Главная   А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Э  Ю  Я  Документы
Реклама:

РУССКИЕ ГРАМОТЫ 60—70-х ГОДОВ XV в. ИЗ БЫВШЕГО РИЖСКОГО ГОРОДСКОГО АРХИВА

В XIV—XV вв. фактическим главой ливонских городов оказалась Рига. Она держала в своих руках управление новгородской и полоцкой конторами немецких купцов и сношения с другими ганзейскими городами. Поэтому фонд Рижского магистрата сохранил ценнейшие памятники переписки русских и ганзейских городов. Подавляющее большинство внешнеполитических документов Новгорода, Пскова, Смоленска и Полоцка находится именно здесь 1.

Русские грамоты — включая в это собирательное наименование и действительно русские и белорусские материалы — были разобраны, описаны и датированы большим знатоком фондов Рижского городского архива К. Э. Напьерским. Первая опись материалов Рижского архива увидела свет в 1833—1835 гг. 2 Опись русских документов, хранящихся в 18—20 ящиках фонда № 2 — Внешнего архива магистрата, по-видимому, также принадлежащая ему 3, не издана доныне. Исследователи располагают лишь теми документами, которые были включены в подготовленные К. Э. Напьерским сборники грамот 4 и позднее переизданы в «Ливонских, Эстляндских и Курляндских грамотах» 5. Издатели этой многотомной публикации включили и новые сравнительно с публикацией Напьерского документы 6. Однако это двухсерийное издание не было завершено; оно имеет пробел между сентябрем 1471 г. и маем 1494 г. Русские грамоты этого времени остались в подавляющем большинстве неопубликованными. Они привлекались Г. Гильдебрандом для изучения истории полоцкой конторы немецких [326] купцов 7 и частично были представлены на X Археологическом съезде в г. Риге (их описание было включено в каталог выставки на этом съезде 8).

С начала XX в. полоцкие грамоты привлекали внимание только филологов. Однако и Хр. Станг, норвежский ученый, посвятивший языку полоцких грамот специальное исследование 9, не ставил перед собою задачи их публикации. Между тем издание всех русских грамот Рижского городского архива, предусматривающее сплошной просмотр материалов архива, представляется насущной задачей. Даже несистематические занятия в этом архиве приводят к открытиям драгоценнейших памятников древнерусской письменности, представляющих интерес и для филологов, и для историков самого широкого профиля — историков-экономистов, историков культуры и быта, историков международных отношений.

Настоящая публикация имеет целью познакомить лишь с частью фонда «Moscovitica-Rutenica», оставшейся ранее неизданной. Для издания выбраны одна новгородская 10, две смоленские и несколько полоцких грамот 60—70-х годов XV в., датировка которых представляет меньше затруднения, чем остальных.

Опасная грамота Новгорода послам ливонских и ганзейских городов (грамота № 1) датируется по упоминанию степенного посадника Григория Михайловича и степенного тысяцкого Василия Максимовича. К сожалению, неизвестно, какой из Григориев Михайловичей имелся в виду. Речь могла идти о Г. М. Тучине и Григории Михайловиче, сестричиче посадника Василия Александровича. Оба участвовали в приеме Ивана III на пирах 16 ноября 1476 г., но когда они были степенными, неизвестно 11. Больше сведений о Василии Максимовиче. В Коростынском договоре 11 августа 1471 г. он назван тысяцким 12. Другой документ, который знает Василия Максимовича как тысяцкого, проект договора Великого Новгорода с Казимиром 13, датируется довольно широко. А. А. Зимин относит его ко времени между 15 ноября 1470 г. и 14 июля 1471 г., наиболее вероятной датой его составления он считает июнь 1471 г. 14 В. Л. Янин ограничивает время написания проекта февралем — июлем 1471 г. 15 Весьма возможно, что почти в одно и то же время с Коростынским договором была написана близкая к нему по формуляру грамота Новгорода Двинской земле о сложении крестного целования ряда земель на севере, которые переходят великому князю 16, в которой Василий Максимович тоже фигурирует.

Однако Коростынский договор вместе с Василием Максимовичем подписывал другой посадник — Тимофей Остафьевич. В. Л. Янин предполагает, что Тимофей Остафьевич был на степени с февраля по август 1471 г. 17 [327]

Этому мнению противоречит тот факт, что в проекте договора Новгорода с Казимиром, самим Яниным относимого к февралю — июлю 1471 г., нет имени посадника. По-видимому, более вероятно, что Тимофей Остафьевич только вступил на степень в августе 1471 г.

Опасная грамота Новгорода послам ганзейских и ливонских городов не является новостью. Документы подобного рода были известны и раньше (например, грамота архиепископа Семена Риге, Юрьеву и Колывани от августа — сентября 1471 г.) 18. Однако публикуемая грамота несколько отличается по формуляру от предшествующих. Здесь в начале вместо лица, кем выдана грамота, стоит нечто вроде обращения ко всем новгородским властям: архиепископу Новгорода и Пскова Феофилу, степенному посаднику Григорию Михайловичу, старым посадникам, степенному тысяцкому Василию Максимовичу, старым тысяцким, боярам, житьим, купеческим старостам, купцам, купецким детям и, наконец, черным людям.

Примечательно подробное перечисление не только властей, но и всего населения Новгорода, включая черных людей. Никогда раньше в грамотах внешнеполитического характера черные люди не упоминались.

Последним в этом адресе стоит обращение «ко всему нашему государю Великому Новугороду». И здесь есть некоторое отличие от обычного формуляра новгородских грамот. Никогда раньше новгородцы не называли свой город-республику так торжественно, ограничиваясь упоминанием «всего Великого Новагорода».

Опасную грамоту ганзейским послам можно понять лишь в связи с русско-ливонскими отношениями 19. В марте — начале апреля 1472 г. состоялись переговоры новгородских послов в Риге и Дерите 20. В Риге новгородские послы вели переговоры с орденмейстером и просили его быть посредником между Новгородом и ганзейскими городами. Кроме того, новгородские послы просили об этом дерптского епископа, однако ни с городским советом, ни с бюргерами Дерпта они не хотели иметь дело. Городской же совет Дерпта пришел к соглашению с городским советом Риги о посылке «молодого человека... к новгородцам с целью получить опасную грамоту для послов» 21 ливонских городов. Темой всех этих переговоров было восстановление русско-ганзейской и русско-ливонской торговли, нарушенной в 1471 г. «Молодой человек», имя которого становится известным из опасной грамоты, в качестве инструкции взял с собою текст Нибурова договора. Впервые в повестку дня переговоров с ливонскими и ганзейскими городами выносился вопрос «о земскех и о всяких же... делах», обсуждавшийся раньше новгородцами только с ливонскими магистрами.

Датировка опасной грамоты июнем 1471 г. апрелем, маем 1472 г. делает понятной и ту социальную демагогию, к которой прибегали новгородские бояре, чтобы объединить новгородцев против великого князя. «Наш государь Великий Новгород», как он именуется в опасной грамоте, уже вскоре после ее написания вынужден был признать власть Ивана III и потерял право называться «государем».

Таким образом, опасная грамота Великого Новгорода ганзейским послам — один из последних документов времени существования независимого Новгорода, проливающих свет на его внешнюю и внутренюю политику начала 70-х годов.

