Рекогносцировка пути через Джамский перевал на Гузар и на Карши.

1887 г.

Ген. Штаба Полковника Евреинова.

Делая обзор местности, посещенной в июле 1887 года, нужно прежде всего сказать, что она лежит на границе равнинной и горной части Бухарского ханства, заключаясь почти в прямоугольном треугольнике, вершина коего в наших пределах, в Самарканде, а основание в Бухарских, на линии Карши — Гузар; эта площадь вмещает в себе около 3/т. кв. верст. Географическое положение ее определить легко, зная, что сев. широта Самарканда 39° 39' 24'', Карши 38° 52' 13'' и Гузара 38° 36' 18'', а восточная долгота тех же пунктов 36° 38' 17'', 35° 27' 22'' и 35° 53' 15'' от Пулкова.

Водой треугольник богат неравномерно. Имея ее на самом севере всегда в избытке из многоводного Зеравшана, на юге Кашка и Гузар-Дарьи настолько бедны водою, что редко в какое лето русла их не сухи совершенно и чтоб иметь воду для питья, людям приходится прибегать в колодцам. Причина многоводности Зеравшана чуть не круглый год и маловодности рек Кашка и Гузар-Дарьи кроется в том, что их верховья лежат на разной высоте над уровнем моря. Действительно, Зеравшан вытекает из огромного ледника, лежащего в Туркестанском хребте на высоте 9/т. фут, а верховья р.р. Кашка и Гузар-Дарьи лежат в горах Хазрет и Байсунских, второстепенных отрогах Гиссарского хребта. Тогда как Зеравшан, от таяния снегов на горах и в ущельях и от выпадающих дождей, разливается от середины марта и по конец апреля, в мае и до конца июля, когда самый полный разлив, от таяния вечных снегов, и в октябре, незначительный, от дождей и таяния начинающего выпадать снега; реки Кашка и Гузар-Дарьи разливаются лишь раз в год, в марте и апреле, когда они, в течении нескольких дней, даже представляют [113] преграду движению. Затем уровень воды в них быстро спадает, а в середине мало-мальски жаркого лета они окончательно пересыхают. Капитан Архипов в описании своей рекогносцировки в 1883 г. в равнинной части Бухарского ханства (стр. 176 и 178 Вып. X Сбор. материалов по Азии) говорит, что «р. Кашка-Дарьи на протяжении Шаар-Карши никогда не пересыхает, а Гузар-Дарья «везде переходима в брод». Пересекши сказанные реки, в прошлом июле, первую у Чима и Карши, а последнюю у кишлаков Уч-тепе и Узун и у г. Гузара, я нашел их сухими и, чтоб дойти до воды, нужно было вырывать на дне рек ямы в 1/2-3/4 аршина. В это время в Гузаре пили хорошую проточную воду, проведенную из горного ручья Авган, за 8 верст от города, а в Карши даже все самые глубокие хаузы высохли в середине июля и воду стали пить колодезную. Причину отсутствия воды в Кашка и Гузар-Дарье туземцы видят в бесснежной зиме прошлого года, в течение которой в горах не успело накопиться нужное количество снега. Имея в виду это совершенно верное и справедливое замечание, нужно, однако, помнить, что туземцы не любят углубляться в сущность дела, через что слишком склонны объяснять все явления самыми очевидными причинами. Так, помимо малоснежности зимы, они упускают из виду, что эмир проводил лето этого года в Шааре, а не в Карши, по этому запрещения не отводить воду на вышележащие по Кашка-Дарье поля не существовало, что и было причиной недохода ее до Карши. Возможно еще, пожалуй, и то объяснение, что вследствие водворившегося в Средней Азии спокойствия, культура по берегам Кашка и Гузар-Дарьи развивается, а след. выше Карши и Гузара потребовалось воды на поля больше прежнего. Что касается неорошаемого названными тремя реками пространства, то вода здесь добывается лишь из колодцев, если не считать двух незначительных ручьев Джамского и Умокайского и нескольких хаузов, как напр. около дороги из Самарканда в Карши, в лощине Уланджи-сай или близь дороги из Гузара в Карши на 6 версте, западнее Янги-Кента. Только в период дождей и таяния снега по саям проносится масса воды со стороны гор. Глубина [114] колодцев различна и, начиная с 7 арш. в Карши и 10 арш. по Чияльскому саю, она доходит до 45-50 арш. на Шур Кудуке. Однако, с наступлением жары уровень воды заметно понижается почти во всех колодцах и самый приток ее в них уменьшается. Вода в колодцах по качеству неодинакова: до Джама она хороша, на уроч. Шур-Кудук встречаются колодцы с солоноватой водой, а по саю Мазарли даже с горьковатой; впрочем, животные охотно пьют ту и другую воду. Вода каршинских колодцев замечательно прозрачна и приятна на вкус. По словам туземцев, вода в Гузар-Дарье слегка солоновата, но для питья совершенно годна. Относительно хаузной воды и даже проточной в этих местах можно заметить, что в ней водится много пиявок, которые присасываются во рту у животных, чем затрудняют для них еду. На первых порах совершенно нельзя определить отчего животное перестает есть, только потом во рту у него замечается кровь, которую выпускает насосавшаяся пиявка; но последняя присасывается так глубоко, что ее не всегда возможно сейчас же оторвать. Из 14 лошадей, поенных в Гузаре проточной водой, у 2-х присосались пьявки. Чтоб закончить о воде, остается прибавить, что на путях от Джама к Гузару и Карши нет ни одного обделанного камнем или деревом колодца. Такое состояние стен колодцев заставляет быть особенно осторожным при добывании воды из глубоких колодцев. И действительно, хотя туземцы черпают воду турсуками, однако же, чтоб обрушенными стенами не завалить колодцев и не мутить воды, всегда при добывании воды из колодцев один человек следит, за тем чтобы ведро не билось о стены, а другой, сам или при помощи лошади или ишака, тянет ведро из колодца.

Барометрически определенная высота Самарканда 2.150-2.230 фут, Гузара 1.310 и Карши 820 показывает, что вообще превышение площади треугольника над лежащей в западу степью не велико. Только врезывающийся с востока Шахризябский хребет, составляющий продолжение Зеравшанского, делает северную часть рассматриваемого пространства более возвышенною. Действительно, между Каратюбинским перевалом и Джамом, [115] высота гор достигает 7/т. фут. Они имеют характер сплошной массы, значительно понижающейся к Джаму, от которого переходят в холмы и быстро сравниваются с поверхностью степи. Между Кара-тюбе и Джимом горы образуют много ущелий, облегчающих сообщение от юга к северу. Наиболее оживленное сообщение ведется все-таки через перевал Кара-тюбинский и проход у Джама, причем дорога у последнего пункта уже не препятствует движению, так как высшая точка здесь не переходит 2.050 фут. Хотя горы к востоку от Джама и покрываются в течении трех зимних месяцев снегом, но самый Кара-тюбинский перевал (высота кишлака Кара-Тюбе, по определению Шварца, 2.920 фут) не представляет затруднения вьючному движению в течении круглого года.

Что касается колесного движения между Самаркандом, Карши и Долиною Аму-Дарьи, то оно всецело идет через Аджирим и Айритам, на запад от Джама, где спуски и подъемы отложе и самая дорога менее камениста, нежели между Анжирликом и Шур-кудуком, на Джамском пути. Остается еще сказать, что Шахризябский хребет служит водоразделом реки Зеравшана и Кашка-Дарьи.

Что касается главного продолжения Тяньшанского хребта, гор Гиссарских, то они протягиваются лишь до Гузара, у которого оканчиваются горою Ктинк-ку. Продолжением тех гор на запад служат гряды невысоких холмов, разделенные крутыми оврагами.

