Полк. граф Воронцов-Дашков Военному министру; 6 июня 1866 г. Чиназский лагерь.

Воен.-учен. арх. Отд. 11, № 6802.

М. Г., Дмитрий Алексеевич! Познакомившись немного с положением дел, считаю долгом доложить на первый раз Вашему Пр-ству о том, что ближе довелось узнать, т. е. о состоянии нашего и неприятельского отрядов.

Сегодня поднят флаг на Новом Чиназе; крепость почти что готова и вооружена 20-ю орудиями, привезенными из Чиназа и Ташкента. Окончание этой работы, прибытие пароходов, устройство наших перевозочных средств и, что особенно важно, деньги, полученные из бывшего в Туркестане, а ныне, в Ташкенте, расходного отделения, дают нам возможность действовать наступательно. К Чиназскому и Кереучинскому отрядам присоединятся на днях по одной роте № 5 линейного батальона из форта № 1-й. Эти роты, по полученным сведениям, должны сегодня выступить из Ташкента: при них — по взводу конной и облегченной батарей. Состав наших двух главных отрядов, при наступательном движении, будет следующий.

I. Чиназский отряд.

15 рот пехоты,

4 сотни казаков,

20 орудий,

ракетная команда.

II. Кереучинский отряд.

5 рот пехоты,

6 орудий,

летучий отряд, под начальством капитана Гребенкина, из оконенной пехоты, казаков и милиции, — всего 150 человек.

Из числа 6-ти рот Кереучинского отряда одна стрелковая № 5 линейного батальона, по распоряжению Дмитрия Ильича, оконена в Ташкенте и пока составит летучий отряд, для предохранения жителей Курамы и Зачирчикского края от разбойничьих шаек, показавшихся даже под стенами Ташкента. Недостаток кавалерии во всем крае [268] весьма ощутителен, и совершеннее неимение ее в Ташкенте было причиною дерзости бухарских разбойников.

Наше долгое выжидательное положение, главною причиною которого было неимение денег и малочислительность в частях от болезней и недосмотра, кажется, придало эмиру некоторую храбрость; много способствовало к тому и отступление генерал-майора Черняева из-под Джизака. Об этом отступлении во всех письмах, полученных Дмитрием Ильичем от эмира или его беков, отзываются, как о совершенном поражении. Смелость эмира дошла до того, что он часть своего отряда, под начальством Рустем-бека, говорят, даже с орудиями, переправил через брод, около Ирджара, на нашу сторону Сыр-Дарьи; он-же сам, с остальными скопищами и 23 орудиями, стоит у крепости Нау. Близость неприятельских скопищ побудила Дмитрия Ильича на следующее: 29 го числа, после вечерней зари, т. е. после прибытия последних подкреплений, весь Чиназский отряд двинется по ходжентской дороге, по направлению к Ирджару, находящемуся от нас в 48 верстах, с тем, чтобы, по возможности, неожиданно явиться перед ирджарским скопищем и не дать Рустем-беку времени переправить срои орудия обратно, на ту сторону; с другой стороны — на ирджарский брод пойдет полковник Краевский, начальник Кереучинского отряда, так что, при удачном исполнении этого движения, Рустем-бек будет атакован и с фронта, и с тыла. Тогда, смотря уже по обстоятельствам, Дмитрий Ильич думает или двинуться на Нау и Ходжент, или преследовать скопища эмира; последнее предположение менее вероятно, так как эмир, должно быть, будет избегать всякую стычку с нами в поле, а нагнать его, при малочисленной нашей кавалерии, неудобно. У эмира, говорят, в двух отрядах тысяч до 40, из них никак не более 10 тысяч пехоты.

Нас одно время пугали тем, что у эмира афганские войска, но эти слухи не подтверждаются, хотя все и говорят, что он посылал ко всем средне-азиатским владетелям подымать войну за веру (хазават), но те, без денежных субсидий со стороны Бухары, на хазават не согласились. Худояр-хан с эмиром, как кажется, в разладе, хотя бухарцы и уверяют в противном. С Хивою эмир тоже в ссоре и даже приостановил торговлю, вследствие отказа хана воевать с русскими. На днях прибыло от эмира посольство, но, так как претензии бухарцев весьма наглы, то после, угощений оное будет отпущено с приличным [269] письмом. Вот, в кратких чертах, положение края. Остается мне только прибавить очень печальный факт, что во всех отраслях управления беспорядок и неисполнительность — страшные; труднее, справиться со своими, чем с эмиром Бухарским.

Не могу не назвать, как исключение, войскового старшины Серова, управляющего туземным населением города Ташкента, капитана Абрамова, командира батарейной батареи, и отрядного адъютанта, сотника Иванова.

Очень сожалею, что сам не буду в состоянии принять участие в предстоящих военных действиях; 5 дней тому назад я сломал левую ногу и обречен на неподвижность недель на шесть. Простите, Ваше Пр-ство, что письмо писано не моею рукою, но, лежа в постели со сломанною ногою, не совсем удобно писать.

Князь Барятинский так добр, что пишет под мою диктовку.

Прошу Ваше Пр-ство принять уверение глубочайшего моего почтения и искренней преданности. Ваш покорный слуга.

Подпись: гр. Воронцов-Дашков.

Приписка. Все приходится бороться с неожиданными и независящими от нас препятствиями. Наступательное движение отряда отложено, по крайней мере, на неделю. Первою причиною было умничание некоторых начальствующих лиц, а самое главное, что Дмитрий Ильич серьезно заболел горячкою, и трудно определить, на сколько времени, но доктора положительно говорят, что он раньше недели не в состоянии будет идти с отрядом.

Дмитрий Ильич поручил мне извиниться перед Вами, что он сам не пишет, но он решительно не в состоянии писать и поручил мне просить Ваше Пр-ство о, возможно, скорейшей высылке подполковника Троцкого. Недостаток в людях здесь большой, в особенности нет хороших батальонных и ротных командиров. Нельзя-ли приискать охотников: может быть, из кавказской армии тоже найдутся желающие служить в Туркестанской области.

Главною и даже единственною причиною болезни Дмитрия Ильича я считаю все неприятности, перенесенные им со дня приезда в здешний край.

Резолюция. «Доложено Его Величеству 3 июня 1866 г.» Генерал-адъютант гр. Адлерберг 2. [270]