СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

I — Акты Ревельского городского архива. 1450-1610 гг.

1. — Ответ г. Колывани на жалобу Псковичей. (1450 г. ?).

В день (св.) Валентина (14 февр.) пришли к нам в Венден Псковские посланцы, именно Захарий с товарищами, и говорили и рассуждали о Псковских (делах): о том, как Псков, как надлежало, крепко и ненарушимо крестную грамоту на 20 лет с нами или нашим Орденом держал и ни в чем не нарушал, а их купцов, пребывающих в нашей земле, с их животами, смертию мучили и теснили частию в Вендене, частию в Риге. На это мы им дали ответ в присутствии нашего бывшего маршала ¹ и многих достойных людей нашего Ордена.

Во-первых, всей (нашей) стране известно и ясно, что мир был нарушен Псковом, а не с нашей стороны, после того как с Псковом был объявлен 20-летний мир от имени государя великого князя и который (мир) в грамоте был довольно изложен и был он нарушен воеводою в. князя Московского Данилой Даниловичем и Ярославлем (Jerslaw) Васильевичем, бывшими наместниками Псковскими. И тот мир целовал также Новгород. Затем (со стороны) в. князя московиты и татары, по указанию и при помощи Пскова, напали на (нашу) землю и объявили войну, нечестно перешли Нарову и таким образом вторглись в землю Ордена и стали убивать и жечь и изгонять народ и все, что можно было взять, взяли и угнали с собою кобыл и лошадей и жеребят,... ² дворы пожгли, вошли в страну через Нарву, .... много замков взяли и елико [2] возможно убивали, жгли и грабили людей и уводили лошадей и после многих иных набегов с награбленными животами, перешедши реку по льду на протяжении 7 миль, уходили в свою Псковскую землю.... Нарвского фогта дом .... лежащие около замка деревни…. Псков снова нарушил мир (следует повторение жалоб на убийства, пожары и увод лошадей и похищение товаров у купцов Рижских и Венденских) .... После того как Псковичи в том повинились,….. пусть великий князь вас удовлетворит за такие не християнские и нечестные дела…. Прежде всего, чтобы освободили моих, а также других возлюбленных детей и возвратили им отнятое у них, а затем мы выдадим купцам их товары.… После сего переговорим мы с земством и городами об убытках, нанесенных (нам) и чтобы те убытки были к нам доставлены под христианской верной охраной известными посланцами. После сего о всех жалобных делах Псковичей, которые дойдут до нас, и мы их найдем основательными и дадим вам наш ответ, мы покончим с вашими делами по справедливости и….. по крестной грамоте. И тогда могут они по дружески в Орденских землях торговать, пока наши…. и чтобы наших людей не били и не вешали. А когда его (?) отец и приятель были нашими уведены и убиты, то так как мы в этом не участвовали, то этим не может быть нарушена крестная грамота. Далее они (посланцы или Псковичи?) крепко клялись и оправдывались в том, что будто бы они с Московитами и Татарами нападали на нашу (Орденскую) землю и что это случилось против их воли и без их ведома и…. готовы присягнуть и целовать крест на том, что они ничего не знали о том и старший посланец готов был это сделать…. В заключение согласились мы с Орденом в том, что мы готовы удовлетворить (потерпевших) купцов, задержанных здесь с их животами, когда…. Не возвращены будут в нашу землю другие…. Ямщиков мы отпустили, а подлежащих (?) купцов задержали здесь с их товарами.

Просили нас о том из Мариенбурга, чтобы мы взяли с собою посланца в Псков и поручились, чтобы воевода и Псковской бургомистр поручились и удостоверили приложением печати, что тот посланец будет не задержан как туда, так и обратно и чтобы великий князь пожаловал того посланца верной охраной.

(В конце повторение вышеписанных жалоб на грабеж, убийства и пр. во время совершенного мира). Приписка: этот самый посланец от епископа, Новгородского наместника и от Пскова. На обороте: «ответ Псковичам». [3]

Приписка: «следующая статья была приложена к тому же письму».

Честным…. и мудрым господам достаточно известно о различных жалобах на непорядки, происходившие в Новгородской (немецкой) конторе и которые все еще там продолжаются. Из наших писем за многие годы к Дерптскому магистрату также известны те постоянные жалобы на опасные непорядки, которые, к сожалению, не будучи своевременно усмотрены, не были правильно устранены. А потому, при восстановлении конторы, следует поступить с большой осторожностию, ибо без честного торга Новгородская (немецкая) контора существовать не может. Всякий добрый порядок и управа совершенно исчезли вследствие того, что Немецкий купец мало уважался и почитался Русскими и всюду (от них) терпел непредвиденное насилие, был отягощаем новыми поборами, был предметом надсмехательства и нес убытки противно всем привилегиям и обычаю. Так что каждый живущий во дворе (немецком) и там пребывающий должен был опасаться за свой товар и убытки, ибо между

Русскими и Немецкими не был взят и целован особый мир. По нашему рассуждению полезно и необходимо было бы обослаться в удобное время со всеми заморскими городами и с новоизбранным великим князем ³, а до отправления посольства испросить свободный к нему проезд. Где и в какой час вы рассудите назначить, о том извольте нас, для нашего руководства, известить первым…. письмом.

Также необычайный и недозволенный путь на Выборг в прошлые времена, и перед последним управлением и при строжайшей пени, был запрещен. Несмотря на то через немного лет для общей невыгоды, этот путь превратился в обычный, а посему следовало бы посредством взимания пени оный совершению воспретить.

Дозволить Голландцам, ради их выгод, подозрительную зимовку в городах не может не оказаться вредным для интересов…. Также относительно доброго порядка между (ганзейскими) городами, так как противно доброму праву и справедливости нападали на невинных и обижали их, покорнейше просим оказать помощь и утешение в их жалобах.

