем были перевезены орудия и в виду очищения противником всей линии окопов, наступление продолжалось безостановочно до деревни в полутора милях вниз по реке, где весь отряд был остановлен.

Так успешно окончилась первая встреча с противником. По отзыву полк. Келли войска маневрировали с таким спокойствием, точно на параде; дисциплина огня полная. Весь бой продолжался около часу, и потери англичан ограничились одним тяжело раненым пионером и тремя легко ранеными кашмирцами. Силы противника простирались до 400-500 человек, вооруженных ружьями Генри-Мартини и Снайдера. [144] Несколько убитых было найдено в завалах; потери противника определялись в 50 человек.

После короткого отдыха отряд продолжал наступление по левому берегу; три мили не доходя Мастуджа, отряд перешел в брод на правый берег, где был восторженно приветствован мастуджевим гарнизоном; последний выдержал 18-ти дневную осаду, но, услышав выстрелы отряда полк. Келли и видя противника, очищающего постепенно свои позиции вокруг форта, он вышел на встречу своим освободителям.

В 5 ч. пополудни полк. Келли прибыл в Мастудж; таким образом в один день был выигран бой, освобожден гарнизон Мастуджа и отряд на целый переход приблизился к Читралу. Лейтенант Моберлей, командовавший мастуджским гарнизоном, дал следующее описание своих похождений со дня ухода отрядов капитана Росса и лейтенанта Эдуардса. Не получая никаких известий ни от них, ни из Читрала, лейт. Моберлей три раза посылал в Буни, но ни одному из посланных не удалось добраться до этой деревни. 10 марта прибыл из Гизра в Мастудж кап. Брезертон со 100 кашмирскими сипаями и довел, таким образом, численность мастуджсвого гарнизона до 170 чел. 13 марта подошли из Гизра еще 60 человек, а 16-го, после тщетных попыток добыть нескольких кули, лейт. Моберлей выступил с отрядом в 150 чел. кашмирской пехоты по направлению в Буни, дабы убедиться в судьбе, постигшей отряд ван. Росса. Нижние чины несли на спине свой поштин (платье из бараньей кожи), по два одеяла, 120 патронов и 3-х-дневный запас вареного продовольствия. В тот же день отряд подошел в дер. Саногар, в 8-ми милях от Мастуджа, где должен был остановиться для починки моста через реку. Здесь 50 пуниальцев присоединились к отряду лейт. Моберлея и на следующий день в 5 ч. пополудни он прибыл в Буни, где нашел лейт. Джонс с 17-ю людьми, уцелевшими из отряда Росса, и 33-х человек, оставленных Россом в Буни при выступлении его к Корагу. Лейт. Джонс раньше не решался двинуться к Мастуджу из опасения нападения в пути и, стараясь войти в сообщение с лейт. [145] Моберлеем, ожидал помощи из Мастуджа. По соединении отрядов лейт. Моберлей решился немедленно отступить к Мастуджу, так как Буни была совершенно открытая деревня, неблагоприятная для обороны и лишенная всяких запасов продовольствия; кроме того, противник в значительных силах стоял в Дразане, на правом берегу, всего в нескольких милях, и, по слухам, намеревался отрезать путь отступления на сильной позиции Низа-Гол, на пути между Буни и Мастуджем. По слухам, противник сосредоточивался также между Мастуджем и Гильгитом, о выступлении же каких-либо английских сил из Гильгита еще ничего не было слышно. После двухчасового привала лейт. Моберлей выступил в 7 час. в обратный путь. Для захвата моста и опасного участка дороги вдоль обрыва был выслан передовой отряд, а пуниальцы должны были предупредить противника на Низа-Гольской позиции. Благодаря этим мерам предосторожности, успешно выполненным, противник мог только следовать за отступавшим отрядом, который после усиленного ночного перехода благополучно прибыл в Мастудж 18 марта в 10 час. утра. Следующие три дня лейт. Моберлей и кап. Брезертон были усиленно заняты приведением Мастуджа в оборонительное состояние. Леви Гунза и Нагара, в числе 100 чел., были отправлены в Гизр по ту сторону Шандурского перевала, для усиления гарнизона форта и для поддержания связи о Гильгитом. 25 марта в Мастудже узнали о пленении лейтенантов Эдуардса и Фоулера. Одновременно читральцы со всех сторон обложили форт и начали правильную блокаду. Рекогносцировка, сделанная лейт. Моберлеем 22 марта, выяснила, что противник в числе 600 чел. занимал Дакольватскую позицию и укреплял ее окопами.