Внешний вид грамоты заставляет предполагать, что она составлялась в крайней спешке. Грамота написана небрежно, с поправками. Нет даже следов обещанных в ее последней фразе печатей. [328]

Возможно, в Рижский архив попала лишь копия документа, хотя это и представляется несколько странным. Ганзейским послам должна была быть выдана оригинальная грамота, а не ее копия. Более вероятно, что новгородцы после шелонского поражения потеряли право скреплять документы своими печатями, однако формуляр грамот остался прежним.

Наибольшее число «русских» грамот Рижского городского архива происходит из Полоцка, поддерживавшего наиболее тесные связи с Ригой, с одной стороны, Смоленском и Витебском, с другой. Лишь за последнюю треть XV в. в Рижском архиве хранится свыше 70 полоцких грамот. Тринадцать из них могут быть датированы совершенно точно, в них указан месяц, число, индикт и, наконец, есть дополнительные сведения, по которым можно правильно определить, на какой год приходится тот или иной индикт. Для остальных датирующим материалом являются только сведения о полоцких наместниках и рижских бюргермейстерах. К сожалению, все справочные издания относительно рижских ратманов и литовских наместников очень устарели и сообщают крайне неполные данные о карьере тех или иных лиц 22.

Большинство полоцких грамот приходится на время наместничества в Полоцке Олехны Судимонтовича, который оставался в этой должности с 1460 по конец 1476 г. 23 Позднее наместником в Полоцке стал Богдан Андреевич — с 1480 по 1484 г. 24 Такие же широкие границы дают и сведения относительно рижских ратманов, заседавших в ратуше по многу лет. К сожалению, для датировки грамот почти ничего не дают водяные знаки — на многих грамотах их нет, фрагменты других неразборчивы.

Наиболее точно датирована грамота № 7 нашей публикации. Она датируется по 14 индикту и указанию немца Мины. По-видимому, это тот же Мина Зесембек, который упомянут в грамоте Олехны Судимонтовича от 2 октября 1465 г. 25 В грамоте № 7 от 18 апреля 1466 г. полоцкие бояре требовали уплаты полочанину Андрею Филимоновичу 40 берковесков соли, которые ему был должен рижанин Мина. К тому же году, вероятно, относятся и две грамоты о долге Мины полочанину Чюриле. Последний должен был получить с Мины 78 берковесков соли, но получил только «починок», после чего Мина сбежал (грамота № 6). Грамота № 6 написана от имени наместника Олехны Судимонтовича, а грамота № 8 — от полоцких бояр, которые настаивали на возвращении долга, сделанного два года тому назад. Судя по последнему заявлению, грамота № 8 должна быть написана позднее № 6. Этому противоречит и общий тон грамоты (авторам еще не было известно о бегстве Мины, они просто писали о том, что он отсутствует в Риге) и обращение от имени полоцких бояр. По-видимому, полоцкие бояре сами должны были попытаться получить долг, а потом уже передать дело наместнику.

Грамота № 2 имеет, как и все остальные грамоты, написанные от имени Олехны Судимонтовича, верхней границей 1460 г., когда Олехно Судимонтович стал полоцким наместником. Вряд ли грамота № 2 могла быть написана позднее 1466 г., 14 мая которого начался затяжной вплоть до 1471 г. конфликт полочан с рижанами. Документ № 2 сообщает о представляющем большой интерес для истории внешней торговли Полоцка и Смоленска факте посредничества полочан в торговле между смольнянами и рижанами.

Труднее всего поддаются датировке наиболее интересные грамоты о торговых взаимоотношениях Риги — Полоцка — Смоленска и Витебска. Тесно связанные внешней торговлей города, однако, противостояли Риге [329] поодиночке. По-видимому, Смоленск поддерживал связь с Ригой независимо от Полоцка. К сожалению, ото всей его переписки пока обнаружены лишь два фрагмента — две грамоты смоленских старост в Ригу. Это единственные документы, написанные в XV в. Тем более важна их точная датировка, которая, впрочем, представляется почти невозможной. Внешнее представительство в Смоленске осуществлял староста, возможно купеческий староста, хотя с уверенностью этого утверждать нельзя. Подробно известно о деятельности смоленского старосты Аврама Езофовича в начале XVI в., который в погашение долгов ему Сигизмунда I получал доходы от соляной коморы в Ковне, восковой и соляной в Полоцке, восковой в Смоленске 26. О старостах более раннего времени почти ничего не известно.

Безнадежны и попытки по именам старост датировать документы. К сожалению, также глухи, вернее хронологически широки, сведения о рижском контрагенте смольнян — некоем Ганусе Герковиче. Немец под этим русифицированным именем, которое не удается связать ни с одним из упоминающихся в ливонских документах лицом, помимо публикуемых смоленских грамот, известен по дипломатической переписке с Полоцком: в 1463 г. он привез в Полоцк рижское послание по поводу восковой печати 27, в 1478 г. он был одним из рижских послов при переговорах с Полоцком 28. Таким образом, судя по сведениям о Ганусе Герковиче смоленские грамоты могут быть датированы очень широко — от 1463 до 1478 г. Некоторые уточнения вносит история смоленско-полоцко-рижских отношений. Вероятно, должны быть исключены годы конфликта Полоцка с Ригой, т.е. 1467— 1471 гг. Кроме того, смольняне получили право ездить в Ригу только после 1471 г. До этого они должны были торговать с немцами только при посредничестве полочан и только долги имели право платить сами, не прибегая для этого к услугам полочан. Относительно грамоты № 3 трудно сказать, когда она была написана. Тяжба, подобная той, которую затеял Ганус Геркович со вдовой и братом умершего смольнянина Ивана Куприяновича, могла иметь место и до 1471 г. Иван же Куприянович был жив еще в 1466 г. (см. грамоту № 2).

Вторая же смоленская грамота № 9, несомненно, была написана после 1471 г. В ней речь идет о неудачной поездке смольнянина Тита в Ригу. Проигравший в Риге тяжбу с Титом Ганус Геркович (умер в 1476 г.) преследовал его всю обратную дорогу. В Лиливерте (Лилиенварде) он арестовал самого Тита, а в Кукенойсе захватил его корабли с товарами.

До 1466 г. была написана грамота № 4, важная для изучения сношений Полоцка и Смоленска с Ригой. В ней упоминается Русан Кожчичь, брат которого Евлашко Кожчичь известен по источникам конца 50—60-х годов 29.

