СВЕДЕНИЯ О КАФИРИСТАНЕ

(по английским источникам).

П. Лессара.

Из всех стран Средней Азии в настоящее время наименее исследован Кафиристан. Попытки англичан проникнуть туда до сих пор не увенчались успехом. Под названием «A visit to Kafiristan» в январе 1884 г. напечатано в Proceedings of the R. Geographical society описание путешествия Мак-нэра; но Мак-нэр в действительности посетил лишь одну или две из лежащих у восточной границы деревень кафиров; пройти в верхние части долин Алишанга и Алингара, на сколько известно, никому не удалось. Сведения о кафирах собраны или от тех из них, которых удавалось встретить английским путешественникам, или же среди соседей, из которых некоторые лишь недавно приняли мусульманство и представляют собою смесь кафиров с афганскими племенами. Результаты исследований пундитов, посылавшихся в Кафиристан индийским топографическим департаментом, не были опубликованы.

Ниже собраны скудные имеющиеся данные о Кафиристане:

Глава I — очерк исторической географии Кафиристана — есть свод сведений, сообщенных по этому предмету лордом Абердэром, капитаном Юлем, доктором Лейтнером и сер Генри Роулинсоном во время прений по поводу путешествий Танера и Мак-нэра.

Глава II — перевод «Notes on the Chugani and neighbouring tribes of Kafiristan», by Colonel H. C. Tanner (из Proceedings of the R. Geogr. Society. Vol. III, May 1881).

Глава III — перевод «A Visit to Kafiristan», by W. W. Mc Nair (из Proceedings of the R. G. S. Jan. 1884).

Сведения, собранные майором Биддёлфом, помещены в главе X сего книги «Tribes of the Hindoo Koesh», уже переведенной на русский язык («Народа, населяющие Гинду-куш». Сочинение майора Биддёдфа. Перевел П. Иессар. Асхабад. 1886.). [2]

ГЛАВА I.

Очерк исторической географии Кафиристана.

Кафиристан составляет западную часть независимой горной страны — Ягестана; с востока он примыкает к Читралу, с юга в владениям афганцев, вытеснивших кафиров, живших по низовьям притоков Кабул-дарьи; часть из них удалилась в верховья долин; другие же приняли мусульманство и, смешавшись с господствующею расою, образовали полукровные племена — нимча. С северо-запада Кафиристан ограничен Гинду-кушем. К западу от него в этой цепи есть целый ряд проходов, уже не раз пройденных; через последний из них — Хавак — как выяснил сер г. Роулинсон, Тимур прошел на пути в Индию; через Хавак же в начале сороковых годов прошел капитан Вуд, направляясь в верховьях Оксуса. К востоку Гинду-куш пересекают проходы, ведущие из Читрала в Бадахшан; они исследованы пундитами, хавилдарами и другими путешественниками, по поручению индийского топографического департамента. Простирающая же в северу от Кафиристана часть гор, длиною около 150 верст, совершенно неизвестна.

Имя кафиров до начала настоящего столетия упоминается весьма редко; передают, что они с успехом сопротивлялись Махмуду газнийскому. Также неудачен был поход, предпринятый против них в 1398 г. Тимуром. История этого похода, переведенная в III томе «Historians of India» by Elliot, в высшей степени интересна, но проследить по ней географические данные не представляется возможным. В Андерабе жители мусульманских деревень обратились в Тимуру с жалобами на притеснения со стороны кафиров. Путь в страну этих последних был очень трудный; сам Тимур был принужден спускаться в корзине по покрытым снегом склонам гор. Он уничтожил несколько их укреплений и истребил много жителей по пути, но проникнуть вглубь страны ему не удалась.

Император Бабер, распространивший свои владения до Чигар-сарая в 1514 г., весьма немного говорит о кафирах. [3]

Затем о них упоминает иезуит Бенедикт Гоёс (Bento de Goes. — OCR), который в 1604 или 1605 г. прошел близ этих мест. Между Пешавером и Джелалабадом ему передавали, что к северу лежит страна, называемая «Каперстам», населенная чрезвычайно враждебным мусульманам народом, который делает и пьет вино, имеет храмы и носит черное платье.

В новейшие времена Элфинстон первый обратил внимание на кафиров. Желая дополнить свою «History of Kabul» данными о Кафиристане, он послал в 1809 г. туда одного индийского офицера, человека очень развитого и образованного, который доставил весьма верные сведения о стране и ее обитателях. Элфинстон сообщает, что они отличаются красотою и европейским очертанием лица, пьют вино в серебряных чашах, у них в употреблении столы и стулья. Они не мусульмане, не индусы, не буддисты, а язычники; религия их род грубого деизма; они верят в единое божество, но вместе с тем поклоняются множеству идолов, представляющих собою умерших знаменитых людей. Принося в жертву корову или козла, они произносят самые простые молитвы в роде «Сохрани нас от лихорадки. Увеличь наши запасы. Убей мусульман. По смерти прими нас в рай». Убийство мусульман считалось религиозною обязанностью и молодой человек не мог вступить в брак, ранее совершения, по крайней мере, одного такого убийства. Кафиры говорят на многих языках, которые впрочем все имеют связь с санскритским. Элфинстон делает предположение, что этнически сиях-пуши одного племени с кухистанцами, лагманами и дехканами, хотя эти последние все исповедуют ислам. Цифру народонаселения Элфинстон определяет в 250.000 человек. Общего имени народ не имел; каждое племя занимало особую долину; одно из них называлось сиях-пуши или тор, вследствие черного цвета носимого платья, другое — спин, вследствие белого цвета. Это были горцы, занимавшиеся частью земледелием и частью скотоводством; они не были вполне дикари и хотя и находились на низкой степени цивилизации, но жили в домах и имели установленные брачные законы. Отдельные племена постоянно вели между собою [4] войны и захватывали друг у друга людей для продажи в рабство. Рабство было не жестокое, вообще домашнего характера: интересно, что между рабами не было мусульман. Элфинстон приводит предание о происхождении кафиров от оставшихся здесь македонских солдат.

Сер Генри Роулинсон, во время своего пребывания в Кабуле (во время первой афганской войны), видевший много сиях-пушей и имевший случай говорить с ними, подтверждает сведения об их наружности. Самая красивая женщина, которую он видел на востоке, была кафирская невольница; она имела столь роскошные золотистые волосы, что, распустив их, могла покрыть ими себя с головы до ног, как покрывалом.

В своем «Personal Narrative of a journey to Kabul» (1843 г.) сер А. Борнс передает, что он встречал в Кабуле людей, посещавших Кафиристан, а также много рабов кафиров, которые помнили родной язык и нравы своего народа. По словам Борнса, они не находят ничего, оскорбительного в слове «кафир» и считают братьями всех носящих локоны и пьющих вино. По наружности они резко отличаются от афганцев и кашмирцев; мусульмане не находят у них пощады и не смеют проникать в страну; индусы же ходят туда в качестве купцов и нищих. Затем Борнс сообщает небольшое число слов их языка и передает, что кухистанцы говорят на сходном диалекте.

О кафирах также упоминают Вуд, Винь, Массон, Лемсден, Раверти и Белью; но сообщаемые сведения все из вторых рук. Вуд во время своего путешествия к верховьям Оксуса, осматривая вопи лапис-лазури, слышал о кафирах и о страхе, внушаемом ими мусульманам в Бадахшане. Лемсден собрал свои сведения от кафирского невольника Фераморза, бывшего генералом афганской службы в 1857 году.

Доктор Трумп (из Мюнхена), будучи в Пешавере, от двух кафиров, которые были в нему приведены, собрал некоторые данные об их языке; данные эти помещены в «Journal of the R. Asiatic Society».

В 1874 г. два протестантские миссионера, в надежде, что [5] европейцам будет оказан хороший прием в Кафиристане, пытались туда проникнуть; но один из них был отослан обратно джелалабадским губернатором, а другой задержан английскими властями на границе.

Доктор Лейтнер собирал сведения о кафирах из Дардистана.

Более обстоятельные, хотя также расспросные, сведения о Кафиристане приведены майором Биддёлфом в вышеупомянутой книге его «Tribes of the Hindoo-kush», Майор Биддёлф через Кашмир и Гилгит доходил до Читрала; во время своего продолжительного пребывания в этих местах, в качестве политического агента, в Гилгите ему приходилось много встречать кафиров и беседовать с ними; в 1878 г. две депутации их даже являлись в Читрал звать его в свою страну, но обстоятельства не позволили ему принять приглашения.

Большая часть сведений по географии страны добыты переодетыми пундитами, посылавшимися в Кафиристан генералом Иокером и полковником Монгомери, а также двумя туземными миссионерами, проникшими туда в 1865 г.

