№ 55
Донесение начальника Аму-Дарьинского округа туркестанскому генерал-губернатору о ходе карательной экспедиции против туркмен.
25 января 1874 г.
По сведениям, собранным на левом берегу, и по показаниям некоторых из туркмен, переправу через Дарью защищало до шести тысяч человек, кроме того, до двух тысяч были собраны на Лаудане, к Кизыл-Такыру стягивался сброд разных туркмен, намеревавшихся принять участие в нападениях на правый берег и русский отряд. Потерю неприятеля во время перестрелок определяют до 100 человек.
В день переправки на левый берег отряда вблизи лагеря неприятеля видно не было; кавалерийские разъезды видели неприятельские пикеты не ближе двух верст от лагеря; хотя по сведениям лазутчиков, скопища туркмен не разбежались, но отряд спокойно переночевал на занятой позиции; с рассветом 13 января двинулись прямою дорогою к кочевьям Казы-Мурада, оставляя город Кипчак и узбекские поселения влево от себя. Первые версты пути отряд видел перед собою туркменские пикеты, но при дальнейшем движении по сторонам заметны были только одиночные люди, которые следили за тем направлением, которое принимал отряд. Не доходя верст четырех от названных выше кочевьев, я выслал вперед кавалерию с ракетным взводом и приказал уничтожить все постройки и запасы дров и клевера.
Быстро пронеслась кавалерия и немедленно взвившиеся столбы дыма и языки огня возвестили населению, что отряд пришел с целью наказания туркмен; когда остальной отряд стянулся на привал к этой местности, от всех жилищ остались только груды дымящихся развалин. Кочевья оказались пусты; все имущество вывезено, кавалерия захватила двух стариков, одного мальчика, которых я немедленно отпустил... 1.
Пройдя от Мангыта верст 6, отряд подошел к горам Куба-Тау и приступил к уничтожению зимовок Кульчар; пехотные команды сжигали сакли близ дороги, кавалерия уничтожала их по сторонам.
В Мангыте я получил письмо от хана, который сообщил мне, что газаватские иомуды заявляют покорность; ответив хану, что хотя я не вполне верю в раскаянии иомудов, но [132] тем не менее полагая, что они желают исправиться, я в настоящее время не пойду в землю иомудов, а, пройдя землями чаудоров, вернусь на правый берег.
Едва только запылали кочевья у Кульчар, как ко мне явились несколько чаудорских старшин с изъявлением раскаяния и покорности. Объявив им, что на другой день я иду с отрядом в их землю, я предупредил, что если они хотят спасти свои жилища от уничтожения, то пусть немедленно платят деньги, наложенные на них Вашим высокопревосходительством, и возвращают всё ограбленное.
Уничтожив кочевья Кульчар, я расположил отряд лагерем на озере Чагат, в северо-западной стороне Куба-Тау. В ночь с 14 на 15 приехали чаудорские старшины с частью контрибуции и просьбою пощадить их кочевья и не ходить в их землю. Отказав в последнем, я объявил, что если чаудоры исполнят мои требования, то все их зимовки останутся целыми; в 8 часов 15 числа января отряд перешел на ночлег в первый чаудорский кишлак и расположился на колодцах местности Игдыр. Кишлаки были пусты, но склады клевера, джугары, кибитки были на местах 2.
Согласно данного мною обещания, отряд ничего не тронул; к вечеру 15 подвезли ещё часть контрибуции и прислали женщину и трех детей, захваченных на Дау-Кара, в последний набег на эту местность туркмен.
16-й отряд перешел к Порсу и остановился на ночлег у озера Лар. Как и накануне, отряд шел по кишлакам чаудоров, не уничтожая ничего: жители, уверившиеся в твердости данного мною обещания, уже частью не разбежались, а встречали отряд с хлебом и солью. На ночлег явились с изъявлением покорности старшины от родов имрэли, кара-дашли и кара-ильялы и привезли часть контрибуции.