Отличительные свойства климата Туркестанского края, его сухость и континентальность проявляются на описываемом пространстве в сильнейшей степени, вследствие соприкосания с безводной степью Карнак-чуль, что расстилается между Бухарой и Карши, а также вследствие отсутствия текущих вод и растительности во всем треугольнике, кроме окраин на севере и юге. Дожди, во время лета, составляют здесь редкое и совершенно случайное явление. Самое же лето продолжается 5 месяцев. Определить наибольшую в году степень жары в тени, или количество выпадающей влаги, не представляется возможности, ибо постоянных метеорологических станций нет; по [116] сделанным же во время поездки записям температуры видно, что, наивысшая была, за время с 21 июля по 4 августа, на Чияле, 25 июля, когда в 12 час. дня термометр показывал в тени 32° R. По мере развития дневного жара в степи, в югу от Джама, подымается знойный ветер, достигающий значительной силы. За время поездки было наблюдено, что в степи часов с 3 1/2-4 утра начинает дуть, с большими перерывами, слабый юго-западный или западный ветерок, совершенно теплый; около 10 часов утра он заметно усиливается, достигая большей силы в 12-1 ч. дня, когда он дует порывами; вместе с тем меняется его направление на северо-западное; в 8-9 час. вечера ветер постепенно ослабевает и дует часов до 12 ночи всегда с запада, когда стихает до утра. Иногда, впрочем, как это было в Янги-кенте, 29 июля, около 9 час. вечера, западный ветер очень усилился и задул порывами, что продолжалось за полночь, когда он стих совершенно. Бывает и так, что слабый ветерок дует всю ночь, освежая воздух, как случилось в Чиме, в ночь на 27 июля. Что касается степи на север от Шахризябских гор, то, по мере приближения от Джама в культурной полосе р. Зеравшана, вступаешь в полосу ветра со стороны последней, сила которого к полудню и за полдень все увеличивается, причем ветер дует порывами и горячий. Относительно ветров в горном пространстве Шахризябского хребта ничего определенного наблюсти не привелось, ибо направление ветра здесь всецело зависит от окружающих гор: в Джаме, напр., чуть не всегда дует сильный горячий восточный ветер от гор; в Умокае, окруженном со всех сторон горами, направление ветра в течение дня диаметрально противоположно положению солнца. Джамские и умокайские ветры местными жителями считаются очень вредными для организма. Для предохранения своего тела от их действия, люди во время сильных и горячих ветров надевают на себя по несколько халатов.

Между болезнями следует назвать: лихорадку, понос, ришту, сартовскую болезнь и махао, и развивающиеся по преимуществу в зимние месяцы ревматизм и грудные заболевания. Кроме [117] того, по временам, свирепствует, особенно между детьми, оспенная эпидемия, а в прошедшем году унесено много жертв в Карши, Янги-кенте и Учь-тепе, как говорят туземцы, холерой, а по заявлению врача д. статского советника Свияжского — возвратным тифом. Эпидемия была настолько сильна, что большие семьи вымирали до последнего человека, а в Янги-кенте и Учь-тюбе народу уменьшилось на половину. Следует также иметь в виду, что каршинские лихорадки принадлежат к очень злокачественным и трудно поддающимся лечению. Не обладая познаниями по медицине, не берусь с уверенностью на указание причин злокачественности каршинских лихорадок и тифов. Принимая же во внимание, что жители г. Карши должны ежегодно пить колодезную воду в течение нескольких месяцев, что городские колодцы вообще не глубоки и что даже в центре города имеются кладбища, на коих поныне еще хоронят, станут понятны какое то инстинктивное отвращение жителей от колодезной воды, которая, пожалуй, и служит источником заразы, и предпочтение, отдаваемое перед ней гадкой, загнивающей хаузной воде.

Пути сообщения на рассматриваемом пространстве состоят лишь из грунтовых дорог, подразделяющихся на арбяные и вьючные. Маршруты и подробное описание дорог отнесены в приложения.

Здесь нужно лишь добавить: 1) что через Зеравшан, около Самарканда, имеется довольно удобный брод, а через Гузар-Дарью и Кашка-Дарью в Гузаре и Карши имеется по прочному мосту, которые в состоянии выдержать тяжесть артиллерии, и 2) что бухарское правительство не прилагает никаких забот к исправлению дорог. Лишь в этом году дорога от Бухары до Шаара была подправлена перед проездом эмира, который совершил весь путь в коляске.

Дабы закончить о путях, придется сказать, что Л. Ф. Костенко, говоря о Джамском перевале (стр. 135 тома 1 Туркестанский край), пишет: «Главная торговая дорога и единственная, по которой ездят на колесах из Самарканда в г. Карши и далее [118] до Аму-Дарьи, проходит через это ущелье. Через Джам происходит главное сообщение между г. Бухарою и долиною Шахризябса». Не уверенный, как понимать в последней фразе слова: главное сообщение, я замечу только, что, вероятно, Л. Костенко говорит о вьючном сообщении, ибо все арбяное ведется и от Шаара и Чиракчи по дорогам южнее Джама, где местность менее гориста и камениста. По тем же причинам все колесное движение между Самаркандом, Карши и долиною Аму ведется не через Джам, а через Аджирим и Айритам.

Первобытными коренными жителями всего ханства, а следовательно и рассматриваемого треугольника, следует признать таджиков, которые лишь под давлением силы постепенно наплывавших сюда народов отошли в более непреступные, горные места. Первыми нарушителями их мирного спокойствия были арабы, разосланные во все страны света для увеличения последователей пророка и в конце VIII столетия появившиеся на берегах Зеравшана. Обратив таджиков в магометанство, они оставили власть в руках самманидов, а сами продолжали вести свой кочевой образ жизни. Такое положение вещей было нарушено в X веке узбеками, низвергшими власть самманидов. Разбитые в свою очередь полчищами Чингиз-хана, узбеки уступили берега Зеравшана монголам, а сами откочевали на север на Сыр-Дарью. Влекомые благодатными берегами южных рек, узбеки не раз вторгались в ханство, когда власть чингисидов ослабевала. Время Тимура задержало их на севере около столетия и только в XV веке, когда огромная монархия и Тимур-бека начала распадаться, узбеки снова овладели Бухарским ханством, где господствуют по сие время, давая из своей среды эмиров. Из сделанного очерка видно, что географическое положение Бухарского ханства заставляло всех завоевателей подчинять его себе, при чем всякий новый наплыв оставлял неизгладимые следы в племенном составе ханства.

Действительно, ныне население рассматриваемого треугольника, как и всего ханства, принадлежит в кавказской и монгольской расам. К первой должно отнести персов, евреев, [119] арабов, индусов и цыган; ко второй — таджиков, сартов и узбеков. Народы кавказской расы слишком здесь малочисленны, почему преобладание принадлежит народам турско-татарской отрасли монгольской расы. Цифра, даже приблизительная, всего населения рассматриваемого пространства определена быть не может, как нельзя определить процентного между собою соотношения народностей. Можно с уверенностью заметить, что даже сами бухарские власти не знают этих цифр, а потому в определяемому — Кап. Архиповым (стр. 182 и 206 Вып. X Сб. матер. по Азии) числу дворов в Гузарском и Каршинском бекствах в 40/т. и 100/т. следует относиться весьма осмотрительно. Места поселений названных народностей редко когда представляют собою сплошные пространства; в большинстве же культурных оазисов все народности имеют своих представителей. Действительно, на безводных пространствах описываемого треугольника кочуют узбеки родов: мангыт и каучик — в окрестностях Карши, сарай — вдоль дороги от Самарканда в Карши, кунград — между Карши и Шахризябскими горами, а также в горах на восток от Гузара. Кап. Архипов говорит, что кочевники Гузарских гор суть киргизы рода кунград. По расспросам в Гузаре, кочевники этого бекства суть узбеки. У Ханыкова находим, что род кунград есть узбекский и говоря о племенах населяющих ханство, стр. 74, он упоминает о киргизах, точно определяя места их кочевок на север от Самарканда; также в Ежегоднике Турк. края, стр. 136 и 137, говорится об узбеках-кунградцах, как обитателях гор Гузарских. К кочевникам принадлежат еще арабы и цыгане. На севере описываемого пространства кочуют те и другие, при чем цыган вообще крайне мало; они кочуют также на юге, ютясь подле оседлого населения. Это последнее составляют сарты, таджики, узбеки, рода мангыт и кунград, и персияне. При этом в горожанам принадлежат, главным образом сарты; в городах же Карши и Гузаре поселились также и старшины узбекских родов, кочующих вблизи их.

