ВОЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ ПРОТИВ КОКАНЦЕВ В 1875 ГОДУ.

(по официальным донесениям).

(К продолжению настоящей статьи, в следующей книжке «Военного Сборника» будет приложена карта Коканского ханства, составленная, по новейшим материалам азиатской части главного штаба, подполковником М. Г. Люсилиным.)

Десять лет тому назад, с занятием Ташкента, а затем Ходжента, Россия продвинула свои средне-азиятские границы на востоке до богатой Ферганской долины (верхнее течение Сыр-дарьи в коканских пределах) и, таким образом, стала в самые близкие сношения с Коканом, где, в то время (1865 г.), только что возвратился на престол Худояр-хан, после вторичного своего изгнания из родины.

Худояр, хотя и не мог питать расположения к русским, сильно урезавшим обширные владения его предшественников, понимал, однако, что обеспечить за собою спокойное пользование властью в оставшихся от прежней коканской територии областях, он может только посредством поддержания добрых и покорных отношений к России; и надо отдать ему справедливость, что он руководился этим благоразумным взглядом во все время своего третьего ханствования. К сожалению, образ правления хана, человека не только крайне сурового, но и [22] алчного к наживе, угнетавшего своих подданных непомерными поборами, служил причиною периодически повторявшихся в ханстве волнений; главными участниками в них являлись кипчаки, воинственное, полуоседлое, полукочевое племя, давшее из среды себя двух знаменитых в новейшей истории Кокана деятелей: Мусульман-кула и Алим-кула. Жестокие казни, сопровождавшие всегда усмирение мятежей, способствовали только к увеличению ненависти к хану не только между кипчаками, но и между узбекским и таджикским населением ханства.

Эти волнения в соседней с нами стране крайне озабочивали администрацию Туркестанского края, так как подданное нам население пограничных уездов Сыр-дарьинской области, оседлое и кочевое, связано столькими интересами с Коканом, что происходящие там смуты непременно отражаются, в известной мере, и на наших туземцах. Вот почему главное местное начальство не упускало случая давать Худояр-хану дружеские советы на счет изменения к лучшему характера его правления, выставляя на вид собственную его в том пользу. Советы принимались, но не исполнялись, а между тем восстания кипчаков и даже оседлых жителей некоторых бекств становились с каждым годом все чаще и сильнее, так что хану с трудом лишь удавалось держаться на престоле.

В июле прошлого года главный начальник Туркестанского края командировал в Кокан состоящего при нем дипломатического чиновника, колежского советника Вейнберга, для переговоров по некоторым делам, а главное, для выражения Худояр-хану неудовольствия генерал-губернатора за дурной и вредный для нас образ правления его, который он не изменял, не смотря на даваемые ему добрые советы. Одновременно с г. Вейнбергом отправился через Кокан и флигель-адъютант, генерального штаба полковник Скобелев, с поручением в Кашгар. Во время пребывания нашего посольства в Кокане и совершился там переворот, кончившийся удалением Худояра из ханства и объявлением нам священной войны (хазават), без всякого, с нашей стороны, к тому повода. Нашим посланным пришлось присутствовать при отступлении оставленного своими войсками хана из Кокана в Ходжент, в наши пределы, причем на долю небольшого конвоя посольства, из двадцати двух казаков, выпала трудная задача прикрывать это отступление, под огнем мятежников, до самой границы нашей, что и было исполнено им вполне успешно, благодаря хладнокровию и распорядительности полковника Скобелева.

Главными руководителями коканского восстания и затем мусульманского движения против русских, с целью изгнать их из [23] Средней Азии, были: кипчак Абдурахман-автобачи, сын вышеупомянутого Мусульман-кула (бывшего регентом во время несовершеннолетия Худояра, а впоследствии, в 1853 году, казненного им) и мулла Исса-аулие. Свергнув, ненавистного им деспота, они посадили на ханство старшего сына Худояра, Наср-Эддина, бывшего бека андиджанского, но на самом деле оставили за ним лишь призрак ханской власти. Первым делом руководителей восстания было выиграть несколько времени, чтобы организовать священную войну против русских; поэтому они заставили нового хана написать туркестанскому генерал-губернатору письмо, с извещением о совершившемся перевороте и о желании жить в мире с Россией. Генерал-адъютант фон-Кауфман 1-й отвечал молодому хану, что он признает его в новом достоинстве, если хан: 1) подтвердит с своей стороны обязательство свято исполнять заключенные с отцом его мирные условия и 2) удовлетворит наших подданных за убытки, понесенные ими во время происшедших в Кокане волнений.

