КУРОПАТКИН А. Н.

КАШГАРИЯ

ИСТОРИКО-ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК СТРАНЫ, ЕЕ ВОЕННЫЕ СИЛЫ, ПРОМЫШЛЕННОСТЬ И ТОРГОВЛЯ.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ ³⁶.

Несколько слов об истории Кашгарии до Р. X. — Уйгуры. — Первое завоевание Кашгарии китайцами. — Владычество арабов. — Владычество монголов. — Чингиз— хан и его потомки. — Тамерлан. — Султан-Саид. — Появление ходжей. — Аппак— ходжа. — Владычество джунгаров. — Амурсана. — Завоевание в 1760 году Кашгарии китайцами. — Джао-Хой. — Система управления, принятая китайцами. — Состояние страны с 1760 по 1825 год.

Местность, известная в настоящее время под именем Восточного Туркестана, первоначально была населена, по мнению современных писателей, арийскою расою. Замкнутый с запада и юга первостепенными горными хребтами, Восточный Туркестан был открыт с северо-востока наплыву полудиких монгольских орд, населявших огромную площадь внутренней Азии. Китайские летописи упоминают ранее всего об ордах «Hioung-Nou», которые, по мнению французского писателя, миссионера г. Гука ³⁷ и г. Белью ³⁸, ничто иное как гунны. Это воинственное, кочевое племя, непрерывно вторгаясь, как к своим западным соседям, тоже номадам, так и в пределы Небесной империи, заняло мало по малу западную и восточную части Монголии.

В 134 году до Р. X. гунны, под предводительством Лао-хана, двинулись против племени, монгольского же происхождения, [75] гетов или ютов (китайские Vouei-Tchi), которые обитали в местности, составляющей, в настоящее время, китайскую провинцию Шань-си. После кровавой борьбы, Лао-хан победил своих противников, убил их вождя и сделал из его черепа чашу для питья, с которою и не расставался, нося ее на поясе. Геты, не желая подчиниться Лао-хану, предпочли искать себе новое место жительства. Они разделились на две части, из которых первая двинулась на северо-восток, где пришла в столкновение с обитателями Восточного Туркестана, саками, потеснила их и частью перевалила через Тянь-шань в долину Или. Другая часть двинулась в южном направлении, перешла снеговые хребты и разлилась по долине Инда, опустошая государство, основанное в Индии Александром Македонским ³⁹.

Геты, вторгнувшиеся в Восточный Туркестан, частью смешались с саками и яттами, или юками, частью потеснили их на юг и запад.

Между тем, гунны, оставшиеся хозяевами Монголии, разделяются, вследствии внутренних распрей, на северных и южных. Этою раздельностью пользуются китайцы, которые в царствование династии Гань разбивают полчища северных гуннов и принуждают их искать новое отечество. Гунны, подобно своим предшественникам, двигаются на запад, наводняют Восточный Туркестан и, продолжая движение в этом же направлении, доходят до берегов Каспийского моря и распространяются по бассейну Волги.

После нашествия гуннов на Восточный Туркестан, жители его — геты и остатки саков — частию двинулись впереди своих победителей на запад, частию на юг, к Кабулу и Кашмиру ⁴⁰.

Эти гунны, смешавшись с остатками саков и гетов (готов), [76] и составили население Восточного Туркестана, несколько измененное, впрочем, в последующие века вторжениями других народностей, нахлынувших вместе с арабскими завоевателями.

В настоящее время, по мнению наших исследователей Средней Азии, только в наиболее неприступных горах, окружающих с запада Джитышар, сохранились в чистом виде остатки арийской расы.

Гунны, продолжая движение на запад, гнали перед собою различные, более мелкие племена номадов, встречавшиеся им по пути и вместе с ними, в начале IV столетия, начали делать набеги на Римскую империю, а в начале V столетия наводнили Германию ⁴¹. В Европе гуннов назвали уйгурами, уграми, онграми (современными представителями которых теперь служат венгры).

Таким образом, гунны, или, как мы их будем называть, уйгуры, к началу христианской эры утвердились в Восточном Туркестане и слились с народностями, которые остались и после их нашествия в этой стране ⁴². В зависимости от того, какую часть страны заняли уйгуры, — горы или равнины, — они, с течением времени, образовали или оседлое население или кочевое. Первое, в дальнейшей истории Кашгарии, носят название по городам, в округах которых они поселились; так, встречаются кашгарцы, хотанцы, яркендцы, аксуйцы, кучинцы и др. Все жители этих городов, вследствие подмеси посторонних рас, мало по малу утрачивают первоначальный монгольский тип. [77]

Уйгуры, занявшие горную страну, окружающую Восточный Туркестан — Тянь-шань северный и западный, остались кочевниками до настоящего времени. В дальнейшей истории Кашгарии мы встретим их под названием джунгаров (калмыков) и бурутов (кара-киргизов или дикокаменных киргизов). Монгольский тип особенно хорошо сохранился первыми из них ⁴³.

Государство, образованное в Восточном Туркестане уйгурами, Кашгария недолго сохраняла свою независимость. Скоро начались беспрерывные столкновения с Китаем, которые окончились присоединением Кашгарии в 94 году по Р. X. к Небесной империи. Это подчинение, не особенно, повидимому, тяжелое, продолжалось до VIII столетия, За этот длинный период, жители Кашгарии, пользуясь внутренними смутами в Китае, часто восставали, и временно приобретали независимость, пока китайцы, победив своих внутренних врагов, снова не подчиняли кашгарцев своей власти. Борьба китайцев с кашгарцами облегчалась для первых разделением Кашгарии на несколько независимых одно от другого владений (Кашгар, Яркенд, Хотан, Аксу и др.), которые, каждый раз добившись независимости от Китая, начинали враждовать между собою за первенство.

До VIII столетия, по свидетельству китайских писателей, жители Кашгарии исповедывали буддизм. В какую именно эпоху эта религия проникла в Восточный Туркестан, сказать трудно; известно только, что она существовала там уже при династии хань в начале II столетия по Р. X. Китаец Гуень-ганг, посетивший Кашгарию в 629 году при династии тань, нашел всюду религию Будды в полном развитии, множество монастырей, учителей и святых отшельников. [78]

Магометанство начинает проникать в Восточный Туркестан вместе с арабскими купцами с VIII века. Первые магометанские учители были встречены. жителями городов неприязненно и их первыми последователями явились номады ⁴⁴.

Следом за купцами в Восточный Туркестан являются арабские завоеватели, которые мечем принуждают подчиненные им народности (уйгуров) принять ислам. Китайские летописи упоминают о кровопролитной войне, которую уже в VIII столетии вели арабы, в этой стране.

В 712-м году, один из арабских военачальников, халиф Уалида-Кутаиба, занял Кокан, двинулся далее и быстро прошел всю страну от Кашгара за Турфан, в Китай. После этого похода, арабы присоединили страну к своим владениям ⁴⁵ и начали распространять в ней ислам. Наиболее упорное сопротивление введению ислама оказали жители Хотана: надо было 25 лет [79] кровопролитной борьбы, чтобы обратить их в правоверных. В этой борьбе, по свидетельству Белью, погибло много знаменитых арабских витязей, бойцов за веру, которые открыли собою длинный ряд магометанских святых.

До сих пор близь города Хотана и между Кашгаром и Яркендом, а также близь города Аксу, указывают обширные кладбища, называемые шайдан, — место успокоения павших за мусульманскую веру.

Вместе с буддизмом в Восточном Туркестане ревностно искоренялись следы христианской религии, которая в то время пустила местами уже глубокие корни.

С ослаблением власти арабов в Азии, в Восточном Туркестане образуется обширное государство уйгуров, которое достигает значительного процветания. В стране возникает персидская литература, а магометанская религия принимает определенное направление с принятием чистого толка сунитов. В XI столетии уйгурское царство обнимало земли от Каспия до Гоби, Внутренние раздоры, в начале XII века, были причиною распадения уйгурского царства. Монгольские орды кара-китаев, под предводительством своего вождя Горхана, положили конец самостоятельности уйгуров. Господство кара-китаев в Восточном Туркестане длилось около столетия. За этот период их владения распространились до Хивы. Внутренние раздоры, послужившие причиною распадения уйгурского царства, были причиною падения и власти кара-китаев. Их противниками явились новые орды монголов, двинувшиеся с северо-востока.

Во главе этих орд стоял знаменитый Чингиз-хан. Его армии неудержимым потоком почти одновременно проникли в Китай, Туркестан, Индию, Персию, Сирию, наводнили часть России и Польши и достигли Венгрии и Австрии.

В 1220-м году Кашгария была присоединена к царству Чингиза. Это присоединение обошлось без опустошения и кровопролитий, которые пережила эта страна во время многочисленных вторжений различных племен монголов, китайцев, арабов и каракитаев.

В последующее затем блестящее царствование монголов, Кашгария достигла высшей степени процветания, до которого ни ранее, ни в последующие века она никогда не доходила. Благодаря веротерпимости, мусульманская религия утратила свою суровость, что особенно отразилось на большой свободе, которою стали пользоваться женщины. Христианская религия и буддизм снова появляются в стране, занимая под церкви и капища [80] мечети. Многие города Кашгарии, благодаря своему выгодному торговому положению, между Китаем и Западным Туркестаном, приобрели важное торговое значение.

После смерти Чингиз-хана, его обширные владения разделились между его сыновьями. Кашгария досталась Чагатаю и затем далее переходила от одного Чингизовича к другому, делилась несколько раз на части и служила предметом беспрерывных междоусобий, пока в половине XIV века один из рода Чагатая, Туглук-Тимур-хан, не только соединил всю Кашгарию в своих руках, но еще расширил ее пределы от реки Или до Куэнь-луньских гор. При мудром управлении Туглука-Тимура страна быстро оправилась от погромов, пережитых ею во время борьбы Чингизовичей за наследство их знаменитого предка.

Правление Туглук-Тимур-хана знаменательно в истории Кашгарии еще с другой стороны. В конце XIV века (в 754 году геджры) этот правитель принял мусульманство от Сеида-Рашеддина (Сеид-Шейх — потомок Магомета) и его примеру последовали многие ханы кочевых орд. С этих, пор мусульманская религия сделалась господствующею в Восточном Туркестане ⁴⁶.

Туглук-Тимур перенес свою столицу из Аксу в Кашгар. Летнею же резиденциею ему служило поселение на берегу Иссык— куля, в местности, называемой Ятта-Мугол. В конце своего царствования, Туглук-Тимур-хан, пользуясь смутами в Бухаре, присоединил эту страну к своим владениям и оставил правителем Самарканда своего сына. Со смертью этого мудрого правителя повторилось обычное явление, встречаемое в истории народов: дети не имели ни талантов, ни характера своего отца и внесли в едва успокоившуюся страну новые смуты. В Самарканде сын Туглук-хана был свергнут Тимуром (впоследствии знаменитым Тамерланом) и в Кашгарии власть была захвачена Камар-Эддbном, истребившим большую часть потомства Туглука. Надо полагать, что власть этого правителя не была особенно сильною; при нем орды номадов, населявших Тянь-шань, не только беспокоят беспрерывными набегами Кашгарию, но переходят на северную часть хребта и опустошают владения тогда уже [81] могущественного Тамерлана. Четыре похода, один за другим предпринятые Тамерланом для наказания кочевников и для свержения Камар-Эддина, не принесли результата. Тогда он предпринял в 1389 году последний поход с огромными средствами. Пять армий двинулись различными дорогами и имели целью истребление всего населения гор тянь-шаньской системы, до озера Зайсанна севере и города Карашара на юге. Сборным пунктом всех армий была назначена долина Юлдуса (к северо-западу от Карашара). Эти армии, после кровопролитной борьбы, выполнили свое назначение: вся страна, включая отчасти и Кашгарскую равнину, была разорена, а жители ее в значительном числе вырезаны ⁴⁷.

