№ 12

28 февраля 1880 г.
г. Карши.

Передав предыдущим журналом точные разведочные сведения о положении дел в Бадахшане, о действиях сардара Абдуррахман-хана, обращаюсь затем к сведениям о положении дел в Кундузе и Чар-Вилойяте, о деятельности сардара Исхак-хана в Андхойской степи после неудачной попытки сардара Сарвар-хана в Шибергане.

Афганская провинция Кундуз, занимая узбекским населением рода катаган, могол и др. небольшую территорию между левыми берегами рек Пяндж, Кукча-Дарья и правым берегом Кундуз-Дарьи, непосредственно соприкасаясь с южным бекством Бадахшана и с территорией афганских [80] хазарейцев на юге (Было написано «на севере». Зачеркнуто рукой К. П. Кауфмана к надписано «на юге». На полях им сделана помета: «Хазарейцы на юге от Кундуза?».), вошла в состав Афганского Туркестана с 1848 г., а до этого времени находилась под управлением своих потомственных султанов (Султаны были всегда вассалами Бухары: платили дань и выставляли наукаров (прим. док.).).

Почему-то случилось так, что с окончательным закреплением в 1869 г. власти афганцев в Кундузе правительство Ширали-хана, заботливо собравшее в Кабул под ближайший свой надзор лишившихся владений беков сарыпульского, шибер[ганского], ахчинского и меймецинского (Периодически отпадавшие западные бекства были окончательно укрощены Ширали-ханом в 1875 г., с занятием Меймене. Правитель этого округа Хусейн-хан с Махмуд-ханом сырыпульским и Хаким-ханом (умер) шиберганским были отвезены в Кабул, откуда они бежали в ноябре прошлого года и теперь бродят в горах этих бекств. Только незначительный Андхой остался до последнего времени под управлением потомственного бека (прим. док. Далее также Махмуд-хан).), оставило Кундуз под управлением родового и потомственного Султана Мурада. Окруженный на своей небольшой территории довольно сильными частями афганских войск, занимавшими Бадахшан и Центральный Туркестан, султан этот был всегда скромным, послушным данником кабульского эмира Ширали-хана. Казалось, преданность Мурада своему правительству была так прочна, что для него не послужило соблазном даже отпадение Бадахшана. Султан Кундузский оставался по-прежнему верным полувассалом позднейшему афганскому правительству, по-прежнему признавал власть над собой наместника (наиба) в Чар-Вилойяте, по-прежнему, поддерживал добрые сношения с этим наибом, Гулям Хайдар-ханом, посылая ему определенную дань.

Но Кундуз соприкасается своей юго-восточной границей с владениями независимого Чатрара, где англичане приобрели несколько лет назад за 60 тыс. рупий территорию Чатрарбаля, всего в семи днях удобного пути от Кундуза. Ничего поэтому нет невероятного в существующих настойчивых слухах, что с упразднением эмира Якуб-хана англичане поддерживают непрерывные сношения с Султаном Кундузским через Чатрар и непосредственно из Кабула. Всего более, конечно, заинтересован в этом наместник Афганского Туркестана, благородный вардак Гулям Хайдар-хан, отклонивший (см. журнал 7) происки англичан в Чар-Вилойяте, и он-то упрекает постоянно Султана за измену, дружбой с ференгиями, он-то пишет об этом постоянно бухарскому эмиру, он-то оценивает в последнее время в 10 тыс. рупий голову Сары-хана, считая прибытие его в октябре месяце в Кундуз началом открытой враждебности Султана, которую и сам наиб, и его [81] войско, и народ объясняют подстрекательством англичан через беспокойного Сары-хана в ответ на неудавшиеся происки их в Центральном Туркестане.

В простоте Султан Мурад и сам не скрывает этого, поясняя в своих угрожающих письмах Гуляму, в своих ответах бадахшанскому претенденту Абдуррахман-хану, что он признан султаном самими англичанами и потому подчиняется во всем и данью, и непосредственными сношениями кабульскому правительству. Действительно, в ноябре месяце Султан отказывается исполнять требование наиба выслать обычную дань, а в январе отправляет в Кабул письмо к нему Абдуррахман-хана о предоставлении пропуска в Балх (См. док. № 18.).

Если бы Гулям Хайдар чувствовал себя в Чар-Вилойяте вполне прочно, он сумел бы проучить зазнавшегося обманами вассала, он выгнал бы Султана из Кундуза так же легко, как легко выдержал небольшой отряд афганцев стычку в декабре месяце с каттаганцами Кундуза. Но, как мы видели (см. журнал 7), положение наиба было уже отчаянным в декабре месяце: Кундуз отделился, Меймене отпало легально, слышно об угрозах из Кабула, слышно о движении Абдуррахман-хана и Исхак-хана на фланги фронта; а денег нет, войска мало, хлеба мало, фуража мало не только для войск, но и для жителей, бедствующих еще, как и войско, суровой, многоснежной зимой.