Для понимания рижско-полоцких отношений очень важна копия соглашения 22 июля 1478 г. (грамота № 10). Только в 1478 г. были окончательно урегулированы все недоразумения, возникшие еще в 1466 г. и бывшие причиной перерыва торговли этих двух городов вплоть до 1471 г. Хотя частично недоразумения были улажены уже в 1471 г., в 1478 г. оказалось необходимым поднять вопросы двенадцатилетней давности. Что послужило толчком для этого, неизвестно. Ответ на этот вопрос можно найти только в ливонских грамотах этого времени, а они до сих пор не изданы. Соглашение 22 июля 1478 г. подробно восстанавливает историю разрыва сношений. По-видимому, полочане потребовали от рижан [330] охраны прав полочан в Риге и сообщили об этом намерении Герману Зундерну (грамота № 5) и Захарье, прибегали и к «непочестливому слову». В ответ на это рижане задержали товары, закупленные в Полоцке зимой. Струги, прибывшие в Ригу за товарами, отправились «на гору» пустыми. Владельцы их потерпели большой убыток. Для урегулирования вопроса в Ригу ездили Сенько Григорьевич, Митько Трухонович, Евлашко Федорович. Они вели переговоры в Кукенойсе с архиепископом, рижскими послами, а затем и в самой Риге — «на местерове городе и на ратуши», где и пришли к соглашению. К Ильину дню (20 июля) полочане получили свои товары. Однако рижские товары они задержали, после чего торговля была прервана на пять лет. В 1471 г. рижане получили свои товары, однако при условии, что осенью на сейме в Индрице должно быть достигнуто соглашение о возмещении убытка кормников (по-видимому, лоцманов). В случае неудачи сейма рижане должны были вернуть полочанам свои товары. Они этого не сделали, хотя сейм и не выполнил поставленных перед ним задач 30. Торговля тем не менее возобновилась. В 1478 г. рижане вынуждены были сделать то, чего полочане от них добивались еще 7 лет тому назад. Они выплатили компенсацию кормникам, однако не в тех размерах, как требовали полочане. Вместо 500 рублей они уплатили только 100.

Целая группа документов относится к зиме 1480 — началу 1481 г. Четыре грамоты описывают злоключения Якуша, слуги полоцкого боярина Зиновья Васильевича. Эта серия открывается грамотой № 11, точно датированной 4 января 1480 г. Зиновий Васильевич, ссылаясь на предшествующую переписку, требовал возврата Якушу 15 грошей и одного рубля — долга некоего Симона. После его смерти долг по решению Рижского совета вынужден был платить его сын Симонович. В сентябре 1479 г. тот обещал привезти деньги в Полоцк, но не привез. Зиновий Васильевич изложил это дело Рижскому городскому совету (грамота № 12) после 4 января 1480 г. до 22 февраля 1481 г., когда Якуш отправил в Ригу послание уже от своего имени — грамоту № 16. Он сообщал рижским властям, что его собственная поездка не увенчалась успехом — в Риге он не нашел Симоновича. Из грамоты Зиновия Васильевича № 13 становится ясным, что Якушу не повезло не только в получении долга. Летнее путешествие по вскрывшимся не позднее мая рекам закончилось для Якуша плачевно. На Дубне его и других людей пана Зиновия перебили, а в Лыкошкове (Лилиенверде) у него отняли шесть мехов соли. В ответ на это пан Зиновий отнял у рижанина Радивона берковеск воска, о чем и поставил в известность рижский совет. Тут уж конфликт приобрел политическое значение. В него вмешались городские власти Риги и Полоцка. По «доброму слову» Рижского рата пан Зиновий вернул воск Радивону. Полочане настаивали и на возврате товара полоцкого боярина. Рижане отказывались это делать под предлогом, будто Лыкошково (Лилиенверде) относится к территории дюнабюргского комтура. Тогда «все поспольство Полоцкого места» поставило более широкий вопрос об охране торговых путей и безопасности полочан: «А што пишет[е], ваша милость, што жь не у вашей земли тая шкода стала пану Зеновью, а тычете, ваша милость, о старыи записи, ино, ваша милость, посмотрите у записех, стоит ли то записех, Лыкошков, а любо Невъгиня, што в Лыкошкове, а либо в Невъгини стеречися нашим полочаном... А надеемся, што ж так строить про то как в наших, так и в ваших старых записех, што рижанину от Риги купцю до Полоцка, а полочанину нашему и до Риги и его животу и товару чист путь, хотя бы и воиско под которым местом стояло» (грамота № 14). [331]

Наконец, уже не полоцкое поспольство, но сам наместник Богдан Андреевич 26 ноября 1480 г. направил рижскому магистрату развернутые претензии полочан (грамота № 15). Помимо вопроса об ответственности рижан за беспрепятственный проезд полочан в Ригу и обратно, наместник потребовал возмещения убытков полочан, торговавших с рижанами и задолго до 1480 г. Так, еще в бытность бюргермейстером Иоганна Зольтрумпа в 1464 г. 31 боярин Сенько Григорьевич недополучил с Германа Зундерна (Жондеря) 50 коп грошей, хотя Рижский городской совет принял специальное решение о возврате долга. И Сенько Григорьевич и полочане приложили немало усилий, чтобы вернуть деньги. Сенько Григорьевич добрался даже до короля, который «обсылал» рижан своими листами. Один из подобных листов от имени полоцкого наместника Олехны Судимонтовича сохранился. Это грамота № 5. Однако и к 1480 г. деньги не были выплачены.

Полоцкие грамоты Рижского городского архива представляют огромный интерес для историка древнерусской торговли. Ни в одном другом русском городе этого времени не сохранилось столько грамот, написанных самими участниками торговли или городскими властями по поводу этой торговли. Полоцкие грамоты позволяют поближе познакомиться с купцами или боярами, ведшими торговлю с Ригой. Ясно, что доля и тех и других была приблизительно равна, может быть даже доля бояр была выше, нежели купцов. Помимо материалов об организации торговли, грамоты сообщают и о тех правовых основаниях, на которых строили свою внешнюю торговлю полочане. Хотя силы контрагентов были неравны, полочане упорно проводили в жизнь принцип равенства и равноправия обеих торгующих сторон. И несмотря на противодействие рижан, они добивались этого.


№ 1

(Приношу благодарность И. Э. Клейненбергу за помощь в чтении и датировке грамот.)

[1471 г. июнь — 1472 г., апрель, май]. — Опасная грамота Великого Новгорода ганзейским послам

К господину пресвещеному арьхиепискупу Великого Новагорода и Пскова владыкы Феофилу и посаднику степенъному Григорьи Михаиловичъ и к старым посадникам и к тысячькым степеному Василью Максимовичь и к старым тысячкым, к бояром и к житьиим и к купечькым старостам и к купьчам и к купечькым детем и к черным людем и ко всему нашему государю Великому Новугороду. Се приехаше послове от Риге и от Юрьева и от Колывана и от всех семидесят городов и от треи Иван Вязов и его товарищи в Великеи Новъгород. А посольства есте правили о том, что быти вашим честным послом (Вместо зачеркнутого людем) в Великом Новегороде от всех семидесят городов и от треи о всякых делах о земьскых и о всякых же и о купечькых делах и попросили есте опаса у Великого Новагорода опасной грамоте. На тых послованьи честных людей по хрестному челованью и Великеи Новъгород, град наш, вашим послом опас дал и опасную грамоту по своему хрестному челованью по новгорочькому и по вашему. Но (Так в рукописи, вероятно следует ино) вашим послом честным людем приехати в Великеи Новъгород или [332] хто с ним (Буква н написана под строкой) будеть, доброволно и отъехати им из Новагорода (Буквы го написаны над строкой) доброволно безо всякоя хытрости. А се вашим послом опас и опасная грамота за Великого Новагорода печатми.

ЦГИА Латв.ССР, Внешний архив Рижского магистрата, ф. 2, ящ. 19, № 12. Бумага. Фрагмент водяного знака неразборчив. Приложен современный перевод на немецкий язык.