Риттер, в следующих красноречивых строках, заимствованных им у персидского историка той эпохи, описывает торжество Тимура после сбора всей армии в долине Юлдуса ⁴⁸. «Страна Юлдус замечательна, как одна из самых живописных, с превосходными пастбищами, чистым и свежим воздухом. В ту пору эта прекрасная горная долина пестрела повсюду палатками и роскошными шатрами вельмож, а земля перед ними была устлана коврами и парчевыми тканями. Когда раскинут был императорский шатер, всемирный разрушитель воссел на свой золотой престол, сиявший драгоценными камнями. Всех эмиров и полководцев, сюда, собравшихся, допустил он облобызать императорский ковер. Здесь, с царским венцом на голове и скипетром в руке, одарил он почетными одеждами и поясами из драгоценных камней князей, эмиров, шерифов, всех государственных сановников и старших начальников своего войска, разнообразно вознаграждая их за сослуженную службу. Красивейших девушек страны он посылал разносить своим любимцам дорогое вино в золотых чашах. Все войско было в восторге от [82] признательности своего повелителя. Торжество продолжалось несколько дней».

Что касается Кашгарии, то Тимур, свергнув Камар-Эддина и поставив правителем этой страны одного из внуков Туглук-Тимур-хана, женился на его дочери и сам вернулся в свою столицу Самарканд, оставив Кашгарию разграбленною и обнищавшею до такой степени, что она уже никогда не могла оправиться от этого удара.

Таким образом, две самые знаменитые личности в истории Средней Азии, Чингиз-хан и Тамерлан, имели огромное, хотя весьма различное влияние на судьбу Кашгарии; первый завладел страною без кровопролития и, введя религиозную терпимость, поощряя промышленность, торговлю и искусство, положил начало высшему процветанию страны; второй, внеся грабеж и истребление, в несколько месяцев разрушил на долго, если не на всегда, то, что Чингиз-хану и его потомкам удалось создать в продолжение 170 лет.

При изложении дальнейшей истории Кашгарии мы увидим, что ко всем перенесенным бедствиям этого разорения страна подверглась еще нашествию различных мусульманских святых и чудотворцев, которые, внеся с собою религиозный фанатизм, ханжество и борьбу партий, послужили источником еще новых бедствий, непрерываемых до последнего времени.

История Кашгарии, в продолжение XV-XVIII-го столетий представляет непрерывный ряд междоусобной борьбы двух религиозных партий, борьбы, которою пользуются то китайцы, то соседи номады, джунгары, чтобы захватить страну в свои руки. Наконец, история XIX столетия наполнена борьбою кашгарцев против ненавистного им владычества китайцев. Несколько раз, поддержанные наплывом мусульман-авантюристов из Западного Туркестана, кашгарцы берут верх, истребляют почти поголовно китайские гарнизоны и китайских поселенцев, но каждый раз китайцы, с неизменным терпением, снова берут верх и знаменуют своё возвращение неистовыми казнями и притеснениями ⁴⁹. [83]

В продолжение XV и XVII-го столетий Кашгариею правили многочисленные потомки Туглук-Тимур-хана (Чингизовичи). Их правление было ознаменовано беспрерывными распрями между собою за главенство. Несколько раз Кашгария делилась на два самостоятельных государства с центрами в Кашгаре и Аксу. Власть этих ханов монгольского происхождения не была особенно прочна. Они часто зависели от узбекских ханов, правивших в ту эпоху Бухарою, Самаркандом, Коканом и Ташкентом. Возвышение власти узбекских ханов в Западном Туркестане (в Мавер-эль-нагры) всегда оказывалось уменьшением власти ханов монгольского происхождения в Восточном Туркестане. Раздорами этих последних пользовались кочевники, населявшие Тянь-шань, которые не раз принимали участие в междоусобиях, поддерживая того или другого претендента. Не довольствуясь грабежем Кашгарии, они доходили в своих набегах до Кокана и Ташкента, и этим давали повод узбекским ханам для вмешательства в дела Восточного Туркестана. Так, в начале XV-го столетия, под видом наказания номадов-монголов, войска из Самарканда заняли Кашгар.

Из всех Чингизовичей, правивших Кашгариею в продолжение XV-го и XVII-го столетий, наиболее замечательно царствование Султан-Саида. Ему удалось не только подчинить своей власти номадов северного Тянь-шаня, но и обеспечить границы южную и западную со стороны Кашмира и Бадахшана; мало того, в 1531-1533 годах, он с 5.000 человек двинулся в поход против Тибета. Наступившее зимнее время вынудило Султан-Саида приостановить движение за невозможностью найдти довольствие для своих войск. Он отослал сына своего Искандера с 4.000 человек на зиму в Кашмир, а сам остался с остальными 1.000 человек в местности Балти (Balti). Летом, соединив свой силы, Султан-Саид продолжал движение к городу Ласса и овладел им. На обратном пути к своей столице он умер недалеко от Каракорумского прохода, от действия разреженного [84] воздуха ⁵⁰. Поход этот был газаватом, войною против неверных, и служит началом бесконечного ряда войн, веденных ходжами, предводителями двух религиозных сект, появившихся. в ту эпоху в Кашгарии.

В XIV и XV столетиях Бухара и Самарканд сделались средоточием мусульманской мудрости и рассадником многих учителей, которые, проповедуя ислам, приобрели себе славу святых и чудотворцев. В самом начале XV столетия развившиеся в этих центрах фанатизм и ханжество достигли и до Кашгара.

Не смотря на то, что мусульманство проникало в Восточный Туркестан еще в VIII столетии, оно отличалось крайним фанатизмом только за короткое владычество арабов. Но уже в последующие века, особенно за время правления в Восточном Туркестане монгольских ханов, религиозная терпимость в этой стране поражала европейских путешественников Рубруквиста (1254) ⁵¹, Марко-Поло (1280), Гоэса (1604). Впрочем, два последние, суровые и строгие миссионеры, даже жалуются на распущенность, замеченную ими у жителей Кашгарии.

Первый из этих путешественников посетил местности к северу от озера Лоб, в окрестностях Карашара; по его свидетельству там жили уйгуры, находившиеся тогда под властью монгольского племени. Уйгуры сами были идолопоклонниками, но в городах, занятых ими, христиане-несторианцы жили обок с сарацинами (магометанами). Несториане употребляли уйгурские письмена даже в церквах своих ⁵². Рубруквист рассказывает далее свое посещение деревни несториан, где он со своими спутниками вошел в церковь и громко с сердечною радостью пропел «Salve Regina» (Богородице-дево радуйся). Марко-Поло тоже упоминает, что в этих местностях держались одновременно три религии: буддизм, магометанство и христианство ⁵³. Он же утверждает, что при посещении им города Яркенда, там находилась резиденция католического епископства ⁵⁴.

Указание на религиозную терпимость мы находим также в описании посольства в Китай сына Тамерлана, Шах-рока, [85] который встретил в городе Комуле (Хами), в 1420 году, великолепные мечети, рядом с языческими храмами ⁵⁵.

С XV столетия начинается наплыв в Восточный Туркестан знаменитых учителей-пророков мусульманской веры с запада. Вместе с появлением этих светил ислама, религиозная терпимость уступает место узкому фанатизму, породившему кровавые распри и экономическую неподвижность, которые вместе с войнами с Китаем, привели Кашгарию к современному жалкому состоянию.

В самом начале XV столетия, один из сеидов-потомков Магомета, ходжа Махтум-Азям, ученый богослов Бухары, посетил главнейшие города Восточного Туркестана ⁵⁶. Он приобрел расположение кашгарского хана, получил от него богатые поместья и сумел заслужить народное уважение и почет. Еще большим уважением как со стороны ханов, так и со стороны, народа пользовались два сына Азяма: имам Калян и ходжа Исаак-Вали, которые сделались религиозными патронами мусульман и положили начало значению ходжей в Восточном Туркестане.

Каждый из них был окружен толпою последователей и фанатических суффи (каибов), дувана, дервишей и послушников. Религиозные учения этих двух братьев, мало различаясь по своему существу, тем не менее послужили к образованию двух религиозных сект: последователи имама Каляна назвали себя Ишкия, последователи ходжи Исаака-вали — Исакия; в последствии первые назвали себя ак-таулинцами (белогорцами), а последние — кара-таулинцами (черногорцами). Это разделение существует и до настоящего времени, хотя и не имеет прежнего значения.

Вскоре предводители каждой из двух партий, не довольствуясь властью духовною, стали искать власти политической и этим не только разделили всю страну на два неприязненных лагеря, но еще из своих личных целей предали ее сперва власти джунгаров, а потом китайцев.

Борьба ходжей за политическое значение и интриги их начинаются с того времени, как главою партии белогорцев становится Аппак-ходжа.

Громкая слава Аппак-ходжи, как учителя и святого, [86] привлекала к нему юношество не только с востока, но и из Западного Туркестана; даже некоторые владетельные особы Мавер-эль-нагры были его учениками. Значение Аппака, как религиозного патрона, сохранилось в Кашгарии и по настоящее время, привлекая ежегодно множество богомольцев на его могилу, находящуюся в нескольких верстах от города Кашгара.

В эпоху наибольшего религиозного значения Аппака в Кашгарии, правителем этой страны был последний из Чингизовичей хан Измаил, ревностный «черногорец». Он не мог помириться со славою, окружавшею Аппака и вынудил его удалиться из страны. Оскорбленный Аппак-ходжа не разбирал средств для мщения. Он добрался до Тибета, представился далай-ламе и сумел снискать расположение и поддержку этого естественного врага магометанской религии. Далее Аппак-ходжа, ради своих личных целей, предал свою родину игу джунгаров, которые и захватили Кашгарию в свои руки в 1678 году и господствовали в ней 78 лет, пока не были сменены китайцами, тоже призванными, ради достижения личных целей, одним из белогорских ходжей — Бурханеддином. (Припомним, что джунгарами или калмыками называли себя монгольские племена, населявшие местности по рекам: Или, Текесу, Кунгесу и двум Юлдузам).

Пользуясь падением в Китае монгольской династии Гань, джунгары в начале XVII столетия составили союз, во главе которого стал хан чоросского поколения, Галдан-бокошту. Он присоединил к своим владениям многочисленное родственное поколение олётов и с тех пор джунгары некоторое время стали называться олётами, а их ханы-ойратами.