Соизвольте, как о том и прежде в письмах просили и напоминали сии три города (Рига, Дерпт и Колывань), по общему между [4] собою соглашению, касательно хитрости, по прежнему употребляемой для провоза морем сюда в Лифляндию военных снарядов. Это тайное судоходство наносит значительный вред общей пользе этой страны и поведет к явной обиде и разорению…. Наконец не можем также от вас скрыть, что господа духовные епископы, владельцы и сословия обоих городов этой земли, Риги и Дерпта, рассудили, согласились и решили не продавать на деньги и не менять на товары Русским ни свинец, ни медь, угрожая конфискацией, иначе также другим (чужим) людям давалась бы возможность с этим товаром миновать обычные города…. к Русским, в огромном количестве и тем нашего купца лишить обычного пропитания, а также лишить заработка по провозу (клади). А потому по нашему рассуждению было бы полезно вам написать, относительно ст. 10, к означенным господам духовным епископам и (городским) сословиям и далее (заморским городам?), чтобы обычная торговля свинцом и медью с Русскими оставалась по старине...... Что мне дозволено было занести в этот наш дневник.

На обороте: anno 35.

3. — Перевод Русской опасной грамоты (1538 г).

По приказу царя (Kayser) и великого князя Ивана Божией милостью государя всея Русии, великого князя Володимирского и т. д. (обычный титул).

От великого царя и государя бояр и наместника Новгородского, от князя Ивана Михайловича Шуйского и от Ивана Григорьевича Морозова в подвластный господину магистру Ливонские земли город Колывань бургомистру, и ратманам, и всем купцам и 72 заморским городам.

Вы с Вильхельмом Корфом из Колывани прислали к нашему царю письмо и в вашем письме пишете, дабы великий государь и царь вас помиловал и приказал выдать опасный лист.... и дабы царем….. Иваном, Божией милостью, дан был вашему послу чистый путь до Новгорода и обратно…. без всякой зацепки, по старине и по крестному целованию. И вы бы посылали ваших посланцев к боярам и наместникам в вел. Новгород, но старине и по крестной грамоте, и мимо наших бояр и наместников о делах не посылали бы и не настаивали бы на том, чтобы (посылать) непосредственно к великому государю. Новгород 15 (30) октября.

На обороте: русский паспорт (Ruschpasbort). [5]

Великого государя и князя и государя всея Руси его господину наместнику и писарю (Schriffers) города великого Новгорода мы, бургомистр и ратманы города Колывани (Ревеля), свидетельствуем нашу готовность к услугам. Жалуемся и доносим мы на великомощного государя воеводу и наместника Ивангородского Ивана Ивановича Безубцова. Наш согражданин и обыватель города Колывани, по имени Ханс Камфербэк, послал отсюда в Нарву 9 ластов соли к обывателю города Нарвы по имени Иорген Крумхузен и при этом писал ему о том, что названные 9 ластов соли надлежит отправить на судах в Дерпт к ратману города Дерпта по имени Клен (Клейн?) Томас и к Иоргену Крумхузену. И по приказу нашего согражданина Камфербэка я отправил 9 ластов соли в Дерпт ратману Клен-Томасу и всего было погружено 9 ластов соли в 9 мешках. И наместник Иван Иванович Безубцов, хорошо зная об этой русской обратной (Rucksalz) соли, послал своих людей и пищальников и велел силою взять эту соль от судовщика, уверявшего, что эти 9 ластов соли не воровская, а русская соль. И, господа наместники города Новгорода, эти 9 ластов соли (удостоверяем мы) принадлежат нашему согражданину по имени Камфербэк и ратману города Дерпта Клен-Томасу из Бремена….. Предстал перед нами Ханс Камфербэк и просил о тех 9 ластах соли и перед нами дал руку свою перед лицом Бога и целовал Животворящий…. Крест на том, что те 9 ластов соли принадлежат ему и Клен-Томасу, ратману г. Дерпта. И мы, бургомистры и ратманы города Колывани, в виду его свидетельства и рукобитья и крестоцелования, посылали к вам в Россию письма и вежливые просьбы к воеводе и наместнику Ивангородскому Ивану Ивановичу Безубцову о той соли, принадлежащей нашему согражданину Хансу Камфербэку и Дерптскому ратману Клен-Томасу о том, что он не хочет выдать те ласты соли и в тех мешках, в которых она находилась, и ту русскую соль, которая там была в одной куче, отделить от немецкой соли. А наместник Ивангородский И.И. Безубцов дал (такой) ответ, что будто бы в тех 9 мешках русская соль была, ибо находилась в одной куче с [6] воровскою солью, а потому эти 9 ластов были также воровской солью, а не немецкой солью ⁵.... Вам господину наместнику и дьяку (писарю) города вел. Новгорода известно, что наш согражданин и обыватель Ханс Камфербэк из-за своей соли лично с некоторыми немцами бил челом воеводе и наместнику Новгородскому И.И. Безубцову и просил о своей соли, дабы он пожаловал его и отдал ему его соль. Но воевода Ивангородский дал такой ответ: ты, Ханс Камфербэк, о своей соли не проси меня, не хочу слушать твоих речей и соль твою я тебе не отдам. И воевода и наместник Ивангородский И.И. Безубцов не гораздо и не по делу поступает, не по крестной грамоте и не по клятве (Eid) вел. князя, не по крестному целованию, но насилует, а потому мы вас воеводу и вашего писаря Новгородских усердно просим о том, чтобы вы расследовали и выслушали сторонних людей и поступили бы по закону вел. князя и по вашему и вел. князя произволению и на основании крестного целования и клятвы, дабы нашему согражданину Хансу Камфербэку возвращено было его добро, похищенная насильно немецкая соль и чтоб впредь не нарушали закон и наших купцов и сограждан не насиловали… А от живущих здесь купцов мы получили верные сведения и испытали на опыте, что воевода Ивангородский И.И. Безубцов также отнял соль от обывателя Нарвского Михкеля Конрада и что эту соль воевода И.И. Безубцов приказал увезти в ….. и не отдает Конраду его соль. А соль нашего согражданина Ханса Камфербэка и Дерптского ратмана Клен- Томаса и по нынешний день похищена и задержана Ивангородским наместником И.И. Безубцовым и он не выдает её. И вас, гг. наместник и дьяк г. Новгорода, просим мы соизволить представить Ивангородскому воеводе И.И. Безубцову о том, чтобы он изволил отдать 9 ластов соли нашему согражданину и проч. И за это мы вам, гг. наместнику и писарю (дьяку) г. вел. Новгорода, в чем можем, послужим, охотно сделаем и будем с вами дружить, и какие ваши тяжебные (спорные) до нас дела дойдут, и мы вас о том известим. Еще покорно просим мы вас, гг. наместник и дьяк (писарь) в. Новгорода, немедля дать нам ответ и написать о каких-либо с вашей стороны затруднениях: можем ли мы вполне надеяться касательно тех 9 ластов соли и дадите ли вы нам управу на Ивангородского воеводу И.И. Безубцова или нет. Мы же, бургомистры и ратманы г. Колывани, изъявляем вам, гг. наместнику и дьяку (писарю) города [7] вел. Новгорода нашу готовность послужит вам. Писано наше письмо в лето 7047 за 2 недели до Р. X. На полях: великого государя…. князя гг. наместнику и писарю города вел. Новгорода.