№ 2

[1460 г.—1466 г.] сентября 14. Грамота полоцкого наместника Олехно Судимонтовича Рижскому городскому совету с просьбой рассудить полочанина Оникея Селецкого с рижанином Радивоном

От пана Олехна Судимонтовича, подчашего великого короля, воеводы полоцкого, суседом нашим буръмистру и рядцам и всим мешаном Рызкого места поклон. Тако ж здесе жаловал нам мещанин полоцкий Оникеи Селецкии на немчина вашего на Радивона, виноват деи был тому Радивону смолнянин Куприянович берковеск воску, и тот деи смолнян оттослал тому Радивону берковеск воску моим сыном. И мои деи сын отдал тот воск тому Радивону перед добрыми людми. И нине пак деи тот Радивон на том смолнянине таки правит того воску. А моему деи сыну молыт: «Не давал ми еси никакого воску». И он деи на него люди на то даеть, ино в нас черес люди иначеи нелзе, а добрым людем верят. А теперь в том наш полочанин гинет. Про то ж штобы ваша милость справедливость у том учинили, штобы в том осподаря нашего полочанин не загибл. А писана у Полоцку сентября 14 день.

На обороте: Суседом нашим бурмистром и ратманом и всим мещаном Рызкого места.

ЦГИА Латв.ССР, Внешний архив Рижского магистрата, ф. 2, ящ. 18, № 207-а. Бумага. Водяной знак: голова быка с вертикальной линией и косым крестом (Брике № 15063, 1450 г.). На обороте следы печати Олехно Судимонтовича.

№ 3

[около 1466 г.] Грамота смоленского старосты Федора Боногурова Рижскому городскому совету об уплате долгов [Ивана] Куприяновича и Овраме Стевине

От старосты места Смоленского Феодора Боногурова и от мещан приятелем нашим милым паном ратманом места Ризького челобитье и верная приязнь. Ради быхмо слышали вашее милости счастное здоровье, своих милых приятелеи и ваших милих панеи и вашее милости деток. А сами есмо добри здорови до воли милостиваго бога. Што же ваша милость пишете до нас а Ганусе Герковичи, што ж Иван Куприянович поведаете виноват ему, ино естли будеть у Гануса на то запись, и он бы с тою записью сам приехал, а любо приятеля своего прислал. И мы о то право дадим ему, занже Иванова жена в животе, а братонич его теж в животе. И он на них постигаи правом. А штобы в том наши (Написано над строкой) правыи не гибли. А еще ваша милость пишете до нас а Овраме Стевине. Ино брат его был се зде и клал перед нами запись свою. А Яхно вилневець ж туть же был и положил запись на Оврама, и мы о том расмотрели, ино еще на Овраме приходит свыш того. Ино ить перво тая запись у вы-Иваново Епани, што ж Аврам на себе дал. [333]

На обороте: Приятелем нашим паном ратмоном места Ризкого.

ЦГИА Латв.ССР, Внешний архив Рижского магистрата, ф. 2, ящ. 19, № 19-а. Бумага. Водяного знака нет.

№ 4

[до 1466 г.] — Грамота полоцких бояр Рижскому городскому совету относительно тяжбы Русана Кожчича с ратманом Филиппом

От бояр полоцкых и от местичов и от всего посполства братьи нашои посадником и ратманом ризским поклон и верная приязнь. О том вашеи милости пишем, што нашь брат местичь Русан Кожчичь взял в Ивана в Бабина у Смоленску кипу сукна и приехав вашь брат ратманин Филип, а малвить так: «Наша робята тот тобе товар подавали, а нам тот товар приходить, и ты бы мене отлезл», и аз ему не хотел дати. Ен пришел с братьею своею с ыными немци. Ени молвять: «Даи ему, ему тот товар приходить». Ен послушал тых его товарышов и дал ему тот товар, и розлезся с ним, какии добрыи человек, и тот Филип, ваш ратманин, и грамоту на себе дал и тую запись нялся прислати, што с-Ываном за Бобиным записана. А были с ним Иван Высок, а Жидимонт, а Индрицо Герков, а Иван Чортов палець. Ино мне прислал Иван Бобин (Далее зачеркнуто прислал) иного своего приятеля и просить на нем своих пенязей (Далее зачеркнуто у) у другое. А ныне было поехати нашему брату к Новугороду и мы его ссадивше с великое дороги и послали его к вам на исправу и вы бы велели его шкоту и его сором заплатити (Первоначально было заплатирити, буквы ри зачеркнуты), а не заплатите, и ен хочеть свое соромоты искати, занже нашь брат(В рукописи дважды) прав, без вины его волочат, и вы бы о том росмотрели, а о том быхом большого клопоту не драли.

На обороте: Посадником и ратманом ризким.

ЦГИА Латв.ССР. Внешний архив Рижского магистрата, ф. 2, ящ. 18, № 208. Бумага. Водяного знака нет. На обороте фрагменты восковой полоцкой печати.

№ 5

[1466 г.] сентября 14. Грамота полоцкого наместника Олехно Судимонтовича Рижскому городскому совету об уплате торгового долга рижанином Германом Зундерном полоцкому боярину Сеньке Григорьевичу

От пана Олехна Судимонтовича, подчашего великого короля, намесника полоцького, суседом нашим бурмистру и всим ротманом Ризького места поклон. Тако ж се издесе жаловал осподарю королю боярин полоцькии пан Сенько Григорьевич, што там ему виноват Гарман Зунъдерь шесть рублев а 30 рублев. Ино первеи сего (Далее зачеркнуты 4 знака) до вас король (Написано над строкой) и писал (В конце слова ъ исправлен из и), што бы тыи ему пенязи заплачено. Оно таки на тот лист ему не заплачен, и нынече опять осподарь король писал до вас про то, штобы есте тому Гарману Зюнькерю велели тыи пенязи заплатить, а пак ли не усхочет тых пенязеи заплатить ему, и вы с того не подивите, он своего будеть глядеть. Дан у Городне сентября 14 день.

На обороте: Приятелем и суседом нашим пану бурмистру и всим ратманом места Ризького.

ЦГИА Латв.ССР, Внешний архив Рижского магистрата, ф. 2, ящ. 18, № 210. Бумага. Водяного знака нет. На обороте печать Олехно Судимонтовича. [334]

№ 6

[1466 г.] марта 8. Грамота полоцкого наместника Олехно Судимонтовича Рижскому городскому совету с требованием уплаты торгового долга рижанином Миной [Зесембеком] полочанину Чюриле

От пана Олехна Судимонтовича, подчяшего великого короля, намесника полоцкого, суседом нашим милым и ратманом Ризкого места поклон и приязнь. А тако ж здес нам жаловал полочянин на имя Чюрило, што жь деи был ему торг и з вашим немчином з Миною, а остал ему виноват осмъдесят берковьсков соли без дву и прислал ему починок другим немцем Захарькою, а у достали деи тот Мина и збег, а жона деи его и с сыном остала у дому, про то ж штобы вашя милость велели из его дому заплатити Чюрилу. А пак ли не станет ему заплаты, и мы велимы на Захарце ему пенязеи своих смотрете, хто ему починок дал. Писана у Черсбете мар[та] 8 день.

ЦГИА Латв.ССР. Внешний архив Рижского магистрата, ф. 2, ящ. 18, № 232-а, Бумага. Водяного знака нет.