При правлении хана Галдана-бокошту, джунгарское царство занимало обширную страну; ограниченную с севера Сибирью, с востока владениями монгольского, хана, рода халхас, с запада степями киргизов до озера Балкаша и, наконец, с юга Восточным Туркестаном (линиею Куча, Карашар и Куня-турфан). Джунгары (калмыки) разделялись в ту эпоху на четыре рода: чоросов, торгоутов, хошотов и дурбатов; это разделение сохранилось и до настоящего времени. Каждый из родов управлялся своим ханом, под верховною властью хана чоросского.

Время самостоятельного существования джунгарского царства было занято беспрерывными войнами с китайцами, но эти войны [87] не помешали джунгарам присоединить к своим владениям Восточный Туркестан и даже Тибет ⁵⁷.

Позднее китайцы воспользовались внутренними смутами в Джунгарии и завладели этою страною без кровопролития, благодаря измене калмыцкого вождя Амурсаны.

Во время управления Джунгариею чоросскими ханами, особенно Галданом-бокошту, страна пользовалась большим богатством. Обширные стада верблюдов, лошадей, овец, покрывали богатые пастбища в долинах восточного Тянь-шаня. Центр находился на Или, откуда ханы управляли своими многочисленными кочевыми подданными ⁵⁸.

Аппак-ходжа, по совету далай-ламы Ласского, обратился за помощью против кашгарского хана Измаила (противной партии) к Галдану-бокошту; хан Галдан тотчас же воспользовался благоприятным случаем и в 1678 году завладел Кашгариею, поставил ней своим наместником Аппака, а сам вернулся на реку Или, уведя с собою пленным семейство кашгарского хана.

В этом событии замечателен политический такт Галдана; он не ввел никаких изменений во внутреннем управлении Кашгариею и удовольствовался денежною данью с этой страны по 400,000 тенег в месяц (около 500,000 рублей в год).

Скоро, однако, Аппак сложил с себя светское звание и, чтобы смыть с себя прозвище предателя отечества, вызвал из Учь-турфана брата хана Измаила, Мухамед-Эмиля, объявил его ханом и уговорил сделать попытку отложиться от Джунгарии. Этим поздним раскаянием Аппак-ходжа причинил своему отечеству, быть может, еще большие бедствия, чем своею изменою.

Хан Эмиль, действительно, произвел удачный, набег на джунгаров, после которого привел с собою 30.000 пленных обоего пола, много скота и имущества, но затем, боясь мщения калмыков, бежал в горы, где был убит одним из своих спутников. Кашгария снова стала ареною кровопролитных распрей между ходжами, пока китайцы, овладев страною, не положили на некоторое время (до 1825-го года) конец междоусобиям.

После смерти хана Эмиля, Аппак-ходжа снова принял светскую власть. Он правил недолго, и после его смерти власть [88] захватывает жена его, Ханым-падша. Она окружает себя фанатическими дервишами, при помощи которых убивает старшего сына Аппака, чтобы доставить верховную власть своему сыну Мехди. Вскоре и сама Ханым-падша делается жертвою своих козней и умирает под ножем дервишей. Вслед затем, Яркенд и Кашгар, поддерживая первый «черногорского» ходжу, Даниила, второй «белогорского», Ахмета, вступают в кровавую борьбу. Даниил сперва приглашает на помощь яркендцам киргизские полчища, начальник которых, султан Ашем, делается временно ханом Яркенда. Узнав, затем, что джунгары собрались, наконец, с силами, чтобы отомстить за набег хана Эмиля, Даниил-ходжа, чтобы заслужить расположение врагов своей родины, присоединяется с яркендцами к калмыцкому войску, которое уже двигалось на Кашгар, вместе с ним разбивает в нескольких сражениях кашгарцев, и вынуждает их сдать город. На этот раз джунгары снова показали себя весьма мягкими завоевателями: нет нигде упоминаний, чтобы они грабили и убивали своих врагов; взяв город, они ставят в нем хакима по выбору народа, а сами возвращаются в свои улусы, захватив с собою как ходжу Ахмета с семейством и влиятельнейшими его приверженцами, так и ходжу Даниила.

Со смертию Галдана-Бокошту джунгарский трон занял Цапан-Раптан в 1720 году. Этот правитель поручил управление шестью городами Кашгарии Даниил-ходже, который, вернувшись в Яркенд, основал там столицу и уже по своему усмотрению назначал хакимов во все города. Вероятно, к этому времени и относится появление названия Алты-шар (шестиградие), которое стали присвоивать Кашгарии. К этим шести городам относились: Кашгар, Янги-Гиссар, Яркенд, Хотан, Аксу и Куча ⁵⁹. Старший сын Даниил-ходжи находился заложником при джунгарском дворе.

Галдан-чирин, по вступлении на джунгарский престол, утвердил за Даниилом его права и, таким образом, упрочил власть черногорских ходжей в Кашгарии. По смерти Даниил-ходжи, Галдан-чирин прислал четырем сыновьям его граматы и печати: старшему на Яркенд, второму на Кашгар, третьему на Аксу и четвертому, Юнус-ходже, на Хотан и, таким образом, сделал Кашгарию менее опасною вследствие ее раздельности. [89]

Юнус-ходжа, наиболее энергичный и честолюбивый из всех четырех братьев, зная слабость Джунгарии, решился добиться независимости для Кашгарии и стал деятельно готовить к этому средства. Преданные джунгарам хакимы Аксуйский и Учь-турфанский донесли джунгарским властям о приготовлениях Юнуса; но в это время джунгарские власти, слишком занятые внутренними междоусобиями, были не в силах уничтожить замыслы Юнуса в самом их начале.

Со смертью Галдан-чирина, в его семействе открылась борьба за главенство, которая окончилась взаимным уничтожением прямых наследников ⁶⁰.

Этими распрями вздумал воспользоваться дальний родственник Галдана, начальник одного из калмыцких родов, Амурсана, который при помощи преданных ему людей и сделал попытку овладеть джунгарским троном. Потерпев неудачу, он в 1774 году принял со своим родом подданство Китая. Сыны Небесной империи не упустили представившегося им удобного случая сделать попытку к овладению Джунгариею. Тотчас же китайская. армия была двинута в эту страну. Амурсана, следуя при китайских войсках, успел уговорить начальников калмыцких родов передаться на сторону китайцев без боя, и скоро вся страна очутилась в их руках. Последний хан джунгарский, слабый Товаци, без сопротивления бежал в Учь-турфан, надеясь найти убежище у хакима этого города, им же незадолго до того назначенного. Но благодарность и благородство были менее всего добродетелями политических деятелей той эпохи. Хаким, напоив Товаци [90] пьяным до бесчувствия, в этом виде схватил его и представил начальнику китайских войск. Амурсана, заняв с китайскими войсками Джунгарию, составил план для овладения Кашгариею. Не располагая военными силами, Амурсана, для достижения своей дели, решился воспользоваться борьбою ходжей партии «белогорцев» против «черногорцев».

Выше мы говорили, что последние джунгарские ханы упрочили власть за черногорскими ходжами. В то время, к которому относится попытка Амурсана, в Яркенде и Кашгаре правили черногорские ходжи: Падша-хан и Джаган-ходжа, оба сыновья Юнуса. Зная приверженность кашгарцев к ходжам белогорской партии, Амурсана приискал лицо, из ходжей белогорской партии, при помощи которого он надеялся легко овладеть страною. С этою целью он вызвал, с согласия начальника китайских войск, на реку Или детей ходжи Ахмета, ранее правившего Кашгаром, Бурханеддина (Бураниду) и Ходжа-хана, живших в ссылке.

Придав Бурханеддину незначительные силы, составленные из калмыков, небольшого числа китайцев и беглых из Восточного Туркестана, он двинулся на Аксу, оставив заложником на Или брата Бурханеддина, Ходжу-хана. Жители Аксу передались на сторону Бурханеддина без боя. Усилив в этом городе свои войска, Бурханеддин двинулся на Учь-турфан, жители которого встретили его с радостью. Из Или на город Аксу идут два пути: один прямой, через Музартский проход, другой, кружный, на северо-восточную часть Иссык-кульского озера и далее через город Учь-турфан на Аксу ⁶¹. Можно предполагать, что Бурханеддин достиг Аксу по первому пути, т. е. через Музартский проход. К сожалению, нет указаний на время года, в которое было произведено это движение. Между тем, ходжи Яркенда и Хотана, узнав о занятии города Аксу ходжею ненавистной им белогорской партии, снарядили многочисленное ополчение, которое и двинулось против городу Аксу. К этому войску присоединились по пути ополчения города Кашгара и толпы кара-киргизов, приглашенных принять участие в борьбе против Бурханеддина. Последний, узнав о приготовлениях черногорских ходжей, заперся в Учь-турфане и не решился идти далее. Силы его были далеко недостаточны, чтобы бороться против соединенных ополчений Яркенда, Кашгара, [91] Хотана и кара-киргизов. Они состояли всего из 5.000 мусульман из Кучи, Аксу, Турфана и долонов, из 1,000 калмыков и 400 китайцев ⁶². Войска черногорских князей достигли города Учь-турфана и осадили его ⁶³. Прежде чем открыть военные действия, черногорские ходжи посылали к Бурханеддину послов, чтобы покончить дело соглашением. Ему отделяли города Аксу, Кучу и Кашгар, оставляя себе Яркенд и Хотан. Кроме того, вместо междоусобной войны Бурханеддину предлагали соединиться для наступления на Или. Переговоры не повели ни к чему, и военные действия были открыты. Скоро, однако, обнаружилось, что в лагере осаждающих есть многие сочувствующие возвращению белогорских ходжей в Кашгар. Киргизы, готовые служить тому, кто предложит им более выгодные условия, вероятно, были подкуплены Бурханеддином. В первом же сражении киргизы, а вслед за ними и большая часть беков со своими войсками перешли на сторону осажденных. Предводитель войск черногорской партии едва успел бежать с остатками своих сил. Ободренный так легко достигнутым успехом, Бурханеддин двинулся к городу Кашгару и занял его без сопротивления ⁶⁴. Черногорские ходжи бежали. Пробыв недолгое время в Кашгаре, Бурханеддин назначил хакимом этого города киргиза Кабида, а сам двинулся к городу Яркенду. Из посланных с ним Амурсаною калмыков и китайцев, в войске Бурханеддина остались: первых 600 человек и вторых 200 человек. В это время, как мы уже говорили выше, правитель Яркенда был ходжа черногорской партии Джаган, весьма любимый своими подданными за доброту и благородство характера ⁶⁵. Жители Яркенда, вероятно, более из чувства привязанности к своему [92] правителю, чем из религиозных побуждений, решились упорно защищаться. Бурханеддин подступил к Яркенду, послав депутацию с предложением от имени Амурсаны и богдыхана сдаться и принять подданство Китая. Послов, прежде представления Джагану, вынудили облобызать порог его двора. На их предложение ходжа отвечал, что он мусульманский владетель и других отношений к неверным, кроме газавата, иметь не может. Начавшиеся военные действия были, или нерешительны, или же успех клонился к стороне осажденных. Тогда Бурханеддин обратился снова к уже испытанному им над Учь-турфаном средству — к подкупу. Двое лиц, занимавших высокие должности в придворной иерархии. Ишик-ага-ниаз и Ашур-кази-бек, прельщенные обещаниями, составили заговор в пользу Бурханеддина. Во время общей вылазки из города, произведенной 40.000 человек, осаждавшие были оттеснены и успех мог бы быть полным, но вдруг заговорщики, бросив свои знамена, побежали назад и этим произвели сперва беспорядок, а потом и бегство в рядах яркендцев. Киргизы, не принимавшие еще участия в деле, ударили на бегущих. Паника сделалась общею. Все толпились к городским воротам и большая часть осажденных была перебита. Ходжа Джаган после этого поражения бежал ночью из города, а жители на другой день отворили ворота Бурханеддину. Посланная, за ходжами погоня настигла их, и они, после упорного сопротивления, были взяты в плен, приведены в город Яркенд и там казнены.