Недоступный характер страны, дикость народа, а более всего недоброжелательство, с которым смотрят на сношения европейцев с кафирами окружающие их мусульмане, — вот, по мнению Лондонского Географического Общества, причины, которые затрудняют непосредственное исследование Кафиристана европейцами. Только в последнее время Таннером и Мак-нэром сделаны две попытки в этом направлении. Первая из них не удалась, так как Таннер (1879 г.), вследствие болезни, должен был ограничиться посещением долины Дара-нура. Мак-нэру же (Мак-нэр до своего путешествия уже долго служил в Индии; состоя при топографическом департаменте С. З. Индии, он принимал участие в съемках в Афганистане.), переодевшись мусульманином, удалось только посетить одну или две ближайшие к границе деревни Кафиристана. По первому требованию читралского начальника, он поспешил прекратить путешествие и вернулся в Индию. Танин образом, если справедливо поставить в заслугу Мак-нэру, [6] что он первый англичанин, посетивший долину Свата и Пенджкоры, то с другой стороны приходится признать, что Кафиристан европейскими путешественниками все еще не исследован. Хотя в прениях в географическом обществе по поводу путешествия Мак-нэра, полковник Юл и выразил радость, что ему удалось дожить, чтобы увидеть, что Кафиристан изучен англичанином, а не русским; но, как будет видно из приведенного ниже описания этого путешествия, произнести в настоящее время «ныне отпущаеши» довольно преждевременно. Впрочем условия исследования Кафиристана настолько более благоприятна со стороны Индии, нежели со стороны Туркестана, что было крайне удивительно, если бы оно было произведено русскими, а не англичанами. Если до настоящего времени последние этого не сделали, то в вышеозначенным трудностям предприятия, конечно, надобно прибавить еще одну, едва ли не главную, причину — это недостаток предприимчивости в этом деле со стороны английских офицеров.

Сэр Генри Роулинсон передает, что во время кампаний 1838-40 гг. от сношений с кафирами пришлось отказаться, чтобы не раздражать афганцев; но, как указал сам сер Генри и как сделал Мак-нэр, исследования могут быть произведены помимо Афганистана, именно через Дир и Читрал, сами же кафиры несколько раз приглашали англичан в себе еще во время первой афганской войны; затем, как сказано выше, в Биддёлфу являлись две депутации, прося его посетить Кафиристан; с этою же целью, в самый день отъезда Таннера, в нему также являлись кафиры.

Едва ли может быть сомнение, что они звали англичан не потому, что они англичане, а потому, что они не мусульмане; поэтому и русскому, вероятно, не представилось бы непреодолимых затруднений проникнуть в их страну, направившись также помимо Афганистана, т. е. через Барогид и Читрал.

Таким образом география страны и до настоящего времени вся основана на данных, доставленных переодетыми индийскими съемщиками; когда страна сделается доступною для исследований, без сомнения, многое окажется не таким, как полагается теперь. [7]

Кафирами (т. е. неверными) и сиях-пушами (т. е. одетыми в черное) называют жителей соседние мусульмане; они же называют страну Кафиристаном; сами туземцы ее называют «Вамастан». Сэр Генри Роулинсон делает предположение не есть ли «Вам» санскритское слово ван, означающее чаща (jungle). Местные названия отдельных частей страны и отдельных племен даны в приведенных ниже описаниях путешествий и в книге Биддёлфа «Народы, населяющие Гинду-куш».

Едва ли можно сомневаться, что в прежнее время кафиры занимали большее пространство, нежели теперь. Постоянно теснимые мусульманами, они частью удалились в наименее доступные верховья ущелий, частью подчинились соседним правителям и приняли ислам. По мнению Голдича, существующие факты не подтверждают предположения Элфинстона, что кафиры распространяются и по ту сторону водораздела Гинду-куша, но бесспорно одного с ними происхождения живущие в югу от них племена нимча, сафи, дехканы, лагманы и еще далее кухистанцы, ныне исповедующие, по крайней мере наружно, ислам.

История Кафиристана представляет чисто отрицательный интерес. Кафиры, главным образом, тем и обращали на себя внимание, что они столько веков оставались в стороне от происходивших кругом перемен и сумели, пользуясь благоприятными местными условиями, не смотря на успехи других религий, особенно ислама, и других цивилизаций, сохранить свои обычаи, веру и независимость. Жизнь же самого Кафиристана, также как и других горных стран по Гинду-кушу, это ряд междуусобий отдельных племен, набегов на мусульман и этих последних в страну кафиров.

Имеющиеся данные уже достаточны для опровержения нелепой легенды о происхождении кафиров от македонских солдат, оставленных на склонах Гинду-куша Александром Великим при вторжении его в Индию. Элфинстон сообщает это предание на основании Реннеля, а Реннель приводит слова Абул-фазля, мусульманского писателя времен Акбара, который говорит, что близ Баджаура есть племя, по преданию происходящее от солдат Александра Македонского, но, очевидно, [8] эти слова не могут быть отнесены к кафирам. Ни по языку и религии, ни по нравам и обычаям кафиры не имеют нечего общего с греками. Доктор Лейтнер указывает, что в настоящее время выяснено, что кафиры говорят, по крайней мере, на пяти разных языках, отличающихся друг от друга не менее как французский от италианского или даже от немецкого; но все они основаны на общих арийских корнях. По мнению сэр Генри Роулинсона, языки, на которых говорят народы, населяющие Гинду-куш, включая и языки кафиров, персидско-индийской ветви арийского семейства; это доказывает, что горы заселены во время последовательных передвижений арийских племен из Средней Азии к югу. Отношения различных племен, быть может, и удастся определить, когда все их словари будут собраны и сравнены каким либо хорошим филологом; в настоящее же время весь вопрос очень мало выяснен. Но уже теперь можно заключить, что кафиры такое же арийское племя, как и многие другие в этих горах. Сами афганцы, по происхождению, нечто иное, как одно из таких племен, подобно шинвари и другим, из которых каждое имеет свой особый язык и историю. Кафиры только в том отношении интереснее других, что, вследствие обособленности, тип их должен был лучше сохраниться.

О характере дорог в самом Кафиристане в настоящей, время ничего неизвестно. Дорога же по Читралской долине уже весьма давно указывалась сэр Генри Роулинсоном как прямая и легчайшая из Пенджаба в долину верхнего Оксуса т. е. как естественная большая дорога из Индии в Среднюю Азию; мнение свое сэр Генри основывал на показаниях туземных съемщиков; Мак-нэр вполне подтвердил их относительно пройденного им участка пути; но верхняя часть дороги, как выяснилось из путешествия Локкарта в 1886 г., представляет весьма значительные трудности. Едва ли можно сомневаться, что для сколько нибудь значительного движения все преимущества окажутся на стороне дорог, пересекающих Гинду-куш к западу от Кафиристана. [9]

ГЛАВА II.

Заметки о чугани и соседних племенах Кафиристана, полковника Таннера.

(Специально филологическая часть доклада полк. Таннера передана для разработки профессору Трумпу, в Мюнхене, который один научно знаком с языками кафиров.)

Долина Дара-нур, известная у жителей под названием просто Нур, есть бассейн реки, берущей начало на южном склоне гор Кунд и впадающей в р. Кунар. В ней расположено большое число деревень и укреплений и, за исключением верхней части, где находятся два поселения чугани, она вся населена особенным племенем дара-нури. Около 10 миль (15 верст) от верховьев долины в нее входит поток Даменч, но воды его не смешиваются с водами Дара-нур. На протяжении около 12 миль обе реки текут рядом в 3/4 мили друг от друга, каждая держась подошвы холмов своей стороны, и впадают в Кунар близ Ислам-абада отдельными устьями. Очевидно, это могло произойти только вследствие искусственных причин; постоянная обделка средины долины в виде терас для земледелия возвысила ее над краями. При сгущении населения каждый клочок земли приобретал большую ценность и жители, при помощи булыжных стен, завоевывали части прежнего общего ложа и постепенно отодвинули воды от естественного направления в глубоко прорезанные скалистые русла у самой подошвы холмов с каждой стороны, где они теперь текут.

Подобное же странное зрелище долины с двумя почти параллельными реками встречается и к западу от Джелалабада, где Камбу и Сурх-аб разделены только искусственным возвышением. Богатые илом воды обоих потоков столько веков были направляемы на терасовидные поля близ Султанпур-паина и к востоку от него, что поверхность культурной полосы значительно возвысилась над прежним уровнем; вследствие этого Камбу и Сурх-аб, которые будучи предоставлены сами себе, соединились бы у Розабада, ныне текут совершенно отдельно. Султанпур-паин, прежде значительно возвышавшийся над окружающею местностью, теперь на одном уровне с близ [10] лежащими полями. Выше Султанпур-паина есть известный ручей, одинаково чтимый как мусульманами, так индусами; прозрачные воды его, проведенные по обеим сторонам города, не позволяли ему складываться в своих руслах и потому они и теперь текут в своих прежних естественных ложах, образуя глубокие овраги в возвысившейся терасовидной полосе.

По всему Нинг-нагару (В Джелалабадской долине и соседних местностях и до настоящее времени признается прежнее подразделение: Нинг-нагар, что, как объясняют, значит 9 рек. Мне не удалось выяснить о каких 9 реках идет речь. Все согласно включают в это число Кабул, Кунар, Сурх-аб, Алингар и Алишанг; относительно других есть разногласие; некоторые называли малые токи Кабула и пр.), где уже столько тысячелетий человек ведет свою работу, он во многих местах совершенно изменил характер местности; кроме разделения рек в Дар-нуре и у Султан-пура искусственными возвышениями, он отклонил некоторые из ручьев, спускающихся с Сефид-куха, на много миль в сторону от естественного течения, постоянно отвоевывая части русла могучими стенами своих терас. Тысячи лет стада баранов и коз усердно уничтожали всякий след растительности на необработанных местах и ныне на них нет ничего кроме травы. Опустошения, произведенные стадий по Сефид-куху распространяются до высоты 7.000, ниже которой они вытоптали всю почву и уничтожили все деревья и кустарники; растительность на этом кряже начинается лишь на той высоте, до которой стада не могут достигнуть в один день пастьбы от ближайших деревень. В сравнительно сухих странах Азии, где грунт не содержит влажности в течение всего года и где корни трав не скрепляют его, бараны и козы частью опустошили, а частью ныне еще опустошают склоны гор и делают их столь же мертвыми, как острова Красного моря.

