КАРЕЛИН Г. С.

ОТРЫВОК ИЗ ПУТЕВЫХ ЗАПИСОК ПО СЕВЕРОВОСТОЧНЫМ БЕРЕГАМ КАСПИЙСКОГО МОРЯ.

... Июня 1832. На берегу залива Кайдака.

Рано утром пошел я на кладбище вместе с проводниками моими: Барлыбаем и другими Туркменами; шли сначала лощинами, потом по обнаженным глинистым, быстро возвышавшимся холмам; путь был труден: ноги вязли и как бы прилипали к солонцеватой, рыхлой глине: Далее взбирались на крутые утесы, в трещинах и расселинах которых росли кусты жидовника и лировидного ракитника. Пройдя версты три, по явственно выбитой тропинке, взошли или лучше сказать взлезли мы на скалу, состоявшую из плотного известняка; на вершине оной увидели два небольшие колодца с прозрачнейшею, но соленою водою. Они поросли камышом и, еще неизвестною Ботаникам, [229] породою тростника, названного мною Scirpus lucidus: Явление странное на таковой высоте и тем более, что маленькие топи образовались в сплошном камне. Надобно полагать, что соленые родники, выбиваясь из утеса, производили сначала одни солянки, которые и теперь еще роскошно покрывают их окраины, и что постепенное согнивание произвело толщу болота, питающую ныне упомянутое, редкое растение. Отсюда поднялись мы на утес, на пологом скате которого, нашли две ямы или водоема, иссеченные в камне. Глубина обоих два аршина; вода очень холодная, но только в верхнем колодце к употреблению годная. Беспрестанное купание в нем баранов испортило воду и даже сообщило ей противный запах. Отдохнув здесь, взбирались мы на Устьурт, по утомительным крутизнам. Мы шли до ровной плоскости около 3/4 версты. Тут, в расстоянии двух верст, представилось весьма пространное кладбище. Место сие названо по имени великого Магометанского угодника Сяй-Меем и считается святым. Длина кладбища, с Севера на Юг, более 300 саж.; [230] равнина усеяна множеством памятников, гробниц и камней. Многие из них довольно обширны от 2 1/2 до 4 сажен вышиною и устроены на подобие часовен. Могила самого праведника весьма стара и есть худший монумент кладбища. Она представляет полуразрушенный, складенный из плитняка четвероугольник, довольно большого размера; вход, или незакрывающееся отверстие, в величину окошка, обращен, как и у всех прочих, на Юг, т. е. к Мекке. У Восточной стороны воткнут высокий шест, на коем, равно как и на других двух палках, повешены и наверчены всякие лохмотья холста, выбойки, ситцу, бязи, папки, китайки, кожи; клочки шерсти, волос и завязанные в тряпках отрезки ногтей; также старые гвозди, ломаные скобки, петли и другие железные вещи. С Восточной стороны и внутри четвероугольника поставлены стоймя несколько, хорошо обтесанных, в аршин и более, камней, с выемками вверху на подобие тарелки, на коих видны вызженые черные пятна от сожигаемого (в жертву) сала, же набросано множество голов разной [231] скотины и между прочим черепы с рогами аркаров и сайгаков. Последние предметы напомнили мне о произнесенном мною пред Туркменами обете — поклониться их угоднику; я заметил, что Туркмены начали посматривать на меня даже с некоторою недоверчивостию. Вынув приготовленный большой платок, при набожных восклицаниях Старшин и Барлыбая, я навязал его на шест.

Туркмены и Киргизы сели рядом перед могилою и начали очистительные молитвы. Я предупредил их, что собираюсь унести одну голову аркара, и потому просил молиться более. Между тем я осматривал кладбище: — могила святого находится в Южном конце оного; к Северо-Востоку от нее стоит камень над телом убитого за 7 лет пред сим на сражении с Туркменами, Сотылбады, старшего сына известного главы Адаевцев Сююнкары.

Две гробницы на Южной и три на Северной стороне весьма замечательны по своей величине и фасадам; две из них я срисовал. В противность Алкорану, на различных каменьях иссечены и разрисованы [232] изображения людей и животных: они служат вместо надписей, представляя звание или ремесло покойного; на пр. вырезанное изображение корабля означало, что покойник разбойничал на море; лук, стрелы, пищаль, чекан, сабля и тому подобное оружие, показывали что тут положено тело храброго Батыря, лошадь служила эмблеммою Джилкиши, т. е. пастуха; фигура человеческая, с ружьем против аркара — стрелка и охотника и пр.

Все резные изображения очень грубы. На некоторых есть надписи, обыкновенно начинающийся сими словами: Во имя всемогущего Бога и Его Пророка, здесь положено тело (такого то), коего тамга (печать) такова; и при сем вырезана печать.

Одни камни лежат горизонтально, другие стоят торчмя, а при некоторых могилах находились и те и другие. Большие памятники, воздвигнутые на подобие часовни, складены из плитняка, а другие из кирпичей, необозженой глины. Лучшие гладко вымазаны глиною, смешанною с известью или мелом. Весьма многие расписаны зеленою и желтою красками.

Надписи вообще красивы. Нельзя [233] исчислить разнообразия сих надгробных камней и памятников. Внутренность последних была наполнена разнородною клажею, состоявшею из кибиточных решеток, войлоков, сырых кож, винтовок и разной домашней утвари; сначала думал я, что это также приношения поклонников, но вскоре в сем разуверился. Мои Туркмены, окончив пение и молитвы, пошли к большим памятникам и, к великому моему удивлению, вытащили из одного часть войлока и сырую кожу. На вопрос мой, как осмеливаются посягать на такое святотатство, они отвечали: «что клажа, находящаяся в памятниках, не есть жертва угоднику, но спрятанное имение Киргизцев, которые, при кочевках, оставляют здесь лишние тяжести, в полной уверенности, что никто не осмелится до ник дотронуться; но мы не наблюдаем этого обыкновения, считая по закону возмездия, святым делом брать всё, принадлежащее собакам Киргизцам, которые не только ограбили нас и наших братий, но даже вытеснили нас из земель отцов наших». Таким образом добросовестные Туркмены, в [234] похвальном негодовании, не смотря на жар и горы, сбирались было тащить длинные винтовки и другие тяжести, но я уговорил их оставить сей порыв мстительности.

Здесь же погребен вторые сын Сююнкары, Беркут-Али, и старший сын мятежного Каип-Галия Ишимова, — Султан Бикджан, убитый в прошлую зиму на сражении с Туркменами...

Аулов уже нет, но еще доселе заметны следы кочевавших здесь во множестве Ордынцев. Окрестности довольно бесплодны; между немногими растениями попадается солодковый корень (Glycirrhisa hirsuta). На половине пути, между кладбищем и сходом с Устюрта, есть довольно низменная впадина, усеянная обломками плотного известкового камня, между коими во множестве водятся маленькие зайчики.

Кладбище отстоит от берега на 6 верст; мы возвращались прежним путем и чрез 1 3/4 часа вошли в палатки; жар был изнурительный и доходил до 28 1/2°. Реом.