КОЛЬДЕВИН П.

РАЗРАБОТКА КОЛЕСНОГО ПУТИ В ТЯНЬ-ШАНЕ

В № 45 «Русского Инвалида» помещена статья г. Каульбарса о колесном пути в Тянь-Шане. Я принимал участие в устройстве этой дороги, будучи помощником производителя работ, а потому позволяю себе, как специалист и как человек, проведший пять месяцев с токмакско-нарынским отрядом, сделать в настоящей статье некоторые дополнения к сказанному уже г. Каульбарсом. Кроме того, я считаю своею нравственною обязанностью воздать должное тем труженикам, которым Россия обязана соединением своих средне-азиятских владений колесным путем с Кашгаром, открытым ныне для нашей свободной торговли.

В конце марта прошлого 1872 г., обстоятельства вызвали настоятельную необходимость скорейшего проложения удобной колесной дороги от города Токмака к укреплению Нарынскому. Решено было, что дорога эта должна быть разработана к первым числам июня.

Сформирование с этою целью отряда и поход его в Буамское ущелье не могли быть окончены ранее 19-го апреля, так что собственно для работ оставалось только полтора месяца.

Нужно было дорожить каждым днем. 22-го апреля отряд прошел Буамское ущелье, разработанное в 1868 году, и остановился на берегу реки Чу, у урочища Кок-Майнак. Переправа тысячного отряда на верблюдах или лошадях заняла бы целый день; поэтому решено было навести мост из арб (туземная двухколесная повозка), представляющих чрезвычайно малое сопротивление воде и незаменимых при переправах чрез быстрые горные реки. Так, во время похода бухарцев в хивинские пределы, все войска первых были переправлены через реку Аму-дарью, у Чарджуя, на арбах, в то время, когда вода была так высока, что сбивала верховых. Этот рассказ заимствован мною от очевидца, [184] урядника семиреченского казачьего войска Юрьева, бывшего в плену у бухарцев и начальствовавшего в этом походе артилерией (урядник этот состоял в токмакско-нарынском отряде переводчиком при производителе работ, штабс-капитане Пукалове),

22-го апреля, когда люди отобедали и отдохнули, были вызваны желающие из саперной команды для наводки мостов. Охотниками оказались почти все; саперам хотелось блеснуть пред линейцами, собравшимися смотреть, как это наводят мосты; да и всех интересовало — устоят ли арбы при таком быстром течении (8 футов в секунду).

На наводку мостов чрез два рукава потребовалось полчаса времени, и на другой день отряд перешел по мосту, на разводку которого употребили десять минут. В тот же день войска дошли до реки Байдам-тали у подножия Куак-кы, разработывая на походе те места, которые представляли трудности для движения обозов.

Куак-кинский перевал, отделяющий долину реки Чу от долины реки Кочкура (верховья Чу), имеет протяжение около 30 верст и подъемы на него имеют вид неправильной кладки бутового камня с глиной, представляющей весьма слабую связь. Камни вообще были средней величины, но попадались и крупные, так что очистка дороги от них требовала рычагов и канатов.

Весь перевал Куак-кы разработывался на походе, — солдаты шли и работали, выворачивая большие камни ломами, а меньшие и лежавшие просто на земле откидывали руками.

Начальник отряда, полковник Колокольцев, сам брался за камни; офицеры, унтер-офицеры и фельдфебели оказывались самыми усердными работниками. А кто сам не работал, тот нес ружья работающих, по 4, по 5 штук на плечах. Поднимались с позиции обыкновенно часов в шесть утра и приходили на следующую (делая по 7 и иногда и по 12 верст в сутки) часов в пять-шесть вечера, где и варили обед; на привалах же люди съедали порции, которые или везлись в телегах сзади, или раздавались солдатам при выступлении.

Люди шли бодро, весело, кружками; в средине таких кружков находился всегда какой-либо балагур-солдатик, которого шутки заставляли забывать усталость.