Таким кровавым путем в Кашгарии было восстановлено снова господство белогорских ходжей, принявших подданство Китая. В результате китайцы, в течение нескольких лет достигли с самыми ничтожными средствами владычества над двумя обширными государствами, Джунгариею и Кашгариею.

На самом деле, китайское владычество, не поддержанное действительною силою войск, оказалось очень непрочным одновременно как в Джунгарии, так и в Кашгарии. В 1757-м году против этого владычества восстают разом Амурсана в Джунгарии и Бурханеддин в Кашгарии.

Амурсана, предав свою страну китайцам, скоро убедился, что они смотрели на него, как на орудие для овладения Джунгарией, и при первом удобном случае готовы освободиться от него. Тогда, пользуясь возвращением в Китай большей части китайских войск, Амурсана решается восстать против им же самим приведенных неприятелей, и объявить себя ханом. План его удается: 500 китайцев с их начальником уничтожены и [93] калмыки признают его своим ханом. Но новый хан в следующем же году, услышав о движении против него новой китайской армии, не нашел в себе силы защищать свое царство и бежал через киргизские степи в Сибирь, где и умер в следующем году ⁶⁶ от оспы. Китайская армия вторично без сопротивления занимает Джунгарию. Китайцы, вероятно, считали свою власть мало упроченною в Джунгарии, потому что эта страна досталась им без кровопролития.. Поэтому в следующем же, 1758-м году, пользуясь незначительными частными восстаниями, богдыхан выслал три армии, под начальством Чжао-хой и Фу-де, с приказанием, искоренить джунгаров. Началось страшное избиение калмыков, без разбора возраста и пола. Около 1.000.000 душ погибло в этой бесчеловечной резне ⁶⁷. (Сто лет спустя, в этой же самой местности было вырезано, во время дунганского восстания, еще около полумиллиона китайцев, солонов, сибо и калмыков).

Джунгарское царство перестало существовать. Только незначительная часть калмыцкого рода Дурбат была пощажена, а остальные жители этой некогда богатой страны были истреблены. Спаслись немногие, бежавшие в киргизские степи, да еще до 10.000 кибиток, под начальством султана Тайша-Серена, успели уйти от истребления, бежав к нашим волжским калмыкам. Джунгария была разделена на семь округов. Из них Или, Тарбагатай и Кур-кара-усу составили илийское наместничество; Баркуль и Урумчи были присоединены к провинции Гань-су, а остальные два округа, Кобдо и Улясутай, получили отдельное управление ⁶⁸. Китайцы построили на месте стойбища джунгарских ханов город Кульджу, завели в стране военные поселения из монгольских племен, солдат зеленого знамени, пограничных с Манджуриею: сибо, солонов и дауров, переселяли туда преступников и бедняков, не имеющих земель в Китае. К этому же [94] времени, вероятно, относится переселение китайцами из своих западных провинций, — Гань-су и Шань-си, в Джунгарию китайских мусульман, известных под именем дунган ⁶⁹. Кроме того, в 1771 году, в Джунгарию воротилась большая часть, калмыков, ушедших в Россию в начале XVII столетия с ханом Хо-урлуком ⁷⁰. Наконец, китайцы, в последующие столкновения с Восточным Туркестаном, выселили часть его жителей в Джунгарию, [95] где они и известны под именем таранчей ⁷¹. После уничтожения Джунгарии, китайцы быстро обратили свое оружие против Кашгарии, с целью усмирения в ней восстания или, вернее, с целью завоевания этой страны, так как поход Бурханеддина, с несколькими сотнями китайцев и калмыков, еще не обязывал население признать всегда ненавистное им владычество китайцев. По получении первых сведений о восстании в Кашгарии, Чжао-хой, начальник илийского наместничества, двинул из Или отряд из 2,000 калмыков и небольшого числа манджуров и туркестанцев через Музартский проход на город Кучу. Город этот был готов к упорному сопротивлению, и незначительный отряд, высланный с Или, вернулся обратно без успеха; тогда Чжао-хой выслал новый отряд в 10.000 человек, составленный из манджуров и китайцев, дорогою через Куня-турфан к Куче. С своей стороны, яркендский ходжа привел кучинцам подкрепление из 10,000 отборного войска ⁷². Китайцы, разбив подкрепление осадили город. Они повели свои подкопы за «ли» (около 200 сажен) от города, и уже дошли довольно близко, когда вдруг осажденные пустили воду и утопили 10 офицеров и 600 солдат. Положение осаждающих было не особенно выгодно и они уже думали об отступлении, но бегство ходжи из Кучи помогло им. Жители города после этого бегства не хотели долее сопротивляться и отворили ворота. Не смотря на добровольную сдачу, около тысячи кучинских воинов было изрублено победителями при вступлении в город. Китайский император Цан-лунь, получив донесение, что китайский военачальник виновного ходжу упустил, а сдавшихся перебил, велел и его казнить, и одновременно предписал илийскому [96] наместнику, Чжао-хою, и его помощнику, Фу-де, двинуться в Кашгарию с новыми силами. Движение китайцев было произведено весьма быстро, но с недостаточными силами и с планом, дурно составленным. Подступив к Аксу и заняв этот город, Чжао-хой с 2.000 отборной кавалерии из солонов и манджуров двинулся на Яркенд ⁷³, поручив помощнику своему, Фу-де, следовать за ним с пехотою. Ходжа выступил из Яркенда с 10.000-ным войском, разбила китайцев по частям и вынудил их поспешно возвратиться в г. Аксу, где они и зимовали. Получив новые подкрепления из Китая, Чжао-хой двинулся вторично против города Яркенда, которым и овладел на этот раз без боя. Ходжа, в сопровождении своих приверженцев, бежал в город Хотан. В своем донесении богдыхану, Чжао-хой говорит, что жители Яркенда встретили китайцев радостно, с прохладительными яствами. «Все улицы, по которым проходил я, продолжает китайский военачальник, были полны народом, стоявшим на коленях во все время моего шествия. Время от времени, я обращался к народу с ободрительными словами и старался объяснить то великое счастие, которое будет его уделом, если он отныне впредь будет оставаться верен скипетру вашего величества. Вместе с тем, жителям была обещана неприкосновенность их обычаев и религии». (Радость жителей, при вступлении китайских войск, о которой упоминает Чжао-хой, весьма подозрительна и не вяжется с тем, что жители встретили китайцев стоя на коленях. Вернее, что они чувствовали себя весьма неспокойно, ожидая себе участи джунгаров или кучинских солдат и, становясь на колени, они хотели умилостивить своих победителей; иначе не для чего было время от времени обращаться к ним с ободрительными словами).

Из Яркенда Чжао-хой двинулся на Хотан. Хан-ходжа (брат Бурханеддина) выступил к нему на встречу в боевом порядке, но был разбит и бежал. Город сдался без боя. Послав из Хотана своего помощника, Фу-де, к стороне Бадахшана преследовать ходжей, Чжао-хой двинулся к Кашгару, который и занял без сопротивления. Фу-де настиг ходжей и разбил на голову следовавших с ними приверженцев. Четыре ходжи были убиты в сражении, двое взяты в плен. Спасся только сын Бурханеддина, Сарым-сак или Саали-ходжа. [97]

Таким образом, в 1758-м году была завоевана китайцами Кашгария. Слабое сопротивление китайцам доказывает как недостаток патриотизма и храбрости в населении, так и их недовольство правлением ходжей. Надо думать, что население, сдавая своим врагам без боя большие города, рассчитывало в замен подчинения чужеземному и ненавистному владычеству приобресть покой, которого так долго были лишены жители Кашгарии.

К счастию для этой несчастной страны, китайский военачальник Чжао-хой своею умеренностию и благоразумными распоряжениями сумел облегчить для жителей тяжесть иноземного ига. Его донесение императору Цянь-луну, посланное из лагеря под Кашгаром (от 13-го сентября 1759-го года), признано образцовым, и копии с него розданы всем китайским государственным сановникам для руководства. Этот любопытный документ рисует довольно определенно то состояние, в котором нашли Кашгарию китайцы, поэтому мы приводим из него некоторые выдержки ⁷⁴.

Из донесения видно, что кроме шести городов: Кашгара, Яркенда, Хотана, Янги-гиссара, Аксу и Кучи, китайцы считают в Кашгарии еще 13 малых городов и 16,000 деревень и хуторов.

Народонаселение Кашгарии, по поверке его китайскими чиновниками, оказалось от 50.000-60.000 семейств, не считая тех, которые бежали с ходжею, и 12.500 человек политических преступников, приговоренных к ссылке на Или для земледельческих работ ⁷⁵. [98]

Собственно в Кашгарском округе было только до 16.000 семейств, составлявших 100.000 душ («рыл»), а население всей Кашгарии до 375.000 «рыл». Город Кашгар имел в окружности немного более 10 ли (около четырех верст). Он очень обеднел и опустел. Жили в нем всего 2.500 семейств. К востоку от Кашгара, к городам Аксу и Учь-турфану, лежат три города: Файзабад, Пойин-ке (?) и Артуш и два селения Персергуэп (?) и Янгабат. Совокупное население всех этих пунктов составляло 6.000 семейств.

К западу от Кашгара. жили андижанские буруты (дико-каменные киргизы). К стороне Андижана лежали города (кишлаки): Западный Артуш, Упал, Ташмалык, селения Сайрам и Тогузак. К югу от Кашгара, по дороге в Яркенд, лежали два города: Янги-гиссар и Калик (?) и два селения: Тогсун и Кафальскар (?). Во всех от 4.000 до 4.100 семей.

К северу от Кашгара живут буруты. Прежде чем достичь их, надо пройти город Аргу (?) и деревню Курган с 800 семейств.

Постоянные междоусобия привели страну, по мнению Чжао-хоя, к обеднению, так что при последнем ходже она платила [99] джунгарам только 20.000 унций серебра и 2.564 батмана хлеба ⁷⁶. Почва страны была найдена Чжао-хоем неплодородною; обыкновенный урожай составлял сам-четыре или пять; при хорошем урожае до сам-восемь, при дурном, — сам-друг, сам-третей.

Император Цянь-лунь, получив донесение о счастливом окончании войны, сам сочинил похвальное слово в стихах об этом событии и приказал напечатать во всех оффициальных ведомостях. Голова ходжи была вытребована в Пекин и выставлена на показ народу в железной клетке.

