№ 308

Рапорт начальника Закаспийской области командующему Кавказской армией о положении в Туркмении, взаимоотношениях русских властей с Ираном и Мервом

19 октября 1881 г.

Имею честь при сем донести Вашему сиятельству следующие сведения о положении дел, слухах и событиях в пограничных с вверенной мне областью азиатских странах, а также о наших сношениях с соседними народами в продолжение октября сего года.

В рапорте моем от 31 августа за №  2485 я имею честь донести о посылке мною в Мерв майора милиции Тыкма- сардара, а также о возложенных на него поручениях.

Восьмого числа сего месяца Тыкма-сардар вернулся. С ним прибыли из Мерва в Асхабад в качестве депутатов 24 старшины родов сычмаз и дашаяк в сопровождении 10 человек мервцев с изъявлениями покорности государю императору и чувств дружбы к русскому народу. Слух о посылке в Мерв от хивинского хана людей с подарками и угощениями для побуждения мервских текинцев через него просить русское подданство вполне оправдался, что, кроме показаний Тыкма-сардара, подтвердилось еще полученными из Мерва письмами, о которых я буду иметь честь доложить ниже.

1) По словам Тыкма-сардара, оказывается, что в то время, когда старшины утамышских родов дашаяк и сычмаз, родственные самому Тыкма-сардару, решились следовать с ним в Асхабад для заявления покорности русскому правительству, представители двух других тохтамышских родов мерв — текинских туркмен — векиль, бек приняли решение поехать с посланными от хивинского хана для заявления через его посредничество чувства покорности к России.

Русского пленного канонира Кидяева влиянием Тыкма- сардара мервцы освободили, о чем от него получено собственноручное письмо; но Кидяев, по словам мервских депутатов, пожелал поехать с тохтамышской депутацией через Хиву в Аму-Дарьинский отдел, место прежней его службы. Кидяев последнее время в Мерве находился на свободе, но вследствие прежних страданий и страсти к курению опиума здоровье его сильно расстроено.

Корреспондента «Dayly news» О’Донавана, как я уже имел честь донести, Тыкма-сардар в Мерве не застал.

Услыхав о выезде из Асхабада в Мерв русского офицера (Тыкма-сардар), О’Донаван поспешил оставить эту страну с [574] угрозами возвратиться врагом, оставив в Мерве долги и незавидную репутацию.

2) Вообще, надо полагать, что в данную эпоху влияние англичан в Мерве кончено, хотя, как я буду иметь честь ниже изложить, англичане продолжают зорко следить за тем, что там делается. Далее Тыкма-сардар сообщил, что наместник Хорасана сепахсалар посылал в Мерв уговаривать жителей принять подданство Персии, упираясь на согласие русского правительства, но мервцы ему не поверили. Вообще, по словам Тыкма-сардара, влияние персов в Мерве ничтожно, несмотря на хорошие подарки, раздаваемые мешхедскими властями прибывающим туда туркменам.

3) Некоторые из мервских туркмен ездят в Мешхед с поклонами сепахсалару для получения подарков, что не помешало этим туркменам в Мешхеде же явиться к нашему там коммерческому агенту с заявлениями покорности России. Находятся и такие туркмены, которые ездят и ко мне в Асхабад и сепахсалару в Мешхед.

Но самая важная заслуга, оказанная Тыкма-сардаром во время его поездки, заключалась в совершенном успокоении им откочевавших после штурма Геок-Тепе наших подданных ахалтекинцев. По уверению Тыкма-сардара, а также возвращающихся туркмен, все ахал-текинцы поголовно решились вернуться на родину и в начале сентября уже тронулись из Мерва. Остались лишь несколько семейств, лишенных по разным причинам возможности подняться, да Махтумкули-хан, о котором подробнее буду иметь честь ниже изложить.

