-

КРАТКИЙ ОЧЕРК ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ ПРОТИВ КОКАНЦЕВ

Мирные отношения, существовавшие между Коканским ханством и Россией и поддерживавшиеся в течение десяти лет главным начальством Туркестанского края, были, без всякого, с нашей стороны, повода, нарушены Коканом в настоящем году, и вызвали военные против него действия.

Подробные известия о ходе коканской экспедиции были, на основании официальных донесений, своевременно помещаемы на столбцах «Русского Инвалида». Для ознакомления же читателей «Военного Сборника» с этими сведениями, редакция имела в виду поместить их во всей подробности на страницах этого журнала еще в течение настоящего года. Но в виду того, что не получено еще донесений о всех бывших вовремя коканской экспедиции делах и о мерах, принятых для упрочения результатов похода, редакция полагала более удобным для самих читателей представить им уже полное описание военных действий против коканцев, начав печатание его с ближайшей книжки «Военного Сборника» будущего года.

Тем же из наших подписчиков, которые желали бы и ныне представить себе, хотя сжатую, но полную картину упомянутых действий, мы предлагаем ниже краткий очерк их, доведенный до последних событий на коканской границе, о которых получены официальные сведения.

В половине июля настоящего года в Коканском ханстве вспыхнуло возмущение, вызванное крайне деспотическим, суровым управлением хана Худояра, и кончившееся удалением его из ханства. Находившееся в то время в г. Кокане посольство наше, состоявшее из коллежского советника Вейнберга и флигель-адъютанта полковника Скобелева, выступило оттуда, вместе с ханом, и сопровождало [115] его до г. Ходжента, в наших пределах, прикрывая отступление небольшим своим конвоем из 22 казаков, под огнем мятежников.

Совершившийся в Кокане переворот, хотя и усложнил наши отношения к ханству, тем не менее, можно было рассчитывать, что избранный коканцами ханом, старший сын свергнутого Худояра, Наср-Эддин, который был признан в своем новом звании туркестанским генерал-губернатором, сумеет поддержать добрые отношения к России. На самом же деле оказалось, что новый хан был не более как орудием в руках главы восстания в Кокане, кипчака Абдурахмана-автобачи, сына известного регента ханства во время малолетства Худояра, Мусульман-кула.

Абдурахман-автобачи, вероятно, упоенный легкостью совершенного им переворота, вообразил, что настало время возвратить Кокану прежние его владения, отошедшие к России, и изгнать неверных русских из Туркестанского края. Возбудив проповедями фанатизм коканского населения, преимущественно соплеменников своих, кипчаков, он выслал своих эмиссаров в пограничные уезды наши для взволнования местного на селения и двинул в наши пределы несколько значительных шаек. Последние, хотя и не встретили особенного сочувствия в наших туземных подданных, тем не менее, пользуясь внезапностью вторжения, они успели разрушить несколько почтовых станций, прервать на время сообщения между Ташкентом и Ходжентом и захватить в плен и умертвить нескольких лиц, как русских, так и туземцев. Две главнейшие шайки двинулись: одна к укр. Теляу, в 70 верстах от Ташкента, другая — к г. Ходженту, в надежде овладеть этим пунктом.

Как только, в ночь с 6-го на 7-е августа, получено было в Ташкенте первое известие о вторжении коканцев в наши пределы, немедленно двинуть был против них отряд, под начальством генерал-лейтенанта Головачева, который и выступил, 7-го августа утром, к Теляу; другой же отряд, того же числа, направлен был к Ходженту.

Настигнув коканские шайки, ворвавшиеся в Кураминский уезд, генерал Головачев нанес им полное поражение и отбросил их за границу. В тоже время ходжентский гарнизон, состоявший из восьми рот пехоты, одной батареи и одной сотни казаков, выдерживал три дня усиленные нападения коканских скопищ в числе до 30,000 чел. и, наконец, отбив все нападения их на [116] город, сам перешел, в наступление и принудил неприятеля очистить наши пределы.

Таким образом, попытки коканцев взволновать подданное нам население и, пользуясь неожиданностью вторжения, овладеть каким либо важным пунктом, окончились полною неудачей. Но при том положении дел и настроении умов, которое господствовало в Коканском ханстве, нельзя было ограничиться одним лишь пассивным отражением вторгнувшихся неприятельских скопищ: необходимо было строго наказать дерзкого врага, которому не дано было, с нашей стороны, ни малейшего повода в неприязненным отношениям, и нанести ему, в самом ханстве, чувствительный удар, напомнивший бы ему забытые уже уроки шестидесятых годов.