№ 7

[1466 г.] апреля 18. Грамота полоцких бояр Рижскому городскому совету с требованием уплаты торгового долга рижанином Миной [Зесембеком] полочанину Андрею Филимоновичу

От бояр полоцких и мещан и от всего поспольства Полоцкого места суседом нашим и приятелем паном буръмистром и рядцам и всем ратманом Ризского места поклон. А тако ж здес жаловал нам нашь полочанпн на имя Андреи Филимонович на вашего рижанина на Мину, што ж ему великая шкода от него стала. Торговал с ним там у Ризе на сорок берковескав соли. А имел тот Мина дати соль на горе тому Андрею. А и лист дал ему, в кого бы ему соль брати здес у немчина. И приехав сем к Полоцку тот Андреи сла почал лист давати тому немчину, до кого лист писан, у кого бы ему соль брати. А он листа в него не брал, а соли ему не дал. И Андреи и двема листы того Мину объсылал, бы ему вказал, в кого соль взяти. И он того не вчинил. А тои торговли уже (Буквы же написаны над строкой) год будет, как торговал с ним. А ему заплаты и до сих мест не стало. А в том ему великая шкода стала. А смотрите, ваша милость, сами, какая то великая кривда и несправедливость нашим ставится от ваших. Про то ж, штобы ваша милость конечно велели заплатити ему всю ту соль со всею его шкодою, што ему в том стало, бы ему заплата добрая стала, бы нам черес то тот Андреи не жаловал. А писана в Полоцку априля 18 день индикта 14.

На обороте: Суседом нашим и приятелем паном бурмистром и радцам и всем ратманом Ризкого места.

ЦГИА Латв.ССР, Внешний архив Рижского магистрата, ф. 2, ящ. 18, № 232-в. Бумага. Водяной знак: голова быка с вертикальной линией и косым крестом (Брике, № 15063, 1450 г.). [335]

№ 8

[1466 г.] сентября 20. Грамота полоцких бояр Рижскому городскому совету с требованием уплаты торгового долга Миной Зесембеком полочанину Чюриле

От бояр полоцкых и мещан и всего поспольства. Тым почестливым и опатрьным паном, пану буръмистром и войтом и рядцам и всем ратманом Ризкого места нашим милым приятелем и суседом наша вернаяя приязнь, што коли можем доспети. А тако ж здесе жаловал мещанин полоцкыи на имя Чюрило, што ж торговал там у Ризе з Миною Зисембеком. А и записы на то мает у себе тот Чюрило. А как записано, так и до сих мест ему заплаты не стало. А в том ему самая великая щкода. А тому уже годов и с два, как имел сыл (Так в рукописи) тот Мина Чюрилу заплату дати. Ино слышим, што того Мины нет у Ризе сими часы. Ино там жена того Мины и сьн его у дому. А в записох у Мининых так есть записано: только не згодится Мины тых часов, ино мает сын его Чюрилу дати заплату. Про то ж просимы вашеи милости, приятелеи своих и суседов, иж бы ваша милость рачили того досмотрети и справедливость учинити, за нуж тот Чюрило там поехал, а хотячи того, иж бы ему заплата стала в тым. И ваша бы милость справедливость учинили. А подлуг того Мины запису велели бы ваша милость з дому у того Мины заплату дати Чюрилу, аж бы в том шкоду не мел, бо здесе тако ж вашим справедливость бывает. И хто коли бывает виноват вашим, ино им заплата бывает. А писана в Полоцку сентября 20 день.

ЦГИА Латв.ССР, Внешний архив Рижского магистрата, ф. 2, ящ. 18, № 257-а. Бумага. Водяного знака нет.

№ 9

[1471 г. 1478 г.] августа 29. Грамота смоленского старосты городскому совету с требованием рассудить смолънянина Тита с рижанином Ганусом Герковичем

От старости от смоленьскаго и от всех местичов и от всего города ратмоном ризъскым. Здеся нам жаловался Тит на вашего Гануса Герковича, а не виноват есть ему ни едным грошем и ставился пред вашею милостью пред ратъмоны и пятья (Так в рукописи), и вы того Тита в вину не вложили и приставное на Ганусе (Буква а исправлена из у) брали. Панове, с вашим ли будет веданием выпустив Тита из Ригы, да въгнал его в Леливерте и его в яму сажал и хотел мя всадити в далнюю яму. И от того есми дал полкопы воеводе. А струги мои забавил в Куконосе. И тут мене грабил: взял шесть поставов сукна новогонскаго. С вашим ли будет веданием Ганус Геркович Тита грабил в Куконосе, и вы бы того, ратмонове ризъскыи, расмотрели Гануса Герковича с (Написано над строкой) Титом. А не расмотрите, ратмонове, того в правду, ино то узведает бог и король и государь. А мы вашим шькоты не делаем никакое, ваших не грабим. А вы, панове, нам силу делаете. А писана грамота сиа на Петров день.

ЦГИА Латв.ССР, Внешний архив Рижского магистрата, ф. 2, ящ. 19, № 16. Бумага. Внизу листа восковая печать. Можно разобрать две буквы: од. Водяного знака нет. [336]

№ 10

[1478 г.] июля 22. — Соглашение Полоцка и Риги об урегулировании конфликта 1466 г.