Сделанный обзор населения Бухарского ханства показывает, что племенной состав его слишком разнообразен; в виду [120] различия в образе жизни господствующего кочевого народа и оседлых жителей, трудно предвидеть, когда возможно между ними слияние, при котором интересы ханства стали бы для всех одинаково близки. А до той поры их связывает лишь вероучение Магомета, без нивелирующего влияния которого немыслимо самое существование ханства, ибо только вера удерживает народы от взаимного истребления. Только цыгане, евреи и персияне не смотрят на прочие народы ханства, как на единоверных, что, впрочем, не может вредить делу религиозного единства, как вследствие малочисленности этих трех народностей, так равно и изолированности их между собою.

В самом деле, цыгане, считающиеся магометанами, поскорее всего язычники, бродят по всему ханству; евреи, исповедывая иудейство, живут, главным образом, в больших торговых городах: Бухаре, Самарканде и Карши, а персияне, по наружности суниты, но шииты в душе, разбросаны по всему ханству, как остатки прежних рабов; до 4.000 их семейств было переселено из Мерва в окрестности Самарканда в царствование эмира Сеида.

Остается рассмотреть густоту населения на описываемом пространстве. И здесь, как раньше, мы не можем иметь никаких точных цифр, а потому все выводы следует считать за приблизительные. Крайние север и юг описываемого пространства, т. е. долины Зеравшана, Кашка и Гузар-Дарьи заселены плотно. Пожалуй, относительно последних двух рек можно сказать, что долины их уже заселены до той степени, когда всякие случайные явления в состоянии породить голод. Действительно, малое количество воды в Кашка-Дарье не дало только обычных урожаев в прошедшее лето, и этого уже достаточно, чтобы масса бедного народу направилась из Карши в Самарканд, надеясь заработками там найти дневное пропитание. Если цифры, выведенные во всеподданнейшем отчете генерал-адъютанта Кауфмана I (стр. 13 и 15), для числа душ на кв. милю в Зеравшанском округе и степной полосе края, а именно 708 и 95, принять одну для долин названных трех рек, а другую для безводного пространства, [121] что между теми реками, то едвали получится большая погрешность в определении густоты населения.

Оседлое население по роду занятий прийдется подразделить на земледельцев, торговцев и промышленников. Земледелие занимает наибольшее число рук; но нет никаких данных для определения хотя приблизительной цифры земледельцев, торговцев и промышленников. Что касается населения безводных степей, то оно живет не одним скотоводством; напротив, чисто кочевой образ жизни ведут лишь богатые узбеки, которые, с наступлением тепла, откочевывают со своими стадами в горы, а на зиму возвращаются в степь; беднота же остается на одних и тех же местах в степи со своим немногочисленным скотом, где делает запашки под дождь — ляльми.

Экономическое положение всего оседлого населения далеко выше кочевого; правда, между земледельцами нет таких богачей, каких можно встретить между торговцами и кочевниками, но по одному тому, что земледелие занимает наибольшее число рук, нужно заключить, что, это более выгодная отрасль занятия в описываемом крае. Вывести цифру доходности земли, а след. определить ежегодный доход жителя, нет никаких оснований; принимая же во внимание плодородие почвы, теплоту здешнего климата и ограниченность потребностей у населения можно, с уверенностью сказать, что его благосостояние вполне удовлетворительно.

Сословное деление в Бухаре таково, что первые два класса составляют сеиды и ходжи. Первые суть потомки Османа и Али-Шир-Хода, происшедшие от дочери пророка; вторые же — потомки Абубекра и Омара, а также вышеназванных двух, но от иных жен, а не дочерей Мухамеда. Следующие два сословия суть: Уруч-Дар и Шакырд-Пиша; к первому принадлежат узбеки и все потомки государственных людей, усердно служивших эмирам, а во второму: таджики, сарты, персияне и все другие люди низкого происхождения. Наконец, есть еще класс людей — духовенство или муллы, — принадлежность в которому определяется известными теологическими познаниями независимо от того, к [122] какому классу принадлежал человек по рождению. Люди всех сословий, смотря по тому — служат они или нет, подразделяются на сипаи и фукера. Из массы чинов, существующих в Бухаре, многие очень почетные, позволяющие, например, правом въезжать верхом во дворец, принадлежат к ходжам. Затем, тот или иной военный чин дается не только по заслугам, но также в зависимости от сословия; в которому принадлежит человек, напр., происходя из сословия Шакирд-Пиша, можно получить лишь чин инака, а чины парваначи, диван-беги и аталыка даются людям из сословия Руг-Дар. Куш-беги есть придворный чин и хотя он степенью старше инака, но его могут получать люди сословия Шакирд-Пиша. Остается еще заметить, что отличием чина тохсаба служит бунчук, который должен быть зеленого цвета, если в этот чин произведен узбек рода мангыт (Ханыков, стр. 179).

Определить оседлость населения описываемого пространства не представляется возможности. Наибольшие города здесь суть: Самарканд 35/т., Гузар 10/т. и Карши 35/т.

Характер жилья зависит от того — кочевник или оседлый житель обладатель его. Кочевники живут в юрте, а оседлые в домах, которые крайне разнообразны: от жалких построек, лишь именующихся домами, оседающих в степи узбеков, до имеющих претензию на архитектурные достоинства городских домов. Но как те, так и другие неудовлетворительны в гигиеническом отношении и совершенно не приспособлены для сохранения в них тепла в холодное время года. Оправданием неимения мало-мальски сносных построек у узбеков в Бишь-чашминской и Чияльской волостях, по словам волостного бек-джана, служит полное отсутствие леса, который нужно возить из населенных мест по Кашка-Дарье.

Положение сельского хозяйства нельзя назвать твердым, не смотря на многие благоприятные условия климата и почвы, раз оно находится настолько в зависимости от количества дождей, что отсутствие их весною в состоянии породить голод, как [123] это случилось в текущем году с пространством на юг от Шахризябских гор. Главная причина заключается в недостатке воды. Действительно, туземцы сделали все для возможного развития сети оросительных канав, но отсутствие в горах, из которых берут начало Башка и Гузар-Дарья, вечных снегов, не дает настолько воды, чтоб она могла течь всегда по этим канавам. От этого даже оседлому населению приходится быть в зависимости от урожая ляльми, т. е. посевов под дождь. Другая причина, которая могла бы оказывать вредное влияние на успешное ведение хозяйства, — недостаток скота у оседлого населения, а через то и удобрения, при недостатке воды даже неощутительна. Действительно, в кишлаках от Чима до Гузара и в самом Гузаре везде по улицам встречается масса прекрасного, совершенно перегоревшего навоза. По заявлению туземцев, при недостатке воды, сильное унавоживание приносит лишь вред, так как посевы могут выгорать окончательно. А как за недостатком воды приходится засевать лишь раз в год, то и остается много удобрения. Сильнее других удобряются клеверные поля, на которые чаще пускается вода. Наконец, третья причина, оказывающая вредное влияние на хлебопашество, слабость рабочего скота, здесь, при малости земельных участков, которые зачастую обработываются одним кетменем, не имеет никакого значения. Есть еще бич земледельцев, особенно в степи, это саранча. Три года под ряд на пространстве между Чином, Гузаром и Карши посевы поедались саранчей; только в 1886 году урожай был хорош. Несмотря, однако, на указанные неблагоприятные условия для земледелия, последнее все-таки есть самое выгодное занятие, как более обеспечивающее здешнего жителя. Действительно, такие малоснежные зимы и бездождные весны, как последнего года, редкость; при мало-мальски же достаточном выпадении влаги урожаи бывают обеспеченные; большее количество дождей с весны настолько обеспечивает население хлебом, что остается часть для вывоза. Справедливость сказанного можно видеть из того, что урожаи пшеницы от сам 16 до сам 32 — самые обыкновенный, а в [124] некоторых местах Бишь-чашминской волости, по словам ее волостного садык-ходжи, старшего сына чиричинского бека, иногда урожай доходит до баснословного — сам 60. Обыкновенные же в неорошаемой искусственно местности урожаи сам 15. Урожаи сам 2-3 считаются очень слабыми; напр., в северу от Арык-ачкана урожай ляльми в этом году был очень плох; стебель был настолько низок, что колосья собирали прямо в копы, за невозможностью вязать в снопы; однако, туземцы полагали, что урожай был не менее сам 2.