18-го августа прибыл из Ташкента в Ходжент главный начальник Туркестанского военного округа, генерал-адъютант фон-Кауфман 1-й, с частью войск, предназначенных для предстоявшего похода в Кокан; к этой колонне, за три дня перед тем, присоединился и отряд генерала Головачева, очистив Бураминский уезд от вторгнувшихся в него шаек.

В Ходженте был сформирован действующий отряд из 16 рот пехоты и 8 сотен казаков, при 20 орудиях и ракетной батарее. Начальство над отрядом вверено было генерал-лейтенанту Головачеву, главное же руководство военными действиями в предстоявшей кампании оставлено было генерал-адъютантом фон-Кауфманом 1-м за собой.

20-го августа весь отряд, в упомянутом составе, выступил из Ходжента к коканской границе. По получавшимся сведениям известно было, что вождь восстания, Абдурахман-автобачи, собрал значительные силы в укрепленной позиции близ коканской крепости Махрам [в 44 1/2 верстах от Ходжента], с намерением преградить нашим войскам путь к столице ханства. На следующий день, по вступлении отряда в коканские пределы, стали доказываться неприятельские передовые партии, и вскоре затем значительные массы конных кипчаков, спустившись чрез ущелья с гор, окаймляющих с юга долину Сырдарьи, завязали перестрелку с нашими казачьими сотнями. Несколько раз неприятель пытался бросаться на нашу кавалерию, но каждый раз был, отгоняем удачными выстрелами артиллерии и ракетных станков. Таким образом, продолжая свое движение вперед, отряд прибыл на ночлег к сел. Карачкум.

Рано утром, 22-го августа, отряд снялся с бивака у [117] Карачкума и, построившись в соответственный боевой порядок, и имея обоз в середине, двинулся к кр. Махрам, около которой неприятель расположился в сильно укрепленной позиции. Кавалерия ваша, под начальством флигель-адъютанта, генерального штаба полковника Скобелева, шла несколько правее пехотной колонны, на высоте хвоста ее. Едва отряд наш вытянулся с бивака, как с правой его стороны стали появляться густые толпы неприятельских всадников, пытавшихся атаковать казаков и нападать на отряд с тыла; все эти попытки были отражаемы артиллерийским и ракетным огнем и выстрелами наших казачьих наездников и стрелковых цепей. Когда отряд, продолжая свое наступление с боем, подошел к месту, с которого предположено было атаковать фланг неприятельской позиции, коканцы открыли по нему артиллерийский огонь, постепенно учащавшийся [так как они успели выставить на своем фланге 10 орудий]. Тут дано было приказание атаковать позицию. Обстреляв ее из 12 орудий, генерал Головачев развернул 1-й и 2-й Туркестанские стрелковые батальоны в ротные колонны и двинул их на штурм. Несмотря на огонь неприятеля, стрелки ворвались в окопы с тыла и с фронта, выбили оттуда коканцев и завладели орудиями. По занятии укрепленной позиции, 1-й стрелковый батальон бросился к самой крепости Махрам и, выломав ворота, ворвался в нее, преследуя выстрелами бежавшего к Сыр-дарье неприятеля, который понес при этом огромную потерю. Во время штурма укрепленной позиции и крепости, остальные пехотные войска с дивизионом артиллерии оставались на месте, с которого начато было обстреливание позиции.

Между тем, кавалерия наша, находившаяся, как выше сказано, на правом фланге пехотного боевого порядка, обстреляв своим конным дивизионом неприятельскую позицию, приняла также блистательное участие в поражении коканцев под Махрамом. Полковник Скобелев, с двумя казачьими дивизионами и ракетною батареей, бросился к махрамским садам, правее неприятельской позиции, и, не смотря на пересеченную местность, настиг отступавшие массы коканской пехоты и конницы. Казаки, без выстрела, атаковали в шашки оторопевшего неприятеля, овладели двумя орудиями, увезенными с позиции, и гнали неприятеля на протяжении 15 верст, по направлению к гор. Кокану.

Поражение собранного под Махрамом свыше 30,000 скопища, под начальством автобачи, было решительное: неприятель [118] оставил на поле сражения до 1,200 трупов, и много коканцев погибло в Сырдарье. Трофеями боя под Махрамом были: 39 орудий, много разного оружия, бунчуков и знамен; в самой крепости найдены большие склады пороху и снарядов, и значительные провиантские запасы.