Между тем, вожди восстания высылали эмисаров в пограничные наши уезды для возбуждения населения, фанатическими проповедями наэлектризовали коканцев и двинули в наши пределы несколько вооруженных шаек, в то время, как мы могли предполагать, что со вступлением на престол нового хана положится предел нескончаемым беспорядкам в ханстве, тревожившим и наших подданных.

I.

Пламя развившегося мусульманского движения охватило все протяжение восточной границы Туркестанского генерал-губернаторства, отразившись от Ура-тюбе и почтового тракта между Ташкентом и Самаркандом до Аулиэ-ата и Токмакского уезда. Близость восточной границы Кураминского уезда с коканскими владениями и вторжение шаек в долину Ангрена, отстоящую всего в 70-80 верстах от Ташкента, отразились беспокойством и страхом туземного населения Курамы и Ташкента и опасением за безопасность почтового тракта и телеграфного сообщения от Ташкента до Чемкента и отсюда чрез Аулиэ-ата на Верный.

Рассылка в среду подвластных нам туземцев прокламаций о хазавате, высылка в наши кышлаки эмисаров, непосредственное, затем, вторжение неприятельских скопищ в Кураминский и Ходжентский уезды, перерыв шайками почтового сообщения между Ташкентом и Ходжентом и неимение в начале никаких сведений о [24] результатах первых нападений кокандев на нашу територию, — все это представляло в первое время положение дел на границе весьма трудным и серьезным. Туземцы кышлаков Кураминского уезда, ближайших к коканской границе, при появлении в среде их эмисаров, приглашавших их восставать против русских, отвечали, что «они восстанут, если только, коканцы разобьют русские отряды». Но затем, когда неприятельские скопища, в огромном числе и в разных местах, вторгнулись в наши пределы, туземцы, под страхом смерти и совершенного истребления их достояния, волею-неволею, вынуждены были вступить в шайки нападавших. Явление это имело, однако, место, исключительно, только в поселениях, ближайших к границам Кураминского и Ходжентского уездов, первыми подвергшихся нападению коканских скопищ. В большинстве же случаев туземцы немедленно давали знать нашим местным властям о появлении и приближении шаек; жителями же представлена и большая часть прокламаций о хазавате. Туземное население городов Ташкента и особенно Ходжента было в начале сильно напугано; но после первых известий об отражении нашими войсками первых натисков неприятеля, жители городов и поселений Курамы и Ходжентского уезда тотчас же успокоились и начали относиться с прежним обычным доверием к нашей силе и власти. В общем, единственный успех, трофеи неприятеля на нашей територии, за короткое время пребывания на ней коканцев, состояли в трех сожженных почтовых станциях на тракте от Ташкента к Ходженту (Станции: Уральская, Джан-булак и Мурза-рабат.), в сожженном стеклянном заводе купца Исаева (на урочище Дигмай, в 12-ти верстах от Ходжента), в нескольких зарезанных и захваченных в плен ямщиках и старостах почтовых станций и нескольких проезжающих по почтовым трактам. Разбойникам удалось захватить, на дороге между Ура-тюбе и Ходжентом, ехавших, 8-го августа, из первого города в. последний, по делам службы, 2-го Туркестанского линейного баталиона врача Петрова, с шестилетнею дочерью, и казначея того же баталиона, прапорщика Васильева. Доктор Петров и Прапорщик Васильев зарезаны коканцами, малолетняя дочь г. Петрова отвезена была в Кокан, а потом, уже вместе с другими нашими пленными, возвращена обратно. Всех захваченных в плен русских было 18, из них два юнкера 2-го Туркестанского линейного баталиона, Колусовский и Эйхгольм, ехавшие из Ташкента в Ура-тюбе, на переезде от станции Мурза-рабат к Ходженту, были захвачены шайкою коканцев, бродившею на правом берегу Сыр-дарьи около Ходжента, и отвезены [25] в Кокан; ямщик из туземцев, везший юнкеров, был зарезан разбойниками при встрече с шайкою; юнкера же Эйхгольма коканцы возвратили в Ходжент, 9-го августа; Колусовский же возвращен был только после махрамского боя, во время движения наших войск к Кокану.

Собственно, вооруженное нападение коканских шаек, нарушение границы и вторжение в наши пределы началось 6-го августа, когда первые неприятельские партии перешли границу и спустились с гор в Кураминском уезде. В пять часов дня, 6-го августа, коканцы подошли к нашему кышлаку Аблык и заняли его. В то же время другие партии их, всего в числе до 10,000 вооруженных людей, спускались с гор в Кураму в разных других местах и расходились по кышлакам долины Ангрена. Целью действий этих партий было нападение на небольшое наше укрепление Теляу, в котором стояла рота 4-го Туркестанского линейного баталиона и полусотня сибирских казаков. Но на атаку укрепления Теляу коканцы не рискнули и действия свои ограничили тем, что разошлись партиями по кышлакам, с целью поднять жителей Курамы против русской власти. В это же время другие партии бросились на почтовый ташкентско-ходжентский тракт и, как сказано выше, пожгли почтовые домики и частью порезали беззащитных одиночных станционных старост и ямщиков, частью захватили их в плен, отвезли в Махрам, где в то время со своими скопищами находился главный руководитель восстания, Абдурахман-автобачи, и затем отправили их скованными в Кокан.