Форт Мастудж четырехугольный, имеет 90 ярдов в каждой стороне и построен из камня и дерева, как и все форты в тех странах. Стены, вышиной в 25 фут, были в полуразрушенном состоянии, ибо Мастудж был резиденцией британского политического агента только временно, в ожидании возможности перенесть ее в Читрал, а в 1894 году было, к сожалению, сильное землетрясение, от которого стены серьезно [146] пострадали. Форт расположен на краю покатой долины, спускающейся от подошв гор, которые в одном месте приближаются к форту на 400 ярдов. Противник занял группу домов в 300 ярдах от форта; проделав бойницы в стенах, читральцы открыли огонь по форту; они также построили завалы в 800 ярдах от форта, но несколькими меткими залпами огонь был прекращен. Ночью пуниальцы подобрались к ним и вымазали белой краской бойницы, дабы дать возможность обороняющемуся лучше целиться и поражать противника в случае он задумал бы снова занять завалы. Действительно, он несколько раз пытался вернуться в завалы, но каждый раз меткий огонь заставлял его также быстро уходить.

Другой раз читральцы выстроили завал на скате горы и оттуда ранили двух пони внутри форта. Будучи вооруженным ружьями Генри-Мартини и Снайдера, противник мог открывать огонь по форту с больших расстояний; поэтому было необходимо разрушить этот завал, что и было исполнено пуниальцами ранним утром, до прихода противника для занятия его. Несколько дней спустя, была выстроена траншея в 300 ярдах ниже форта, но лейт. Моберлей сейчас же сделал смелую вылазку с 80-ю сипаями и разрушил ее. Неприятель успел только дать несколько выстрелов и затем отступил в близь лежащие дома, откуда беспокоил огнем отступавший отряд. Бруствер был хорошо выстроен из камня и фашин.

Во все время осады читральцы старались убедить лейт. Моберлей выйти из форта, обещая ему свободный пропуск до Гильгита и уверяя его, что Шер Афзул, претендент на читральский престол, совсем не желает воевать с англичанами.

Если бы лейт. Моберлей послушался этих коварных предложений, он, без сомнения, подвергся бы участи Эдуардса и Фоулера, и он поступил совершенно правильно, ожидая выручки, хотя и не знал, что помощь была уже так близка. 9 апреля было замечено, что большие массы противника удаляются от форта; лейт. Моберлей с гарнизоном последовал за ними и не замедлил встретиться с полк. Келли. Таким образом [147] кончилась 18-ти дневная осада, и соединенные силы должны были теперь спешить на выручку читральского гарнизона.

С 10 до 12 апреля полк. Келли оставался в Мастудже для устройства продовольственной части и сбора перевозочных средств, а также в ожидании подхода второго эшелона своих сил с Шандурского перевала. 11 апреля этот эшелон прибыл в сопровождении сержант-капитана Люард и полевого госпиталя, который должен был остаться в Мастудже. Произведенная в тот же день рекогносцировка выяснила, что противник в больших массах занимал сильную позицию в нескольких милях ниже Мастуджа, по дороге в Читрал. 12 апреля лейт. Бейнон, начальник штаба отряда, произвел дополнительную рекогносцировку и сделал подробные кроки позиции противника. Позиция эта, называемая Низа-Гол, считается неприступной, и во всяком случае одной из самых сильных во всей стране. В Читрале вообще все позиции в горных долинах хорошо известны и они акуратно занимаются для обороны при каждом случающемся нашествии. Низа-Гол была с незапамятных времен излюбленной позицией читральцев при обороне своей долины.