Действительно, с 1-го по... сентябрь через Гяуре возвратились... семейств и ежедневно продолжают прибывать новые семейства. О числе туркмен, возвратившихся в это время другим путем через пески, сведений еще не имеется, но надо полагать, что число их также довольно значительно. Сколько всего в данную минуту возвратилось туркмен, я не могу в точности определить по невозможности в это время, когда еще передвижение продолжается и туркмены не знали свой зимовые места, приступить к исчислению населения и по неимению для этого свободных лиц, так как в настоящее время Ахал-Текинским округом управляет старший помощник начальника округа, а младший занят другим поручением.

Возвращающиеся ахальцы находятся в крайне бедном и часть их в совершенно нищенском положении, другие раньше возвратившиеся жители также по большей части бедны — и не успели поправиться после погрома в Геок-Тепе, где было собрано все их имущество. Кроме недостатка хлеба, значительная часть их лишена кибиток для укрытия семейств вовремя предстоящей зимы. По донесению и докладам исправляющего должность начальника Ахал-Текинского округа, [575] жители откровенно заявляют, что, так как зимою им недостанет средств к жизни, то дабы не умереть с голоду они, если русские им не помогут, будут поставлены в необходимость прибегнуть к грабежам.

Хотя для помощи самым бедным из жителей принимаются и будут приняты меры, но так как для прокормления 50-тысячного населения в продолжение значительной части зимы потребуются слишком большие средства, то все же предвидится в округе голод, который, быть может, и не обойдется без некоторых беспорядков.

Махтумкули-хан и брат его Юсуф-хан до сего времени не явились и остались в Мерве лишь с несколькими кибитками. По словам Тыкма-сардара, Махтумкули-хан отличается крайне слабым и нерешительным характером. Во время бытности Тыкма-сардара в Мерве он несколько раз виделся с Махтумом, который был у него; при этом Махтумкули-хан ежедневно отменял ¹ свои решения относительно возвращения в Ахал, несмотря на то, что преданный ему и постоянно при нем находящийся ишан уговаривал его явиться ко мне в Асхабад. Перед отъездом из Мерва Тыкма-сардара Махтумкули-хан объявил, что он поедет в Хиву и там явится русским властям, то Тыкма-сардар сомневается, чтобы он и на это решился.

10 августа независимо от депутации, прибывшей с Тыкма-сардаром, я получил из Мерва три письма: одно письмо от посланного в Мерв начальника хивинской крепости Хаджа или Бей Мухтуза-хаджа, в котором он уведомляет меня, что, по приказанию туркестанского генерал-губернатора, хивинский хан послал его в Мерв с добрыми советами и что мервцы после нескольких дней совещания ответили ему, что они с пленным Кидяевым решились отправить 24 почетных жителей к хивинскому хану для мирных переговоров, а затем поступать так, как хан им посоветует.

Другое письмо с 21 подписной печатью было от мервских жителей сообща. В письме этом уведомляется, что в Мерв прибыл по приказанию туркестанского генерал-губернатора посланник от хивинского хана с письмами, предлагающими принять покровительство России и что это предложение мервцы приняли радушно, а потому они решились в скором времени отправить с посланником в Хиву несколько почетных старцев и молодых старшин и отправить туда же пленного Кидяева. Считая долгом об этом сообщить мне, как начальнику Ахала, лица, 4) приложившие печать к этому письму, присовокупили, что жители Мерва постараются прекратить разбои и воровство и просят мое содействие к сохранению мира и развитию благоденствия между мервцами. [576]

Третье письмо получено было от Баба-хана сына Коушут-хана следующего содержания: «Если не будет препятствий с Вашей стороны, то поехал бы к светлому дарю; Кидяева освободили из рук разбойников и он волен: остаться здесь или поехать в Ахал, или в Ургенч (Хиву). Англичанина отправили в Мешхед; за сим будем писать друг другу без лжи».

Копии с посланных по моему указанию ответов на последние два письма при сем прилагаю (Приложение 1).