Будет ведомо всим добрым людем ныне и потом, всим почестливым паном, кто на нашь сесь лист узрит или услыгаить его чтучи. А как промежи нас буръмистров и ратмонов и всего поспольства Ризького места, а таке же от чесных панов и бояр и мещан и всего поспольства Полоцького места, какая была промежи нас неизгода и нелюбовь и гнев устал в лета после божьего нарожения тисеча лет и четыриста и шездесят шостого году на весне обо възнесеньи божьи, што тут сошли поцькыи(Так в рукописи; следует полоцькыи) струги наемъныи и ненаемъныи своими товары и по свои товары, што перь (Так в рукописи) того были поторъговали, и мы, буръмистрове и ратъмоне, того товару полоцького не выдали, и стругы на гору пошли (В рукописи дважды) поржьнии, для того непочестливого слова и похвалъкы, што Гаръмону говорили и Захарьи, а послеи писали, али будеть што учинено промежи нами с обою стороне, и тыи товары полоцькыи замешкали за нами за рижены от то възнесенья да Ильина дня. И о тых часех был пан Сенько Григорьевич посольством и пан Митько Трухонович и пан Евлашько Федорович и иньшии мещане с ними приехали да Куконоса, да орьцибисъкупа, а таке же из Ригы приехали наши ризъкыи послы Куконосу пан Ганус Филипович, буръмистр, пан Ганус Борх, пан Гарьман Жундерь, и тут коца (Так в рукописи; следует конца) не вчили (Так в рукописи; следует вчинили). И оттоле приехали к Ризе и были на местереве городе и на ратуши, и тогды рижене поцъкые (Так в рукописи; следует полоцкые) товары выдали, и слюбили тыи послы полоцькыи и руку дали, што купъцем чист путь на обе стороне по старои записи. И мы, рижене, послали есмо на тот слюб своих купъцев к Полоцку своими товары, ини наши товары забавили, и от тее забавъкы промежи нами гнев стал и неизгоды. И мы своих послов послали до освеценого короля, осподаря нашего, к его милости да Смоленьска, а после того к Вильни, к Трокам о великои справе и тогды есмо товары свои выслобонили, и лист есмо свои записали полочаном; коли промежи нас единанья не будеть, и мы, рижене, слюбили опять тыи товары поставити в Полоцьку, как у листу записано. А после того был суем на Иньдрици (Зачеркнуто) был пан Микола Немирович, пан Олехно Судимонтович, пан Богдан Ондреевичь и бояре полоцькыи и мещане (Зачеркнуто), и тут куньца не вчинили, и ныне приехали к нам чесныи послы полоцькыи и з верешим листом — от боярина имя пан Сенько Радькович, а от мещан пан Евлашько Федорович, пан Зеновен Буцько, да нашее ратуши и до него ризького места, и мы выбрали от своих ратмонов три, а от купъцев три — на имя пан Конъдрат Гостиловичь, пан Радивоне Ламорь, буръмистры, пан Ганус Красныи, ратъмонин, и от купъцев пан Володимер Меи, пан Петр Иньдриковичь, пан Ганус Геркович, ино тыи з божьею помочью и святого духа въединали и докончали наиперьвеи, што записи старыи промежи нас, рижены и полочаны, осподаря нашего великого князя Витовъта и князя Кондрота Отвиньтикы, офьместеря Лифляньское земли и немецького закона, а так же потвердил тых записов князь великыи Жидимонт и нынечи осподарь наш наосвеценыи король так же потвердил, и мы излюбили тыи записы твердо деръжати с обою сторони, ни в котором члонъку не выступати, моцьно исполнь держати без кажьное хитрости и переводъкы, а што промежи нас был гнев, устав и шкоды з абею стороне, ино нам конечьно [337] того риженом и полочаном невъпоминати. И мы, рижене, излюбили блюсти полоченина в Ризе, как своего брата риженина, и справедливость им делати во сем, никоторого им гневу не вспоминати, ни в таини, в яво без кажное хитрости, един другого булюсти и помогати, боронити ка (Так в рукописи; следует как) самому себе со всим добрым. И мы, буръмистрове и ратъмоне и все поспольство Ризького места, видели есмо тую шкоду коръмником и теглицом, и мы полочаном за тую шкуду дали сто рублев, а наши великыи шкоды отложили и гнев и злость изо всего сердца. И они нам полочане тот лист отдали и померьтвили и потом того не впоминати, со обу стороне, а ни поруба за то не держати, а кому до кого будеть дело, ино знати исцю исца, как у старых записех стаить, а для лепъшее твердости и верности мы, буръмистры и ратъмоне, от купцев наших и от всего Ризького места за нас и за ши (Так в рукописи; следует наши) последъкы, што в сем нашем листу верху писаные чмонъки, то имам твердо и вечно держати, непорушено на обе стороне без кажьное хитьлянъство явно. И печать есмо свою привесили к сему листу, а лист сесь нашь писан и дан в Ризе в лето после божьего нароженья тисеча лет и четыриста и семьдесят осмого году месяца июля в 22 день на паметь святое Марьи Могдалыни.

Сесь лист ризькии, которыи дан почаном, слышьно изо всего обычея от слова да слова к полоцькыи лист, от полоцого города дан риженом.

Обо всих обидах как перьво писано.

До того велебъного преосвещеного арьцибисъкупа Селивестра святое ризькое церькви, нашего милостиваго осподаря.

ЦГИА Латв.ССР, Внешний архив Рижского магистрата, ф. 2, ящ..19, № 32. Современный список. Бумага. Фрагмент водяного знака неразборчив. На обороте начало азбуки: авгдежзиклм.

№ 11

[1480 г.] января 4. Грамота полоцкого боярина Зиновия Васильевича Рижскому городскому совету с требованием уплаты долга рижанином Симоновичем Якушу, слуге Зиновия Васильевича

Приятелем нашим и суседом паном бурмистру и ратманом и всем купцом Ризкого места. От пана Зеновья Васильевича чолобитье. Рад бых слышал вашее милости здоровье, наших милых приятелеи. А сам есми дал бог здоров до божьи воли. А што есми перед сим писал до вашее милости о своем слузе о Якуши, виноват был ему ваш немець небожчик Симон 15 гроши да рубль. И поведал мне изде мои слуга Якушь, што ваша милость там ему про то дали право на ратуши и з Симоновым сыном и велели ему ваша милость слугу моего отлезти Якуша. И тот Симонович перепросил слугу моего Якуша, што было ему изде приехати к Полоцку к Покрову Пречистое и слугу моего отлезти. И в том ся тот Симонович перед слугою моим не исправил. И ваша бы милость велели слугу моего отлезти исъправедьливо. А што ся изде пригодить вашим людем, и мы также исправедливо обо всем будем право дати. А писана у Полоцку генваря 4 день индикт 14.

На обороте: Приятелем нашим и суседом, паном бурмистру и ратманом и всим купцем Ризкого места.

ЦГИА Латв.ССР, Внешний архив Рижского магистрата, ф. 2, ящ. 19, № 33. Бумага. Водяной знак: голова быка с перевязанными рогами. Внизу листа восковая печать, по-видимому, Зиновия Васильевича. Можно разобрать три буквы: ено. [338]

№ 12

[1480 г. после января 4 — до 1481 г. февраля 22].— Грамота полоцкого боярина Зиновия Васильевича Рижскому городскому совету с требованием уплаты долга его слуге Якушу

Велебным и почестьливым нашим приятелем добрым и суседом паном бурмистром и ратманом и всему посполству Ризкого места от пана Зеновья Васильевича поклон. Про то ж вашее милости первеи сего писал есми лист свои о своем слузе о Якуши, што ж он поручен был [по Си]моне (Рукопись попорчена, восстановлено по смыслу), по немчине, по вашем рижанине у дву копах грош... [б]ез (Рукопись попорчена, недостает 34 знаков) пяти гроши. И ваш[и ратман]ове (Рукопись попорчена, восстановлено по смыслу) присудили слузе моему на Симонове сыне (Написано над строкой) възяти тыи две копе гроши и Симонов сын тогды слугы моего не отлезл, и ваша милость сами уеднали тому Симоновичю рок Покров маткы божии быти у Полоцку и с слугою моим розлезтися. И он на тот рок к Полоцку не приехал, и я до вашее милости зимусь другии свои лист писал. И ваша милость тогды его у Ризе поимали и до сих часов тых дву коп слузе моему не отдал. И ваша милость, панове, уделаите у том слузе моему исправедьливость, как мы вашим немцом изде у Полоцку обо всем даем им право. Штобы тот Симонович болши того не замешкаючи слуг[у] моего отлезл без всякое переводкы, штобы болши того слузе моему замешьканья не было.

На обороте: Велебным и почестьливым паном суседом нашим бурмистром и ратманом и купцом и всему поспольству Ризкого места.

ЦГИА Латв.ССР, Внешний архив Рижского магистрата, ф. 2, ящ. 19, № 34. Бумага. Водяного знака нет. На обороте черновосковая печать Зиновия Васильевича.