Потеря наших войск в деле 22-го августа состояла: убитыми: один штаб-офицер [Уральского казачьего войска подполковник Хорошхин], четыре нижних чина и один джигит; ранеными: один штаб-офицер [полковник Скобедев — легко] и семь нижних чинов.

Простояв на биваке у Махрама три дня, чтобы выждать прибытия из Ходжента артиллерийского и провиантского транспортов, отряд выступил, 26-го августа, к гор. Кокану. Следование отряда было совершенно мирное: навстречу ему выходили окрестные жители с хлебом-солью, причем им выдавались прокламации главного начальника войск, приглашавшие их обратиться к своим обыкновенным мирным занятиям. От коканского хана Наср-Эддина было выслано к генерал-адъютанту фон-Кауфману посольство и возвращены все пленные, захваченные при вторжении коканцев в наши пределы.

29-го августа отряд подошел к столице ханства и расположился биваком под стенами города; часть же войск была выслана для занятия городских ворот и части крепостной стены. Население столицы было совершенно спокойно и доставляло на продажу войскам разные предметы продовольствия. Однако, от городов и поселений северной и восточной частей ханства не получалось никаких заявлений о мире и покорности, а между тем, стали доходить сведения о том, что Абдурахман-автобачи снова собирает значительные силы у Маргилана, чтобы сразиться с русскими. Известия эти, видимо, тревожили население гор. Кокана.

Так как слухи о сборе Абдурахманом вооруженных скопищ под Маргиланом становились все настойчивее, то войска действующего отряда направились, 5-го сентября, к этому городу и 8-го числа, не встретив на пути сопротивления, расположились биваком на позиции под Маргиланом. Накануне этого дня, автобачи, узнав о приближении нашего отряда, поспешно снялся со своей позиции и стал уходить по направлению к Асакэ. Население Маргилана, освободившись от Абдурахмана, выслало в отрядный лагерь депутацию с выражением покорности и просьбой о пощаде, и выдало девять орудий находившихся в городе. [119]

Для преследования отступавшего автобачи, главный начальник действовавших войск командировал в тот же день, особый летучий отряд, под начальством флигель-адъютанта полковника Скобелева, который, следуя по пятам за отступавшей шайкой, настигает хвост ее у сел. Мин-тюбе, рассеивает его атакой в улицах селения и продолжает гнать автобачи, захватив по дороге три брошенных им орудия.

10-го сентября, узнав, что автобачи направляется к гор. Ушу, полковник Скобелев спешит к этому пункту, занимает его без боя и принимает заявление покорности от почетных граждан города. Здесь уже получается известие, что автобачи, миновав Уш, бросился к Кара-су, с оставшимися при нем 100 джигитами. Имея приказание не увлекаться слишком далеко, флигель-адъютант полковник Скобелев, 11-го сентября, направился обратно чрез Асакэ к Маргилану, где и присоединился к главным силам отряда.

Движение кавалерии полковника Скобелева по большей части юго-восточной территории ханства произвело, совокупно с Махрамским делом, заметное впечатление на жителей. Вслед за депутацией от Маргилана, к главному начальнику войск стали являться с покорностью и просьбою о пощаде представители других городов и поселений ханства; явилось также и несколько из главных сподвижников автобачи. При обратном движении летучего отряда полковника Скобелева от Уша к Маргилану весь край был в полном спокойствии и местное население казалось, невидимому, довольным, что избавилось от тяжелого гнета главы столь неудачно затеянного против нас движения.

Считая население ханства успокоившимся и изъявившим покорность после окончательного уничтожения шаек Абдурахмана-автобачи, генерал-адъютант фон-Кауфман пригласил вновь признанного хана в Маргилан и, по заключении с ним условий мирного договора, перешел со всеми войсками в гор. Наманган, на правый берег Сырдарьи, с целью заняться там расположением отряда. Но автобачи, как видно, не считал еще своего дела проигранным: явившись снова среди кипчаков и киргизов восточной части ханства, он провозгласил опять священную войну против русских и организовал в Андиджане центр восстания, пригласив к себе на помощь Пулат-бека, одного из родственников бывшего хана Худояра, которого кочевники провозгласили коканским ханом.