Участники войны были щедро награждены. Чжао-хоя возвели в звание гун-а, т. е. князя 5-го класса, и было приказано воздавать ему все почести, присвоенные князьям императорского дома. Фу-де получил другие награды, между прочим позволение въезжать верхом на двор императорских палат. Раздача наград производилась в 1760 году. С этого года китайцы спокойно управляли страною по 1765 год, когда вспыхнуло частное восстание в городе Учь-турфане, т. е. всего пять лет спустя после занятия страны. Причиною восстания этого города были жестокости и распутство поставленных там китайцами должностных лиц; особенно вооружили против себя хаким-бек города, мусульманин, родом из города Хами и начальник китайских войск: первый — своею жестокостью и вымогательством, второй — распутством.

Жители города, выведенные, наконец, из терпения, взялись за оружие, убили своего хакима и вырезали поголовно немногочисленный китайский гарнизон.

Начальник китайских войск, расположенных в Аксу, ближайшем к Учь-турфану, Баншага, двинулся против мятежников, но они, выйдя к нему на встречу, прогнали его. Та же участь постигла и китайского военачальника из города Кучи, спешившего на соединение с аксуйским гарнизоном.

Начальник китайских войск города Кашгара, Нашитун, получив известие о восстании, отправился в город Или, откуда уже были двинуты двумя колоннами 10.000 манджурцев и китайцев. Эти войска через Музартский проход достигли Учь-турфана и осадили его.

Жители защищались отчаянно и только после трехмесячной [100] осады город был взят приступом, все его жители, согласно приказанию из Пекина, были умерщвлены, а в опустошенный город переселили жителей из других пунктов.

Энергические меры, принятые китайцами для усмирения восстания, не позволили ему распространиться на другие города, а жестокость, с которою поступили с жителями Учь-турфана, виновными и невиновными в восстании, отбила охоту повторять подобные попытки и, увеличив ненависть к победителям, заставила скрывать ее долгое время.

Действительно, после учь-турфанского восстания, китайцы шестьдесят лет спокойно управляли страною и считали свое положение уже упроченным, когда в 1825 году появление в Кашгаре ходжи Дженгира, с горстью людей, разрушило в несколько месяцев то, что было создано китайцами в продолжение шестидесяти пяти лет, и выказало в истинном свете как хрупкость системы, принятой китайцами для управления завоеванною ими страною, так и ненависть населения к своим победителям.

В виду особого интереса, представляемого вопросом об организации управления в завоеванном крае в Азии, мы проследим с возможною подробностью, каким образом разрешили этот вопрос китайцы по отношению к Кашгарии.

Повторим, что меры, принятые Чжао-хоем по отношению к завоеванной им Кашгарии, были признаны образцовыми. Меры эти состояли в нижеследующем: прежде всего жителям была обещана неприкосновенность их религии и обычаев; затем следовало наказание виновных; взятых в плен ходжей торжественно казнили; среди населения отыскали 12.500 ⁷⁷ главных участников последнего восстания, которые, как политические преступники, были сосланы на Или и образовали там казенных хлебопашцев (таранчей); значительное имущество ходжей и этих 12.500 человек было конфисковано в казну.

Двумя, последними мерами китайцы сразу достигли двух целей: 1) удалили из страны самую беспокойную часть населения и 2) сделались владельцами значительных земельных участков, которые могли служить для колонизаторских целей. Первоначально эти участки были отданы в аренду частным [101] лицам, с обязательством для них доставлять в казну половину всех доходов.

Для содержания вновь завоеванного края в покорности, Чжао-хой распределил повсюду гарнизоны, которые сперва были очень немногочисленны; например, в Кашгарском округе они состояли из 450 человек манджуров и 900 китайцев, а в пунктах менее важных — всего по 100 китайцев.

С прибытием свежих подкреплений из Китая, сила гарнизонов была значительно увеличена. Местные жители обязывались доставлять для войск провиант, с уплатою за него казною по рыночным ценам.

Для управления страна была разделена на округа. В каждом из них сохранены, первоначально, те же должности, которые существовали и при ходжах. Главные должностные лица были назначены самим Чжао-хоем из туземцев. В последствии хакимы городов назначались из Пекина.

Как размер податей, так и порядок их взимания был сохранен тот же, что и при последних ходжах. Мало того, китайский военачальник, донося об учреждении им прежнего порядка взимания податей, просил, в виду чрезвычайного уменьшения народонаселения в Кашгаре и чрезмерного его обеднения, снисхождения императора к жителям этой страны и на будущее время.

Для оживления торговли, бывшей в большом упадке, Чжао-хой принял некоторые меры, между прочим и относительно изменения монетной системы. В Кашгарии ходячею монетою была медная пул, равная двум китайским каш. При Галдан-церене (Чирине) на них чеканились с одной стороны изображение владетеля, на другой магометанское изречение. Чжао-хой сделал распоряжение об отливке из негодных к употреблению пушек, найденных им в Кашгаре, вес которых простирался до 7.000 фунтов, 500.000 штук мелкой монеты с надписью Цянь-лунь-дун-бао, т. е. Цянь-лунова медная монета, на одной стороне и с магометанскою и манджурскою надписями «г. Кашгар» на другой. Распоряжения Чжао-хоя были признаны в Пекине образцовыми и послужили основанием для системы управления Кашгариею.

В этой системе за весь последующий период остались неизменными следующие главные принципы:

1) Неприкосновенность религии и обычаев; 2) управление туземцами, раскладка и сбор податей, равно и суд над [102] туземцами предоставлялись лицам из туземного же населения с контролем (на практике весьма, впрочем, слабым) со стороны высших должностных лиц из китайцев; 3) размер податей оставлен существовавший при джунгарском владычестве; 4) подати с края должны были покрыть содержание только войск и местной администрации.

Посмотрим теперь, как китайцы выполняли эту программу.

Из Восточного Туркестана образовались две провинции Китая, Джунгария и Кашгария, составлявшие одно наместничество. Во главе его стоял дзянь-дзюн, наместник. Кашгария была разделена на шесть округов или губернаторств (Яркендское, Кашгарское, Янги-гиссарское, Аксуйское, Учь-турфанское и Кучайское), составлявших одно генерал-губернаторство, во главе которого стоял хова-амбань, подчиненный дзянь-дзюну.

Во главе округов стояли амбани, подчиненные хова-амбаню.

Амбаню были подчинены как население округа, так и гарнизон. Непосредственно командовал последним джинтай-амбань, имевший значение как бы помощника амбаня по военной части.

Действительное управление населением в каждом губернаторстве принадлежало хаким-беку, выбираемому хова-амбанем из туземцев.

Утверждение в должности хаким-бека требовало большой процедуры: хова-амбаню был предоставлен только выбор лица на должность хаким-бека. Дзянь-дзюн, с своей стороны, представлял этот выбор в Пекин на рассмотрение сперва дзун-тану (?), потом зун-ды (?), наконец, совету из 12 членов липаяку, который и утверждал выбор окончательно.

У каждого хаким-бека был помощник, ишик-ага-бек. Каждый округ делился на отделы, во главе которых стояли мираб-беки. Они назначались хова-амбанем по выбору хаким-бека, но утверждались в должностях дзянь-дзюном.

Помощниками мираб-беков по сбору податей были мин-беги-беки. В Кашгарском округе считалось 16 отделов с мираб-беками; каждый из них заключал в себе один или несколько кышлаков с прилегающею к ним обработанною землею.

Главные из отделов были: Муш, Сарман, Курган, Каракир, Тогузак, Тазгун, Хан-арык, Кызыл-буй, Файзабад, Янгобат, Упал, Таш-балык, Аргун, Устун-артуш, Алтын-артуш, Биш-каран.

В каждом отделе, смотря по величине его, было до нескольку юз-башей, соответствующих нашим туркестанским аксакалам. [103] Число этих юз-башей в самых крупных отделах доходило до 50-ти. Юз-баши выбирались мираб-беком и утверждались в должностях хаким-беком. Помощниками юз-башей были ун-баши (десятники), утверждаемые в должностях тоже хаким-беком. Наконец, самую низшую степень в служебной иерархии составляли агалагчи, род посыльных.

Все эти лица выбирались из туземцев. Кроме поименованных лиц в каждом округе существовали следующие должности, занимаемые тоже мусульманами.

Нагиб-бек и диван-беги-бек, чиновники для поручений при хаким-беке. Звания эти считались выше пансата ⁷⁸ и этих лиц считали кандидатами на должность ишик-ага-беков.

Кази — судья и муфти — толкователь шариата.

Кроме того, при каждом мираб-беке было тоже по одному кази, по одному муфтию, по одному раису или мухта-саибу и по несколько мудариссов. Последние были учителями в школах.

Падша-шаб (ночной царь), начальник ночной полиции ⁷⁹.

Мухта-саиб или раис ⁸⁰, надзиратель, за храмами, школами и общественною нравственностью. Его атрибут — ременная плеть, которой он имел право бить всех виновных, не разбирая ни возраста, ни пола.

Мутавалли-бек, заведующий вакуфами (духовным имуществом), доходами с которых содержатся мечети, медрессе и богоугодные заведения.

Бадаулир-бек, сборщик пошлин с товаров ⁸¹.

Кереяярах-бек, надсмотрщик за иностранными товарами ⁸².

Арбаб-бек, на обязанности которого лежала доставка арб, лошадей и вообще подъемных средств, для передвижения войск или должностных лиц. Он должен был принимать эти средства от жителей и сдавать их обратно. Те же обязанности лежали и на ишкаул-беке, считавшемся старше арбаба.

Баг-мехтер, смотритель за казенными садами и виноградниками. [104]

Кук-баши ⁸³ и помощники их, дакалчи, заведывали ирригациею.

Позднее китайцы прибавили еще две должности:

Пиан-беги, второго помощника хаким-бека,

Сан-беги ⁸⁴, сборщика хлеба с народа.

Китайцы, утвердив те же подати, которые платили кашгарцы джунгарам, сами не вмешивались в составление дефтеров (податных списков), предоставляя себе право проверки их.

Составление дефтеров, сбор податей и представление их в казну лежало на мираб-беках, их помощниках, мин-бегах и на юз-башах. Кочевое население округов не подчинялось хаким-бекам, а управлялось биями, которые по сборе податей доставляли их прямо амбаню.

По имеющимся сведениям о китайском владычестве в Восточном Туркестане в рассматриваемую эпоху, весьма трудно составить себе определенное понятие, как о действительном числе населения, найденного китайцами в Кашгарии, так и о количестве податей, платимых этим населением китайцам.

Тем не менее, в виду интереса, представляемого этими вопросами, мы сделаем попытку вычислить, из разбросанных печатных данных, пополнив их сведениями, добытыми на месте, средние цифры, определяющие количество населения по округам и размер податей. Цифры эти имеют только приблизительное значение и во всяком случае ниже действительных. Население Кашгарии в Период от 1760 по 1825 год было:

Размер податей, платимых жителями ежегодно за тот же период:

С Кашгарского округа собиралось: 72.000 рублей, 170.000 пудов хлеба и 10,000 концов маты.

С Яркендского округа собиралось: 80.000 рублей, 60.000 концов [105] маты, 1.400. шерстяных мешков, 1.300 концов веревок, 3.000 джинов (110 пудов) меди и 15.000 джинов хлопка.

С Кучайского округа собиралось: 24.000 пудов хлеба, 1.080 джинов (27 пудов) меди, 200 джинов (7 1/2 пудов) селитры и 300 джинов (11 пудов) серы.

