ЛЕВШИН А. И.

ОПИСАНИЕ

КИРГИЗ-КАЗАЧЬИХ ИЛИ КИРГИЗ-КАЙСАЦКИХ ОРД И СТЕПЕЙ

СОЧИНЕНИЕ АЛЕКСЕЯ ЛЕВШИНА, ЧЛЕНА РАЗНЫХ УЧЕНЫХ ОБЩЕСТВ, РОССИЙСКИХ И ИНОСТРАННЫХ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Если бы предмет сего сочинения был более известен просвещенному свету, тогда бы труд, ныне представляемый мною на суд читателей, не был издан. Удаление от мест, в которых оный начат, недостаток свободного времени, и изменение рода прежних занятий моих, давно сделали меня чуждым для орд киргиз-казачьих ¹ (Причины, побуждающие меня писать "киргиз-казак", вместо "киргиз-кайсак", изложены в первой главе второго тома сего сочинения), и страны, ими занимаемой; давно обратили мысли мои к другой цели, понудив меня посвятить достижению оной все время и умственные силы мои. Но обстоятельства, при которых я собрал сведения о киргиз-казаках, были столь благоприятны, источники, из коих я заимствовал сии сведения, столь достоверны, и, наконец, повторю, орды казачьи так мало известны, что я почитаю обязанностью издать в свет все то, что имел случай узнать о прежнем и нынешнем состоянии оных. [13]

Первые понятия мои о сем народе почерпнуты мною из Архива Азиатского департамента Министерства иностранных дел ² в течение 1819 и 1820 годов. Я пополнил оные подробностями, замечаниями, поверками и всякого рода сведениями в последовавшие за тем два года, кои провел в Оренбурге и в степях зауральских, будучи туда послан, по Высочайшей воле, тем же Министерством. Время сие, по обязанностям звания моего и охоте к изучению, посвящено было мною беспрерывным сношениям с киргиз-казаками, поездкам к хану Меньшей орды ³, султанам и знатнейшим старейшинам сего народа, наблюдениям его нравов и обычаев, собранию преданий, в нем сохранившихся, чтению маршрутов и всякого рода записок о степях киргиз-казачьих; наконец, разбору и рассмотрению архива Оренбургской пограничной Комиссии ⁴, в коем хранятся все бумаги и дела по сношениям правительства российского с соседственными народами Средней Азии, со времени основания Оренбургской линии, или с 1735 года. Некоторые из бумаг, мною в сем архиве найденных, тем были для меня драгоценнее, что они истлели от времени и сырости. Нередко, прочитав первую страницу листа и желая перевернуть оный, я видел его распадающимся в моих руках на несколько частей, подобно рукописям геркуланским.

Я выехал из Оренбурга в 1822 году. Материалы для сего сочинения были тогда уже все почти приготовлены мною — оставалось только привести их в порядок и заняться изданием, на что полагал я употребить год времени. Но важнейшие обязанности службы и частые путешествия, с ними сопряженные, доныне не позволяли мне достигнуть цели, мною предположенной.

Между тем, многие статьи, вошедшие в состав описания орд киргиз-казачьих, были отдельно напечатаны в разных русских и французских журналах ⁵. Благосклонное принятие оных в России и внимание, коего удостоили их некоторые ученые общества в Париже ⁶, дают мне надежду, что и весь труд мой будет не бесполезен, и что читатели простят мне его недостатки из уважения к новости предмета. Я мог бы дать оному вид несколько совершеннейший, но исполнение такого намерения потребовало бы еще более времени и, может быть, еще на несколько лет отдалило издание сего сочинения. [14]

VADE SED INCULTUS

He излишним почитаю наперед познакомить читателей моих с планом описания орд киргиз-казачьих и земель, ими обитаемых.