Рассматриваемое пространство отличается разнообразием своих земледельческих продуктов. Но прежде переименования их, следует заметить, что в искусственно орошаемой части рассматриваемого пространства наиболее распространено садоводство, далее огородничество и затем уже хлебопашество. В неорошенной степи главное занятие земледельцев — хлебопашество, пшеница, ляльми; деревьев же всего счетом с десяток будет, а огородничество, как одно разведение арбузов, только у Хана-бендта. Делают еще посевы кунжута, даже на склоне гор, как то можно было видеть у Арабанда, но в очень ограниченном размере. По количеству разводимых фруктов, их следует поставить в следующем порядке: виноград, гранаты, смоква, персики, абрикосы, яблоки, груши, айва, вишни, миндаль и джида. Сорты винограду, персиков и абрикосов (урюк) замечательны своим разнообразием и вкусом; лучшие персики — самаркандские. Наибольший доход от танапа земли дают абрикосы, не только потребляемые на месте, но и вывозимые в сухом виде в Россию. Огородные растения, разводимые здесь, суть: свекла, морковь, редька, капуста, лук, огурцы, горох, чечевица, бобы, дыни, арбузы и тыквы. По разнообразию сортов и даже форм, а также по доходу, даваемому с танапа, особенного внимания заслуживают дыни и затем тыквы. В среднем танап дает от 1 до 2 тысяч дынь; в особенно же урожайные годы с танапа снимают 4-5 тысяч штук. 1 Что касается тыкв, то, требуя ежедневной поливки и очень сильного удобрения, они родятся в числе 2-3 тысяч с танапа. Разводится еще хлопок, клевер и табак. Хлопок очень не [125] высокого качества, но по доходности с танапа разведение его также выгодно, как и дынь. Разведение клеверу (люцерны) вызывается полным отсутствием лугов. Урожаи его находятся в зависимости от количества пускаемой на поля воды и доходят до 4-5 жатв. В Гузаре, где воды всегда больше, чем в Карши, клевер снимают до 4 раз, а в Карши 1-2 раза, получая с танапа до 150 снопов, каждый весом около 5-8 фунтов.

Табак сеется в двух местах во всем ханстве: в Катта-Кургане и Карши, причем каршинский табак предпочитают первому.

Из хлебных злаков разводится: пшеница, сорочинское пшено, просо, джугара и лен. Наибольший доход дает танап, засеянный джугарой.

У Ханыкова (стр. 151 и 153) определено, что танап земли под садами в 7 раз превосходит своею доходностью танап, засеянный хлебами, и что земля дает ежегодно 59% со своей стоимости.

Справедливость выводов подтверждается тем, что всякий туземец стремится к расширению сада своего, при малейшей в тому возможности, и если, не смотря на столь огромные барыши, оседлое население не благоденствует, так это потому, что ему приходится за массу привозных предметов платить несоразмерно дорого.

Про скотоводство нельзя сказать, чтоб оно было в хорошем состоянии вообще, но некоторые отрасли его действительно прекрасны. Напр., на описываемом пространстве разводятся лошади: туркменские, узбекские, кокандские, киргизские и караб-аир. Коневодство может считаться находящимся в отличном состоянии не только по количеству, но и по качеству коней. Также хороши разводимые здесь ослы, а у кочевников верблюды, как единственное животное для перевозки грузов. Много и хороши разводимые бараны, мясо которых туземцы предпочитают мясу рогатого скота; последнее вполне законно, ибо баранина всегда бывает жирная, сочная и мягкая, а мясо рогатого скота худое и тощее. О количестве разводимого скота нет никаких цифр; [126] о большом количестве вообще его у кочевников, особенно же лошадей, можно судить по дешевизне базарных цен; дороже других лошадей ценятся аргамаки, а между ослами — белые. Для корма скота кочевники не делают никаких заготовок на зиму; оседлое население тоже не очень заботится о заготовках и лишь подкармливает скот, т. е. днем его постоянно выгоняет на поле и только к ночи дает немного корма.

Птицеводством занимаются вообще мало; да и то лишь подле городов.

После земледелия наибольшее число рук занято торговлей. С первого взгляда внутренняя торговля поражает своею обширностью; в каждом значительном кишлаке и городе настроена масса лавок; но они все бедны и владельцы их торгуют потому, что это дает хотя малые средства к их жалкому существованию. Богатых купцов из занимающихся внутреннею торговлею почти нет. Внешняя торговля представляет большее оживление и количество капиталов, привлеченных к ней, более значительно. Предметами вывоза служат, главным образом, продукты земледельческой промышленности, как-то: хлопок, шелк, сушеные фрукты; обработывающая промышленность дает мало предметов для вывоза, по крайности теперь. Проведение через г. Бухару железной дороги не останется без влияния на усиление оборотов внешней торговли по всему ханству. А потому можно предположить, что Карши, представляющий собою главный складочный пункт товаров, направляющихся в восточные бекства ханства и отчасти в Авганистан, приобретет со временем еще более важное торговое значение. Так как не имеется никаких данных к определению цифр торговых оборотов, то остается еще сказать, что по всему ханству берется с торговцев мусульман 1/40 стоимости, а с христиан 1/20 кроме русских подданных, которые в Бухаре, согласно договора 1868 г., платят тоже 1/40.

Промышленность в рассматриваемом треугольнике в количественном отношении никогда не имела особого значения, ибо она всегда оставалась кустарною; в качественном же отношении многие отрасли достигли замечательного совершенства, как [127] напр. шелковое в Самарканде, ковровое в Карши. Постепенное развитие торговли с Россией уменьшает количество производимых на месте хлопчатобумажных тканей, но еще не скоро то время, когда население на белье станет употреблять не мату, а наш коленкор. Среди прочей кустарной промышленности заслуживают внимания: ювелирное, кузнечное ремесла, медно-литейное, горшечное и резьба на дереве.

Минеральными богатствами рассматриваемое пространство не богато или, по крайней мере, они теперь еще неизвестны. Только в горах на восток от Гузара, около кишлака Баш-хур, имеются ломки прекрасной розовой соли, складочным местом для которой служит Карши; отсюда ее развозят в Бухару, Кермине и Самарканд, откуда уже привозят в Ташкент, где она и зовется самаркандской солью. О разработке где либо каменного угля или хотя присутствии его ничего неизвестно, а потому топливом служат садовые деревья, кизяк и сорные травы и их корни.

Прежде чем сказать что либо о доходах Чиракчинского, Каршинского и Гузарского бекств, следует заметить, что доход правительства, двоякого рода: с земли и торговли. Так как Бухара приняла ислам по принуждению, то земли ее принадлежат к отделу хирадж, т. е. с плодов земли платится %, не могущий превысить половины дохода; но обычай подразделяет еще земли на мильк и амляк, т. е. на земли данные эмирами своим подданным в вечное владение, не требуя с них никакого взноса, причем документ об этом имеется на лицо, и земли тоже мильковые, но на которые документы затеряны, а потому с них подать платится, но по назначению эмира, причем она не может превышать наименьшего хираджа. Касательно налогов удалось собрать, что с богарных полей под городами платится с 4 один батман, а с заливных 1 с 3; в горах, откуда далеко от города и выгодных базаров, платится 1 батман с 10. Со скота берется 1 баран со ста или взамен барана 4-5 руб. деньгами, а с коров и лошадей подать не берется. Что касается цифр, получаемых от налогов по бекствам, то они заимствуются от капитана [128] Архипова: чиракчинское дает 25 т. (стр. 176), гузарское 20 т. батманов хлеба (стр. 182) и каршинское 20 т. руб. только с хлопка и винограда. Насколько велик доход от пошлин с внешней и внутренней торговли — неизвестно. Известно лишь, что берется 1/40 со стоимости товаров, за чем наблюдает во всей Бухаре куш-беги, через поставляемых им чиновников, находящихся в каждом городе. Сороковину со стад собирают эти же лица.