5. — Жалоба о поджоге Русскими Немецкого двора в Новгороде. (1541 г.).

Почтенным велемудрым господам предлагаем наши покорные и доброхотные услуги. Обязаны мы донести вам о том, как в понедельник в светлый солнечный день был Русскими учинен большой поджог в вел. Новгороде и огонь так распространился, что подошел к Немецкому двору. Когда Немцы (именно находившиеся на дворе: Ханс Шредер, Ханс Торбэге и служащие там молодцы (Iungen) и учителя языка (русского?) Ханс Фагет, Ханс Клейсен, по прозванию Ханс Ротерт) заметили, что пожар приближается ко двору и что двор невозможно будет отстоять, то распорядились они перенести все имущество (из двора) в кирку и затворить ее плотными дверями, ставнями и (запереть) крепкими замками, дабы пожар не мог ему повредить.... и двор совершенно сгорел, а в кирке где хранилось имущество, вреда от огня не было. Названные немцы видели, что не было при сем никого из начальных людей великого князя, от коих они могли бы ожидать совета и помощи, и их отогнали от двора и с улицы. После сего они пошли к наместнику и жаловались и просили его дать им людей, которые защитили бы их от нападения и помогли бы оберегать кирку, в коей они охранили свое имущество. Когда они от наместника пошли к великокняжескому дьяку, или писарю, и, получив от него 8 людей, отправились с ними к двору для охраны кирки, то, подойдя к ней, увидели взломанные с великой силой и злостно двери и замки и одну стену пробитую и толпу простых Новгородцев, овладевших киркою насильственно (tyrannisch). Все это видели и могут засвидетельствовать упомянутые 8 людей, что в кирке находилась толпа народа в несколько сот людей, кои выпили вино и что было там из других напитков, и безжалостно, против Бога и справедливости и без всякого права и суда, расхитили и злодейски присвоили все то, что было там сложено под верным и добрым надзором из товаров, как то меха и дорогое платье и проч. Затем, при отсутствии всякого начальства и надзора, с насилием напали на пришедших с названными 8 людьми немцев и избили их и хотели убить перенесенную ими в кирку их собственною дверью, так что каждый из тех [8] господ понятно пожелал уйти от опасности и несчастия. В то же утро, после того как ими всё (из кирки) было насильно захвачено и бессовестно выкрадено, они кроме того гнусно подожгли извнутри кирку и подлым образом сожгли, так что у нас там добрых денег и парчевой (Goldes) одежды погибло, считая на деньги, до ziyv (?) московских рублей, что мы всякому можем доказать. А что сверх того нанесено вреда разбойным образом общим Ганзейским городам и двору, кирке, дверям и окнам, то пускай они сами о том заявляют…. О всем этом, почтенные, велемудрые господа, предстали мы в силу Любского права пред вами, несчастные и жалкие, с жалобой на такое насилие и нападение и на ущерб, понесенный нами в Новгороде (как описано выше), и просим вас, наших подлежащих судей и добрых подателей правосудия, об оказании нам справедливости, дабы нам не искать нашего права и не испрашивать возмещения в другом месте убытков т.е. писать о том деле к великому князю царю и государю всея Русии, дабы его царское величество, рассмотрев это дело, рассудил — каким образом вернутся и возвращены будут нам наши потери. Ибо известно всему великому Новгороду и всему свету, что то, на что мы жалуемся вам, (действительно) случилось. (На полях: откладывать дело о причиненном нам грубом и намеренном насилии и своеволии до сейма (Ганзейских) городов, или указывать нам на заграницу, — значит затянуть его и против этого мы протестуем и не согласны , так как не все мы из одной страны и как вам известно большая часть нас из других земель — из Пруссии, Данцига, Любка и др. городов. Пускай ныне же вел. князь царь и государь всея Руссии окажет нам правосудие…. Еще раз просим вас писать о том вел. князю царю и государю всея Русии, их господину и государю, дабы никто не мог сказать про нас, что мы не жаловались в. к. царю и государю всея Руссии о случившемся насилии и разбое над нами. Надеемся, что если с вашей стороны будет извещен его царское величество о случившемся над нами великом насилии, нападении и несправедливости, то он охотно поможет нам возвратить наше добро, дабы мы и на будущее время не подвергались разбою…. Просим с любовью и милостию доброхотно нас вознаградить.