В долине Даменч, соединяющейся с Дара-нур, также расположено много деревень. Жители (даменчи) говорят на особом языке, родственном, но непонятном для их соседей чугани и дара-нури. Афганцы, от которых они значительно отличаются по наружности, причисляют их к кухистанцам. [11]

Дара-нури производят себя от таджиков и очень гордятся древностью своей расы; но афганцы, напротив, говорят презрительно об их происхождении и называют их дехканами. Дехканы, живущие в равнинах, напр. Джелалабадской, говорят на пушту, но весьма возможно, что некогда и они говорили на том же языке, как и братья их к северу от Кабул-дарьи. Они, вероятно, остатки обитателей, которые предшествовали патанам и были кафиры до введения буддизма. Что некоторые из существующих племен кафиров жили в Джелалабадской долине признается многими афганцами и дара-нури, а Кама, Гамбери и другие местности частью принадлежали кафирам и до сравнительно недавнего времени. В последнюю равнину вливаются два «кафир-дара», а в Джинжапуре (в Дара-нуре) на расстоянии 2 киль я видел кафирскую деревню, стены которой настолько хорошо сохранились, что я предполагал, что она и ныне обитаема. Чтобы дать понятие о том, сколько земель потеряли кафиры в последнее время, достаточно сказать, что когда они были вытеснены из Дара-нура, то могли остановиться только на северном склоне гор Рам-кунт, т. е. по крайней мере в 4 переходах по прямой линии; но об этом подробно будет сказано ниже.

Язык дара-нури почти тождествен с языком их соседей на равнине Лагман. Мой список слов их очень не полный; первоначальное мое предположение собрать полный список я оставил, узнав, что этим делом занялся покойный Дженкинс; он был прекрасный лингвист и составил грамматику и весьма полный словарь языка лагмани. В несчастью, Дженкинс был убит в Кабуле вместе с майором Каваньяри и, сколько мне известно, с ним погибли в Бала-гисаре и все его бумаги.

По наружности дара-нури мало отличаются от афганцев; черты их мягче; они более правдивы и менее подвержены взрывах фанатизма нежели патаны, и хотя в Дара-нуре они постоянно враждуют между собою, они никогда не выказывали неприязни к Англии в Афганистане. Сотни рослых мужественных дара-нури могли бы легко быть завербованы в ряды индийской армии, если бы правительство этого пожелало. [12]

Укрепления в Дара-нуре, как по внешнему виду, так и по внутреннему расположению, такие же, как в Джелалабадской равнине. В двух, в которых я провел несколько дней, женщины были весьма мало встревожены моим посещением и вообще гораздо менее заботились закрывать лицо, нежели в Афганистане. Стулья и до настоящего времени в употребления у жителей и они вообще не привыкли сидеть на земле. У кафиров и кухистанцев стулья еще более распространены, там в каждом доме их всегда достаточно как для домашних, так и для гостей.

Климат долины р. Кунар близ Шева летом очень жаркий, так как возвышение ее над уровнем моря всего 2.000 фут; по верховья долин Нур и Даменч уже гораздо выше и имеют лучший климат. Местность выше Джинджапура очень живописная; скаты холмов не столь обнаженные, как ниже лежащие, а отроги Кунда покрыты густыми сосновыми и еловыми лесами; наконец над всем этим высятся скалистые обрывы и снежные вершины. Сзади Даменча и западных притоков Дара-нура в виде амфитеатра расположена величественная гранит стена, соединяющая Кашмунд (10.000 ф.) с Кундом (14.000 ф.).

Племя чугани занимает верхние части всех долин, дренирующих горы Рам-кунд.

Описание этого в высшей степени интересного племени, его прекрасных гор и долин, одежды, образа жизни и сведения об его языке могли бы составить целый том; но так как мне удалось провести среди чугани лишь две недели и большую часть этого времени я был болен лихорадкою, то я принужден ограничиться лишь кратким очерком.

Занимаемые племенем чугани, как выше сказано, верхние части долин с юга соприкасаются с пастбищами даменчей; это соседство — источник почти непрерывной вражды между обоймы племенами. С востока и запада в Чуганистану (так страну называют дара-нури) примыкает могущественная раса сафи. Они непримиримые враги чугани, и между обоими племенами почти не бываем мира; только во время жатвы прекращаются взаимные нападения. Сафи наиболее могущественные из двух [13] и у них более годных к обработке земель, нежели у чугани; эти последние возделывают всякий клочок скатов холмов, где возможно возвести стену терасы и страна их совершенно не в состоянии пропитать большого населения, нежели теперь. Вследствие этого сафи берут верх в борьбе и под их власть уже подпали некоторые деревни долин Кунда и в настоящее время вполне сохранили свою независимость только чугани, занимающие верховье долин Дара-нур, Шулут и Мазар-дара (или Арет). (Координаты Арета 34° 44' с. ш. и 70° 43' в. д. — OCR)

Распределение племени видно из следующей таблицы:

 

Местности.

Названия деревень.

Число домов

 
Дренаж р. Кунар. Дара-нур Кандак

300

 
» Шемал

200

 
Шулут-дара Шулут (4 деревни)

200

 
Мазар-дара Арет (и много выселков)

1.200

 
» Сумашт

300

 
Даменч-дара Сигал

400

 
Човки-дара Чилас

400

 
Печ-дара Кордар или Чугали (и друг.)

100

Говорят на дехкани или лагмани.
  Париана-дара Париана

1.000

  Читалас-дара Читала

600

    Всего

4.700

домов.
    Или приблизительно

23.500

душ.

Мне передавали, что есть еще отделения, здесь не названные, но причисляющие себя к чугани, но мне не удалось выяснить какие местности они занимают.

Потому, что я видел в долинах Мазар и Шулут, можно думать, что сообщенные выше цифры не преувеличены. Чугани в Париана и Читала на лагманской стороне Кунда говорят на дехкани или лагмани; другие же говорят на особом языке, родственном языку даранури, оба языка были бы вероятно весьма сходны в письменности, но разговаривать между собою люди обоих мелен могут только при посредстве переводчиков.

Наружностью чугани резко отличаются от афганцев и даранури; они ниже ростом и имеют более Мягкие и приятные черты лица. Они предпочитают темное платье, как дарбское племя колаи (в долине Инда). Беднейшие носят на голове котлообразную шапку или же род темной шляпы с очень [14] узкими полями, кругом которой более состоятельные повязывают темно-синий пугри. Платье короткое или из стеганного окрашенного в индиго ситца или из темного сукна. Некоторые носят одежду из козьей кожи. Панталоны делаются из ситца, где его можно достать, в других местах из темного сукна, в этом последнем случае они весьма коротки, едва спускающиеся ниже колен; ниже до лодыжки нога плотно обтянута вязанными из козьей шерсти штиблетами, а при путешествиях по снегу прибавляются еще толстые носки из козьей шерсти. Обувь весьма красивая: закругленная подошва соединяется аккуратно с верхом помощью полоски; кругом подъема и обхода ногу сзади пришиты вышивки, над которыми начинаются высокие кожаные штиблеты мехом внутрь; они с прорезом спереди и обвязаны ремнем. Верхние части штиблет, отвернутые внизу, образуют меховые полоски кругом ног немного ниже икр. Такая же обувь, хотя более грубой работы, встречай на границе Кашмира, в Дардистане, Бадахшане и других местах, но дарды Чиласа и Гильгита сапог не носят; они лица обвязывают кожаные полосы кругом ступни и ноги, оставляя пальцы и пятку обнаженными. Кругом тальи чугани носят кожаный пояс, за которым всегда заткнут кафирский нож, и за плечем тщательно сделанный и хорошо прикрытый колчан (В Арете большинство чугани имеют ружья, но в Кордаре и других отдаленных деревнях огнестрельное оружие встречается реже.) с запасом около дюжины камышовых тонкозаостренных стрел с тремя зубцами. Лук обыкновенно деревянный и тетива хорошая. Лук и стрелы такого вида я видел у беднейших чугани; весьма возможно, что более богатые из живущих вдали от афганского влияния имеют роговые луки, подобные употребляемым в некоторых частях Дардистана.

Чугани — суниты, притом весьма набожные и строго исполняющие свои религиозные обязанности; не смотря на это, женщины у них пользуются полною свободою. Молодые и старые, замужние и незамужние вращаются в обществе мужчин также свободно, как женщины в Европе, и вовсе не выказывают притворной застенчивости, как это принято в Индии и Афганистане. Они [15] смело подходили ко мне и рассматривали мои часы и другие вещи. Жена Азим-хана и ее дочери каждое утро являлись осведомиться о моем здоровье и под конец мы сделались вполне друзьями.