Долина реки Читрала в этом месте имеет около одной мили в ширину и ограничена с обеих сторон крутыми скалистыми горами, возвышающимися на несколько тысяч фут над уровнем реки. Особенно крут левый берег, в который ударяется река. По первому взгляду на долину между горами, не видно ничего, кроме гладкой равнины, спускающейся от высот правого берега в реке, и, только находясь на самой равнине, можно заметить, что она пересечена оврагом от 200-300 фут глубиной, с совершенно отвесными краями. Этот овраг и называется Низа-Гол; чрез него ведет только один путь — читральская дорога, который был занят противником. Существовала еще одна маленькая тропинка в другом месте, но неприятель ее совершенно разрушил. Против этих обоих переходов были возведены траншеи, также и вдоль всего правого берега оврага; эти траншеи были углублены в землю и при помощи леса и камня устроены в них бойницы [148] (амбразуры). На левом фланге позиции было построено несколько траншей на склоне горы на той же линии, как траншеи в равнине, и отдельные люди стояли укрытые за камнями на свате, чтобы оттуда сбрасывать каменья. На правом фланге — р. Читрал, а далее уступом вперед против общей линии еще несколько траншей на скате горы вверх до линии снега. Эту позицию читральцы обороняли 1,500 чел. под предводительством своего главного вождя Магомет-Изы с твердой решимостью остановить дальнейшее наступательное движение полк. Келли и не дать ему соединиться с читральским гарнизоном.

Усиленный мастуджским гарнизоном, полк. Келли располагал 382 пионерами с капитаном Бородэйль, двумя орудиями с лейт. Стюарт, 100 чел. кашмирцев с лейт. Моберлей, 34 кашмирскими саперами и минерами с лейт. Ольдхэм и 100 чел. Гунза и пуниальских леви. С этим отрядом он выступил в 7 час. утра 13 апреля. План атаки был следующий: авангард должен был, выйдя на равнину, пересеченную позицией противника, уклониться вправо, где местность допускала скрытное приближение к оврагу до расстояния 500 ярдов; с этого расстояния авангард должен был открыть огонь залпами по траншеям на краю оврага, под прикрытием которого должны были развернуться главные силы. В то же время леви должны были передвинуться на крайнем правом фланге против начала оврага и постараться отыскать переход через овраг для обхода левого фланга позиции противника.

Авангард, состоявший из роты A, развернулся около 10 1/2г час. и приблизился к позиции на 900 ярдов; вскоре подошла рота C и удлинила боевую линию вправо. Роты E и G были в резерве и шли в полуротных колоннах. Когда потребовались подкрепления, то сначала рота E, а затем и рота G удлинили боевой порядок вправо. Леви были на крайнем правом фланге в горах против верховья оврага. Пока исполнялись все эти передвижения, орудия выехали на позицию и с расстояния 500 ярдов открыли огонь гранатами по траншее № 16 и вскоре, сбив бруствер до 3-х футовой высоты, заставили противника [149] замолчать, чем тут же воспользовались, чтобы переменить позицию и продвинуться на 225 ярдов вперед.

Роты A и C развернулись прямо против траншей №№ 12,13, 14, 15 и вели фронтальный огнестрельный бой; изредка рота C направляла залп-другой пол-оборота вправо по траншеям на горе. Огонь рот E и G был почти исключительно направлен против горных траншей на левом фланге противника.

Среднее расстояние, с которого был открыт пехотный огонь на фронте, было от 250-300 ярдов. Огонь орудий был теперь тоже направлен против линии траншей на краю оврага. В это время лейт. Бенион доложил полковнику Келли, что им найден путь, по которому можно перебраться чрез овраг. Это была та полуразрушенная тропинка, о которой было упомянуто выше и которая вела со дна оврага вверх в позиции противника и выходила на равнину между траншеями 15-й и 16-й, уже почти покинутыми противником. Спуск же на дно оврага по совершенно отвесной стене был устроен кашмирскими саперами лейтенанта Ольдхем с помощью веревочных лестниц в полчаса времени.

Немедленно была вызвана из резерва кашмирская пехота лейтенанта Моберлей и человек 15 с лейтенантами Бенион, Ольдхем и Моберлей благополучно взобрались на неприятельский берег. Одновременно с этим далее вправо показались леви, которым удалось пробраться по горам в обход оврага и левого фланга противника. Неожиданное появление этих двух партий, угрожавших отрезать отступление еще остававшимся в траншеях, вызвало в рядах противника панику и скоро бегство стало общим. Учащенный огонь 4-х рот и 2-х орудий с того берега оврага провожал бегущих на протяжении 1,000 ярдов, пока они не скрылись за складками местности. Поле. Келли приказал общее наступление через овраг по читральской дороге. Рота была послана для преследования, но противник бежал так быстро, что успел скрыться в горах по направлению на Дразан.

