БИДДУЛЬФ

НАРОДЫ НАСЕЛЯЮЩИЕ ГИНДУ-КУШ

TRIBES OF THE HINDOO KOOSH

ГЛАВА III.

Касты. — Управление.

Из трудов доктора Лейтнера и Дрью уже известно, что жители Гилгита и некоторых соседних долин разделяются на касты, подчиняющиеся строгим законам относительно заключения браков. Разделение на касты указано, в общих чертах, в следующей таблице:

Наиболее почитаемая каста роно занимает в тех странах, где она существует, первое место после правителей. Обыкновенно, хотя не всегда, визири выбираются из семейств роно. Они встречаются в Нагере, Гилгите и Пониале в небольшом числе, которое постепенно увеличивается, подвигаясь на запад через Яссин, Мастуч и Читрал, где их в сумме более 300 семейств. В Нагере и Яссине они называют себя харо или харайо (имя, напоминающее харою Зендавесты), а в Читрале — зундра, но все считают себя принадлежащими к той же расе. Небольшое количество их существует в Вахане и Сарыколе, где они называются хайбар-хатарами и в ИПугнане, под именем гайбалик-хатаров. Везде они пользуются большим почетом. Относительно своего происхождения они сохранили два предания, из которых каждое, быть может, имеет некоторое основание. Согласно первому, они происходят от трех братьев Зуна, Роно и Харая, сыновей некоего Сумалика, правителя Мастуча ранее утверждения линии Шахрейсов. По второму, они арабы, потомки Магомета Ганифе, сына Алия, зятя пророка. Небольшое число их и почет, оказываемый им, говорят в пользу первого предания, а вместе с тем возможно, что они происходят от арабов поселившихся в верхней части Читралской долины во время арабского завоевания Бадахшана, в конце седьмого столетия. Впрочем притязания на происхождение от арабов весьма обыкновенны среди многих отделений жителей долин; большей частью они лишены какого бы то ни было основания. Согласно же третьему преданию, члены этой касты пришли из Раджаури, около Пунча, и происходят от трех братьев: Сирёнга, Сурунга и Кунжер-путула.

Они, вообще, ростом выше других обитателей страны, имеют несколько выдающиеся скулы, овальное очертание лица и [47] редкую бороду. Некоторые из них напоминают чертами высшие классы раджпутов. На сколько они пользуются уважением видно из того, что их дочерей берут в жены члены владетельных семейств, и дети, рожденные от таких браков, наследуют всем правам своего отца и вступают в браки с членами других владетельных семейств. Они также дают дочерей в замужество сеидам, которые встречаются в небольшом числе по всей стране, но не в низшие касты. Впрочем сами они берут в жены дочерей как шинов, так и иешкунов. Дети, рожденные от таких браков, почитаются как роно, а следовательно дочери, как выше сказано, могут выходить за муж за членов владетельных семейств. Зундре Читрала не отказываются давать своих дочерей афганцам Дира. Женщины роно лишь тогда выходят за шинов и иешкунов, когда, вследствие безнравственного поведения, они не могут найти мужей в своей касте. Правители дардских владений дают в касту роно лишь дочерей, рожденных от наложниц или рабынь, но не от законных жен.

По положению, за роно следуют шины, составляющие большинство населения лишь в Горе, Чиласе, Тангире, долине Инда ниже Сазина и в верхней части Гилгитской долины выше Пониала и не встречающиеся вовсе в высших и менее плодородных местностях, за исключением части долины Инда выше Харамоша. Слабейшие в численном отношении, они успели ввести свой язык и вытеснить остальные из всех стран куда они проникли; едва ли может быть сомнение, что они представляют собою иноземную расу, завоеванием утвердившуюся в стране. Из многих диалектов шина, ныне существующих, то на котором говорят в Гилгите, бывшем центре владычества Шинов, считается наиболее утонченным; но в нем [48] имеется большая примесь буришского языка, а в последнее время и кашмирского, благодаря переселению сюда кашмирцев, около 100 лет тому назад, т. е. во время образования кашмирской колонии в долине Ходар.

Шины дают своих дочерей роно и сеидам, но без взаимности с их стороны. Сами они женятся на дочерях иешкунов, но не дают им своих. В нижней части долины Инда они дают своих дочерей нимча. Благодаря такому скрещиванию, они, как уже заметил Дрью, далеко не представляют собой чистой расы, и весьма трудно указать какие либо свойственные им типические черты. Шины долины Инда, ниже Сазина, небольшого роста, хорошо сложены, имеют темный цвет лица и темные глаза и резкие черты; вообще они подходят к типу, довольно часто встречающемуся в С.-З. Индии. Выше Сазина и Гилгита они имеют несколько более светлый цвет лица, но не представляют собою определенного типа.

Есть редкий тип, который я встречал только между шинами, и который быть может представляет собою характерный тип расы. Это небольшие, худощавые люди, с тонкими резкими чертами лица, выдающимися носами и узкими подбородками. Дрью передает, что этот тип преобладает в боковых долинах Инда, около Ронду и Скардо. Я, впрочем, полагаю, что настоящий тип шинов встречается лишь в долине Инда ниже Сазина; что катается до этой малорослой расы, то она лишь продукт длинного периода заключения браков в ограниченных пределах определенных каст.

Шины, не претендуя на принадлежность к отдельной расе, считают себя аристократиею страны и высшею кастою; впрочем, в подтверждение своих притязаний, они не могут представить никаких оснований. Шины почитают недостойным себя [49] переносить тяжести, и только на охоту и земледелие смотрят как на почетные занятия. Они встречаются только в долине Инда и по его притокам.

Шины, встречаемые в Балтистане, впрочем, не считают себя выше своих соседей татар. Напротив, эти последние в таком же отношении к ним, как они к иешкунам в Гилгите. Татары их называют презрительно «брокпа» т. е. горцами, вследствие того, что они обработывают самые высокие — т. е. наименее плодородные местности. Балти всегда упоминают об этом факте, говоря о брокпа, или дардах округа Скардо, но не объясняют его.

Это различие положения шинов в Гилгите и Скардо указывает на изменения, происшедшие среди разных рас. Очевидно, в Балтистан пришли последними татары, а не брокпа.

Как выше сказано, часть долины Инда, от Гора вниз до афганских границ вблизи Горбанда, называется Шинкари, и, вероятно, в нижней части ее встречаются в наибольшей чистоте общины шинов; но имя Шинкари, все еще сохранившееся в Пакли, где население чисто афганское, быть может, указывает, что первоначальное местопребывание шинов было в этой долине.

Наиболее резкая отличительная черта шинов — отвращение их к корове. Несмотря на обращение в ислам, это отвращение сохранилось в Нагере, Гилгите, Асторе и долине Инда выше Бунджи. В долине Инда ниже Астора оно исчезло, но в вышеназванных местах, правоверные шины не едят мяса быков, не пьют коровьего молока и не прикасаются к сосудам, содержащим его. Сосущий теленок или какая нибудь часть мертвого животного считаются особенно нечистыми, и [50] непременно требуется очищение, если даже одежда шина прикоснется к ним. Часто шин отдает своему соседу иешкуну корову и теленка, на все время пока питается молоком последний. Шины также считают нечистою домашнюю птицу, и в местностях, где они живут, ее вовсе не видно. Эти особенности касаются только касты шинов, и вместе с другими обычаями, о которых будете сказано ниже, дают основание предполагать, что шины — индусская раса, пришедшая с юга, поднявшаяся вверх по долине Инда и образовавшая индусское государство в этих отдаленных местах близ Гинду-куша.

Следующая и наиболее многочисленная каста — иешкуны, составляющие все население в Хунзе, Нагере и Пониале, почти все в Яссине и наконец более половины в Гилгите, Сае, Дареле и Асторе. В Хунзе и Нагере они называются не иешкунами, а буришами; в Яссине же — вуршаками или буришо. Говорят они на трех, слегка отличающихся друг от друга, диалектах: буришки, буришаски и вуришки. Гилгитцы называют «каджуна» язык нагерцев; это название неизвестно туземцам, а в Яссине сохранилось также древнее название, и самая страна и теперь называется Вуршигум. Этот язык значительно отличается от языков соседних долин. Мне кажется, что правильно мнение, относящее его к туранскому семейству языков.