Эти балагуры сами не любили работать, больше указывали и распоряжались; но ни начальник отряда, ни производитель работ, никто и не принуждал их к работе. Они и болтовней приносили [185] достаточную долю пользы, так как поддерживали, веселое настроение отряда.

Особенно отличался один солдатик 4-й роты 11-го линейного баталиона Николаев, который не умолкал ни на минуту и вокруг которого собирался всегда большой кружок; всегда налегке, работать не работал, но беда бывало тому, кто не помогал товарищам: Николаев тотчас закидывал его самыми меткими насмешками. Такие солдаты, как Николаев, составляют неоценимое богатство для роты, а потому пользуются почетом и любовью всех, от ротного командира до последнего солдата.

Перевалив Куак-кы, отряд стал двигаться вверх по Кочкурке, но тут требовались большие усилия для работ, а потому нужно было остановиться: приходилось снимать крутые косогоры в каменистом грунте, сворачивать обломки скал и уширять ворота Кискен-таш (резанный камень). «Я назвал этот проход в скалах «воротами», потому что туземцы утверждали, что он пробит искуственно, но кем и когда — никто не мог объяснить этого.

При всех этих работах замечено было, что солдаты всегда с большею охотой занимались сворачиванием крупных, тяжелых камней, нежели иною более легкою работою. Чем больше требовалось усилий и трудов, тем бодрее и веселее работали солдаты. Проиграют бывало сигнал с работ, но те, которые ворочают камни, ни за что не уйдут, пока камень не будет совершенно отброшен; и долго еще после сигнала раздается «Как на прусской на границе», рабочая песня, привыкших к горным походам, семиреченских войск.

К 7-му мая, отряд проложил себе дорогу к переправе через реку Кочкурку; переправлялись опять по арбяным мостам, наведенным саперами, которые выступили для того за два часа ранее остального отряда.

От переправы чрез Кочкурку, близ урочища Урта-Токай, по долинам Семисты-Бейли и Джуван-арыка солдаты отдыхали, идя без работ. Но за то в Джуван-арыкском ущельи, выбранном нами для продолжения дальнейшей дороги, их ожидало много трудов, преодоление которых может служить красноречивым доказательством того, что русский солдат остался тем же, каким знавал его свет издавна.

Успешным окончанием этой дороги мы обязаны, главным образом, энергии полковника Колокольцева и трудам солдат; наши заслуги, как специалистов, совершенно бледнеют пред ними. [186]

Я не буду вдаваться в подробности хода работ на Джуван-арыке, так как они не имеют общего интереса; скажу только, что при предварительном соображении, составленном после рекогносцировки, мы предполагали построить шесть мостов на Джуван-арыке, один на Тюлеке и один на Он-арче. Все мосты должны были быть кавказской системы, и в случае, если бы они не могли быть окончены в полтора месяца (что почти вероятно), а потребовалось бы провести артилерию, то можно было бы поставить временные мосты, а в некоторых местах проехать бродами.

По доведении дороги до Кумбельского брода решено было вести ее далее правым берегом реки и у Кумбельского брода, где «Черные скалы», состоящие из оплошного, чрезвычайно твердого камня, прямо обрываются в реку, — устроить мол, так как местные обстоятельства указывали на возможность постройки его и на то, что подобное устройство дороги будет прочно.

Успех разработки «Черных скал» дал нам возможность впоследствии, помощью устройства молов, пройти все места, подобные «Черным скалам», и проложить дорогу одним берегом реки до самого Кара-Годжура, где построен мост. Работа эта потребовала несравненно более времени, нежели устройство временных мостов, но составила значительную экономию в деньгах в настоящем и в будущем, так как мосты требуют более дорогого ремонта.

Молы устраивались таким образом, что солдаты, вскарабкавшись на скалы, отделяли от них глыбы, помощью рычагов и канатов, и затем спускали их вниз.

