№ 30

Из рапорта начальника мангышлакского отряда наместнику кавказскому о положении в Хивинском ханстве и истинных целях хивинского посольства

18 июля 1872 г.

1 В рапорте от 25 марта сего года за №   318-м, при отправлении в Шуру хивинского посольства я, между прочим, докладывал Вашему сиятельству, на основании секретных сведений, полученных мной тогда от нашего ишана и других лиц, о том, как мало можно иметь доверия к заявлениям хана, выраженным его посланцами и сделанным единственно под впечатлением движения наших отрядов с целью протянуть время, успокоить нас и хоть на время удалить, опасность. Но первый страх прошел и хан вступил на прежнюю дорогу. Характер азиатских правителей везде одинаков: пока опасность близка, готовы на всевозможные уступки, но [84] лишь опасность миновала, они всячески, до последней крайности будут отклонять неприятное для них событие, употребляя для сего обычные в таких случаях (обман, изворотливость, недоверие). Поэтому-то для скорейшего освобождения наших несчастных пленных (пленных могущественнейшей в мире державы), томящихся уже несколько лет в неволе в ничтожнейшей Хиве, я и полагал в том же рапорте за №  318 необходимым поддерживать в Хиве впечатление, произведенное прошлогодними рекогносцировками наших отрядов.

В полученной затем, при предписании Вашего сиятельства от 8 апреля за №  2748 копии с предписаниями его императорского высочества главнокомандующего Кавказской армией от 30 марта 1872 г. за №  1159 выражено было, между прочим, следующее мнение его сиятельства государственного канцлера: «из долголетнего опыта известно, что переговоры с подобными среднеазиатскими посланцами не приводят ни к какому положительному результату. Хивинский хан, очевидно, желает выиграть время и прибегает к обыкновенной в таких случаях уловке, т. е. высылает посланца для переговоров, между тем, мы не имеем никакого основания давать веру обещаниям хана» 2.

Все это вполне подтвердилось полученными мной теперь известиями из Хивы... 3 [85]

Мамед Мурад внушил хану, как об этом все говорят: 1) что для того, чтобы поддержать свое достоинство, ему необходимо отказать требованию русских, иначе немедленное и точное исполнение этих требований и возвращение всех пленных русские примут за раболепство, потеряют к хану всякое уважение, скажут, что он струсил, и все более и более будут требовательны в своих сношениях с Хивой.

2) Что в настоящее время ни откуда опасность Хиве не угрожает, Красноводский отряд уменьшен 4, пленных же необходимо содержать в залог, пока не представится действительная и серьезная опасность, так как только этим и можно будет задерживать русских.

3) Хан вполне может рассчитывать в настоящее время на преданность и помощь текинцев, иомудов и других туркмен.

4) Если опасность будет действительно близка, тогда во всякое время они успеют послать нам навстречу наших пленных и тем предотвратить дальнейшую опасность.

Эти соображения, по крайней мере, неоднократно высказывали люди, довольно близкие к диванбеку и хану. Другие же убеждены, что в этом деле много действовала интрига против нашего ишана, главного начальника всех хивинских туркмен, Хаджи-Маммета, который будто бы ждет только известия от нас, чтобы привезти нам всех наших пленных, надеясь на большую за это награду (вместо ишана) и уверенный вполне, что он успеет это сделать, так как иначе он может поднять против хана всех хивинских туркмен, составляющих большую часть населения Хивы, и заставить хана исполнить его просьбу.

При этом Дурдыклыч сообщил:

1) Что посольство, отправленное ханом к туркестанскому генерал-губернатору, доехало только до Бухары, хан бухарский не пустил его далее, бумага, отправленная посланцами из Бухары туркестанскому начальнику, возвращена была нераспечатанной с уведомлением, будто бы, что он скоро сам приедет в Хиву и там будет вести переговоры и

2) Что другому посольству, ездившему в Оренбург, там ответили, что у нас государь император один и не принято, чтобы из одного и того же места к нему с разных сторон [86] посылалось посольство, а как хан отправил уже посольство к кавказскому начальству, то оттуда и должен ждать ответа. Поэтому в Оренбурге это посольство тоже было не принято и на третий день возвращено. 5 При этом говорят, что будто бы при возвращении этого посольства у него на Усть-Урте киргизы ограбили лошадей и в том числе аргамаков, которые были с этим посольством посланы ханом в подарки.