Женщины чугани нередко очень красивы и одежда их отличается большим вкусом. В Дердистане женщины носят бесформенный, грязный мешок, покрывающий их от шеи до ног; на голову набрасывают кое-как другой такой же бесформенный и грязный мешок и иногда к этому прибавляется еще суконное покрывало. Напротив, у чугани молодые женщины обращают большое внимание на свой костюм. Они носят круглую вышитую цветную шапочку, с повязкою, спускающеюся сзади до тальи, украшенною на лбу и на спине монетами, бусами и раковинами. Волосы обрезаны коротко на лбу (в роде детской прически в Европе), а сзади заплетены в косы. Сверх темного вышитого жилета надевается также темное, опускающееся ниже вдень, верхнее платье с довольно узкими рукавами. Панталоны не очень широкие, часто яркого цвета и стеганные. На шее носят несколько рядов крупных, ярких, разноцветных бус; ожерелья эти плотно прилегают к шее, а ниже их на грудь спускаются одно или несколько серебряных украшений. Кожаный пояс кругом талии дополняет костюм. Замужние женщины кругом шапочки носят пугри и не подстригают волос на лбу. В Арете у Азим-хана, моего хозяина и покровителя, женщины и дети имели всегда вид занятый и веселый; они обыкновенно исполняли полевые работы, оставляя домашние обязанности хозяину дома. Это был скупой и жадный человек; он сам распределял пищу домашним и гостям и следил за каждым куском сыра и мяса, которой кто съедал. Его понятие о гостеприимстве заключалось в том, что он заставлял меня платить невероятные цены за все, что расходовалось в его доме во время моего пребывания. Однажды дара-нури, сопровождавшие меня в Арет, стали упрекать Азим-хана, что он не устроил для меня зиафата (угощения); он тотчас же взял у женя три рупии и затем приказал в честь меня зарезать козла. Все окружающие чугани помогали при этом и потом, [16] к моему великому удивлению, съели по крайней мере половину мяса в совершенно сыром виде, даже не приближая его к огню, остальное было сварено в большом котле, из которого и я получил свою часть.

Небольшие с прямыми спинами коровы чугани дают большое количество молока, которое ежедневно все обращают в сыр. Масло не употребляется, или по крайней мере в очень ограниченном количестве. Насколько мне известно, корова единственная монета в Чуганистане. За черный ситцевый пугри с цветными шелковыми краями дают три коровы. Лавок нет, соль, ружья и пр. приобретаются в обмен в больших поселениях Дара-нура. Штрафы во столько-то коров налагают собранием трех главных маликов Арета на нарушителя весьма простого свода законов чугани. Один из людей, провождавших меня обратно из Арета в Дара-нур, был уличен в краже пугри в одном из дружественных укреплений, где я остановился. Его преследовали и, захватив, отняли у него кафирский нож и, как мне сообщили, Азим-хан, главный малик, будет приговорен в уплате 20 коров за эту обиду, нанесенную дара-нури.

С вершины перевала Утчатик-гали (7.300) открывается обширный вид на Аретскую долину. На 2.000 фут ниже перевала лежит главный город, прислонившийся к крутому противоположному скату; намного миль вверх по долине тянутся тщательно отделанные терасы, а на гребнях отрогов Кунда, разбросаны многочисленные поселки. Среди полей пшеницы видны отдельные красивые домики, иногда окруженные ореховыми деревьями. За полями и поселками скаты Кунда покрыты сосновыми лесами, а выше, где растительность уже менее сплошная, выступают местами среди лесов бугорки, покрытые зеленою травою, и дикие скалистые вершины. Над всем этим возвышается обнаженная полоса, на которой единственная растительность можевельник и, наконец, почти затерявшись в облаках, видны пики и снеговые поля Рам-кунда, называемого кафирами «Сан», т. е. величавый.

К востоку на 5.000' ниже извивается богатая долина Кунара, [17] с ее укреплениями и обнесенными стенами городами, а сзади нее темный хребет, высшая точка которого Елазаи, достигает 9.000' и над гребнями которого вдали тянется негостеприимная обнаженная страна баджаури и обитателей Дира. Далеко, далеко с югу лежит Джелалабадская равнина, видная между отрогами Кунда и Кашмунда и едва можно отличить главные орошающие ее потоки и обработанные пространства по берегам их. С юга вид замыкает снеговая линия Сефид-куха.

Растительность на хребте, с которого открывается описанный вид, богатая. Pinus excelsa, дуб, остролист, оливковые и гранатовые деревья в изобилии, а выше склоны одеты темною листвою серебристой сосны или Abies Webbiana или Smithiana. Птиц я не видел.

В долинах Арет и Шулут нет ни одного укрепления и ни одной оборонительной башни, не смотря на то, что ненавистные сафи живут не далее, как в Ислам-абаде, т. е. всего 3 мили ниже по долине; но страна настолько скалистая и неприступная, что, по мнению чугани, она сама составляет естественную крепость; жители же весьма осторожны и потому не встречают надобности укрываться за стенами башен и городов, как афганцы. Чугани никогда не спускаются из своих приютных горных жилищ в ненавистные им каменистые равнины и я первый познакомил Азим-хана с расположением главных пунктов Джелалабадской равнины. В самом Джелалабаде он был только один раз, именно когда приехал ко мне в гости, и это он сделал, когда мои друзья в Дара-нуре дали заложников в ручательство за его безопасность.

В гостях у Азим-хана я жил в его загородном доме, в полумили ниже главного поселения. На ночь женщины и дети удалялись в городской дом моего хозяина, но сам он и его люди оставались со мною. В самом Арете я был только один раз и то чтобы посетить больного. Более оригинального собрания домов мне не случалось видеть. Как уже выше сказано, город построен на очень крутом скате и дома, которых должно быть около 600, расположены терассообразно друг над другом. С крыши одного из нижних домов я увидел [18] обширный амфитеатр из резного дерева — тысячи резных балконных столбов и десятки тысяч резных филенок, из которых построен верхний этаж каждого дома. Нижний этаж из дерева и камня и обыкновенно занимает вдвое большее пространство, нежели верхний; на остающейся свободной площадке жители проводят большую часть дня при хорошей погоде. Один из домов верхней части города был почти новый и был светлого цвета, но деревянные части (сосна) других были совершенно черные, а внутренность посещенного мною помещения, если возможно, еще чернее. Мебель состояла из кроватей (кат) и стульев (ста); в комнатах помещались также глиняные кувшины и приспособление для выделки сыра. Земледельческие орудия — деревянные лопаты, грабли и т. п. были сложены между почерневшими балками потолка. В общем жилье было лучше, нежели у большинства в Индии. Ниже города я прошел через кладбище или, вернее, через одно из отделений его, так как земля, годная для обработки, слишком ценна и могилы разбросаны между скал, везде, где крутизна места позволяет. Могилы окружены каменными стенами и выложены лещадками, так как тело не должно прикасаться к земле. Разукрашенные и фантастически вырезанные столбы стоят в голове и ногах могилы. У одной свежей могилы эти резные столбы были окрашены в красный цвет и на каждом был акуратно вбит ряд гвоздей, число их — в данном случае 19 — обозначая число врагов, главным образом сафи, убитых в течения жизни умершим чугани.

На холме, у подножия города, мне показывали могилу святой «Биби», покровительницы чугани. Она была героиня, которая в одной из больших битв с сафи приняла образ змеи. Из нанесенной ей мечем раны потекла не кровь, а молоко. Это чудо указало сафи, что убили они не обыкновенную змею; они взяли тело ее и похоронили у своего поселения Ислам-абада. Чугани, узнав о постигшей их потере, употребили все усилия, чтобы добыть тело змеи обратно; после большой битвы это им удалось и они его похоронили там, где ныне находится зиарет; таким образом ныне два зиарета посвящены Биби — один в [19] Ислам-абаде, другой в Арете. Чугани верят, что дух Биби и в настоящее время сопровождает их и помогает им в битвах с сафи. Очевидно, эта Биби один из образов Нагобаи. Местами в Дардистане еще и ныне встречаются изображения, называемые Нагобаи, а среди набожных афганцев существует много рассказов о демонах-змеях, например в Босавале, на Кабулской реке, где бесплодие Маркуха (змеиная гора) и Бедаулета (негодный) объясняется сожжением тела большой змеи, опустошавшей некогда страну. Один святой из Батикола, узнал о злодеяниях чудовищного гада, выступил против него и после отчаянной битвы одержал победу. Убитая змея была тотчас охвачена пламенем и жар был настолько силен, что окрестные холмы были обожжены и с тех пор сделались на веки бесплодными. Могила победоносного святого по ныне сохранилась в Батиколе и составляет предмет общего наклонения.

Во время моего пребывания у Азим-хана многие чугани из окрестных деревень приходили во мне и рассматривали мои часы, подзорную трубу, ружье и проч. Не менее интересовал их и компас и все просили указать им истинное направление Мекки. Между прочими приходили двое из Кордара; они лились вооруженные луками и стрелами; лоб их был повязан широкою черною тесьмою. Один из них был красивый, молодой румяный блондин с темными глазами; он многое сообщил мне про сану-кафиров, живущих близ его поселения; эти сведения и приведены ниже. Вообще чугани Кордара живут дружно с сану-кафирами; между обоими племенами происходит небольшая торговля и кордары все говорят на языке сану.

Народ, который афганцы называют кафирами, занимает страну, ограниченную с севера и северо-запада Гинду-кушем, с востока Гинду-раджем, а с юга и юго-запада Кундом и Лагманом. Племен весьма много и мне никогда не случалось встретить двух человек, которые бы назвали одинаково четыре племени из пяти.