В два часа ночи, с 6-го на 7-е августа, получены были в Ташкенте из Теляу и Аблыка первые известия о нападении коканцев на наши кураминские кышлаки. Но сделанному главным начальником края распоряжению, в шесть часов утра, 7-го августа, генерал-лейтенант Головачев уже шел с 4 1/2 сотнями № 1-го Сибирского казачьего полка из Ташкента в направлении к Теляу, а в 8 1/2 часов утра, того же числа, за казаками выступили туда же из Ташкента 2-й стрелковый баталион и дивизион конных орудий.

По отправлении из Ташкента в долину Ангрена отряда генерал-лейтенанта Головачева, тотчас же сделаны были распоряжения о направлении 1-го стрелкового баталиона, с другим дивизионом конных орудий, в Ходжент.

Одновременно с этим, Худояр-хан с огромною свитою, с семейством и множеством арб, совершал свой переезд из Ходжента в Ташкент. В ночь с 6-го на 7-е августа он ночевал в Пскенте, т. е. он был тогда в ближайшем соседстве с раионом [26] действий коканских шаек. Ханский поезд конвоировала сначала неполная сибирская сотня, а потом, для более безопасного следования Худояр-хана, были высланы из Ташкента на встречу хана, к Той-тюбе, две роты 4-го Туркестанского линейного баталиона. Рано утром, 8-го августа, Худояр-хан благополучно прибыл в Ташкент; вместе с ним возвратились и сопровождавшие его войска: сибирская сотня и роты 4-го баталиона.

В виду вышеописанных, явно враждебных против нас со стороны Кокана действий, генерал-адъютант фон-Кауфман 1-й, 8-го же августа, распорядился сбором действующего отряда в Ходженте. Кроме командированного в Кураминский уезд отряда генерал-лейтенанта Головачева (2-й стрелковый баталион, дивизион конных орудий и сибирские сотни), в состав войск были назначены для действий против Кокана: направленный 7-го августа в Ходжент эшелон из 1-го стрелкового баталиона и дивизиона конных орудий; саперная рота, две роты 4-го Туркестанского линейного баталиона и с ними дивизион № 1-го батареи 1-й Туркестанской артилерийской бригады. Под прикрытием этих последних частей войск, состоявших под начальством командира 4-го Туркестанского линейного баталиона, полковника барона Амишова, были направлены из Ташкента в Ходжент транспорты: интендантский, артилерийский, инженерный и военно-походный лазарет на 150 кроватей. В интендантском транспорте поднято было на весь отряд, считая его в 4,500 людей и 1,500 коней, продовольствия: сухари, крупа и проч., на 15 дней. В артилерийском парке — второй комплект патронов и зарядов, и в инженерном — рабочий, саперный инструменты и гальванические приборы. Войска, выступившие в поход из Ташкента, имели с собою провианта на восемь дней и комплект патронов и зарядов. Войсковой обоз для похода сформирован весь арбяной, за исключением незначительного числа верблюдов под провиантом и под боевыми ракетами. Все количество арб, взятых для похода с жителей Ташкента, по наряду, с платою по 30 руб. в месяц за арбу, простиралось до 1,500 арб.

Снаряжение транспортов, затруднение вначале в поставке под транспорты арб, а главное, не разъясненное положение дел на восточной границе Кураминского уезда задержали выступление из Ташкента колонны полковника барона Аминова и с нею всех транспортов до 12-го августа, хотя части войск, составлявшие эту колонну: саперная рота, две роты 4-го линейного баталиона и дивизион батарейных орудий, были командированы из Ташкента и остановлены у моста за Чирчиком еще 8-го августа. [27]

За назначением частей войск в поход, в Ташкенте остались: 4-й Туркестанский стрелковый баталион, рота 4-го Туркестанского линейного баталиона, Ташкентский губернский баталион, дивизион № 1-го батареи 1-й Туркестанской артилерийской бригады, вновь сформированный подвижной взвод нарезных орудий и полторы сотни казаков. Для усиления боевых средств Ташкента, на случай усложнения дел, а также для облегчения караульной службы войск, оставшихся в Ташкенте, сделано было распоряжение о сборе бессрочно и временно-отпускных нижних чинов, проживающих в Ташкенте. Всего собрано отпускных до 600 человек. Начавшие, с 13-го августа, прибывать в Ташкент партии молодых солдат, укомплектования 1875 года, приказано было все задержать в Ташкенте, вооружить и обучить употреблению оружия. Все число молодых солдат, из которых последние партии прибыли в Ташкент 19-го и 20-го августа, составило 1,600 человек, что, в случае надобности, могло бы представить значительную вооруженную силу. Чтобы на сколько возможно обезопасить почтовые тракты к Чемкенту, Чиназу и далее по Голодной степи до Джизака, а также по почтовому тракту на Ходжент до Пскента, сделано распоряжение о вооружении на почтовых станциях смотрителей, старост и ямщиков; для чего им высланы были из ташкентского склада ружья и патроны.