Полк. Келли доносил в рапорте о деле под Низа-Гол, что выдержка и храбрость войск, подвергавшихся во время этого [150] двухчасового боя сильному и меткому огню с фронта и из траншей левого берега, была выше всяких похвал. Потери противника равнялись 60 убитым и около 100 раненым. Потери англичан состояли из 6 убитых и 16 раненых; убиты были также три артиллерийских пони. Среди неприятеля находилось около 40 воинов Умра-Хана; огонь производился исключительно винтовками Снайдера и Генри-Мартини.

Эта вторая победа была еще важнее первой. Все выдающиеся предводители, не занятые под Читралом, принимали участие в этом деле и противник глубоко верил в неприступность своей позиции; тем чувствительнее был удар для читральцев.

Полк. Келли ночевал против д. Саногар и на следующий день, 14-го апреля, двинулся в Дразану, куда по слухам бежал Магомет-Иза. Дорога была найдена разрушенной; пришлось подняться на 2,000 фут выше дороги и сделать большой обход по горам (около 20 миль).

Форт Дразан на правом берегу р. Турика, оказался незанятым; в нем найдены большие запасы зерна, которые, в сожалению, полк. Келли не мог взять с собой, за отсутствием перевозочных средств и невозможностью достать окрестных жителей для переноски их.

Обыкновенная дорога в Читрал ведет по левому берегу р. Турико. По ней двигались кап. Росс и лейтенанты Эдуардс и Фоулер, отряды которых были уничтожены; противник надеялся остановить отряд полк. Келли примерно в том же месте, где так пострадал кап. Росс, но полк. Келли, разгадав намерения противника, попытался избежать этих опасных дефиле и решил продолжать двигаться горами по правому берегу реки, пока не будут обойдены все эти опасные места..

Под проливным дождем отряд дошел 15-го апреля до Кушта, 16-го до д. Лун и только 17-го, оставив за собой все опасные дефиле, отряд спустился снова к р. Читралу и у д. Парнас переправился на левый берег ее, хотя она в этом месте и не считается проходимой в брод, так как вода доходит выше пояса, и течение весьма быстрое. Для уменьшения опасности связывали по 10-12 человек вместе, поперег реки [151] были расставлены леви, чтобы помогать людям перехватывать уносимые течением вещи. Таким образом, благодаря этому, стратегически в высшей степени важному, маршу, была без выстрела обойдена почти неприступная позиция.

За все это время полк. Келли не имел никаких известий о читральском гарнизоне и не имел возможности доставить в Читрал какое либо сведение о своем приближении. Теперь он был в двух переходах от Читрала. Этот день 17-го апреля обозначил перелом во всей кампании: полк. Келли обошел последнюю сильную позицию читральцев; лейт. Харлей сделал блестящую вылазку и в этот же день Умра-Хан в последний раз тщетно пытался задержать генерала Ло.

18-го полк. Келли сделал небольшой переход до д. Мори; 19-го он прибыл в д. Когази в одном переходе от Читрала. Здесь он получил первое письмо от осажденного гарнизона, с известием о снятии осады и бегстве противника.

20-го апреля после полудня отряд вступил в Читрал, горячо приветствуемый товарищами, выдержавшими 47-ю дневную осаду.

Так окончился блестящий поход, исполненный несколькими английскими офицерами без участия английских солдат, только с туземными войсками, по покрытым снегом хребтам, в центре горной страны, среди населения враждебного и возбужденного удачным восстанием.

Благодарность королевы и главнокомандующего индийской армией, а также удивление военных критиков всей Европы — были наградой отряду за перенесенные лишения и выказанную выносливость и мужество.

Неделю спустя прибыли в Читрал майор Оуен и капитан Юонгхёсбэнд, опередив на 40 миль авангард колонны генерала Ло — бригаду генерала Гэттэкра, оставленную ими у Ловарайского перевала. Насколько ошеломляюще и отрезвляюще подействовали на читральцев быстрые успехи англичан доказывает возможность поездки этих двух офицеров без конвоя по стране, неделю перед тем бывшей еще в полном восстании. Читральцы жаловались на патанцев, увлекших их, и [152] уверяли, что они последовали за ними только потому, что патанцы были сильны, а англичане были далеко и никто не подозревал, что они так могущественны.

Деревни, но которым эти офицеры проезжали, были почты безлюдны; все население спасалось в горы, услышав о наступлении ген. Гэттэкра, опасаясь мести англичан.