Первый том заключает в себе известия географические о стране, мною описываемой. Он не состоит из одних рассуждений и наблюдений очевидца, ибо я видел только те части страны сей, которые прилегают к России, но недостаток собственной опытности заменил я извлечениями из всех известных доныне печатных и рукописных журналов, маршрутов и записок путешественников, бывших в степях киргиз-казачьих или проходивших чрез оные. К материалам сим присоединены многие сведения, мною от киргизов изустно полученные, и, наконец, мои собственные замечания.

Составленная таким образом первая часть сочинения моего требовала наименее воображения и умствований, но много точности и рачения в своде и приведении в порядок различных материалов. Главным правилом моим в сем отношении было ничего не выдумывать и не заменять недостатка положительных сведений мечтательными предположениями.

К географическим известиям, в конце первого тома, присоединил я рассуждение историческое и географическое о реке Сырдарье и землях, к ней прилегающих. Причины, побудившие меня делать сие дополнение, изложены в начале оного.

Второй том посвящен историческому обозрению киргиз-казачьего народа. Сия часть не требует предисловия, и источники, из коих она заимствована, указаны почти на каждой странице. Некоторые читатели, может быть, [15] найдут ее скучною и будут упрекать меня в излишних подробностях, не имеющих общей занимательности. Без сомнения, я мог бы избежать сих упреков, приняв за правило предпочитать приятное полезному, но цель моя была иная: я желал сделать сочинение мое, сколь возможность позволяла, удовлетворительным для людей, ищущих в истории малоизвестного народа предметов для нравственных наблюдений, равно как и для чиновников, кон, подобно мне, по обязанностям службы будут находиться в сношениях с народом киргиз-казачьим. Сии последние найдут во втором томе моем историю управления киргиз-казачьими ордами со времени принятия их в подданство России до начала XIX столетия.

Лица, которым сведения сии покажутся незанимательными, могут избирать для чтения своего только происшествия важнейшие, руководствуясь оглавлением второго тома.

Третий том, заключающий в себе известия этнографические и статистические, есть плод собственных моих наблюдений и замечаний, которые неоднократно сверял я с показаниями самих киргиз-казаков и с мнениями людей, наиболее знающих сей народ.

Теперь скажу несколько слов о географической карте, прилагаемой мною к первому тому. Она составлена из маршрутов и съемок, произведенных в последние 15 лет квартирмейстерскими, инженерными и горными офицерами, которых правительство наше посылало в степи киргиз-казачьи. Свод сих драгоценных для географии трудов в одно целое, показал, что все доныне известные карты Азии, общие и частные, исключая карты барона Мейендорфа ⁷, приложенной к его путешествию в Бухарию, дают столь несправедливое понятие о стране, составляющей предмет сего сочинения, что в некоторых отношениях они скорее могут быть признаны мечтательными предположениями, нежели собраниями топографических сведений. В них горы показаны на местах долин, озера там, где нет вод, реки текут в направлениях противуположных истинному их течению, и проч. Убедившись в столь явных заблуждениях, я решил не пользоваться никакими печатными географическими картами, кроме вышеупомянутой карты барона Мейендорфа, к которой, приняв ее за основание, присоединил все собранные мною рукописные карты. Места, доныне положительным образом неизвестные, оставил я пустыми, некоторые реки южной части степей, [16] а именно Сарасу, Чуй и Талаш, еще никем определительно не описанные, означил я точками, по рассказам путешественников. Руководствуясь правилом, выше объявленным, я желал сим отличить известия положительные от гадательных.

Нет сомнения, что карта, мною ныне издаваемая и не основанная ни на астрономических, ни на тригонометрических вычислениях, подвержена будет со временем многим исправлениям, особенно в подробностях, но ласкаю себя надеждою: для составления общих карт Азии она еще долго будет служить полезным источником.