9-го августа получено было донесение начальника Ходжентского уезда, подполковника барона Нольде, о большом сборе коканских войск у крепости Махрам и о намерениях главного вождя движении, Абдурахмана-автобачи, броситься с этими полчищами на Ходжент; подполковник барон Нольде добавлял, что настроение туземного населения весьма тревожное: все имущество зарывается туземцами в землю и торговля в городе прекратилась. Хотя расположения в подвластных нам туземцах присоединиться к хазавату не было заметно, но паника господствовала в сильной степени и особенно в кышлаках, ближайших к границе. Шайка в 5,000 киргизов переправилась чрез Сыр-дарью у Чил-Махрама, заняла кышлак Самгар (Кураминского уезда, в 25-ти верстах от Ходжента) и действовала оттуда на почтовое сообщение Ходжента с Ташкентом. 10-го августа получено донесение от подполковника Гарновского, начальника эшелона из 1-го стрелкового баталиона и дивизиона конных орудий, с пути следования его к Ходженту, со станции Уральской, что почтовый тракт между станцией Уральской и Ходжентом прерван; станции Джан-булак и Мурза-рабат разграблены и сожжены; по почтовой дороге бродят партии, хотя и незначительные, но наводящие ужас на туземное [28] население. 10-го же числа получено было сведение о занятии коканскими шайками кышлака Нау и о перерыве сообщения Ходжента с Ура-тюбе. Наконец, того же 10-го августа, в час дня, получено было в Ташкенте краткое донесете от подполковника барона Нольде, от 9-го августа, в восемь часов утра, что Ходжент атакован со стороны коканских садов, и что коканцы подошли ночью неожиданно.

Получив эти тревожные сведения о Ходженте и вообще об юго-восточной границе Сыр-дарьинской области, главный начальник округа сообщил их в отряд генерал-лейтенанта Головачева, которому и предписал торопиться покончить с шайками в Кураме и следовать оттуда к Ходженту. Вместе с тем, подполковнику Гарновскому предписано было, очищая путь от шаек, продолжать следовать без замедления к Ходженту. В Ташкенте приняты были самые энергические меры к скорейшему сбору арб под транспорты, так как недостаток перевозочных средств задерживал выход из Ташкента в Ходжент последнего эшелона войск и всех парков.

В виду слухов, что коканские партии направляются, будто бы, и к Паркенту, верстах в 40 от Ташкента, высланы были в этом направлении, в ночь с 10-го на 11-е августа, две казачьи сотни, с ракетным дивизионом, под начальством флигель-адъютанта полковника Скобелева. Казаки обошли всю северо-восточную часть Кураминского уезда, прошли горный кышлак Новиш, и отсюда проследовали к Карасу (станция на почтовом тракте от Ташкента к Ходженту), сделав в два дня 175 верст, из которых 50 верст трудною горною дорогою. Полковник Скобелев нашел, что население северо-восточной части Кураминского уезда совершенно спокойно занимается полевыми работами, радо было приходу к нему казаков и изъявляло нам полное доверие.

11-го августа, в час дня, получено было донесение генерала Головачева о разбитии его отрядом главной партии, пришедшей от Намангана в долину Ангрена. В партии этой было от пяти до шести тысяч человек, под начальством Зюльфакара. У нас при этом потери не было; неприятель, в панике, бежал в коканские владения, преследуемый сибирскими казаками. Известие это, объявленное во всеобщее сведение в Ташкенте, как первое сведение о поражении неприятеля, осмелившегося вторгнуться в наши пределы, произвело самое благоприятное впечатление и много повлияло на успокоение туземного населения Ташкента и его окрестностей.