В административном отношении рассматриваемый участок представляет собою части чиракчинского, гузарского и каршинского бекств. Глава ханства, которому принадлежит жизнь и имущество всех подданных, есть эмир, власть которого ограничивается каноническим мусульманским правом. Для управления все Бухарское ханство разделено на бекства; беки назначаются самим эмиром; бекства подразделяются на волости, в которые волостных назначают беки; волости состоят из амлякдарств. Сбор хераджа лежит на обязанности беков, кои сами ведут и расходы по бекству. Пользуясь личным расположением эмира, беки не позволяют себе больших злоупотреблений, зная, что их действия всегда могут быть обжалованы перед эмиром, доступ в которому не затруднителен. Еженедельно о важных происшествиях беки доносят эмиру, который после Намаза-Джума дает приказания по ним. На пути к югу от Джама в Карши и Гузар лежат сначала две волости Чиракчинского бекства, Биш-чашминская севернее, а Чияльская южнее ее; затем немного севернее Арык-ачкана начинается Чимская волость Каршинского бекства, простирающегося на юг до Люли-тепе; отсюда начинается Гузарское бекство, границей которого на западе по дороге из Гузара в Карши служит холм Поян-тепе, откуда уже идет Ханабадская волость Каршинского бекства, простирающегося на север к Джаму только верст на 20-25, ибо Беглямиш уже Чияльской волости. Поэтому становится неясным, почему капитан Архипов на стр. 205 говорит, что Каршинское бекство простирается на север до Джама. В Гузарском бекстве всего волостей 5, а в Каршинском 14. В данное время беками [129] состоят: в Карши один из подданных эмира, а в Гузаре — его родной брат.

О военном устройстве и вооруженных силах в описываемом пространстве ничего сказать нельзя, ибо во все время поездки не довелось видеть солдат и допросить о последних что нибудь. Даже при посещении бека гузарского у последнего во дворце было выстроено десяток солдат, вооруженных топориками, какими вооружены полицейские старого Ташкента. Нужно полагать, что все регулярные солдаты сосредоточены около города Бухары, а здесь имеются лишь нукера, несущие главным образом полицейскую службу.

Постоянные между усобицы беков между собою и с эмиром вызвали усиленную постройку укреплений в ханстве; некоторые из них разрушились почти совершенно, другие же поддерживаются по сие время. Скорейшему разрушению туземных крепостей помогает то обстоятельство, что в большинстве случаев они представляют собою лишь высокие глинобитные стены. В обозреваемом участке существуют два укрепленных пункта: в Гузар и Карши.

Цитадель гузарская стоит на естественном холме, омываемом р. Гузар-Дарьей, или ее арыками, что все вместе представляет естественный водяной ров. Хотя в нем воды вообще мало, а часто и совсем не бывает, но сильное препятствие он может представить вследствие крутизны своих скатов и большой глубины. Глинобитные стены высотою до 3-4 сажен. Описанное укрепление может представить собою не малое затруднение для овладения им, раз неприятель будет упорно защищаться. Однако, при отсутствии блиндированных построек и тесноте внутри, бомбардирование может принести огромную услугу делу овладения цитаделью; отведение воды также не представит большого затруднения. Карши представляет из себя город, обнесенный стеной и имеющий цитадель; высота стен та же, что в Гузаре. Цитадель, по своей обширности, не может идти в сравнение с гузарскою, ибо в здешней размещены не только дом эмира с садом и губернаторский, но еще есть мечеть и несколько медрессе. Таким образом гарнизон который, более [130] гузарского, будет иметь укрытия от огня. Зато неимение перед стенами цитадели такого рва, как в Гузаре, значительно облегчит овладение ею.

Существование железной дороги от Мерва к Чарджую и занятие нашими войсками этого последнего пункта и г. Карки слишком изменило в нашу пользу положение вещей не только в отношении Бухары, но и Авганистана. Действительно, об упорной обороне столицы Бухарского ханства трудно теперь уже говорить, помня, что защищающая г. Бухару армия не имеет пути отступления. Возможно поэтому, что не смотря на всю важность этого города, как столицы и центра, в котором сосредоточены чуть не все средства обороны государства, его бросят и, пренебрегая даже тяжелым нравственным впечатлением на народ, которое произведет занятие неприятелем Бухары, все средства к обороне перенесут на восток ханства, где гористая местность и более свободолюбивое население затруднят окончательное подчинение этой части Бухары русской власти. Тогда-то приобретут для нас значение г. г. Карши и Гузар, представляя собою первый — центр достаточно богатого культурного оазиса и средоточие путей от Бухары в Шахризябс и в Гузар и от Самарканда в Бурдалык, Карки и Келиф, а второй, запирая собою западный выход из горной части, где по долинам рек сосредоточено значительное население, а в горах расположено богатое кочевое население. Поэтому при действиях наших сил в гористой части ханства, главная операционная линия от Самарканда пойдет на Джам и Карши, откуда уже, по мере выяснения обстановки и развития действий, направится в долину Аму-Дарьи или р. Сурхаба. Для обеспечения же наших войск, действующих из Карши, продовольствием, необходимо будет занять также Шахризябское бекство, что в значительной степени будет облегчено для главного отряда, если из Самарканда, через Каратюбинский перевал, будет выслан хотя незначительный отряд, который бы угрожал тылу войск, собранных для защиты бекства со стороны Карши. По занятии нами Шахризябского и Каршинского бекств, [131] продовольствие действующего отряда будет обеспечено на несколько месяцев.

Предполагая, что войска будут двинуты из Самарканда для занятия северного Авганистана, и Бухара будет в союзе с нами, придется все-таки прежде всего занять Карши и Шахризябское бекство, чем мы обеспечим себя тыл и на несколько месяцев продовольствием. Разумеется, при дальнейшем движении отряда, нужно оставить напр. в Чиме, хотя баталион, который бы мог, пользуясь своим центральным положением относительно Карши, Шаара и Гузара, появляться там, где его присутствие будет необходимо. Куда бы главные силы ни двинулись из Карши, на Карки, где переправа обеспечена присутствием наших войск, или на Келиф, через Гузар, по трудной горной дороге, или по степной дороге, где тяжело отзовется на войсках безводие, — владение Каршами, как центром большого оазиса, всегда будет для нас полезно. Что касается, комуникационной линии от Самарканда, то она непременно пойдет на Карши; а потому здесь, помимо устройства продовольственного магазина с запасами месяца на 2-2 1/2, придется расположить и управление начальника тыла. От устройства в этом пункте лечебного учреждения придется отказаться, ибо Карши с окрестностями не отличаются особенно здоровым климатом.

МАРШРУТ

колесного пути от Самарканда до Джама и вьючного от Джама через Арабанды до Гузара.

От г. Самарканда до кишл. Тар-арык. 25 вер. Местность совершенно ровная; дорога часто пересекается арыками, через кои имеются мосты. Грунт, кроме шоссе на первых шести верстах, лес с столь значительной примесью песку, что даже в распутие затруднения в движению не будет. Начиная с 8 версты, докуда путь лежит садами г. Самарканда, по обе стороны дороги все время тянутся сады и пашни, принадлежащие кишлакам, следующим в таком порядке: на 9 версте — [132] Казак-Найман, на 12 — Балхиян, на 14 — Балакандас, на 17 — Балталы, на 19 — Араб-хана и на 25 — Тар-арык. Кроме того, на 7 версте находится наш старый лагерь, а в конце 16, 18 и 25 верст дорогу пересекают большие арыки, без мостов, Талы-гулам и Тар-арык и сухой сай, от которого отделяется дорога в кишл. Джума-базар, идущая первую версту по самому саю. По обе стороны дороги разбросаны насыпные курганы, из коих курган на 23 версте обращает на себя внимание тем, что подле него есть ключи, образующие болотце Кудуклы-тепе. Бивуак и позиция на правом берегу Тар-арыка; привал у Талы-гулама. Топлива, воды и корма достаточно.

