№  195

Из военно-статистического описания полковником Петрусевичем ¹ Хорасана, о месте Ахала в политике России на Среднем Востоке и необходимости его скорейшего занятия

1879 г.

² ...Из сделанного описания видно настоящее положение Хорасана на севере и востоке, характер местности в северных его провинциях, пределы этих провинций и свойство местности, лежащей далее на север от них. Теперь можно перейти к вопросу, представляют ли все местности, [363] лежащие вне пределов Хорасана, для нас какую-либо важность и должны ли они быть заняты?

Для этого приходится начать издалека. После того как мы, приняв в подданство киргизов, кочевавших на восток от Урала, перешли в соседство Аральского моря, нам поневоле пришлось идти все вперед и вперед, перенося нашу пограничную линию все далее на юг и юго-восток. Еще не так отдаленно то время, когда наша граница проходила по р. Эмбе, северному берегу Аральского моря и низовьям р. Сыр-Дарьи. Но разве можно было остановиться на этом? На наши пограничные поселения производились постоянно набеги и киргизами, и туркменами, кочевавшими на юге от этой линии, а по Каспийскому морю захватывали наших русских, жителей Оренбургской и Уральской областей, и немало попалось в плен русских, томившихся и в Хиве, и в Бухаре, и в Кокане. Все это вызвало опять поступательное движение вперед нашей границы, и, начиная с начала 60 годов, мы все двигались и двигались вперед, и в 1876 г. у нас была уже в одном месте границей Аму-Дарья, потом обрывок границы около бухарской территории и еще меньший клочок границы по Атреку. От Хивы до устьев Атрека все степи остались свободными, а между тем на юге их были текинцы, заставлявшие уже в 1873 г. видеть необходимость их полного покорения. С покорением Хивы и с утверждением в Красноводске мы вошли в непосредственную близость с текинцами. Нам пришлось защищать интересы вновь приобретенных подданных близ Красноводска и на юг от него, у нас явились вопросы о соединении границы между Хивой и Атреком, оставшейся разорванной, об устройстве постоянного, если не пути, то хотя [бы] безопасного сообщения между Красноводском и Аму-Дарьинским отделом; о направлении на Красноводск из Средней Азии торгового движения, так как к Красноводску от Хивы, от Мерва и других мест Средней Азии ближе, чем на Казалинск и Оренбург; наконец, все эти вопросы вызвали необходимость обводнения Красноводско-Хивинской степи, вследствие чего начались точные научные исследования старого русла Аму-Дарьи, прерванные на половине исключительно по враждебности текинцев, — так как для защиты от них мелких рабочих партий, которыми производятся исследования различного рода ³, нужна значительная военная сила, поставленная во все время работ (около года) в самые [364] невыгодные климатические условия в безводных степях. До 1877 г. дела наши в Средней Азии шли своим порядком, отдельно от западно-европейской политики. Были мнения, что в будущем нам придется отсюда, может быть, двинуться в Афганистан и на границы английских владений в Индии; но возможность такого движения была как сомнительна, так отдаления, что надеялись покончить потихоньку с среднеазиатскими делами. Между тем в настоящем году едва не дошло до войны с Англией. Территориальная обособленность Англии в Европе и распространение ее владений в Индии и до Пешавера указывали, что нам для произведения давления на Англию остается только действовать в Средней Азии. В апреле совершенно неожиданно мы должны были сформировать три более или менее сильных отряда и двинуть их к Афганистану совершенно наугад, так как мы не знали ни местности, по которой придется двигаться отрядам, ни народов, которые ее населяют.

Указав на те дели, которые открылись для нас в Средней Азии после занятия Красноводска, правого берега Аму-Дарьи и урочища Чекишляр, близ устья Атрека, я не намерен входить в подробное рассмотрение каждого вопроса отдельно, а только остановлюсь на двух из них, по-моему главных.