К полудню 11-го августа все транспорты и парки были снаряжены и арбы для них в надлежащем числе выставлены; [29] получилась, таким образом, возможность направить в Ходжент колонну полковника барона Аминова. 12-го августа, колонна эта и с нею все парки и транспорты перешли на станцию Карасу. С колонною барона Аминова выступил в поход из Ташкента и командующий войсками округа, со штабом и главною квартирою. На ночлеге в Карасу получено было новое донесение генерала Головачева. о том, что посланные им на поиск сибирские казаки (четыре сотни), под начальством командира № 1-го Сибирского казачьего полка, подполковника Елгаштина, в ночь 12-го августа, застигли врасплох, в горном ущелье, коканскую шайку из 800 человек. Поражение было полное: множество трупов осталось на месте изрубленными, остальные коканцы, в панике, укрылись в горах; казаками отбито множество ружей, Фальконетов, шашек, пик и лошадей. И это известие, немедленно же сообщенное в Ташкент, еще более успокоило туземцев города.

Два эти поражения коканских шаек, дерзнувших вторгнуться в наши пределы, были достаточны для успокоения Кураминского уезда и для того, чтобы шайки разбойников, рассеявшиеся в разных местностях уезда, немедленно скрылись в коканские пределы; осталась только партия в кышлаке Самгаре, из которой мелкие шайки высылались на наше почтовое сообщение Ходжента с Ташкентом. Но кышлак Самгар находился от бывшего раиона действий отряда генерал-лейтенанта Головачева в верстах около 100, а потому и партия, державшаяся в этом кышлаке, не могла быть прогнана войсками, действовавшими в долине Ангрена.

13-го августа, главная квартира, с колонною барона Аминова, перешла к Пскенту, а отряд генерала Головачева — от Теляу к Карасу. 14-го числа, обоим отрядам дана была дневка в местах их расположения; отдых этот был необходим для 2-го стрелкового баталиона, который двинут был по тревоге.

На дневке в Пскенте получено было первое официальное донесение от подполковника барона Нольде об успешных действиях и отражении огромных неприятельских скопищ, напавших, 9-го августа, с разных сторон на Ходжент.

(Так как почтовое сообщение было прервано, а джигиты могли попасться неприятельским шайкам, то подполковник барон Нольде отправил свое донесение со стрелковою ротою 2-го Туркестанского линейного баталиона, под командою прапорщика Хомичевского. Эта рота выслана была из Ходжента к Пскенту на арбах, по шести стрелков на каждой. Весь переезд от Ходжента до первой станции, Мурза-рабата (25 верст), роту провожала значительная коканская партия, с которою стрелки имели все время перестрелку.)

Нападение на Ходжент началось в два часа ночи, с 8-го на 9-е [30] августа; незначительная партия тайком пробралась к войсковому огороду и убила одного из нижних чинов, бывших на огороде; остальные огородники Ходжентской уездной команды, около 20 человек, вооруженных ружьями, прогнали коканскую шайку. Еще раньше, в виду тревожных известий, подполковник барон Нольде выслал, вечером 8-го августа, 2-ю роту 2-го Туркестанского линейного баталиона, при 40 казаках 6-й Сибирской сотни, под начальством капитана Арванитаки, за сады по коканской дороге; а к воротам города, по тому же направлению, была выставлена 2-я рота 7-го Туркестанского линейного баталиона.

(Собственно в гарнизоне г. Ходжента, к началу описываемых событий, находились: 7-й Туркестанский линейный баталион, две роты 2-го Туркестанского линейного баталиона, 2-я батарея 1-й Туркестанской артилерийской бригады, 6-я Сибирская сотня и Ходжентская уездная команда. Две роты 2-го Туркестанского линейного баталиона были переведены из Ура-тюбе в Ходжент еще в 20-х числах июля, тотчас же по получении сведений о перевороте в Кокане. Во время самого нападения на Ходжент, именно 10-го августа, вышепоименованное число частей Ходжентского гарнизона было усилено еще одною ротою 2-го Туркестанского линейного баталиона, прибывшею туда со штабом баталиона из Ура-тюбе.)

С рассветом 9-го августа, огромное скопище коканцев атаковало роту капитана Арванитаки; немедленно к ней была присоединена от ворот города 2-я рота 7-го Туркестанского линейного баталиона, а из Ходжента высланы 3-я и 4-я роты 7-го Туркестанского линейного баталиона, с дивизионом 2-й батареи 1-й Туркестанской артилерийской бригады. Начальство над всем этим соединенным, на так называемом Коканском поле (Так называемое Коканское поле находится в семи верстах от Ходжента, по дороге в Кокан, за ходжентскими садами.), отрядом поручено было командиру 2-й батареи 1-й Туркестанской артилерийской бригады, полковнику Савримовичу, который, прибыв на место действия, тотчас же перешел в наступление и прогнал неприятеля далеко за сады по коканской дороге. В этом месте коканцев было в сборе, приблизительно, от 10 до 15 тысяч.