В обладающих более холодным климатом Хунзе и Нагере люди этой касты имеют белый цвет кожи; блондины и даже рыжеволосые субъекты не редкость. Буриши Нагера несколько отличаются по типу; многие из них небольшого роста, плотные с выдающимися скулами, грубыми чертами лица и редкою бородою. Эти признаки, вместе с их невоинственным характером, указывают, вероятно, на прибавку татарской крови из Скардо, происшедшую, вероятно, во время подчинения Нагера [51] Макиону правителю Скардо. Если буриши первоначально и принадлежали к туранской расе, то они должны были некогда получить на столько значительную прибавку арийской крови, что она поглотила почти вполне все их первобытные признаки. Дрью указывает, что ограничение их скрещивания с шинами делает их наиболее чистою расою из двух; хотя эти ограничения не всегда строго соблюдались, но воспользоваться несоблюдением их иешкуны Хунзы и Нагера имели лишь редкие случаи, и потому надо предполагать, что прибавка арийской крови произошла ранее прибытия шинов. Нет никаких данных в пользу, сделанного доктором Лейтнером, предположения, что иешкуны вероятно продукт скрещивания шинов с какою либо первобытною расою. Отношения между шинами и иешкунами весьма недружелюбные, даже в тех деревнях, где они уже много поколений живут совместно.

Среди вышеназванных каста живут сеиды, краммины, домы, шото и гуджоры. Они все составляют низшие касты, кроме сеидов, которые, по преданию, впервые поселились здесь при Тамерлане. Они пользуются большим почетом; члены владетельных семейств дают им в жены своих дочерей, но без взаимности, так как дочь сеида может быть женою только сеида. Их нет в Хунзе, но во всех остальных владениях они рассеяны в небольшом числе. Редко в деревне бывает более одного дома сеидов.

Краммины — мельники и горшечники — весьма многочислены в Дареле; в Хунзе и Нагере их вовсе нет. Они не заключают браков ни в какой чужой касте. Их имя, вероятно, происходит от персидского «камин» т. е. низкие, хотя Шау в своем «Stray Arians in Thibet» предполагает, что имя происходит от «krum» — работа. [52]

Домы — музыканты, кузнецы и кожевники, встречаются в большом числе в Яссине, Нагере и Чиласе; в этом последнем они составляют одну шестую всего населения.

Шото существуют только в Нагере, они кожевники. По положению, они ниже домов, которые берут у них дочерей в жены, но не дают взамен своих.

Подобно низшим кастам в Индии, люди названных низших каст имеют темный цвет лица и грубые черты. Дрью считает их родственными низшим кастам в Пенджабе и объясняет их присутствие в этих странах предположением, что они остатки до-арийской первобытной расы т. е. древнейших обитателей этих долин. Я склонен думать, что, подобно шинам, они прибыли с юга. Возможно, что они прибыли вместе с шинами, а быть может последовали за ними, постепенно распространяясь под покровительством правления шинов. Они не встречаются в верхней части гилгитской долины.

В самом Гилгите живет много кашмирцев или, как их называют, каширу, которых предки поселились в этом округе во время Ахмед-шаха Дурани, около 1760 г. по Р. X. Они теперь составляют большую часть населения. Переселение мало повлияло на лукавство их, составляющее отличительную черту обитателей Кашмира. Часть их, говорят, проникла в Читрал, где и слилась с коренным населением. Те из них, которые живут в Гилгите, ткачи и плотники; к ним с презрением относятся как шины, так и иешкуны.

Их отличительные касты, которые все также встречаются в Кашмире: мир, шейх, пайр, лон, суниар (золотых дел мастера), дар, равут, бут и тачон (плотники). Они все земледельцы и ремесла, которыми они случайно занимаются, [53] как напр. ткание, не зависят от каст, кроме ремесла золотых дел мастеров и плотников. Все касты вступают в браки друг с другом, кроме тачонов, которые дают своих дочерей в другие касты, но не пользуются взаимностью. Они случайно дают дочерей шинам и иешкунам, но без взаимности с их стороны. С крамминами и домами они не скрещиваются вовсе. Не смотря на малое уважение, которым они пользуются, они составляют наиболее богатую и деятельную часть населения, а с другой стороны, они потеряли некоторые из худших характеристических черт настоящих кашмирцев.

В долинах на юг от Гилгита, гуджоры пасут свой скот на возвышенностях, совершенно не смешиваясь с обитателями страны. В Тангире и Дареле их очень много; стада же их считаются тысячами. Они не основываются ни в какой местности, хотя, быть может, в течение одного поколения те же люди посещают те же пастбища, живя в грубых шалашах и обработывая небольшие участки земли; но самого незначительного повода достаточно, чтобы передвинуть их на новые места. Большое число их живет в верхней части долин Дир и Сват, и напротив весьма небольшое в Гилгите. Они все говорят на диалекте пенджаби, свойственном их касте. Подобно сеидам, они скорее могут считаться классом, нежели кастою.

Винь, говоря о существовании каст в Балтистане, замечает, что это может служить доказательством индусского происхождения жителей страны. Хотя в жилах балти течет, без сомнения, значительная часть арийской крови, но все же они должны быть отнесены к монгольской расе; существование же у них каст, о которых будет сказано ниже, должно быть приписано влиянию дардов и особенно шинов; ибо следует [54] заметить, что вышеназванные кастовые различия встречаются в своей строго-индусской форме среди населения только там, где есть шины. Разделение на классы, существующее в Читрале, совершенно иного рода и все, как кажется, свидетельствует что шины — брахманская раса, успевшая, не смотря на свою численную слабость, ввести среди других рас свой язык и в значительной степени свои обычаи.

Система управления, существовавшая при прежних владетелях шинах, сохранена и в настоящее время кашмирским правительством, лишь с небольшими изменениями. Доходы ра составляли следующие подати: поземельная, называемая «кудкул», уплачивалась натурою со всякой жатвы, сообразно с качеством земли; она определялась правильно и, повидимому, не обременительно для населения. С каждого дома через год уплачивалось по одному барану или козлу; эта подать называлась «ганони мари» и, по желанию плательщика, могла быть заменена ежегодным взносом 2 шилингов. С каждой водяной мельницы уплачивалось ежегодно 4 шилинга; подать называлась «ниури шайри»; от нее, впрочем, освобождались мельницы первый год по постройке. За промывку золотого песка, составлявшую в зимнее время, во многих деревнях, занятие значительной части населения, уплачивалась ежегодно подать «раидилки» — в 55 фунтов стерлингов. Осенью подать «джачай тони» собиралась натурою с винограда, пропорционально сбору; кроме того ра получал еще при выделке вина «реху» т. е. некоторое число мер его. При каждом браке, жених уплачивал деньгами «гаре толу» — 16 шилингов. Каждый дом ткачей вносил ра восемь ярдов полотна, что называлось «биетчо патчи». Шелк производился почти в каждом доме; с него уплачивалась подать — «чуши пуртаи», состоявшая из стольких коконов, сколько чарбу мог взять в руку из кучи, [55] собранной каждым семейством. Четыре деревни, не производившие шелка, платили, взамен, каждая по откормленной овце, называвшейся «чуши мари».

Кроме того, оригинальную подать, называвшуюся «ча-етте-гое», уплачивали исключительно деревни Бурмесс, Хомер и Наупур; она состояла из всего молока и масла от одной коровы с каждого дома этих деревень за время между праздниками гапони и чили — т. е. от половины мая до конца октября. Эти деревни также давали ра ежегодно по одному козленку с каждого дома; налог назывался «челу». Происхождение этих особых податей неизвестно; передают лишь, что они установлены королевою Джовари. Никакой правитель шин не стал бы брать коровье молоко. Другая местная подать — «сатеги» — уплачивалась деревнею Багрот; сын королевы Джовари, еще мальчиком, посетил эту деревню; жители по этому случаю подарили ему участок земли; но, так как было признано неудобным обработывать ее подобно остальным землям, принадлежавшим владетелям, она была возвращена деревне, которая взамен того обязалась платить ежегодно 13 тараков зерна (пять с половиною четвертей).

Всякий купец, прибывавший в страну, вносил пошлину, «масул», один сверток холста с каждого вьюка или 2% со скота, или же что либо равноценное другими товарами. При убое баранов во время зимнего солнцестояния, с каждого дома уплачивалось по задней четверти; из них известное число шло в пользу младших должностных лиц, а голова и задние части всей убитой дичи принадлежали ра.

Денежные платежи делались золотым песком, который и в настоящее время в большом употреблении, как ходячая монета. Количество, равноценное 8 шилингам, называется «багалу». [56]

Иерфах — управляющий ра — был ответствен за сбор поземельной подати; для сбора же остальных податей назначались особые лица, называвшиеся «бурро».