В ответ же на эти письма ныне получены три послания из Мерва. Два от мервских жителей с 24 именными печатями и одно от бывшего в Мерве хивинского посланника. Во всех трех письмах уведомляется, что старшины от всех родов как утамышских, так и тохтамышских 30 шавала месяца (9 сентября по нашему календарю) выехали в Хиву в сопровождении пленного Кидяева. По сведениям, собранным в Мешхеде господином Таировым, хивинский посланник прибыл в Мерв с богатыми подарками и между прочим 16 верблюдами, навьюченными халатами, назначенными в подарки народу.

[?] числа получено было письмо из Теджена от баба-хана, в котором последний уведомляет, что он едет к нам и что Кидяева отправили в Хиву с посланником. В этом же письме Баба-хан сообщает, что сепахалар выехал в Атек и заявил желание переговорить с ним (Баба-ханом), на что без моего ведома он не решился поехать к хорасанскому наместнику. 26 сентября прибыл в Асхабад Баба-хан с 30 человек, из которых 5) двое почетных.

19 сентября получил от товарища министра иностранных дел действительного тайного советника Гирса телеграмму с приказанием заключать письменные договора с прибывающими в Асхабад ханами и старшинами 6/ живущих в Мерве теке туркменских родов, 7/ на коране; просят им дать клятвенное обещание исполнять заключенное условие.

Во исполнение 8/ упомянутого приказания я распорядился посылать письма в Мерв к известным мне влиятельным лицам с предложением 9/ мервцам выбрать и прислать в Асхабад из своей среды уполномоченных лиц для заключения мирных условий. Кроме того, я 10/ немедленно начал с прибывшим в Асхабад Баба-ханом переговоры, согласно указаниям товарища министра иностранных дел, и предложил ему подписать составленные мною условия.

11/ Но Баба-хан решительно отказался подписать эти условия, не чувствуя себя 12/ достаточно сильным и влиятельным, чтобы привести их в, исполнение в среде мервского народа, 13/ или, как он сам выразился, дабы при нарушении 14/ условий своими одноплеменниками не быть поставленными в положении изменника перед русским правительством. [577]

Отказ свой Баба-хан мотивировал следующими показаниями о положении 15/ общественного строя в Мерве. По его словам, в Мерве не существует никакой организации, ни общей 16/ по всему народу, ни по родам, ни по племенам и всякий мервец пользуется полной личной свободой, не давая никому отчета в своих действиях. Поэтому в мирное время в Мерве нет ни ханов, ни старшин, которые пользовались бы какой-либо завоеванной властью и которые могли бы давать обещание за других.

17/ Присвоенные некоторым мервцам титулы «хана» или «кетхуда» не имеют никакого практического значения и суть лишь наследственное достояние 18/ сыновей 19/ лиц, исполнявших во время прежних войн должностей ханов. 20/ Даже тяжбы между туркменами разбираются в Мерве по обычаю без всякого суда, причем голос сильнейшего имеет перевес. Только 21/, когда мервцам угрожает общая опасность, а также в случае войны, они выбирают себе хана, который, по миновании 22/ в нем надобности, лишается власти и делается простым жителем. В заключение Баба-хан заявил, что если русское правительство даст ему средства для нанятая 1000 человек конных милиционеров и при них 100 сардаров, то он будет в состоянии держать мервский народ в повинности и готов заключить предложенные условия. Перед своим отправлением обратно в Мерв он вручил мне по этому поводу письмо, копия с перевода которой при сем прилагается.

Что же касается до личности самого Баба-хана, то он мне показался развитее других, бывших у меня до сего времени мервцев. Не придавая значения последнему заявлению Баба- хана, считаю, однако, что для нас было бы во всех отношениях удобнее и выгоднее, если бы 23% взамен существующей в Мерве анархии власть была бы сведена в одном лице, только при этом условии можно рассчитывать на вполне безопасное следование 24/ караванов через 25/ прилегающие к нашим владениям среднеазиатские степи.