Почти одновременно с нападением в этом пункте, на правом берегу Сыр-дарьи, со стороны кышлака Самгара, большие толпы неприятельской кавалерии, приблизительно от 6,000 до 10,000 человек, устремились к ходжентскому мосту чрез Сыр-дарью. Барон Нольде тотчас же послал бегом по мосту стрелковую роту 2-го Туркестанского линейного баталиона, прапорщика Хомичевского. Заметив затем, что неприятель перешел в решительное наступление, барон Нольде послал за мост еще стрелковую роту 7-го Туркестанского [31] линейного баталиона, при взводе 2-й батареи, под командою штабс-капитана Белозерова. Обе роты, рассыпав цепи, двинулись вперед, причем из обоих орудий сделано было несколько весьма удачных выстрелов гранатами. Огонь пехоты довершил поражение неприятеля, который отхлынул от моста и начал поспешно отступать в направлении к Самгару (Коканцам очень хотелось уничтожить наш ходжентский мост чрез Сыр-дарью. Рассказывали, что автобачи выражал желание, заняв Ходжент, посидеть на этом мосту и, затем, его уничтожить. Если бы коканцам удалось уничтожить мост, то это причинило бы большие затруднения, так как замедлило бы прибытие в Ходжент войск и транспортов из Ташкента. Но войска Ходжентского гарнизона не дали неприятелю возможности и близко подойти к мосту.). Наконец, с третьей стороны Ходжента, неприятель повел атаку к науским воротам. Все окрестные возвышенности с этой стороны Ходжента, на сколько можно было окинуть глазом, были покрыты толпами вооруженных людей. Подполковник барон Нольде послал бегом к науским воротам взвод Ходжентской уездной команды, под начальством штабс-капитана Грязнова. Взвод этот, добегая до ворот, нашел их уже занятыми неприятелем. Залпом на бегу и дружным ударом в штыки коканцы немедленно были прогнаны, и ворота заняты нашим взводом. Таким образом, нападения коканцев были отбиты на всех пунктах, и войска наши остались на занятых ими позициях. Перестрелка на Коканском поле и на правом берегу реки возобновлялась несколько раз в течение дня. К вечеру 9-го августа неприятельские толпы отошли от города, оставив сильные пикеты на окружающих его высотах. Для безопасности русской части города, бароном Нольде приняты были следующие меры: так как все войска были разосланы для отражения неприятеля, и русская слободка могла подвергнуться нападению шаек коканцев, проникавших мелкими частями в проломы в стенах, то он отдал приказание, как семействам офицеров и чиновников, так и солдатским семьям, перебираться в цитадель. Для прикрытия этого переселения, воинский начальник Ходжента, капитан Ваулин, собрал вооруженную команду из оставшихся в цитадели кашеваров, хлебопеков и прочих нестроевых..

Затем, на ночь, стрелковая рота 7-го баталиона была переведена из-за моста на городскую площадь и поставлена, в виде резерва, против уездного управления. К науским воротам была взята из отряда полковника Савримовича 4-я рота 7-го баталиона, капитана Панцырева, и взвод 2-й батареи, под командою хорунжего Сокорова. Тогда же, для усиления обороны цитадели, преимущественно западной [32] ее стороны, где городские сады подходят под самую крепость, капитаном Ваулиным сформирована была команда волонтеров из отпускных нижних чинов, купцов и разного рода служащих русских торговцев; им всем розданы были ружья, оставшиеся от некомплекта 7-го баталиона, и патроны. Цитадель была приведена в оборонительное положение и на всех барбетах поставлены орудия; одно орудие, полупудовый единорог, выдвинут был, под прикрытием полувзвода пехоты, на возвышенную часть берега Сыр-дарьи и поставлен у госпиталя. Весь Ходжентский уезд, начальником его, подполковником Нольде, 9-го августа объявлен был в осадном положении и, на основании существующих законоположений, барон Нольде принял на себя командование всеми войсками.

К вечеру того же 9-го августа, в Ходжент явились 16 человек рабочих со стеклянного завода купца Исаева, находящегося в сел. Дигмай, в 12-ти верстах от города. Рабочие эти были атакованы шайкою, человек в 300; запершись в жилой комнате завода, молодцы рабочие отстреливались до пяти часов вечера; наконец, убив у неприятеля до 20 человек, они отступили в Ходжент. Завод сожжен коканцами и все имущество его разграблено.