Дав отряду дневку на озере Лар, на другой день 17 января я с ротою пехоты, двумя сотнями казаков и взводом стальных орудий посетил старый Порсу, находящийся в 7 верстах расстояния от места ночлега.
Старое Порсу, в котором, по преданию, изменнически умерщвлен и похоронен отряд Бековича-Черкасского, представляет в настоящее время груду глиняных развалин; никаких холмов, никаких кладбищ, которые бы напоминали собою грустный эпизод из истории наших военных действий с Хивой, нет... 3. [133]
Настоящее движение Аму-Дарьинского отряда на левый берег, негромкое военными делами, принесло тем не менее весьма важный результат. После экспедиции 1873 г., когда в ханстве действовало до 12 000 русских войск, не только туркмены, но и вообще население как правого берега, так и левого, смотрели на оставленные в Аму-Дарьинском округе военные силы, как на крайне слабые, которые не посмеют не только переправиться на левый берег, но даже выйти из укрепления.
В силу сложившихся подобным образом понятий, на все заявления, которые мною делались туркменам, не обращалось никакого внимания. Туркмены не могли допустить мысли, что русские снова к нам придут, они не верили возможности переправы даже до последнего времени и, несмотря на то, что отряд уже вышел из укрепления, на глазах у него высылали сильные партии для грабежа населения и для дерзких нападений на отряд.
В силе туркмен и нашем бессилии было уверено не только население, но даже более или менее важные лица ханства, которые допускали узбеков присоединиться к туркменским скопищам. Я не могу назвать хана участником в настоящем волнении, но должен заявить, что, по всем данным, он также сильно колебался: из Хивы один только инак Иртазали все время и постоянно писал о приготовлениях и событиях туркмен и глухо сообщал: «чтобы мы ждали врагов оттуда, откуда, вероятно, никак не ожидаем».
В том, что узбеки были вместе с туркменами, в этом убеждают не только сведения, доставлявшиеся лазутчиками, но поимка трех узбеков в числе туркменской шайки, грабившей Дау-Кара, и стрельба из ружей и фальконетов по отряду из-за стен Кипчака, что я видел своими глазами.
Решительный переход отряда на левый берег, не дав развиться волнению 4, распространил сильную панику не только между туркменами, но и по всему ханству. Напуганные прошлогодним погромом, причиненным русскими войсками, все туркменские скопища, видя, что отряд двигается в их кочевья, мгновенно рассеялись спасать свое имущество и семейства. В Хиве также проявилась оживленная деятельность. Во все рода туркмен были посланы из Хивы особые люди с требованием исполнения всех заявлений русских; переписка с ханом казалась самая частая.
Произведенное впечатление я счел на первый раз совершенно достаточным. Уничтожив кочевья Казы-Мурата и [134] Кульчар, отряд гордо прошел землями чаудоров, ничего не трогая, но требуя для своего содержания фураж, топливо мяса, что и доставлялось беспрекословно и безденежно. Вернувшись спокойно к Кипчаку, отряд во время дневок ни в чем не терпел недостатка. Я потребовал от хана смены кипчакского бия, это исполнено. Захваченных узбеков и туркмен отправил для наказания к хану.
Вернувшись к Кипчаку, я посылал 20 января три сотни казаков вниз по реке до Лаудана для того, чтобы снять на план эту часть местности, не заснятую в экспедицию 1873 года. Аму-Дарьинская кавалерия, привыкшая к большим переходам, вернулась к отряду в тот же день, сделав в оба пути более 80 верст.
Контрибуция до настоящего дня подвозится, хотя и мелкими кушами; в платеже участвуют чаудоры, газаватские иомуды и имрэли, всего внесено до девяти тысяч рублей; возвращено 10 киргизских семей, захваченных на Дау-Кара в последний набег туркмен, представлена часть каравана, ограбленного на правом берегу, принадлежащего, по слухам, ургенчским жителям. Не только на правом, но и на левом берегу, по сведениям, нет ни одной шайки.