26/ Считаю при этом долгом доложить Вашему сиятельству, что, как видно из телеграммы товарища министра иностранных дел, приказание о заключении письменных условий с мервцами основано на заявлении одного доверенного от мервских туркмен лица, явившегося в Мешхед, как надо полагать, к нашему коммерческому агенту.

27/ В этом городе, вследствие хода моих сношений с Мервом, который Ваше сиятельство изволите усмотреть как из Донесения моего за № ..., так и из настоящего рапорта, а также вследствие показаний Баба-хана, я имею некоторые причины сомневаться в том, чтобы явившийся в Мешхед туркмен был уполномочен доверенностью от мервского народа. [578]

Кроме лиц, явившихся в разное время ко мне с заявлениями покорности, мервцы в настоящее время послали 24 выборных к хивинскому хану, о чем тотчас же донесли мне об освобождении Кидяева и об 30/ отъезде из Мерва английского агента О’Донавана; мне также сообщали письменно и словесно из Мерва, а потому если действительно состоялось .решение послать в Мешхед к русскому коммерческому агенту уполномоченного, то я полагал бы, что об этом было бы заявлено мне или письменно или словесно кем-либо [из] прибывших ко мне мервцев. А между тем до меня даже не доходил обыкновенный слух о посылке в Мешхед уполномоченного от мервских туркмен и бывший недавно в Мешхеде наш чиновник Таиров, сообщив множество сведений из названного города, также об этом не упоминает. О своем выраженном в первом письме желании поехать в Петербург Баба- хан здесь ничего не заявил.

В рапорте моем за №  .... я имел честь донести Вашему сиятельству о заявлении некоторыми мервцами из рода векиль желания поселиться в Атеке близ нашей границы на свободных местах и о выгодах, представляемых, по моему мнению, для нас этим переселением.

Так как о дальнейшем ходе этого дела долго не было известия, а также вследствие полученных мною по этому делу запросов от начальника Главного штаба и нашего посланника в Тегеране, я приказал написать письмо в Мерв к лицам, заявившим мне желание поселиться в Атеке с целью убедиться, в каком положении находится этот вопрос, тем более, что до меня начали доходить слухи, будто переселение это не состоялось вследствие боязни туркмен попасть под персидское подданство.

14 сентября один из вышеозначенных мервцев Чопан Анна Нияз-оглы прибыл в Асхабад, где меня в то время не было, по случаю предпринятого мною в октябре объезда области Остававшемуся за моим отъездом в Асхабаде начальнику Областного штаба Чопан Анна Нияз сообщил, что персы не допускают тех мервцев поселяться в Атеке, которые держат сторону русских. Сам Чопан Нияз, вследствие обещания с моей стороны (о котором я имел честь донести и на что получил одобрение Вашего сиятельства, выраженное в телеграмме генерал-лейтенанта Павлова за №  96) и письма моего начальника штаба, решился переселиться с десятью кибитками в окрестность Мухаммедораза, но там персидские власти тотчас же стали притеснять переселенцев и требовать с них податей. Чопан отказался исполнять требование персов, но, боясь серьезных со стороны их преследований, должен был бежать. [579]

Опасаясь, чтобы подобное действие персов в отношении к туркменам, пользовавшимся нашим покровительством, вредно не повлияло на наше влияние в Мерве, полковник барон Аминов снабдил Чопана бумагой за печатью штаба; в которой сказано, что Чопан поселился в Атеке с разрешения русского начальства и чтобы его кибиток там не тревожили; о чем начальник штаба тотчас же донес мне по телеграфу.