Ревель. Anno 1541.

Ваши доброжелательные и покорные. . . [9]

Прошение Готшалька Ремлинграда, поданное Ревельскому магистрату (1542).

Почтенные, осторожные, (осмотрительные), велемудрые, любезные господа! Вам довольно известно, как мой покойный отец несколько лет тому назад Ревельским магистратом, сообща с Томасом Боком, блаженной памяти, бургомистром города Дерпта, были посланы по общественным делам к вел. князю Московскому; что он (отец), как верный слуга честного магистрата, ради общего блага охотно служил по всем делам; что, предприняв поездку на свое иждивение, оставив дом и двор и жену и детей и благосостояние, уехал (в Москву). И то посольство ему и его семье послужило к великим потерям и вреду, так как он (отец) претерпел тяжкое и бесчеловечное заточение не из-за личной провинности, а из злобы великого князя на Ревель и другие города, мстя, может статься, за тех Русских, коих будто бы варили (в котлах) и жарили на огне в Ревеле ⁶. Был ли вел. князь сердит из-за его послов к некоторым Ганзейским городам, или за что иное — все это мне неизвестно. И за все это мой покойный отец должен был жестоко поплатиться — понес убытков около zmy (?) марок и наконец лишился жизни, оставив нашу покойную мать и нас детей в нужде и несчастии.

С тех пор, почтенные господа, прошло не мало времени, так что некоторые из молодых господ (членов) магистрата с тем делом, м.б., недостаточно осведомлены.

Честные господа! Как только покойный мой отец прибыл в Москву к государю, то тот (тотчас) поставил ему на вид, что (будто бы), в старые времена, его послы в некоторых Ганзейских городах, как то в Ревеле, Любке, Мюнстере были присуждены к уплате…. венгерских червонных (гульденов), что послужило к стыду и вреду государя. А так как он (Готшальк) — посланец Ганзейских городов, то возвратил бы он ему ту сумму денег немедля и не иначе, как венгерскими червонными, в противном случае он имеет быть подвергнут взысканию (наказанию) по Москов. [10] ….. (законам) После таких слов верховного повелителя от присутствовавших… и приставов им получено было предостережение и заметив, что угроза будет иметь для него неприятные последствия, а также желая избежать большого позора и вашего бесчестия, мой покойный отец нашелся вынужден…. Предложить господам знатные подарки, желая отсрочить и замедлить такой тиранический………….

(Упомянув о том, что г. Ревель, уговорившись с другими городами, согласился возместить издержки и уже уплатил большую их часть и, выразив упование, что и остальная часть затраченных его отцом денег будет уплачена, проситель описывает дальнейшие его злоключения).

….. Вслед за тем мой покойный отец, под стражей 75 порядочных плутов, был немилосердно и со злостию повлечен из Москвы в Новгород, точно как какой-нибудь злодей, тогда как он никакой обиды ни кому не причинил. Долго было бы писать и неприятно выслушивать о тех обидах, которые он вытерпел дорогой. Когда он находился в 5-ти милях от Новгорода, в деревне Бронницах, то его засадили...., отняли одежду; босым всю ночь водили из одного города(?) в другой, точно он был осужденный к смертной казни…, надсмехались и язвили словами…… И все это происходило в присутствии начальственных лиц из Новгорода и многих тысяч обывателей, пришедших поглядеть, как государева охрана наказывает посла Ганзейских городов. На другой день, связанный, был он в санях доставлен в Новгород. Там один из здоровеннейших русских плутов, сидя на отце, выкрикивал перед народом: «вот немецкая собака, Готшальк, которую будут сечь и затем сожгут». При таких криках был он отвезен в темницу. Там, засучив брюки, наложили на его ноги железа и заперли на замок, с десятью другими; и продержали в темноте, куда не проникало ни солнце, ни луна, в смраде 19 недель. После сего возили его из одного города в другой в продолжении 20……. Всякий может себе представить, что он за это время перенес, находясь в смраде, страдая от червей и др…, ибо всем известна заносчивость и жестокость русских……………………….

(Конца недостает. По некоторым соображениям жалоба писана в 1542 г.). [11]

В лето 7062 августа 20 дня заявил гость царя (Keyser) и великого князя Прокофий, из Пскова, бургомистрам и ратманам и фогту г. Ревеля (следующее): жаловался я на вашего фогта Ханса Камфербека, что обокрали меня из моей коморы русские Ивангородцы Юница Зайков и Иванко Семенов сын Вязовской и Шилков и Андрейко Иванов сын, и вынесли они из моей коморы сто 70 ефимков и мы вместе с нашим попом (pape) и с альдерманом и многими другими поймали в каморе Андрейку, а прочие (воры) трое убежали с серебром, ваши же немцы словили их с серебром и держат их у себя по сие время. И мы много раз требовали их от фогта Ханса Камфербэка и он их нам не выдал, о чем извещаем вас. По сему случаю дать бы знать Ивангородскому воеводе о том, что сюда, в Колывань, находят из Ивангорода многие воровские люди, кои торгом не занимаются и не купцы, но живут лишь одним воровством и побиранием, а работать не хотят. И воевода Ивангородский приказал бы таким людям сказать….., кои не купцы и сюда прибыли, что они будут подвергнуты наказанию. Сим мы желали вас предостеречь.

8. — Донесение Дидериха Кавера, посла Дерптского епископа к Иоанну IV. (1554).

