ЗАЛЕСОВ Н

Несколько слов по поводу записок Н. Г. Залесова.

В добавление к письму Г. А. Литвинова по поводу записок Н. Г. Залесова, помещенному в январской книге «Русской Старины» 1904 года, позволяю себе в видах выяснения истины сказать еще несколько слов.

Упомянутый Сеид-Азим-Мухамет-Баев состоял во главе русской партии г. Ташкента и занимал должность старшего советника при заведующем ташкентским населением, войсковом старшине Серове; но вследствие некоторых злоупотреблений был с этой должности смещен. Кроме того в числе туркестанских депутатов было несколько духовных лиц; Романовский же среди них особенной популярностью не пользовался, так как его деятельность была направлена к ослаблению их влияния; особенно же вооружил он против себя духовенство учреждением так называемаго мегкемэ (народного суда), тогда как до сих пор вся судебная власть сосредоточивалась в руках Баева и часто служила источником различных злоупотреблений. Ослабление же влияния духовенства являлось тем более необходимым, что оно отражалось весьма вредно на русскую политику: так, например, ташкентский казы-килян (главное духовное лицо) относился весьма сочувственно к эмиру бухарскому и был даже уличен в сношениях с ним.

Небезъинтересно поведение некоторых депутатов по возвращении в область. Вот что пишет по этому поводу генерал Мантейфейль, заместивший в области Романовского, в одном из своих писем последнему:

«Сеид-Азим, негодяй первостепенный, писал уже из Петербурга своей партии, Бог знает какие нелепости; между прочим, что он назначен вали (правителем) Ташкента и взволновал мне целый город. [652]

«Когда он прибыл, то я его принял чрезвычайно сурово я сказал ему, чтоб он себя держал тише травы, а в противном случае посажу его до прибытия нового начальника. Байтык на левом фланге тотчас по прибытии из Петербурга набрал шайку в несколько тысяч человек и напал на бея Рустам -Бека, ограбил его род до тла и ушел со всем родом и ограбленным имуществом в горы. Ярошхин, которого я послал для производства следствия, дав ему полномочие с отрядом двинуться в горы, успел его схватить и заключить в Аулие-ата.

«Депутата от киргиз ташкентского района то же самое вообразил, что он начальник всех киргиз, и начал возбуждать киргиз против управляющего».

Коснувшись записок Залесова, необходимо ввести в них некоторые поправки для более верного освещения деятельностн г. Романовского.

Как-то странно звучит фраза: «Для Барятинского было хорошо пользоваться наставлениями простого рядового или офицера младших чинов, ибо никто не мог заподозрить, чтобы всемогущий наместник мог жить умом такого маленького смертного, как Романовский».

Заслуги Барятинского вне всякого сомнения, ему мы обязаны быстрому замирению Кавказа и пленению Шамиля, и конечно для памяти Романовского было бы весьма лестно играть в этой плодотворной деятельности руководящую роль, если бы вышесказанное в записках было справедливо.

Действительно, Романовский пользовался большим расположением Барятинского, и покойный фельдмаршал часто беседовал с ним о Кавказе, так как оба были преданы ему всей душою, но лично при Барятянском Романовский состоял с августа 1856 по апрель 1858 года, когда был переведен в Петербург. Если бы Барятинский так нуждался в уме Романовского, то держал бы его постоянно при себе и не расставался с ним в эпоху своей самой напряженной деятельности. Г. Залесов пишет, что Романовский был назначен в 1865 г. редактором газеты «Русский Инвалид», в действительности же последний состоял на этой должности с 1862 г. по апрель 1865 г., и в указываемое в записках время уже сдал ее.

Затем в записках говорится: Романовский разбил войска бухарского эмира, потеряв не больше, кажется, 8 человек за что, однако же, получил Георгия 3-й степени. Разве результат сражены измеряется потерей? Основной принцип военного дела с возможно меньшими потерями достигнуть наибольших результатов Залесов, как близко знакомый с положением дел в области, не мог не знать, что результаты Ирджардского боя были весьма существенны. [653] После отступления г. Черняева от Джизака (вследствие недостатка продовольствия) дерзость эмира достигла небывалых размеров, я отступление это объяснялось им, как наше поражение; престиж наш в Азии был в значительной степени поколеблен, ибо эмир в глазах азиатов пользовался громадным авторитетом, тем более, что ему еще не приходилось испытать на себе тяжесть русского оружия. Самое сражение, в котором участвовало русских 3.000, а бухарцев свыше 40.000 при 21 орудии, нельзя не признать блестящим делом; погром бухарской армии был полный, почти вся артиллерия попала в наши руки, так что орден Георгия 3-й степени вполне заслужен по статуту.

Взятие таких сильных крепостей, как Джизак и Ура-Тюбе, о весьма незначительными потерями также обращает на себя внимание, если мы вспомним, что наши действия в Средней Азии не всегда были удачны (неудачный штурм Ак-Мечети в 1852 г. и первый Черняевский штурм Ташкента).

Вообще оценка деятельности генерала Романовского в записках носит несколько пристрастный характер. Если некоторые его административные распоряжения, быть может, подлежат критике (хотя много ли мог он сделать в 8 месяцев, из коих 4 были проведены в походах, область же он принял далеко не в блестящем состоянии), то военные его заслуги вне всякого сомнения.

Ю. Р.

Текст воспроизведен по изданию: Несколько слов по поводу записок Н. Г. Залесова // Русская старина, № 12. 1904