Чопан был до того напуган персами, что решительно отказался возвратиться в Мухаммедораз без конвоя и без личного вида как русский подданный. Вследствие сего начальник штаба назначил ему конвой из двух милиционеров и выдал ему билет для свободного жительства в соседних владениях в той форме, как обыкновенно выдаются паспорты туземцам, отправляющимся по своим делам в соседние страны, Ныне, вследствие этого, получено письмо от дерегезского ильхания Аллаяр-хана, в котором последний утверждает, что указанные Чопан Анна Ниязом земли суть земли персидские, и уведомляет, что Чопан ввел нас в заблуждение. Между тем, как уже имел честь донести Вашему сиятельству, земли, указанные Чопаном и другими векильцами, лежат в Атеке на равнине в более или менее значительных расстояниях от выхода дерегезской реки и от Лютфабада и Шильгана. Признать право Персии на владение земель значило бы признать их право над Атеком, и в таком случае между нами и Мервом будет находиться персидская территория. В копии с письма Аллаяр-хана, которую при сем имею честь присовокупить, ясно выражаются нынешние притязания персов на Атек.

Вообще, покуда не решится положительно вопрос об Атеке или покуда какой-нибудь представитель русской власти не объедет эту страну, предстоит еще много осложнений, что Ваше сиятельство изволите усмотреть из дальнейшего изложения в сем рапорте — хода событий в продолжении минувшего месяца.

9 сентября было получено сведение, что в Баба-Дурмасе, ближайшем к нам пункте в Атеке, в 32 верстах от Гяурса (по рекогносцировке, сделанной при отряде генерал-адъютанта Скобелева) на большой Атекской дороге персы начали строить крепость. По ближайшему разузнанию этого дела и по 33/ показаниям посланного в Атек для проверки слуха лазутчика оказалось, что действительно дерегезский ильханий, неизвестно по чьему приказанию, намеревался строить там укрепление. Работу должен был произвести Сарухан-ага, племянник Аллаяр-хана, который уже приступил к заготовлению на месте кирпича и своза строительных материалов. Когда же я в первых числах сентября при объезде [580] области посетил Гяурскую нашу границу и из Гяурса сделал переезд через горы в Кельте-Чинар, то Сарухан-ага прекратил работу и поспешно покинул Баба-Дурмас, или испугавшись моего приезда, или же просто желая скрыть от меня начатую работу. Уверяют, будто крепость эта строится с намерением доказать пограничной комиссии правоту персов на владение Атеком. Кирпичу, по словам лазучика, заготовлено было много, что, по его мнению, указывает на намерение построить не простое здание. 34/ В настоящее время получено сведение, будто постройка крепости окончена; сведение эго требует еще более точного подтверждения.

В прошлом моем донесении о наших пограничных делах я имею честь доложить о слухе, будто хорасанский наместник обещался послать людей для управления сидящими в Атеке туркменами и что сам сепахсалар имеет намерение проехаться по Атеку.

17 сентября от Сеид Назара-юзбаши, о котором я имел честь доложить Вашему сиятельству в моем рапорте за №  2485, получено письмо, в котором он сообщает, что к али-линским туркменам в Каахка приехал от сепахсалара назначенный им туда человек и что, по сведениям, собранным его братом в Мешхеде, сепахсалар назначил свой выезд в Атек 8 числа или 22 сентября по нашему календарю. Сепахсалар намеревался ехать по Атеку в Чаагу и далее через Атек в Келят. Из Келята, по словам Сеид Назара, наместник Хорасана поедет в Асхабад, а отсюда в Буджнурд; но последний слух, по словам бывшего недавно в Мешхеде господина Таирова, лишен оснований, ибо персидское правительство запретило пограничным властям и ильханиям ехать к нам и осталось недовольно как посещениями ильханиями генерала Скобелева, так и 35/ поведением бывших здесь хорасанских представителей. Сепахсалар держал целый месяц при себе кучанского ильхания Шуджа уд-Довле, который должен сопровождать его во время поездки по Атеку и вдоль границы. Сепахсалара конвоирует отряд из всех трех родов оружия, и, кроме того, вызваны ему навстречу в Келята 600 всадников из Кучана.

Из вышеупомянутого письма Баба-хана, а также из показаний последнего видно, что поездка сепахсалара уже состоялась.

ЦГА ТССР, ф. 97, оп., 1, д. 66, лл. 40-52.

Комментарии

1. В тексте: «решал».