№  342

Донесения начальнику штаба Закаспийской области о движении русского торгового каравана в Мерв

8 февраля 1882 г.

Вчера около 4-х часов пополудни мы благополучно прибыли в Каахка. Полагая, что топографическая сторона пути до этого пункта Вам хорошо известна еще из поездки г. Лессара, переходим прямо к краткому сообщению некоторых мелочных фактов нашего путешествия, характеризующих условия, в которых оно производится.

В Гяурсе мы догнали караван и были крайне огорчены категорическим заявлением верблюдовожатых, что на Теджен они ни за что не поедут. «Это, говорили они, и далеко, да и переправа через Теджен немыслима в эту пору года». Начали, урезонивать, но ничего не помогало, несмотря даже на надбавку цены по их собственному желанию. Пришлось прибегнуть к мерам энергическим: прописав маленькую лупку зачинщику всего дела, мы объявили, что отправим их связанными в Асхабад, а сами отправимся далее с их верблюдами. Вожаки сделались шелковыми, и мы тронулись далее... Около Лютфабада нас встретил персидский чиновник из Магомед-Абада с конными. На его вопросы мы ответили следующее: караван русский; купец Северин-бек из Москвы, приказчики Платонага из Тифлиса и Максуд из Казани, идем в Мешхед. Записав, все это и предложив нам остановиться в Магомед-Абаде у него, чиновник уехал для доклада всего этого Аллаяр-хану, находившемуся в это время в 3-х верстах от нас с огромной конницей для сбора податей: это здесь производится только при помощи военной силы. Мы переночевали около Лютфабада и на рассвете пошли своей дорогой, но узнали здесь следующее: проживающий в Магомед-абаде ахал-текинец Кара-Сём из Кипчака, служивший одно время у нас джигитом, обратился к Аллаяр-хану с просьбой разрешить ему предпринять набег. Хан не только согласился, но даже выделил ему 30 своих всадников. На другой день, когда мы пошли к Меин-Кала, из ворот его выехали около 40 всадников и направились на север: это был Кара-Сём со своими [624] аламанами. Приготовившись ко всевозможным случайностям, мы тронулись далее и из Пештак-Баверта отправили вперед джигита с Вашим письмом на имя Сеид Назара и Онбеги в Каахка, не прошло часа, как из Каахка примчались к нам навстречу до 30 всадников, лиц наиболее почетных и влиятельных среди алиэлинцев. Наперебой друг перед другом они выражали свои поздравления и радость по случаю нашего прибытия. Все остальное население высыпало за калу и на улицы. Мы остановились в сакле самого Сеид Назара, который на ночь выставил даже к нам караул из 4-х своих родственников.

Каахка — это грязный разбойничий вертеп, состоящий почти из 1100 сакель, обнесенных общей глиняной оградой. В нем есть две-три персидские лавчонки, торгующие изюмом и т. п. Вонь, грязь и всякие нечистоты страшные на прямолинейных, но узких улицах.

Вечер 7-го числа мы провели в обществе Сеид Назара и до 15 других почетных алиэлинцев. Разговоры были всякие, не исключая и относящихся к местной политике. Алиэлинцы иначе не называют себя как верными слугами и новыми подданными «ак-падишаха». Они и знать не хотят о персах. Узнав о сношениях алиэлинцев с Асхабадом, персидские власти потребовали Сеид Назара, Анна Дурды-Кетхуда и еще 8 представителей племени в Мешхед и предложили им 12 тысяч туманов с тем, чтобы все население Каахка переселилось внутрь Персии, поблизости к священному городу. Депутация не согласилась под разными предлогами, и поэтому все население Каахка находится под сильным опасением, что не сегодня-завтра персы прибегнут к силе. Однако они решили сопротивляться и в этом почти убедили нас, так искренни были их слова. Также искренно они обрадовались, когда от Вашего имени мы уверили их, что могут не опасаться персов, что русские не допустят их до поступков, не согласных с желаниями русского начальства. Преданность их видна, между прочим, и из обстоятельства, случившегося за несколько часов до нашего прибытия: получив Ваш приказ о возвращении всего имущества Тыкма-сардара, ограбленного 9 алиэлинцами дней 10 тому назад, старшина Сеид Назар объявил об этом народу и немедленно приступил к его исполнению. При этом тяжело ранен саблей один из ослушников... Мы видели самого беурминца, у которого отобрали имущество Тыкма-сардара, и он вполне доволен всеми мерами Сеид Назара. Прибавим со своей стороны, что этот старшина человек положительно светлого ума, и хорошо умеет ориентироваться среди окружающих его обстоятельств... Он с радостью дает нам конвой и со своей стороны напишет о том же старшинам на Теджен. [625]

Выступаем завтра утром. Все здоровы, и дух у всех не оставляет желать ничего лучшего. Комедию разыгрываем пока почти талантливо. Сделали массу заметок и столько же набросков-

Относительно маршрута дальнейшего следования мы угнали пока одно: переправа через Теджен, говорят, действительно немыслима, почему, выйдя на эту речку, мы принуждены будем сделать целый переход вдоль по берегу до Бента, где имеется мост. Не жалеем об этом, так как это дает возможность лучше ознакомиться с самой речкой. Следующее письмо намерены писать с берегов Теджена. Затем позвольте пожелать Вам, г. полковник, всего хорошего и примите уверение в том, что мы посвятим все наши силы порученному нам делу.

Покорные слуги Ваши А. Алиханов, С. Косых, П. Соколов,

Р. S. Вследствие настойчивого желания Сейд Назара и других передаем их убедительную и в то же время серьезную просьбу о том, чтобы Вы поставили в Каахка хотя небольшой русский гарнизон. Глава наших джигитов Ак Мурад-сардар — человек услужливый и преданный, без всякого сомнения, но... вполне бездарный, приниженный и забитый, совершенно неспособный приказывать даже одному джигиту. Жаль очень, что с нами нет Куль-батыра, пользующегося громадным влиянием среди всех мервцев.

ЦГА ТССР, ф. 1, оп. 2, д. 5159, лл. 23-26.