Кроме этих источников доходов, ра в каждой значительной деревне владел землями, обработкой которых заведывал иерфах. В каждой из этих деревень, несколько семейств, называвшихся «вайретче», должны были пахать, засевать и орошать земли ра, под наблюдением иерфаха; за это они были избавлены от всех остальных податей. Для уборки и молотьбы собиралась вся деревня в назначенные дни. Вайретче в Гилгите было 20 домов; в других деревнях по 6 или семи. В Гилгите они были обязаны еще доставлять ежегодно в течение зимы с каждого дома по мере дров и ежегодно одну меру для факелов. Некоторые семейства в Гилгите занимали наследственные должности поваров у ра, за что также были избавлены от всех податей. До настоящего времени существуют 4 семейства, которые претендуют, что их предки были поварами у Шири-буддута; они не принимают участия в празднестве талени, в воспоминание об его смерти, а запираются в своих домах, считая эти дни временем траура. Кроме них есть еще несколько семейств наследственных поваров, исполнявших эти обязанности при позднейших правителях и исполняющих их и при нынешнем ра.

Страна разделялась на округа; во главе каждого стоял визирь. Визири всегда были из хороших семейств, и до настоящего времени они выбираются только из трех главных каст, т. е. роно, шинов или иешкунов. Должности были не наследственные, но пожизненные. При назначении визиря, три участка земли, взятые из принадлежащих поселянам, давались ему в прибавку к владениям его семейства. Четыре [57] семейства назначались для обработки его земли и должны были давать ему одного слугу; взамен этого они освобождались от всяких личных услуг по отношению к ра. Визирь отвечал за спокойствие и благосостояние своего округа и был предводителем его жителей на войне. Когда население призывалось к оружию, визирь имел право освободить от военной службы по одному человеку из каждой укрепленной деревни; за это, по возвращении армии, он получал от освобожденного таким образом человека 2 багалу золотого песка; но если дело обходилось без битв, то лишь половину этой суммы. При заключении браков, отец невесты посылал визирю округа пирог кислого хлеба.

В каждой деревне был, назначаемый ра, «тарангфах», который в пределах своего участка действовал, подчиняясь визирю. Во время войны он имел право освободить от военной службы трех человек своей деревни, за что получал от них то же вознаграждение, как и визирь. Он также получал по 3 шилинга с каждой свадьбы в его деревне; для службы ему назначались три семейства, которые освобождались от всех остальных податей и повинностей. Затем ткачи деревни давали ему ежегодно 16 ярдов холста; главнейшею его обязанностью было заведывание ирригациею.

Подати, платимые должностным лицам, называются «луспик».

По положению, за тарангфахом следовал иерфах; но обязанности его были совершенно другие; он был управляющий всеми землями, составляющими частную собственность ра; он отвечал за все, касающееся обработки земель ра в каждом округе и получал 6 харваров зерна с каждого сбора. Луспик его состоял из четырех семейств в Гилгите и по одному [58] в прочих деревнях, в которых ра владел землями; каждое должно было поставлять ему пару быков, для обработки его собственных земель. Эту натуральную повинность он мог, по желанию, заменить одним багалу золотого песка за каждую пару быков. Он был также ответствен за сбор подати «кудкул». Визири и тарангфахи не имели над ним никакой власти.

Каждый тарангфах имел помощника «чарбу». Его луспик состоял в изъятии от всяких налогов и из двух взносов, причитавшихся правителю за браки в год, так как на его обязанности лежал сбор «гаре толу». Он также получал долю из вносимого жителями мяса. В работе ему помогали 4 человека, называемые «зеиту»; они служили погоду в этой должности и все вместе получали по 12 фунтов зерна с каждого дома.

По мнению доктора Лейтнера, названия должностных лиц татарского происхождения. В Балтистане из них в настоящее время существуют только визирь и трангпах (тарангфах).

Визири отправляли правосудие каждый в своем округе. Тяжбы, обыкновенно по поводу земли, вообще решались присуждением штрафа из баранов, скота или золотого песка. Тяжбу, штраф по которой был более одного багалу золотого песка, разбирал ра. За серьезные преступления, как убийство или измена, наказывалось все семейство виновного. Дом его срывался до основания, родственники его были продаваемы или раздаваемы, в рабство, смотря по приказанию ра.

Вышеназванные подати уплачиваются и до настоящего времени, некоторые кашмирскому правительству, другие нынешнему ра Гилгита. [59]

Та же система существует в Хунзе и Нагере и в некоторых частях в Вахане.

Следующий меры в общем употреблении; в некоторых случаях они отличаются друг от друга только названиями; иногда, впрочем, и немного по количеству:

В прежнее время 1 багалу измерялся углублением между большим пальцем и тыльною стороною руки, лежащей ладонью вниз с вытянутыми пальцами.

ГЛАВА IV.

Балтистан. — Брокпа.

Для полноты обзора дардских племен долины Инда остается еще сказать несколько слов о Балтистане.

Около 20 миль выше Бунджи по Инду лежит незначительное поселение Харамош; жители его, главным образом иешкуны, говорят на гилгитском диалекте шина. За Харамошем характер населения совершенно иной; выше по долине обитатели почти исключительно балти, т. е. татарской крови — говорящие на тибетском диалекте. Среди них живут в Ронду и Скардо в очень незначительном, а в Хурманге и Химбапсе (Округ, дренируемый р. Шинго, включен в округ Хурманг и главным образом населен брокпа. Химбапсом балти называют округ Драс; брокпа же его называют Хумус.) в несколько большем количестве шины, иешкуны и домы, говорящие на шина. Распределение их видно из следующей таблицы:

Необходимо заметить, что в Ронду (В деревне Доро, лежащей в округе Ронду, говорят на Гилгитском наречии шина.) и Скардо говорят на асторском диалекте шина, а в Хурманге и Химбапсе на чилас-дарелском. Эта часть населения находится в подчиненном положении среди балти, которые называют их брокпа, т. е. горцами, вследствие того что они обработывают вышележащие и менее плодородные местности в боковых долинах и по склонам гор, между тем как нижележащие и более плодородные земли обработываются балти. Дрью не обратил внимания на этот факт и для объяснения их имени и присутствия в Балтистане, предполагает, что они явились через перевалы из Нагера и поселились среди балти; но в Нагере нет шинов и там не говорят на их языке. Объяснение, которое дают сами брокпа, без сомнения, наиболее вероятное. Около начала или середины семнадцатого столетия Макпон (Макпон есть фамилия владетелей Скардо, Ронду, Астора и Хурманга.), правитель Скардо, был Ахмед-шах, имевший четырех сыновей. Старший наследовал ему в Скардо и с помощью своих братьев покорил страну на запад до Читрала. Три младшие брата утвердились в Хурманге, Ронду и Асторе и основали династии, правившие этими округами более или менее независимо, пока догра не покорили страну. Брокпа говорят, что во время экспедиций четырех братьев, они были схвачены в Асторе и Чиласе и насильно водворены в местах, где мы их видим в настоящее время. Это подтверждается не только тем, что все они говорят на диалектах шина, но еще и тем что брокпа совершенно не встречаются в Шигаре и Хапалоре, правители которых не принадлежать к семейству Макпонов. [62] Если бы они проникли в Балтистан по дороге, указанной Дрью, то в наибольшем количестве они были быв Шигаре.

Балти занимают относительно брокпа такое же высшее и привилегированное положение, как в других местах шины относительно иешкунов. Несмотря на подчиненное положение, брокпа соблюдают в своей среде кастовое устройство. Термин шины употребляется у них редко, вероятно, вследствие того, что балти безразлично все классы брокпа называют шине и шиналоками. Шины Балтистана предпочтительно называют себя именем ромы — которое не следует смешивать с названием касты роно. Они считают себя принадлежащими к касте типов Гилгита, Астора и др. но подразделяются на 4 отдела:

которые роднятся друг с другом совершенно свободно и во всех отношениях равны. Вероятно, такой же порядок существовал прежде и между шинами далее на запад. Надо заметить, что именем ромы называют себя английские цыганы; было бы интересно проследить нет ли чего либо общего между ними и шинами.

Ромы не вступают в браки с иешкунами, которые в Хурманге и Химбапсе известны под именем бруша. Это последнее имя почти тождественно с тем, которым иешкуны называют себя до настоящего времени, как выше сказано, в Хунзе и Нагере.