Ур. Джам. 40 вер. Местность до бугра Караул-тюбе ровная, отсюда гористая, причем по мере приближения к Джаму спуски и подъемы становятся более значительными. Первые 9 верст дорогу пересекают арыки с крутыми и глубокими берегами; через арыки имеются мосты; на этом же 9 верстном пространстве вдоль дороги, тянутся пашни и сады окрест лежащих кишлаков. Грунт дороги по выходе в степь, т. е. с десятой версты, более чистый лес; до Чит-арыка же примесь песку в лесу велика; от кишлака Анжирлика дорога камениста. Начиная от бугра Караул-тюбе, по ущельям гор влево видны кишлаки Сарыкол, Анжирлик и Ибрагим-ата. В степи видны кишлаки, на 19 версте, Хан-Чербаг, вправо от дороги в 1/2 версте, и на 27 влево от дороги, Дженичка. На 12 и 24 верстах дорогу пересекают сухие овраги; через первый переброшен древней постройки каменный арочный мост, по которому ездят и теперь. Не доезжая 1/2 версты этого моста, влево видны остатки старинного укрепления. На 18, 20 и 22 вер по сторонам дороги 5 колодцев с хорошей водою; при двух из них ростет по большому карагачу. На 29 и 30 вер., вправо, видно по холму. На 40 версте, влево от дороги, кладбище. От главного пути в стороны отходят дороги: на 2 и 7 вер. в Джума-базар, на 9 и 30 в Аджирим, на 25 и 29 в Сарыкол и на 40 в Шахризябс. Бивуак для отряда у Джамского булака; позиция на возвышенностях на левом берегу ручья; привал у колодцев близь Хан-гербака; вода хорошего [133] качества; глубина колодцев 12 саж.; топливо — сорные травы, которых очень мало; кормов еще меньше, если с весны не было дождей. От гор почти всегда дует юго-восточный ветер, стихающий вечером до утра, когда начинает дуть юго-западный ветерок.

Базарный день в Джаме — среда.

Сай Чишь-Канчи (Чияльская мечеть) через Умокай, Арабанды и Ханабенд. 34 вер. До кишлака Арабанды дорога очень гориста; отсюда она идет местностью волнистою, которая не представляет препятствий движению. Дорогу пересекает на 6 верст ручей Умокай, обрывистые овраги на 7, 9 и 13 (Кара-кия-сай) вер. и саи на 16 (Мазарли), 20 (Ханабенд) и 30 (Чишь-Канчи). На 3 версте от Джамского ручья стоит наш пограничный с Бухарой столб. Отсюда начинается Бишь-чашминская волость Чиракчинского бекства. По сторонам дороги сделаны заборы из дерна на 10, 11, 12, 15, 22 и 23 в. По всей дороге отделяются от нее тропы, ведущие в близлежащим колодцам. Грунт дороги первые 10 верст довольно каменист, затем до конца перехода лес; по саям крупный песок и мелкая галька. Место бивуака у Чияльской мечети, где находятся позиция; привал у Ханабенда; вода текучая в ручье Умокай, а затем из колодцев, глубина коих по Чиялю 10-15 арш., до Чияля 25-45 я даже 50 арш.; по Мазарли-саю есть колодцы с горькой водой; топлива мало — кизяк, ковра (колючка) и кузук-кулак; корму очень мало. Дующий с утра легкий восточный ветер днем постепенно усиливается и меняет направление на западное; затихает совершенно около 9 часов вечера. Не доходя 4 в. до мечети начинается Чияльская волость Чиракчинского бекства.

Сай Чишь-Канчи (Чияльская мечеть). Через Умокай, Шур-кудук, Мазарли-сай и Кум-кудук. 32 вер. Пройдена подпоручиком Крыжановским.

Кишл. Чим {через Чияль-кишлак, мимо Джеты-кудука и Арык-ачкана). 39 вер. Местность до кишл. Джеты-кудук, т. е. на 15 первых верстах, слегка волнистая; далее 6 верст дорога совершенно ровная; следующие 10 верст, до кишл. Казак, дорога проходит хотя по ровной, но очень изрезанной арыками, [134] рытвинами, насыпями и проч. местности и на этом пространстве потребуются значительные исправления; от кишлака Казак до Чима местность ровная. Отсюда последние 15 верст дорогу пересекают арыки, из коих на 4 имеются мосты. Выезд на крутой левый берег Кашка-Дарьи у Чима потребует также разработки. Грунт дороги — лес, с малой примесью песку. По всей дороге от нее отделяются вправо и влево тропы в соседние урочища, кишлак Кара-тепе, а также в Карши, Шахризябс и Чиракчи. Дорога проходит через и мимо кишлаков: на 5 версте — Чияль, 15 — Джеты-кудук, 24 — Арык-ачкан, 28 — Баш-арык-ачкан и Чит, 32 — Казак, 34 — Кулагы-тепе, 36 — Ниязы, 38 — Кагат-тепе. На 13 и 24 верстах имеется по бугру, из коих через первый проходит южная граница Чияльской волости; идя от этого бугра по дороге к югу, мы будем иметь на запад Каршинское и на восток Чиракчинское бекства. До 26 версты воду можно иметь только из колодцев, глубина коих 15-25 и 30 аршин, они расположены группами на 3 и 4 верстах, на 8 версте, на 11 и на 15 у кишл. Джеты-кудук; далее же вода текучая из Кашка-Д. Топлива в степи мало — кизяк и трава, а в культурной полосе кроме того есть деревья. Корму в степи не много, а в заселенной части имеются солома, клевер и ячмень, но тоже в ограниченном количестве. Бивуак и позиция по выходе из Чима к югу, на базарной площади; кроме того войска можно поставить бивуаком между правым берегом Дарьи и кишл. Кагат-тепе; привал на высоте Арык-ачкана, пройдя 2/3 пути. По средам в Чиме базарный день.

Кишл. Чим (через Токмар, Галакудук, Азлар, Кара-тепе и Чим-курган). 43 вер. Пройдена подпоручиком Крыжановским.

Г. Гузар. 26 вер. Местность ровная; грунт — лес, с незначительной примесью соли. Препятствия для движения могут представить в распутицу солонцеватый овраг Курла-арык, на 5 версте, и солонец к югу от кишл. Ярганчи; ширина последнего от 1/2 до 1 1/2 версты; Гузар-Д., пересекающая путь на 16 и 20 верстах, представляет препятствие движению во время таяния снегов в горах, в конце апреля и мае, когда [135] в течение нескольких дней она совершенно непроходима; ширина ее 35 саж. На 8 версте по обе стороны дороги, а на 15 влево от дороги имеются холмы; первые служат границей Гузарского и Каршинского бекств, а на последнем хоронят покойников. Дорога проходит через кишлаки: на 11 версте — Ярганчи, на 16 — Уч-тепе, на 19 — Зан-тепе и на 21 — Узун. С 25 вер. начинаются гузарские сады, в которых, при соединении чимской и янги-кентской дорог, место бивуака отряда; место привала у кишл. Уч-тепе, на Гузар-Дарье. Вода проточная. Топлива по дороге в изобилии — янтак и кизяк, а в самом городе и дерево; корма по дороге плохие; в Гузаре имеется клевер и ячмень в достаточном количестве. Базарные дни четверг и воскресенье.

МАРШРУТ

колесного пути от Самарканда до Джама и вьючного от Джама через Шур-Кудук до Карши.