В прокламации к народам, обитающим по дороге в Читрал, британское правительство в начале кампании объявило, что цель похода заключается единственно в прекращении настоящего нападения на Читрал и обеспечение его от повторения подобных незаконных нападений; теперь же, когда Умра-Хан был изгнан из страны, Шер-Афзул был в плену, британские офицеры освобождены и престиж Англии восстановлен, правительство должно было решить вопрос о дальнейших отношениях своих к правителю Читрала и к народам, живущим по дороге в Читрал. Могло быть всего два решения этого вопроса: следовало или сохранить и упрочить положение, достигнутое удачной кампанией или совершенно переменить политику и отказаться от всякого влияния и контроля над внешней политикой этого государства. История Читрала за последние 20 лет показывает, что это государство не в силах быть самостоятельным, а нашествие Умра-Хана повергло его в положение совершенной анархии. Было ясно, что государство это должно искать поддержки и опираться на какого либо более могущественного соседа, вследствие чего индийскому правительству, казалось, было весьма важно удержать за собой приобретенное им влияние. Предоставить Читрал возможности чужестранной оккупации было бы также рискованно, как несправедливо и не исполнить взятых на себя обязательств по охране сюзеренных прав кашмирского магараджи. Обстоятельства, вызвавший [153] необходимость похода, с его блестящей обороной форта Читрала, убедили индийское правительство в невозможности сохранить британское влияние в этой стране без присутствия британских войск. Таким образом вопрос сводился в отысканию средств для постоянной военной оккупации Читрала. Ввиду трудности посылки войск и доставления всех необходимых запасов из Гильгита и Кашмира, продолжительного времени, потребного для этого, и громадных расходов, с сим сопряженных, было невозможно поддерживать сообщение с Читралом этим путем; нужно было установить постоянное сообщение на Пешаверскую границу.

Вдоль последнего пути обитают разные дикие фанатические народы, для удержания которых в покое может потребоваться не одна экспедиция; но последняя кампания доказала, что враждебность этих народностей была преувеличена и что влияние фанатических мулл менее сильно, чем думали. Поэтому, можно полагать, окажется возможным, опираясь на некоторую, но не чрезмерную военную поддержку, войти с этими народностями в соглашения, в силу которых путь в Читрал для войск и военных транспортов будет всегда открыт. По этой дороге ведется довольно обширная торговля и страна вдоль пути доставляет всякое продовольствие в таком количестве, что избавит вполне от необходимости подвоза запасов в Читрал из Индии. При установлении дружественных отношений нужно ожидать возрастания обработки земли и увеличения продовольственных средств страны. Во время занятия страны войсками ген. Ло, была выстроена хорошая дорога вдоль долины р. Пянджхоры, пользуясь которой, придется проходить только чрез государства Сват и Дир. Из них второе дружественно расположено в британскому правительству в силу поддержки, оказываемой последним его хану; что же касается Свата, то многие из влиятельных предводителей еще до войны просили покровительства у британского правительства, опасаясь могущественного соседа Умра-Хана. Теперь же после войны они все выказывали склонность жить спокойно и в дружбе с англичанами. Сражаясь с генералом Ло, они поддались наущениям [154] Умра-Хана и своих мулл, всегда опасающихся за свое влияние, но, сами по себе, Сваты скорее земледельцы и торговцы, чем воины. Во время занятия страны британскими войсками, они заработали большие деньги, исполняя разные работы, и, так как британские офицеры всегда обращались с ними справедливо и хорошо, они просили, чтобы британские войска всегда бы оставались в стране. Ввиду всего этого, индийское правительство предложило оставить в Читрале гарнизон из двух туземных полков, двух конных орудий и роты сапер. Главная квартира предполагалась в Кила-Дрош, в 130 милях от Пенджабской границы и в 24-х милях от самого Читрала. В Читрале должен был стоять пол-баталион в сильной укрепленной позиции. На один или на два года предполагалось в виде поддержки оставить одну туземную бригаду из 2-х полков, одну конную батарею и одну роту сапер на Малакандском перевале, в нескольких милях от Пенджабской границы, для охраны главного пути в этой стране; один баталион должен был охранять мост через р. Сват. Между р. Сват и Кила-Дрош, расстояние около 100 миль, должны были охранять леви — 250 от Свата и 500 от Дира. Эти предположения индийского правительства были утверждены статс-секретариатом 9-го августа 1895 года. Спорный вопрос об удержании или оставлении Читрала был, таким образом, решен; было бы утомительно повторять все различные доводы, приведенные за и против сохранения Читрала. Высокие военные авторитеты говорили, что было бы разумнее предоставить страну себе самой, допустить вторжение противника в страну, но отнюдь не оставлять армии среди этой обширной горной местности для обороны ее и встречи противника; другие авторитеты, в том числе настоящий и бывший главнокомандующие Индии, и в особенности все высшие офицеры, ныне служащие в Индийской армии и на месте изучавшие этот вопрос, полагали, что удержание Читрала необходимо для собственной безопасности и обороны северо-западной границы Индии. Однако, оставляя в стороне все эти чисто военные вопросы, о которых высказаны были взгляды диаметрально противоположные военными людьми на месте и в Англии, правительство, [155] приводя в исполнение вышеуказанное решение, имело в виду главным образом вопрос о престиже. Правительство полагало, что удаление из Читрала повлечет за собой значительное умаление престижа, а в сношениях с азиатскими народами престиж играет одну из самых важных ролей. Несколько лет тому назад правительство задалось задачей следить за внешней политикой Читрала и руководить ею, дабы охранять проходы на его северной границе и следить за тем, что делается позади них. Это было известно как самим читральцам, так и окрестным народам; поэтому помимо вопроса, разумно или нет с финансовой точки зрения оставить Читрал, было несомненно, что один вид непостоянства и незнания, чего правительство в сущности хочет, — а оставление так решительно занятого положения в Читрале должно было возбудить подобное мнение в умах не только читральцев, но и народов Свата, Бажаура, Афганистана и Центральной Азии, — наложило бы клеймо нерешительности и колебаний на правительство, на политику которого нельзя положиться.