Балти весьма резко отличаются по наружности не только от дардов, но и от родственных им татар Ладака. Дрью, обративший на это внимание, объясняет их более густые бороды, правильные черты лица и высокий рост принадлежностью их [63] к мусульманству и климатическими условиями (Drew’s Jummoo and Cashmere, p. 356.). Но различие религии едва ли могло иметь последствием такие физические изменения; от местных же условий тип изменяется заметным образом лишь через много поколений. Без сомнения, перемена произошла от примеси арийской крови дардов. Достаточно самого поверхностного наблюдения, чтобы видеть что балти смешанная раса, не представляющая собою резко выдающегося тина. Я видел балти, которых по наружности нельзя было отличить от дардов, между тем, как других только отсутствие косы и различие в одежде не позволяло принять за жителей Ладака; Дрью говорит тоже самое:

«В одной или двух высших долинах Балтистана я заметил, что население отличалось от обыкновенных балти; это, быть может, зависит от примеси дардской крови; хотя, впрочем, этот факт не известен самим жителям. Так, в Пакоре в Бралду жители были гораздо красивее обыкновенных балти; они имели правильные черты лица и мужественную осанку. Я заметил это в то время, когда мне было известно о дардах гораздо менее, нежели впоследствии; теперь я предполагаю, что дарды перешли через перевалы из Нагера и поселились среди балти. В долине Турмик многие поселяне имеют высокий и широкий лоб и орлиные носы, хотя и называют себя балти. Я не сомневаюсь, что и здесь есть примесь дардской крови, хотя пришельцы дарды и поглощены общиною балти» (ibid. p. 433.).

В Шигаре вообще во всех балти, а в других местах в высших классах, более всего заметна примесь арийской крови. Кённингам говорить, что в шигарских балти всего [64] более заметна киргизская кровь, и что они ниже ростом нежели обитатели Скардо; вероятно это относится к жителям верхней части шигарской долины, в которых действительно заметно, меньшая примесь арийской крови. Резко выраженные дардские черты среди балти всегда сопровождаются меньшим мускульным развитием; в этом отношении ладакские татары напротив выдерживают сравнение с какою угодно расою.

Я вполне согласен с Дрью, что касается до способа, которым татары балти улучшили свои далеко не классические чорты лица, но весьма сомнительно, чтобы пришельцы шины добровольно стали с ними родниться; принимая во внимание кастовые предрассудки, существующие и до настоящего времени среди шинов далее на запад, трудно предположить чтобы скрещивание могло произойти иначе, как при условии, что шины были в положении покоренной расы.

Изучение фактов указывает, что некогда волна татарского нашествия прошла по долине Инда, с востока, поглощая коренных обитателей арийской расы, и остановилась лишь у Ронду. Как в Скардо, так и в Ронду сохранилось предание, что прежние жители страны были дарды, или, как балти их называют «блоиль», имя которое они дают в настоящее время обитателям Гилгита, Астора, и пр. Передают, что, когда Макпоны впервые явились в Балтистан, страна управляла ласи, правителями блоилями; но что татары уже начали там селиться. Все признают брокпа позднейшими пришельцами, а не потомками коренного населения. Результаты скрещивания арийской и монгольской крови получились весьма хорошие: балти не потеряли терпения и прилежания, свойственных татарам, а приобрели большее умственное развитие и предприимчивость, качества, которые существуют у дардов, не [65] не внося им особой пользы, вследствие отсутствия у них энергии и привычки к труду.

Балтистан представляет собою наиболее цветущую общину в северо-западной части Гималаев. Везде, где есть вода, склоны холмов отделаны терасами и весьма тщательно обработаны; но земли не хватает для чрезвычайно густого населения, которое под покровительством Кашмира стремится распространиться в округа, до настоящего времени, почитавшиеся исключительно дардскими.

Скрещивание брокпа с балти, хотя случается, но не часто. Дети причисляются к расе отца. Не подлежит сомнению, что некогда балти были под большим влиянием дардских обычаев; беглого очерка достаточно для указания, что влияние это не было только результатом случайных скрещиваний.

Между прочим, они приняли кастовое деление, отсутствующее у ладакских татар. Касты балти следующие:

Каста визирей в свою очередь распадается на 12 подразделений, которые, относительно заключения браков, пользуются равными правами:

Уже Дрью указал, что каста визирей заключает наибольшую примесь дардской крови. Нет данных для решения [66] вопроса причина ли это или результат их привилегированного положения. Они берут жен из ближайшей к ним низшей касты, но не дают своих дочерей взамен. Следующие три касты заключают браки на равных основаниях, хотя рибу тракчос считается выше двух остальных. Пламопа наиболее многочисленная каста и составляет главную часть населения. Моны — музыканты, во всех отношениях соответствуют касте домов в Гилгите. Они вообще не пользуются уважением и другие касты даже не берут у них дочерей в жены.

Вопрос, какая арийская раса предшествовала татарам в Балтистане, представляет конечно большой интерес, но до настоящего времени он не решен. Дрью сообщает имена 10 деревень буддийских дардов в долине Инда выше Хурманга. Мне не удалось их посетить, и большая часть известных мне сведений заимствованы из трудов Дрью и Шау (Stray Aryans in Thibet. Journal Ben. Asiat. Socy. 1878.). Из образцов их языка, приводимых Дрью и Шау, видно, что жители эти говорят на одном из диалектов шина, который, впрочем, настолько отличается от того, который в употреблении среди балтистанских брокпа, что объяснения между теми и другими происходят на языке балти.

Нижеприведенные выдержки из труда Шау выяснять главные отличия этих буддистов от остальных дардских общин:

«Они всегда держались совершенно отдельно от окружавших их чуждых племен и, как кажется, лишь недавно и притом очень поверхностно приняли религиозные верования своих соседей. Таким образом, большая часть племени номинально буддисты; но две или три с.-з. деревни, прилегающие к Балтистану, приняли ислам». [67]

«Наиболее выдающийся из их предрассудков, это отвращение к корове. Это особенность свойственная дардам, хотя она и не у всех них существует. Противно индусам, они считают прикосновение этого животного осквернением и, хотя они принуждены пользоваться быками для пахания, но избегают дотрагиваться до них. Относительно телят это чувство еще сильнее; перекладывают их с места на место лишь при помощи вилкообразной палки. Эти жители не пьют молока коров и вообще не прикасаются ни к каким продуктам, происходящим от этого животного; лишь в недавнее время они пересилили свое отвращение к башмакам из коровьей кожи. Опрошенные, не есть ли их воздержание от употребления в пищу коровьего молока и мяса следствие почитания, подобного индусскому, они отвечают, что чувство их совершенно противоположное. Корова, почитается нечистым животным, и если бы кто либо из племени выпил ее молока, он не был пущен никем в дом».

* * *

«Хотя брокпа Дех-хану номинально буддисты, в действительности они боготворят духов и демонов, подобных Лха-мо (богиня) Деха. Ее имя Ширинг-мо (Шири в этом имени обращает на себя внимание.). Обязанность жреца наследственная в одном из семейств деревни. Этот жрец приготовляется к ежегодно совершающимся церемониям омовениями и постом в течение семи дней, в которые он остается совершенно один и к нему не могут приближаться даже члены его собственного семейства, хотя и они это время должны воздерживаться от лука, соли, чанга (род нива) и вообще всякой нечистой пищи. По истечении семи дней он отправляется, ни кем не сопровождаемый, на скалу над [68] деревней, и после поклонения от имени общины божеству, там обитающему, кладет новые ветви «шукпа» (juniperus excelsa), взамен тех, которые были там положены предыдущий год и который тщательно складываются под скалою и прикрываются камнями».

* * *

«В каждом доме очаг состоит из трех камней стоймя, из которых задний более других и имеет от 18 дюймов до 2 фут высоты. На этот камень кладут жертвоприношение Лха-мо от каждого приготовленного на очаге блюда, и только потом едят его. На то же место кладут первые собранные плоды. В этом заключается домашнее поклонение.

«Кроме этого поклонения духам, составляющего религию племени, они наружно придерживаются буддизма. Они говорят, что три или четыре цикла, т. е. 40 или 50 лет тому назад, — после войны между Шигаром и Ладаком, их страна была занята войсками последнего и ламы обратили их. Впрочем главный лама из монастыря, лежащего выше по реке в Скирбучане, передавал мне, что 12 или 15 лет тому назад брокпа были обращены ламами из его монастыря, обходившими эти страны для сбора подаяний. Но это, быть может, было только возобновление пропаганды. Во всяком случае в стране Дех-хану резко бросается в глаза отсутствие буддийских памятников, столь частых по дорогам Тибета».