№ 13

[1480 г. от раннего лета до ноября 26].Грамота полоцкого боярина Зиновия Васильевича Рижскому городскому совету о предпринятых им мерах в связи с ограблением его слуг на р. Дубне и в Лыкошкове

От пана Зеновья Васильевича. Приятелем моим паном бурмистр и ратманом и всем купцом Ризкого места челобитье и уставичная приязнь ...асы (Рукопись попорчена, недостает 4—5 знаков) являю вашей милости ... ылал (Рукопись попорчена, недостает 23 знаков) есми там слугу свое... там (Рукопись попорчена, недостает 4042 знаков) на Дубъне на реце слугу моего Якуша убили и людеи моих перебили, а он про то слуга мои Якушь вашеи милости жаловал на ратуши, и ваша милость тому права не дали никакого жь, и опять ехал сюда к Полоцку и с солью, и они перенемше слугу моего у Лыкошеве и людеи моих перебили, отняли шесть мехов соли и еще к тому възяли на них рубль гроши, и я того вам являю (Вместо зачеркнутого перепустити не хочу), и възял есми издес у Полоцку за то у ваших купцов у Радивона (у Радивона написано над строкой) берковеск воску, и ваша милость тому право вчините: мое отдаите, а свое болшее (Написано над строкой) возмите. Не зоимали бы про то промежь нами правыи люди не были у шкоде. А писана у Полоцку.

На обороте: Приятелем моим паном бурмистру и ратманом и всем купцом Ризкого места.

ЦГИА Латв.ССР, Внешний архив Рижского магистрата, ф. 2, ящ. 19, № 36. Бумага. Водяного знака нет. На обратной стороне печать белого воска с надписью: Печать Зеновья Васильевича. [339]

№ 14

[1480 г. позднее лето].Грамота полоцких бояр Рижскому городскому совету с сообщением о возврате паном Зиновием Васильевичем товара рижанину Радивону

Велебным и почестьливым паном суседом нашим бурмистром и ратманом и купцом и всему посполству Ризкого места от бояр полоцкых и мещан и всего посполства Полоцкого места поклон. А таке ж пишем вашеи милости, што ваша милость писали до нас, што ж се здесе пан Зеновеи взял у немчина вашего у Радивона круг воску за свою шкоду за свои товар, за соль, што у его людеи и у слуг его отнято у Лыкошкове шесть мехов соли и рубль гроши и слуг его бито и соромочено. А пишете ваша милость до нас, што быхмо пану Зеновью говорили, штоб вашему немъчину Радивону тот круг вернул, и мы есмо для вашего листа пану Зеновью доброе слово говорили, и пан Зеновеи вашему немчину Радивону тот круг воску вернул для нашего слова и для вашего листа. А пишете ваша милость, штоб пан Зеновеи слугу своего там жо (Написано над строкой) послал, и пан Зеновеи послал слугу своего того на имя Гридка Поршаку, которого там бито и соромочено. Ино как ваша милость до нас писали, штобы ваша милость пан[у] Зеновью справедливость учинили, тую его соль вернули и тот рубль гроши. А если ваша милость исъправедливости не уделаете, того товару не вернете пану Зеновью, и пан Зеновеи се издесе у Полоцку опять за свои товар возмет. А што пишет[е], ваша милость, што жь не у вашеи земли тая шкода стала пану Зеновыо, а тычете, ваша милость, о старыи записи, ино, ваша милость, посмотрите у записех, стоит ли то записех, Лыкошков, а любо Невъгиня, што в Лыкошкове, а либо в Невъгини стеречися нашим полочаном. Ино, панове велебныи, надеемся, што ж того у ваших записех не стоит у старых. А надеемся, што ж так стоить про то как в наших, так и в ваших в старых записех, што рижанину от Риги купцю до Полоцка, а полочанину нашему и до Риги и его животу и товару чист путь, хотя бы и воиско под которым местом стояло. И, ваша милость, мудрыи и велебныи панове, того посмотрите, хто с того выступает из вечных записов.

ЦГИА Латв.ССР, Внешний архив Рижского магистрата, ф. 2, ящ. 19, № 37. Бумага. Водяной знак: готическая буква «п» (Лихачев, № 1199, 1483 г.). На обороте следы полоцкой печати.

№ 15

[1480 г.] ноября 26. — Грамота полоцкого наместника Богдана Андреевича Рижскому городскому совету по поводу торговых недоразумений

От пана Богдана Ондреевича, маршалка земского, намесника полоцкого, приятелем и суседом нашим милым бурмистру и ратманом Рызкого места приятельство у доброй воли со всим добрым. Што есмо ку вашеи милости перво сего послы посылали и у листех неоднократ писали о щькоды, которыи ся стали полочаном у земли вашои, черес тыи послы и листы право никоторое полочаном не стало. И знали есмо черес листы ваши которыи есть к нам писали новым обычаем, а не так, как здавна. Пишете иж бы полочаном не у вашои земли стали щькоды але у Лыкошкове, и мы углянули у записи миру вечного, которые есть на обе стороне Полоцкому месту и Рызкому. Аж бы ся што и промежи земль пригодило, купцу и его товару чист путь на обе стороне водою и землею полочаном и рыжаном к Полоцку и до Рыги, а Лыкошкова не тычет. Ино мы тыи записи полним. Где бы ся вашему купцу шкода ся стала у Полоцкои земли, и мы, того обыскавъши, заплату чиним. А вы потому же записи старыи и новыи полнили, абы [340] наперед осподаря... (Рукопись попорчена, недостает 1012 знаков) шли которым полочаном е дело до рыжан, тым бы есть справедливость чинили и щькодным заплату. А которым рыжаном будет дело до полочан, вы тых к нам посылаите, мы им право дадим подлуг записеи. Таке ж жаловал нам боярин полоцкии пан Сенко Григорьевич. Ваш немъчин Гарман Жондерованчус купил у него два захцика за осмьдесят коп грошеи, а тыи гроши мел дат на рок и у том дал на себе запись пану Сенку. И на тыи роки пану Сенку заплата ся не стала, ниж толко одна тридцать коп заплачена, а пятьдесят не плачена и до сих мест. И коли есмо снимали ся на Индрици, тогды пан Сенко тую запись клал перед бурмистром и перед ратманы Рызкого места. А тогды был бурмистром Ганус Филипович. И няли ся тогды пану Сенку тыи гроши заплатити без перевода.

Таке ж жаловал нам пан Сенко о свои великии невымовныи кривды, што ся ему стало через записи миру вечного. Тым разы был у Ризе мещанин Полоцкого места на имя Матфеи Гатиша и проводил з Рыги пана Сеньков товар. И ваш немчин Тимофеи Гриб, угонивши его, отнял квалтом три поставы сукна. А Матфеи поведает, што ж ему ничим не виноват, и ваша милость тому учнити справедливость, узятое кажите вернуть, а виноватого казните, абы того наперед не было.

Таке ж жаловал нам боярин полоцкии пан Ондреи Селява, посылал купца своего на имя Капусту з деревом до Рыги, и тот Капуста торговал з немчином з Гарманом Жондерем, продал Гарману тридцать дерев да два, кажьное дерево по пяти гривен, и узял задатка пять гривен, а досталь мел на роки дати. Тыи роки давно вышли, заплата ся ему не стала и до сих мест, а до вашее милости о то многократ писано, абы ему заплата учинена. На ты листы и до сих мест не заплачено, што хочом от вашее милости отпису, про што ся таковыи безправья полочаном деют.

Таке ж жаловал нам мещанин Полоцкого места Ортем Буцкович. Как был у Рызе с товаром, ваш немчин Ганстоп узял у него квалтом безправне пол-дванадцаты копы готовых грошеи, а Ортем ему поведает, ся ничим не виноват, а Гарман у него узял тыи пенязи, рекучи бы ему виноват пан Селява.