В нижеприведенных фразах на языке кафиров [20] заключаются некоторые сведения, сообщенные мне об них людьми племени чугани:

Капирава мала верисан — В стране кафиров многие языки суть.

Кам мала сан оруору джибази — Племена суть разные (с разными языками).

Катава гурува сан — Катава суть наездники.

Парунава тупака не си — Паруны ружей не имеют.

Мадани матс лан — Палицами людей убивают.

Маджгали паи сан — Маджгали красивы суть.

Тупака сан тупчи сан — Ружья суть, стрелки суть.

Шикари матс сан маладин мала пештин — Шираки люди суть очень деятельные, очень быстра.

Сова ката маистен Вана сан — Более всех хороши Вама суть.

Кота Вама дисту катава сан — Более Вама главные катава суть.

Нишаи да Вама да сануста сан — Нишары более Вама светлые суть.

О большом племени катава известно, что они живут сзади сану, между обеими лежит высокий хребет. Они ведут постоянные войны друг с другом и говорят на разных языках.

Сану, которых окружающие племена называют вама (не разобрано ~2 буквы. — OCR)лал-кафиры, числом около 600 домов, живут в верхнем конце Пеш-дара. Они веселого нрава и посвящают много времени танцам, пению, музыке и пьянству, едят они севши в круг, притом спокойно и с достоинством, серебряная чаша с вином от времени до времени обходит собрание. Сану подают руку подобно европейцам. Они изготовляют все ножи которые носят чугани, и подобно этим последним носят темное платье. Женщины красивы, платье их свободнее, нежели у соседей и они повязывают голову серебряною лентою. Отличившиеся воины носят на плечах длинные массивные цепи, подносимые им в подарок их племенами. Хазар-малик, или жрец, обязанности которого наследственные, один может входить в места поклонения. Насколько мне удалось узнать, религия очень простая. Мужчины во время битв призывают на помощь всех своих богов, обещая им приношения в случае успеха; эти приношения — иногда часть взятой у неприятеля [21] добычи, иногда же предметы в роде серебряных кубков и сосудов — складываются в храмах; уверяют, что в этих складах сохраняются приношения за целые столетия.

Общий термин для обозначения божества есть Худае, но кроме того есть боги: Деоган, Такур, Индра, Шиоджи и многие другие. Чугани, которые видели, конечно, только снаружи храм Деогана в Сану-гламе (попытка проникнуть внутрь его наказывается сбрасыванием со скалы) передают, что здание обвешено яркими кусками тканей и разнообразно разукрашено, и что Деоган есть вырезанное из дерева изображение существа свирепого вида, сидящего на стуле; язык его высунут и оно делает ужасную гримасу; рука держит палицу или меч, готовясь нанести удар. Бог также вооружен ножом и ружьем и глаза его выкрашены яркою краскою, «как живые».

Сану не сжигают мертвых, а положив в деревянные гробы, складывают в пещерах в горах.

Сану присылали мне несколько настоятельных приглашений посетить их и в самый день, когда меня совершенно больного увезли из Арета, но уже после моего выступления, депутация от их племени явилась в это укрепление, чтобы сопровождать меня в Сану-глам; таким образом, мне не удалось встретиться с кафирами.

Как образец я приведу здесь на языке сану маршрут от Арета в их страну:

Вирсук гандал си — дорога плохая есть.

Рустори марал санава оик — первый переход от Сана (Кунда) на одной стороне.

Двас марал пантере Дигалата си — второй день переход после в Дигале есть.

Тревас пантере Сирата дингаламаш — три дня после в Сир прибудем.

Сатавас пантере Кордар дингаламаш — четыре дня после в Кордар прибудем.

Пончвас пантере Сану-глам дингаламаш — пять дней после в Сану-глам прибудем.

Дронак па марал си — Дронак (на) пол-переходе есть. [22]

Говорят есть и другая дорога в Сану-глам, ведущая через перевал Лендалам (?) и деревню Палас в вершине Човки-дара.

Из Джелалабада в Кафиристан удобнейшею дорогою, была проходящая через Трегархи в Лагмане, вверх по реке Алингару; по ней не приходится переваливать ни одной цепи гор. От Трегархи Кафиристан в двух переходах; но для этого путешествия надобно предварительно заручиться согласием живущих по пути племен.

Со всех сторон, кроме северной, где Гиндукуш составляет неприступную преграду, афганцы постоянно теснят кафиров; не прекращающиеся набеги имеют целью то отнятие у них земель, то захват в рабство их женщин и детей, а иногда делаются фанатиками мусульманами как религиозный подвиг. В Трегархи в Лагмане один человек сообщи мне сведения о большом набеге, в котором несколько лет тому назад он принимал участие; когда гази, в числе нескольких тысяч, прибыли на границу близ р. Алингар, то небольшой отряд кафиров, под предводительством знаменитого вождя Ладрия, встретил их и обратил их в постыдное бегство; много афганцев было убито, а налетевшая во время сражения ужасная буря подмочила их порох и довершила поражение. Пока Ладрия не пал жертвою измены, нападения афганцев с этой стороны всегда были весьма мало удачны. Маиор Биддёлф передает, что с востока правитель Читрала постоянно напирает на бушгали-кафиров; некоторые из них были принуждены принять ислам, некоторые же только уплачивают дань. Этот правитель получает значительный доход от продажи пленных кафиров, женщин и мужчин, захватываемых при набегах или же помощью измены. Со стороны Чапар-сарая моманды, сафи и пр. грабят кафиров и отнимают у них жен и детей.

Казалось, англичанам следовало бы искать дружбы столь естественных союзников, как кафиры и воспользоваться ими для борьбы с многочисленными враждебными племенами в Лагмане и в долине Тагао; хотя, повидимому, это легко достижимо, [23] но никогда не было сделано. Во время первой афганской войны Борнс отнесся к ним с пренебрежением; также мало на них обращено внимания и в последнюю кампанию.

В заключение я скажу еще несколько слов о чугани. По сохранившемуся у них преданию, они первоначально пришли из одной кашгарской деревни в Кордар, и затем по мере того, как число их увеличивалось, они распространялись на юг и основали поселение Арет. В Дарануре и по соседству, во многих местах, есть камни с древними надписями, именно близ Калатика (маленькое укрепление), близ могилы Ходжа-камбер-баба, у края Дашти-гумбери и ниже Шулута на одном камне в овраге. Ни одного из этих камней я не видел, также как и развалин у Ислам-абада и у Бимбакота (в Дара-нуре), почитаемого столицею Бим-раджа.

На вершине Кунда (Амрит или Рам-кунд) есть небольшое озеро, на берегу которого сохранились остатки (окаменелые) Ноева ковчега. В равнине Лагман внизу указывают гробницу Ламеха, Ноева отца. В Дара-нуре, или долине Ноя, лежит Нурлам, или город Ноя. В устьи Мазар-дара находится Нур-гал, и наконец чугани, который мне помогал в составлении кафирского словаря, назывался Хазрет-нур (пророк. Ной).

Я нашел точное барельефное изображение кафирского ножа на одной фигуре в топе древней Хада, которую я исследовал. Там же я выкопал несколько небольших, тщательно сделанных из песчанника, изображений из жизни Будды; на некоторых из них представлены битвы и одна из фигур потрясает мечем такого же вида, как ныне употребляемые в Нипале. Один оружейник в Джелалабаде передавал мне, что ему случилось раз чистить и оттачивать такой же меч это был подарок, посылавшийся одним из кафирских племен в Кабул Шир-али.

Я несколько раз выше употребил слово «Дардистан», не потому что я убежден, что такая страна действительно существует, но потому что название это, ранее меня употребленное другими, весьма удобно. Я не знаю какое значение придают [24] этому термину майор Биддёлф и довтор Лейтнер. Дрью в своем «Кашмир и Джумму» и другие употребляют это название, не объясняя его происхождения. Я лично узнал, что кашмирцы вообще называют Дардистаном лежащую к северо-западу от них горную страну, гураиры и асторы называют ее Даристаном, один старив в Кашмире сообщил мне, что предки его прибыли из Дарада; доктору Скулли, в Гилгите некоторые туземцы говорили о дардских языках. Наконец, на крайнем западе так называемого Дардистана лагманы и дара-нури называют одну гору (Затруднение в том, что употребляемое в Пенджабе слово для обозначения «горный кряж» есть дхара, а не дар, а дард есть бесспорно дарада — оба слова санскритские.) «Дар»: также называют ее и шины, живущие на крайнем востоке страны. Таким образом Даристан имеет то же значение, что и Кухистан, а Дардистан кашмирцев есть то же слово, но несколько испорченное. Мне, впрочем, никогда не случалось слышать, чтобы кто либо выразился, что он был в Дардистане, или встретил кого либо из Дардистана. Во всяком случае термин этот, правильно или неправильно, но вошел в Европе в употребление, и я постараюсь выяснить, что под ним следует понимать. Прежде всего, к дардам должны быть отнесены шины, которые первые были названы этим именем, и которые, вероятно, представляют наибольшую составную часть так называемой дардской группы. За шинами следуют иешкуны и коли, занимающие часть Инда и его притоки от страны Чилас вниз до поселений патан. К западу живут башкиры и кашгары; к югозападу от первых и в югу от вторых расположились обитатели Дира, Армара и Пенджкоры и, наконец, на крайнем западе многочисленные племена Кафиристана, таджики Лагмана и Дара-нура, даменчи и чугани.