Представляя Вашему высокопревосходительству в копиях всю переписку с хивинским ханом за время последнего движения и дубликата моих к Вам донесений, я, кроме того, прилагаю копию последнего моего письма хану, отправленного уже с правого берега. В этом письме, как Ваше высокопревосходительство изволите усмотреть, я требую от хана представления денег в возврат расходов по настоящей экспедиции, предлагая ему взыскать таковые с тех из его подданных, которые своими поступками вызвали приход русского отряда на левый берег Аму-Дарьи.
Требуя эти деньги, я руководствовался, во-первых, тем, что хан, вероятно, деньги эти из своей казны не заплатит, а постарается взыскать их с туркмен, через что тяжесть нашего перехода на левый берег для этих последних увеличится, а во-вторых, уплата этих денег подвинет хана к большей самодеятельности; она покажет ему, что он должен сам, своими средствами, приводить к порядку туркмен, и что каждая диверсия русских войск на левый берег вызовет расходы, которые должно платить ханство.
В последнем письме я прошу также хана назначить во все рода туркмен своих людей, которые бы смотрели за ними.
Якуб-бек настоящий туркменский бек и стар и не в силах один справиться со всеми.
Настоящее движение Аму-Дарьинского отряда на левый берег, хотя и дало важные результаты, так сказать надломило туркменский вопрос, тем не менее не исключает [135] необходимости, по моему крайнему мнению 5, должна быть начата не позднее будущего апреля и окончена только тогда, когда туркмены заявят полную покорность, уплатят все деньги, возвратят все ограбленное и кончат все счёты с киргизами.
Представляя все вышеизложенное, усмотрению Вашего высокопревосходительства, я буду ожидать приказаний.
С настоящим донесением я посылаю к Вашему высокопревосходительству Туркестанской саперной роты поручика барона Роппа; офицер этот, все время экспедиции состоявший при мне, может лично доложить все подробности движения и действий отряда. Кроме того, я поручаю барону Роппу испросить Вашего высокопревосходительства некоторые указания, касающиеся его специального назначения в Аму-Дарьинском округе.
В заключение настоящего донесения, я льщу себя надеждою, что Ваше высокопревосходительство милостиво взгляните на службу войск Аму-Дарьинского отряда. Зима 73-74 годов тяжело досталась аму-дарьинцам, хотя она и была непродолжительна, одной части отряда пришлось бивуакировать на открытом воздухе, в морозы и непогоду, другой, оставленной в гарнизоне Петро-Александровского, — нести усиленную тяжелую службу в укреплении. Весело переносили аму-дарьинцы все невзгоды, не слушая никаких тревожных слухов, песни и на стоянках и на переходах не прекращались.
Я не могу отдать предпочтение ни одной части войск, все — молодцы.
Полковник Иванов.
ЦГИА Уз. ССР, ф. 715, оп. 1, д. 59, лл. 110-117. Копия.
Комментарии
1. Далее следуют не представляющие интереса сведения о движении отряда, интересно лишь свидетельство, что «туркмены прорвали запруды и затопили всю северо-восточную часть Кара-Тау», чтобы не дать Царским войскам выйти к их кочевьям.
2. Об этих операциях см. донесение начальника Аму-Дарьинского отдела туркестанскому генерал-губернатору от 18 января 1874 г. (ЦГИА Уз. ССР, ф. 715, оп. 1, д. 59, л. 92).
3. Далее следуют не представляющие интереса сведения о ходе движения русского отряда.
4. Об этой операции подробно см. донесение начальника Аму-Дарьинского отдела туркестанскому генерал-губернатору от 12 января 1874 г. (ЦГИА Уз. ССР, ф. 715, оп. 1, д. 59, лл. 67-72).
5. (Так в тексте; Видимо пропущено: «в новой экспедиции, которая» (далее по тексту).