Переводя стоимость продуктов на деньги ⁸⁵ получим, что подати Кашгарского и Яркендского округов составляли 190.000 рублей, а принимая приблизительный размер податей с округов Аксуйского, Хотанского и Кучайского в 210.000 рублей, получим общую цифру податей в 400.000 рублей, в том числе деньгами 300.000 и продуктами на 100.000 рублей.

Все собираемые с Кашгарии подати, китайцы употребляли на содержание своих гарнизонов в этой стране и на содержание администрации края.

Вывозилась из страны в город Кульджу только мата, медь, сера и селитра ⁸⁶.

Количество войск, которые содержались китайцами в Кашгарии, тоже не может быть определено с точностью. Приблизительная сила их гарнизонов, распределенных по различным городам, была следующая:

К этим войскам, состоявшим из китайцев и манджуров, прибавлялись еще войска, набираемые из дунган; число последних было от 10.000 до 15.000, что дает общее число всех китайских войск в стране от 27.000 до 40.000 человек.

Главную силу китайских войск составляла пехота, вооруженная луками и фитильными ружьями.

Что касается денежного содержания лицам, составлявшим администрацию края, то оно полагалось только чиновникам из китайцев; из мусульман же денежные оклады были назначены [106] только хаким-бекам. Остальные чины из мусульман, вместо содержания, получали во временное пользование земельные участки (из конфискованных), которые бесплатно обработывались для них населением.

Относительно религиозной терпимости китайцы выказали себя весьма гуманными: в городах, ими занятых, мечети существовали рядом с буддийскими капищами. Они не вмешивались в выбор мулл и предоставили им даже некоторые исключительные льготы.

Точно также китайцы не касались и нравов и обычаев населения: оставили Кашгарцам мусульманский суд и не касались выбора казиев и муфтиев. Впрочем, они оставили за собою право посылать в заседания мусульманских судов своих законников, чтобы не допускать снисхождения суда к соотечественникам.

Жителям была сохранена национальная одежда, за исключением должностных лиц, которые обязаны были носить длинные волосы и китайскую одежду. Исключение сделали только для мулл и казиев, которым оставлена национальная одежда.

В награду за усердную службу китайцы возводили высших мусульманских чиновников в звания вин-а и байцзы. Первый носил на шапке павлинье перо с тремя цветками и пуговицу из драгоценного камня. Пуговицы носились на шапке всеми чиновниками и разделялись на семь классов по чинам: первого — рубиновые, второго — коралловые (которые были присвоены чину, носимому хаким-беками), третьего — из лапис-лазури, четвертого — из голубого стекла, пятого — из зеленого стекла, шестого — из белого камня, седьмого — серебрянные.

При встрече с китайским чиновником на улице, все мусульмане должны были слезать с лошадей.

При объезде города амбанем народ должен был стоять на улицах на коленях.

Если амбань шел в капище, то все мусульманские чины, не исключая хакам-бека, становились у входа на колени со сложенными назади руками. Казуисты-китайцы говорили этим чиновникам, что они становятся на колени не перед амбанем, а перед изображением богдыхана, помещенным в капище. Утешение это было мало достаточным, и можно думать что унизительные обязательства, наложенные мало по малу китайцами на мусульман, сильно парализовали хорошие стороны принятой ими системы управления. [107]

Что касается судебно-уголовной практики, то, повидимому, китайцы в мирное время далеко не были так жестоки, как это не раз представлялось различными писателями. Смертная казнь практиковалась довольно редко. Прежде приговора производилось тщательное расследование. Хова-амбань мог приговаривать всех жителей, исключая должностных лиц. Амбань имел право казнить смертью только за политические преступления. О должностных лицах, подлежащих по закону смертной казни, амбань доносил хова-амбаню; этот последний дзянь-дзюну и только дзянь-дзюн имел право наложить приговор к смертной казни.

Впрочем ловкие китайцы нашли выход, чтобы избежать этой законной процедуры: хова-амбаню и амбаням было предоставлено право разжаловывать чиновников (исключая высших). Поэтому каждого провинившегося они прежде разжаловывали и потом уже казнили как простого смертного.

Казни совершались с большою торжественностью.

Осужденного — все равно, был ли он осужден по шариату или по приговору хова-амбаня, — выводили на городскую площадь в сопровождении войск и толпы народа. Со связанными руками его ставили лицом к народу. Тогда подходил палачь и начинал перед глазами приговоренного точить нож. В то время, когда преступник не мог оторвать глаз от ножа, которым его должны были, повидимому, зарезать, к нему незаметно подкрадывался сзади настоящий палачь и одним взмахом секиры срубал голову.

Кроме того, за некоторые преступления китайцами практиковалась гражданская смерть. Преступника с различными церемониями подводили в солнечный день к дереву и рубили его тень на дереве. Затем, виновного возвращали домой и обязывали никогда не выходить за двери занимаемого им помещения. Родственники казненного таким способом на вопросы, предлагаемые им относительно личности виновного, обязаны были отвечать: он уже умер такого-то числа.

Что касается внутренней бытовой жизни мусульманского населения за время китайского владычества, то мы имеем очень мало данных по этому важному вопросу. Один из мусульманских путешественников в 1812-м году, Мир-изет-уллаха ⁸⁷, свидетельствует следующее:

«Жители Яркенда очень трудолюбивы и состоят большею частью из торговцев, лавочников и разнощиков; невольников между [108] ними весьма немного. Зобатые здесь встречаются весьма часто; приписывает это воде, которую пьют там обыкновенно из тыквенных фляг. Женщины, ни знатные, ни простые, не закрывают себе лицо покрывалом, в противность общепринятому на востоке обычаю».

Относительно большей свободы женщины в Кашгарии, чем в других мусульманских землях, есть и иные указания. Так, в древних летописях говорится, что хотанские женщины в V-VI веках по Р. X. допускались в общество мужчин и оставались. в нем даже по приходе неизвестных еще им гостей; там же свидетельствуется, что хотанские жители весьма вежливы и при встрече друг с другом становятся на колени.

Интересна следующая выдержка из китайской географии Си-юй-вынь-цзянь-лу, изданной в Пекине в 1778-м году, дающая характеристику туземного населения, сделанную китайскими наблюдателями ⁸⁸.

«Туземцы миролюбивы; китайцев уважают и преданы своим начальникам; малодушны, любят зрелища и пирушки; женщины их прекрасно поют и пляшут и ловки на разные фиглярства: стоит посмотреть, как они вертятся кубарем, ходят по натянутой медной проволоке и т. п. Сильный угнетает здесь бессильного; беки чрезвычайно корыстолюбивы. Если простолюдину и удастся скопить сколько нибудь денег, то беки немедленно стараются его обобрать. Поэтому, не смотря на людность города, в нем мало зажиточных семейств. Жители вообще преданы сладострастию и даже содомству. Нравы у них такие же, как у жителей Фу-цзянь-и и обоих Гу-анов».

Почтенный китайский географ, сам не замечая того, делает приговор над системою управления краем, принятою китайцами, системою, допускавшею такое широкое лихоимство должностных лиц.

При дальнейшем изложении мы постараемся выяснить, на сколько это лихоимство, в связи с другими причинами, сделало власть китайцев над страною непрочною.

Еще по одному китайскому известию «жители города Ша-яр (к югу от города Кучи) чрезвычайно грубы, глупы и сварливы. Женщины отличаются красотою, в особенности прекрасным цветом лица» ². [109]

Выгоды, приобретенные китайцами с завоеванием Кашгарии и Джунгарии, заключались в лучшем обеспечении западных границ Китая и, главное, в приобретении обширных рынков для сбыта китайских произведений, преимущественно чая.

Китайский чай не только стал входить все в большее и большее употребление в завоеванных городах, но через город Кашгар начал вывозиться в значительном количестве в Кокан, Бухару и даже Афганистан.

Кроме того, китайцы оставили за собою монополию разработки драгоценных металлов в Кашгарии. Так, например, в Керии (к востоку от города Хотана) на казенных приисках ежедневно работало до 300 человек.

Замирение страны не могло не отразиться на поднятии в ней торговли и промышленности. Китайский географ, которого мы уже цитировали, с восторгом рассказывает о яркендском базаре: «товаров на нем скопляется как облаков на небе, а люди кишат как пчелы в улье». По отзыву одного мусульманского торговца, в 20-х годах настоящего столетия, благодаря китайскому владычеству, явилась безопасность в стране, благодетельная для развития торговли, которой прежде никогда не было, вследствие беспрерывных разбоев и междоусобий. Особенно развилась торговля в Яркенде, который размерами далеко превзошел Кашгар. На обширном городском базаре помещались красиво отстроенные лавки, занятые преимущественно китайцами. Для помещения проезжих было устроено много караван-сараев.

В городе считалось более десяти высших мусульманских училищ, владевших обширными землями. Кроме постоянных жителей, в городе были и арабы, привозимые на рынок из Кафиристана и Бадахшана.

Китайцы, хорошо понимая выгоды, которые они могли извлечь из торговли с прилежащими азиатскими владениями, отказались от своей обычной системы замкнутости и открыли Кашгарию для торговли с соседями. Кроме того, недостаток скота в Кашгарии заставлял их привлекать ненавистных им кара-киргизов пригонять свои стада в их владения.

Все иностранцы, хотя бы они имели постоянное жительство в городах Кашгарии и обзавелись бы там семействами, считались гостями, мусафирами, и не платили никаких податей.

С товаров, назначенных для подарков, или привозимых в незначительном количестве, пошлины не брались вовсе.

Со скота, пригоняемого иностранцами (считая в их числе и [110] независимых кара-киргизов), брали натурою 1/30 всего количества, а со своих подданных 1/20 часть. С внутренней торговли не бралось вовсе податей.

Споры между торговцами разбирались судами присяжных, составленными из самих торговцев.

Киргизы были разделены на разряды и каждый разряд имел своего аксакала., или старшину, выбираемого хаким-беком.

Монетная система, принятая в то время в Кашгарии, была заимствована из Китая.

Ярмак или чох составлял наименьшую медную монету, находившуюся в обращении; 5 чахов составляли 1 пул или кара-пул, или хочан ⁹⁰; 2 хочана составляли 1 долчан.

50 пул составляли 1 теньгу, монету, не существовавшую на самом деле. 1 пул или хочан был равен 1/5 коп.; 1 теньга была равна 10 коп. Китайцы считали подати на пулы или при большем счете на ланы и ямбы.

Лан был равен унции серебра. Ямбою назывался слиток серебра различной величины. Наибольшая ямба равнялась приблизительно 4 3/4 фунта серебра.

Курс на серебро стоял весьма изменчивый. В начале, настоящего столетия китайское серебро весьма упало в цене. Золото считалось тоже на ланы или золотники.

Как единицу веса, китайцы внесли свой джин, равный 1 1/2 русским фунтам. Зерно у них считалось на мешки, батманы и гальбиры (решета). Вес этих единиц меры, ныне не употребляющихся, мне не удалось определить с достоверностью. Приблизительный вес батмана или мешка хлеба составлял около 12 пудов, вес гальбира — около 1 1/2 пуда ⁹¹.

Хлопок, медь, сера, селитра считались на джины.

Линейною единицею для измерения расстояния приняли ли, равный приблизительно 200 саженям и алчин, равный нашему аршину.