Для наказания жителей города Андиджана, главный начальник действующих войск отправил к этому пункту отряд под [120] начальством Свиты Его Величества генерал-майора Троцкого. Подойдя к Андиджану, отряд встретил упорное сопротивление: пришлось штурмовать город, причем взято с боя два орудия; неприятель понес в этом деле огромные потери. Город был зажжен в нескольких местах и отряд, выступив из него, предпринял обратное движение к Намангану, сжигая на пути кипчакские поселения. При обратном следовании небольшая часть отряда была выслана для производства ночного нападения на лагерь Пулат-бека, находившегося не в дальнем расстоянии от пути движения наших войск. Нападение удалось вполне: лагерь кипчаков застигнуть врасплох, неприятель рассеян, и почти все его оружие досталось в руки войскам. В обоих этих делах отряд генерала Троцкого потерял: убитыми 12 нижних чинов и ранеными: 5 офицеров, 85 нижних чинов и 5 джигитов.

На другой день после ночного дела, отряд генерала Троцкого соединился с генерал-адъютантом фон-Кауфманом, который, не получая никаких известий от высланного им к Андиджану отряда, двинулся к нему на встречу. По соединении обоих отрядов, войска возвратились, 8-го октября, в Наманган, где застали местных кипчаков и киргизов также в волнении, которое вскоре удалось успокоить.

Почти одновременно, а именно 9-го октября, в гор. Кокане произошел новый переворот. Молодой хан Наср-Эддин, в виду восставшего населения, должен был бежать из Кокана и, подобно отцу своему, спасся в Ходжент, под покровительство русских.

Таким образом, беспорядки и волнения в Коканском ханстве не прекращались. Имея в виду, что одна из целей экспедиции — наказание коканцев за вторжение в наши пределы, была достигнута, а другая заключалась в ограждении на будущее время восточных границ Сырдарьинской области от повторения подобного вторжения, главный начальник действовавших войск признал необходимым занять достаточно сильным и самостоятельным отрядом северную часть Коканского ханства, по правому берегу Сырдарьи, с городом Наманганом, с тем, чтобы иметь в наших руках горные проходы, ведущие из Наманганского округа в Кураминский уезд, и отсюда наблюдать за положением дел в самом ханстве.

В этих видах и оставлена в Наманганском округе большая часть действовавших против коканцев войск, и начальство над этим отрядом, а равно заведывание местным населением вверено полковнику, ныне Свиты Его Величества генерал-майору Скобелеву. [121]

Для обеспечения же Ходжента, отстоящего всего в двадцати двух верстах от границы, крепость Махрам занята особым отрядом.

Сделав все эти распоряжения по обеспечению наших границ и расположению отряда в новозанятой части Коканского ханства, главный начальник действовавших войск возвратился со своим штабом в город Ходжент.

Но и теперь не суждено было окончиться тревожному положению дел на коканской границе. Волнение, бродившее между кипчаками Наманганского округа проявилось наружу вскоре после отъезда оттуда генерал-адъютанта фон-Кауфмана, и уже два раза отряду генерал-майора Скобелева пришлось усмирять восстававших кипчаков. Первый раз, скопища их собрались к западу от Намангана, где и были разбиты 23-го октября выступившим против них отрядом; но, в то же время, пользуясь отсутствием части войск из города окрестные кипчаки возмутили его жителей и, 24-го октября, атаковали цитадель и лагерь, занятые оставшимися войсками. Три дня отстаивался молодецкий отряд наш, и отбитый неприятель сосредоточился в одной из частей города, где сильно укрепился. Получив об этом донесение, генерал Скобелев возвратился к Намангану с главною частью отряда и, 27-го октября, разрушив артиллерийским огнем занятую кипчаками часть города, повел войска на штурм. Город, однако, был взят без потерь, так как кипчаки, понеся страшный урон от огня артиллерии, бежали из Намангана. Наши потери во все пять дней военных действий простирались: убитыми 6 нижних чинов и ранеными: 4 офицера и 34 нижних чина.

Хотя после этого наказания мятежников, население Наманганского округа успокоилось, но за то, на левом берегу Сырдарьи, против Намангана, кипчаки собирали новые силы для изгнания русских. Желая предупредить их намерения, генерал-майор Скобелев перешел с частью отряда через реку и, близ города Балыкчи, разгромил кипчакские скопища, овладев всеми собранными неприятелем в этом пункте запасами; в этом деле войска наши потеряли убитыми одного и ранеными восемь нижних чинов. В тот же день отряд возвратился в Наманган.

Собственно же в Коканском ханстве, по удалении Наср-Эддин-хана, продолжает царствовать полнейшее безначалие, и едва ли местному населению суждено скоро успокоиться после испытанных им в такое короткое время сильных потрясений.

Текст воспроизведен по изданию: Краткий очерк военных действий против коканцев // Военный сборник, № 12. 1875