Всякое благоустроенное правительство считает одной из самых священных обязанностей защищать жизнь и имущество своих подданных от всякого насилия и чужестранного захвата. Ии одно из государств не в состоянии выносить, чтобы границы его прорывались хищническими набегами и чтобы жители подвергались захвату, личному уводу в плен и ограблению имущества. Если некоторые государства бывали в таких положениях, то выходили из них наказанием хищнических племен, производящих набеги. Это мы видим и теперь в Америке и Индии. Это было когда-то в Китае и это же происходит на наших среднеазиатских окраинах. Принятие в подданство киргизов повлекло за собой все остальное движение; мы в настоящее время доходим до крайних пределов этого движения и перед нами альтернатива: или отказаться от покорения текинцев и занятия их земель, или, напротив, уничтожить и это последнее разбойничье (гнездо). Предположим, что мы изберем первое; тогда, не говоря уже о невозможности связать хоть сколько-нибудь наши окраины, Красноводск и Аму-Дарьинский отдел, между собою, мы должны будем отказаться и от возможности защищать наших подданных киргизов и туркмен, кочующих близ Красноводска. Будучи последовательным, необходимо отказаться от всего того, что не по нашим силам. Оставаясь в Красноводске, не могущем прикрывать несколько кочующих около него племен от набегов текинцев, мы будем иметь только постоянные жалобы на этих кочевников наших подданных, то о грабеже, то об уничтожении кочевья, то об уводе в [365] плен большего или меньшего числа из наших кочевьев. Для того, чтобы не терять нашего достоинства в глазах других, мы, не желая заходить далее в степь, по необходимости должны отказаться и от Красноводска, и от Мангышлака, так как гораздо более честно и достойно великой державы не принимать на себя обязательств, которые почему бы та ни было неудобны. Граница наша между Каспийским и Аральским морями отойдет опять к р. Эмбе. Но разве эта граница представляет все данные для охранения? Нисколько; напротив, там, за неимением воды, негде поставить даже одного, двух укреплений, т. к. и р. Эмба появляется только весной. Предоставленные самим себе кочевники на Мангышлаке и севернее Атрека займутся тем же, чем они занимались издревле, т. е. грабежами, и, конечно, не остановятся перед границей, которую должна изображать р. Эмба. Начнутся опять грабежи в тех местах, которые не слышали ничего подобного уже чуть ли не полстолетия. Тогда мы должны будем опять начать обуздывание кочевников, производящих грабежи, а т. к. они, т. е. кочевники, сделав капитальный грабеж, имеют обыкновение откочевывать и оставаться в отдалении до того времени, покуда грабеж забудется, то нам поневоле придется отказаться от наказания грабителей, а искать средства прекратить такой порядок прочным устройством нашей границы. По р. Эмбе граница не может быть сделан недоступной. Является вопрос о ее перенесении на юг, так как отступление на север немыслимо. Значит, нужно двигаться на юг, опять занимать постепенно и Мангышлак, и Красноводск, и Чекишляр, т. е. все те пункты, которыми мы владеем теперь, а затем опять представляется тот же вопрос о текинцах, с которыми мы сталкиваемся лицом к лицу. Стало быть, со стороны обеспечения наших подданных мы поставлены в необходимость покончить с текинцами так или иначе и едва ли может быть другой конец, кроме окончательного занятия всего пространства, населенного текинцами.... ⁴.

Необходимость оставить Персию вне наших военных операций вынудили нас избрать для Красноводского отряда путь по Ахал-Текинскому оазису на север от персидских границ. Но здесь с первых же шагов мы встретились с сопротивлением текинцев. При направлении отряда из Чекишляра предполагалось избегать столкновений с племенами туркмен так же, как это предполагалось и для туркестанских отрядов. Но разве исполнение подобных предположений зависит от начальников отрядов? Разве можно быть уверенным, что туркмены и другие племена, среди которых отрядам придется двигаться, отнесутся к такому движению дружелюбно? Неизвестно еще, [366] как были бы встречены наши туркестанские отряды, но относительно Красноводского отряда мы уже имеем факты. В прошлом году отряд выдержал нападение текинцев у Кизыл-Арвата, а в настоящем году, во время движения от верховьев Сумбара и Чандыра к Чату, отряд шел отбиваясь от текинцев. Эти факты говорят против возможности мирного движения по Текинскому оазису.