Чрезвычайно красивую картину представляли эти дикие, угрюмые скалы во время работ, когда бесстрашные солдатики вскарабкивались на них и начинали работать, раскачивая нависшие и отделенные трещинами камни, которые с шумом и грохотом катились вниз, увлекая все за собой.

Когда наброшено было достаточное количество камней и глыб, рабочие укладывали их в мол, а после того, все снова поднимались на верх и опять раздавался грохот сбрасываемых камней.

В таком порядке продолжали работать до тех пор, пока мол не возвышался на достаточную высоту над водою; затем уже укладывали самое полотно дороги из мелких камней и песку. Иногда сверху спускали такой величины камни, что уложить их людьми не было возможности и приходилось разбивать порохом.

Порохострельные работы употреблялись нами или в только что [187] упомянутых случаях, или для разломки выступавших скал; но мы вообще избегали их, как слишком копотливые,

Из всех этих работ, самою тяжелою была укладка камней, так как людям приходилось работать в воде, ворочая тяжелыми глыбами. Не менее трудности представляла также укладка их на место, где теснота не позволяла одновременно приступиться многим рабочим.

Самая же отломка глыб была работою весьма опасною; по счастью, ни с кем из чинов отряда не было печального случая. Хотя и бывали ушибы, но все без серьезных последствий. Этим мы много обязаны саперным унтер-офицерам Серкову и Баранову, которые постоянно находились в опасных местах, руководя непосредственно работами. Здесь кстати будет упомянуть и о подвигах самоотвержения старшего унтер-офицера Ивана Кулешова.

Первый подвиг его был при одновременном взрыве скалы несколькими цилиндрами (Цилиндрами в порохострельных работах называются высверленные в камне цилиндрические каналы, в которые насыпается порох, назначенный для разорвания скалы. Проводами называются нити, пропитанные горючим составом, по которым идет огонь.): проводы были уравнены и зажжены- последовал залп и рабочие подошли с ломами, для расчистки глыб. В это время унтер-офицер Куленков заметил, что один цилиндр остался невзорванным и трубка еще горела; крикнув рабочим, чтоб они отбежали, Куленков шапкой зачерпнул воды (это было на одном из молов) и залил огонь.

Впоследствии, когда разрядили цилиндр, оказалось, что пламя не дошло до заряда менее чем на 1/2 дюйма.

Другой случай следующий: разработывали мол под скалами; Куленков, стоявший на верху в стороне от работ, заметил, что большой камень катится сверху прямо на то место, где люди работали. Голос его не мог быть услышан с того места; спускаться и обежать низом, чтоб предупредить рабочих об опасности, было поздно, и ему оставалось лишь одно: взбежать на скалы, под которыми работали и крикнуть берегись, что он и сделал; едва люди успели прислониться к скалам, как огромный камень, пудов в 30, пролетев в каком нибудь шаге расстояния от Куленкова, грохнулся на мол.

Не смотря на тяжелые работы, и на то, что по часам приходилось возиться в воде, больных в отряде почти не было. По [188] вечерам, после ужина и до вечерней зари, наш лагерь представлял чрезвычайно оживленную картину, когда солдатики, отдохнув от тяжелых работ, высыпали из палаток. В одном месте гремели песенники, в других устраивались разные игры, которыми туркестанские солдаты рассеивают скуку походной жизни.

Дальнейшая разработка Джуван-арыкского ущелья, в первых числах августа, и работы на Долонском перевале, в Кара-Годжуре, в ущельях Отука до Он-арчи и от Он-арчи до Нарына, казались пустою забавою, сравнительно с трудностями, преодоленными с самого начала в Джуван-арыке. 11-го сентября колесная дорога в укрепление Нарынское была окончена.

П. Кольдевин.

20-го марта 1873 г.

Текст воспроизведен по изданию: Разработка колесного пути в Тянь-Шане // Военный сборник. № 7. 1873