* * *

«Дрью, сообщивший весьма интересные, хотя и краткие данные о брокпа в своем «Jummoo and Kashmir», мне кажется, ошибается, предполагая, что они не имеют каст, как другие дарды. Я слышал о трех касто-подобных подразделениях, которые можно назвать кастами священников, [69] земледельцев и ремесленников. Духовные семейства (называемые лхабдак) составляют высший класс в каждой деревне. Хотя в их дома и разрешается входить людям следующей касты, но лишь под условием омовения перед этим рук и лиц, особенно если люди эти недавно были среди язычников (тибетцев и др.); эта предосторожность в других случаях не считается необходимою среди брокпа, которые, вообще говоря, чрезвычайно нечистоплотный народ. Следующая каста, составляющая большую часть населения, называется рюшены. Младшие члены духовных семейств становятся рюшенами, так как в каждой деревне может быть только один жрец из лхабдакского семейства».

Затем имеется еще низшая каста, состоящая в деревне Дех лишь из 5 семейств. Они прежде были кузнецами, но теперь более не занимаются этим ремеслом. Они называются рузмет (тиб.) или гаргиут. Их женщинам запрещено приближаться к очагам высших каст; впрочем и мужчины рузмет могут это делать лишь по очищении себя тем же способом, которому подвергают себя рюшены, входя в дом духовных лиц. Высшая каста не станет есть пищи приготовленной низшею.

«Обратно тому, что соблюдается у индусов относительна заключения браков, здесь низшие касты могут брать жен в высших, но не наоборот (исключая духовных лиц, которые могут брать в жены дочерей рюшенов). Вероятно, вследствие этого вышедшая замуж дочь не имеет права, белее входить в дом своих родителей и не должна прикасаться ни к чему, им принадлежащему. Поколение, происшедшее от трех последовательных браков в высшей касте, принимается в ее состав.

«Полиандрия — признанное учреждение в Дех-хану». [70]

* * *

«Эти жители держатся особо от соседей не только относительно заключения браков. Они не едят вместе с тибетскими буддистами, или мусульманами и вообще с чужеземцами и не позволяют приближаться к местам, где они готовят пищу. Кастовый предрассудок здесь со стороны брокпа, так как их соседи часто едят в их домах; но им подаются отдельные блюда, которые потом очищаются сожиганием можжевельника. Никакой брокпа не станет есть в доме тибетца или с принадлежащего сему последнему блюда; не будет он также есть рыбу, птиц или коровье мясо. Если ему случается быть среди тибетцев, то перед входом в свой дом он очищает себя окуриванием «шукпа».

* * *

«Люди каждой группы считают себя одною общиною. Население Деха происходит от семи предков, которые первые поселились в их деревнях; имена их: Лалюшо (от которого произошли лхабдаки или жрецы); Зоне, Дакре, Гачаге (предки рюшенов); Дюсе, Габюре и Такшюре (предки рузметов). Земля Деха до настоящего времени разделена согласно тому, как было при этих семействах, хотя некоторая часть ее и перешла в другие руки».

* * *

«Вышеприведенное касается буддийских брокпа. Но деревни того же племени, которые подвергались мусульманскому влиянию, приняли ислам. Они лежат вниз по Инду по двум дорогам, северо-западной и юго-западной. Из поселений вдоль первой из них и в боковых долинах вблизи — деревня Ганон населена исключительно мусульманами брокпа; деревни же Дангел, Марул, Чуличан и Сангкармон заняты частию мусульманами (шиитами) брокпа, частью балти (тибетскими мусульманами) той же секты. [71] Ниже по Инду население исключительно балти. По другой дороге, ведущей через низкий перевал в Каргил, в деревнях Тсирмо и Лалунг живут также частью мусульмане брокпа и частью тибетские мусульмане из соседнего округа Пурин. Мусульмане брокпа, живущие по обеим дорогам, говорить на дехском диалекте, одеваются подобно жителям Деха и держатся в стороне от тибетских мусульман, как относительно заключения браков, так и еды. Но у них нет кастовых разделений, существующих у их не мусульманских соплеменников; вообще говоря, они пьют молоко, хотя впрочем в Теирмо сохранился отчасти предрассудок брокпа против коров, заключающийся в том, что их женщины не прикасаются к этому животному».

* * *

Отвращение этих брокпа к корове и домашней птице указывает на родство их с шинами Гилгита, а факт что это есть чувство отвращения, а не почитания, доказывает что у последних оно появилось не после обращения в ислам, но есть древнее предание расы. Поклонение духам, следи которого еще существуют между ними, напоминает предания сохранившиеся в Гилгит; почитание кедра и его очистительных свойств еще более сближает дардов Дех-хану с шинами Гилгита. Буддизм, проникший к ним лишь недавно, еще не привился вполне и их религиозные обряды, вероятно, мало изменились со времени до-буддийского их состояния; из этого можно заключить что шины Гилгита, до обращения в ислам, не были буддистами. Существование строго соблюдаемого кастового устройства, указанное Шау, весьма интересно, особенно обратная система его, согласно которой низшие касты берут жен в высших без взаимности. Обычай не есть с людьми чужих общин, [72] хотя бы той же религии, весьма замечателен и дает основание предполагать, что некогда между шинами был распространен какой либо вид брахманизма. Шау называет их брокпа, но я не слышал чтобы этим именем их называли или балти, или брокпа Драса. Мне передавали, что сами себя они называют ардеркаро; балти дают им имя кианго и признают их принадлежащими к той же расе как остальные брокпа, хотя эти последние и отказываются видеть в них соплеменников.

Дрью передает сохранившееся у них предание, по которому они пришли с запада и предполагает, что они явились сюда в более ранние времена. Мне кажется, что они составляют остаток расы, занимавшей некогда всю долину Инда от Леха до Гилгита, и что этой расе балти обязаны примесью арийской крови. [73]

ГЛАВА V.

Яссин. — Читрал.

В 4 милях выше Гакуча, пограничного укрепления Пониала, долина суживается в узкий дефиле, тянущийся на протяжении 9 миль. Движение по этому дефиле крайне затруднительно; в нем есть два места, в 4 милях друг от друга, где буквально один человек может преградить дорогу, так как вертикальные обрывы делают невозможным обход единственной узкой тропинки возле реки. Один из этих пунктов лежит на границе Пониала, другой Яссина, и небольшой сторожевой пост содержится у каждого из них; на 4 мили между постами ни одна из сторон не предъявляет притязаний. В Яссинской территории долина немного расширяется, но окаймляющие ее горы чрезвычайно высоки и состоять из фантастических вертикальных обрывов в виде башен и замков. В 16 милях от границы Понияла лежит устье долины Вуршигум, а в 10 милях вверх по притоку — деревня Яссин или Иессен, на высоте 7,800 фут. Ширина долины в этом месте более одной мили и бока ее довольно пологи. В десяти милях выше долина снова суживается, и около 25 миль от Яссина начинается подножие перевала Даркот, откуда до Сархада, на правом берегу Оксуса, только два дня [74] пути. Около 4 месяцев в году итог перевал недоступен для лошадей; пешеходы его могут проходить во всякое время, кроме двух зимних месяцев. Высшая точка его, вероятно, около 14,000 фут. В деревне Даркот в 1870 г. был изменнически убит Гейвард, первый англичанин посетивший Яссин.

Население Вуршигума, как выше сказано, составляют буриши; говорят они на том же языке как в Хунзе и Нагере, лишь с незначительными изменениями. Это, впрочем, относится только к главной части населения т. е. земледельцам, но не к правителю и правящему классу, который угрожает поглотить со временем первобытных обитателей. Уже местное имя бурише обратилось в вуршики, откуда получила имя и самая долина. Мне неизвестно к какому языку принадлежит слово «гум»; но оно, очевидно, означает «долина» или «страна», ибо в этом смысле оно употребляется здесь в нескольких случаях, напр. Калашгум называется страна калящей. В Хунзе, Нагере и Гилгите иногда Яссин называют Азаир; это, быть может, древнее название долины, но вернее это испорченное Гизр, имя довольно значительного округа далее на запад. Жители Яссина и Читрала иногда также называются своими восточными соседями норе, а страна их Пориаки, от слова бур, «запад». Постоянное население Вуршигума, вследствие притеснений и дурного управления, очень не велико и, вероятно, не превосходит 3000 душ. Почва чрезвычайно плодородная; но климатические условия не допускают более одной жатвы в год. Фамилия владетельного семейства, Хушвакте, происходит от имени одного из предков, Хушвакта; титул правителя персидский — мехтер. Воспоминания о более древних правителях сохранились в названиях некоторых местностей, [75] напр. Тзум-раи, что значить седалище Тзума. Настоящий мехтер, Гулам-мохи-удин более известен под именем Пехлеван-бахадура. Он молодой человек, 29 лет от роду, мужественного и энергического характера, который он наследовал от своего отца Гор-амана; этот последний, как передает Дрью, был очень жестокий, но бесспорно способный и энергический воин. Пехлеван-бахадур наследовал своему брату Мир-вали, принужденному бежать из страны после убийства Гейварда. Члены владетельного семейства Хушвакте управляют, кроме Яссина, еще значительною частью Верхнего Читрала, но предпочитают жить в первом из этих мест.