Комментарии

36. Первые страницы настоящей главы написаны мною, за неимением других источников, частью на основании показаний авторов, компетентность которых по истории Азии подлежит сомнению. Поэтому я смотрю на эти первые страницы как на вступление в историю Кашгарии, не могу им придавать серьезного научного значения.

37. Souvenir d’un voyage dans la Tartarie et le Thibet, pendant les annees 1844, 1845 et 1846 par M. Hue. Paris, 1860 p. 384.

38. Kashmir and Kashghar. Bellew, 1875.

39. Г. Гюк (Souvenir d’un voyage dans la Tartarie et le Thibet, par M. Hue.) предполагает, что геты, перейдя Тянь-шань (называемый им Муссур), поселились на берегах Или. Эта часть гетов называется торготами или торгоутами; торгоуты, как известно, составляют калмыцкий род, еще и теперь кочующий частью в долине Или, а преимущественно в долинах Кунгеса и Юлдусов. Точно также г. Гюк полагает что часть гетов, двинувшихся в долину Инда, встретила там племя парфян, долго сражалась с ним и, наконец, окончательно утвердилась в Бактриане. Эта часть гетов, по мнению вышеупомянутого автора, называется греками индо-скифами.

40. Г. Белью (Kashmir and Kashghar. Bellew, 1875) делает весьма остроумные заключения для подтверждения своего предположения о движении саков и следом за ними гетов (готов) и юттов, вытесненных гуннами или уйгурами из Восточного Туркестана, частию на западу в Европу, частию на юг в Кабул, Кашмир и Индию. Он говорит, что в Европе следы этих народностей сохранились во многих названиях: Саксония, Ютландия, Готландия; на юге же они повторили имена оставленных ими поселений в Кашгарии, каковы: Кази или Бенарес (Казигар, Кашгар), Гари или Герат (Гари-Кенд, Яркенд), Куча или Кучар (Качар) Курля (Келя), Китан, ныне в развалинах (Хотан). Далее Белью свидетельствует, что при Тимуре страна, известная теперь под именем Кашгарии, называлась Яттою, Наконец, Белью предполагает, что племя яттов или ят, населяющее в настоящее время Пенджаб, суть выходцы из Кашгарии, в эпоху, когда она еще носила название Ятта.

41. Г. Гюк говорит, что гунны, начав с 376 года опустошительные набеги на Римскую империю, покоряют себе кочевой народ, населявший страну Алланов (le pays des Alains, Клапрота: Alano-Gothes), который ищет убежища частию в горах Кавказа, частию же поселяется на Дунае. В дальнейшем же движении на запад гунны или уйгуры гнали перед собою севов, готов, гепидов и вандалов (les Sueves, les Gothes, les Gepides, les Vandales), вместе с которыми и наводняют в начале V столетия Германию.

42. По Белью, уйгуры основали самостоятельное государство в Восточном Туркестане за два столетия до Р. X.

43. Любопытна заметка Валиханова («Известия Географического Общества 1861 г., I., стр. 194) о народах, населявших Среднюю Азию в начале нынешней эры. Он говорит: «В числе народов, живших в Средней Азии во времена ханьской династии китайские летописи упоминают о шести племенах, отличавшихся голубыми глазами и рыжим цветом волос, которых Клапрот (Tableaux historiques de l’Asie, p. 82) и Абель Ремюза (Recherches sur les langues tartares, t. I, p. 306) считали народами индо-германского происхождения (по Клапроту: Nations Alano-Gothes; по Абель-Ремюза: Nations Gothique et Hindo-Scytliique). К числу этих народов принадлежали, между прочим, хакасы, впоследствии киликицы т. е. киргизы и усунь, особенно поражавшие китайцев своим чуждым типом».

В настоящее время, по Валиханову, в Джунгарии обитают два народа: буруты или настоящие киргизы (то, что мы называем кара-киргизы), и киргиз-кайсаки Большой орды, носящие собирательное имя уйсунь. Этих киргиз-кайсаков или уйсуней Валиханов называет просто «казаками» и отличает их от бурутов, называемых им киргизами.

Кочевые обитатели тянь-шанских гор, кочующие на Иссык-куле, на Аксае, на Кок-шале и других местностях, по свидетельству г. Сунаргулова, хорошо знакомого с туземными наречиями и посетившего выше названные местности в 1877 году, называют себя не кара-киргизами, а просто киргизами. Обитателей Большой, Средней и Малой орд они называют, согласно с Валихановым, «казаками» и считают их по происхождению более чистой крови, чем они сами. Далее Валиханов говорит, что между уйсунами есть поколение, называемое рыжими уйсунами (сары-уйсунь), которое себя считает остатками большого и сильного народа.

У Гюка, в его сочинении Souvenir d’un voyage dans la Tartarie et Thibet, chap. IV, встречается род монголов, носящий название калхас (Khalkhas), что невольно наводит на мысль, не родственны ли они хакасам Джунгарии, от которых Валиханов производит киргизов? Интересно, что г. Валиханов, занимавшийся собиранием киргизских сказок, мифов, эпических песен и легенд, был поражен тождественностью их мотивов с мотивами произведений этого рода народов европейских, особенно славянских. Что касается сюжетов сказок, то г. Валиханов в собрании сказок г. Афанасьева нашел только шесть сказок, неизвестных ему во киргизской редакции.

44. Валиханов «Записки Имп. Рус. Геогр. Общ.» 1861 г., т. III, стр. 33.

45. По Белью. После похода арабского полководца Кутаиба, арабы заняли западную Кашгарию и открыли преследование как христианской религии, тай и учения магов. Один из первых обращенных был последователь Зороастра, житель Балха, по имени Самана. В последствии его сыновья сделались губернаторами главнейших арабских провинций: Герата, Самарканда, Ферганы и Ташкента, под общей властью калифа. Внук его Назар, губернатор Ферганы, воспользовавшись слабостью калифа, соединил под своею властью Бухару и Туркестан и положил начало династии саманидов. Его брат и наследник Измаил возвел власть саманидов до высшей степени могущества. После смерти его государство заключало в себе огромное пространство от Испагани до Турфана и от Персидского залива на юге до пустынь Гоби на севере. Господство саманидов продолжалось 150 лет.

46. По свидетельству Валиханова, не смотря на господствующее положение в Восточном Туркестане магометанской религии, буддизм был вытеснен из этой страны только в XVI столетии («Изв. Имп. Рус. Геогр. Общ.» 1861 г., т. III. стр. 34).

47. В записках Мирзы-Шемси-Бухари, изданных В. В. Григорьевым в 1861 г., стр. 33, говорится, что Махдум-Азем (Махдум-Азям), посетив большую часть страны Кашгарской, Яркендской, Аксуйской и Хотанской, нашол и там население, состоящее из двух узбекских колен ак-таулинцев и кара-таулинцев. Ошибка почтенного мирзы очевидна. Ак-таулинцы и кара-таулинцы, или белогорцы и черногорцы суть названия религиозных партий, существующих поныне, а не народностей. В ту же ошибку впадает и г. Уатень, который, по сведениям, собранным им от меккских паломников, говорит, что туземное население Восточного Туркестана состоит из узбеков двух отраслей кара-таг и ак-таг (Wahtens memoir on Chinese Tartary and Khotan. Journal of the Asiatic society of Bengal 1835, vol. IV, p. 661).

48. Землеведение Риттера «Восточный или Китайский Туркестан», изд. 1869 г. стр. 166.

49. В настоящую минуту, когда пишутся эти строки (21-го января 1877 г., в городе Курля, в сорока верстах от укреплении Карашара), в нескольких стах верстах стоят лицом к лицу между Тогсуном и Урумчами армии китайская и кашгарская. Первая из них уже имела несколько успехов. Города Манас и Урумчи взяты, жители их, в числе нескольких десятков тысяч истреблены. Весною та же участь ждет, вероятно, новые города, как например Куня-Турфан, Курля, Куча, так как слабые силы Бадаулета вряд ли могут устоять против десятков тысяч солдат, выставленных Небесною империею. Если русское вмешательство не положит конца этому кровопролитию, то мы, вероятно, увидим снова истребление в Кашгарии десятка тысяч жертв, как уже видели двенадцать лет тому назад истребление нескольких сот тысяч народа в Чугучаке и Кульдже.

50. Белью. Во время его царствования, Мирза-Магомед-Гудар написал историю монгольских ханов Кашгарии, называемою «Тарихи-Рашиди».

51. В. В. Григорьев (примечания к Риттеру «Восточный или Китайский Туркестан», стр. 428) называет Рубруквиста его настоящим именем, — Руисброком.

52. Риттер «Восточный Туркестан», стр. 161.

53. Риттер, «Восточный Туркестан», стр. 164.

54. Белью.

55. Валиханов, «Извес. Имп. Рус. Геогр. Общ.» 1861 г., т. III, стр. 34.

56. Записки Мирзы-Шемси-Бухари, изд. В. В. Григорьевым 1861 г., стр. 34. Валиханов, «Известия Имп. Рус. Геогр. Общ.» 1861 г., кн. III, стр. 34.

57. Голубев. Заилийский край. «Изв. Имп. Рус. Геогр. Общ.» 1861 г., т. III стр. 106.

58. Кочевья калмыков делились на улусы. Места их летовок и зимовок называют стойбищами.

59. Позднее с присоединением Якуб-беком к этим шести городам еще города Карашара, Кашгарию стали называть Джиты-шаром, что значит Семиградие.

60. Для образчика злодеяний, которые совершены были членами дома Галдана для достижения главенства, приведем следующую выписку из статьи г. Абрамова (Г. Семипалатинск, «Зяп. Русск. Имп. Геогр. Общ.» 1861 г., стр. 160), составленной им по переводу китайской книги Сю-юйвынь дзян-лу (записка о землях, лежащих близ западной границы Китая). «В сентябре 1745 г. хан Галдан-Церын (Чирин) скончался. По завещанию его, вступил на ханство второй сын его, Цаван-Дорцзи-Ачжа-Намиял, и вскоре убил младшего своего брата Цаван-Джаиля. Старший сын, Лама-Дарджа, опасаясь подобной участи, убил брата (хана) и принял правление. Сестра его, Улан-Баяр, и муж ее, взбунтовались против Лама-Дарджа, но были убиты. Заметим, что все эти убийства были совершены в течении нескольких лет. В 1754 году, два родственника хана, Таваци и Амурсана, восстают против него. Амурсана с 1.500 воинами пробирается ночью в Или и убивает хана Лама-Дарджу, в его палатке. Тогда народ Джунгарии выбирает себе ханом Таваци (как более близкого родственника бывшим ханам), а не Амурсана, как тот этого ожидал. Тогда оскорбленный Амурсана, как увидим ниже, признает подданство китайцев и предает им свою родину.

61. В настоящее время Музартский проход закрыт, по приказанию бадаулета. и торговое движение из Аксу в Кульджу совершается по второму пути.

62. Валиханов. 1864 г. т. III стр. 41. Тут мы первый раз встречаемся с долонами или дуланами, населяющими теперь местность около укрепления Марал-баши.