Я включаю таджиков Лагмана и Дара-нура в число дардов вследствие близости языка их к известным до настоящего времени языкам других дардских племен. Против такой группировки, конечно, можно возражать, но обозначение произвольным именем большой страны, как это имеет место [25] относительно так называемого Дардистана, никогда не может быть вполне удовлетворительным. Затруднение будет всегда заключаться в определении границ. В нашем случае к северо-востоку, где начинаются туранские языки, граница ясна, совсем не то с других сторон: тут по языку в общему семейству есть основание причислить и кашмирцев и пенджаби.

ГЛАВА III.

Поездка в Кафиристан В. В. Мак-нэра.

(Читано в собрании Корол. Геогр. Общ. 10 дек. 1883 г.).

Первоначальную программу моей поездки, т. е. намерения проникнуть вглубь Кафиристана, мне не удалось выполнить вследствие изложенных ниже обстоятельств. Достигнутыми же результатами я обязан туземному съемщику, имени которого я не считаю удобным назвать, но который известен в профессии под прозвищем «Сеид». Съемщик этот, за год до поездки, был прислан ко мне майором Голдичем для обучения. Я подружился с сеидом и предложил сопровождать его под видом хакима или табиба — (туземного доктора) в задуманной им поездке в Кафиристан. Сеид намеревался отправиться вместе с миахами Гуссейн-шахом и Сагиб-гулан (которые ежегодно отправлялись в Читрал или через Дир или через долину Кунар) до Биркота и затем пройти вверх по р. Арнаваи, пересечь холмы, лежащие к западу, и вернуться в Джелалабад по р. Алингару или Алишангу. Сеида должен был сопровождать миах Гул, новообращенный кафир. Пришлось конечно, предварительно заручиться согласием обоих миахов, которое после некоторых затруднений и было получено; я убедил их, что беру на себя весь риск предприятия и что в случае, если я буду задержан, на них не падет никакой ответственности. 9 апреля я был в Новшере и в три часа на следующее утро выступил в путь; обрив предварительно голову и смочив лицо и руки слабым раствором кислоты и орехового сока, я надел платье, которое носят миахи, и принял имя Мир-магомета или Хаким-сагиба. [26]

Надобно заметить, что кака-хел, в которым принадлежали оба миаха, составляют отделение патан весьма влиятельное и весьма уважаемое во всем Афганистане и Бадахшане. Кафиры также относятся к ним с некоторым уважением и не нападают на них, вследствие холерной эпидемии, распространившейся однажды в их стране тотчас после возвращения их воинов с набега, в котором они умертвили нескольких кака-хел. Численность племени всего около 3.500 душ, включая в это число и рабов. Хотя их и считают духовным классом, они в действительности торговцы и, насколько я видел, успели захватить монополию торговли в востоку от Кабула до Кашмира. Миахган или кака-хел (что одно и то же) не только может проникнуть в места для других недоступные, но везде встречает гостеприимный прием и получает необходимое пропитание даром — как я в этом мог лично убедиться. Конечно, миахганы должны чем либо за это благодарить и это делается следующим образом: раз в год в Зиарете, деревне в 5 милях в юго-западу от Новшеры, в которой погребен святой Кака-сагиб, бывает ярмарка, продолжающаяся от 5 до 7 дней; в эти дни тысячи народа приходят сюда из-за наших северных и восточных границ и миахи сообща размещают и продовольствуют всех явившихся; правда, эти последние делают приношения святому, но приношения идут исключительно на содержание гробницы.

Ниже приведенные сведения заимствованы из дневника, который я тайком вел во время пути. Только 13 апреля мы перешли британскую границу, употребив 4 дня на снаряжение; как было условлено в этот день, все собрались в Гандери. Караван наш, включая и муловожатых, состоял из 40 человек; всех вьючных животных было пятнадцать. Вьюки наши заключали английские сукна, музыкальные ящики, бинокли, часы, пару плохих револьверов, несколько пачек патронов, соль, стеклянные бусы, раковины, иголки, небольшие зеркала, башмаки и, наконец, несколько склянок и банок лекарств. Из инструментов я вез с собою компас, анероид, гипсотермометр и планшет, специально устроенный для этой поездки в [27] виде записной книжки; я им пользовался все время пути; в случае подозрений, листок, на котором производилась съемка, задвигался и любопытный видел только обложку книги, на которой было написано несколько рецептов на урду. Инструменты были все время у меня или у сеида в «гуда», т. е. в мешке из бараньей или козьей кожи.

Малакандский проход (3.575') густо покрыт кустарником и малорослым дубом; корм и ключевая вода в изобилии имеются круглый год. Подъем легкий и удобный даже для тяжелых грузов. Спуск в долину Свата труднее; но и тут рота сапер в несколько часов может устроить вполне удобную дорогу для пехоты и горных орудий. На равнине неудобства другого рода: тут уже приходится не избегать скал и камней, а отыскивать сухое место. Оба берега реки обильно орошены; грунт плодородный и весьма пригодный для рисовых посевов. Климат очень нездоровый вследствие избытка влаги; жители Свата своим болезненным видом резко отличаются от соседей.

Р. Сват имеет ширину около 50' и глубину от 3 до 4 фут и течет наравне с берегами. Мы переправились на «джелас» (плот из надутых воздухом кож) против большой деревни Чакдара; вьюки были сняты и животные без труда перешли в брод. Почти прямо к северу, в 8 милях от места переправы, лежит деревня Котиграм. Долина, называемая «равнина Унч», сначала довольно широкая, суживается по мере приближения к деревне. На половине пути, близ Унча, мы прошли мимо многочисленных буддийских топ, по крайней мере двадцать виднелись одновременно; многие были значительных размеров и сохранились весьма хорошо. Несколько выше по долине, по направлению к перевалу Катгала, слева от дороги в склонах холмов высечены многочисленные пещеры. Подъем на перевал Ларам легкий. Южный склон гор безлесный, но по качеству грунта везде пригодный для земледелия.

Спуск с вершины перевала (7.310') в Киларобат (3.900'), лежащий в долине Пенджкоры, на первой половине идет по пологому, длинному, покрытому лесом выступу гор, но приближаясь к подошве делается очень каменистым. При входе [28] нас встретил хан и пригласил в себе обедать. Обед состоял из жирного рисового кушанья, которое ели вместе с медом и яичницею.

Мы переправились в брод через Пенджкору немного выше форта и в 5 часам пополудни прибыли в Шахзадгай.

Когда мы подъезжали, под большим чинаром происходил дурбар для обсуждения плана нападения на укрепление Кунатер. Прием нам был оказан довольно сухой, за исключением Гуссейн-шаха, которого хан принял очень радушно и тут же благодарил, за то что он для него привез доктора из Индии.

Рахмет-улла, хан Дира, родом юсуфзаи, правит более нежели 600.000 населения. Наружности он далеко не представительной: маленького роста, чрезвычайно смуглый, совершенно беззубый, с лицом покрытым морщинами, он имеет вид дряхлого старика, хотя ему в действительности не более 55 лет.

В Шахзадгае я провел 7 дней и в это время мне удалось вылечить правителя, который страдал, впрочем, только от обыкновенной простуды и кашля. Я не могу сказать, чтобы мое пребывание здесь было очень приятное; с утра до ночи мое жилище было окружено больными, просившими помочь им; раз правитель выздоровел, то это являлось ручательством, что для излечения какой бы то ни было болезни достаточно, чтобы табиб что либо дал. Требовали излечения совершенно безнадежно больных, часто приводили совершенно слепых и всегда стоило большого труда убедить сопровождавших в невозможности исполнить их желание.

24-го мы выступили и направились в Кумбар. Пока мы были тут, распространился слух, что Гусейн-шаха сопровождают два переодетые европейца. Пустил этот слух Рахат-шах-миах, туземец, пользующийся доверием индийского правительства и за свои заслуги даже получивший в округе Новшера участок земли. Он был заклятый враг моих двух спутников и потому послал письма в Асмар, Читрал, Сват и Баджаур, подговаривая народ выследить кафиров, сопровождавших миахганов и убить их, так как их путешествие [29] не могло иметь другой цели кроме шпионства. Только письменное опровержение правителя Дира, который удостоверил, что, по его просьбе, мои спутники доставили ему доктора из Индии, рассеяло подозрения и то лишь временно.

В два перехода мы прибыли из Кумбара (4.420') в Дир (5.650'), перевалив по дороге через хребет Баравал; высота перевала 8.340' дорога везде удобная для всадников. Здесь к нам присоединился правитель Дира, который, уладив споры, возвращался в свою столицу.

Дир — каменное, полуразрушенное укрепление — имеет очень древний вид; это еще скорее может быть сказано о деревне Арианкоте, лежащей на плоской вершине низкого отрога, отделенного от форта небольшим ручьем. Отрог оканчивается вертикальными обрывами, высотою около 20', в которых высечены многочисленные пещеры, некоторые из них и до настоящего времени служат жильем балти, являющимся для работы в качестве носильщиков между Диром и Читралом. Население укрепления и долины превосходит 6.000 душ.

