Военный губернатор Турк. обл. командующему войск. Оренб. окр.; 19 февраля 1866 г. № 72.

(Пометка: «получ. 20 марта 1866 г.»)

Турк. окр. арх. 1866 г., № 12. Шт. Оренб. окр.

От 31 января я доносил Вашему Пр-ству о переходе к озеру Учь-тюбе отряда, собранного для понуждения Бухарского эмира к возвращению посланных мною для переговоров с ним, на основании переданного Вами полномочия.

31 января была сделана дневка для окончательного приготовления отряда к дальнейшему движению, а 1 февраля войска направились к Джизаку по так называемой Голодной степи, которую бухарцы считали надежнейшим своим оплотом, полагая ее совершенно непроходимою для войск.

На втором переходе от Учь-тюбе я получил письмо от эмира, в котором он уведомлял, что посланных он требует в Самарканд и по прибытии вышлет ко мне, расчитывая, что письмо это вынуждено страхом нашего движения, и что обещание, с минованием угрозы, может быть [76] не исполнено, я ответил эмиру, что письмо его застало меня среди безводной степи, и что только потому я не возвращаюсь, а иду вперед до первой воды, где и буду ожидать высылки посланных, а затем немедленно возвращусь. Дойдя 4 февраля до реки Уч-тюбе в 8 верстах от Джизака, я остановился и на другой-же день получил письмо от эмира, что задержанные им русские выехали из Бухары и 5 числа должны быть в Самарканд, откуда явятся ко мне. К этому эмир присовокуплял свою просьбу, чтобы в ожидании прибытия посланников ни к каким неприязненным действиям не приступать. На письмо это я вновь повторил эмиру обещание возвратиться немедленно по исполнении им обязательства и вновь подтвердил, что другой цели движение мое не имеет.

На основании разъясненных, как казалось, отношений к нам эмира, я просил 6 февраля Джизакского бека выслать к нашим пикетам жителей с дровами и сеном для продажи. Сначала бек изъявил согласие, но после, на требование исполнить немедленно мою просьбу в доказательство мирных отношений, он отвечал, что, не получив по этому предмету приказания эмира, не может выполнить мое требование. Ответив беку, что если на другой день, т. е. 7 февраля, дрова и сено не будут высланы, то я принужден буду приказать взять их силою, я отправил 7 февраля в город отряд под начальством подполковника Пистолькорса из двух рот пехоты, 4 сотен казаков с фуражирами и 2 орудий. Подполковнику Пистолькорсу было приказано повторить требование о высылке дров и сена, и только, в случае отказа, забрать в предместьях города дрова и сено, не трогая ничего остального, и прибегая к оружию только в случае начатия действия им с противной стороны. По прибытии отряда к городу, навстречу ему высыпали толпы вооруженных бухарцев, которые, переговаривая с подполковником Пистолькорсом, постепенно отступали к предместьям, а когда отряд втянулся в город, то они быстро открыли устроенный поперек улицы завал, из-за которого встретили войска залпом; завал немедленно был взят, и войска, преследуя бухарцев, проникли на самый городской базар, причем следовавшие за ними фуражиры забирали находившийся во дворах домов и на базаре сено и дрова, не трогая другого имущества жителей и товаров. Со взятием завала, открыт был огонь из крепости, но орудийные выстрелы нам не вредили, сначала по неверно данному направлению, а потом, когда войска были близко [77] от крепости, то снаряды перелетали через них. Одновременно с открытием перестрелки в городе, на сотню, оставленную у входа в предместье для прикрытия отступления, бросились бухарцы, до того мирно переговаривавшиеся с казаками; казаки, застигнутые врасплох, были быстро окружены бухарцами, но высланные мною из лагеря, по выстрелам, две роты с 2-мя орудиями, заставили бухарцев отходить; в это время войска, находившиеся в город, набрав достаточное количество сена и дров, вышли на соединение с высланными двумя ротами и возвратились в лагерь. В этом деле убито 8 нижних чинов и казаков и ранено 19. По донесению подполковника Пистолькорса вооруженных бухарцев было около 6000, потеря их была более ста убитых, оставленных на месте. О действиях Джизакского бека, несогласных с письмом эмира, я сообщил немедленно последнему, присовокупив, что продолжение подобных действий вынудит меня взять Джизак, к чему бы я не хотел прибегнуть, идя только с целью встретить посланных.

8 февраля утром толпы бухарцев начали показываться в виду лагеря, в довольно близком расстоянии. Два раза посылал я им предостережение, что приближение их я принимаю за неприязненное намерение, наконец, по третьему предварению я приказал сделать выстрел, по тем толпам, которые находились на расстоянии орудийного выстрела. Толпы немедленно рассеялись, а о вынужденном открытии огня я сейчас-же сообщил эмиру. Вечером ко мне прибыл посланный от Джизакского бека с изъявлением сожаления о бывшей перестрелке, отнесенной к недоразумению, с уведомлением, что по полученному от эмира разрешению, на другой же день выдут жители, у которых можно будет купить дрова и сено.

9 февраля к цепи были высланы фуражиры, но жители не выезжали под предлогом, что они боятся слишком большого числа выехавших к цепи людей.

Видя из действий бухарцев, что они стараются выиграть время, и сохраняя за движением только характер понудительный, я решился, имея два письма от эмира, в которых он отказывался от прежних притязаний, возвратиться обратно, тем более, что недостаток в корме для лошадей не позволял оставаться долее, а между тем 9 февраля было только ближайшим возможным сроком прибытия русских из Самарканда в отряд, и легко могло быть, что обстоятельства, независевшие от эмира, их задержат, или же эмир, расчитывая на скорое прибытие всех своих [78] подкреплений с артиллериею, имел в виду поддержать силою такие условия, на которые я не мог-бы согласиться.