Ночь на 10-е число прошла в Ходженте спокойно. 10-го августа перестрелка возобновилась, но уже далеко не с той силой как накануне. На правом берегу Сыр-дарьи виднелись лишь небольшие пикеты, перестрелки же в этой стороне не было вовсе. В отряде полковника Савримовича и у науских ворот перестрелка происходила в течение целого дня. В два часа пополудни, 10-го августа, в Ходжент прибыла из Ура-тюбе 4-я рота 2-го Туркестанского линейного баталиона и баталионный штаб, под начальством маиора Скарятина. От самого Нау до Ходжента, на протяжении 25 верст, рота шла с боем: большие толпы неприятеля наседали на роту до самого Ходжента, но были отбрасываемы с большою для коканцев потерею. Капитан Панцырев, стоявший, как выше сказано, у науских ворот, заметив, что большие неприятельские партии спустились с гор в ходжентские сады, тотчас же перешел в наступление, оттеснил неприятеля к горам и совершенно очистил от шаек сады с этой стороны города. Рота 2-го линейного баталиона, прибывшая из Ура-тюбе, поставлена была на городской площади, в виде резерва; находившаяся же здесь стрелковая рота 7-го баталиона переведена в отряд полковника Савримовича.

11-го августа, на правом берегу р. Сыра, рано утром, вновь показались большие толпы неприятельской конницы. Прапорщик [33] Хомичевский, с стрелковою ротою 2-го баталиона и взводом орудий штабс-капитана Белозерова, тотчас же перешел в наступление. Подполковник барон Нольде подкрепил эти части ротою 2-го баталиона, пришедшею с маиором Скарятиным, которому и поручил командование всем отрядом за рекою. Неприятель снова был прогнан, и роты наши бегом бросились преследовать коканцев; отсутствие казачьей части не дало возможности нанести здесь неприятелю решительное поражение. В этом деле приняли участие волонтеры: они заняли барачный лагерь уездной команды и не дали коканцам зажечь его.

С рассветом 12-го августа полковник Савримович перешел в наступление к сел. Костакозу, где, по имевшимся сведениям, находилось главное неприятельское скопище и предводитель их Абдурахман-автобачи. Наступление это было произведено двумя колоннами, в каждой по две роты, по взводу артилерии и по полусотне казаков. Колонны двинулись одновременно: правая, под командою полковника Савримовича, на сел. Костакоз; левая, под начальством командира 7-го Туркестанского линейного баталиона, подполковника Ефремова, на кышлак Исписар. Главные неприятельские конные толпы были встречены правою колонною полковника Савримовича, прогнаны до Костакоза и преследования за это селение версты на три. Часть бегущего неприятеля не подозревая движения левой колонны, думала укрыться в кышлак Исписар; но здесь коканцы были встречены колонною подполковника Ефремова; неприятель, в панике, бежал по дороге в Кокан. Всего коканцев в этой местности собрано было до 16,000 человек. Пред началом атаки полковника Савримовича, коканские скопища, отодвинувшись к горам, выстроились там в восемь правильных колонн, соединенных цепью наездников, и в таком виде выжидали атаку наших войск; удачно направленные наши гранаты расстроили наибольшую из этих колонн и неприятель начал столь поспешно отступать, что, против обычая, не успел подобрать своих убитых. У нас потери не было. Все дело продолжалось с пяти часов утра до полудня. Войска отряда полковника Савримовича, прогнав неприятеля, возвратились в Ходжент, пройдя в этот день, взад и вперед, около 50 верст.

В тот же день, 12-го августа, в Ходжент прибыл эшелон подполковника Гарновского — 1-й стрелковый баталион и дивизион конных орудий. Такое усиление войск Ходжентского гарнизона совершенно обезопасило Ходжент от всяких случайностей, а вместе с тем дало возможность сменить вновь прибывшими частями войска отряда полковника Савримовича, которые, равно как и прочие войска [34] Ходжентского гарнизона, с 9-го августа были в постоянной тревоге, днем и ночью, и нуждались в отдыхе.

14-го августа, колонна подполковника Гарновского была переведена на Коканское поле, на смену войск, там стоявших. Того же числа, подполковник барон Нольде командировал из Ходжента 1 1/2 роты 2-го Туркестанского линейного баталиона, со взводом орудий, под начальством маиора Скарятина, для производства диверсии в направлении к Ура-тюбе. По слухам и сведениям, укрепление Ура-тюбе было также атаковано коканцами, но, в действительности, слухи эти не подтвердились. Маиор Скарятин, без выстрела, прошел до Ура-тюбе — и обратно. Укрепление Ура-тюбе не подвергалось нападению коканцев и в нем все было благополучно. Шайки занимали Нау и другие шишки Ура-тюбинского раиона; при обратном следовании маиора Скарятина к Ходженту, в виду его отряда показывались неприятельские пикеты и мелкие шайки, которые с приближением наших войск немедленно же скрывались в горы.

После дневки 14-го августа, в Пскенте и Карасу, отряд генерал-лейтенанта Головачева и войска, с которыми следовал главный начальник округа из Ташкента, соединились на переходе, 15-го числа, в Уральской станции. С этой станции обе соединенные колонны следовали, чрез Джан-булак и Мурза-рабат, в Ходжент.