От г. Самарканда до кишл. Тар-арык 25 вер., до Джам 40 вер., а до Беглямиш (мечеть) 45 вер. До Умокая дорога описана в маршруте № 1; отсюда 5 верст еще она идет по очень гористой местности и после этого становится совершенно ровной на протяжении 11 верст, следуя по урочищу Шур-кудук-саю; затем до самого Беглямиша проходит по местности волнистой, состоящей из ряда саев или широких лощин с пологими скатами. Грунт на всем пути лес с примесью песку; иногда дорога покрыта мелкой галькой или крупным песком; до Шур-кудука же она довольно камениста. До южного конца Шур-кудука от дороги отделяются тропы в близлежащие кишлаки; начиная отсюда вплоть до Беглямиша, отходит 4 большие дороги на запад в Бухару и на восток в Чиракчи и Шахризябс, на 22 версте арбяная, на 31, 36 и 41 верстах верблюжьи. По саям Шур-кудук и Беглямиш имеются сырцовые постройки для жилья. Подле самой дороги стоят кладбища на 12, 22 и 42 верстах, а на 29, 30 и 31 верстах [136] загоны для баранов. Кроме ручья Умокая, по пути воду можно иметь из колодцев, стоящих группами; наибольшие из них по Шур-кудук, Тугай-бег и Чияльскому саям; на расстоянии 3 верст, в первом из них более 20 колодцев; хотя по Шур-кудуку есть много колодцев с солоноватой водой, но воды хорошего качества все-таки достаточно; глубина до воды по Шур-кудук-саю до 40-45-50 арш., а у Бегляниша 10-15 арш. На 31 версте есть яма для стока дождевых вод, в которую со ската близь лежащей возвышенности проведен арык. Топлива мало-кизяк и трава, кормов также почти нет. Бивуак по саю близь мечети; позиция в югу от нее, на возвышенностях; привал у Шур-кудувских колодцев. По словам туземцев, в хорошую погоду с Джамского перевала довольно отчетливо видны горы Кунгур-тау.

Г. Карши, 43 вер. Первые 30 верст дорога пролегает по местности волнистой; затем 6 верст горами Кунгур-тау, а последние 7 верст опять по совершенно ровной, причем в 5 верстах от ворот она входит в городские сады. По спуску с Кунгур-тауской гряды, дорога пересекается на 37 версте Чит-ар., на 38 Хан-арыком, на 39 и 40 арыками Гадан и Кара-хава и между ними 6 арыками, из коих особенно большие Бульмас и Пулаты и, наконец, на 41 Кашка-Дарьей. Хотя все арыки глубоки, но Хан и Чит, в добавок, с очень крутыми берегами; через все арыки имеются мосты, в большинстве арчевые; мост через Дарью древней постройки, на 9 каменных устоях, с кирпичными перилами; ширина моста 5 шагов, длина 60. Грунт всего пути лес с примесью песку и только на 6 верстах по Кунчур-тау слегка каменист. На 1 версте вдоль дороги кишл. Беглямиш, на 28, в 2 верстах к западу от дороги, кишл. Узун-кудук, а на 42 в., по переезде моста через Дарью, влево от дороги, на левом берегу Чербаг, сад эмира с домом К сев.-западу от моста через Кашка-Дарью, верстах в 10 от него по прямому направлению, виднеется огромный бугор Иса-хан-тепе, а в западу от дороги, в городских садах, есть еще два бугра Янги-тепе и Пиран, Кроме мелких троп, с исследуемой дорогой сходятся дороги: [137] на 10 версте из Беглямиша же, на 19 из Айритама, на 22 и 28 из Никуса, на 37, перед мосток через Чит-арык, из Кермине, на 38 и 41, перед мостами через Хан-арык и Кашка-Дарью, из Бухары. Текучая вода встречается за 7 верст до Карши и то только в полую воду летом же Кашка-дарья почти всегда суха, почему воду можно иметь лишь из колодцев, подобно тому как и в степи, где группы и отдельные колодцы встречаются на 5, 6, 8, 14, 26 и 39 верстах; последний колодезь при входе в городские сады. Глубина колодцев на всем пути почти одинакова, а именно около 15 аршин. Топлива в степи мало — янтак и кизяк, в Карши же есть еще дрова; корму в степи не много, в Карши имеется ячмень и клевер в большом количестве. Бивуак отряда в садах, на одном из берегов Дарьи; привал на высоте кишл. Узун-кудука, где 7 колодцев. Базарные дни в Карши-среда и суббота.

Свойство дорог между Самаркандом и Гузаром.

Между Самаркандом и Гузаром, через Джам и Чим, существует в данное время кратчайший путь, который в пределах Российской империи представляет собою колесную дорогу, а в бухарских владениях вьючную тропу, движение по которой, однако, не представит затруднений для колесного обоза при самой незначительной разработке. Позволительно сказать даже больше: в меру нагруженные арбы, при хорошей погоде и с не истомленными лошадьми, и теперь в состоянии проходить между Джамом и Гузаром без особых затруднений (Подтверждение эирму можно видеть в арбяных колеях, сохранившихся с достаточною ясностью в некоторых местах между Чимом и Гузаром. По словам бухарцев, они пробиты арбами, ездившими из Гузара в Самарканд, когда последний не был занять русскими и приходилось перевозить между названными пунктами на арбах гаремы беков и других властей, а также сарбазов.). Кроме этого прямого пути, между Самаркандом и Гузаром есть более кружный, но за то совершенно доступный для движения колесного обоза путь, а именно через Джума-базар, Аджирим, Карши и Янги-Кент, по которому всецело ныне идет арбяное [138] движение. Между Самаркандом и Карши, через Джам и Беглямиш, пролегает еще путь, по которому арбы не ходят в настоящее время потому только, что на пространстве между Анжирликом и Шур-Кудуком он представляет некоторое и для них затруднение по каменистости грунта и по крутизне подъемов и спусков. Однако и по этой дороге, без всякой даже разработки, в меру нагруженные арбы, при хороших лошадях, в состоянии пройти во всякое время года.

Вьючные пути. 1) От Джама до Гузара путь не представляет собою одной вьючной тропы на всем протяжении; напротив, между Джимом и Чимом дорога состоит из двух троп, которые в Чияле и Чиме сходятся. Отдаление одной тропы от другой до Чияля не превосходит 4-6 верст, а далее у Кара-бега, достигает 18 верст, считая по большой дороге. Общее направление обеих троп идет все время с севера на юг, с незначительными уклонениями от меридиана, что вызывается гористой местностью, по которой дорога пролегает сначала, а; также расположением колодцев и течением р. р. Кашка и Гузар-Дарьи.

Длина этого пути, при следовании на Чияль, Арык-ачкак и Чим, 97 верст и 101 верста через Чияль, Кара-тепе, Чим-курган, Кара-бек и Чим. При этом от текучей и до текучей воды, т. е. от Умокая до Кашка-Дарьи 56 и 49 верст.

Ширина обеих дорог, состоящих из ряда хорошо пробитых троп, не представит препятствия к движению артиллерии и обоза. Если потребуется разработка пути, так это вследствие рельефа местности, по которой он идет и которая от Джама до Арабанды и Шур-кудука должна быть названа гористою, далее до Чима — холмистою, а отсюда до Гузара почти ровною. В гористой части, разумеется, потребуется наиболее усилий для разработки пути, при чем над спусками со стороны Джама к ручью Умокаю и урочищу Шур-кудук, на подъем от Умокая, а также над дальнейшею частью пути к Шур-кудуку и Арабанды придется поработать, что объясняется, помимо крутизны скатов, некоторою каменистостью грунта на этом пространстве. На дальнейшем пути до Гузара работы по [139] улучшению пути будут заключаться, главным образом, в устройстве новых мостов через арыки и овраги и в уширении существующих, кои рассчитаны только для вьючного движения; на разработку самой дороги и спусков и подъемов на ней прийдется потратить самые незначительные усилия у Хана-бенда, Чияльского кладбища, Арык-ачкана, между Чит-арыком и кишлаком Казак, а также у выезда в Чим, на высокий и обрывистый левый берег Кашка-Дарьи. Относительно устройства мостов следует заметить, что постройка их через арыки не встретит затруднения, ибо где проведена вода, там есть и лес на мосты; чтоб делать мосты через овраги, лес придется возить из далека. Хотя Кашка и Гузар-Дарья в период весеннего таяния снегов представляют из себя под час непреодолимые бурные потоки, переезд через которые невозможен, однако, от постройки через них мостов придется отказаться, ибо мосты должны быть очень основательны и не везде на месте найдется для них материал, а время безусловного перерыва сообщения через те реки слишком кратко. Чтобы исчерпать вопрос о рельефе вьючного пути остается сказать, что он пролегает по местности, представляющей собой ряд лощин, которые образуют продолжение ущелий гор, лежащих к северо-востоку. Во время таяния снегов в горах и в период весенних и осенних дождей, по этим лощинам несется масса воды, которая иногда может задержать движение и на столько растворяет всегда почву, что затруднит движение артиллерии и обоза.