Комментарии

1. Киргиз-казачьи орды. Имеются в виду казахские жузы. Этнонимы "киргиз-казаки", а также "киргиз-кайсаки", "кайсаки" — были широко распространены в России в сер. XVIII — нач. XX вв. применительно к казахскому народу. Замена самоназвания казахов другим названием, согласно мнению большинства советских исследователей, произошла в результате стремления отличать в официальных документах этот народ от русского казачества сопредельных регионов Южного Урала и Западной Сибири. (О времени появления и значении термина "казах" см.: Самойлович А. О слове "казак" // Антропологические очерки. Л., 1927; Ибрагимов С. К. Еще раз о термине "казак" // Новые материалы по древней и средневековой истории Казахстана: ТИИАЭ АН КазССР. 1960. Т. 8). Ошибочное название казахов сохранялось до национального размежевания Средней Азии. На V Съезде Советов Казахстана в 1925 г. национальная автономия казахов, носившая название Киргизской АССР, была переименована в Казахскую АССР. Таким образом было официально восстановлено правильное наименование казахов. В 1936 г. Казахская АССР преобразована в Казахскую Советскую Социалистическую республику.

2. Азиатский департамент. Был создан в Министерстве иностранных дел России в апреле 1819 г. с целью формирования внешнеполитического курса правительства на Ближнем и Среднем Востоке. Он состоял из двух отделений: первое занималось делами турецкими, персидскими, взаимоотношениями с Грузией и горскими народами; второе отделение ведало делами кочевых народов Кавказской, Астраханской и части Саратовской губерний, казахов, среднеазиатских народов, а также личным составом департамента (см.: Халфин Н. А. Россия и ханства Средней Азии. М., 1974. С. 18-26; Лобинцева М. А. К вопросу о создании Азиатского департамента МИД России // Иран: Сб. статей. М., 1971. С. 84-91).

3. Имеется в виду хан Младшего жуза Сергазы (годы правления 1812-1824), второй сын хана Айчувака (см. коммент, 43, гл. 5, ч. II), с которым А. И. Левшин часто общался по долгу службы в 1820-1822 гг. в качестве помощника председателя Оренбургской пограничной комиссии В. Ф. Тимковского (1781-1832 гг.). Власть Сергазы распространялась на часть родов семиродского поколения и отдельные роды байулинского и алимулинского поколений (о них см. коммент. 4, гл. 2, ч. III).

4. Многие из документов, выявленных А. И. Левшиным в 1812-1822 гг. в Архиве Оренбургской пограничной комиссии, не сохранились до настоящего времени. Поэтому две последние главы второй части его труда (Исторические известия о казахах) вполне правомерно рассматриваются учеными не только как научное исследование, но и как ценный источник по истории казахского народа XVIII — начала XIX вв.

5. Речь идет о публикациях А. И. Левшина в Северном архиве (1823-1825 гг.), Вестнике Европы (1820 г.), Московском вестнике (1827 г.), Литературной газете (1831 г.) и в изданиях научных обществ Франции.

6. Имеются в виду Парижское географическое и Парижское азиатское общества, членом которых А. И. Левшин был избран в конце 1827 и в начале 1828 гг. во время своего первого пребывания в Европе.

7. Егор Казимирович Мейендорф (1798-1865). Офицер Генерального штаба, секретарь дипломатического посольства А. Ф. Негри в Бухарском ханстве в 1820 г. По заданию Азиатского департамента МИД собирал географические и историко-этнографические материалы о территориях, по которым пролегал маршрут дипломатической миссии. А. И. Левшин ссылается на его известную работу, опубликованную на французском языке с предисловием французского издателя, "Voyage d'Orenbourg a Boukhara fait en 1820. Paris, 1826; (см. русский перевод: Мейендорф Е. К. Путешествие из Оренбурга в Бухару. Сер. Центральная Азия в источниках и материалах XIX — начала XX вв. М., 1975).

Текст воспроизведен по изданию: Левшин А. И. Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких гор и степей. Алматы. Санат. 1996

© текст - Ерофеева. И. 1996
© сетевая версия - Тhietmar. 2004
© OCR - Назаров И. 2004
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Санат. 1996