Во всяком случае, все эти обстоятельства (равно как и в феврале прибытие сюда посольства) не могли не иметь заметного влияния на наших адаевцев 6, вообще весьма чутких ко всем известиям из Хивы. С одной стороны, известия, что хан, отказав нам в возврате пленных, становится этим снова некоторым образом во враждебное отношение к нам, а с другой — известиях об усилении Красноводского отряда и больших военных приготовлениях там, для которых потребуется много верблюдов, — сильно тревожат и пугают наших людей. Они боятся, что с них также потребуют верблюдов для Красноводска.

Впрочем, в крае все совершенно благополучной я о том всегда имею самые успокоительные известия. Но чтобы вполне успокоить народ и отвлечь его внимание от Хивы, я нахожу более чем когда-нибудь необходимым совершить в начале осени, как только спадет жара, разрешенное мне этой весной движение к Бишь-Акты и Усть-Урту и потом на Бузачи. Только тогда народ здешний будет больше обращать внимание на нас, а не на Хиву, тогда, возможно, будет чаще видеть нас среди своих кочевок, а не в форте только. Я надеюсь, что этим движением можно будет успокоить напуганный народ, который увидит тогда, что ему нечего бояться каких-либо движений из Хивы, и будет больше обращать внимания на себя и на нас, а не исключительно на Хиву, как было до сих пор... 7

Верно: за нач. штаба Кавказского военного округа подполковник Золотарев.

ЦГВИА, ф. 400, д. 13, 1872 г., лл. 107-115. Копия заверенная.


Комментарии

1. Данные о хивинском посольстве см. в отношении наместника кавказского государственному канцлеру от 17 февраля 1872 г. (ЦГВИА ф. 400, д. 19, 1872, лл. 1-3) и ответ последнего от 29 февраля 1872 г. (ЦГВИА, ф. 400, д. 13, 1872, лл. 6-8), в котором, наряду с другими сведениями, имеется распоряжение о том, что введение дипломатических сношений с Хивой возлагается на кавказское начальство с тем, однако условием, «чтобы вообще было сохранено единство» кавказского и туркменского начальств. О хивинском посольстве см. также в рапорте начальника Дагестанской области наместнику кавказскому от 11 марта 1872 (ЦГВИА, ф. 400, д. 13, 1872, лл. 24-39) и другие документы того же дела (например, лл. 116-120). Часть документов о хивинском посольстве опубликовано в сборнике «Россия и Туркмения в XIX в.», ТФАН СССР, Ашхабад, 1946.

2. Отправляя сразу три посольства к туркестанскому, кавказскому и оренбургскому начальствам, хан, видимо, действительно имел целью выиграть время. Вместе с тем, как доносили в своем письме князю Меликову от 7 июня 1872 г. сыновья ишана — члены хивинского посольства, ханом был отправлен «в Кабулистан к англичанам с многочисленными подарками посланник». Недовольствуясь этим, хивинские власти деятельно готовились к набегам на казахов и вообще провокациям в зоне влияния России и собирали силы для открытых военных действий против русских войск (ЦГВИА, ф. 400, д. 13, 1872, лл. 119-120). В этом плане не удивительно, что хан не только не удовлетворил требования русских, но и оттягивал решение вопроса о русских пленных, приписывая царским властям «другие мысли» и требовал от своего посольства вернуться «к покровителю и защитнику исламизма» (там же, л. 116).

3. Небезынтересно, что именно с целью предупредить движение русских войск в Хиву хан отправил письмо Туркестанскому генерал-губернатору (ЦГВИА, ф. 1393, оп. 1, д. 25, лл. 4-5), а также целое посольство вместе с 21 освобожденным русским пленным (ЦГИА Уз. ССР, ф. 1, оп. 34, д. 193, лл. 31-35). В рапорте туркестанского генерал-губернатора от 4 апреля 1873 г. — интересные данные о положении русских пленных в Хивинском ханстве. (Документы о движении войск Кавказского отряда в Хиву см. ЦГА Уз. ССР, ф. 1, оп. 34, д. 193, лл. 14-30).

Далее следуют не представляющие особого интереса подробности о том, как хан оттягивал переговоры и его отношения к вернувшимся в Хиву членам хивинского посольства.

4. Тогда там еще не могло быть сведений о настоящем усилении этого отряда.

5. Об этом см. рапорт оренбургского генерал-губернатора от 27 апреля 1872 г. (ЦГВИА, ф. 400, д, 13, 1872 г., лл. 75-76).

6. Имеются в виду казахи одданского племени.

7. Далее следуют не представляющие интереса данные о Нурмухаммед-ишане.