Грунт вьючных троп на всем протяжении тот же, что и во всем Туркестане, т. е. лес. Только в широких лощинах, как например в Хана-бендской, Чияльской и друг., дно последних покрыто крупным песком, принесенным вешними водами с гор. Да между урочищем Шур-кудук и Джимом, где дорога идет горами, путь местами каменист, вследствие выступов из-под верхнего наносного слоя основных каменных пород Гиссарского хребта. Затем южнее Чима как для колесного, так и верхового движения во время дождей и таяния снегов представит затруднение солонец, находящийся за [140] кишлаком Ярганчи. Однако солонец не слишком велик и объезд его вполне возможен.

В ориентировочных пунктах на исследуемом пути недостатка нет. Не говоря о жилых местах, реках, арыках, буграх, кладбищах и других ориентировочных предметах, даже сама местность зачастую способствует опознаванию, где находишься.

Последнее обстоятельство указывает, что местность по сторонам дороги далеко не открытая, что можно видеть из прилагаемого маршрута. Только на пути от Чима го Гузара горизонт расширяется и с лошади по сторонам видно иногда на десяток верст.

Места ночлегов и привалов для войск определяются местом расположения колодцев, кои, хотя и вырыты во впадинах, лощинах или при скатах, но все эти складки местности не настолько значительны, чтоб предоставить защиту людям от холодных зимних ветров. В виду установившегося обычая не размещать войска по кишлакам, от зимних непогод, люди защиты на всем пути не будут иметь, если не считать джамского и кара-тепинского базаров, в которых, кроме базарных дней среды и понедельника, лавки пусты.

Где нет текучей воды на пути, т. е. от Умокая до Кашка-Дарьи, там встречается много колодцев с хорошей водой. Глубина колодцев различна: на Чияле 10-15 аршин, а чем ближе к Умокаю, тем они глубже, причем от 25 аршин постепенно достигают до 40 и даже 50 аршин на Шур-кудуке: все колодцы настолько обильны водою, что почти каждый из них в отдельности в сутки может дать воды для 1.000-2.000 баранов. А так как большинство колодцев расположено, в добавок, группами, то можно считать, что даже сравнительно большие отряды, при движении по этому пути, не встретят недостатка в воде. Затруднение может встретиться в том, что во всех виденных колодцах нет срубов, а потому стенки легко обсыпаются при невнимательном вычерпывании воды. Не говоря о том, что вода при этом станет мутной и почти негодной к употреблению без отстоя, [141] самый колодезь легко может засыпаться настолько, что из него, впредь до очистки его, нельзя будет совсем получать воду.

Топливом на всем пути служат степные травы, а также кизяк. Можно еще иметь на топливо дрова, но лишь подойдя в Кашка-Дарье, где в кишлаках существует древесная растительность, хотя и в самом ограниченном количестве. Несколько больше древесных насаждений войска найдут в самом Гузаре. Между степными травами для топлива следует назвать; янтав, кавра (колючка), брюган и кузук-кулак. Янтак ростет более всего по ту сторону Кашка-Дарьи, где запасы его на зиму делаются жителями в больших размерах; в значительном количестве он растет по Чияльскому саю. Затем по всей степи растет брюган (из него делают также веники), какра (ростет круглыми кустами, которые сильным ветром отрываются от корня и носятся по степи), кузук-кулак и джинджак. Все названные травы хороши для костров только в сухом виде. На топливо идет еще стебель и толстый корень травы шебак; корень ее горит ярко и дает сильный жар.

Некоторые из названных степных трав, прежде чем поступить в костер, служат кормом для скота. Действительно, янтак объедают предварительно зимою верблюды и частью бараны и козлы; ишаки, лошади и рогатый скот янтака не едят. Также поедаются скотом листки шебака (ростет на ровных местах) и джинджака (едят козлы, бараны и лошади), прежде чем стебли их пойдут на топливо. Затем кормом скоту служат травы: шура, растущая большею частью на пашнях и по виду схожая с брюганом, и аджирим, растущий на черноземных местах и на пашнях, у воды; он имеет лист длинный, узкий, зеленый. Это наиболее любимая скотом трава и он ест не только его лист и стебель, но и корень, который выкапывают нарочно для корма всякого скота.

Переименованные травы принадлежат в более крупным и их всегда можно найти в степи. Весною же степь покрывается мелкими травами всех сортов, весьма любимыми скотом, на корни их сидят не глубоко в земле, а пототу в мае и начале июня палящее солнце их сжигает. [142]

2) От Джама до Карши, через Шур-кудук и Беглямиш, дорога представляет из себя вьючную тропу, общее направление которой юго-западное, а длина 86 верст. По колодцам путь проходит на расстоянии 81 версты. Ширина дороги везде достаточна для движения по ней обозов и артилерии; уширение ее нужно будет произвести лишь счетом в нескольких местах.

Если к сказанному о рельефе местности предыдущего пути прибавить, что от Шур-кудука дорога идет местностью слегка волнистою вплоть до гор Кунгур-тау, которые, представляя собою довольно высокую горную гряду, не делают препятствия для колесного движения, вследствие удачного выбора направления через них дороги, то вопрос о рельефе местности рассматриваемого вьючного пути будет исчерпан.

Все, что сказано было при обзоре пути до Гузара о грунте дороги, ориентировочных пунктах и местности по сторонам дороги, местах для ночлегов и привалов, о воде, топливе и корме, имеющихся по пути, относится и до описываемого пути. Нужно только заметить, что, начиная от Шур-кудука вплоть до Кунгур-тау, местность по сторонам дороги значительно открытее, нежели у предыдущего пути.

Арбяной путь. От Самарканда до Гузара, через Джума-Гузар, Аджирим, Айритам, Карши и Янги-кент, дорога имеет направление: до Джума-базара — западное, далее до Аджирима — юго-западное, отсюда до Карши юго-юго-западное и, наконец, до Гузара — юго-восточное.

Длина всего этого пути равняется 154 верстам, из коих 36 верст, до Чит-арыка, она пролегает по культурной местности, а далее до самого Карши степью.

Ширина дороги в настоящем ее виде вполне достаточна для колесного движения на всем своем протяжении. Последнему обстоятельству не препятствует и рельеф местности, так как она, по мере удаления на запад от меридиана Джам-Гузар, становится менее волнистой и неровной. Подъемы и спуски на этом пути настолько пологи, что не потребуют почти никаких работ на свою разработку. Только мосты и спуски [143] к ним на пространстве между Джума-базаром и кишл. Кум потребуют серьезной работы, так как в настоящее время спуски в мостам весьма круты, а самые мосты недостаточно прочны и широки. То же следует сказать о мостах на пути между Карши и Гузаром, где они удовлетворяют движению лишь потому, что оно совершается ныне главным образом вьючным способом.

Грунт дороги до Джума-базара и далее по культурной полосе, орошаемой водами р. Зеравшана, лес с значительной примесью песку; по степи тот же лес, но с меньшим количеством песку, по саям дорога покрыта крупным песком; в раионе гор Кунгур-тау — камениста.

Сказанное об ориентировочных пунктах, общем характере станций, о воде, топливе и корме на предыдущих путях должно распространить и на эту дорогу; относительно же характера местности по сторонам дороги нужно сказать, что она вообще довольно открытая и только приближаясь в широте Джама становится волнистой и более закрытой. [144]

МАРШРУТ

колесного пути от Самарканда до Джама и вьючного от Джама до Гузара.

МАРШРУТ

колесного пути от Самарканда до Гузара.

МАРШРУТ

колесного пути от Самарканда до Джама и вьючного от Джама до Карши.

Текст воспроизведен по изданию: Рекогносцировка пути через Джамский перевал на Гузар и на Карши. 1887 г. // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии, Вып. XXXVI. СПб. 1888

© текст - Евреинов ?. ?. 1888
© сетевая версия - Тhietmar. 2019
© OCR - Иванов А. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Сборник материалов по Азии. 1888