Честные, велемудрые, благосклонные господа! Вам известна постоянная моя готовность вам служить… Так как честный, почтенный Ивергень (Юрген?) Хандерсегер пожелал, чтобы я дал объяснение вашей чести относительно той грамоты, которая была несколько лет тому назад писана заморскими (городами) к Московитам, то прошу вашу честь принять во внимание, что мне одному затруднительно сообщить сведения о деле в то время, как те (лица), которые были со мною в посольстве, находятся пока, слава Богу, в живых и которым, как и мне, (все) также (хорошо) известно [12] …… Охотно вашей чести докладываю о деле, насколько оно мне известно и в чем оно состоит.

Во-первых, мне неизвестно, кем отправлена грамота от заморских городов, так как я на ней не видел ни надписи, ни подписи, ибо Московиты не дозволили нам их прочесть. Таким образом могу я вашей чести обстоятельно доложить только о том, что после моего государя, магистра Ливонского, а также епископа Дерптского именно: уважаемые и честные Иохан Бокхарст, Эттер (Отто) Гротхузен, Вольмер Врангель и моя незначительная персона, равно оба секретаря Бенедикт и Бласиус Берк ⁸ были отправлены к Московитам с тем (поручением), чтобы стараться заключить мир. После продолжительных переговоров, Московиты собственно потребовали свободный торг на судах, как через Ригу, так через Ревель, дабы Московитскому народу пользоваться свободным торгом с заморскими купцами, — гостя с гостем. Но это требование и надежду Московита мы, послы, отклонили и на них не согласились, но дали Московиту в ответ: Ливонские города нашим государем наделены важными правами, кои невозможно трогать и лишать тем граждан их вольностей (и), в виду того, что Ливонские города союзны с заморскими, мы никак не можем допустить угнетать Ливонские города и умалять их в их вольностях; при этом сослались мы на Ганзейские города. После продолжительных переговоров Московитский канцлер (sic) Иван Михайлович ⁹ отвечал: вы сейчас сослались на заморские города; мой великий князь грамоту от них получил; можете её прочесть. Затем канцлер нам, послам, показал грамоту и дозволил нашему секретарю прочитать её, но подписи не показал и была она (грамота) такого содержания: после поклона вел. князю и государю всея Русии, они (города) извещают о том, что Ливонские города в скором времени пришлют в Москву своих послов для заключения мира с просьбой с царю всея Русии, чтобы он от послов непременно потребовал для московского парода вольный торг с заморскими купцами, что им весьма приятно торговать с купцами царя и государя всея Русии. Но Рижане и Ревельцы не захотели сего допустить, а потому следует повелителю [13] и царю всея Русии строго требовать от послов (вольного торга) и великий князь этого добьется, когда Ливонцы будут просить о мире, что его народ непременно получит свободу (торговать) в Риге и Ревеле. Я не могу скрыть от вашей чести, что из-за этой статьи мы много спорили. Засим остаюсь готовый к услугам вашей чести. Дидерик Кавер.

9. — Ответ Новгородских наместников на жалобу о поджоге немецких дворов в Новгороде и грабеже. 1554 г. ¹⁰

По повелению великого государя Ивана, Бжию милостью, царя и повелителя всея Русии (следует полный титул)... советники (Ratttsherrn) бояре и наместники в вел. Новгороде князь Юрий Михайлович Булгаков и Василий Дмитриевич Шеин приказали Федору Дмитриевичу Сыркову говорить Колыванским бургомистрами и ратманам: вы писали к нашему государю Ивану о пожаре (о том), что в отчине нашего государя, в вел. Новгороде, сгорели ваш двор и имущество; и то вы учинили не гораздо и не по перемирной грамоте, что писали нашему великому государю Ивану мимо нас бояр и наместников.

Нашего великого государя наместники кн. Юрий Михайлович Булгаков и Василий Дмитриевич Шеин приказали вам сказать: известно, что пожар случился по Божиему соизволению в вел. Новгороде, на базарной стороне, и (что) у многих русских новгородских купцов погорели дома и товары и ваши потери от пожара мы вам (уже) возместили. То не спорьте более о том деле.

Великого князя наместники приказали вам говорить: вы, бургомистры и ратманы, и ваши немцы в Колывани насилуете людей вел. князя и судите их не по перемирной грамоте, а властным образом сажаете в темницу, и грабите, и не даете суда на ваших людей, и чтобы вы во всех делах нашего вел. государю прямили также, как и мы с вашими (людьми), и чтобы вы впредь людей нашего великого князя не насильствовали и перемирной грамоты не преступали, и чтобы поступали во всех делах по перемирной грамоте и крестному целованию. И если вы людям вел. князя не дадите суда на ваших людей, то мы впредь будем с вашими колыванцами поступать [14] такоже. А ежели из-за того будет какое лихо, то лихо то будет не нами начато и (будет) не от Новгородских наместников. Вашим немецким киркам и вашим людям из Колывани и из Нарвы и всей Ливонской земли в отчине нашего вел. государя, в вел. Новгороде, не чинено было никакого насилия и немецкий двор и кирку охраняли, так и с нашими надлежит поступать по перемирной грамоте и крестному целованию и по старине. На этом письме посла вел. князя Федора Дмитриевича Сыркова писарь Мураб (Murab) руку приложил.

Посол великого князя Федор Дмитриевич Сырков (Tzirku) приказал вам говорить: он прибыл к вам в Колывань по повелению великого князя Ивана Васильевича и от его советника (Raden) и наместника вел. Новгорода, приказавшего от имени великого князя пожелать вам здравия и передать вам наше челобитье.