Едва ли в наших интересах занимать Бухару и Хиву и все мелкие владения по левую сторону верховьев р. Аму-Дарьи. Может быть со временем это и случится; но, по крайней мере, в настоящее время слишком преждевременно об этом думать, а между тем, мы должны позаботиться, чтобы нас не застигнули в Средней Азии врасплох вторично, как это случилось в настоящем году, когда явилась неотложная потребность скорого движения к пределам Афганистана, а у нас даже не было путей, по которым можно было исполнить такое движение. Все земли на юг от Туркестана для нас не могут считаться доступными всегда, да если бы даже владетели их были с нами дружны, то не можем мы устраивать через их владения военные дороги, разные склады и всякие другие помещения, потому что это было бы равносильно их покорению. Стало быть нужно устроить другой путь, который был бы в наших руках всегда и которым мы могли бы воспользоваться в каждую минуту, не затрагивая ничьих интересов и не возбуждая никаких дипломатических затруднений. Таким путем для нас остается один путь по Текинскому оазису до крайних его пределов на Востоке.

В нынешнем году занято урочище Чат в 110 верстах от берета Каспийского моря. От этого урочища до Гяурса, последнего поселения на востоке Ахала, по прямой линии 240 верст, а следуя течению р. Сумбара до Кизыл-Арвата, а оттуда по линии текинских поселений около 300 верст. Если мы займем эту линию, то нам от Гяурса уже открыт путь свободно к Афганистану. Мы можем потом занять все течение р. Герри-руда по правую его сторону от развалин укр. Теджен. находящегося в 80 верстах прямо на восток от Гяурса до самого Серахса, и при этом не затрагивать ни персидской территории, ни Мерва, лежащего на 200 в[ерст] в стороне от Теджена и Серахса... ⁵.

Таким образом, разобрав подробно вопросы, во-первых, относительно обеспечения нашим подданным в степях полной безопасности — личной и имущественной, во-вторых, относительно приготовления для будущего операционного базиса и удобного пути к Герату, нельзя не придти к заключению о [367] необходимости занятия Ахал-Текинского оазиса. Если мы даже отказались бы от такого занятия в настоящем, то нас обстоятельства заставят сделать такой шаг в будущем, и может быть весьма недалеком, и, конечно, выгоднее заранее сделать то, что мы все-таки вынуждены будем сделать. Если же неизбежность занятия Ахал-Текинского оазиса для нас не отразима, то чем менее мы будем откладывать это дело, тем лучше.

С занятия Красноводска прошло уже восемь лет. Ежегодно производились потом движения по степи на восток и юг от Красноводска, и почти ни одно движение не проходило без вооруженных столкновений с туркменами, которые каждое такое столкновение истолковывают в свою пользу, как бы поражением наших войск. Прежде, до 1877 года, крупных столкновений не было; но в прошлом и настоящем годах текинцы нападали на отряд в больших скопищах и обратное движение отряда объясняют победой над нами. Конечно, те, которые знают все дело, могут смеяться над таким самообольщением текинцев. Но здесь на востоке другого объяснения ни от кого не услышите, и я, проведя прошлый и настоящий года на востоке, знаю, что наше влияние между восточными народами сильно страдает от таких нерешительных действий. До сих пор здесь с именем русских соединялось какое-то особое представление о непобедимости, о неотразимом превосходстве, заставляющем всякого отступать, и вдруг совершенно наоборот. Текинцы не только не отступают, но заставляют отступать русских. Но не будем обращать внимания на то, что страдает наше значение на востоке, так как рано или поздно оно может быть восстановлено. Занятие Ахал-Теке, и по возможности скорее, вынуждается другими соображениями и более вескими. В первых столкновениях европейцев с каждым народом, диким или кочевым, если столкновения бывают решительны, кочевники поражаются раз и навсегда, но если эти столкновения незначительны, то мало по малу кочевники свыкаются и с действием оружия, и с способами войны, и приучаются сами действовать на слабые стороны. За последние 15 лет мы на востоке действовали неотразимо. Один удар решал дело раз и навсегда, сопротивлявшиеся уничтожались и всякая мысль о сопротивлении представлялась невозможной. Но последние два года действия наши не таковы, и текинцы теперь уже не боятся нас. Они уже привыкли к нашим ружьям и пушкам и не только не обходят отряд, но преследуют его целыми днями; они даже берут у нас пленных, сравнивай нас в этом отношении с персиянами ⁶. [368]