Из Яссина две дороги ведут в Читралскую долину. Через перевал Туи, или Мошабур, до Мастуча 5 дней пути; эта дорога открыта только летом, и в это время она более других посещается, так как при движении по ней избегаются многочисленные переправы через реки, составляющие главное затруднение по другим дорогам. Перевал высокий, вероятно, не менее 16000 фут, и дорога пересекает весьма трудный участок ледника. Вторая более легкая, но длиннейшая дорога проходит через Гизр и Ласпур.

Дорога эта от устья долины Вуршигум идет вдоль реки Гилгит (Река, от ее истоков в долине Карумбер до Инда, иногда называется Анисари, от анисар, что на ховарском языке значит «горное озеро» и относится к озеру, образуемому ледниками в долине Карумбер. Быть может, это Ривансар Рамайаны. Имя указывает, что раса хо прежде распространялась далее на восток, нежели теперь.); в 43 милях от границы Пониала лежит деревня Чаши.

Собственно говоря, именем Гилгит едва ли правильно называть верхнюю часть реки. Генерал Кённингам и пундит [76] Мунфул называют эту ветвь реки Парасот; но все спрошенные мною местные жители не знали этого имени. Эта часть долины называется Хо; она узка и мало населена. Более половины населения состоит из шинов и говорит на языке шина; здесь самая западная граница их распространения. В долине Баттигах или Баттирет находится значительная колония гуджоров.

В долинах Вуршигум и Хо встречаются в значительном количестве весьма древние и замечательные каменные столы. Они около 30 фут в диаметре и сложены весьма тщательно из огромных булыг, всегда обращенных плоскою стороною внаружу; в общем образуется совершенно правильный цилиндр около 3 1/2 фут высоты. Сверху расположены плоские камни, приблизительно одинаковых размеров, выступающие на несколько дюймов по всей окружности за край цилиндра; середина заполнена маленькими камнями и мусором, которые, быть может, составляли часть первоначальной постройки, а быть может, и нет. Перенести на место и уложить эти камни, конечно, требовало огромного труда; по местному преданию, эта работа сделана в древние времена гигантами. В Чаши и Яссине встречаются группы по несколько таких столов друг около друга, а в нескольких пунктах между этими деревнями и верхнею частью долины Вуршигум разбросаны отдельные столы.

Ни в одной из соседних долин я не нашел следов подобных сооружений и вообще я не слышал, чтобы они встречались где либо в других местах Дардистана. Под заглавием «Prehistoric Remains in Central India» Риветт-карнак описывает круглые могильные холмы, которые, судя по сообщаемому им, походят на яссинские каменные круги. Странно, что они существуют лишь в одной этой долине, так как, раз сооруженные, они могут считаться практически не разрушимыми; но с другой [77] стороны, по характеру местности, Яссин был очень пригоден для убежища отдельной расы, которая не была в состоянии удержаться среди воинственных соседей. Круг, лучше всех сохранившийся, лежит на мысе образуемом впадением реки у Гуниса. Винь упоминает, что в Асторе ему говорили об этих кругах. Всего вероятнее, что это могильные курганы.

У Чаши дорога покидает главную долину, которая выше этого места становится еще уже и круче и подымается внезапно среди округленных холмов на памиро-подобную местность за озером Байдар. Озеро это 2 1/2 мили длиною и 1/2 мили шириною а лежит на высоте 9400 ф. Говорят, что оно образовалось вследствие обвала земли, лет 70 тому назад, и теперь постепенно высыхает. В одиннадцати милях за Чаши лежит обширная деревня Гизр (называемая шинами Шеваре), от которой и весь округ получил свое название. У Гизра значительный приток впадает с юга в главную реку; вдоль него идет хорошая дорога в долину Свата. В Чанги не говорят на языке шина; здесь, в округе Гизр расположилась раса хо, пришедшая из за водораздела долины Кашкар и вытеснившая шинов. За Гизром долина тотчас суживается и, пройдя несколько миль, поворачивает к югу; после расширения до 1 1/2 мили, она снова постепенно делается уже близ истоков своих в горах, окаймляющих с севера Сват. Это самый западный из истоков Гилгитской река, дренирующей при помощи своих многочисленных притоков огромный бассейн. Значительное число больших потоков, берущих начало из гор у верхней части долины Сват, указывает, что, вероятно, там расположены обширные ледники и снеговые поля. [78]

Тринадцать миль выше Гизра дорога, покидая долину, на протяжении 8 миль подымается по покрытым травою склонам на плато Шандур, лежащее на высоте 12000 фут; оно представляет совершенную равнину, шириною около 5 миль. На плато лежат два озера, не имеющие наружного стока; большее из них 2 1/2 мили длиною и 3/4 шириною. По плато Шандур пролегает главная дорога из долины Кашкар в долины, лежащие на восток от нее; дорога эта открыта круглый год для всякого рода движения. Вершины, возвышающиеся на севере и юге от плато, около 2000 фут выше уровня его. С запада крутой спуск ведет в узкую, но плодородную долину Ласпур. Речка, протекающая по ней берет начало в горах близ вершины р. Пенджкора, и, в 15 милях от подножия плато Шандур, впадает в реку Кашкар у Мастуча на высоте 7.500 фут. Долина от Мастуча вверх до подножия Барогилского перевала называется Ярхун т. е. «убийство друга»; имя это происходит от гибельного исхода некогда случившейся здесь ссоры двух спутников. Ниже Мастуча долина называется Хо; обе эти долины составляют часть Кашкар-бала и входят в состав владений семейства Хушвакте. Мастуч может пропитать значительное население; долина, на протяжении многих миль, имеет ширину от 3/4 до 1 мили. Если смотреть из Читрала вверх по ней, то на общем фоне возвышенностей резко выделяется великолепная гора Тирич-мир; столь же резко обрисовывается она и со стороны Зебака в долине Оксуса. Ее видно также из многих пунктов Кафиристана, где ее называют Мейсурмун. Много чудесных рассказов существует об этой горе; между прочим передают, что в одной из глубоких долин, на ее покрытых снегом склепах, есть обширный бассейн, замечательной красоты, выложенный глыбами белого мрамора. [79] От подножия Тирич-мира, на 60 миль в направлении на север, тянется долина Тирич; она постепенно поворачивает на восток и соединяется с долиною Турихо; по соединении, обе реки текут около 40 миль на юг по долине Мулхо и впадают в главную реку в 25 милях южнее Мастуча. Эти долины составляют область, известную под именем Кашкар-бала, которая вся, за исключением Ярхуна и части вышеназванной главной долины, принадлежит Читралу. Река Турихо, до слияния с Тиричской, течет с северо-востока на юго-запад параллельно Ярхунской на протяжении более 60 миль. Все три долины, Мулхо, Турихо и Тирич, чрезвычайно плодородны и густо населены; обработанные земли идут не прерываясь, а не лежат редкими участками, как в до сих пор рассмотренных долинах. Почва главным образом состоит из глины и гравия; пологие склоны холмов обнажены; сосновых лесов нет; ость только кедровые деревья. Деревни простираются высоко по склонам гор и не зависят от главной реки, так как ручьи есть всюду. В Турихо обыкновенно живет наследник правителя Читрала. Одна из дорог, от Барогилского перевала в Читрал, переходит отрог Шаджаналли и направляется по долинами. Турихо и Мулхо; ею обыкновенно пользуются летом, так как в это время движение лошадей по Ярхунской долине крайне затруднительно. В Кашкар-бала из ивовых прутьев сплетают очень замысловатые пешеходные мосты. Их называют «чипул». Они легко раскачиваются, и даже самые привычные люди должны переходить по ним очень осторожно, и лишь по одному человеку в раз; для лошадей они вовсе не доступны.