Никто не может оценить вредные последствия подобного впечатления лучше офицеров, которые имели случай непосредственно сталкиваться с этими дикими, впечатлительными народами на границе Индии. Нельзя слишком часто повторять, что эти народы еще в детском состоянии, что они непостоянны и впечатлительны как дети, и их необходимо заставить уверовать в непоколебимое постоянство и настойчивость той державы, той власти, которая хочет ими руководить. Иначе они останутся непостоянными и беспокойными до той поры, пока не свяжут свою судьбу с другой соседней державой, в твердость и единство политики которой они уверуют. Но если они убедятся, что британское правительство может им дать ту опору, которую они обречены искать, то они будут даже рады признать его своим сюзереном. Зная хорошо, что им необходима сюзеренная власть, они ищут только такую, на которую можно положиться, как по отношению к ее намерениям, так и в смысле способности и силы ее защитить их от внешних врагов. До сих пор они не были убеждены в этом: они [156] подверглись нападению со стороны соседнего государства, просили помощи у индийского правительства, но не получили ее. Они поэтому не видели достаточных причин держать его сторону. Теперь же, узнав иное, они должны верить как могуществу правительства, так и его твердому намерению неуклонно преследовать раз принятую политику. Если подобное убеждение укоренится в умах населения, то едва ли можно ожидать повторения только что бывших беспорядков и возмущений. Немногие беспокойные искатели приключений, игравшие до сих пор с народом, пользовавшиеся им как пешками для собственных эгоистических целей, будут, конечно, недовольны происшедшей переменой, наступлением отдыха и спокойствия после периода беспрерывных распрей и войн, в которых они хотя и погибали в конце концов, но все-таки по временам имели шансы выйти победителями. Но народ вообще будет доволен и рад наступившему спокойствию, и также как Гунза, соседнее с Читралом государство, покоренное в 1891 году, уже в следующем году и потом в последнюю кампанию честно откликнулось на призыв правительства о содействии и присылкой опытных горцев-леви — значительно облегчило полковнику Келли исполнение его тяжелого похода и взятие горных неприступных позиций, — также и читральский народ, убедившись в могуществе и желании правительства честно исполнять все обязанности сюзерена, не касаясь их обычаев и внутреннего управления их метара, сблизится и соединится с англичанами, вместо сопротивления окажет им содействие и, подобна народу Гунза, из элемента смут и слабости обратится в источник силы на индийской границе и в случае надобности поможет обороне обширной индийской империи.

Текст воспроизведен по изданию: Оборона Читрала // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии, Выпуск LXX. СПб. 1896