Таке ж жаловал нам полочанин Васил Кислая каша. Как он тыми разы был (В рукописи дважды) у Рызе с товаром, ваш немчин Тимофеи Гриб узял у него квалтом безправне ласт соли, и другии ваш немчин Ганус Шепель, того Василя угонивши, под Керком узял ему квалтом безправне ласт селедцов. А Василь им поведает, ся ничим не виноват. А они у него тот товар забрали рекучи, бы им чим виноват мещанин полоцкии Кортени. А то с правом не есть. Того записи миру вечного не держат, которыи есть на обе стороне месту Полоцкому и Рызкому, как есть выписано истцу истца знати, а правых людеи не надобе порубати. Которое бы было дело вашим рыжаном до полочан и они, приехавши зде, по... (Рукопись попорчена, недостает 3 знаков сти) гаи на них правом. А мы им права не бороним.

Про то мы от вашее милости на вси тыи речи хочем отпису, про што ся таковыи безправья полочаном деют мимо записи старыи и новыи миру вечного. Писана у Полоцку на день святого Юрья месяца ноября 26 день индикьта 14.

На обороте: Приятелем и суседом нашим бурмистру и ратманом Рызкого места.

ЦГИА Латв.ССР, Внешний архив Рижского магистрата, ф. 2, ящ. 19, № 38. Бумага. Водяной знак: голова быка (Брике, № 15083, 1470 г.). Печать зеленого воска, по-видимому, Богдана Андреевича. Надпись неразборчива. [341]

№ 16

[1481 г.] февраля 22. Грамота Якуша, слуги полоцкого боярина Зиновия Васильевича, рижскому бурмистру Ламберту Юлъферу и Йоганну Шонингу с сообщением о том, что Симонович не приезжал в Полоцк к назначенному сроку

Господину моему пану Радивону Ляморту, бурмистру Ризкого места, и приятелю моему пану Ганусу Красному от пана Зеновьева слуги Васильевича челобитье. Являю вашеи милости и чолом бью, што ваша милость присудили мне на Симоновичи, на немчине, на вашем рижанине, мои две копе гроши без пяти гроши, и как я сими часы был у вашее милости у Ризе, ино его тых часов в Ризе не было и молвили так, што он поехал сем к нам к Полоцку, ино он изде у Полоцку не бывал, и ваша милость про то сами ведаете наболши, што мое не загинет осподаря моего здоровьем, а я вашеи милости чолом бью. А писана у Полоцку февраля 22 день индикт 15.

Якуш, пан [Зин]овьев (Рукопись попорчена, восстановлено по смыслу) слуга.

На обороте: Пану Радивону Ляморту, буръмистру Ризкого места, и пану Ганусу Красному.

ЦГИА Латв.ССР, Внешний архив Рижского магистрата, ф. 2, ящ. 19, № 35. Бумага. Водяного знака нет. На обороте печать белого воска с надписью: Печать Якова.


Комментарии

1. В настоящее время фонды Рижского городского государственного архива переданы в Центральный государственный архив Латв. ССР. В настоящей публикации сохранено традиционное название архива.

2. «Index corporis historico-diplomatici Livoniae, Curoniae, Estoniae», Bd. 1—2. Riga, 1833—1835.

3. К сожалению, трудно быть уверенным, что опись и датировка полоцких грамот сделаны К. Э. Напьерским, а не Г. Гильдебрандом или Л. Арбузовым старшим или младшим.

4. Грамоты, касающиеся сношений Северо-Западной России с Ригою и ганзейскими городами в XII, XIII и XIV веках, найдены в Рижском архиве К. Э. Напьерским и изданы Археографической комиссией (СПб., 1857); Русско-ливонские акты, собранные К. Э. Напьерским, изданы Археографической комиссией (СПб., l868).

5. «Liv, Est- und Curlaendisches Urkundenbuch» (далее — LECUB), Bd. I—XII. Riga—Moskau, 1853—1910; Abt. II, Bd. I—III, 1900—1910.

6. LECUB, Bd. XII. Riga — Moscau, 1910.

7. Н. Hildebrand. Das Deutsche Kontor zu Polozk.— «Baltische Monatsschrift». Riga, 1873, S. 342—381.

8. «Katalog der Ausstellung zum X. Archeologischen Kongress in Riga 1896». Riga, 1896. S. 176—182.

9. Chr. S. Stang. Die altrussische Urkundensprache der Stadt Polozk. Oslo, 1939.

10. В предшествующей публикации новгородских грамот нами была допущена ошибка. На л. 1 грамоты № 3 (Внешний архив Рижского магистрата, ф. 2, ящ. 18, № 99-а) следует читать: «Со въздвиженьскои улици» вместо «совъ зобиженъ скои улицы» (А. Л. Xорошкевич. Новые новгородские грамоты XIV—XV вв.— «Археографический ежегодник за 1963 год». М., 1964, стр. 273).

11. «Полное собрание русских летописей» (далее — ПСРЛ), т. VI. СПб., 1853, стр. 204, 208. О посадниках см.: В. Л. Янин. Новгородские посадники. М., 1962, стр. 300, 315.

12. «Грамоты Великого Новгорода и Пскова» (далее — ГВНП). М.—Л., 1949, № 26, стр. 45.

13. Там же, № 77, стр. 130.

14. А. А. Зимин. О хронологии договорных грамот Великого Новгорода с князьями XIII—XV вв.— «Проблемы источниковедения», вып. IV. М., 1956, стр. 326.

15. В. Л. Янин. Указ. соч., стр. 294.

16. ГВНП, № 98, стр. 154.

17. В. Л. Янин. Указ. соч., стр. 294.

18. ГВНП, № 54, стр. 92.

19. Подробнее см.: Н. A. Казакова. Русь и Ливония 60-х — начала 90-х годов XV века. — «Международные связи России до XVII века». М., 1961, стр. 313—314.

20. Hanserecesse, Abt. II, Bd. 6, 1877, N 584, S. 537.

21. Там же, S. 538.

22. J. Воthfuehr. Die Rigische Ratslinie. Riga, 1878; J. Wоlff. Senatorowie i dignitarze Welikogo Ksiestwa Litewskiego. Krakow, 1885.

23. J. Wоlff. Op. cit., str. 123.

24. Ibid., str. 124.

25. LECUB, Bd. XII, № 351, S. 191—192.

26. «Акты Литовско-Русского государства, изданные M. B. Довнар-Запольским», вып. I. М., 1900, № 109, 110, 114, 115, стр. 131—132, 134; 1508—1509 гг.

27. LECUB, Bd. XII, № 240, S. 137—138.

28. К. Э. Напьерский. Русско-ливонские акты, № 265.

29. LEСUB, Bd. XII, № 351, S. 191—192.

30. Подробнее см.: LECUB, Bd. XII, № 396, 403 и др.; Н. G. von Schroeder. Der Handel auf der Duena im Mittelalter. — «Hansische Geschichtsblaetter», Jg. 1917, S. 151— 152.

31. J. Воthfuehr. Ор. cit., S. 58.

Текст воспроизведен по изданию: Рижские грамоты 60-70х годов XV в. из бывшего Рижского городского архива // Археографический ежегодник за 1965 г. М. Наука. 1966

© текст - Хорошкевич А. Л. 1966
© сетевая версия - Тhietmar. 2008
© OCR - Bewerr. 2008
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Археографический ежегодник. 1966