Положение правителя поистине ужасное. Он не дорожит мирными жителями, отбирает у них решительно все: и хлеб, и фураж, и деньги, и продукты, и даже одеяла, стараясь сдержать ропот в войсках на неполучение жалованья, продовольствия и фуража. Напрасно Гулям посещает часто священный мазар, гробницу халифа Али, напрасно поддерживает в народе и в войсках убеждение, что эмир Якуб ханствует, напрасно салютует постоянно орудиями с обманом в победах афганского оружия над англичанами, напрасно снимает перед парадом войск свою чалму (последняя мера у мусульман), убеждая отражать врагов откуда бы они ни появились, напрасно уговаривает отряд (см. журнал 5) идти в Кундуз с тем двухмесячным жалованьем, которое выдано вместо шестимесячного по неимению денег, - дисциплина уже пошатнулась, деморализация уже на пороге шеститысячной, окруженной врагами армии.

Отряды, выставленные в Алачапане против Кундуза и на Айбаке для отражения наступления из Бамиана Нурмухаммада, не хотят двигаться с места, требуя полное жалованье, не хотят слушаться своих старших начальников, изгнав некоторых (джарнейль Гуль Мухаммад Хусейн-хан) прикладами. Наиб снова снимает чалму, снова заклинает быть верными, [82] снова обманывает салютами о расстрелянии будто бы пленного Сарвар-хана, об отражении будто бы дуобским беком. Нурмухаммада (По сведениям, в Мазари-Шериф Нурмухаммад с отрядом в 2 тыс. двигается из Бамиана, встречая отпор шейхалинцев, дуобцев. Рассказывают. что в отряде имеется 40 человек англичан-инструкторов (прим. док., см. № 13).).

Наконец, как последнее, кажется, предсмертное для Чар-Вилойята средство, наиб титулует себя пачча-саибом, надевает ханские атрибуты, постоянно производит офицеров в. генералы, корнейли, паркиты (Так в документе.). Все напрасно, как утверждают разведки от 19 февраля: в войсках значительное большинство открыто не расположено к Гулям Хайдар-хану, высказывая нежелание драться с кундузцами, высказывая меньшинством намерение принять Абдуррахман-хана. Что будет дальше в Чар-Вилойяте — покажет время, но если Султану Кундузскому удастся вторгнуться успешно в округ Ташкургана одновременно с Нурмухаммадом, наступающим, по всем сведениям, из Бамиана (Караванное сообщение Чар-Вилойята с Кабулом открылось (прим. док.).), Туркестан кончит свое существование под управлением энергичного Гулям Хайдар-хана и, как ожидают, будущее правительство его обратит затем свои алчные взоры на Бадахшан.

Очевидно, Султан Кундузский к этому и стремится, выставив значительный отряд на Янги-арыке, заручившись обещанием содействия и гуринцев-хазарейцев, которым он дал самостоятельность, подчинивши сначала, в половине января месяца, слабо сопротивлявшегося Джафар-хана, правителя Гури и Баглана, оставшегося таким образом благодарным Султан Мураду за великодушие и предоставление самостоятельности.

Султан как будто начинает понимать, однако, возможность успешного появления Абдуррахман-хана в Чар-Вилойяте раньше его побед над афганцами, которые легко могли бы раздавить Кундуз оставшимся на Алачапане отрядом (На Алачапане, близ Мазари, приготовлен отряд из 2 тыс. пехоты, 1 тыс. конницы, 1 тыс. наукаров при 18 орудиях. Командует отрядом: Махмуд-хая, родственник наиба (прим. док.).), который, окарауливая свои границы со стороны Бадахшана, разговаривает с Абдуррахман-ханом письмами уже несколько другого тона.

Последние сведения сообщают, что Султан Мурад препроводил бадахшанскому сардару письмо англичан, отвечающее так на письмо Абдуррахман-хана к Султану о пропуске: «Ширали-хана мы выгнали за обман нас, Якуб-хан был вероломный и смещен, мы установим в Афганистане порядок [83] и укажем вам место, а теперь сидите там, куда пришли». Письмо это доставлено Абдуррахман-хану его конником Давлет-ханом, сначала задержанным Султаном, а при отправлении щедро одаренным, и затем Султан Мурад начинает в первых числах февраля заигрывать с Абдуррахман-ханом посылкой к нему предложения идти в Балх через его владения, но содействия не ожидать от него, Султана. Тем временем, Абдуррахман-хан то ездит в горы Файзабада на охоту, то гостит в Рустаке (телеграмма 53) (Не публикуется (см. оп. 29, д. 451, лл. 119-120).), тщетно стараясь подогреть расположение бадахшанцев к его дальнейшим планам, признаки осуществления которых сказываются, по заключению многих, крайне запутанным положением дел в Чар-Вилойяте и даже, как утверждают некоторые разведчики, высказывающимся намерением наиба Гулям Хайдар-хана принять претендента сардара Абдуррахман-хана (См. док. № 23.).

Пока это не случилось еще, пока исход борьбы Султан Мурада с Гулямом не обозначился, посмотрим, каково положение дел на западе Чар-Вилойята, где шаткое правительство наиба ведет одновременно борьбу с узурпаторскими стремлениями восстановленного Гулямом мейменинского правителя Дилавар-хана и с домогательствами сардара Исхак-хана, верующего в реальную силу Корана столько же, как и в силу оружия, уменья и рассудительности. Продолжение в следующем журнале.

Капитан Арендаренко
г. Карши.

Д. 451, лл. 147-154.