И вы посылали встречать меня не как посла и тем меня обидели. Ваши магистр, архиепископ (Дерптский) и епископы (Эзельский и Ревельский) встречают послов нашего государя с честью и для отдачи поклона приглашают их в ратушу, в сопровождении «добрых» людей. А вы выслали меня встречать ваших городских служек и подобной встречей посольства наносите вы оскорбление нашему государю и нам. А когда я прибыл к вам, в ваш город, сопровождаемый вашими людьми, то проводник не указал дома, где мне должно было поместиться. И вы то делаете не гораздо. Когда приезжает в Новгород, к великому князю, посол магистра, то Новгородские наместники тотчас высылают, для встречи, приветствия и охраны добрых людей, дабы с честию проводить их на постоялый двор, дабы послу и его людям не приключилось какого либо вреда. Так поступают в Новгороде. А когда наместник посылает за ними, за тем, чтобы им отдать ему поклон, то присылает к вашему послу добрых людей на конях для охраны их на пути к нему наместнику, и были ваши послы, отдавая поклон наместнику, на конях. А (когда) я прибыл к вам, в Колывань, то был вами обижен и на моих людей напали два человека и избили их, и то были вероятно ваши люди…. И я посылал к вам и требовал, чтобы сыскали с них, а вы не хотите дать мне суда; и то супротив нашего вел. князя и государя: ежели он повелел прислать [15] меня сюда, то следовало бы вам охранять меня. Я не намерен начинать ссору с вашими людьми, я прибыл к вам по делам. Приношу жалобу на ваших людей.

Вы прислали ко мне «добрых» людей ратманов Курта и Ханса Брокена, чтобы известить меня о том, когда мне явиться к вам, в ратушу. Я, по вашему приказанию, выслушал слова ратманов, чтобы мне явиться для разговора в ратушу, в пятницу. И посланы мы от имени вел. князя, а прислали вы ко мне людей с бранью и ссорой, и к таким людям я отнесся с презрением. Я хочу исполнить поручение по повелению вел. князя и по приказу наместника. Ежели не окончу дело, как повелел вел. князь, то опасаюсь подпасть под гнев моего государя. Послан я к вам и целовал я крест моему господину вел. князю на том, чтобы государя моего дело окончить по справедливости и намерен я с вами переговариваться о деле моего вел. князя, как на то крест целовал и по приказу, а не так, как вы хотите. Хочу верно послужить моему государю, пославшему меня доправить дела по его приказанию и воле ко благу великокняжеской земли. Когда ваш посол заключал в Новгороде перемирие, то мой отец целовал крест магистру по перемирной грамоте и перед всей землей Новгородской, и целовали крест (также) ваш магистр, архиепископ и епископы, бургомистры и ратманы от всей Ливонской земли. А потому ваши Колыванские бургомистры и ратманы должны относиться как следует к нашему государю и не обижать его (посла) такими людьми. Я прибыл через рубеж не для досады, я не (то, что) Герасим посланец Ивангородский ¹¹. Я хочу бить челом точно также, как это делают ваши послы перед наместником Новгородским, по старинной грамоте, как прежде велось между вел. князем и магистром. Так скажите же мне: хотите ли вы меня признать, как его посла, по старине, так, как принимали с челобитьем ваших послов, или не хотите? От вас зависит — предстать ли мне именем вел. князя и выслушать меня как посла моего государя, или не принимать меня. Вы выслали ко мне (не добрых) людей и Якова ¹², а вел. князь приказал послать меня с земскими и государственными делами…. И приказано мне с вами говорить о всех делах и вам бы нашего государя вашей непристойностию не гневать. Наш государь, вел. князь, приказал [16] своему Новгородскому наместнику послать меня к вам, дабы между нашим государем, великим князем, и вашим магистром до окончания (срока) перемирной грамоты не происходили раздоры и кровопролития, а если бы и случился перерыв из-за лихих людей, то обеим сторонам быть по закону и без хитрости и по крестному целованию, и чтобы лихие люди нашего государя вел. князя и вашего магистра зла не чинили и крестной грамоты не нарушали. Я прибыл к вам не с тем, чтобы ссориться и не для зла вашей стороне. Я прислан не для раздора, а для мира; вы же сами хотите начать ссору и нарушать перемирную грамоту и крестное целование, не желая принять от имени вел. князя его посольство и выслушать мои речи. Сюда давно не было посольства вел. князя. Было посольство в Колывань Василья Тушина (Tusyn), это было 33 года тому назад: вы о том теперь не знаете и не хотите меня принять как посла, по старине, согласно перемирным грамотам, когда я желаю с вами переговариваться о делах моего государя….. Ежели речь моя вам неприятна и вы мое поручение не хотите принять согласно старым перемирным грамотам, то скажите мне о том, тогда все лихие дела пойдут от вас, от ваших бургомистра и ратманов, а не от бояр и наместников Новгородских. Ежели же действительно намерены переговариваться со мной о делах моего государя, то вышлите ко мне добрых людей, как и я к вам посылаю...., дабы ни от меня к вам, ни от вас к нам не было раздора. А вы упустили выслать ко мне в пятницу вашего ратушного слугу, — по этой причине я, как следовало, не прибыл к вам в ратушу, и вы тем учинили нашему государю бесчестие, а нам позор. И не присылайте ко мне более по делу таких гонцов, кои производят путаницу и раздор. И я не пойду к вам пешком и не желаю видеть со стороны ваших людей поношение…, а хочу к вам в ратушу приехать на коне и с проводником. Буде же эта речь моя вам не поправится, то дайте мне о том знать.