Четыре дня провели мы в Дире для найма носильщиков, так как перевал Ловараи (называемый некоторыми Лохари), заваленный снегом, был недоступен для вьючных животных и, по собранным сведениям, открытия пути нельзя было ждать ранее месяца. Мы наняли балти, прибывших из Дарошпа и Читрала; вместо денег они предпочли получить следуемую плату сукном и солью. В это время мои спутники получили письма из окрестностей Асмара, в которых им советывали отложить свою поездку в Арнаваи, так как об нас ходили неблагоприятные слухи; не желая сидеть на месте, я предложил отправиться в Читрал; это предложение было принято и, передав наши вещи носильщикам, мы на следующее утро распростились с Рахм?т — уалла — ханом и направились в Мирга (8.400'). Хотя расстояние от Мирга до Ашрета не более 10 миль, но шли мы почти столько же часов. Из Мирга до перевала Ловараи (10.450') дорога шла по снегу. Сведения о громадном числе могил в этом проходе не преувеличены: это все погребены мусульмане, убитые кафирами-разбойниками, [30] переправляющимися через Кунар для нападения на путешественников. Проходя мимо памятников, каждый бросает на них камни, как это вообще принято у патан в подобных случаях. Местами виднелись полусгнившие, неприкрытые трупы. Около 6 миль в каждую сторону от вершины перевала нет поселений и только когда кто-либо сообщит в деревне, что на дороге есть труп, то посылаются люди похоронить его Ашрет — единственная деревня между перевалом и р. Кунару, она платит дань как Диру, так и Читралу; дань эта заключается в доставлении конвоя путешественникам, поднимающимся на перевал. Хотя в настоящее время шииты, жители Ашрета новообращенные кафиры и состоят в стачке с кафирскими разбойниками, которых они предупреждают о движении караванов, вместо оказания этим последним действительной помощи. Подъем легкий и пологий; спуск круче и местами весьма трудный. Нам пришлось несколько раз переправляться через замерзший ручей, так как во многих местах бока оврага почти отвесные от самого русла потока. Движение затруднялось глубоким снегом, несмотря на май месяц покрывавшим дорогу, а особенно ветвями и стволами деревьев, сваленных ураганами, свирепствующими зимою в этой долине. Перевал составляет северную границу владений Дира.

Из Ашрета в Читрал (5.151 ф.) мы прибыли в три перехода. В верхней части долины Шушай лежит деревня Мадалаш, о жителях которой майор Биддёлф сообщает, что они между собою говорят по персидски. Они держат себя совершенно отдельно от других и пользуются некоторыми привиллегиями сравнительно с соседями. Мне передавали, что они прибыли около 200 лет тому назад из-за Гинду-куша по перевалу Дора.

Между Дарошпом и Читралом долина суживается в тесное ущелье, через которое более 200 лет тому назад построена стена для преграждения пути войскам Джегангира. До этого места дошли слоны армии моголов; найдя дорогу далее к северу недоступною, они повернули назад. Армия эта шла через перевал Ловараи. Подъем по реке из Джелалабада [31] невозможен, так как между Асмаром и Чигаром она во многих мотах протекает в непроходимых ущельях.

Поздно вечером прибыли мы в Читрал; так как правитель был нездоров, то оффициальный прием был отложен до следующего утра. Перед представлением мы послали Аман-ул-муяку следующие подарки: лошадь, два револьвера, бинокль, несколько штук ситцев и холста, 20 фунтов чаю, сахару, соли, несколько пар башмаков пешеварского изделия и разные вещицы для его гарема. После установленных расспросов о здоровье Мехтер-сагиб (или падшах) упомянул о слухах, ходивших по поводу моего приезда, и сказал, что так как он друг англичан и страна его в их распоряжении, то я могу отправляться куда мне угодно, но с тем, что меня не будет сопровождать никто из моих спутников. Хотя это не согласовалось с нашими намерениями, но пришлось удовлетворился и таким разрешением. Но лишь только мы вернулись домой, как посланный от хана пришел сообщить, что проходы в Кафиристан еще не открыты; мы ответили, что в таком случае немедленно вернемся в Индию. Тогда Мехтер послал за Сагиб-гулом и между ними было решено, что мне лучше отложить поездку к кафирам до прибытия влиятельных людей их племени, а в ожидании я мог бы посетить перевал Дора. Так как эта дорога еще не была исследована ни одним европейцем, то я принял это предложение, хотя и сделал вид, что мне оно очень неприятно.

13 мая мы выступили в Шали.

В Андарти была первая наша остановка; укрепление командует входом в долину Аркари; из этой долины три прохода через Гинду-куш — Агзам, Хартица и Нуксан, — ведут в Бадахшан; немного ниже находится долина Озур, берущая начало из горы Тирич-мир, высота которой тригонометрически определена полковником Таннером в 25.426 футов; гора эта находится на одном из южных отрогов Гинду-куша, имеющего здесь в среднем высоту 16.000 фут. Вершина перевала Дора, ведущего в Зебак и Ишкашим, несколько выше 14.000'; подъем очень постепенный и вполне доступный для [32] нагруженных животных, но вследствие неспокойного характера населения Мунджана и кафиров долины Богоста, торговые караваны предпочитают перевал Нуксан, хотя он труднее, как указывает самое название его. Ни один из перевалов не бывает открыт более трех месяцев в году.

В этой долине между Дарошпом и Гобором я видел несколько отдельных, овальных прудов, устроенных, как мне передавали, для ловли диких гусей и уток во время их перелета в Индию перед наступлением зимы, т. е. в середине октября. Принятый способ охоты, заимствованный у кафиров, единственный в своем роде и заключается в следующем: по узкой канаве вода из ручья проводится в пруд, который окружен стеною такой высоты, что за него могут скрыться сидящие люди; над половиною пруда из ивовых ветвей устроено решетчатое покрытие. Птицы, опускаясь на землю, собираются под ним и тогда на них внезапно видаются охотники; сотни птиц таким образом убиваются ежедневно; мясо их идет в пищу, а из пуха их делают грубую одежду и перчатки, называемые маргалун.

На небольшом расстоянии за Дарошпом есть минеральное источники, посещаемые больными из Бадахшана.

На обратном пути с перевала я посетил долину Богоста и убедился, что спуск в Арнаваи не откроется ранее, как через несколько недель и потому 22 мая я вернулся в Читрал. Здесь я нашел нескольких кафиров; один из них только год тому назад провел в Камдеш христианского проповедника (из патан), который имел неосторожность проговориться, что он был послан индийским правительством и обещал, что, в случае благоприятного донесения с его стороны, оно вступит в соглашение с кафирами и обеспечит их в будущем от нападений мусульман. Напрасно я утверждал, что проводник сказал неправду; кафир стоял на своем; он был убежден, что я послан английским правительством, но что мехтер Читрала уговорил меня отдать ему оружие и деньги, присланные для кафиров. Когда же я отказался обещать помощь его племени против Асмара, то он окончательно [33] рассердился и ушел; впрочем часа через два он вернулся и сказал, что я могу сопровождать его в качестве доктора для подания помощи одному из его родственников.

Кафиристан занимает площадь около 5.000 кв. миль; с севера он окаймлен Гинду-кушем, а с юга горами Кунар; западную границу его составляет Алишанг с притоком Алингар; восточная граница менее определена, но в общем можно принять, что ее составляет р. Кунар от соединения ее с Кабул-дарьею до деревни Аин (место впадения Калашгума); наконец, с северо-востока окаймляют страну кафиров долина Калашгума до ее истоков и линия оттуда на перевал Дора. Впрочем в предела Кафиристана следует включить еще небольшой участок в северо-западу от этого перевала, принадлежащий Мунджану. Главных племен три — Рамгали, Вайгали и Башгали — соответственно 3 главным долинам страны. Последние занимают Арнаваи-дара и разделяются на 5 кланов: камдеш, кештоз, мунгали, верани и лудхечи. Кештозы, мунгали и верани платят дань натурою мехтеру Читрала; остальные два клана не платят ничего. Вайгали считаются наиболее могущественными, вероятно вследствие того, что они занимают наибольшую из трех долин. Каждое из трех главных племен имеет особое наречие, имеющее впрочем общие слова с другими. Вообще говоря, сношения племен между собою очень ограничены. Предполагают, что все население Кафиристана превосходит 200.000 человек. Страна их живописная, покрыта густыми лесами и в высшей степени дикая. Раса очень красивая; черты лица чисто арийские; глаза умные и проницательные; голубые глаза встречаются, хотя не очень часто, но темные глаза при светлом и даже золотистом цвете волос далеко не редкость. Что касается цвета лица, то встречаются две крайности: одни имеют его чрезвычайно светлый, другие напротив бронзовый, почти такой же темный, как обитатели Пенджаба. Черты лица, повидимому, одинаковые в обоих случаях, но светлый человек утверждает, что его предки пришли с севера и востока, а что черные люди пришли с юга. Как все горцы, они не большого роста. Они смелы, но ленивы; все земледельческие [34] работы исполняют женщины; мужнины же в свободное от войн время главным образом заняты охотою. Они страстно любят танцы, в которых принимают участие как мужчины, так и женщины, и редко проходит вечер без пляски вокруг костра.