Ниже точки соединения всех долин, составляющих Кашкар-бала, главная долина суживается и р. Кашкар (название [80] сродной части реки Кунар) течет между обрывистых берегов; разность горизонтов летних и зимних вод ее достигает 20 фута. Земля, где годна к обработке, богатая и плодородная; деревни большие и многолюдные; тщательная обработка земли указывает на значительную степень благосостояния жителей. Вся страна по правому берегу принадлежит Читралу; на левом берегу владения Яссина кончаются в 20 милях от укр. Читрал. Скалы чрезвычайно обрывисты и русло узкое и извилистое до пункта, где река прорывается через скалистый проход и принимает приток Лудхо, или Инджиган. Далее долина внезапно расширяется и характер ее совершенно иной. В 4 милях ниже впадения лежит Читрал. Тут холмы уже более не скалистые и обнаженные, а с пологими скатами; склоны их покрыты травою и сосновыми лесами, а удаленные вершины скрыты близлежащими холмами. Климат также изменился: он уже не сухой и бездождный как в вышеописанных долинах, а походит на климат Кашмира по частым и сильным ливням. К югу густота населения увеличивается. В 40 милях ниже Читрала отделяется дорога, ведущая через Ашурет и перевал Ловри в афганский округ Дир. Еще 20 миль ниже, у Биркота находится выход долины, населенной сиях-пушами племени бушгали; вход в верхнюю часть долины лежит через перевал Дора. Несколько меньших долин населены сиях-пушами, потерявшими свою независимость, а Баргам есть последняя кашгарская деревня, за которою начинается афганский округ Асмар. Граница между Кашкаром и Асмаром обозначена на правом берегу стеною, построенною поперег долины между деревнями Баргам и Навакали, а на левом — небольшим ручьем ниже Сау. Долина на много миль выше границы славится своим необыкновенным плодородием.. [81]

Читрал, местопребывание правителя Кашкара, состоит из шести деревень, расположенных на высоте около 4000 фут и занимающих около трех миль по обеим сторонам реки. Его имя распространяется на всю страну. На правом берегу лежит укрепление, в котором живет мехтер, называемый также бадшах. Около полумили выше форта лежит прекрасный деревянный мост, защищенный с обоих концов каменными башнями. Укрепления в Кашкаре отличаются от укреплений шинов и буришей башнями необыкновенной высоты, которые возвышаются на 18 фут над тридцатифутовыми стенами. Самое распределение укреплений указывает на более спокойное состояние страны. В долинах, дренируемых непосредственно притоками Инда, в каждой деревне есть один или два форта, могущие вместить все население; в Кашкаре в фортах живут только правители округов или лица, близко стоящие к правителю.

Владетельное семейство носит фамилию Катуре, по имени Шах-катура, брата Шах-хушвакта, предка семейства правителей Яссина; но именем Катор, как кажется, называлась страна еще ранее настоящей династии правителей. Нынешний мехтер, Аман-ул-мулк, около 58 лет от роду, известен своею хитростью и вероломством. Число его подданных может быть определено только приблизительно; вероятно, оно менее 200.000 душ. Это число может показаться очень незначительным для столь обширной страны, но надобно принять во внимание, что все население земледельческое и, как во всех этих очень гористых долинах, скучено на узкой полосе вдоль берегов рек. В эту цыфру не входят ни платящие дань кафиры-бушгали, ни подданные яссинского правителя, который не подчинен Читралу, хотя, вследствие близкого родства обоих [82] семейств, они действуют с общего согласия во всех важных случаях. Оба правителя платят дань, состоящую из лошадей, соколов и собак магарадже кашмирскому, главенство которого они признают. Железо, медь и опермент высшего качества добываются в Кашкаре. Хлопчатобумажные ковры низших сортов, отличающиеся тем, что они одинаковые с обеих сторон, производятся для местного употребления, а читралские кинжалы и ефесы к саблям в большом спросе в соседних долинах. Кашкарцы всегда вместо Читрал произносят и пишут Читрар или Читлал. Это, как кажется, происходить от странной неспособности отличать буквы р и л; таким образом Кунур обращается в Кунул, Пенджкора в Пенджкола, перевал Ловри в Ровли и т. д.

Население Читрала весьма смешанное. Большую часть его составляют хо, занимающие весь Кашкар-бала, долины Лудхо и Аркари и главную долину до Дароша и проникшие за водораздел до Чаши. Они называют свой язык ховарским, а свою страну Хо и разделяют ее на округа Турихо (верхний), Мулхо (средний) и Лудхо (большой)., Лейтнер называет ховарский язык — арния; этим именем его зовут шины Гилгита, которые часть Кашкар-бала, принадлежащую Яссину, называют Аринах. Язык этот мягкий и музыкальный. Народы эти, в отличие от шинов и вышеназванных родственных им племен, как кажется, занимают теже места, что и ныне, уже столь давно, что могут считаться аборигенами страны. Быть может, они некогда занимали более обширную страну, но нет никаких указаний на то, что они покорили или вытеснили какую либо прежде них жившую здесь расу. Они были бесспорно владетели страны до недавнего времени, и успели ввести свой язык среди правящего класса, который их презрительно [83] называет «факир мушкинами». Она разделяются на классы, напр. торие, шире, дархане и шохане. Среди них нет кастовых отличий.

Высший привилегированный класс разделен на кланы, подобные афганским хелам, а разбросан по всему Кашкару. Первые по положению — шангаллие, резае, магомет-беге и хуш-амеде, происходящие от общего предка и основателя династий Катуре и Хушвакте. Она вообще известны под названием шах-сангаллие. За нами следуют зундре, или роно, о которых уже было сказано выше. Они особенно многочислены у Оионы. За зундре следует обширный класс, называемый «ашимадеки». Его подразделения следующие:

Ашимадеками, т. е. «дающими пищу», называются все эти отделения вследствие того, что они должны поставлять правителю и его свите, при их проходе через деревню, провизию, по 8 баранов и 8 харваров пшеницы с дома. Это единственная подать, которую они платят, и живущим в отдаленных деревнях часто по много лет не приходится ничего давать. Шангаллие и зундре совершенно освобождены от податей, первые вследствие своего родства с семейством нынешних правителей, а последние в качестве потомков прежней владетельной расы.

Из ашимадеков, шигние и каше считают себя пришельцами из Шугнана и Каша (Кишм?), деревни близ Джирма в Бадахшане. Имена многих других указывают на [84] происхождение от известных личностей и, весьма вероятно, они потомки таджиков из Бадахшана, поселившихся в Читрале во время водворения нынешней династии, около начала XVII столетия, основателя которой они, вероятно, сопровождали и поддерживали. Их настоявшее положение впрочем не создано завоеванием, а как кажется, они постепенно разрослись в обширный привилегированный класс. Они говорят на ховарском языке и образуют наиболее воинственную часть населения.

В верхней части долины Лудхо, выше Друшпа (или Дароша), живет раса, занимающая тоже положение относительно ашимадеков, как хо в Кашкар-бала, и также называющаяся факир-мушкинами. Они — часть народа, населяющего Мунджан, на северной стороне Гинду-куша, и говорят на том же языке, лишь с небольшими изменениями. Они передают, что прибыли из Мунджана 7 поколений тому назад, вследствие нашествия на этот округ правителя Бадахшана, при чем мир Мунджана был убит. Их около 1000 семейств, и подобно мунджанцам они моулаи. В Лудхо они называют себя идгах, а Идох — всю долину с разветвлениями от Гинду-куша до р. Читрал.

Бадахшанцами и жителями верхнего Оксуса долина называется Инджиган. Главное поселение Друшп. В Лудхо, в долине Тирич, есть несколько семейств, говорящих на ином языке нежели их соседи, но не выяснено отдельный ли это язык или же смесь диалектов, на которых говорят кругом них. Ниже Читрала смешение племен еще большее. На западной стороне лежат две небольшие долины Калашгум и Бидир, населенные кафирами калаш, которые издавна подданные Читрала. Деревни Джинджурет, Лои, Саваир, Нагер и Шиши также населены сиях-пушами, принявшими ислам, [85] но в остальном придерживающимся своих древних обычаев. Они говорят на калашском языке.