11. — Жалоба Ивангородского наместника на притеснения русских купцов в Колывани (1558 г.). ¹³

Великого князя царя (Keyser) Ивана Васильевича, Божию милостию царя и государя всея Русии и вел. князя, боярин (Rath) господин наместник Ивангородский Иван Иванович Колычев [17] приказал бить челом вашим бургомистрам и ратманам и спросить о их здравии и как они живут. Велик. князя государя Ивана Васильевича Бжию милостью царя и государя всея Русии и вел. князя боярин и наместник И.И. Колычев приказал сказать вам бургомистрам и ратманам нашему посланному к вам Герасиму Долгову: засажен у вас в Колывани нашего государя царя и повелителя всея Руси купец Ивангородский Лука Юдин сын. И вы его не за вину засадили, не имев на то достаточной причины, и напрасно его мучаете в темнице. И со стороны нашего государя Ивана, Бжию милостью, царя и повелителя всея Русии, и со стороны купцов Новгородских и Ивангородских за него (Юдина) предлагают поручительство, и вы не согласились на то и взяли себе все его добро и без вины держите в темнице. И вы, бургомистры и ратманы, чиня великое насилие и неправду купцам нашего государя Ивана, Бжию милостию, царя и повелителя всея Русии, тем рушите крестное целование и перемирную грамоту. И вы, бургомистры и ратманы, того Луку Юдина сына освободите из темницы и выдайте ему забранное у него добро. А было со стороны людей нашего государя вел. князя вашим Колыванским людям какое-либо своевольство, то мы, сыскав, учиним управу между вашими людьми и людьми нашего государя, по перемирной грамоте и крестному целованию и, буде они виновны, я вам также дам управу.

Также Иван Иванович приказал вам бургомистрам и ратманам говорить:

Били мне челом люди нашего государя Смеско (Мишка?) Максимов сын и его брат Онаско Максимов сын Вышин о том, что вы у себя в Колывани засадили в темницу купца нашего государя Максимку Рыбникова и Мишкина отца и брата Онаски, и вы их держали без вины в темнице и замучили до смерти и сказывали они, что было у него добра и получки с других людей до ryg (?) марок. И то добро вы сыщите по закону и по крестному целованию и перемирной грамоте возвратите его Онаскину брату.

И бил мне челом купец вел. князя из вел. Новгорода Олексей Мазгов и прислал мне с нашим Ивангородцем грамоту и жалуется на вашего Колыванского немца на Керстиана (Христиана), на браковщика, что тот его бил и рвал за бороду. И гораздо ли было то чинить вашим людям и срамить неповинного человека? И тот (проживающий) у вас купец нашего вел. князя известной в Новгороде человек. И вы бы, бургомистры и ратманы, сыскали это дело без хитрости и по закону и купцу Олексею дали суд над [18] немцем. У нас в государстве вел. князя царя и повелителя за осрамление такого человека, сыскав, за бороду….. руку и бьют плетьми. И вы бы об этом верно розыскали по перемирной грамоте и по крестному целованию.

Также бил мне челом из вел. Новгорода Яков Колотсник (Калашников?) на вашего Колыванского немца на Ханса…….. о том, что немцы с тем Яковом Калашниковым в вел. Новгороде, в прошлом посту вели торг и немец Ханс принял от Якова 30 тысяч рухляди, за которые этот Яков получил 10 бочек вина……, и 10 ….., и 51…., и 15 лофов шпанской скарлатовой краски, а остальное должен был получить серебром 15 марок без 1 рубля и 5 денег новгородских, и должен был уплатить 52 ефимка пошлины и просил отсрочки 14 дней, и постом пришла к нам просьба (жалоба), что не заплатил. И ваши люди поступают так с нами не гораздо. Чтоб вы эту (жалобу) сыскали и приказали выдать (Якову), что следует, и издержки его приказали уплатить ему по перемирной грамоте и крестному целованию.

12. — О московских обстоятельствах следующие пункты были переданы в Краков всепресветлейшему королевскому польскому величеству, 1578 г. 18 октября. (Из Ревеля).

Краткое и простое донесение о кровожадном наследственном враге христианства, о Московите, в котором изображено, как ныне его военная сила ослаблена и почему при сих обстоятельствах лучше ныне, чем в другое время начать с ним войну.

Когда Московит намеревался идти (войной) на Полоцк и его осадить ¹⁴, то, не доходя 10 миль до этого места, было получено им известие-грамота или запечатанное приказание, что там в Москве 7600 (?) бояр согласились убить великого князя и решились на то за его ужасное тиранство. Известясь о сем, бросил он ¹⁵ войско и по почте (?) возвратился в Москву, так что, как всем известно, в то время осада была оставлена. И получив донесение, Московит (царь) составил особый народ, названный им Опричиной, предоставив власть убивать всех тех бояр с их семьей и приятелями, которые против него замыслят. И те опричники, одетые во [19] все черное, продолжали несколько лет неистовствовать, по своему обычаю убивать воевод, бояр, не считая холопов или слуг, до 4000 дворян.

Во вторых. При осаде Ревеля и в окрестностях его Московит, всего на все, из своего войска потерял до 10,000 ч. Полагаем, что не менее того также во владениях Рижского архиепископа около Пернова и в Вике ¹⁶.

В третьих. Около 10 лет назад выжгли у него Крымские татары Москву и тогда погибло у них войска не менее как 300,000 ч. ¹⁷.

В четвертых. Всемогущий Бог, в справедливом гневе своем, покарал его (Московита) моровой язвой, так что, как уверяли, в его земле умерло до 250,000 ч., и та язва также не пощадила (его) войска.

В пятых. После того в его земле наступила страшная дороговизна и много тысяч людей умерло от голода.

В шестых. В Ливонии 68 (?) значительных или малых укрепленных мест, и между ними два важнейших Ревель и Рига, и эти замки и бурги по большей части, к сожалению, в руках Московита и (потому) необходимо ему там содержать лучшее свое войско, и при вторжении, ему невозможно будет им располагать.