Решившись отступить, я приказал 9 февраля сделать еще фуражировку. Посланные для этого две роты с 2 орудиями, под начальством подполковника Фовицкого, добыв дров и сена, вернулись в лагерь без выстрела как с нашей, так и с бухарской стороны. В тот-же день вечером были посланы еще две роты с 2 орудиями под начальством майора Назарова, которые произвели также удачную фуражировку, причем бухарцы, хотя и показывались, но подходившие близко были отгоняемы выстрелами.

10 февраля получено мною третье письмо от эмира, подтверждающее обязательство его о возвращении русских посланных; на словах посланный передал, что эмиром приказано продавать нам дрова и сено, что подтверждено и письмом Джизакского бека.

Оставаясь при прежнем намерении отступить к Сыр-Дарье, так как со стороны бухарцев могли произойти новые проволочки, я начал 11 февраля обратное движение, уведомив эмира, что в доказательство неимения другой цели, кроме возвращения посланных, я отхожу к Сыр-Дарье, где и буду их ждать согласно данного им в трех письмах обещания.

Как только отдано было приказание о приготовлении к выступлению, Джизакский бек прислал уведомление, что согласно приказания эмира все требуемое нами будет немедленно выслано. Я отвечал, что не имею уже ни в чем надобности, и затем отряд начал обратное движение; бухарцы, которых с утра нигде не было видно, высыпали все, когда отряд начал отходить; толпы их, сколько можно было приблизительно определить от 8 до 10,000 в рассыпную, стали обходить отряд со всех сторон, держась, впрочем, в довольно далеком расстоянии: те которые осмеливались подходить на расстояние верных выстрелов, были немедленно отгоняемы с потерею. Проводя нас от 6 до 7 верст, они неожиданно, как-бы по приказанию, разом отступили. В этот день отряд перешел на позицию в 15 верстах от бывшего лагеря, где находился подножный корм, который мог подкрепить верблюдов и лошадей для дальнейшего движения.

Обратное движение, равно как и движение к Джизаку, совершены были без всяких потерь, а 14 февраля я [79] расположился лагерем на левом берегу Дарьи у места бывшей переправы, где и ожидаю разъяснения обстоятельств.

Приложения. Карта движения отряда и переводы с трех писем эмира. Подлинные письма оставлены для обнародования, в случае неисполнения эмиром обещания, для окончательного подорвания его кредита; по миновании в них надобности они будут представлены.

Подпись: ген -м. Черняев.

Приложение 1. Эмир Бухарский военному губернатору

Турк. обл.; месяца Рамазана 1282 г. (Копия с копии.)

Генерал-губернатору Черняеву.

Первое дружеское письмо Ваше я получил, на которое и ответил Вам, а теперь изъявляете Вы в своем письме недружбу, и обещались никогда через Дарью не переходить, а в настоящее время уже Вы перешли через нее. Посланники Ваши были задержаны не с дурной целью, а по приятельской связи Вашей со мной, а в другом письме пишете, что я иду не с целью, чтобы сражаться, а за посланниками своими, а если я их вышлю, то Вы возвратитесь назад. А как Вы писали мне, что Россия со времен Тамерлана, или пятисотлетия, имела с Бухарой дружбу, чего Вы не хотели нарушить, по сей причине и послал к Белому Царю посланника, а как я известен, что мой посланник до Царя не дошел, то если Вы желаете сохранить прежнюю дружбу, напишите, чтоб мой посланник был отправлен к Царю. В настоящее-же время, что только кроется от Вас, а ни чуть от меня, я Вам недружеского письма никогда не писал. Посланников Ваших я до сего времени содержал отлично хорошо, неприятного им ничего не делал. За посланниками Вашими в Бухару я послал благонадежного человека: по прибытии же их в Самарканд, я пришлю их к Вам с хорошим ответом. Потом Вы покажите мне свою дружбу, донося к Царю о дружественном отношении. Быть может какая-нибудь неприятность когда-либо случится от Вас, а со стороны моей никогда. Прошу Вас без позволения Вашего Царя мне вражду не сочинять, что это для меня будет неприятно. Месяц Рамазан 1282.

Печать Сеид Музафара. [80]

Приложение 2. Эмир Бухарский военному губернатору Туркест. области. (Копия с копии.)

Генерал-губернатору Черняеву.

Письмо Ваше к нашему Высочеству я получил, содержание которого я вполне понял; о посланниках Ваших, по прежней дружбе, я Вас уведомил; Вы пишете, что посланников своих будете ждать на дороге у первой воды. Посланники Ваши из Бухары выехали в понедельник, а в Самарканд приедут в субботу; они, получивши от нас возможную милость, явятся к Вам; если-же Вы действительно пришли только собственно за посланниками, то до прибытия их никакой неприятности не начинайте.

Печать Сеид-Музафара.

Приложение 3. Эмир Бухарский военному губернатору Туркестанской области. (Копия с копии.)

Генерал-губернатору Черняеву.

Сообщаю, что Вы в письме своем ко мне пишете, что Вы не начнете войну, а будете исполнять свое обещание. От меня в Джизак был послан человек, который, приехавши, мне объявил, что Якуб-бек писал Вам письмо, что эмир посланников Ваших пришлет; Вы сохраните прежнюю дружбу и исполняйте данное Вами обещание; как я писал Вам, вознаградив их, пришлю к Вам. За ними в Бухару от меня уже послан человек, и их он привезет. Я свое слово исполню.

Печать Сеид-Музафара.