Такую пляску мне удалось видеть несколько раз: начинает всегда женщина; она выступает в круг и после нескольких сделанных ею грациозных движений, по резкому свисту (производится вставляя два пальца в рот) одного из мужчин происходит перемена. Несколько участвующих выступают, попеременно приближаясь в большому костру и удаляясь от него. У костра сидят музыканты; инструменты их обыкновенно большой барабан, литавры и одна или две флейты. Снова раздается свист и участники, взявшись попарно, балансируют некоторое время; затем, отделившись друг от друга, кружатся около огня, попеременно мужчины и женщины. В заключение снова происходит балансирование; каждая пара, держа палку между собою и упершись крепко ногами в землю, вертится весьма быстро сначала справа на лево, а затем на оборот. Мое желание участвовать в танцах не встретило возражений ни с чьей стороны; но за эту любезность я должен был поднести, впрочем только женщинам, в подарок несколько ниток бус и раковин и несколько иголок.

Дома обыкновенно строятся на склонах холмов; нижний этаж каменный, высотою от 12 до 15 фут, служит для склада леса и помета животных, который употребляется как топливо, особенно при копчении сыра. Этот сыр делается ежедневно и когда вполне свежий, то недурен на вкус. На крыше первого этажа, оставляя пространство для прохода кругом, воздвигается самое жилье; оно всегда из дерева и состоит из одной или двух комнат; они довольно чистые, но весьма темные. Двери и рамы украшены грубо вырезанными фигурами. Мебели мало, но везде для сидения есть низкие деревянные стулья. Основную часть пищи составляет пшеница. Хлеб обыкновенно пекут в виде толстых кругов, но для гостей круги делаются, напротив, очень тонкие. Такой хлеб или мясо, [35] которое варят в больших железных котлах, подаются в глубоких деревянных чашках; ставятся эти чашки прямо на землю, хотя столы встречаются. Гостям также падают хлебы, с проложенными между ними ломтями сыра, смоченного в растопленном масле. Кровати, называемые кат, сделаны весьма грубо: они состоят из жердей, один конец которых вделан в стену, а другой лежит на козлах. Назначение нижнего этажа, повидимому, главным образом состоит в том, чтобы дать возможность расположить жилье выше уровня снега зимою; входят во второй этаж по лестнице, которая затем может быть убрана. Иногда встречаются дома и с третьим этажом, который, конечно, также деревянный и вокруг которого также есть ход. Крыша делается из плоских камней, укладываемых по балкам и прикрытых землею.

Храмы состоят из квадратных деревянных помещений с резными окрашенными дверьми; внутри лежит несколько булыг, взятых из русла реки; изображений, кроме имеющих связь с похоронными обрядами и приносимых временно, не видно; назначение храмов, повидимому, служит для погребальных церемоний; здесь ставятся гробы и приносятся жертвы перед перенесением тел в места погребения.

Мужчины бреют всю голову за исключением круглого места на темени, на котором волосы отпускаются свободно и никогда не подстригаются; головного убора не носят. Почти все мужчины, которых я видел, были одеты, подобно афганцам, в бумажные ткани индийского производства и на ногах имели кожаные обертки с кожаными же завязками. Костюм женщин составляет единственное, похожее на халат, одеяние собранное у талии. Волосы, обыкновенно очень длинные, заплетены в косы и покрыты широкою шапкою с завязками; над самым теменем выступают две пряди (у некоторых одна), издали похожие на рога.

Исключительно благодаря отсутствию междуусобий среди кафиров, они были в состоянии держаться против мусульман, окружающих их со всех сторон. Они не имеют никаких сношений и ведут непрерывную войну между собою. Кафиры [36] очень расположены к англичанам; я даже решаюсь утверждать, что они не поколебались бы стать на нашу сторону, еслибы представился случай, и заблаговременно принятыми соответственными мерами можно обеспечить нам их содействие, когда потребуется. Рабство существует у них до некоторой степени, но постыдная торговля людьми сама собою прекратится, когда не будет столь большого спроса на них со стороны Джелалабада, Кунара, Лемара и Читрала. Полигамия, исключение, а не правило; за супружескую неверность жена подвергается небольшому телесному наказанию; виновный же мужчина, смотря по состоянию, платит штраф в пять, шесть или более голов скота. Мертвых не хоронят, а кладут в гробы и выставляют где либо на малопосещаемых склонах холмов или же отвозят на особые кладбища, но ни в каком случае не зарывают в землю. Я посетил одно из кладбищ, на котором видел около сотни гробов, в разной степени сохранности; у головы некоторых из них были деревянные мужские или женские изображения; мне сообщили, что это почесть, воздаваемая только выдающимся людям. Что касается религии, то всеми признается одно высшее существо (Имбра); жрецы служат в храмах, в которых установлены камни; но ни жрецам, ни идолам не оказывается очень большого почитания. Непредвиденные происшествия приписываются злым духам, с существовании которых все твердо убеждены; напротив, никто не верит, чтобы дух мог сделать добро человеку.

Многие считают кафиров большими пьяницами. Напиток, который мне приносили несколько раз, был нечто иное, как простой виноградный сок, не перебродивший и не очищенный. По сборе винограда, растущего здесь в большом изобилии, из него выдавливают сок, который и сохраняют до времени употребления в деревянных и глиняных кувшинах. Подвергнутый действию воздуха, он быстро обращается в уксус. Кафирский старшина, сопровождавший меня, выпивши по ошибке пол стакана виски, неразбавленного водою, долгое время не мог прийти в себя и сообщил, что у них не знают ничего такого крепкого. [37]

Оружие кафиров состоит из луков и стрел и ножей; несколько кабулских кремневых ружей попали в страну, но не было попыток подражать им. Из своих луков на расстоянии около 150 фут они редко промахнутся по цели меньшей, нежели человек. Тетива лука делается из кишок. Богатство считается по числу голов скота (козлы, бараны и коровы). Всех начальников восемнадцать, выбор их производится на основании военных заслуг, хотя и происхождение не остается вполне без влияния.

Но пора вернуться к описанию моего путешествия: оставив своих двух спутников в Читрале, я выступил оттуда утром 23 мая; первую ночь я провел в Баланкару в долине Румбур. Жители кафиры отделения калаш, по наружности, обхождению и развитию ниже своих западных соседей; они платят небольшую дань натурою Читралу, но пользуются полною свободою в своих внутренних делах. Затем я направился в Дарас-кару в долине Бамбурет; деревня эта славится своими грушами; здесь жители также калаш-кафиры, есть впрочем несколько поселенцев башгали. Долина очень узкая и оброботка земли производится только на склонах холмов, обделанных в виде терас. На следующий день пришли мы в Какар, за ним нет поселений; после небольшой остановки мы продолжали двигаться до наступления ночи, первую часть которой провели под утесами. Впереди был нескончаемый снег. В полночь выступили по направлению к вершине перевала, которая оказалась на 7.000' выше места нашей ночевки; каждую 1.000' подъема мы делали в час пути. К счастью, утро было ясное и это дало мне возможность заняться съемкою вершины перевала. Но солнечные лучи в это время успели размягчить верхний слой снега и потому нам пришлось для спуска прибегнуть в следующему оригинальному способу: мы садились на снег, приподымали ноги и давали телу наклонное положение; небольшой толчок и мы скользили вниз, каждый по следу предыдущего; для остановки достаточно было опустить ноги в снег. Таким образом, мы быстро достигли подножия гор и прибыли в деревню Лудхе, где были приняты очень гостеприимно. [38]

Неблагоприятная погода заставила меня на несколько дней отложить всякие поездки; это время я употребил на ознакомление с нравами и обычаями жителей. В это же время прибыл нарочный от Аман-ул-мулка, приглашая меня немедленно вернуться в виду полученных дурных известий. Боясь, чтобы спутников моих, оставшихся в Читрале, не постигли какие либо неприятности, я поспешил назад и, прибывши, узнал, что хан послал за мною под пустым предлогом, что до него дошли слухи о возобновлении ежегодных враждебных действий между начальником Асмара и кафирами. Во время моего отсутствия в Читрал прибыл из Индии Рахат-шах; вследствие его наговоров мехтеру, пришлось отказаться от дальнейших исследований и мы решили вернуться в Кашмир. И тут Аман-ул-мулк стал делать всякие затруднения и только, когда мы отказались принять подарки, которыми он нас отдаривал взамен полученных при нашем приезде, он согласился дать нам носильщиков.

Выступив 5 июня, на четвертый день мы прибыли в Драсан (6.637'). Укрепление это командует входом в долины Турихо и Тирач, воды которых соединяются в нескольких милях в северо-востоку от форта. Обе эти долины очень плодородны. Мне передавали, что в ручьях их близ Читрала есть золото; произведенное мною в небольшом размере исследование подтверждает это. Впрочем, мехтер редко разрешает промывку золота, так как он убежден, что наверно лишится своих владений раз станет известно, что в них есть этот металл.

Мастуч (7.289') лежит на главном или Читралском потоке и командует входом в долину Ласпур, по которой проходит прямая дорога в Гилгит через Гупис и Гакуч; по ней проезжал майор Биддёлф. В Газане мы свернули с большой дороги и пошли вправо вдоль ручья в перевалу Туи (14.812'). Подъем на него легкий, но спуск чрезвычайно трудный; дорога идет через ледник, на котором мы потеряли двух лошадей, а несколько человек сильно отморозили себе ноги. Через два перехода мы пришли в Гилгит, а еще через 11 двойных переходов в Сринагар. Эта часть пути уже описана Дрью, Таннером и Биддёлфом.

Текст воспроизведен по изданию: Сведения о Кафиристане (по английским источникам) // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Выпуск XXIX. СПб. 1888

© текст - Лессар П. 1888
© сетевая версия - Тhietmar. 2019
© OCR - Иванов А. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© СМА. 1888