Да поможет правдивый и милосердый Бог христианскому монарху и потентату наступить на него (Московита) с 15 тыс. пехоты и 5 тыс. конницы и с ними идти на Псков, а затем и на Новгород, и, разорив эти места (Stifte), — на Нарву, осадить и взять ее. Весною, без особого затруднения, можно будет по воде доставить туда орудия. В Нарве можно добыть 80 ластов ружейного пороха и знатные пушки. Взятием Нарвы прекратится морское судоходство и подвоз водою (Московитам).

Ежели неприятелю дать время, то оба места (Hofe), не говоря о других христианских важных крепостях в стране, как Ревель и Рига, могут быть им покорены и удержаны. Так, по верным известиям, бедный Ревель, страдающий от войны уже 21 год, дошел до того, что, без помощи и выручки, не в состоянии отразить нападения упомянутого врага и эта важная крепость от лишений и голода будет вынуждена покориться, от чего Боже нас сохрани. [20] И надо будет тогда ожидать того, что общий ненасытный враг христианства занесет свою ногу, к общему ужасу, далее — в Пруссию и Литву, ежели его упомянутая кровожадность не будет остановлена милостивым Богом, а также помощию потентатов, о чем нужно молить Бога.

13. — Вести из Москвы. Письмо к бургомистру королевского города Ревеля Хейнриху Лантингу из Нарвы 1610 г.

Прибыл сюда (в Нарву) Грамбейнов дядя, Иоахим Грамбейн, и передавал, что наши, именно Понтус Делягарди, сообща с Московитами, нанесли большой вред войску поляков и их шайке. Много в деле этом полегло поляков и русских. После того возникли среди их несогласия и поляки придумали ложного великого князя Димитрия. Затем в их таборе (так называется их лагерь) который был хорошо укреплен валом и частоколом и находился в 4 милях от Москвы, между поляками и русскими произошел бой и русские требовали от поляков своего великого князя Димитрия. Наконец поляки оставили свой табор и одна часть пошла в Колибу (Colliba) в 60 нем. милях от Москвы, а другая в Велюки (Welluka). Этот Грамбейн сам был в таборе и говорит, что там оставлен большой запас муки и зерна, который и был отправлен в Москву.

Рассказывали также, что король польский потерпел под Смоленском большое поражение и отошел оттуда в Польшу, — о том, что прибывшие из Москвы люди говорили, что будто бы Ракусины (Rakusiner, Рагоци?) и польские чины хотят провозгласить королем польским некоего Батория из Семиграда ¹⁸. Со временем узнаем о дальнейшем.

21-го сею месяца происходила схватка наших (немцев) с Ивангородцами и из них 11 были взяты в плен. . . Пленные стрельцы уверяют, что Димитрий (2-ой самозванец?) был убит и что поляки совсем ушли и что под Смоленском король польский потерпел большое поражение и лишился там своих орудий. Также что они (поляки?) посылали за помощью в Дерпт, — там вербовать (людей), но им отказали, дав такой ответ: если бы и были у них люди, то они нужны им самим. Таким образом они оттуда никакой [21] помощи не получили. Надеюсь, что в скором времени с нашими Ивангородскими соседями лучше будет. Воевода, бежавший с боярами и знатными гостями из Пскова, принят был великими князьями, в Москве, с великой милостью и пошел с 4000 войска ко Пскову, для осады его... Эрварт Хорн с своим (шведским) войском стоит в Старой Руссе. К нему подойдет еще более (войска). Наместник из Нарвы вышлет туда орудия.

Я считал своим долгом оповестить вас о всем этом и пожелать г. бургомистру здоровья и пр.

Нарва, 23 апреля 1610 г.

Сообщил действит. член А. Чумиков

Ревель.

Комментарии

1. Ближайшее после комтура Ордена лицо.

2. Те места, которые обозначены многоточием, невозможно было передать частию по неясности оригинала, преимущественно же по причине искаженной орфографии некоторых слови, неразгаданных даже знатоками нижнегерманского языка.

3. Иван IV.

4. О том же Безубцове см, «Чтения» 1888, кн. I.

5. В оригинале названия соли, очевидно, перепутаны.

6. В 1465 г. новгородец Иван был повешен за кражу 36 локтей медных карнизов. В 1494 г. русский, Василий, сожжен был в Ревеле за скотоложство.

7. От того же числа и года и подобного содержания грамота напечатана в Р. Ист. Библ. т. XV, № 69, но без окончательных строк о Ивангородских воровских людях и с переименованием фохта Ханса Камфербэка в Ивана Воловеского, — имя не немецкое и совершенно неподходящее.

8. Карамзин, примеч. к VII т.: I. фон Бокгорст, Отто Гротгузен, Бенедикт Ферстенау и переводчик Мельхиор Гротгузен, Вольмер Врангель, Дитрих Каверн и Блазиус Бекке. Сравни Бантыш-Каменский, Обзор внешних сношений России, т. III, стр. 66.

9. И. М. Висковатый?

10. Значительный вариант этого письма находится между русскими грамотами Ревельского городского архива и напечатан в Русской Исторической Библиотеке, т. XV, № 55.

11. Герасим Долгов был послан в Ревель наместником И.И. Безубцовым в 1538 г. См. «Чтения» 1888 г. кн. 1.

12. Вероятно толмача.

13. См. «Чтения И. О. И. и Д. Р.» 1888, кн. I.

14. О намерении русских осадить Полоцк в 1578 г. не упоминает ни Карамзин, ни Соловьев, ни Иловайский.

15. Царь Иван IV?

16. Уезд Эстляндской губернии.

17. Так как Москва была сожжена крымскими татарами в 1571 г., то, судя по дате выставленной в главе донесения, прошло менее 10 лет.

18. В 1601 г. был Семиградским князем Сигизмунд Баторий. Он умер в Праге, в плену, в 1613 г.