Если нерешительность действий Красноводского отряда продолжится, то нет сомнения, что текинцы привыкнут к нашему способу войны, при каждом движении отряда будут более и более смелы и победа над ними будет обходиться нам дороже и дороже. Кроме того, медленность в занятии Ахал-Текинского оазиса вредна и в финансовом отношении. Если нам неизбежно приходится завладеть Ахалом, то, несомненно, выгоднее сделать это сразу, а не постепенно, как это предполагается. Занятие Ахала сразу в один год может потребовать увеличения состава Красноводского отряда вдвое и усиленных расходов на устройство транспорта. Но раз занятие совершилось, все излишнее может быть сокращено, а разные транспорты уничтожены, так как, заняв Ашхабад и Гяуре, мы становимся в самое близкое соседство с Кучаном и Дерегезом, откуда может покупаться продовольствие; да, наконец, и сами текинцы будут в состоянии снабжать нас пшеницей и ячменем, которых им теперь некуда сбывать. Между тем, медленное, постепенное движение вперед по Ахалу до его крайнего востока потребует только ежегодно содержания громадного транспорта для перевозки всего необходимого, так как до тех пор, покуда мы не приблизимся к Асхабаду, на средства персидских провинций рассчитывать нельзя, потому что до полного покорения текинцев к отряду без сильного прикрытия они не пропустят ни одного каравана. Силы же отряда и при медленном движении вперед должны быть увеличены потому, что все равно, с каждым годом мы будем занимать прочно все новые и новые пункты. Текинцы, встретившие нас уже два года сряду неприязненно, и в будущих движениях, несомненно, также не пропустят случая повредить отряду и вступить с ним в бой, но только с тою разницей, что они будут делаться все опытнее и опытнее, и каждый шаг вперед будет сопровождаться большими и большими потерями прогрессивно с увеличением у текинцев знаний и опытности, как удобнее действовать против нас.

Может быть существует мнение, что медленность занятия Ахала может доставить нам возможность завладеть оазисом без столкновения с текинцами и без серьезного сих стороны сопротивления. Такое мнение ошибочно. Народ, не знавший над собой никого, чтобы им управлял, не признававший власти ни в каком виде, считающий произвол единственным правилом и силу единственным правом, находящий невозможным жить без грабежа и воровства во всех его видах, — такой народ не отдаст своей свободы, не имеющий ни в каком отношении границ, добровольно. Он попробует [369] сопротивляться самым отчаянным образом и дорого возьмет за свое подчинение. Текинцы, несмотря на свои отрицательные качества, народ неглупый. Нельзя себе представить, чтобы они не понимали, что с подчинением русским они должны будут зажить другой жизнью и что все их набеги и проявления удали уже будут неуместны. Они хорошо это знают и потому не сдадутся ранее двух-трех серьезных столкновений с нашими войсками и чем эти столкновения будут сильнее, тем лучше. Довольно даже одного погрома, потому что такой погром покажет им невозможность сопротивления, но, не испробовав сил в борьбе, Ахал не сдастся.

Медленность с нашей стороны поведет только к большему числу столкновений, а следовательно и жертв и с их, и с нашей стороны. Она же, несомненно, повлечет и к большим расходам на ежегодное движение отрядов.

Рельефный пример, каких пожертвований может стоить медленность, представляет Кавказская война, тянувшаяся 60 лет и конченная только тогда, когда отстали от прежнего взгляда ⁷. Восемь лет мы уже владеем Красноводском, а в степи мы далеко не были. Мы даже на юг от Красноводска знаем ее только до Кизыл-Арвата и Чата и что есть за этими урочищами, — нам решительно неизвестно. Если бы в эти восемь лет был занят Ахал, то в нынешнем году нас не застали бы врасплох. Мы только в июле могли подвинуться к Чату, а если бы наш крайний пост был в Гяурсе, то в июле мы были бы у Герата, не сделав ни одного выстрела.