Существует предание, что вся Читралская долина была некогда занята кафирами; но неизвестно, подразумевается ли под этим именем племя сиях-пушей, или же предание указывает лишь на народ не-мусульманский. В Мадаглуште живет небольшая колония бадахшанцев, говорящих по персидски. Ашурет, Беорай, Пургал и Калкатак населены одним и тем же племенем, говорящим, как передают, на языке родственном шина; племя это до настоящего времени соседними называется дангариками; они давно уже приняли ислам. Имя дангарики, вероятно, указывает, что они были индусами до обращения. Деревни Пасингер, Биркоте, Лангорбат, Гуд, Нарисат, Маймене, Сукай, Навакали и Чундак населены племенем, которое называет себя губбер, а между соседями известно под именем нарисати. Судя по имени, можно бы предполагать связь между ними и габаре долины Инда, но по языку они существенно отличаются друг от друга. Читралцы всегда называют их безволосыми, и несколько человек, которых мне удалось видеть, имели очень редкие бороды. Впрочем, хо обладают такими прекрасными волосами, что, по их понятиям, безволосыми могут считаться многие расы, менее щедро нежели они одаренные природою в этом отношении. Они, без сомнения, представляют народ, называемый гебрек в записках Бабера. На первый взгляд, язык связывает их с бушгали с одной стороны, и племенами в верхней части долины Сват и Пенджкора с другой; но при ближайшем рассмотрении видно, что они лишь заимствовали слова из языков своих соседей. Несколько небольших долин, на западной стороне южнее Биркота, населены сиях-пушами племени бушгали, [86] которые сохранили свою религию и обычаи, хотя они издавна подданные Читрала. Эти все племена принадлежат к классу факир-мушкинов. В Байламе, или Баргаме, есть несколько афганских семейств.

Относительно происхождения большинства этих племен возможны в настоящее время только предположения; но едва ли можно сомневаться, что такое смешение могло произойти лишь при давлении с юга. Есть предание, что долина выше Мастуча некогда управлялась дангариками, которые, весьма вероятно, были шины из Гилгита; но нет никаких указаний на то, какую религию исповедывали хо до обращения в ислам.

Как и в долинах на востоке, земледелие почитается выше ромесл. В долине ниже Читрала рассеяны по деревням низшие касты. Принадлежащие к ним называются устад, т. е. ремесленниками, и разделяются на несколько классов: дертоше — плотники, дергере — мастера деревянных чашек, кулале — горшечники, домы — музыканты и моши — кузнецы. Последние две касты вступают в браки только между собою, и вообще к ним относятся с презрением все остальные классы и касты. Остальные три касты свободно роднятся друг с другом и иногда дают дочерей факирам-мушкинам, которые все земледельцы. Устады не встречаются в Кашкар-бала или Лудхо. Правящие классы соблюдают некоторые ограничения при заключении браков. Шах-сангаллие заключают браки между собою и с дочерьми зундре и ашимадеков, но дают своих дочерей только зундре, которые, происходя от прежде правившей династии, считаются царской крови. Все остальные, включая и зундре, соблюдают ограничение только относительно факир-мушкинов, дочерей которых они берут лишь в качестве наложниц.

Постоянные доходы страны уплачиваются только [87] факир-мушкинами. Земледельцы обложены ежегодною податью в размере 1/10 сбора всех продуктов, одного барана, одного шерстяного покрывала и 20 фунтов меда с каждого дома. Пастухи уплачивают также ежегодно 4 барана, три шерстяные одежды и 30 фунтов масла с каждого дома. Несколько деревень, занятые почти исключительно горными работами, вносят ежегодно по 16 фунтов продуктов своей работы с дома. Впрочем в собирании податей весьма мало порядка, и в действительности из населения выжимается все, что возможно. Значительные пошлины уплачиваются купцами, торгующими между Бадахшаном и Пенджабом; затем читралский правитель извлекает еще доход из продажи соколов и ястребов, которых здесь ловят в большом количестве и продают купцам, сбывающим их в Пенджабе.

В отправлении правосудия все — воля правителя, хотя номинально суд творится по шариату. Иногда вмешательство мул приносит большую пользу. Я знаю один случай, в котором это вмешательство спасло жизнь человека, убившего одного из любимцев мехтера; мулы настояли, что поводом к убийству была несправедливость мехтера, позволившего своему любимцу насильно увезти жену убийцы. Неважные случаи решаются окружными аталиками.

Существующее довольно сложное административное устройство, вероятно, введено правителями Гилгита, или же заимствовано у них. Имена многих должностных лиц одинаковые, хотя их обязанности различные, а прибавка особых лиц с узбекскими титулами указывает, что к прежней системе прибавлена еще новая.

Страна разделена на восемь округов. Во главе каждого стоить аталик, который собирает подати в подведомственном [88] ему округе и предводительствует выставленными от него людьми на войне. Подобно визирям в Гилгите, он может освободить от военной службы по одному человеку в каждой деревне. Из доходов своего округа он получает 12 баранов, 12 мер масла, 20 мер пшеницы и часть выработки из рудников. Его земли не платят налогов, и 10 семейств назначаются для их обработки. Он кроме того получает по одному тилла (10 шилингов) с каждой свадьбы. За аталиком следует чарвело, заведывающий группою деревень. Страна везде пересечена боковыми долинами, отделяющимися от главной; население каждой из таких меньших долин обыкновенно управляется одним чарвело. Он непосредственно подчинен аталику своего округа; в его распоряжение наряжается четыре семейства. Его «ишпин» состоит из осьми с каждого рода продуктов. За немногими исключениями, эти обязанности поручаются классу ашимадеков.

Следующую степень за чарвело составляет барамуш, или старшина деревни. На нем главным образом лежит ремонт дорог, укреплений, мостов и пр.; за это он получает ежегодный «ишпин» — из 10 баранов, 10 мер масла и 10 мер пшеницы и некоторую часть от горной разработки в заведываемой им деревне. Его земля освобождена от всяких налогов, и он имеет право освободить от военной службы 10 человек своей деревни.

Обязанности его помощника — чарбу теже, что зеиту в Гилгите. Он получает ежегодно шерстяное платье и пять баранов, и его земля освобождена от налогов.

В Яссине, как на читралской, так и на вуршигумской стороне, система и названия должностных лиц теже, что в Читрале; впрочем несколько заметна смесь двух систем. [89]

При особе мехтера находятся пять визирей, которые, за, исключением главного визиря, не имеют определенных обязанностей. Главный визир также называется диванбеги и заведывает у мехтера торгом рабов. Продажа собственных подданных в рабство доставила незавидную славу правителям Читрала и Яссина даже среди этих народов, у которых к рабовладельчеству не относятся с таким отвращением, как в Европе. Женщины Читрала (хо) славились издавна красотою в Пешавере, Кабуле и Бадахшане; рабыни и в настоящее время составляют наиболее ценную часть подарков читралских правителей соседним ханам. Читрал был всегда главным рынком для соседних торговцев невольниками, и правители Кашкара смотрят на продажу своих подданных как на вполне законный и обыкновенный способ увеличения своих доходов. Все, навлекшие на себя почему бы то ни было неудовольствие мехтера, передаются диванбеги, агенты которого постоянно изыскивают предлог, чтобы кого либо обвинить и продать в рабство. Впрочем, когда не удается найти подобное извинение, то необходимое число рабов добывается насильственным захватом. В последние годы число рынков сбыта невольников уменьшилось, и в Читрале теперь дело свелось почти исключительно к продаже девушек в гаремы Кабула, Бадахшана и Ягестана. В Читрале ашимадеки могут держать рабов без особого разрешения, но факир-мушкинам это не позволяется.

Употребляются следующие меры:

МЕРЫ СЫПУЧИХ ТЕЛ:

4 чейрака = 1 батти.

2 батти = 1 мун.

8 муна = 1 бел. [90]

Один чейрак составляет около 1 1/4 англ. фунта.

МЕРЫ ДЛИНЫ:

1 ладонь = 1 дишт.

2 дишта = 1 хост.

2 хоста = 1 газ.

МЕРЫ ПОВЕРХНОСТИ:

2 чурула = 1 чакварум.

2 чакварума= 1 тукт.

Чурум есть пространство земли, на засевание которого потребно три батти, или около 15 фунтов пшеницы.

Употребляется монета кабульской чеканки.

(пер. П. Лессара)
Текст воспроизведен по изданию: Народы, населяющие Гиндукуш. Сочинение майора Биддельфа, политического агента в Гильгите. Асхабад. 1886

© текст - Лессар П. 1886
© сетевая версия - Тhietmar. 2018
© OCR - Иванов А. 2018
© дизайн - Войтехович А. 2001