Для обезопасения Курамигаского уезда от вторжения неприятельских шаек и для восстановления и поддержания сообщения между Ташкентом, сформирован был, под командою начальника Кураминского уезда, полковника Гуюса, летучий отряд, в состав которого назначены две роты 4-го Туркестанского линейного баталиона и две сибирские казачьи сотни. Одна из этих рот, с тридцатью казаками, поставлена была в укреплении Теляу, а другая, с двумя казачьими сотнями, в Пскенте. Таким образом, оставленными в Ташкенте силами и средствами (о чем сказано выше), а также и сформированием летучего отряда в Кураминском уезде, Ташкент с его окрестностями, Кураминский уезд и сообщение с Ходжентом были вполне обезопасены.

При передвижении колонны, 17-го августа, от Джан-булака к Мурза-рабату, казачий разъезд, под начальством флигель-адъютанта полковника Скобелева, открыл около самой станции Мурза-рабат небольшую неприятельскую партию, которая, при приближении казаков, поспешно скрылась. Очевидно было, что то был неприятельский караул, следивший за движением наших войск, а слухи и сведения подтверждали, что большая партия коканцев держится еще в кышлаке Самгаре (последний пограничный кышлак Кураминского уезда, на [35] правом берегу Сыр-дарьи, верстах в 25 от Ходжента). Чтобы выбить ее из этого кышлака, в три часа утра, 18-го августа, командирован был с ночлега у Мурза-рабата казачий разъезд, из двух сотен и ракетного дивизиона, под командою флигель-адъютанта полковника Скобелева. Главная же колонна с арбяным обозом выступила с Мурза-рабата в пять часов утра того же числа и двигалась к Ходженту почтовой дорогой. Казаки полковника Скобелева застигли в кышлаке Самгаре только остатки коканской шайки, которые, с приближением казачьего разъезда, стремительно бросились из кышлака и скрылись. Главная же партия, в числе до 4,000 человек, ушла из Саыгара еще накануне, в десять часов вечера, 17-го августа. По рассказам жителей кышлака Самгара, партия эта потянулась к Сыр-дарье на переправу Чил-Махрам, где она перешла на левый берег реки и присоединилась у Махрама к главным скопищам коканцев, которые в это время Абдурахман-автобачи собирал для встречи и боя с нашими войсками.

В том месте, где почтовая дорога от Мурза-рабата к Ходженту, обойдя горы, делает крутой поворот к Сыр-дарье и к ходжентскому мосту и где от нее отделяется дорога на Самгар, части войск главной колонны были остановлены на позиции, для пропуска к ходжентскому мосту всего арбяного обоза, а две роты 4-го Туркестанского линейного баталиона, с дивизионом конных орудий, под начальством флигель-адъютанта полковника графа Борха, были направлены к кышлаку Самгару, на встречу и соединение с летучим отрядом флигель-адъютанта полковника Скобелева. Оба эти отряда, не найдя уже неприятеля в Самгаре, прибыли в Ходжент прямою дорогою, поздно ночью, 18-го августа, сделав в этот день: конный дивизион полковника Скобелева до 70 верст, а колонна полковника графа Борха, с пехотою, не менее 60 верст. В час дня, того же числа, прибыл в Ходжент генерал-адъютант фон-Кауфман 1-й с главными силами; обозы и прибывшие войска прошли через г. Ходжент и расположились лагерем в семи верстах от города, на Коканском поле.

Накануне, 17-го августа, в Ходжент вступили две казачьи сотни, с ракетным дивизионом, прибывшие туда из Самарканда, под начальством полковника Яфимовича. Сотни эти прошли расстояние от Самарканда до Ходжента, в 280 верст, замечательно быстро, в 3 1/2 дня, и при этом отлично сберегли силы людей и лошадей. На пути от Джизака до Ходжента сотни полковника Яфимовича не встретили неприятельских шаек и только около Нау, по горам, видели [36] коканские пикеты. Самаркандские сотни и дивизион ракет были зачислены в состав действующего отряда.

19-го марта, всем войскам, собранным на Коканском поле., под Ходжентом, дана была дневка. Неприятель, до 18-го числа ежедневно показывавшийся в виду лагеря войск на Коканском поле и открывавший при этом безвредную перестрелку, после прибытия главных сил, в Ходжент, уже более не приближался к городу и его садам и не беспокоил лагеря наших войск.

Таким образом, закончился первый период совершившихся событий, имевший характер преимущественно оборонительный с нашей стороны.

(Продолжение будет).

Текст воспроизведен по изданию: Военные действия против коканцев в 1875 году. (по официальным донесениям) // Военный сборник, № 1. 1876

© текст - ??. 1876
© сетевая версия - Thietmar. 2019
© OCR - Иванов А. 2019
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Военный сборник. 1876