Могут представить еще одно возражение, что, зачем нам занимать степи никуда негодные и увеличивать и без того, громадную русскую территорию такими [370] непроизводительными пространствами, как пустыня к северу от Ахал-Текинского оазиса и к востоку от Каспийского моря. Но в принципе эти степи и без того уже наши, мы только не имеем на их границы и устанавливаем ее; занимая Ахал-Текинский оазис и все пространство между ним и крайними персидскими поселениями. Это именно пространство составит наиболее ценное приобретение из всех сотен тысяч десятин, которые лежат между Аральским и Каспийским морями и персидскими поселениями. Есть еще одно соображение, что, дойдя до пределов Персии, мы поглотим и ее. Подобное соображение в настоящее время не имеет места. Доходя до северных окраин Персии, мы имеем перед собою дружественную державу, которая не захочет, да и не в состоянии причинить нам каких-нибудь беспокойств. Мы могли бы желать приобретения какой-нибудь персидской провинции, если бы она преграждала нам путь к Афганистану, но с занятием всего Ахал-Текинского оазиса мы будем иметь свой особый путь к Герату, не касаясь персидской территории. Необходимо только следить, чтобы хорасанские власти не утверждались на правом берегу Герри-руда в Старом Серахсе, так как тогда путь наш по правому берегу Герри-руда через развалины Теджена и Старый Серахс будет прерван ⁸. Скорее можно было бы желать, чтобы и Новый Серахс персидское правительство уничтожило; по крайней мере, тогда мы были бы полными хозяевами всего течения Герри-руда до самой афганской границы. Для этого нет необходимости нам и занимать ее прочно, а только наблюдать, чтобы по его течению, в особенности с правой стороны, не было персидских поселений.

Резюмируя все вышесказанное:

Ахал-текинцы, оставаясь непокорными, будут постоянно производить набеги и грабежи наших подданных не только [371] киргизов и туркмен, но и укреплений, воздвигнутых в последнее время. В случае столкновения с Англией и необходимости движения к английской Индии, мы должны будем идти через Ахал-Текинский оазис, и текинцы никогда нас не пропустят без боя; следовательно, сначала придется заняться ими, а потом уже двинуться далее. Это потребует значительного усиления корпуса войск, назначенного действовать в Афганистане ⁹, так как часть его должна быть оставлена для покорения Ахала и поддержания сообщения. Нам невозможно оставаться без приготовлений для себя удобного пути к Афганистану, и, если не касаться персидской территории, то наиудобнейший путь один, через Ахал, а не заняв Ахала, у нас не будет дороги. Занятие Ахал-Текинского оазиса прибавляет к нашим владениям не бесплодные только степи, которые, по существу, и без того уже наши, но значительные пространства удобных к заселению и земледелию земель между Ахал-Текинским оазисом и северными окраинами Персии, не говоря уже о самом оазисе. Поэтому нам необходимо занять Ахал-Теке, и чем скорее это занятие совершится, тем лучше, потому что избавит нас от значительных затрат на ежегодные, не приносящие пользы военные рекогносцировки степи, и от многих жертв, вследствие болезней, развивающихся от трудностей степных походов, помимо тех потерь, которые неминуемо произойдут при столкновениях с текинцами. Заняв Ахал, мы вступим в непосредственное соприкосновение с северными провинциями Хорасана: Келатом, Дерегезом, Кучаном и Буджнурдом, причем за границу может быть принято настоящее распространение поселений в этих провинциях. Поселения Кара-Кала и Нохур, на которые ильхани буджнурдский заявляет свои права, как на платящие ему подать ¹⁰, можно по всей справедливости считать не персидскими, а туркменскими, так как они слишком удалены от Буджнурдской провинции, и, если они и дают какие-нибудь подарки, то это скорее дань, а не подать, и дань, вносимая как придется. Наконец, относительно урочища Чахча, Мэгна, Чаардах и Хаджи-Мамед (Али-Абад), лежащих у подножия Келатских гор, едва ли следует их признавать персидской территорией, вследствие только того, что на них занимаются пахотой туркмены с позволения правителя Келата, уплачивая ему известный процент сбора. Нам необходимо [372] иметь между Гяурсом и Серахсом воду, а она есть только у окончания ручьев, идущих с Келатских возвышенностей, т. е. как раз в местах, где лежат названные урочища, за которыми невдалеке ручьи иссякают.