63. У Валиханова есть указание, что войска эти двигались на Учь-турфан из Кашгара через Аксай и Кокшал. Это известие мало вероятно. Надо думать, что путь, выбранный ими, была горная дорога из Кокшара через с. Артуш и Кальпин. Несколько ранее и сам г. Валиханов, повидимому, упоминает об этом пути, говоря, что ополчения Хотана и Яркенда двинулись на Янги-Гиссар, а по соединении с ополчением и этого города вышли через Артуш на Учскую дорогу.

64. У Валиханова сказано, что белогорский ходжа был принят в Кашгаре без сопротивления при радостных криках народа, который на городских воротах бил в бубны и играл на трубах.

65. Туземный писатель, живший во время Джагана, отзывается о нем, как о человеке, поощрявшем науки, и сравнивает его правление с веком Мирзы-Гусейна.

66. Г. Голубев рассказывает («Очерки Заилийского края» 1861 г. кн. III). что многие торгоуты калмыки спрашивали его: скоро ли вернется наш батырь (богатырь) Амурсана, который уже давно отправился к Белому Царю просить помощи против китайцев. Таким образом Амурсана, предавший свою родину и послуживший косвенною причиною истребления сотен тысяч своих родичей, продолжает жить в памяти народа как герой, который придет освободить его. Факт, доказывающий, что наивная вера первобытного народа в его благодетелей бывает иногда детски слепа.

67. Абрамов, город Семипалатинск. «Зап. Имп. Русс. Геогр. Общ.» 1861 г.,. т. I, стр. 112.

68. Голубев. «Заилийский край», «Зап. Имп. Русс. Геогр. Общ.» 1861 г., т. III стр. 107.

69. В «Туркестанском Сборнике» за 1867 г., т. V, помещена весьма интересная статья г. Гейнса: «О восстании дунганей в Западном Китае». Автор принимает, что Восточный Туркестан был первоначально населен народом тюркского происхождения, уйгурами или ойхарами, которых он отождествляет с дунганами; численность дунган автор определяет до 30,000,000. Их столица находилась в Карашар, называвшемся прежде Гао-тан. Китайцы начали войну против уйгуров в VII веке при династии Тан. В VIII веке китайцы победили и разрушили Гао-тан. Затем, в продолжении VIII и IX веков до 1.000.000 семейств уйгуров было переселено в Китай в провинции Ган-су и Шань-си. Первоначально ревностные буддисты, уйгуры уже в XIV веке принимают мало по малу мусульманство, которое к ним проникает из Восточного Туркестана.

Предположение г. Гейнса, что дунгане и уйгуры одно и то же племя, повидимому не имеет оснований. Оставляя решение этого вопроса позднейшим исследователям, я, приняв за факт переселение китайцами части уйгуров в свои западные провинции, позволяю себе сделать предположение, что название дунгане относилось только к переселенным уйгурам, которые сильно смешались с китайцами. К уйгурам же, оставшимся в Восточном Туркестане, название дунган ни в каком случае не может быть применено. В настоящее время, во всех городах Кашгарии преобладает один общий, весьма схожий между собою тип: смесь монгольской расы с тюркскою и, быть может, индо-германскою, с преобладанием тюркской расы. Жителя Кашгара нельзя отличить от жителя Хотана и этого последнего от жителя Аксу. Только с этого города монгольская раса выступает заметнее. Резкую разницу с коренными жителями составляют дунгане, явившиеся в Кашгарию вместе с китайцами в средине прошлого столетия. В дунганине китайская примесь выступает на столько ярко, что его можно безошибочно отличить среди десятков туземцев.

70. В XVII столетии, часть калмыков, рода Тургут, вместе со своим ханом Хо-урлуком откочевала в Россию, в степи между Уралом и Волгою (Голубев. «Заилийский край»), Они приняли русское подданство и принимали участие, вместе с русскими войсками, в войне против крымских татар. Эти калмыки не прерывали связи со своими родичами в Джунгарии и, припоминая привольные богатые пастбища их прежней родины, вероятно не раз помышляли о возвращении в Джунгарию. Наконец, один князек, успев избежать истребления калмыков китайцами, уговорил их бежать из России. Действительно, в 1771 году большая часть волжских калмыков, под начальством хана Убаши, двинулась в путь. Русское правительство, послало погоню за ними, но она действовала слабо и не успела воротить их. Этих калмыков ждал другой неприятель — киргизы, которые, преследуя их шаг за шагом, наконец, у озера Балхаша разбили на голову. Только одна треть калмыков достигла Джунгарии. Остальные две трети погибли на дороге. Свобода, за которою они гнались, тоже не далась, им: изойдя в пределы своей прежней родины, они должны были признать подданство Китая.

71. По Валиханову, китайцы для обработки земли записали в казенные землепашцы (таран) 7,000 мусульман.

72. Риттер («Восточный Туркестан», стр. 25) говорит, что яркендский ходжа (Бурханеддин) прислал на помощь к городу Куче 10,000 отборного войска, которое прошло из Яркенда кратчайшим путем чрез Аксуйскую степь. В примечаниях г. Григорьева, стр. 516, значится, что из Кучи в Аксу ведут две дороги: одна кратчайшая, чрез селение Эргюль-Аман, где только и есть брод, пересекающий дорогу; и другая, большая дорога, чрез песчаную степь Кызыл (у Клапрота: Khechel-gobi); по этой последней нельзя миновать прохода чрез «Северную гору».

Относительно первого пути нам не удалось собрать вполне определенных сведений. Нам показывали, что прямо на Яркенд из Кучи не ездят, а следуют дорогою чрез Аксу на Марал-баши, откуда уже есть прямые пути как в Яркенд, так и в Хотан. Тождественность же второго из указанных выше путей с пройденным нами не подлежит сомнению.

73. Вероятно, чрез укрепление Марал-баши.

74. Риттер «Восточный Туркестан», стр. 263-269 и 521-525.

75. В сочинении Риттера «Восточный Туркестан» и примечаниях к нему В. В. Григорьева мы нашли следующие цифровые данные, могущие служить к приблизительному определению количества населения в Кашгарии и размера платимых податей.

1) По китайской географии Си-юй-вый-дзян-лу, 1778 г., перевод Тимковского: в Кашгарском округе значится населения 16.000 податных душ в Яркендском округе населения 32.000 податных душ, или 80.000 семейств или 400.000 «рыл»; податей в Кашгарском округе: 36.000 дан серебра (унций), 14.000 мешков хлеба и 10.000 кондов маты. Податей в Яркендском округе: 35,370 унций серебра, 30 унций золота, 1.649 унций пошлинного серебра с товаров, 57.569 концов маты, 15.000 джин. хлеба, 1.432 мешка, 1.297 концов веревок, 3.000 джинов меди. (По мнению Тимковского, денежные сборы в округах Кашгарском и Яркендском идут на содержание войск).

2) По Тимковскому, гарнизон в Кашгаре состоял из 10.000 человек и в Аксу — из 3.000 человек.

По сочинению Мир-узет-улаха, посетившего страну в 1812-м году, население Яркенда состояло из 40.000 податных душ. Подать, платимая г. Кашгаром, состояла из 6.000 тенег (600 рублей) в месяц. По этому же труду, гарнизон в Кашгаре состоял из 5.000-6.000 человек и в Яркенде до 2.000 человек.

3) По известиям, собранным (в 1835 г.) от меккских паломников (к этого рода известиям надо относиться с большою осторожностью), в городе Кашгаре считалось 16.000 душ; в городе Яркенде 30.000 семейств, до 200.000 душ; в городе Хотане 700.000 душ; населения в стране до 2 1/2 миллионов. Гарнизона в Кашгаре) в виду неприязненных отношений с Конаном, гарнизон, был усилен) до 8.000 человек; в Яркенде 2.000 человек. По базарным дням, в городах стекается 20,000 народа. Хотанский округ дает более дохода, чем округ Яркендский.

4) По древним китайским известиям населения в г. Кашгаре, за 50 лет до Рождества Христова (г. Кашгар носил в то время название Су-лэ], было 1.510 семей, 18.647 рыл (по другим известиям до 100.000 рыл).

В городе Хотане, в первом веке до Рождества Христова, было 3.300 семейств, 19.300 рыл (по другим известиям 3.200 семей, 83.000 рыл). Гарнизона в г. Хотане было 2.400 человек (по другим известиям 30.000 воинов). Гарнизон в Кашгаре — 2.000 воинов.

5) По другим известиям, населения в Аксу было 6.000 домов, 20.000 семей; в Учь-турфане — 10.000 семейств; в Куня-турфане — 3.000 семейств, 20.000 рыл; в Бугуре — прежде 2,000 семейств, потом, в 1778 г., всего 500 семейств; в г. Кучи — 1.000 семейств; в г. Ша-яр — 700 семейств; в г. Бай — 500 семейств. По этим известиям, жители города Кучи платили податей: 200 мешков хлеба, 1.080 джин. меди, 200 джин. селитры и 300 джин. серы.

76. Причину уменьшения подати джунгарам надо искать еще в ослаблении власти джунгаров над Кашгариею.

77. При цифре населения к 375.000 душ 12.500 ссыльных составят около 15% всего взрослого мужского населения.

78. Пансат есть военный чин, соответствующий пятисотенному начальнику.

79. В Коканском Ханстве они носили название мир-шабов.

80. Это и есть раис Бухары.

81. Иначе зякетчи.

82. В бытность мою в Кашгаре мне наивно объясняли, что главная обязанность кереяярах-бека заключалась в бесплатном отбирании из привезенных товаров всего, что могло понравиться амбаню.

83. В Ташкенте им соответствуют мирабы.

84. В Коканском ханстве амбар-беки.

85. Я принимаю стоимость конца маты (6-8 аршин) в 30 коп., стоимость 1 пуда хлеба в 10 коп., 1 джина (1/2 фунта) хлопка в 10 коп., 1 джина меди в 30 коп.

86. По другим сведениям вывозилось в Китай еще золото и нефрит.

87. Риттер, Восточный Туркестан, стр. 101.

88. Риттер, Восточный Туркестан, стр. 61 и 116.

89. Там же, стр. 173.

90. В последнее время Якуб-бек начал чеканить серебряные теньги. Они ходят по 50-ти медных пул или по 25-ти долчанов. Две кашгарские теньги составляют 1 кокан, ходячую монету в Бухаре, Хиве и среднеазиятских русских владениях. Одна кашгарская теньга равняется 20-ти коканским чохам и 30-ти ташкентским чохам. Ямбы в 4 3/4 фунта сер. ходят теперь от 1,000 до 1,100 тенег.

91. В настоящее время для меры сыпучих тел в Кашгарии принят чарик. Один чарик пшена равен 24-м фунтам; один чарик кукурузы равен 26-ти фунтам; один чарик ячменя равен 25-ти фунтам. Тела не сыпучие мерятся на джины. Мерою линейною принят таш, равный 12,000 шагам. Смотря по росту и уменью мерившего, таши бывают от семи до девяти верст. Нормальная длина таша есть восемь верст.

Текст воспроизведен по изданию: Кашгария. Историко-географический очерк страны, ее военные силы, промышленность и торговля. СПб. 1879

© текст - Куропаткин А. Н. 1879
© сетевая версия - Тhietmar. 2016
© OCR - Иванов А. 2016
© дизайн - Войтехович А. 2001