Окончив рассмотрение вопроса о занятии Ахал-Текинского оазиса в смысле необходимости сделать это как можно скорее, нельзя не остановиться еще на одном, весьма важном для нас деле. Востока, т. е. того Востока, который близок к нам и может не сегодня-завтра быть ареной наших действий, мы решительно не знаем. Наши путешественники и исследователи направляются вовсе не туда, где для нас скрывается наибольший интерес, и потому в минуту необходимости мы прибегаем за сведениями к источникам старым, ошибочным или таким, которые составлены иностранными путешественниками с особыми целями и потому нам мало пригодны. Доказательство налицо. Уже издавна Персия служит местом столкновения влияния нашего с английскими, но есть ли у нас знания о Персии такие, которые дозволили бы составить подробный план военных действий в случае, если бы нам пришлось стать для защиты ее от Англии? Мы снарядили 20 лет тому назад экспедицию Ханыкова, весьма широко обставив ее; она дала весьма богатые результаты научные, но не дала нам того, что нужно. Мы без английских путешественников не знали бы ни о Серахсе, ни о Келате, ни о Дерегезе, а о пределах распространения на север персидских поселений у нас нет решительно никакого представления. Что же оказалось? Когда появился на сцену жгучий вопрос о давлении на Англию в ее Индии, мы не могли решительно составить ничего определенного о том, как лучше туда пройти и каковы местные условия, с которыми придется встречаться нашим войскам. Пришлось посылать, одновременно с направлением войск, комиссии для исследования путей и собрания самых разносторонних сведений о странах, лежащих на этих путях. Что такой порядок более чем^! неудобен — ясно и без комментарий. Не так действуют англичане, наши естественные противники на Востоке. Они издавна занялись Персией, а в последнее время исключительное их внимание было обращено на север Персии. Казалось бы, чего им там нужно? Север Персии от Пешавера далеко, но тем не менее с 1874 г. они хорошо через Беккера, Батлера и, в особенности через Непира, с ним познакомились. Они знали, что путь к Индии от нас лежит по Персии и что у северных окраин нам идти невыгодно, и потому они постарались познакомиться, где границы Персии; и если бы мы в своем движении тронули персидскую территорию, англичане обвинили бы персиян в союзе с нами и обрушились бы на них, зная, что на юге мы бессильны подать персиянам помощь. Наоборот, у нас не было никаких [373] сведений о севере Персии, а о Герате и Кабуле говорить нечего, тогда как английские агенты живут в разных местах Афганистана и изучили его с военной стороны весьма хорошо. Кроме того, содержа постоянных агентов, англичане везде завели связи, у них есть в разных местах люди, которые им доставят и доставляют всякие сведения. В Мешхеде, например, в Кучане, в Буджнурде, в Келате, в Серахсе и даже между туркменами Мерва и Ахала много людей, относящихся дружественно к англичанам. До последнего времени на севере Персии и в особенности между туркменами не было известно, что такое англичане, но их агенты сделали более сведущими текинцев и самые глухие уголки Персии. Если до последнего времени возможность вооруженного столкновения нашего с англичанами была более чем призрачна, то настоящий год показал, что призраку легко перейти в действительность; следовательно, нам необходимо приготовиться к этому, т. е. познакомиться не только со странами, прилегающими к северу и востоку Хорасана, но и с теми, которые прилегают к западной англо-индийской границе, потому что там-то и может произойти самое решительное столкновение ¹¹. Нам необходимо познакомить с русским именем племена, населяющие эти страны, и завязать там связи, потому что иначе мы, если бы пришлось действовать в местности между Гератом и Кабулом и границей Индии, не найдем даже проводников. До сих пор в Персии мы не имели агентов, кроме дипломатической миссии в Тегеране и трех консульств: в Тавризе, Реште и Астрабаде. О военных агентах в Персии мы и не думали до прошлого года, а теперь опять военного агента нет, а между тем в Персии то и нужны военные агенты, которые бы не сидели в Тегеране, а разъезжали бы по всем окраинам и изучали бы Персию во всех отношениях, составив и карты местностей ими посещенных. Нам необходимы также и военные агенты в Афганистане. Англичане, например, постоянно в последние годы имели в Персии военных агентов; точно так же у них были агенты и в Кабуле, и в Белуджистане, а иногда и в Кандагаре. Агенты их, исполняя дипломатические поручения, отлично изучили страны, в которых они действовали. Они не сидят на месте, а разъезжают под предлогом охоты или под другим каким-нибудь, а поэтому-то англичане в данную минуту всегда обладают знаниями, позволяющими им руководить другими и защищать свои интересы. События текущего года показали, что и нам нужно последовать [374] примеру англичан, если мы захотим соблюдать, конечно, свои интересы ¹², а не креститься тогда, когда грянет гром... ¹³

ЦГИА Груз. ССР, ф. 521, оп. 10, д. 35, лл. 31-85.

Комментарии

1. Артиллерии полковник Петрусевич был направлен в Хорасан для изучения его границ для последующего русско-иранского разграничения.

2. Начало документа, посвященное описанию Хорасана, несмотря на наличие в нем интересных данных о туркменах и их взаимоотношениях с каджарскими властями, ввиду специального, выходящего за рамки настоящего сборника, интереса, — не публикуется.

3. В изучении этого вопроса особого интереса заслуживает докладная Глуховского о необходимости исследования Сары-Камыша для его обводнения и основания там опорного пункта для обеспечения безопасности Красноводско-Хивинского пути и давления на ахал-текинцев от 8 октября 1878 г. (ЦГИА Груз. ССР, ф. 416, оп. 3, д. 761, лл. 1-6).

4. .Далее следуют не относящиеся к теме сборника рассуждения о трудности давления на Англию со стороны Туркестана и нежелательности вовлекать Иран в русско-английскую войну.

5. Далее следует не представляющее интереса описание путей движения войск на юг и их снабжение.

6. Далее следуют не представляющие интереса, ввиду их явно ложного характера, слухи о «варварском» обращении с пленными.

7. Кроме того, каждый степной поход расстраивает здоровье многих не только солдат, но и офицеров, поставленных в условия несравненно лучшие. В этих походах руководствуются не количеством верст, а расстоянием между колодцами, а колодцы нарыты в степи для караванов и 25-верстный переход считается очень маленьким. Большинство переходов приходится делать в 35 и 40 верст, а пройти даже 25 верст по страшной жаре, неся на себе ранец, ружье и сумку с патронами, и в большинстве песками изнурительно даже для сильного организма, тем более, что встречаются переходы в сыпучих громадных песчаных барханах. Поэтому каждый степной поход ведет за собою много неизлечимо больных. Нужно вспомнить только движение 1877 года к Кизыл-Арвату и назад. Движение самое небольшое, всего 200 или немногим больше верст туда и обратно, а после этого движения пятая часть всего отряда легла в лазареты. Большинство вернулось в строй, конечно, с надломленными организмами, но много солдат умерло. Занятие Текинского оазиса дает нам возможность производить разведки в степи кавалерийскими мелкими частями, не подвергая изнурительным походам драгоценных наших солдат.

8. В последние три года туркмены племени сарык несколько раз являлись в лице выборных к хорасанским мастям с просьбой разрешить им поселиться в Серахсе Старом, на, правом берегу Герри-руда. Старый Серахс в 6 верстах от укр. Серахса или Нового Серахса, лежащего на левом берегу реки и занятого персидскими войсками. Если заселение Старого Серахса состоится, то тогда придется признать право владения персиян и на правом берегу реки, так, поселившись з Старом Серахсе, туркмены должны поневоле признавать над собою власть персиян. До сих пор все эти переговоры не привели ни к чему. Хорасанские власти не соглашаются на поселение сарыков у Старого Серахса, но они предлагают им занять развалины Зур-Абада на левом берегу Герри-руда, на 120 верст выше Серахса по течению реки, но сарыки этого не хотят. Старый же Серахс персияне прочат под поселение текинцев Мерва, которым там уже тесно, но покуда дело не сладилось.

9. Речь идет о действиях не против Афганистана, а о давлении из Англию через Афганистан.

10. Об этих податях интересные сведения имеются в непубликуемом нами начале документа.

11. Как на наиболее важный для нас путь, я могу указать на течение р. Мургаб, двигаясь по которой, можно подойти к самому Кабулу. Главное, что река эта проходит по северному склону Парапамизского хребта, могущего прикрыть с юга движение наших войск.

12. Прискорбный пример незнакомства с местностью представляет Батум, оставшийся за турками в 1829 году вследствие незнания, что речки Чурук и Чорок не одно и то же.

13. Далее следует не представляющее интереса предположение об инструкциях этим военным агентом.